Пролог
– Господин Таниан, я ценю ваш талант, но, мне кажется, все это следовало бы изобразить чуть ярче, живее, что ли, – проговорила я, внимательно вчитываясь в исписанные мелким аккуратным почерком листы бумаги.
– Что вы имеете в виду, ваше владычество?! – удивился летописец.
– Понимаете, у вас все звучит так по-научному сухо. Боюсь, это не слишком заинтересует наших потомков.
– Но, леди Аника, должна ведь получится историческая хроника, а не какой-нибудь авантюрный роман! – возмутился господин Таниан.
– А почему вы так настроены именно против этого жанра?! – раздался мой удивленный возглас.
– Я – серьезный ученый, философ. Мои труды изучаются в лучших университетах, а вы мне предлагаете заниматься каким-то баловством, – снова возмутился он и добавил: – Извините, я очень глубоко ценю и уважаю вас и вашего мужа, но писать в таком жанре отказываюсь, – а потом оскорбленно встал и, вежливо попрощавшись, покинул комнату.
Оставшись одна, я растерянно вздохнула: ну, вот кажется до выпендривалась! И что теперь делать?! Хотела ведь увековечить историю о возвращении артефакта, но сухость повествования уважаемого летописца нагоняла только скуку, а мне хотелось, чтобы будущие читатели представляли все это живо, красочно, так, как это видела я.
По комнате разнесся мой грустный вздох. А вечером я поделилась этой проблемой со своим мужем.
– Тогда попробуй написать сама, – неожиданно предложил он. – Уверен, у тебя получится.
Весь следующий день я думала над этой идеей, вертела ее и так, и эдак, а потом неожиданно решила: а почему бы действительно и не попробовать?! Ведь теперь у меня будет шанс передать нашу историю такой, какой она видится мне, а не какому-то жутко занудному ученому. Итак, берегитесь наши, не очень наши и совсем не наши потомки – я берусь за перо.
Часть 1
Родной город.
Глава 1
«Покупайте, торопитесь…» нет не так… а если «лучшие шляпки на день Благословения...» Хм… а в остальные дни они что же, хуже, выходит? Или… «покупайте только у госпожи Бориньи…» а так слишком просто… Нет, все не то!
Я раздраженно отбросила перо в сторону, и на листе бумаги тут же появились чернильные кляксы. «Что-то сегодня не чувствую никакого вдохновения», – подумала при этом, да и не мудрено, вон за окном небо совсем хмурое заглядывает из-под насупленных бровей в комнату. «Наверняка, снова пойдет снег», – промелькнула новая мысль, и я тяжело вздохнула, ощущая, как холодное дыхание зимы моментально проникает даже сюда, в уют и тепло комнаты, потом снова схватила перо и раздраженно сунула в чернильницу. Нет, я все-таки добью сегодня это несчастное объявление, призванное увеличить количество клиентов шляпного салона моей хозяйки до баснословных размеров, особенно учитывая предпраздничные дни. Скоро ведь день Зимнего Благословения! Но сосредоточиться я так и не успела. Дверь в комнату резко распахнулась и ко мне влетела младшая сестренка Талинка, сейчас она напоминала скорее маленького взъерошенного воробушка с растрепанной русой косой, а не девочку-подростка, и на моем лице сама собой тут же расползлась широкая улыбка.
– Аника, ну ты что опять какой-то ерундой занимаешься?! – возмущенно заявила неожиданная гостья.
– А что случилось? – спросила у нее и одновременно покосилась на лист бумаги, покрытый мелкими точками и небольшими озерцами темно-фиолетовых пятен, в которых теперь разве что не хватало таких же чернильных гусей.
– Так ты не знаешь?! Ну, конечно, сидишь в свое норе, словно мышь, и носа не высовываешь! – между тем возмутилась сестра. – А там Софке письмо из ратуши пришло!
– Давно пора! – и я разочарованно пожала плечами.
– Но мы ведь ее поддержим?! – все не унималась Талинка.
Я согласно кивнула. Меньшенькая радостно взвизгнула и унеслась прочь, снова оставляя меня наедине с этим дурацким объявлением.
Я тяжело вздохнула и мысленно выругалась, вспоминая, как несколько дней назад госпоже Бориньи внезапно пришла идея посчитать выручку магазина за весь месяц, а затем сравнить ее с тем же месяцем предыдущего года. И вот представьте ее ужас, когда оказалось, что сейчас мы продали на целых десять шляпок меньше, чем тогда. У нее тут же случился приступ жадности, а крайней оказалась, естественно, я, и меня тут же загрузили новым заданием: придумать объявление, которое резко поднимет продажи, вот и пришлось ломать голову над его составлением. Эх, а вдохновения как не было, так и нет…
Потом мои мысли плавно перескочили на Софку, мою старшую сестру, с которой у нас складывались совсем непростые отношения. Так вот ей в этом году исполнился ровно двадцать один год, и вполне логично, что зимой ее ожидало Благословение. Его у нас в городе, да, пожалуй, что и во всей стране, получали юноши и девушки, достигшие этого возраста.
В назначенный день, как только первые лучи солнца касались заснеженных улиц, к старой ратуше со всех сторон тянулась тоненькими ручейками молодежь. Те, кому приносили специальные письма, должны были предстать перед ясные очи нашего главного священника и принять на себя роль главных героев праздничных событий. Их благословляли, даруя особую защиту от всех напастей, которые приходили в наш край со стужей и снегом, а потом всех жителей ожидал праздник. Он длился до самого захода солнца, и только после этого все улицы быстро пустели то ли по вине сильнейших морозов, которые ударяли примерно в это время, то ли из-за поверья о ледяные демонах, жителях сказочной страны, легко проходивших все кордоны ради жизненной силы зазевавшихся путников. Конечно же в последнее я никогда не верила, но вот в смерть от переохлаждения – легко. У нас в городке в прошлом году замерзло несколько человек, перебравших лишнего в местном трактире. Священник потом утверждал, что их убили демоны, а по мне – собственная неосторожность и глупость. И вообще на этих сказочных существ очень удобно было списывать буквально все неурядицы и невзгоды. Вот наш, например, домовладелец, господин Бигл, всякий раз упоминал их, когда к нему приходили сборщики налогов, а соседка, госпожа Хартли, ругалась на этих существ почему-то только к концу зимы, когда у нее заканчивались дрова, и она начинала ужасно экономить. Так что демонов упоминали хоть и часто, но скорее, как нечто абстрактное, ругательное, а не реально существующее. Пожалуй, именно этим самым недоверием и объяснялись насмешки, которыми встречали у нас и стражей. Считалось, что именно они защищают мир от далекой ледяной угрозы, в реальность которой уже не верили так твердо и непоколебимо, как в давние времена. Единственными, кто безудержно радовался присутствию защитников, оставались, пожалуй, только молодые девицы, которые просто таяли от восторгов, глядя на высоких суровых красавцев, и тайно вздыхали, мечтая обратить на себя их внимание.
Моя старшая сестра Софа относилась именно к таким девушкам. Она никогда не пропускала этого праздника и всегда старалась занять с подружками самые лучшие места, чтобы только увидеть своих героев как можно ближе. А этот год обещал стать для нее особенным! Она сама получала Благословение из рук священника, в шаге от которого всегда находился один из стражей. Так что для Софы это событие должно было превратиться в нечто знаковое и судьбоносное. Я вздохнула. Наверняка, она потребует и нашего с Талинкой присутствия, причем обязательно в первых рядах, и если младшая сестренка всегда с удовольствием принимала участие в подобных мероприятиях, то я их не любила. Священник мне всегда казался жутким занудой, стражи – слишком странными, девицы, прыгающие от радости, – наивными дурочками. Нет… Гораздо лучше провести это время в тепле и уюте магазина, чем весь день таскаться по холоду за Софкой, восторженно глазеющей на приезжих героев.
Мои размышления снова прервал грохот распахнувшейся двери. Я поморщилась. На пороге опять стояла Талинка.
– Что, все в облаках витаешь?! – заявила она насмешливо.
Я сдвинула брови, и они практически сошлись на переносице. Сестренка фыркнула и продолжила поучительным тоном Софы:
– Не хмурься, а то морщинки будут, и тогда ни один жених на тебя не глянет!
– Вот и не надо! – рассерженно проговорила в ответ, тут же вспоминая противного господина Дугласа, который давно оббивал порог нашего дома.
– Кстати, тебя там этот старый хрыч дожидается, – и Талинка хихикнула, вспоминая вероятно его необъятный живот и розовые, отвисшие как у хорошо откормленной свиньи щеки.
«И принесла же нелегкая», – раздался мой мысленный стон. Принимать гостя не хотелось совершенно, но и отсидеться в комнате я не могла. Господин Дуглас почему-то еще несколько лет назад решил, что я подхожу на роль его будущей жены, хотя разница в возрасте между нами была просто колоссальной, и он годился мне даже не в отцы, а скорее в деды.
«Эх, надо принимать дорогого гостя, а то не ровен час еще сюда заявится. Уж этого мое сердце точно не вынесет», – подумала я, с тоской глядя на так и не написанное объявление, но в ближайший час мне не суждено к нему вернуться, ведь визиты господина Дугласа порой длятся целую вечность. Я попыталась взять себя в руки, потом все же встала и медленно побрела прочь и комнаты.
– Постой! – закричала Талинка. – Ты что же выйдешь к нему в таком виде?
На секунду я приостановилась и взглянула в зеркало: чуть растрепавшаяся коса, темные, почти черные глаза, в которых застыло сейчас лишь раздражение и мука, домашнее платье, выцветшее от времени, но когда-то оно было глубокого темно-синего цвета, и старые тапочки. «Может, увидев меня в таком неподобающем наряде, он передумает?» – мелькнула грустная мысль, хотя… все надежды напрасны. Господина Дугласа привлекали отнюдь не мои платья, а главным образом юность и очарование, как он признался еще в самом начале своих ухаживаний. Я еще раз оценивающе посмотрела в зеркало и все-таки решила сменить обувь, но скорее не из-за ненавистного жениха, а мое дорогой мамы. «Женщина всегда должна следить за собой и ходить аккуратной даже дома», – выговаривала она всякий раз, когда мы с Талинкой носились по комнатам растрепанные и раскрасневшиеся. Эх, ладно! Пришлось одеть единственные туфли и поспешить вниз, где в небольшой гостиной меня уже с нетерпением дожидался господин Хряк.
Сквозь приоткрытую дверь я первым же делом заметила живот моего женишка, а потом и его самого. Лицо Дугласа как всегда лоснилось от довольства, а маленькие поросячьи глазки неприятно щурились. Недалеко от него сидела и моя мама, которая как обычно старалась поддерживать приятную беседу, хотя я даже не представляю, каково ей было сейчас. После нескольких недель непрерывной работы, она просто засыпала на ходу.
– Мам, как ты? – заботливо спросила у нее, разглядывая «великолепные» темные круги под глазами.
– Все хорошо, Аника, – неизменно ответила она.
Но я то знала, что совсем не «хорошо», что ей бы сейчас отоспаться, а не любоваться этой толстой рожей.
– Не волнуйся, – добавила она, – почти все заказы выполнены и у меня сегодня полноценный выходной.
– О, у госпожи Мерисы сейчас много работы? – влез в разговор и женишок.
На лице мужчины читалась легкая зависть: он словно подсчитывал в уме барыши маминой хозяйки и тосковал за чужими деньгами.
– Как всегда перед днем Благословения, – ответила я, неодобрительно покосившись на господина Дугласа.
Мне не хотелось, чтобы этот человек влезал в нашу жизнь даже в таких мелочах, как эта. Я чувствовала, что таким образом он словно становится ближе к нашей семье… и ко мне, чего я особенно боялась. Но женишок не обратил на мой тон ни малейшего внимания и продолжил:
– Да, в эти дни у хозяйки такого салона посетителей хоть отбавляй, – и криво ухмыльнулся.
Мама кивнула. Она работала в мастерской по пошиву одежды и действительно каждый год их просто заваливали заказами еще за несколько месяцев до самого праздника. Девушки, которые принимали участие в Благословении, да и парни тоже, стремились принарядиться, ведь за ними в этот день наблюдал весь город.
– А ведь ваша София в этом году тоже предстанет перед священником? – продолжил господин Дуглас.
И я заметила, как при этих словах легкая едва заметная улыбка коснулась маминых губ.
– Да, время моей старшей дочери пришло, – ответила она.
– О это просто великолепно! – воскликнул мужчина, а потом добавил: – Надеюсь, когда Аника достигнет положенного возраста и предстанет на этом празднике, она уже давно будет замужней женщиной. Я так и представляю, как моя жена стоит там с младенцем на руках, а мы со старшенькими наблюдаем за ней из первого ряда.
От его слов, по-моему, передернулась на только я, но и мама.
– Побойтесь бога! – воскликнула она. – Анику ждет Благословение всего лишь через несколько лет, а вы ей уже пророчите троих детей, хотя даже еще и не женаты.
– Но, позвольте, – не согласился господин Дуглас, – я тут все подсчитал: если мы поженимся через месяц…
Я уставилась на него во все глаза.
– … и моя дорогая Аника будет дарить мне ровно по одному младенцу три года подряд, то как раз к ее празднику Благословения все будет в точности, как я и описал.
Мама испуганно охнула, услышав такое объяснение, я же передернулась от отвращения, словно чувствуя сейчас на себе руки моего ненавистного жениха, но господин Дуглас, словно ничего и не замечая, продолжил:
– Аника – просто сокровище. Я надеюсь, у нас будет большая семья и будущая жена подарит мне много-много розовощеких карапузов. Я тут подсчитал…
Ой, нет, нет! От его подсчетов нам обеим стало страшно.
– … так вот, если она, – и Дуглас ткнул в меня пальцем, – будет приносить по одному ребенку в год, то через пять лет у меня должно быть пятеро отпрысков, а через десять…
Внезапная боль прострелила мою голову, но я все же с плохо скрываемым ужасом переспросила:
– Десять?!
– Совершенно верно, – спокойно продолжил мужчина, а затем добавил фразу, просто убившую наповал: – Вообще, чем больше, тем лучше. У вас случайно в роду близнецов не было?
Мы с мамой ошарашенно переглянулись и отрицательно закачали головами.
– А жаль… – вздохнул жених и пояснил: – Я ведь специально для этого беру молодую жену. Вы ведь знаете, что хозяйство у меня большое, свои лавки имеются, а найти людей, которым бы я мог доверять финансовые дела не так-то и просто, даже больше скажу, хорошего работника днем с огнем не сыщешь. Вот я и решил своих собственных детей воспитать так, чтоб поменьше нанимать кого-то со стороны.
Мы с мамой дружно охнули.
– Господин Дуглас… – начала она, гневно сверкая глазами, но тут ее неожиданно прервал звон дверного колокольчика.
Я тут же подскочила.
– Пойду открою! – выпалила при этом.
В тот момент мне стало так почему-то душно в комнате, а легкие словно обжигало огнем.
Мама кивнула. О чем они говорили дальше, я не слышала, мгновенно вылетев из комнаты, и только в коридоре мне удалось хоть немного прийти в себя. Я приложила ледяные пальцы к огненным щекам и несколько раз глубоко-глубоко вздохнула. «Ну, а чего же ты еще хотела?! – подумала с отчаянием, вспоминая слова господина Дугласа, затем больно ущипнула себя за руку, чтобы окончательно прийти в чувство, и отправилась открывать входную дверь.
На пороге квартиры стоял незнакомый паренек и радостно улыбался.
