- Я давно так не пугался. Ну, нас и занесло…
- «А мне было не очень страшно, а весело!»
- Весело? Вот бы было весело, если бы нас схватили… Пошли уже, веселость ты моя.
Сбоку вырастала громада дворца с ярко освещенными окнами и галереями, оставляя двор в небольшой тени. Дети, все так же таясь в зелени, брели почти наугад, лишь бы оказаться вдали от шума и музыки.
Вдруг, Ари остановилась и повернула голову чуть назад, уставившись на полутемную странную беседку, которую они только что прошли. Она была ограждена толстенными мраморными колоннами с несколькими ступенями со всех сторон и не имела крыши. Заворожено сделав несколько шагов туда, маленькая девочка, выпростав свою руку из ладошки Бергуда, со всех ног побежала туда.
- Стой! Куда! Да, подожди ты… малышка…
Ари казалось, что ее позвала и обняла мама. Она качалась в этих безмятежных волнах любви, впитывая всем телом каждую крупицу уделенной ей ласки. Ей хотелось, чтоб время замерло, и этот миг счастья никогда не кончался…
- Я не мама. Но мама рядом со мной и она тебя очень любит. Я тоже тебя люблю, мое потерянное дитя!
Взбежав по мраморным ступеням, мальчик увидел, как Ари тянет свою тоненькую ручку к оскаленной голове статуи белой кобры, с каменных колец ее тела, казалось бы, укутывающих ноги ребенка. Эта, такая реалистичная, вплоть до каждой прочерченной чешуйки, покрывающей тело змея, скульптура напугала его до дрожи в коленках, особенно своими сверкающими ярко-синими сапфирами на месте глаз - казалось, что они как будто, живые и неотступно следят за ним. Отбросив все сомнения и страхи, отважный варлак сделал решительный шаг между колонн, хотя на него навалилась такая беспросветная тоска и печаль, что впору было выть, схватившись за голову, но мальчик не мог позволить себе этого.
- «Как мама! Она не обидит», - сказала она, повернувшись на мгновение к Бергуду. А потом, видимо, продолжила мысленный диалог с казавшимся живым змеем, потому что иногда непроизвольно кивала или мотала головой в жесте отрицания, периодически скользя пальчиками по чешуе «капюшона» кобры.
- Маленькая моя! Давай слезай. Нам нельзя здесь надолго задерживаться. Ари, солнышко, пожалуйста, - уговаривал ее мальчик.
- Хм. Иди уже, мое возлюбленное дитя. О тебе теперь, оказывается, есть, кому позаботиться… А я помогу…
С вселенской грустью во взгляде и печальным вздохом малышка решила сползти с уютных колец и, напоследок, погладила оскаленную морду, случайно, а может и нет, укололась о торчащий клык.
Беззвучное «ой» и кровоточащий пальчик Ари сунула в рот, в ее глазах набухли слезинки. Подскочивший к скульптуре полукровка подхватил на руки ребенка, и, постоянно оглядываясь вокруг, стал спускаться со ступеней.
А в странной беседке творилось что-то невообразимое. Магические кристаллы, еле тлевшие все это время, вдруг, ярко загорелись ровным белым пламенем, предательски освещая пространство возле беседки. Синие сапфиры в глазах белой кобры вспыхнули, словно упавшая звезда с неба, и стали тревожно и ритмично мерцать, придавая пространству синеватый мертвенный свет. Они, как будто, повинуясь палочке дирижера, зажгли на шпиле старого замка ярко-синий свет, который начал пульсировать в такт с камнями в глазах, словно они имеют одно сердце.
И так испуганный мальчик, уже просто в панике бежал, куда глаза глядят, в каком-то бессознательном состоянии перебирался через высокую стену, подталкивая девочку, потом ограду, все дальше и дальше, в темноту, там где нет кристаллов и света… Лишь, когда уже ноги совсем не бежали, просто подкашиваясь от голода, усталости и нервного напряжения, он остановился и заполз под какой-то куст, лег там, обняв девочку, свернувшись клубком вокруг нее. Постепенно набат в ушах начал утихать, дыхание в легких из сиплого клекота превратилось просто в одышку. Левое предплечье отчаянно чесалось, но Бергуд лишь покрепче прижал к себе Ари, не став смотреть, что там и решил, что им нечего таскаться по темноте, и искать себе на пятую точку новые приключения, лучше уж они тут подождут до утра… А там что-нибудь придумают, им уже не привыкать…
Утро наступило рано. Небо еще даже не начало светлеть, как Бергуд вынырнул из ночного кошмара, где он всю ночь убегал от кого-то, боясь обернуться. Дрожа от ночной прохлады и сырости с земли, дети не став задерживаться в парке в предрассветных сумерках, быстро нашли очередную ограду. Ловко перелезли, цепляясь за высокие железные прутья и пройдя по тропинке, оказались внизу скального возвышения.
Возвращаться на мост было попросту страшно, и они начали спускаться еще ниже, к самой реке. Пока беглецы бродили, удаляясь от дворца все дальше, уже посветлел небосклон, являя миру новую зарю. Кое-где стали слышны утренние звуки. Вдруг, увидев рыбака, одетого в грубую робу, неспешно собирающего свои снасти около старенькой лодки, Бергуд поспешил к нему.
- Здравствуйте. Вы не перевезете нас на тот берег? Мы с моим братом немножко заплутали. У меня деньги есть, - Бергуд вынул из кармана горсть медяшек, показывая их на раскрытой ладони.
Засмеявшись каркающих хриплым смехом, старик подтолкнул обоих к скамье лодки и сам зашел в сарай, где лежали снасти, что-то там перебирая и складывая. Ерзая от нетерпения и увидев, наконец, в каком состоянии их новые вещи, Бергуд попытался отмыть зеленые разводы с ткани, но не преуспел. Умыв хотя бы лицо, и обтерев щечки Ари, они ждали, пока рыбак приготовит свой инвентарь.
Шаркая деревянными бутсами, он подошел к детям и протянул каждому по горбушке хлеба, в которые они сразу же впились острыми зубами, лишь Бергуд, едва прожевав первый кусок, чуть виновато пробормотал:
- Спасибо вам, огромное, мы очень голодные.
Ничего не сказав, он сел в лодку и оттолкнулся веслом и она, чуть качнувшись, плавно поплыла по течению.
На другом берегу, Бергуд спрыгнув прямо в воду, взял на руки Ари и, немного смешавшись, сказал:
- Еще раз спасибо! Вы нас очень выручили. Жаль, что вы не захотели монетки. Но я вам обязательно что-нибудь подарю!
Старик улыбнулся беззубой улыбкой и махнул рукой, а дети все стояли на берегу и смотрели, пока силуэт лодки не скрылся в еще не развеявшемся утреннем тумане.
Пройдя пару миль, Бергуд увидел, скорее всего, очень припозднившегося извозчика, ведь так рано наверняка никто не ездит. Сторговавшись за три монетки, что он подкинет их в центр, возница отвез их на Цветочную улицу.
Оказавшись во дворе особняка, Бергуд испытал некоторую неловкость и стеснение, что они никого не предупредили, а может их искали даже.
Прокравшись через не закрытый черный ход, они поднялись в свои покои на цыпочках.
- Не трудитесь даже. Я не сплю, - полулежа, в уютном кресле у окна сидел Балавин собственной персоной, устало протерев красные глаза, он задал почти риторический вопрос: - Ну, и где же вас носило?
- Ну, мы гуляли и заблудились, вот и ночевали на улице, - Бергуд решил совсем умолчать о том, что они были в Шадаатском парке.
- Да, и зеленые тоже от этого?
- Ну, так трава ж кругом, упали, несколько раз, - даже не моргнул глазом мальчик.
- Ладно, беглецы, идите мыться и спать. Я пойду, пожалуй, тоже прилягу.
- Вы нас извините, мы не специально, так получилось. Мы больше не будем так, - пробило на совесть маленького варлака.
- Естественно больше не будете. Теперь гулять только днем и со мной. Двор я закрою, на всякий случай!
Не став спорить, понимая правоту взрослого, и решив, что если что в любом случае сможет сбежать, Бергуд наклонил голову, соглашаясь.
- Доброй ночи, или утра. В общем, хорошо поспать, - он попытался немного разрядить обстановку и был вознагражден слабой улыбкой Балавина, который их оставил одних.
Скинув грязные одежды на пол, они вдвоем полезли в ванну в купальне, чтоб сполоснуться на скорую руку и побыстрее лечь спать, прошедшая ночь совсем не принесла отдохновения.
Но Бергуд, вдруг, завис в прострации, разглядывая свою руку - на коже на все предплечье «разлеглась» белая кобра, чуть приоткрыв свои глаза.
Вот что чесалось, так неимоверно. Странно, что сейчас зуд уже прошел. Смотрится, как красивая татуировка. Но я то, точно знаю, что никаких татушек не делал. Гребаная магия. Это меня, наверное, статуя «наградила». Черт. Лишь бы было все в порядке с Ари, после таких посиделок на змеюке верхом.
Он взглянул на малышку.
На все спину Ари красовалась в пляске извивающихся колец белая кобра с раскрытым капюшоном, на сей раз без своего раззявленного рта. Просто в чуть приоткрытой пасти торчал раздвоенный язык, как будто пробующий воздух. И синие глаза. Они так оживляли рисунок, что казалось, змейка сейчас скользнет со спины тебе прямо в руки.
Так и застыв в набирающейся водой ванной, Бергуд изучал цветную печать, появившуюся на спине девочки, поскреб мочалкой, ковырнул ногтем, на что она недовольно засопела.
- Потерпи маленькая, я изучаю, что это такое и с чем это едят…
Вдруг, дверь в купальню немного приоткрылась.
- Дети, вам метр Ваган оставил еще обновки…
Балавин хотел положить одеяния на маленький пуфик и застыл с открытым ртом и поднятой рукой, уставившись на спину Ари.
- Праматерь, спаси от соблазна, - наконец, практически прошептал он, отмирая, и как пьяный двинулся назад, ускоряясь, чтоб выскочить за дверь с лихорадочно заблестевшими глазами, он то, в отличие от детей знал, что означает этот знак.
Ох, как же мне нравится этот блеск в глазах. Он явно понимает больше, чем я. Что же означает эта татуировка. Надо бы найти библиотеку и поискать хоть что-то про такие вещи.
Резко закончив свои исследования, Бергуд очень быстро вымыл малышку и сполоснулся сам. Одевшись в предложенную одежду, он уложил досыпать девочку, а сам лежа рядом, очень боялся заснуть, все, прокручивая в голове странные слова и поступки шкипера. Встав и закрыв комнату на ножку стула, что надо было сделать раньше, он все-таки провалился в беспокойный сон. Просыпаясь множество раз, но увидев и ощутив в своих объятиях Ари, засыпал чуть успокоенный вновь…
Ниспосланный Матерью Змеедевой, благоприносящий , высочайший из нынеживущих на Благословенных землях, венценосный Шад халиф манн из рода белой кобры Мурад Угербан Первый скучал. Он лениво раздумывал о сложившейся ситуации, развалившись на мягком, коричневом с золотом диванчике, слушал музыку и смотрел утомленным взором на нежные изгибы его наложниц, танцующих ему бракеле с платками. Сегодня он решил поужинать на террасе возле пруда и заодно пригласил своих приближенных, чтоб поговорить о делах. Он все вспоминал и прокручивал в голове донесение главы его тайной канцелярии эмир хана Джана Блане об участившихся набегах пиратов на его цветущую страну. Ему все казалось, что он что-то упустил из виду.
Совсем распустились и обнаглели эти ошметки Иблани. Надо их наказать за нападение на мои Благословенные земли…
Кто там из моих шадаритов заскучал? Сам то, я уж шестой год, как дома сижу, силы то уже не те, не те... Пора бы молодому поколению себя проявлять. Кого же отправить размяться? Моего воспитанника Хафу? Хм… Нет. Он мне здесь нужен… Скоро с рудников камни забирать. Может Муава? Мальчик то подрос. Да-а, надо бы подумать… Привлечь точно стоит. На любой запрет или указание фыркает, словно стреноженный конь. А так, сражение, битва, огонь. Несомненно, это развлечет горячего змееныша. Пусть учится. Надо бы еще поговорить, что ли, с этим купцом, так удивительно избежавшим плена. Странная, какая то, история, как будто с душком. Мне стоит послушать самому или же моим менталам…
Обратив, наконец, внимание на еду, которой бесшумные слуги обставили низенький столик и, отдав ей должное, Шад перевел свой взгляд на троих мужчин, приглашенных, сегодня, разделить с ним ужин, он обратился к первому:
- Уважаемый Джан эмир хан. Скажи, ты лично разговаривал с тем «счастливым» купцом?
- Нет, мой Шад халиф. Но донесение из проверенного источника.
- Тебе не кажется, что история, как то попахивает?
- Да, кажется немного странной. Как так, утопили корабль пиратов и спаслись?
- Займись им, вызовы менталов. Я хочу знать подробности.
- Как прикажешь, мой Шад халиф, - склонил голову эмир хан. – Завтра же купец будет в канцелярии дворца.
- Халиф Мурад, - по простому позволил к нему обратиться, один из его немногочисленных родственников, Муав, сын его двоюродной сестры Фатихи.
- Да, Муав. Что ты хотел?
- Правда, что вы планируете карательный рейд на это отродье Иблани, чтоб наказать за то, что они покусились на наши земли? – его глаза загорелись азартом. Молодой наг подался даже чуть вперед, стремясь услышать ответ, ему минула только двадцатая весна от роду и он был еще очень импульсивен.
- Я накажу посягнувших на наши земли, - веско упали слова. – Возможно, дам тебе шанс проявить себя, - внимательный взгляд Мурада буквально разложил по полочкам внутренности племянника, который склонил голову, и чуть ерзая на диванчике, немного срывающимся голосом ответил:
- Я не посрамлю великую честь прославленных халифов!
- Ешь! Я подумаю! Если ты заслужишь! – рука с унизанными перстнями пальцами, махнула рукой в сторону яств, но тому теперь кусок в горло не лез, но он послушно придвинул к себе тарелку.
Четвертый участник ужина на природе был глава гвардейцев шадаритов Гарах Беиз. Внимательно выслушав сентенцию Шада по отношению к Муаву, он задумался о том, кого бы представить Мураду, как участника похода, чтоб он смог выслужиться в этом, скорее всего, уже решенном деле.
Он не успел высказать свое мнение Шаду, как на шпиле старого замка разлилось ярким светом синее сияние, которое ошеломило всех вокруг. Огромный сапфир, национальная гордость нагов, расположенный на вершине старой башни, связанный с первородным огнем святилища, загорелся, ослепительным синим огнем. Большой синий шар, то чуть сжимался, образуя колючие лучики по краю, то чуть наливался, этим тревожным светом, заставляя зажмурить глаза при взгляде на него.
Мурад побледнел, в этом синем мерцающем свете его кожа, казалось, посерела и съежилась. Он на мгновение замер, с широко раскрытыми глазами, затем они сомкнулись, а когда открылись, то горели той же зловещей синевой.
- Джан! Где-то родился наш ребенок! Наш! Нашего рода! Шадаатского рода Белой кобры! А я об этом не знаю! Почему! – закричал он, срывая голос. – Или инициировался рядом со Змеем! Штерх! Гарах! Оцепить дворец! Чтоб ни одна мышь не проскочила!
Началась суета. Многие наложницы повизгивали и заламывали руки на своих подушках, не зная, что делать. Гарах Беиз уже умчался, на ходу раздавая указания. Джан эмир хан спокойно двинулся в сторону своей канцелярии с сжатыми до белых костяшек кулаками, сегодня кому-то очень не поздоровиться, за то, что проморгали такое событие.
- Муав, убери их отсюда, - махнул Шад рукой в сторону своих наложниц, тот подхватился и с помощью слуг площадка перед прудом быстро опустела.
Только теперь великий Шад смог присесть на диванчик, обхватив свою голову руками, начал раскачиваться и бормотать при этом:
- О Великая Мать Змеедева, за что ты так со мной… Я много лет просил дитя своей крови. Ни одна из тысяч дев на моем ложе не понесла долгожданное дитя. И нагини были, и знатных родов и простые змейки, и люди и эльфины, кого только не было.
- «А мне было не очень страшно, а весело!»
- Весело? Вот бы было весело, если бы нас схватили… Пошли уже, веселость ты моя.
Сбоку вырастала громада дворца с ярко освещенными окнами и галереями, оставляя двор в небольшой тени. Дети, все так же таясь в зелени, брели почти наугад, лишь бы оказаться вдали от шума и музыки.
Вдруг, Ари остановилась и повернула голову чуть назад, уставившись на полутемную странную беседку, которую они только что прошли. Она была ограждена толстенными мраморными колоннами с несколькими ступенями со всех сторон и не имела крыши. Заворожено сделав несколько шагов туда, маленькая девочка, выпростав свою руку из ладошки Бергуда, со всех ног побежала туда.
- Стой! Куда! Да, подожди ты… малышка…
Ари казалось, что ее позвала и обняла мама. Она качалась в этих безмятежных волнах любви, впитывая всем телом каждую крупицу уделенной ей ласки. Ей хотелось, чтоб время замерло, и этот миг счастья никогда не кончался…
- Я не мама. Но мама рядом со мной и она тебя очень любит. Я тоже тебя люблю, мое потерянное дитя!
Взбежав по мраморным ступеням, мальчик увидел, как Ари тянет свою тоненькую ручку к оскаленной голове статуи белой кобры, с каменных колец ее тела, казалось бы, укутывающих ноги ребенка. Эта, такая реалистичная, вплоть до каждой прочерченной чешуйки, покрывающей тело змея, скульптура напугала его до дрожи в коленках, особенно своими сверкающими ярко-синими сапфирами на месте глаз - казалось, что они как будто, живые и неотступно следят за ним. Отбросив все сомнения и страхи, отважный варлак сделал решительный шаг между колонн, хотя на него навалилась такая беспросветная тоска и печаль, что впору было выть, схватившись за голову, но мальчик не мог позволить себе этого.
- «Как мама! Она не обидит», - сказала она, повернувшись на мгновение к Бергуду. А потом, видимо, продолжила мысленный диалог с казавшимся живым змеем, потому что иногда непроизвольно кивала или мотала головой в жесте отрицания, периодически скользя пальчиками по чешуе «капюшона» кобры.
- Маленькая моя! Давай слезай. Нам нельзя здесь надолго задерживаться. Ари, солнышко, пожалуйста, - уговаривал ее мальчик.
- Хм. Иди уже, мое возлюбленное дитя. О тебе теперь, оказывается, есть, кому позаботиться… А я помогу…
С вселенской грустью во взгляде и печальным вздохом малышка решила сползти с уютных колец и, напоследок, погладила оскаленную морду, случайно, а может и нет, укололась о торчащий клык.
Беззвучное «ой» и кровоточащий пальчик Ари сунула в рот, в ее глазах набухли слезинки. Подскочивший к скульптуре полукровка подхватил на руки ребенка, и, постоянно оглядываясь вокруг, стал спускаться со ступеней.
А в странной беседке творилось что-то невообразимое. Магические кристаллы, еле тлевшие все это время, вдруг, ярко загорелись ровным белым пламенем, предательски освещая пространство возле беседки. Синие сапфиры в глазах белой кобры вспыхнули, словно упавшая звезда с неба, и стали тревожно и ритмично мерцать, придавая пространству синеватый мертвенный свет. Они, как будто, повинуясь палочке дирижера, зажгли на шпиле старого замка ярко-синий свет, который начал пульсировать в такт с камнями в глазах, словно они имеют одно сердце.
И так испуганный мальчик, уже просто в панике бежал, куда глаза глядят, в каком-то бессознательном состоянии перебирался через высокую стену, подталкивая девочку, потом ограду, все дальше и дальше, в темноту, там где нет кристаллов и света… Лишь, когда уже ноги совсем не бежали, просто подкашиваясь от голода, усталости и нервного напряжения, он остановился и заполз под какой-то куст, лег там, обняв девочку, свернувшись клубком вокруг нее. Постепенно набат в ушах начал утихать, дыхание в легких из сиплого клекота превратилось просто в одышку. Левое предплечье отчаянно чесалось, но Бергуд лишь покрепче прижал к себе Ари, не став смотреть, что там и решил, что им нечего таскаться по темноте, и искать себе на пятую точку новые приключения, лучше уж они тут подождут до утра… А там что-нибудь придумают, им уже не привыкать…
Утро наступило рано. Небо еще даже не начало светлеть, как Бергуд вынырнул из ночного кошмара, где он всю ночь убегал от кого-то, боясь обернуться. Дрожа от ночной прохлады и сырости с земли, дети не став задерживаться в парке в предрассветных сумерках, быстро нашли очередную ограду. Ловко перелезли, цепляясь за высокие железные прутья и пройдя по тропинке, оказались внизу скального возвышения.
Возвращаться на мост было попросту страшно, и они начали спускаться еще ниже, к самой реке. Пока беглецы бродили, удаляясь от дворца все дальше, уже посветлел небосклон, являя миру новую зарю. Кое-где стали слышны утренние звуки. Вдруг, увидев рыбака, одетого в грубую робу, неспешно собирающего свои снасти около старенькой лодки, Бергуд поспешил к нему.
- Здравствуйте. Вы не перевезете нас на тот берег? Мы с моим братом немножко заплутали. У меня деньги есть, - Бергуд вынул из кармана горсть медяшек, показывая их на раскрытой ладони.
Засмеявшись каркающих хриплым смехом, старик подтолкнул обоих к скамье лодки и сам зашел в сарай, где лежали снасти, что-то там перебирая и складывая. Ерзая от нетерпения и увидев, наконец, в каком состоянии их новые вещи, Бергуд попытался отмыть зеленые разводы с ткани, но не преуспел. Умыв хотя бы лицо, и обтерев щечки Ари, они ждали, пока рыбак приготовит свой инвентарь.
Шаркая деревянными бутсами, он подошел к детям и протянул каждому по горбушке хлеба, в которые они сразу же впились острыми зубами, лишь Бергуд, едва прожевав первый кусок, чуть виновато пробормотал:
- Спасибо вам, огромное, мы очень голодные.
Ничего не сказав, он сел в лодку и оттолкнулся веслом и она, чуть качнувшись, плавно поплыла по течению.
На другом берегу, Бергуд спрыгнув прямо в воду, взял на руки Ари и, немного смешавшись, сказал:
- Еще раз спасибо! Вы нас очень выручили. Жаль, что вы не захотели монетки. Но я вам обязательно что-нибудь подарю!
Старик улыбнулся беззубой улыбкой и махнул рукой, а дети все стояли на берегу и смотрели, пока силуэт лодки не скрылся в еще не развеявшемся утреннем тумане.
Пройдя пару миль, Бергуд увидел, скорее всего, очень припозднившегося извозчика, ведь так рано наверняка никто не ездит. Сторговавшись за три монетки, что он подкинет их в центр, возница отвез их на Цветочную улицу.
Оказавшись во дворе особняка, Бергуд испытал некоторую неловкость и стеснение, что они никого не предупредили, а может их искали даже.
Прокравшись через не закрытый черный ход, они поднялись в свои покои на цыпочках.
- Не трудитесь даже. Я не сплю, - полулежа, в уютном кресле у окна сидел Балавин собственной персоной, устало протерев красные глаза, он задал почти риторический вопрос: - Ну, и где же вас носило?
- Ну, мы гуляли и заблудились, вот и ночевали на улице, - Бергуд решил совсем умолчать о том, что они были в Шадаатском парке.
- Да, и зеленые тоже от этого?
- Ну, так трава ж кругом, упали, несколько раз, - даже не моргнул глазом мальчик.
- Ладно, беглецы, идите мыться и спать. Я пойду, пожалуй, тоже прилягу.
- Вы нас извините, мы не специально, так получилось. Мы больше не будем так, - пробило на совесть маленького варлака.
- Естественно больше не будете. Теперь гулять только днем и со мной. Двор я закрою, на всякий случай!
Не став спорить, понимая правоту взрослого, и решив, что если что в любом случае сможет сбежать, Бергуд наклонил голову, соглашаясь.
- Доброй ночи, или утра. В общем, хорошо поспать, - он попытался немного разрядить обстановку и был вознагражден слабой улыбкой Балавина, который их оставил одних.
Скинув грязные одежды на пол, они вдвоем полезли в ванну в купальне, чтоб сполоснуться на скорую руку и побыстрее лечь спать, прошедшая ночь совсем не принесла отдохновения.
Но Бергуд, вдруг, завис в прострации, разглядывая свою руку - на коже на все предплечье «разлеглась» белая кобра, чуть приоткрыв свои глаза.
Вот что чесалось, так неимоверно. Странно, что сейчас зуд уже прошел. Смотрится, как красивая татуировка. Но я то, точно знаю, что никаких татушек не делал. Гребаная магия. Это меня, наверное, статуя «наградила». Черт. Лишь бы было все в порядке с Ари, после таких посиделок на змеюке верхом.
Он взглянул на малышку.
На все спину Ари красовалась в пляске извивающихся колец белая кобра с раскрытым капюшоном, на сей раз без своего раззявленного рта. Просто в чуть приоткрытой пасти торчал раздвоенный язык, как будто пробующий воздух. И синие глаза. Они так оживляли рисунок, что казалось, змейка сейчас скользнет со спины тебе прямо в руки.
Так и застыв в набирающейся водой ванной, Бергуд изучал цветную печать, появившуюся на спине девочки, поскреб мочалкой, ковырнул ногтем, на что она недовольно засопела.
- Потерпи маленькая, я изучаю, что это такое и с чем это едят…
Вдруг, дверь в купальню немного приоткрылась.
- Дети, вам метр Ваган оставил еще обновки…
Балавин хотел положить одеяния на маленький пуфик и застыл с открытым ртом и поднятой рукой, уставившись на спину Ари.
- Праматерь, спаси от соблазна, - наконец, практически прошептал он, отмирая, и как пьяный двинулся назад, ускоряясь, чтоб выскочить за дверь с лихорадочно заблестевшими глазами, он то, в отличие от детей знал, что означает этот знак.
Ох, как же мне нравится этот блеск в глазах. Он явно понимает больше, чем я. Что же означает эта татуировка. Надо бы найти библиотеку и поискать хоть что-то про такие вещи.
Резко закончив свои исследования, Бергуд очень быстро вымыл малышку и сполоснулся сам. Одевшись в предложенную одежду, он уложил досыпать девочку, а сам лежа рядом, очень боялся заснуть, все, прокручивая в голове странные слова и поступки шкипера. Встав и закрыв комнату на ножку стула, что надо было сделать раньше, он все-таки провалился в беспокойный сон. Просыпаясь множество раз, но увидев и ощутив в своих объятиях Ари, засыпал чуть успокоенный вновь…
Глава 10. Дворец.
Ниспосланный Матерью Змеедевой, благоприносящий , высочайший из нынеживущих на Благословенных землях, венценосный Шад халиф манн из рода белой кобры Мурад Угербан Первый скучал. Он лениво раздумывал о сложившейся ситуации, развалившись на мягком, коричневом с золотом диванчике, слушал музыку и смотрел утомленным взором на нежные изгибы его наложниц, танцующих ему бракеле с платками. Сегодня он решил поужинать на террасе возле пруда и заодно пригласил своих приближенных, чтоб поговорить о делах. Он все вспоминал и прокручивал в голове донесение главы его тайной канцелярии эмир хана Джана Блане об участившихся набегах пиратов на его цветущую страну. Ему все казалось, что он что-то упустил из виду.
Совсем распустились и обнаглели эти ошметки Иблани. Надо их наказать за нападение на мои Благословенные земли…
Кто там из моих шадаритов заскучал? Сам то, я уж шестой год, как дома сижу, силы то уже не те, не те... Пора бы молодому поколению себя проявлять. Кого же отправить размяться? Моего воспитанника Хафу? Хм… Нет. Он мне здесь нужен… Скоро с рудников камни забирать. Может Муава? Мальчик то подрос. Да-а, надо бы подумать… Привлечь точно стоит. На любой запрет или указание фыркает, словно стреноженный конь. А так, сражение, битва, огонь. Несомненно, это развлечет горячего змееныша. Пусть учится. Надо бы еще поговорить, что ли, с этим купцом, так удивительно избежавшим плена. Странная, какая то, история, как будто с душком. Мне стоит послушать самому или же моим менталам…
Обратив, наконец, внимание на еду, которой бесшумные слуги обставили низенький столик и, отдав ей должное, Шад перевел свой взгляд на троих мужчин, приглашенных, сегодня, разделить с ним ужин, он обратился к первому:
- Уважаемый Джан эмир хан. Скажи, ты лично разговаривал с тем «счастливым» купцом?
- Нет, мой Шад халиф. Но донесение из проверенного источника.
- Тебе не кажется, что история, как то попахивает?
- Да, кажется немного странной. Как так, утопили корабль пиратов и спаслись?
- Займись им, вызовы менталов. Я хочу знать подробности.
- Как прикажешь, мой Шад халиф, - склонил голову эмир хан. – Завтра же купец будет в канцелярии дворца.
- Халиф Мурад, - по простому позволил к нему обратиться, один из его немногочисленных родственников, Муав, сын его двоюродной сестры Фатихи.
- Да, Муав. Что ты хотел?
- Правда, что вы планируете карательный рейд на это отродье Иблани, чтоб наказать за то, что они покусились на наши земли? – его глаза загорелись азартом. Молодой наг подался даже чуть вперед, стремясь услышать ответ, ему минула только двадцатая весна от роду и он был еще очень импульсивен.
- Я накажу посягнувших на наши земли, - веско упали слова. – Возможно, дам тебе шанс проявить себя, - внимательный взгляд Мурада буквально разложил по полочкам внутренности племянника, который склонил голову, и чуть ерзая на диванчике, немного срывающимся голосом ответил:
- Я не посрамлю великую честь прославленных халифов!
- Ешь! Я подумаю! Если ты заслужишь! – рука с унизанными перстнями пальцами, махнула рукой в сторону яств, но тому теперь кусок в горло не лез, но он послушно придвинул к себе тарелку.
Четвертый участник ужина на природе был глава гвардейцев шадаритов Гарах Беиз. Внимательно выслушав сентенцию Шада по отношению к Муаву, он задумался о том, кого бы представить Мураду, как участника похода, чтоб он смог выслужиться в этом, скорее всего, уже решенном деле.
Он не успел высказать свое мнение Шаду, как на шпиле старого замка разлилось ярким светом синее сияние, которое ошеломило всех вокруг. Огромный сапфир, национальная гордость нагов, расположенный на вершине старой башни, связанный с первородным огнем святилища, загорелся, ослепительным синим огнем. Большой синий шар, то чуть сжимался, образуя колючие лучики по краю, то чуть наливался, этим тревожным светом, заставляя зажмурить глаза при взгляде на него.
Мурад побледнел, в этом синем мерцающем свете его кожа, казалось, посерела и съежилась. Он на мгновение замер, с широко раскрытыми глазами, затем они сомкнулись, а когда открылись, то горели той же зловещей синевой.
- Джан! Где-то родился наш ребенок! Наш! Нашего рода! Шадаатского рода Белой кобры! А я об этом не знаю! Почему! – закричал он, срывая голос. – Или инициировался рядом со Змеем! Штерх! Гарах! Оцепить дворец! Чтоб ни одна мышь не проскочила!
Началась суета. Многие наложницы повизгивали и заламывали руки на своих подушках, не зная, что делать. Гарах Беиз уже умчался, на ходу раздавая указания. Джан эмир хан спокойно двинулся в сторону своей канцелярии с сжатыми до белых костяшек кулаками, сегодня кому-то очень не поздоровиться, за то, что проморгали такое событие.
- Муав, убери их отсюда, - махнул Шад рукой в сторону своих наложниц, тот подхватился и с помощью слуг площадка перед прудом быстро опустела.
Только теперь великий Шад смог присесть на диванчик, обхватив свою голову руками, начал раскачиваться и бормотать при этом:
- О Великая Мать Змеедева, за что ты так со мной… Я много лет просил дитя своей крови. Ни одна из тысяч дев на моем ложе не понесла долгожданное дитя. И нагини были, и знатных родов и простые змейки, и люди и эльфины, кого только не было.
