— Давай о нём забудем. Словно его не было. Давай?
— Не могу.
— Когда ты шёл сюда, ты ведь не думал о ребёнке.
— Я не знал, куда меня ведут.
— А если бы знал? Яр! Ты бы подумал?
Совсем некстати Анатан попытался влезть в его тайник души под названием совесть.
— Оставь меня, — простонал Адэр.
Анатан опустился на корточки, сжал ему колени:
— У меня семья. Жена, дети. Я не могу рисковать. Слышишь? Яр! Мне нельзя рисковать.
— Эй! Анатан! — донёсся голос Хлыста. — Я согласен.
Анатан подпрыгнул:
— Ну, наконец-то! Ведь знает же, собака, знает, что на мои поиски весь «Рисковый» кинется.
Стоя на пригорке и держа мальчугана за горло, Хлыст указал кнутом на Великкамень:
— Давайте туда. Ещё. Дальше. Ещё. — И пнул ребёнка в спину.
Вайс кубарем покатился вниз. Анатан с Адэром бросились к нему, а мальчуган вскочил и, прошмыгнув под их руками, припал к телу Малики, замотанному в дерюгу.
Адэр попытался поднять Вайса. Мальчишка схватился за босую ногу, выглядывающую из-под ткани, и в голос зарыдал.
— Ты ба! — воскликнул Хлыст. — А все думали, что он немой!
Анатан пошёл к мотоциклу, прислонённому к Великкамню.
— Анатан! — вновь закричал Хлыст. — Если из вас кто-то пикнет, я убью твоих детей.
— Будь ты проклят, Асон! Будь проклят!
Наконец Адэр изловчился и подхватил Вайса на руки. Бросил прощальный взгляд на свою спутницу, утопающую в малахитовой траве, и направился к выползшему из-за горизонта солнцу. Он спешил — боялся, что его догонит совесть. А совесть уже билась и стонала на груди, царапая тело детскими пальчиками и не по-детски страдая.
Адэр обернулся:
— Хлыст!
— Чего? — раздалось с пригорка.
— Отдай мне девушку.
— Зачем она тебе?
— Хочу похоронить по-человечески.
— Иди с Богом, пока я гадёныша не забрал.
— Я отдам за неё сапоги.
— Иди на хрен со своими сапогами.
— А как ты объяснишь приятелю — почему ты без сапог?
Анатан уговаривал Вайса сесть на мотоцикл, но мальчишка шёл рядом с Адэром, стискивая в кулаке край дерюги. Анатан просил отдать ему Малику, но Адэр ещё сильнее прижимал к себе ношу. Он не видел окружающей красоты — она исчезла без следа в скорбном тумане. Не чувствовал под босыми ногами траву и камни — его тело одеревенело. Ни о чём не думал — его мысли где-то затерялись.
Он не понял, откуда взялся Крикс. С удивлением посмотрел на свои руки, ставшие вдруг легче пуха. Уселся на землю, повалился навзничь и закрыл глаза.
Адэр смотрел на тарахтящий перед автомобилем мотоцикл. Тезарское топливо закончилось, и самодельный суррогат, изготовленный умельцами из колодезной воды, вынуждал Анатана подпрыгивать на сиденье при каждом выхлопе дыма из трубы.
Ветер относил дым в сторону. Чистый воздух врывался в открытые окна машины. Совершив виток по салону, возвращался к Адэру с запахом ядрёного мыла (за рулём сидел Крикс), крови (на заднем сиденье лежала Малика, замотанная в дерюгу) и хвороста (в ногах трупа, шмыгая носом, ютился Вайс).
— Куда мы едем? — спросил Адэр.
— К маркизу Ларе, — ответил Крикс.
Адэр силился вспомнить, где слышал это имя, но память молчала.
— Кто такой маркиз Ларе?
— Ярис Ларе — доктор. Вам нужна его помощь.
— Нет, Крикс. Он не поможет.
— Ребёнку нужен доктор.
— Ему нужна мама, Крикс. Разворачивай машину. Мы едем в «Рисковый».
— Нет. Мы едем к Ярису Ларе.
— Ты не слышал приказа?
— Слышал. Доктор даст нам заключение о смерти Малики. В противном случае я буду вынужден похоронить её рядом с бродягами, преступниками и самоубийцами.
Адэр вжался затылком в подголовник:
— Её похоронят там, где я сочту нужным.
— А я поступлю так, как требует закон Порубежья.
Сжатые губы, насупленные брови и угрюмый взор говорили о непреклонности командира.
Адэр повернулся к ребёнку:
— Вайс, к маме хочешь?
Мальчишка уткнулся лицом в пропитанный кровью холст и тоненько заскулил.
— Жестоко, — тихо вымолвил Крикс.
Адэр не понял, о какой жестокости идёт речь, и по отношению к кому он её проявил. Но то, что его слова оценивает какой-то страж, вывело из себя.
— Останови!
Когда автомобиль затормозил, Адэр вывалился из салона. На ходу снимая рубаху в пятнах крови, направился к багажнику. Открыв его, стянул штаны, вытащил канистру с водой.
— Давайте помогу, — сказал Крикс.
Адэр открутил крышку:
— Отойди!
Раздался звук приближающегося мотоцикла. Из клуба дыма вынырнул Анатан:
— Что случилось?
Адэр вылил на себя воду. Достал из дорожной сумки бутылку вина. Поглядывая на Крикса, вытащил зубами пробку, сделал несколько больших глотков. Вино обожгло горло и желудок.
— Вам не стоит пить, — произнёс командир.
— Я не пью. Я уничтожаю заразу. — Адэр ополоснул вином руки. — Анатан! Сколько ты отдал камней?
— Двадцать.
Адэр залпом осушил бутылку.
— Пятнадцать изумительных сапфиров до сих пор лежат в сейфе прииска, — сказал Анатан, криво улыбаясь. — Я отдал другие камни.
— Ты нашёл «Котёл»?
— Нашёл. Я хотел поговорить с вами… позже.
— Говори сейчас.
— Не могу я с «Котлом». Как посмотрю на смертников, душа сворачивается.
— Посмотри на тех, кто находится в машине.
— Да я всё понимаю…
— Ты ни черта не понимаешь! — Адэр вытащил из сумки куртку и штаны. — Отправляйся домой, Анатан. На всякий случай увези куда-нибудь семью и жди дальнейших распоряжений. И ни один человек не должен знать, что произошло. Тебя, Крикс, это тоже касается.
Анатан крутанул ручку газа и скрылся в облаке дыма.
В голове шумело, сердце толчками гнало по венам захмелевшую кровь. Адэр надел куртку навыворот, переодел. Долго копошился, пытаясь попасть ногой в штанину. Наконец плюхнулся на переднее сиденье.
Крикс протянул ему свои сапоги:
— Маркиз Ларе не поймёт, если вы будете босиком.
Взирая на безбрежную пустошь, Адэр подставлял лицо ветру и пытался направить скачущие мысли в нужное русло. Ему вряд ли удалось бы собрать их в кучу, если бы не взгляд через плечо на тело Малики. Винные пары вмиг улетучились.
— Как Анатан нашёл меня? — спросил Адэр.
— Благодаря женским башмакам.
Прикрыв ладонью глаза, он слушал историю о том, как Анатан вернулся из бандитского лагеря и уехал за сапфирами. Как Крикс со стражами разыскал автомобиль и, помня о желании правителя не раскрывать себя, приказал людям спрятаться за утёсом — на тот случай, если сделка с бандитами не состоится. Затем Анатан отправился к Великкамню, а Крикс залёг среди глыб. Потом полз следом, пока Адэр, Анатан и ребёнок не вышли из долины.
— Замок маркиза, — проговорил командир.
Адэр посмотрел в окно. Вокруг цвели низкорослые кустарники, чуть дальше зеленела роща. Над кронами виднелось высокое строение из светло-серого камня с башенками и флигелями под дымчатой черепицей. Крикс направил машину к бреши между деревьями с раскидистыми ветвями, и вскоре шины зашуршали по ровной пепельной дороге.
Солнце зависло в зените. Деревья походили на сверкающие бирюзовые снопы и даже пятнышком тени не омрачали гладкие, словно отутюженные полянки. Всё вокруг было чистым, светлым, безмятежным. И не верилось, что в нескольких милях отсюда находится ад, на заднем сиденье лежит труп, а над ним всхлипывает изувеченный ребенок.
Машина проехала вдоль чёрной кованой ограды и затормозила перед ажурными воротами. Сквозь широкие просветы просматривались три аллеи, похожие на растопыренные зубья вилки. Фонтан с птицами из молочного мрамора и пирамидальные кипарисы закрывали парадный вход в старинный замок.
Привратник — кряжистый старик в униформе — отворил ворота. Выслушав Крикса, указал на аллею, бегущую к правому крылу замка.
Обогнув флигель, командир направил машину к белому зданию, окружённое столетними дубами. Под пение невидимых птиц и перестук дятла в распахнутых окнах вальсировали кружевные занавеси и пританцовывал флюгер на ломаной крыше.
Автомобиль остановился возле двери с решётчатым оконцем и вывеской «Клиника маркиза Яриса Ларе».
Крикс с сомнением взглянул на Адэра:
— Вы сможете выйти из машины?
— Бери ребёнка.
Адэр взял тело Малики, Крикс прижал к себе дрожащего мальчика. Выбежавшая сестра милосердия — в белоснежном строгом платье, накрахмаленной шапочке и ботиках на резиновой подошве — провела посетителей в смотровую комнату, пропахшую лекарствами и средствами для дезинфекции.
— Располагайтесь. Маркиз Ларе сейчас придёт, — сказала она и удалилась.
Крикс умостился с Вайсом на скамье. Адэр положил Малику на кушетку и подошёл к окну, из которого открывался вид на тихий парк, наполненный сочными весенними красками. Но окружающая красота не гармонировала с состоянием души, и Адэр вернулся к кушетке. Усевшись на стул, опёрся руками на колени, ссутулился.
— К вашим услугам, — прозвучал от порога хрипловатый голос.
Адэр поднял голову. Человек средних лет — короткий ёжик посеребрённых волос, очки в золотой оправе — расширил глаза. Шагнул назад, выглянул в коридор, словно усомнившись — в своей ли клинике он находится. Проверил, на все ли пуговицы застёгнут врачебный халат.
— Мой правитель?..
Адэр встал, коротко кивнул:
— Маркиз Ларе!
— Очень неожиданно… Мне доложили, что приехали с прииска.
— Маркиз, осмотрите ребёнка.
— Сначала я осмотрю вас, мой правитель.
— Я в порядке.
— Но вы весь в крови!
— Это не моя кровь. Осмотрите ребёнка.
Ярис Ларе направил взгляд на кушетку:
— А это?
— Это труп. Маркиз, не теряйте время.
— Прошу вас, — сказал Ярис Криксу и вывел его вместе с Вайсом из комнаты.
Адэр повалился на стул, уронил голову на грудь. Время остановилось.
— Мой правитель…
Адэр оглянулся. За плечом стоял доктор.
— Почему вы до сих пор здесь, маркиз?
Ярис нахмурился:
— Я уже осмотрел мальчика. — Отодвинул от стола кресло. — Прошу вас, пересядьте.
Расположился на стуле напротив Адэра. Зачем-то включил настольную лампу и впился цепким взглядом Адэру в лицо:
— Вы себя хорошо чувствуете?
— Я несколько дней не спал и плохо ел. Но сейчас разговор не обо мне. Как ребёнок?
— Сильно истощён. Крикс сказал, что его нашли в горах.
— Да… в горах…
— Мальчик неоднократно подвергался физическому насилию. На пятках застарелые следы ожогов. На спине…
— Довольно подробностей, — перебил Адэр. — Вы оставите его в клинике?
— Нет, мой правитель. Всё, что я могу — это дать успокоительное, что, собственно, я и сделал. Ребёнку нужна помощь квалифицированного специалиста. Его надо показать психиатру. — Ярис покосился на кушетку: — А это?
— Это Малика Латаль.
— Ваша сопровождающая дама?
— Вы помните её? — удивился Адэр.
— Как можно забыть такую яркую особу? Что с ней случилось?
— Мы нашли её в горах вместе с мальчиком.
— Вы принимали участие в поисках?
— Да, — выдохнул Адэр. — Мы искали её пять дней. Я хочу получить заключение о смерти девушки.
Ярис нажал на кнопку вызова. В комнату заглянула сестра милосердия.
— Пусть санитар прикатит тележку для трупов, — распорядился маркиз и обратился к Адэру: — Сейчас её перевезут в морг. Завтра я отправлю заключение к вам в замок.
— Нет, маркиз! Вы осмотрите девушку здесь и сейчас. И сразу дадите мне заключение.
— Я провожу вскрытие в морге.
— Никаких вскрытий, только осмотр.
— Вы хотите забрать тело?
— Да.
Ярис поднялся из-за стола:
— В таком случае я провожу вас в комнату ожидания.
— Маркиз Ларе! Не теряйте время, — произнёс Адэр и повернулся вместе с креслом спиной к кушетке.
Послышалось дребезжание стекла в дверце шкафчика, звук разрываемой бумаги, хлопки резиновых перчаток, шуршание дерюги. Надрывный вздох Яриса заставил Адэра оглянуться.
— Вам лучше не видеть, — сказал маркиз надломленным голосом. — Не надо смотреть.
Адэр вжался в кресло:
— Что там, маркиз?
— Значит, это Малика.
— Да.
Казалось, что невнятное бормотание, сопровождаемое шаркающими шагами и скрипом кушетки, никогда не прекратится.
— Не молчите, маркиз!
— Она умерла, вероятнее всего, от кровоизлияния в мозг. Без вскрытия невозможно установить точную причину смерти.
— Когда… — Адэр с трудом протолкнул комок в горле. — Когда она умерла?
— Не более двух часов назад. Плюс-минус полчаса. Нет трупных пятен, и тело ещё не окоченело.
Адэр стиснул подлокотники кресла. Он нёс Малику, когда она была ещё жива. Он хотел бросить её возле Великкамня, когда она ещё дышала. Он вез её в машине и не знал, что она умирает! Быть может, она умерла, когда он пил вино.
Вновь прозвучали хлопки перчаток, в умывальник ударила струя воды.
Ярис положил на стол очки. Вытирая салфеткой лицо, сел напротив Адэра:
— В такую жару нельзя вести труп в машине. Он… она в плохом состоянии. Мои люди подготовят девушку к погребению. Родственники пусть приезжают за ней с утра пораньше, пока более-менее прохладно.
— Оставьте меня.
Ярис понимающе кивнул:
— Я распоряжусь насчёт ванны и подберу вам одежду.
Маркиз пошелестел за спиной Адэра тканью и удалился. Прошло несколько минут, пока Адэр заставил себя подняться с кресла. Ещё несколько минут заставлял себя повернуться к кушетке. Тело Малики было накрыто простынёй, и если бы не пятна крови на ткани, то можно было решить, что девушка спит, укрывшись с головой.
Адэр потёр лоб. Где найти в себе силы перешагнуть этот день? Скорбное событие, произошедшее по его вине, не должно омрачать его путь к вершине славы.
Похороны матери канули в небытие — в памяти годовалого ребёнка и горе, и радость не оставляют следа. Во всех траурных процессиях Адэр плёлся за широкой спиной Великого и при первой же возможности незаметно уходил. Но то, что над телом усопшего положено произносить речь, он знал. Для очистки совести хотел что-то сказать, и не смог выдавить ни слова. К чёрту пустые слова! Надо попрощаться и уйти.
Адэр встрепенулся. А вдруг маркиз ошибся? Он видел Малику всего лишь раз и мог запросто перепутать её с любой другой чёрноволосой селянкой. Малику сбросили в море, а Хлыст, желая получить выкуп за двоих, отдал девушку, нечаянно забредшую в лагерь. А Малика, живая и здоровая, в это время разыскивает Крикса. А он, дурак, изводит себя мыслями о неудачном начале правления.
После недолгих колебаний откинул край простыни, с содроганием посмотрел на разбухший окровавленный слепок вместо лица. Шумно выдохнул. Это точно не Малика. Хлыст намеренно изувечил нечаянную гостью, чтобы отвести от себя подозрения в подлоге.
Для успокоения совести Адэр стёр уголком ткани со скулы девушки грязь. Кожа смуглая... Очистил висок от прилипшего ворса дерюги. Остроконечная родинка... Он её помнит…
Воздел глаза к небесам, спрятанным за девственно-чистым потолком:
— Тебе мало святых? — Крепко сжал холодные скрюченные пальцы Малики. — Прости…
Сердце перестало биться, только где-то глубоко — под рёбрами — чувствовалась его слабая дрожь. И вдруг пронзила жуткая боль. Адэр сквозь зубы цедил воздух, а выдохнуть не получалось. Захотелось вогнать кулаки в грудь и выдавить из лёгких застрявший ком воздуха. Мелькнула безумная мысль, что через это он уже проходил. Там, в лачуге, когда Малика вправляла себе плечи, он чувствовал сумасшедшую боль, знал, что эта боль не его, и думал, что помешался рассудком.
Адэр склонился над трупом:
— Малика! Выдохни. Попробуй. — Надавил ладонями на девичью грудь. — Давай, Малика, давай. Я помогу.
Надавил сильнее:
— Выдохни! Малика! — Сорвался на крик: — Дыши! Плебейское отродье! Давай! Мать твою! Дыши!
— Не могу.
— Когда ты шёл сюда, ты ведь не думал о ребёнке.
— Я не знал, куда меня ведут.
— А если бы знал? Яр! Ты бы подумал?
Совсем некстати Анатан попытался влезть в его тайник души под названием совесть.
— Оставь меня, — простонал Адэр.
Анатан опустился на корточки, сжал ему колени:
— У меня семья. Жена, дети. Я не могу рисковать. Слышишь? Яр! Мне нельзя рисковать.
— Эй! Анатан! — донёсся голос Хлыста. — Я согласен.
Анатан подпрыгнул:
— Ну, наконец-то! Ведь знает же, собака, знает, что на мои поиски весь «Рисковый» кинется.
Стоя на пригорке и держа мальчугана за горло, Хлыст указал кнутом на Великкамень:
— Давайте туда. Ещё. Дальше. Ещё. — И пнул ребёнка в спину.
Вайс кубарем покатился вниз. Анатан с Адэром бросились к нему, а мальчуган вскочил и, прошмыгнув под их руками, припал к телу Малики, замотанному в дерюгу.
Адэр попытался поднять Вайса. Мальчишка схватился за босую ногу, выглядывающую из-под ткани, и в голос зарыдал.
— Ты ба! — воскликнул Хлыст. — А все думали, что он немой!
Анатан пошёл к мотоциклу, прислонённому к Великкамню.
— Анатан! — вновь закричал Хлыст. — Если из вас кто-то пикнет, я убью твоих детей.
— Будь ты проклят, Асон! Будь проклят!
Наконец Адэр изловчился и подхватил Вайса на руки. Бросил прощальный взгляд на свою спутницу, утопающую в малахитовой траве, и направился к выползшему из-за горизонта солнцу. Он спешил — боялся, что его догонит совесть. А совесть уже билась и стонала на груди, царапая тело детскими пальчиками и не по-детски страдая.
Адэр обернулся:
— Хлыст!
— Чего? — раздалось с пригорка.
— Отдай мне девушку.
— Зачем она тебе?
— Хочу похоронить по-человечески.
— Иди с Богом, пока я гадёныша не забрал.
— Я отдам за неё сапоги.
— Иди на хрен со своими сапогами.
— А как ты объяснишь приятелю — почему ты без сапог?
Анатан уговаривал Вайса сесть на мотоцикл, но мальчишка шёл рядом с Адэром, стискивая в кулаке край дерюги. Анатан просил отдать ему Малику, но Адэр ещё сильнее прижимал к себе ношу. Он не видел окружающей красоты — она исчезла без следа в скорбном тумане. Не чувствовал под босыми ногами траву и камни — его тело одеревенело. Ни о чём не думал — его мысли где-то затерялись.
Он не понял, откуда взялся Крикс. С удивлением посмотрел на свои руки, ставшие вдруг легче пуха. Уселся на землю, повалился навзничь и закрыл глаза.
Часть 16
***
Адэр смотрел на тарахтящий перед автомобилем мотоцикл. Тезарское топливо закончилось, и самодельный суррогат, изготовленный умельцами из колодезной воды, вынуждал Анатана подпрыгивать на сиденье при каждом выхлопе дыма из трубы.
Ветер относил дым в сторону. Чистый воздух врывался в открытые окна машины. Совершив виток по салону, возвращался к Адэру с запахом ядрёного мыла (за рулём сидел Крикс), крови (на заднем сиденье лежала Малика, замотанная в дерюгу) и хвороста (в ногах трупа, шмыгая носом, ютился Вайс).
— Куда мы едем? — спросил Адэр.
— К маркизу Ларе, — ответил Крикс.
Адэр силился вспомнить, где слышал это имя, но память молчала.
— Кто такой маркиз Ларе?
— Ярис Ларе — доктор. Вам нужна его помощь.
— Нет, Крикс. Он не поможет.
— Ребёнку нужен доктор.
— Ему нужна мама, Крикс. Разворачивай машину. Мы едем в «Рисковый».
— Нет. Мы едем к Ярису Ларе.
— Ты не слышал приказа?
— Слышал. Доктор даст нам заключение о смерти Малики. В противном случае я буду вынужден похоронить её рядом с бродягами, преступниками и самоубийцами.
Адэр вжался затылком в подголовник:
— Её похоронят там, где я сочту нужным.
— А я поступлю так, как требует закон Порубежья.
Сжатые губы, насупленные брови и угрюмый взор говорили о непреклонности командира.
Адэр повернулся к ребёнку:
— Вайс, к маме хочешь?
Мальчишка уткнулся лицом в пропитанный кровью холст и тоненько заскулил.
— Жестоко, — тихо вымолвил Крикс.
Адэр не понял, о какой жестокости идёт речь, и по отношению к кому он её проявил. Но то, что его слова оценивает какой-то страж, вывело из себя.
— Останови!
Когда автомобиль затормозил, Адэр вывалился из салона. На ходу снимая рубаху в пятнах крови, направился к багажнику. Открыв его, стянул штаны, вытащил канистру с водой.
— Давайте помогу, — сказал Крикс.
Адэр открутил крышку:
— Отойди!
Раздался звук приближающегося мотоцикла. Из клуба дыма вынырнул Анатан:
— Что случилось?
Адэр вылил на себя воду. Достал из дорожной сумки бутылку вина. Поглядывая на Крикса, вытащил зубами пробку, сделал несколько больших глотков. Вино обожгло горло и желудок.
— Вам не стоит пить, — произнёс командир.
— Я не пью. Я уничтожаю заразу. — Адэр ополоснул вином руки. — Анатан! Сколько ты отдал камней?
— Двадцать.
Адэр залпом осушил бутылку.
— Пятнадцать изумительных сапфиров до сих пор лежат в сейфе прииска, — сказал Анатан, криво улыбаясь. — Я отдал другие камни.
— Ты нашёл «Котёл»?
— Нашёл. Я хотел поговорить с вами… позже.
— Говори сейчас.
— Не могу я с «Котлом». Как посмотрю на смертников, душа сворачивается.
— Посмотри на тех, кто находится в машине.
— Да я всё понимаю…
— Ты ни черта не понимаешь! — Адэр вытащил из сумки куртку и штаны. — Отправляйся домой, Анатан. На всякий случай увези куда-нибудь семью и жди дальнейших распоряжений. И ни один человек не должен знать, что произошло. Тебя, Крикс, это тоже касается.
Анатан крутанул ручку газа и скрылся в облаке дыма.
В голове шумело, сердце толчками гнало по венам захмелевшую кровь. Адэр надел куртку навыворот, переодел. Долго копошился, пытаясь попасть ногой в штанину. Наконец плюхнулся на переднее сиденье.
Крикс протянул ему свои сапоги:
— Маркиз Ларе не поймёт, если вы будете босиком.
Взирая на безбрежную пустошь, Адэр подставлял лицо ветру и пытался направить скачущие мысли в нужное русло. Ему вряд ли удалось бы собрать их в кучу, если бы не взгляд через плечо на тело Малики. Винные пары вмиг улетучились.
— Как Анатан нашёл меня? — спросил Адэр.
— Благодаря женским башмакам.
Прикрыв ладонью глаза, он слушал историю о том, как Анатан вернулся из бандитского лагеря и уехал за сапфирами. Как Крикс со стражами разыскал автомобиль и, помня о желании правителя не раскрывать себя, приказал людям спрятаться за утёсом — на тот случай, если сделка с бандитами не состоится. Затем Анатан отправился к Великкамню, а Крикс залёг среди глыб. Потом полз следом, пока Адэр, Анатан и ребёнок не вышли из долины.
— Замок маркиза, — проговорил командир.
Адэр посмотрел в окно. Вокруг цвели низкорослые кустарники, чуть дальше зеленела роща. Над кронами виднелось высокое строение из светло-серого камня с башенками и флигелями под дымчатой черепицей. Крикс направил машину к бреши между деревьями с раскидистыми ветвями, и вскоре шины зашуршали по ровной пепельной дороге.
Солнце зависло в зените. Деревья походили на сверкающие бирюзовые снопы и даже пятнышком тени не омрачали гладкие, словно отутюженные полянки. Всё вокруг было чистым, светлым, безмятежным. И не верилось, что в нескольких милях отсюда находится ад, на заднем сиденье лежит труп, а над ним всхлипывает изувеченный ребенок.
Машина проехала вдоль чёрной кованой ограды и затормозила перед ажурными воротами. Сквозь широкие просветы просматривались три аллеи, похожие на растопыренные зубья вилки. Фонтан с птицами из молочного мрамора и пирамидальные кипарисы закрывали парадный вход в старинный замок.
Привратник — кряжистый старик в униформе — отворил ворота. Выслушав Крикса, указал на аллею, бегущую к правому крылу замка.
Обогнув флигель, командир направил машину к белому зданию, окружённое столетними дубами. Под пение невидимых птиц и перестук дятла в распахнутых окнах вальсировали кружевные занавеси и пританцовывал флюгер на ломаной крыше.
Автомобиль остановился возле двери с решётчатым оконцем и вывеской «Клиника маркиза Яриса Ларе».
Крикс с сомнением взглянул на Адэра:
— Вы сможете выйти из машины?
— Бери ребёнка.
Адэр взял тело Малики, Крикс прижал к себе дрожащего мальчика. Выбежавшая сестра милосердия — в белоснежном строгом платье, накрахмаленной шапочке и ботиках на резиновой подошве — провела посетителей в смотровую комнату, пропахшую лекарствами и средствами для дезинфекции.
— Располагайтесь. Маркиз Ларе сейчас придёт, — сказала она и удалилась.
Крикс умостился с Вайсом на скамье. Адэр положил Малику на кушетку и подошёл к окну, из которого открывался вид на тихий парк, наполненный сочными весенними красками. Но окружающая красота не гармонировала с состоянием души, и Адэр вернулся к кушетке. Усевшись на стул, опёрся руками на колени, ссутулился.
— К вашим услугам, — прозвучал от порога хрипловатый голос.
Адэр поднял голову. Человек средних лет — короткий ёжик посеребрённых волос, очки в золотой оправе — расширил глаза. Шагнул назад, выглянул в коридор, словно усомнившись — в своей ли клинике он находится. Проверил, на все ли пуговицы застёгнут врачебный халат.
— Мой правитель?..
Адэр встал, коротко кивнул:
— Маркиз Ларе!
— Очень неожиданно… Мне доложили, что приехали с прииска.
— Маркиз, осмотрите ребёнка.
— Сначала я осмотрю вас, мой правитель.
— Я в порядке.
— Но вы весь в крови!
— Это не моя кровь. Осмотрите ребёнка.
Ярис Ларе направил взгляд на кушетку:
— А это?
— Это труп. Маркиз, не теряйте время.
— Прошу вас, — сказал Ярис Криксу и вывел его вместе с Вайсом из комнаты.
Адэр повалился на стул, уронил голову на грудь. Время остановилось.
— Мой правитель…
Адэр оглянулся. За плечом стоял доктор.
— Почему вы до сих пор здесь, маркиз?
Ярис нахмурился:
— Я уже осмотрел мальчика. — Отодвинул от стола кресло. — Прошу вас, пересядьте.
Расположился на стуле напротив Адэра. Зачем-то включил настольную лампу и впился цепким взглядом Адэру в лицо:
— Вы себя хорошо чувствуете?
— Я несколько дней не спал и плохо ел. Но сейчас разговор не обо мне. Как ребёнок?
— Сильно истощён. Крикс сказал, что его нашли в горах.
— Да… в горах…
— Мальчик неоднократно подвергался физическому насилию. На пятках застарелые следы ожогов. На спине…
— Довольно подробностей, — перебил Адэр. — Вы оставите его в клинике?
— Нет, мой правитель. Всё, что я могу — это дать успокоительное, что, собственно, я и сделал. Ребёнку нужна помощь квалифицированного специалиста. Его надо показать психиатру. — Ярис покосился на кушетку: — А это?
— Это Малика Латаль.
— Ваша сопровождающая дама?
— Вы помните её? — удивился Адэр.
— Как можно забыть такую яркую особу? Что с ней случилось?
— Мы нашли её в горах вместе с мальчиком.
— Вы принимали участие в поисках?
— Да, — выдохнул Адэр. — Мы искали её пять дней. Я хочу получить заключение о смерти девушки.
Ярис нажал на кнопку вызова. В комнату заглянула сестра милосердия.
— Пусть санитар прикатит тележку для трупов, — распорядился маркиз и обратился к Адэру: — Сейчас её перевезут в морг. Завтра я отправлю заключение к вам в замок.
— Нет, маркиз! Вы осмотрите девушку здесь и сейчас. И сразу дадите мне заключение.
— Я провожу вскрытие в морге.
— Никаких вскрытий, только осмотр.
— Вы хотите забрать тело?
— Да.
Ярис поднялся из-за стола:
— В таком случае я провожу вас в комнату ожидания.
— Маркиз Ларе! Не теряйте время, — произнёс Адэр и повернулся вместе с креслом спиной к кушетке.
Послышалось дребезжание стекла в дверце шкафчика, звук разрываемой бумаги, хлопки резиновых перчаток, шуршание дерюги. Надрывный вздох Яриса заставил Адэра оглянуться.
— Вам лучше не видеть, — сказал маркиз надломленным голосом. — Не надо смотреть.
Адэр вжался в кресло:
— Что там, маркиз?
— Значит, это Малика.
— Да.
Казалось, что невнятное бормотание, сопровождаемое шаркающими шагами и скрипом кушетки, никогда не прекратится.
— Не молчите, маркиз!
— Она умерла, вероятнее всего, от кровоизлияния в мозг. Без вскрытия невозможно установить точную причину смерти.
— Когда… — Адэр с трудом протолкнул комок в горле. — Когда она умерла?
— Не более двух часов назад. Плюс-минус полчаса. Нет трупных пятен, и тело ещё не окоченело.
Адэр стиснул подлокотники кресла. Он нёс Малику, когда она была ещё жива. Он хотел бросить её возле Великкамня, когда она ещё дышала. Он вез её в машине и не знал, что она умирает! Быть может, она умерла, когда он пил вино.
Вновь прозвучали хлопки перчаток, в умывальник ударила струя воды.
Ярис положил на стол очки. Вытирая салфеткой лицо, сел напротив Адэра:
— В такую жару нельзя вести труп в машине. Он… она в плохом состоянии. Мои люди подготовят девушку к погребению. Родственники пусть приезжают за ней с утра пораньше, пока более-менее прохладно.
— Оставьте меня.
Ярис понимающе кивнул:
— Я распоряжусь насчёт ванны и подберу вам одежду.
Маркиз пошелестел за спиной Адэра тканью и удалился. Прошло несколько минут, пока Адэр заставил себя подняться с кресла. Ещё несколько минут заставлял себя повернуться к кушетке. Тело Малики было накрыто простынёй, и если бы не пятна крови на ткани, то можно было решить, что девушка спит, укрывшись с головой.
Адэр потёр лоб. Где найти в себе силы перешагнуть этот день? Скорбное событие, произошедшее по его вине, не должно омрачать его путь к вершине славы.
Похороны матери канули в небытие — в памяти годовалого ребёнка и горе, и радость не оставляют следа. Во всех траурных процессиях Адэр плёлся за широкой спиной Великого и при первой же возможности незаметно уходил. Но то, что над телом усопшего положено произносить речь, он знал. Для очистки совести хотел что-то сказать, и не смог выдавить ни слова. К чёрту пустые слова! Надо попрощаться и уйти.
Адэр встрепенулся. А вдруг маркиз ошибся? Он видел Малику всего лишь раз и мог запросто перепутать её с любой другой чёрноволосой селянкой. Малику сбросили в море, а Хлыст, желая получить выкуп за двоих, отдал девушку, нечаянно забредшую в лагерь. А Малика, живая и здоровая, в это время разыскивает Крикса. А он, дурак, изводит себя мыслями о неудачном начале правления.
После недолгих колебаний откинул край простыни, с содроганием посмотрел на разбухший окровавленный слепок вместо лица. Шумно выдохнул. Это точно не Малика. Хлыст намеренно изувечил нечаянную гостью, чтобы отвести от себя подозрения в подлоге.
Для успокоения совести Адэр стёр уголком ткани со скулы девушки грязь. Кожа смуглая... Очистил висок от прилипшего ворса дерюги. Остроконечная родинка... Он её помнит…
Воздел глаза к небесам, спрятанным за девственно-чистым потолком:
— Тебе мало святых? — Крепко сжал холодные скрюченные пальцы Малики. — Прости…
Сердце перестало биться, только где-то глубоко — под рёбрами — чувствовалась его слабая дрожь. И вдруг пронзила жуткая боль. Адэр сквозь зубы цедил воздух, а выдохнуть не получалось. Захотелось вогнать кулаки в грудь и выдавить из лёгких застрявший ком воздуха. Мелькнула безумная мысль, что через это он уже проходил. Там, в лачуге, когда Малика вправляла себе плечи, он чувствовал сумасшедшую боль, знал, что эта боль не его, и думал, что помешался рассудком.
Адэр склонился над трупом:
— Малика! Выдохни. Попробуй. — Надавил ладонями на девичью грудь. — Давай, Малика, давай. Я помогу.
Надавил сильнее:
— Выдохни! Малика! — Сорвался на крик: — Дыши! Плебейское отродье! Давай! Мать твою! Дыши!
