Пролог 1
- А кем тогда был я для тебя?! - его голос из нежного разжигающего кровь шепота вмиг стал резким.
Схватив красавицу за волосы, потянул на себя. Она уперлась фарфоровыми ладошками в широкую грудь, кажущимися кукольными на темном шелке кимоно.
- Всего лишь моим другом, - опустив глаза, тихо произнесла она. – И ничего больше.
- Ничего больше! – мужчина закричал. Пальцы сжали роскошную черную гриву, запрокидывая лицо-маску. Женщина прикрыла глаза. Длинные ресницы легли на щеки. Она приоткрыла рот в безмолвном крике. Слишком соблазнительно. Темные глубоко посаженные глаза мужчины сверкнули. - И много таких было? Случайных… Которые ничего больше…
- Пусти меня, - выдохнула, облизнув языком пухлые губы.
- И сейчас кто-то есть, да? – Наклонившись к ее лицу, почти касаясь приоткрытых губ губами, произнес так зловеще, что даже мне стало не по себе.
- Это уже не твое дело. Уходи.
Но он уже не слушал. Слишком соблазнительной и податливой была его жертва. Горячие глаза пожирали жертву. Его руки грубо шарили по складкам шелка. Слабые ручки красавицы, упирались в грудь, отталкивая. Она крутила головой, пытаясь вырваться
Он порывисто уткнулся носом ей в грудь, где разошлись складки кимоно, обнажая белоснежную кожу. Вдыхая ее запах, нос прошелся вверх до шеи. Мужчина тихо рыкнул, крепче стиснув свою жертву в стальных тисках рук.
- Ты пахнешь как цветущие по весне сливы... Я помню, Гуй, как ты произносила мое имя... Только мое. И ни о ком другом не думала тогда.
Нависая над девушкой темной глыбой, он преодолел слабую преграду рук, прижимая ее к резному позолоченному столбику. Проворные пальцы давно развязали пояс кимоно, смело, по-хозяйски задрали шелковый длинный подол и скользили вверх по бедру.
- Оставь меня и уйди, - взмолилась девушка. - Прошу...
Мужчина больше не слышал мольбы. Мозг его отравлен любовной горячкой и запахом женщины. Его пальцы крепко сжимали ягодицы, до алых пятен, ярко выделявшихся на фоне белоснежной кожи. Девушка тяжело дышала, придавленная тяжелым телом, лишь слабо постанывала, отдавшись на милость своего любовника.
- Моя… - рявкнул собственник.
Подхватив свою жертву под ягодицы, рывком усадил на подоконник. Глаза жертвы закрыты, на лице маска безразличия. Только приоткрытые искусанные, точно алая рана, губы шептали, что в общем-то тоже не против.
Он грубо раздвинул колени, вклиниваясь между ними. Ладони рывком раздвинули шелк кимоно, освобождая грудь с розоватыми небольшими сосками. Сжав талию ладонями, носом уткнулся меж грудей. Шепча какие-то слова, потерся лицом, ведя вверх к шее и вниз.
Девушка тихо застонала, едва мужская рука и каменный член оказались между ног.
Свободной ладонью мужчина стянул шелк с хрупких плеч, обнажая спину, прижимая девушку к себе плотнее. Она вздрогнула, пытаясь отстраниться, но грешные желания насквозь пропитали его мысли.
- Хочу тебя, мое наваждение... - хриплый шепот оглушил.
А меня укрывает паника. Я вынужденно соскребаю остатки разума и дрожащим голосом произношу:
- Ты безумен, Сэй… Так нельзя. Мы нарушаем закон. Как я буду смотреть в глаза… ей…?
- Так же как и я. Когда обнимая ее, представляю тебя….
- Ты безумец. Ты навлечешь на всех великую беду…
Девушка тяжело выдохнула, дыхание мужчины и женщины смешались воедино. Жесткие твердые губы, произносящие приказы о казни чаще, чем о помиловании, смяли ее рот в требовательном, жестком поцелуе. Не отпуская, не давая вздохнуть воздуха. Пальцы в императорских перстнях нырнули в черную массу растрепанных волос, сжимая их у корней. Требовательная ладонь легла на груди, медленно, чувственно сжимая, поглаживая и оттягивая покрасневшие налившиеся точно вишня, соски.
Наложница тихо стонала мужчине прямо в губы, выгибаясь ему навстречу, цепляясь за широкие плечи. Она дрожала. Внутренний огонь греховного вожделения тек по венам, отравляя разум и тело, сметая на своем пути последние преграды из стыда.
Страсть накрыла обоих любовников. Они сходили с ума от желания. Разум отказывал, а мощные волны страсти, трепетного предвкушения сладкого безумия накрывали обоих, смывая в океан порока и похоти.
Одним рывком мужчина сорвал с себя халат. На шелковые лоскуты цвета померанца упал нагрудный знак императора, звякнув золотой цепью.
Мускулистый, бронзовокожий, в росчерках золотистых шрамов и татуировок защитных сутр, неистовый в желании обладать, сжигаемый пламенем страсти с телом молодого бога он жрал взглядом хрупкое тело красавицы.
- Остановись... Нам нельзя…- успела выдохнуть наложница, завороженно разглядывая тело воина.
В темных, расширенных зрачках мужчины мелькнул адов огонь. Он подхватил девицу под ягодицы, заставляя ногами обнять его. С силой вжал в тело, точно пытался сплавиться с белой плотью, решительным порывом гася любое ее сопротивление.
От пробежавших по телу сладких судорог, девушка вновь выгнулась в пояснице, подставляя белоснежную с алыми отметинами губ кожу груди для страстной ласки.
Задыхаюсь от порочных касаний, она заполошно шептала:
- Нельзя, Нам нельзя. Оставь меня. Мы будем прокляты, - уже зная, что все будет, все сейчас произойдет и никто не отменит. И этот мужчина навсегда останется для нее самым порочным и самым страшным ее секретом. Но она еще не знала, чем все обернется для него… Для всех…
Ее губы шептали «нет», а тело чувственно выгибалось в руках умелого любовника. Она чувствовала, как пальцы с болью впивались в нежные бедра, а вожделение, бурлившее в крови, отключило разум. Мужчина одним рывком сдернул шелк, болтавшийся на пояснице. Горячий язык нарисовал иероглиф любви между красивых грудей, оставляя холодящую влажную дорожку. Он уложил красавицу на низкое ложе, нависая над ней.
Черные провалы глаз, в которых плескалась огненная бездна, впились в трепещущее от ответного желания женское тело.
- Только моя...
Разум утек. Собственные тела предали. Они лишь вздрагивали от удовольствия, подчиняясь властным прикосновениями, нежными поцелуям.
Его пальцы уверенно прикоснулись тайного истекавшего влагой местечка и, медленно раздвигая шелковы лепестки, проникли внутрь.
- Горячая… Сладкая... Желанная…
Хриплый от желания голос сорвался на шепот. Пальцы ритмично двигались. Забывшись, девушка громко стонала, раздвигая бедра, раскрывалась шире, подавала себя, позволяя волнам животного желания накрыть с головой.
- Моя скажи? – требовательно произнес мужчина, выскользнув влажными пальцами.
Девушка разочарованно застонала, приоткрыв глаза. Огонь глаз заволокла пелена сладкого вожделения. Он всматривался в запрокинутое в экстазе лицо. Язык прошелся по закушенной губе.
- Моя?
- Твоя… только твоя…
Последние слова мужчина загасил поцелуем. Выписав влажным пальцем узор руны внутри бедра, скользнул назад. Обнимая его широкую бронзовую шею, девушка мычала, стараясь прижаться всем телом и потереться чувствительными сосками о его грудь. неудержимо насаживалась на пальцы, ритмично толкаясь бедрами.
- Какая сладкая и какая голодная моя маленькая Гуй… Моя девочка…
Губы нежно коснулись плеча, ключицы, чувствительного местечка у основания шеи. Еще одно прикосновение, легкое как крыло бабочки. Мужчина, невесомо лаская языком, целовал шею, подбородок. Язык обрисовал контур губ, пощекотал уголок. И жадные губы накрыли чужие губы, выпивая стоны, требовательным, жестким поцелуем.
- Гуй, назови имя хозяина… Твоего любимого хозяина.
Его пальцы, скользнув между бедер, коснулись напряженного бугорка и ускорили темп, надавливая чуть сильнее. Прикрыв глаза, девушка тяжело дышала, хватала ртом воздух. Тонкое белоснежно-хрупкому тело вздрагивало.
- Назови имя любимого, Гуй! – требовательно произнес мужчина. – Назови.
Дрожащим от напряжения голосом хрипло выдохнула она:
- Сэй...
- Громче!
- Сэй...
Пальцы остановили свою игру так и дав наслаждения. Девушка разочарованно застонала, получив еще один властный приказ.
- Скажи громче, Гуй!
- Любимый… любимый Сэй…
Громкий рык разорвал воздух, мужчина резко вошел и замер.
Рвано дыша, отстранился, наклонился, прижимаясь щекой к щеке.
- Я сошел с ума от тебя, Гуй. Ты мое наваждение. Мое проклятье. Я не могу отказаться от тебя. Уже не могу.
Мужчина не торопиться. Он медленно самыми кончиками пальцев вел от выемки ключиц вниз, по ложбинке между грудей. Пальцы на секунду замерли там, где стучало сердце, и спустились к животу. Пальцы коснулись места, где тела любовников соединялись.
Огромный и темный, точно демон из преисподнии, он нависает грозной тучей над жертвой, кажущейся хрупкой фарфоровой статуэткой. Такой маленькой и беззащитной. В полной его власти.
Девушка слабо простонала. Белые плети рук обвили шею, точно тонкие лианы толстые стволы криптомерий. Он звука ее голоса мужчина сорвался, резко вколачиваясь в нежное податливое тело. Влажные, порочные звуки соития тел наполнили тишину покоев.
Поскрипывали деревянные стойки ложа, покачивались цветные фонарики, пуская причудливые тени по обтянутым шелком стенам.
Наслаждаясь резким, на грани боли движениями, оба чувствовали, как каждое движение приближало их к долгожданной разрядке.
Громкие стоны рвали тишину комнаты, далеко разносясь по пустым покоям. Воздух пах густым, дурманящим ароматом секса. Двое стали единым.
Мужские пальцы впились в нежную кожу на белых бедрах. На последнем рывке он задержался, вжимаясь, словно хотел сплавить наши тела там воедино. Через мгновения с рыком выплеснул горячие струи мужского семени на белый вздрагивающий живот.
Тонкая сруна ожидания лопнула, под громкий стон, сорвавшийся с ее губ, теплые волны сладкой неги растекались по телу патокой, заполняя удовольствием запретного наслаждения каждую клеточку.
Рвано дыша мужчина медленно целовал шею, ключицы, плечи… В комнате слышно только его шумное дыхание.
Секунду смотрел в замутненные страстью глаза наложницы. Очень медленно, чувственно, долго пробовал ее губы, не выходя из горячего, все еще сжимающего его лона.
- Гуй, моя малышка. Моя всегда…
Чмокнув девушку в нос, мужчина резко встал. Жмурясь довольным котом, потянулся всем красивым и ладным телом. Точно очнувшись, девушка испуганно прикрывая грудь, потрясенно прошептала:
- О, боги! Что же мы наделали, Сэй…
Пролог 2
В небе сверкали молнии, и грохотал гром. Огонь медленно подбирался к пирсу, сжигая сухую траву. Черный дым низко стелился вдоль земли.
- Дзиро, помоги,- с трудом смогла произнести Ясунари.- Твоя жемчужина… Воткни ее в глазницу Сирахоси. Слышишь, воткни в глазницу демону.
- Нет, нельзя! Ты умрешь,- Дзиро стискивал в руках девушки ее спасение.
- Выполни обещание, Дзиро,- прохрипела Ясунари,- ты клялся. Помнишь, клялся.
Она разжала пальцы, и в ладонь Дзиро скользнул шарик. В это мгновение глаза Ясунари закрылись, сердце сделало последний удар. Сжав кулак, он медленно встал и развернулся к демонице, крутящейся на месте и вопящей от боли.
Услышал, как за спиной застонал Гэнзи, в отчаянии повторяя:
- Любимая, не уходи…
* * *
Резкий звук будильника вырывает из сна. Открываю тяжелые, словно свинцом налитые веки. Усатая мордочка оскаливается мелкими белыми зубками. Черные бусинки хитро блестят, отражая золотисто-алый отблеск огня. Не успеваю испугаться, понимая, что передо мной ночник. Китайская копеечная безделушка, которая мне дороже бабкиной броши с натуральными сапфирами и александритами. Серый мышонок, держит в правой лапе красный китайский фонарик, с себя ростом, украшенный золотистыми иероглифами. Подарок от Макса на прошлый Новый год. Разбуженная воспоминаниями тупая боль дикобразом заворочалась внутри, царапая ядовитыми иголками уставшее сердце. Макс и я больше не семья. Познакомились, когда я только разменяла третий десяток. Счастливо прожили пять лет. Душа в душу, пока Макс решил сменить работу. А там оказалась она. Ему пары месяцев хватило, чтобы принять решение. Глупое решение разорвать то, что другие за всю жизнь не смогут построить. Легко уничтожать то, во что не вкладывался. Отношения – это работа двоих. Вечная истина.
Я протянула руку и выключила свет. Фонарик послушно потух. Вот если бы от боли можно было так же просто избавиться. Раз и потухло внутри.
Ноги нащупывают тапочки, я с трудом бреду в ванную, морщась от сереющего неприветливого утра за окном. Контрастный душ бодрит, возвращая телу способность жить, а разуму думать. Крепкий, антрацитово-черный кофе возвращает желание жить и работать. Резкий звук удара в стекло выстрелом отдается в голове. Испуганно вздрогнув, проливаю на колени горячий кофе, вскрикиваю, успевая заметить черную тень вороны сорвавшейся с карниза. Вот чего ей с утра пораньше нужно в мое окно долбить? В комнате разрывает тишину трель входящего звонка с мобильника. Затерев пятна кофе на брюках, мысленно аплодирую себе, что осталась в пижамных. Бросив нож и недоделанный бутерброд, лечу в комнату. Успеваю подхватить телефон и зацепиться мизинчиком за угол тумбочки. Чертыхаясь, нажимаю вызов, и звонящий обрывает связь. Швыряю телефон на диван и, проклиная угол тумбочки последними словами, пытаюсь на одной ноге допрыгать до дивана, поскальзываюсь, теряя равновесие, приземляюсь на пол рядом.
Что за утро? Меня решили добить, чтобы не мучилась?
Закрыв глаза от кружащихся хороводом звездочек, лежу, не шелохнувшись, пытаясь осознать, что делать, а лучше, что не делать, чтобы окончательно не угробить себя в собственной квартире. Над головой протяжно прокурлыкал домашний, и тут же включился автоответчик.
- Натуль, привет! Надеюсь, не разбудила? Твой мобильный не отвечает. Выручай, подруга! Выйди сегодня за меня. Мне позарез надо! Пли-и-из,- с мольбой протянул голосок Ирины, сменщицы и подруги.- Ташик, мы договорились? Я на тебя надеюсь… Проси, что хочешь. Согласна на все, только выручи. Пашка вернулся. Внезапно… ну ты сама понимаешь…
Автоответчик смолк, а передо мной нарисовался внеплановый трудовой день. Рыжеватый увалень Пашка был другом Максима и тем, кто нас познакомил на одном из дней рождения общей подруги Ирины. Мысль о Максиме вновь напомнила болью в груди, в глазах предательски защипало. Осторожно отлепив себя от паласа, поднялась и, прихрамывая, потопала в комнату одеваться, обрадовавшись перспективе заменить подругу и провести день среди людей. Уже в дверях нагнала новая трель звонка. Автоответчик голосом заведующей сухо проскрипел:
- Милнар Наталья, я вас уже пять минут как жду. Почему мобильный отключен? Надеюсь, вы не забыли зайти в бухгалтерию за выпиской. У вас есть еще полчаса, а потом меня не будет до конца дня.
Автоответчик отключился вместе с моим мозгом. Послав начавшемуся дню еще пару проклятий, я включила режим «супервумен», пытаясь одновременно влезть в блузку и брючный костюм, а другой из лохматой кареглазой шатенки создать деловую женщину, изобразив неброский дневной макияж.
Через десять минут запирала входную дверь, жалея за брошенным бутербродом и недопитым кофе. Летела вниз по ступенькам, на ходу застегивая пальто и наматывая шарф. Улица дохнула промозглостью ноября. Махнув припаркованному у подъезда старенькому «Нисану», я побежала к ближайшему переходу, решив добираться на метро, понимая, что за оставшиеся двадцать минут по утренним пробкам не успею к начальству на ковер.
