— И?
— И врага беспощаднее, — закончил фразу Крикс.
— А говоришь, что не слушаешь сказки, — сказал Адэр и вошёл в замок.
Кабинет был забит до отказа — собрались все охранители. Вилар с рассеянным видом стоял возле окна. При появлении правителя люди потеснились и освободили середину комнаты.
Адэр достал из шкафа ключи, бросил на стол. Цокнув, связка проехала по столешнице и упёрлась в горку алмазов, сверкающих в свете люстры.
— Можете звонить Трою Дадье. Когда угодно.
Охранители переглянулись.
— Что ему говорить? — прозвучал чей-то голос.
— Правду.
— Какую правду, мой господин? — спросил кто-то из толпы.
— Вы принесли клятву служить верой и правдой Тезару, и я не позволю вам стать клятвопреступниками. Из ваших уст не должно прозвучать ни единого слова лжи. Свободны.
Когда за охранителями закрылись двери, Вилар упал в кресло:
— Неразумное решение.
Адэр сел за стол:
— Самое разумное решение за последние два месяца.
— Что ты творишь?
— Маркиз Бархат! Меня меньше всего интересует ваше мнение. И если вы не научитесь держать язык за зубами, меня не будут интересовать ваши советы.
Вилар расправил плечи:
— Прошу прощения, мой господин. — И вновь обмяк. — Я не понимаю тебя, Адэр.
— Завтра ты едешь в Ларжетай. Подыщешь зал для аукциона.
— Значит, аукцион будет?
— Ещё не решил. Можешь идти. — Адэр придвинул к себе бумаги. — Гюст!
На пороге возник секретарь.
— Позови… — Адэр прижал пальцы к виску.
Так просто сказать: «Позови ключника». Но у него есть имя. Как же его зовут? Адэр забегал взглядом по кабинету, остановил его на кристаллах. Если память сейчас же не очнётся, он отдаст камни Тезару.
— Позови Тауба, — приказал Адэр и сгрёб алмазы в ящик стола.
На кухне царило оживление. Раскрасневшиеся кухарки крутились возле плиты, поджаривая куски мяса, помешивая соусы и пыхтящую кашу. Мойщицы посуды гремели кастрюлями. Возле стола суетилась прислуга. Перед бойцами стояли деревенские кружки с тёплым вином. Тонкий ароматный парок исходил от ломтей хлеба. Тарелки пока пустовали, и бойцы поглядывали на раскалённые сковороды; ноздри трепетали, улавливая аппетитные запахи.
Малика сидела в уголке. Она пришла сюда, как только по замку пронёсся слух о появлении неожиданных, редких и необычных гостей. Раньше, быстренько поев, она убегала из кухни. Обитающая здесь челядь её недолюбливала. Малика никогда не занимала чью-либо сторону в перебранках, не участвовала в разборе рецептов блюд и схем вязания, отмалчивалась при обсуждении мужиков из ближайшего селения и убелённых сединами слуг. Собственно, сами хозяйки сковородок и тарелок были далеко не молоды. Но жаркий огонь плит накалял их кровь и заставлял выплёскивать знания о плотских утехах словесным водопадом.
Прислуга наполнила тарелки. Бойцы накинулись на еду. Бабы игриво поглядывали на красавцев-мужчин, чьи тела звенели молодостью и силой. А Малика ждала, когда кто-нибудь обмолвится хоть словом о прошедших днях.
Уже выпито вино, мякишем вымакан соус. Возле плиты шептались огорчённые кухарки. Красавцы в солдатской форме сказали спасибо и не одарили их даже улыбкой. Бойцы как по команде встали из-за стола и направились к двери. Еле заметным кивком Крикс позвал Малику за собой. Сердце судорожно забилось.
Она выскочила в коридор. Командир стоял возле кадки с разросшимся цветком. Лицо строгое, от безмолвных глаз веет холодом.
— Ты должна покинуть замок, — тихо проговорил он. — Я ничего не имею против морун. Но моруне нельзя быть рядом с правителем. И чем быстрее ты исчезнешь, тем будет лучше для тебя.
Малика принялась крутить пуговицу на манжете платья:
— Крикс! Я могу попросить вас об одной услуге?
— Если эта услуга не идёт вразрез с интересами правителя.
— Я давно забыла о своих интересах.
— Что ты хочешь, Малика?
— Взглянуть на ракшада.
Казалось, её просьба ничуть не удивила командира.
— Нет, — сказал он тоном, каким отказываются от добавки супа.
— Пожалуйста, Крикс!
— Прости, но меня ждут.
Командир хотел уйти, но Малика схватила его за рукав:
— Я убедила правителя оставить воина в живых. Я привела кучу доводов. Но не сказала о главном.
Крикс свёл брови:
— Слушаю.
— Я должна проверить свою догадку.
— Почему бы тебе самой не поговорить с правителем?
— А вдруг я ошибаюсь? Пожалуйста, Крикс! Отведите меня к воину.
Командир аккуратно высвободил рукав из пальцев Малики:
— Я тороплюсь.
— В Ракшаде узаконена кровная месть. Если воин из знатной семьи, и если с ним что-то произойдёт… Представляете, что начнётся?
— На защите страны стоит армия Великого.
— Только воевать она будет на моей земле!
— Тихо, — прошептал Крикс и посмотрел по сторонам. — Значит так. Жди меня в саду, а я к правителю. Попрошу разрешения поставить в караул моих ребят.
Злость сжигала изнутри, сворачивала кровь, скручивала сердце, раздирала мозг. Казалось, ещё немного, и скрежетать будет нечем — зубы раскрошатся. Он, великий воин, в плену! У кого? У презренных червей, у вонючих пожирателей падали.
Все силы уходили на то, чтобы крепко стоять на ногах — посреди зловонной комнаты, в свете тусклой лампы, лицом к дыре в двери. Пусть смотрят и содрогаются.
Хазир вытащит его, по-другому не может быть. И чёрная армада полетит к уродливым берегам. И он, великий воин, будет стоять на носу головного корабля. И плевать на подводные скалы. Он знает Тайное море так, как не знает никто другой. Горы сравняются с землёй, земля усеется трупами, трупы покроются стервятниками.
Взирая в тёмную дыру, он повёл плечами. Ещё чуть-чуть, и ноги вновь зазвенят металлом, грудь обернётся камнем, а руки безжалостным молотом.
Из коридора донеслись голоса. Вновь пришёл владыка голытьбы? Теперь с последним словом? Только ему, великому воину, на все его слова тоже плевать.
Забряцали ключи, заскрежетали засовы, дверь отворилась. Он вперил тяжёлый взгляд в бывшую пленницу. Вот оно, ещё одно доказательство ничтожности страны — в ней нет мужчин, верных слову и делу.
Знакомый здоровяк в серой форме закрыл дверь, прижал широкую ладонь к отверстию. Хм… Очередная хитрость?
Девушка стремительно прошла в середину комнаты.
— Малика! — крикнул здоровяк, но её пальцы уже забегали по руке воина.
— На запястье спирали. Будто браслет. Это знак Ракшады. Его носит каждый, кто родился в вашей стране. Затем идёт дорожка из согнутых линий, будто низко склонились люди. Это знак низшего сословия. А вот эти завитки напоминают волны. Этим знаком заканчивается рисунок на руках ваших моряков. Дальше деревья, их оплетают лианы. Это воины. Правильно?
Девушка посмотрела ему в глаза:
— Быть воином — у вас великая честь. — Её палец вновь заскользил по его руке. — Чем старше по званию, тем выше лианы. У вас добегают до плеча. Если бы рисунок на этом закончился, я бы решила, что вы командующий армией или флотом. Но на плечах вновь спирали, только они сворачиваются не по кругу, а обтекают квадраты. Это ваша родовитая знать.
Тёплые пальцы девушки двигались по его шее и щеке.
— Двенадцать рядов с квадратами. Ваша семья занимает самое высокое положение в Ракшаде.
Пальцы остановились на виске.
— Ветвь с шестью листьями, — говорила девушка, мягко касаясь кожи. — Значит, вы шестой сын. У старшего брата — один лист. У второго — два. А у вас шесть. Нижние четыре закрашены чёрным. Эти братья мертвы. Затем чистый лист, а последний ваш.
Сделала шаг назад:
— Вы Иштар, младший и единственный брат правителя Ракшады Шедара Гарпи.
— Правитель у вас, в Ракшаде хазир, — произнёс он, уловив краем глаза, как вытянулось лицо здоровяка. — Ты жила в Ракшаде?
— Нет. Но я много читала о вашей стране. У вас есть две сестры. Почему нет их знаков?
— Что такое женщина, чтобы её метка присутствовала в знаках величия воина? Жизнь женщины позорна, а смерть презренна.
— Благодарю вас за исчерпывающий ответ, Иштар, — сказала девушка и низко присела. — С вашего разрешения я удалюсь.
В коридоре давно стихли шаги, а он продолжал стоять посреди комнаты, таращась в пустое отверстие в двери.
Вилар вошёл в библиотеку. Мягкий полумрак сглаживал острые углы мебели, застилал паутиной бесконечные ряды книг и раскладные лестницы, прислонённые к стеллажам. Настольная лампа под кремовым абажуром, словно солнце в молочном тумане, освещала Малику, прильнувшую щекой к раскрытому на столе журналу. Решив, что она спит, Вилар направился к двери.
Совсем не сонный девичий голос заставил остановиться:
— Я не сплю.
— Это хорошо. — Вилар окинул взглядом огромное помещение. — Не знаешь, где здесь можно найти путеводитель по Ларжетаю?
— Вы собрались в столицу?
— Да. Завтра утром.
Малика поправила на затылке волосы, завязанные в узел:
— Вам повезло. Я как раз его рассматривала.
Вилар взял протянутый журнал, который минуту назад согревала девичья щека. Открыл карту на развороте:
— Я думал, что Ларжетай — большой город.
— Смотря с чем сравнивать.
Вилар скрутил путеводитель в трубочку:
— Полистаю перед сном.
— Возьмите меня с собой.
— У тебя дела в столице? — Вилар спросил просто так, для проформы. Оказаться с Маликой наедине, за стенами замка, было пределом его мечтаний.
— Я никогда не была в Ларжетае. Хочу посмотреть.
Сердце выпрыгивало из груди, но Вилар изо всех сил старался сохранять спокойствие:
— Я пробуду там несколько дней.
— Пожалуйста! Я не буду вам мешать.
— Что скажет Мун?
— А что он может сказать?
— Одна, с мужчиной.
— Он мне доверяет.
— Тебе? — Вилар рассмеялся. — Похоже, ты ещё не полностью оправилась после болезни.
— Я абсолютно здорова, — сказала Малика и с умоляющим видом сложила перед собой ладони.
По ослепительно синей глади медленно плыли облака. Солнце играло в прятки: выныривая из-за белоснежной пены, озаряло ярким светом автомобиль и вновь скрывалось, заставляя воздух потемнеть.
Вилар поглядывал на Малику. Она битый час смотрела на густые кустарники и раскидистые деревца, растущие на обочинах колеи. Но что-то подсказывало: её взор был устремлён не на пейзаж, а вглубь себя.
— Жарко, — не выдержал молчания Вилар.
Малика улыбнулась:
— Привыкайте. Это надолго.
— Я думал, ты меня не услышишь.
Она вновь уставилась в окно. Нет… Только не это!
— Можно тебя попросить?
Малика повернулась:
— Попросить? Меня?
— Обращайся ко мне на «ты».
— Я должна была догадаться. Сначала по имени, затем на «ты»…
— Мне нравится, как ты говоришь. Будто есть продолжение.
Она потупила взгляд.
— Расскажи о себе.
— Что именно?
— Всё, что позволит узнать тебя лучше.
Малика пожала плечами:
— Хорошо, слушайте.
И сказал Он: «Здравствуй!»
Юноша ответил: «Мы не знакомы» — и ускорил шаг.
«Что тебе мешает ответить на моё приветствие?»
«В любом приветствии скрыт смысл».
Он сказал: «Что тебя насторожило?»
«Приветствие незнакомых людей обязывает к знакомству».
«Ты не хочешь знакомиться?»
«Мне нечего рассказать о себе. Я слишком молод».
Он спросил: «Куда держишь путь?»
«К осуществлению мечты».
«Ты идёшь очень быстро. Я еле догнал тебя».
«Боюсь, мечта окаменеет».
Он сказал: «Ты прав. Скорость крушит камень. Стремление крошит неуверенность. Движение приближает к совершенству. Нам с тобой по пути».
Юноша кивнул: «Возможно. Если твои помыслы чисты и непредвзяты».
И сказал Он: «Я знаю тебя! Здравствуй!»
Юноша улыбнулся: «Здравствуй!»
Знакомство не требует взгляда назад. Достаточно вместе смотреть вперёд.
— Философское эссе? — спросил Вилар.
— «Откровения Странника». Священная книга древних народов Грасс-Дэмора. Но разговор не о том. Я только хотела сказать: чтобы узнать друг друга, совсем не обязательно говорить о прошлом.
— Давай поговорим о будущем.
— Посмотрите, как красиво! — воскликнула Малика и указала на колосящееся поле. — Что это?
— Озимые. Рожь.
— Бог мой! Рожь…
— Остановимся?
— Поехали быстрее! Вот за этой волной.
Подпрыгивая на кочках и оседая в ямках, автомобиль полетел вдоль бурливого золотистого моря.
— Господин Вилар! Я вам так признательна. Если бы не вы, я бы никогда не увидела эту красоту.
— Честно говоря, ты меня удивила. Ты же столько знаешь.
— Из книг. — Малика вновь указала в окно. — Что там написано?
Вилар затормозил возле столбика с прибитой доской. Надпись гласила, что они едут по землям виконта Диезы.
— Знаю я этого виконта, — проговорила Малика, когда автомобиль покатил вдоль поля. — Не лично его, а про его порядки.
— И что ты знаешь?
— На его землях находится семь селений. Они скопом обрабатывают поля и сады. Виконт отдаёт им половину урожая.
— Неплохо, — сказал Вилар.
— Селяне голодают. Они продают свою долю, чтобы заплатить виконту земельный налог.
— Если бы им не нравилось, они перебрались бы в другое селение. Их никто не держит.
— Не держит, — согласилась Малика. — Только дом продать нельзя. Он стоит на чужой земле. Можно разобрать по дощечкам и унести на горбу. Хотя, куда? У многих дворян даже полей нет. Живут себе за границей, а с селян получают земельную ренту. А те сезонниками бродят по свету.
— Откуда ты это знаешь?
— А вы посидите на кухне, когда прислуга обедает, ещё не то услышите. — Малика опустила голову. — Прошу прощения, маркиз Бархат. Я не должна была так говорить.
Вилар вёл машину, глядя то на поля и сереющие вдали посёлки, то на полуразрушенные особняки и заброшенные земли. На подъезде к столице вид за окном изменился. Всё вокруг зазеленело, заколосилось. К ухоженным замкам вели сносные дороги, но их перекрывали шлагбаумы, возле которых стояли стражи.
Ближе к вечеру автомобиль покатил по Ларжетаю. Окружённые скверами старинные особняки, опрятные дома, магазины, рестораны, ну и, конечно же, отделения тезарского банка. Столица нищей страны мало чем отличалась от любого провинциального городка в Тезаре.
— Даже не верится, что мы до сих пор в Порубежье, — произнёс Вилар, разглядывая новые машины и модно одетых горожан.
— Сейчас прямо и второй поворот налево, — проговорила Малика. — Мун, сказал, что там неплохая гостиница.
Вилар остановил автомобиль возле трёхэтажного здания. Вероятно, в далёком прошлом дом являл собой архитектурную достопримечательность города. Сейчас высокие окна обрамляли остатки лепнины, стены растрескались. Колонны в виде скрученных спиралей клонились в разные стороны. Возле двери лежали две каменные собаки с обломанными ушами и отбитыми мордами.
Малика растерялась:
— Мун сказал, что гостиниц в Ларжетае немного. Больше постоялых дворов при трактирах и питейных домах. Иностранцы редко посещают Порубежье. Если вам не нравится, можем поискать другую.
— Нравится, — проговорил Вилар и вышел из машины.
Просторный вестибюль встретил мерклым светом и звенящей тишиной. Широкая лестница, взбегая на верхние этажи, раскидывала в стороны, как крылья, балконы с замысловатыми перилами. На ступенях лежала серо-зелёная дорожка; причиной её серости был не оттенок цвета, а грязь. Стены были покрашены лет двадцать назад, если не больше. На потолочных карнизах колыхалась паутина. Бронза на старинных бра потемнела, в люстре под высоким потолком горели не все лампы.
Из-за конторки в углу вестибюля вышла полная женщина средних лет. Заправила за ухо рыжий локон и, проигнорировав спутницу Вилара, низко присела:
— Мой господин…
Он поставил саквояж и чемоданчик возле конторки, повернулся к Малике:
— И врага беспощаднее, — закончил фразу Крикс.
— А говоришь, что не слушаешь сказки, — сказал Адэр и вошёл в замок.
Кабинет был забит до отказа — собрались все охранители. Вилар с рассеянным видом стоял возле окна. При появлении правителя люди потеснились и освободили середину комнаты.
Адэр достал из шкафа ключи, бросил на стол. Цокнув, связка проехала по столешнице и упёрлась в горку алмазов, сверкающих в свете люстры.
— Можете звонить Трою Дадье. Когда угодно.
Охранители переглянулись.
— Что ему говорить? — прозвучал чей-то голос.
— Правду.
— Какую правду, мой господин? — спросил кто-то из толпы.
— Вы принесли клятву служить верой и правдой Тезару, и я не позволю вам стать клятвопреступниками. Из ваших уст не должно прозвучать ни единого слова лжи. Свободны.
Когда за охранителями закрылись двери, Вилар упал в кресло:
— Неразумное решение.
Адэр сел за стол:
— Самое разумное решение за последние два месяца.
— Что ты творишь?
— Маркиз Бархат! Меня меньше всего интересует ваше мнение. И если вы не научитесь держать язык за зубами, меня не будут интересовать ваши советы.
Вилар расправил плечи:
— Прошу прощения, мой господин. — И вновь обмяк. — Я не понимаю тебя, Адэр.
— Завтра ты едешь в Ларжетай. Подыщешь зал для аукциона.
— Значит, аукцион будет?
— Ещё не решил. Можешь идти. — Адэр придвинул к себе бумаги. — Гюст!
На пороге возник секретарь.
— Позови… — Адэр прижал пальцы к виску.
Так просто сказать: «Позови ключника». Но у него есть имя. Как же его зовут? Адэр забегал взглядом по кабинету, остановил его на кристаллах. Если память сейчас же не очнётся, он отдаст камни Тезару.
— Позови Тауба, — приказал Адэр и сгрёб алмазы в ящик стола.
Часть 29
***
На кухне царило оживление. Раскрасневшиеся кухарки крутились возле плиты, поджаривая куски мяса, помешивая соусы и пыхтящую кашу. Мойщицы посуды гремели кастрюлями. Возле стола суетилась прислуга. Перед бойцами стояли деревенские кружки с тёплым вином. Тонкий ароматный парок исходил от ломтей хлеба. Тарелки пока пустовали, и бойцы поглядывали на раскалённые сковороды; ноздри трепетали, улавливая аппетитные запахи.
Малика сидела в уголке. Она пришла сюда, как только по замку пронёсся слух о появлении неожиданных, редких и необычных гостей. Раньше, быстренько поев, она убегала из кухни. Обитающая здесь челядь её недолюбливала. Малика никогда не занимала чью-либо сторону в перебранках, не участвовала в разборе рецептов блюд и схем вязания, отмалчивалась при обсуждении мужиков из ближайшего селения и убелённых сединами слуг. Собственно, сами хозяйки сковородок и тарелок были далеко не молоды. Но жаркий огонь плит накалял их кровь и заставлял выплёскивать знания о плотских утехах словесным водопадом.
Прислуга наполнила тарелки. Бойцы накинулись на еду. Бабы игриво поглядывали на красавцев-мужчин, чьи тела звенели молодостью и силой. А Малика ждала, когда кто-нибудь обмолвится хоть словом о прошедших днях.
Уже выпито вино, мякишем вымакан соус. Возле плиты шептались огорчённые кухарки. Красавцы в солдатской форме сказали спасибо и не одарили их даже улыбкой. Бойцы как по команде встали из-за стола и направились к двери. Еле заметным кивком Крикс позвал Малику за собой. Сердце судорожно забилось.
Она выскочила в коридор. Командир стоял возле кадки с разросшимся цветком. Лицо строгое, от безмолвных глаз веет холодом.
— Ты должна покинуть замок, — тихо проговорил он. — Я ничего не имею против морун. Но моруне нельзя быть рядом с правителем. И чем быстрее ты исчезнешь, тем будет лучше для тебя.
Малика принялась крутить пуговицу на манжете платья:
— Крикс! Я могу попросить вас об одной услуге?
— Если эта услуга не идёт вразрез с интересами правителя.
— Я давно забыла о своих интересах.
— Что ты хочешь, Малика?
— Взглянуть на ракшада.
Казалось, её просьба ничуть не удивила командира.
— Нет, — сказал он тоном, каким отказываются от добавки супа.
— Пожалуйста, Крикс!
— Прости, но меня ждут.
Командир хотел уйти, но Малика схватила его за рукав:
— Я убедила правителя оставить воина в живых. Я привела кучу доводов. Но не сказала о главном.
Крикс свёл брови:
— Слушаю.
— Я должна проверить свою догадку.
— Почему бы тебе самой не поговорить с правителем?
— А вдруг я ошибаюсь? Пожалуйста, Крикс! Отведите меня к воину.
Командир аккуратно высвободил рукав из пальцев Малики:
— Я тороплюсь.
— В Ракшаде узаконена кровная месть. Если воин из знатной семьи, и если с ним что-то произойдёт… Представляете, что начнётся?
— На защите страны стоит армия Великого.
— Только воевать она будет на моей земле!
— Тихо, — прошептал Крикс и посмотрел по сторонам. — Значит так. Жди меня в саду, а я к правителю. Попрошу разрешения поставить в караул моих ребят.
***
Злость сжигала изнутри, сворачивала кровь, скручивала сердце, раздирала мозг. Казалось, ещё немного, и скрежетать будет нечем — зубы раскрошатся. Он, великий воин, в плену! У кого? У презренных червей, у вонючих пожирателей падали.
Все силы уходили на то, чтобы крепко стоять на ногах — посреди зловонной комнаты, в свете тусклой лампы, лицом к дыре в двери. Пусть смотрят и содрогаются.
Хазир вытащит его, по-другому не может быть. И чёрная армада полетит к уродливым берегам. И он, великий воин, будет стоять на носу головного корабля. И плевать на подводные скалы. Он знает Тайное море так, как не знает никто другой. Горы сравняются с землёй, земля усеется трупами, трупы покроются стервятниками.
Взирая в тёмную дыру, он повёл плечами. Ещё чуть-чуть, и ноги вновь зазвенят металлом, грудь обернётся камнем, а руки безжалостным молотом.
Из коридора донеслись голоса. Вновь пришёл владыка голытьбы? Теперь с последним словом? Только ему, великому воину, на все его слова тоже плевать.
Забряцали ключи, заскрежетали засовы, дверь отворилась. Он вперил тяжёлый взгляд в бывшую пленницу. Вот оно, ещё одно доказательство ничтожности страны — в ней нет мужчин, верных слову и делу.
Знакомый здоровяк в серой форме закрыл дверь, прижал широкую ладонь к отверстию. Хм… Очередная хитрость?
Девушка стремительно прошла в середину комнаты.
— Малика! — крикнул здоровяк, но её пальцы уже забегали по руке воина.
— На запястье спирали. Будто браслет. Это знак Ракшады. Его носит каждый, кто родился в вашей стране. Затем идёт дорожка из согнутых линий, будто низко склонились люди. Это знак низшего сословия. А вот эти завитки напоминают волны. Этим знаком заканчивается рисунок на руках ваших моряков. Дальше деревья, их оплетают лианы. Это воины. Правильно?
Девушка посмотрела ему в глаза:
— Быть воином — у вас великая честь. — Её палец вновь заскользил по его руке. — Чем старше по званию, тем выше лианы. У вас добегают до плеча. Если бы рисунок на этом закончился, я бы решила, что вы командующий армией или флотом. Но на плечах вновь спирали, только они сворачиваются не по кругу, а обтекают квадраты. Это ваша родовитая знать.
Тёплые пальцы девушки двигались по его шее и щеке.
— Двенадцать рядов с квадратами. Ваша семья занимает самое высокое положение в Ракшаде.
Пальцы остановились на виске.
— Ветвь с шестью листьями, — говорила девушка, мягко касаясь кожи. — Значит, вы шестой сын. У старшего брата — один лист. У второго — два. А у вас шесть. Нижние четыре закрашены чёрным. Эти братья мертвы. Затем чистый лист, а последний ваш.
Сделала шаг назад:
— Вы Иштар, младший и единственный брат правителя Ракшады Шедара Гарпи.
— Правитель у вас, в Ракшаде хазир, — произнёс он, уловив краем глаза, как вытянулось лицо здоровяка. — Ты жила в Ракшаде?
— Нет. Но я много читала о вашей стране. У вас есть две сестры. Почему нет их знаков?
— Что такое женщина, чтобы её метка присутствовала в знаках величия воина? Жизнь женщины позорна, а смерть презренна.
— Благодарю вас за исчерпывающий ответ, Иштар, — сказала девушка и низко присела. — С вашего разрешения я удалюсь.
В коридоре давно стихли шаги, а он продолжал стоять посреди комнаты, таращась в пустое отверстие в двери.
***
Вилар вошёл в библиотеку. Мягкий полумрак сглаживал острые углы мебели, застилал паутиной бесконечные ряды книг и раскладные лестницы, прислонённые к стеллажам. Настольная лампа под кремовым абажуром, словно солнце в молочном тумане, освещала Малику, прильнувшую щекой к раскрытому на столе журналу. Решив, что она спит, Вилар направился к двери.
Совсем не сонный девичий голос заставил остановиться:
— Я не сплю.
— Это хорошо. — Вилар окинул взглядом огромное помещение. — Не знаешь, где здесь можно найти путеводитель по Ларжетаю?
— Вы собрались в столицу?
— Да. Завтра утром.
Малика поправила на затылке волосы, завязанные в узел:
— Вам повезло. Я как раз его рассматривала.
Вилар взял протянутый журнал, который минуту назад согревала девичья щека. Открыл карту на развороте:
— Я думал, что Ларжетай — большой город.
— Смотря с чем сравнивать.
Вилар скрутил путеводитель в трубочку:
— Полистаю перед сном.
— Возьмите меня с собой.
— У тебя дела в столице? — Вилар спросил просто так, для проформы. Оказаться с Маликой наедине, за стенами замка, было пределом его мечтаний.
— Я никогда не была в Ларжетае. Хочу посмотреть.
Сердце выпрыгивало из груди, но Вилар изо всех сил старался сохранять спокойствие:
— Я пробуду там несколько дней.
— Пожалуйста! Я не буду вам мешать.
— Что скажет Мун?
— А что он может сказать?
— Одна, с мужчиной.
— Он мне доверяет.
— Тебе? — Вилар рассмеялся. — Похоже, ты ещё не полностью оправилась после болезни.
— Я абсолютно здорова, — сказала Малика и с умоляющим видом сложила перед собой ладони.
По ослепительно синей глади медленно плыли облака. Солнце играло в прятки: выныривая из-за белоснежной пены, озаряло ярким светом автомобиль и вновь скрывалось, заставляя воздух потемнеть.
Вилар поглядывал на Малику. Она битый час смотрела на густые кустарники и раскидистые деревца, растущие на обочинах колеи. Но что-то подсказывало: её взор был устремлён не на пейзаж, а вглубь себя.
— Жарко, — не выдержал молчания Вилар.
Малика улыбнулась:
— Привыкайте. Это надолго.
— Я думал, ты меня не услышишь.
Она вновь уставилась в окно. Нет… Только не это!
— Можно тебя попросить?
Малика повернулась:
— Попросить? Меня?
— Обращайся ко мне на «ты».
— Я должна была догадаться. Сначала по имени, затем на «ты»…
— Мне нравится, как ты говоришь. Будто есть продолжение.
Она потупила взгляд.
— Расскажи о себе.
— Что именно?
— Всё, что позволит узнать тебя лучше.
Малика пожала плечами:
— Хорошо, слушайте.
И сказал Он: «Здравствуй!»
Юноша ответил: «Мы не знакомы» — и ускорил шаг.
«Что тебе мешает ответить на моё приветствие?»
«В любом приветствии скрыт смысл».
Он сказал: «Что тебя насторожило?»
«Приветствие незнакомых людей обязывает к знакомству».
«Ты не хочешь знакомиться?»
«Мне нечего рассказать о себе. Я слишком молод».
Он спросил: «Куда держишь путь?»
«К осуществлению мечты».
«Ты идёшь очень быстро. Я еле догнал тебя».
«Боюсь, мечта окаменеет».
Он сказал: «Ты прав. Скорость крушит камень. Стремление крошит неуверенность. Движение приближает к совершенству. Нам с тобой по пути».
Юноша кивнул: «Возможно. Если твои помыслы чисты и непредвзяты».
И сказал Он: «Я знаю тебя! Здравствуй!»
Юноша улыбнулся: «Здравствуй!»
Знакомство не требует взгляда назад. Достаточно вместе смотреть вперёд.
— Философское эссе? — спросил Вилар.
— «Откровения Странника». Священная книга древних народов Грасс-Дэмора. Но разговор не о том. Я только хотела сказать: чтобы узнать друг друга, совсем не обязательно говорить о прошлом.
— Давай поговорим о будущем.
— Посмотрите, как красиво! — воскликнула Малика и указала на колосящееся поле. — Что это?
— Озимые. Рожь.
— Бог мой! Рожь…
— Остановимся?
— Поехали быстрее! Вот за этой волной.
Подпрыгивая на кочках и оседая в ямках, автомобиль полетел вдоль бурливого золотистого моря.
— Господин Вилар! Я вам так признательна. Если бы не вы, я бы никогда не увидела эту красоту.
— Честно говоря, ты меня удивила. Ты же столько знаешь.
— Из книг. — Малика вновь указала в окно. — Что там написано?
Вилар затормозил возле столбика с прибитой доской. Надпись гласила, что они едут по землям виконта Диезы.
— Знаю я этого виконта, — проговорила Малика, когда автомобиль покатил вдоль поля. — Не лично его, а про его порядки.
— И что ты знаешь?
— На его землях находится семь селений. Они скопом обрабатывают поля и сады. Виконт отдаёт им половину урожая.
— Неплохо, — сказал Вилар.
— Селяне голодают. Они продают свою долю, чтобы заплатить виконту земельный налог.
— Если бы им не нравилось, они перебрались бы в другое селение. Их никто не держит.
— Не держит, — согласилась Малика. — Только дом продать нельзя. Он стоит на чужой земле. Можно разобрать по дощечкам и унести на горбу. Хотя, куда? У многих дворян даже полей нет. Живут себе за границей, а с селян получают земельную ренту. А те сезонниками бродят по свету.
— Откуда ты это знаешь?
— А вы посидите на кухне, когда прислуга обедает, ещё не то услышите. — Малика опустила голову. — Прошу прощения, маркиз Бархат. Я не должна была так говорить.
Вилар вёл машину, глядя то на поля и сереющие вдали посёлки, то на полуразрушенные особняки и заброшенные земли. На подъезде к столице вид за окном изменился. Всё вокруг зазеленело, заколосилось. К ухоженным замкам вели сносные дороги, но их перекрывали шлагбаумы, возле которых стояли стражи.
Ближе к вечеру автомобиль покатил по Ларжетаю. Окружённые скверами старинные особняки, опрятные дома, магазины, рестораны, ну и, конечно же, отделения тезарского банка. Столица нищей страны мало чем отличалась от любого провинциального городка в Тезаре.
— Даже не верится, что мы до сих пор в Порубежье, — произнёс Вилар, разглядывая новые машины и модно одетых горожан.
— Сейчас прямо и второй поворот налево, — проговорила Малика. — Мун, сказал, что там неплохая гостиница.
Вилар остановил автомобиль возле трёхэтажного здания. Вероятно, в далёком прошлом дом являл собой архитектурную достопримечательность города. Сейчас высокие окна обрамляли остатки лепнины, стены растрескались. Колонны в виде скрученных спиралей клонились в разные стороны. Возле двери лежали две каменные собаки с обломанными ушами и отбитыми мордами.
Малика растерялась:
— Мун сказал, что гостиниц в Ларжетае немного. Больше постоялых дворов при трактирах и питейных домах. Иностранцы редко посещают Порубежье. Если вам не нравится, можем поискать другую.
— Нравится, — проговорил Вилар и вышел из машины.
Просторный вестибюль встретил мерклым светом и звенящей тишиной. Широкая лестница, взбегая на верхние этажи, раскидывала в стороны, как крылья, балконы с замысловатыми перилами. На ступенях лежала серо-зелёная дорожка; причиной её серости был не оттенок цвета, а грязь. Стены были покрашены лет двадцать назад, если не больше. На потолочных карнизах колыхалась паутина. Бронза на старинных бра потемнела, в люстре под высоким потолком горели не все лампы.
Из-за конторки в углу вестибюля вышла полная женщина средних лет. Заправила за ухо рыжий локон и, проигнорировав спутницу Вилара, низко присела:
— Мой господин…
Он поставил саквояж и чемоданчик возле конторки, повернулся к Малике:
