- Наконец-то! Как же я устала, - у Марисель еще хватало сил о чем-то говорить.
Мия молчаливо присела в изнеможении на песок возле камня и сгорбила плечи, ведь сегодня они двигались максимально быстро, чтоб быть, как можно дальше от возможной погони, заметая свои следы.
Бергуд ловко стал раскладывать полог, по типу палатки – один край привязал за вбитый в камень припасенный штырь и два других глубоко утопил в песке. Висящие пологи получившегося треугольника с двух сторон были им сноровисто прикопаны песком. Получилось вполне пригодная маленькая норка и, сделав плавный жест рукой в сторону получившегося сооружения, чумазый мальчишка, сверкнув глазами, произнес:
- Прошу! К нашему шалашу.
Плотно поев сушеных фруктов и вяленого мяса, справив естественные надобности, трое залезли в импровизированную палатку и, когда светило совсем встало над горизонтом и опалило пески своим жаром, окунулись в беспокойный сон, под охлажденным Бергудом пологом палатки и плащами, надеясь на лучшую судьбу…
****
Они двигались уже две недели, от одного дневного сна в палатке под раскаленным солнцем до другого, спасаясь лишь специальными плащами, наполняемые холодом магией льда маленького полукровки, который справлялся с этим с завидным упорством.
Позади остались, пройденные уже, мили и мили пыльных барханов, побелевшие кости, которые не занес песок, пересохшее русло реки и небольшое каменистое нагорье, в камнях которого они пережили еще один обжигающий убийственным зноем день.
Ночью, когда утомленное зноем небо, наконец, распахивало свои гостеприимные прохладные объятия над остывающей землей, они двигались, четко придерживаясь направления на юго-восток, в неярком свете многочисленных звезд.
Медленно тянулись дни тяжелого перехода, тела высохли и подтянулись от обезвоживания и недоедания, кисти рук стали совсем тонкими даже у крепыша Бергуда, не было сил даже на то, чтоб поддержать разговор. Трое обменивались лишь скупыми фразами, выполняя тяжелый еженощный ритуал. Вперед влекла их только сила воли и вера – вера в то, что все же получится и поставленная четко цель.
Бескрайние пески сыпучих барханов, юркий ветер, необозримое звездное небо, жгучее солнце, красочные миражи, страдание и терпение стали бесконечными спутниками матери и детей. И сами путники стали походить на бесплотные тени, порожденные постоянным недоеданием и жаждой этой бесплодной земли.
После очередной тяжелой ночи они попали через небольшую горную возвышенность в маленькую долину с красно-коричневой потрескавшейся землей, из которой торчали обломки острых неровных камней. Наверное, из нее позже всех ушла вода, раз земля еще не успела обратиться в песок. Были остатки даже каких-то каменных строений, не разрушенные пока зноем и ветром. Посередине видимо протекала когда-то река, ее русло было видно тем, что ее центр плотно загромождали гладкие камни серых оттенков. Несмотря на встающее светило и взметнувшуюся в воздух красную пыль, Бергуд рванул туда, отчаянно надеясь найти там воду, которой у них осталось всего ничего. В самом низинном месте бывшего русла реки он вырыл глубокую узкую яму, надеясь на чудо, но его не произошло – вода так и не появилась.
Уже укладываясь спать, Бергуд задумался о том, как можно заморозить воздух и получить воду из него. Оставив эту мысль про запас, когда воды совсем не станет, он провалился в тревожный сон. Ему снилась белокурая девчушка непонятного возраста, которая ему кричала: «помоги», протягивая к нему руки, а потом такой реалистичный сон плавно перешел в другой, где шло сражение демона во второй ипостаси с четырьмя руками и, наверное, беловолосого человека, ловко управляющего двумя мечами. Он с криком проснулся в тот момент, когда огромный демон, нереально изогнувшись, втыкает свое оружие неизвестному в его беззащитный бок. Мальчик не стал беспокоить маму и сестру своим таким страшным сновидением, решив, что у них и без того хватает проблем…
Очередным утром, когда над землей вновь вставало солнце, пытаясь удлинить их тени, они, вдруг, услышали звук рокота океанских волн, накатывающих на берег, принесенный сильным порывом ветра. Сам океан еще пока не был виден на горизонте, его только еле-еле слышно, если сильно вслушаться, а вокруг расстилалось пока все тоже песчаное безмолвие. Дюны стали частыми, но более пологими, по песку пробежались несколько маленьких осторожных ящериц, в воздухе появился запах соли и рыбы.
Мия, вдруг, всхлипнула сухим горлом:
- Неужели дошли…
У детей не было сил, чтоб пробежать вперед на гребень очередной дюны, чтоб посмотреть, что же там, за горизонтом, они все так же медленно и методично продолжали свой путь по щиколотку в песке.
Внезапно очередная песчаная вершина открыла усталым путникам вид на океан – крупные серовато-синие волны с белыми шапками пены с шумом обрушивающиеся на берег, а потом вода отступает, оставляя на песке белую накипь с волны. Синее небо над головой светлеет, открывая необъятную глубину. Эта прозрачная синева на весь горизонт от края до края, сливающаяся с океаном захватывает дух.
Шквальный ветер норовит сбить с ног, разметать грязные волосы из-под спущенного капюшона, кинуть пригоршню песка в рот или глаза, но трое смельчаков, решившихся на невозможное, стоят и глупо улыбаются, несмотря на встающее жгучее солнце и палящий зной.
****
Поздним утром начинающегося короткого зимнего дня в туманных сумерках, в которые превратился дневной отрезок времени, под еще виднеющимися холодными звездами на темном небе в Северном океане появился небольшой корабль. Он упрямо шел на запад через бушующие ледяные волны, что свирепствовали в зимний период ветров и штормов, несмотря на полное обледенение обшивки, такелажа, мачт и тросов.
Густой туман постепенно немного рассевается, вырисовывая мощную фигуру мужчины стоящего на носу и напряженно смотрящего вдаль. Его руки без перчаток крепко обхватили ледяной поручень, но казалось, что он не замечает холода, вслушиваясь в ведомые только ему порывы ветра, лицо, застыло, как ритуальная маска, а губы иногда беззвучно шепчут: «я иду, только дождись меня»…
****
- Как будем перебираться на остров? – Мия с надеждой уставилась на своего маленького серьезного мужчину, оторвав свой восторженный взгляд от темнеющего краешка земли искомого острова, который виднелся через волнующиеся воды пролива - они, наконец, то дошли до него вдоль побережья.
- Что-нибудь придумаю! Обязательно переправимся! Мы ведь буквально в шаге от нашей цели, - уверенно ответил тот.
Узкая полоска темно-синей воды с крупной зыбью, буквально в полмили, отделяла троих от вожделенного портала, который является их обратным билетом в лучшую жизнь.
Бергуд со свойственной ему недетской обстоятельностью, сделал своей снежной магией небольшую, но крепкую, достаточной толщины льдину. Бодро загрузившись на нее, Мия с детьми оказались в небольшой растерянности – оказалось, что нечем было грести. На радостях маленький полукровка как-то не продумал этот вопрос.
- Черт, - чертыхнулся он по-русски и предложил: - давайте попробуем грести ладонями, больше у нас никаких вариантов нет.
- Нам некуда деваться, давай попробуем, - согласилась мать.
Позже, додумавшись соорудить из того же льда большие весла, Бергуд не учел, однако, что от него будут отчаянно стыть руки и их получившийся слишком большим вес, для него и Марисель.
Заветная земля медленно приближалась, вырисовывая свои очертания. Постепенно вырастал высокий скалистый берег, щедро испещренный темными расщелинами и трещинами, появившимися в результате работы жаркого светила и океанских волн, во время чудовищных штормов – они были с довольно сглаженными краями до самого верха.
На острове уже было можно четко различить даже мелкие углубления, виднелся даже какой-то кустарник с колючками вместо листьев, совсем рукой было подать до песчаной отмели внизу с уже возвышавшимися над ними скалами, но маленькую льдину, видимо скрытым течением, неуклонно сносило в открытый океан, несмотря на отчаянные усилия новоявленных гребцов.
- Может вплавь? – предложил Бергуд. – Уже совсем близко, вы точно доплывете, - обратился он к маме и сестре.
- Я практически не умею плавать, - тихо отозвалась Мия.
Марисель переглянулась с братом – вытянуть детям, почти не умеющего плавать взрослого в воде, очень рискованно и тяжело, в панике он можно всех потащить ко дну, но им нужно что-то срочно придумать, пока их ледяной плот совсем не унесло.
Почти поравнявшись с наружной оконечностью скалисто-песчаного острова, посмотрев в блестящие от отчаяния глаза матери, Бергуд, вдруг, принял ведомое только ему решение. Закрыв глаза, чтоб сосредоточится, он воздел обе руки к верху, постоял так несколько мгновений, а затем, с протяжным вздохом и исказившимся от напряжения лицом, протянул их к такой желанной суше и построил через несколько ударов сердца сверкающий ледяной мост, потеряв сознание при этом. Наверное, он перестраховался, и плоское сооружение, похожее на понтон получилось, довольно большим и монолитным, только выпущенная магия высосала без остатка его жизненную энергию и маленький мальчик сейчас напоминал неживую восковую куклу с белым лицом.
Мия, первым делом проверив пульс, подхватила на руки уже тяжелого для нее сына, и сделала свой первый неуверенный шаг по скользкому льду. Марисель поволокла за собой остатки их припасов. Они обе стремились, как можно быстрее ощутить под ногами твердый берег, ведь тогда уже можно будет облегченно выдохнуть, и начать приводить в чувство маленького варлака, впервые выложившегося до полной потери сил.
Спрятавшись в глубокой расселине, куда не попадал солнечный свет, трое пережили очередной знойный полдень и к раннему вечеру смогли продолжить свой нелегкий путь, теперь уже опасаясь быть кем-то увиденными. Пока еще было достаточно светло, придя в себя от перенапряжения, Бергуд первым полез покорять круто возвышавшиеся над головой скалы, с привязанной веревкой за спиной.
Преодолев сложное восхождение, трое упорных смельчаков начали медленно спускаться на плоское плато между извилистыми и неровными каменными грядами, таясь и прячась в густой ночной тени.
Достигнув плато, они в нерешительности остановились сбоку огромной колыхающейся, мерцающей зеленовато-белым светом, завесы, расположенной между двумя колоссальными монолитами из гладкого и блестящего черного камня, давящего на психику своей чужеродностью и аномальными гранями, расположенными под различными углами.
Наконец, решившись, еще в серых предрассветных сумерках, трое, сделав вместе глубокий вздох, шагнули дружно в зеленую белесую хмарь… Чтоб в следующий миг, после выворачивающего желудок невесомого падения, очутиться в обжигающе холодном и снежном, ледяном аду…
Вокруг кипела яростная битва. В вихре снежной пыли какими-то почти неуловимыми тенями мелькали рваные силуэты сражающихся ракшасов и беловолосых людей. Зловеще завывал ветер, слышался металлический лязг, рык демонов и боевой клич варлаков, дерущихся в белой круговерти из жгучего мороза, снега и льда. Было непонятно – кто над кем одерживает верх в этой ожесточенной схватке, но иногда были слышны вскрики боли и белый снег окрашивался новыми росчерками алой крови, словно появляющиеся цветы на лугу.
Обжигающий холод наполнил легкие беглецов, мешал вздохнуть, ветер, бросивший пригоршню колкого снега в глаза, временно ослепил, заставляя полагаться только на слух и осязание. Бергуд присел прямо на царапающий жесткий наст, подаваясь чуть в сторону, потянув за собой маму и Мари, чтоб в пылу битвы не попасть кому-нибудь под руку. Вообще им надо бы убираться отсюда, подобру-поздорову, пока их никто не заметил, особенно бывшие хозяева с умирающей земли.
Ползя на карачках вслед за сыном, Мия оглянулась назад и, вдруг, чуть вскрикнула, разворачиваясь и садясь прямо, прижав тонкие пальцы к обветренным губам, расширив в неверии и так свои огромные глаза, и еле слышно выдохнула:
- Лархад…
И могучий воин бросил лишь один короткий взгляд на услышанный внезапно, до боли, знакомый вздох…
- Атте! - прозвучала отрывистая команда.
И вокруг случился, словно армагеддон местного масштаба. Вверх взметнулись буквально тонны снега и льда, вместе с кусками камней и земли, которые закружились в спирально закручивающейся гигантской обратной воронке. Она накрыла, словно куполом, сидящих на снегу упорных беглецов с выстроившимися перед ними воинами в виде защитного каре. Чуть впереди стоял только суровый беловолосый мужчина с двумя мечами, отдавший кивком указание по охране Мии и детей, которого Бергуд уже знал из своего странного сна.
Неужели это и есть его отец?
Тан вскинул свои руки наверх, скрестив мечи, потрескивающие от пробегающих по ним молний голубоватого цвета и, наверное, творил свою могучую магию, потому что, совершить творящееся безумство из снега и льда мог только очень сильный маг.
Вдруг, сквозь ледяное крошево в круг, очерченный исполинской воронкой, прыгнул ракшас в своей второй ипостаси – почти трехметровое краснокожее чудовище с четырьмя кривыми мечами в каждой руке с посеченной льдом и камнями кожей по всему туловищу. Кровь быстро запеклась, образуя на поверхности тела затейливый багровый узор, превращая страшного демона в причудливого монстра.
Бергуд сразу вспомнил свой такой реалистичный кошмар и понял, что произойдет позже. Не став разбираться, приснилось ли ему будущее, которое сейчас должно произойти или это был просто навеянный страданиями сон, он вскочил на ноги и, как юркая ласка, прошмыгнул под руками воинов, стоящих в защите, чтобы встать чуть позади своего отца. Он хотел прикрыть ту сторону, куда должен был быть нанесен коварный удар.
Через мгновение закипела битва. Почему то, никто из защитников варлаков, не пришел своему предводителю на помощь. Или им были даны другие указания, или это кодекс чести воинов такой, но факт остается фактом - Лархад дрался с устрашающе быстрым демоном один на один.
Юный варлак напряженно следил за этим одиночным сражением, силясь предугадать, когда будет сделан тот предательский взмах мечом. Он даже не задумывался о том, что ему, в общем, то нечего противопоставить крепкому железу, но глаза все равно ловили каждое движение четырех кривых мечей.
Вдруг, демон сделал пас рукой, и вокруг него разлилось огненное облако, которое укутало его в защитный кокон. Со всех сторон бесстрашного воина, на движение его пальцев, тоже разлился ограждающий щит голубоватого оттенка, который начал с шипением поглощать отчаянно сопротивляющуюся пламенную охранную оболочку противника, чтоб потом с негромким хлопком лопнуть, погасив защиту, друг друга.
Краткосрочная передышка окончилась, и вновь вспыхнул свирепый и ярый бой. Лархад крутился волчком, отражая удары всех четырех мечей, иногда не успевая отразить, старался принять выпады мечей плашмя на кованные железные наручи, покрытые рунной резьбой, которые вспыхивали бело-голубым светом при соприкосновении с ними. Клинки мелькали так быстро, что глаз иногда не успевал отметить их смертоносное движение, только можно было услышать звук их столкновения – лязг металла об металл.
Мия молчаливо присела в изнеможении на песок возле камня и сгорбила плечи, ведь сегодня они двигались максимально быстро, чтоб быть, как можно дальше от возможной погони, заметая свои следы.
Бергуд ловко стал раскладывать полог, по типу палатки – один край привязал за вбитый в камень припасенный штырь и два других глубоко утопил в песке. Висящие пологи получившегося треугольника с двух сторон были им сноровисто прикопаны песком. Получилось вполне пригодная маленькая норка и, сделав плавный жест рукой в сторону получившегося сооружения, чумазый мальчишка, сверкнув глазами, произнес:
- Прошу! К нашему шалашу.
Плотно поев сушеных фруктов и вяленого мяса, справив естественные надобности, трое залезли в импровизированную палатку и, когда светило совсем встало над горизонтом и опалило пески своим жаром, окунулись в беспокойный сон, под охлажденным Бергудом пологом палатки и плащами, надеясь на лучшую судьбу…
****
Они двигались уже две недели, от одного дневного сна в палатке под раскаленным солнцем до другого, спасаясь лишь специальными плащами, наполняемые холодом магией льда маленького полукровки, который справлялся с этим с завидным упорством.
Позади остались, пройденные уже, мили и мили пыльных барханов, побелевшие кости, которые не занес песок, пересохшее русло реки и небольшое каменистое нагорье, в камнях которого они пережили еще один обжигающий убийственным зноем день.
Ночью, когда утомленное зноем небо, наконец, распахивало свои гостеприимные прохладные объятия над остывающей землей, они двигались, четко придерживаясь направления на юго-восток, в неярком свете многочисленных звезд.
Медленно тянулись дни тяжелого перехода, тела высохли и подтянулись от обезвоживания и недоедания, кисти рук стали совсем тонкими даже у крепыша Бергуда, не было сил даже на то, чтоб поддержать разговор. Трое обменивались лишь скупыми фразами, выполняя тяжелый еженощный ритуал. Вперед влекла их только сила воли и вера – вера в то, что все же получится и поставленная четко цель.
Бескрайние пески сыпучих барханов, юркий ветер, необозримое звездное небо, жгучее солнце, красочные миражи, страдание и терпение стали бесконечными спутниками матери и детей. И сами путники стали походить на бесплотные тени, порожденные постоянным недоеданием и жаждой этой бесплодной земли.
После очередной тяжелой ночи они попали через небольшую горную возвышенность в маленькую долину с красно-коричневой потрескавшейся землей, из которой торчали обломки острых неровных камней. Наверное, из нее позже всех ушла вода, раз земля еще не успела обратиться в песок. Были остатки даже каких-то каменных строений, не разрушенные пока зноем и ветром. Посередине видимо протекала когда-то река, ее русло было видно тем, что ее центр плотно загромождали гладкие камни серых оттенков. Несмотря на встающее светило и взметнувшуюся в воздух красную пыль, Бергуд рванул туда, отчаянно надеясь найти там воду, которой у них осталось всего ничего. В самом низинном месте бывшего русла реки он вырыл глубокую узкую яму, надеясь на чудо, но его не произошло – вода так и не появилась.
Уже укладываясь спать, Бергуд задумался о том, как можно заморозить воздух и получить воду из него. Оставив эту мысль про запас, когда воды совсем не станет, он провалился в тревожный сон. Ему снилась белокурая девчушка непонятного возраста, которая ему кричала: «помоги», протягивая к нему руки, а потом такой реалистичный сон плавно перешел в другой, где шло сражение демона во второй ипостаси с четырьмя руками и, наверное, беловолосого человека, ловко управляющего двумя мечами. Он с криком проснулся в тот момент, когда огромный демон, нереально изогнувшись, втыкает свое оружие неизвестному в его беззащитный бок. Мальчик не стал беспокоить маму и сестру своим таким страшным сновидением, решив, что у них и без того хватает проблем…
Очередным утром, когда над землей вновь вставало солнце, пытаясь удлинить их тени, они, вдруг, услышали звук рокота океанских волн, накатывающих на берег, принесенный сильным порывом ветра. Сам океан еще пока не был виден на горизонте, его только еле-еле слышно, если сильно вслушаться, а вокруг расстилалось пока все тоже песчаное безмолвие. Дюны стали частыми, но более пологими, по песку пробежались несколько маленьких осторожных ящериц, в воздухе появился запах соли и рыбы.
Мия, вдруг, всхлипнула сухим горлом:
- Неужели дошли…
У детей не было сил, чтоб пробежать вперед на гребень очередной дюны, чтоб посмотреть, что же там, за горизонтом, они все так же медленно и методично продолжали свой путь по щиколотку в песке.
Внезапно очередная песчаная вершина открыла усталым путникам вид на океан – крупные серовато-синие волны с белыми шапками пены с шумом обрушивающиеся на берег, а потом вода отступает, оставляя на песке белую накипь с волны. Синее небо над головой светлеет, открывая необъятную глубину. Эта прозрачная синева на весь горизонт от края до края, сливающаяся с океаном захватывает дух.
Шквальный ветер норовит сбить с ног, разметать грязные волосы из-под спущенного капюшона, кинуть пригоршню песка в рот или глаза, но трое смельчаков, решившихся на невозможное, стоят и глупо улыбаются, несмотря на встающее жгучее солнце и палящий зной.
****
Поздним утром начинающегося короткого зимнего дня в туманных сумерках, в которые превратился дневной отрезок времени, под еще виднеющимися холодными звездами на темном небе в Северном океане появился небольшой корабль. Он упрямо шел на запад через бушующие ледяные волны, что свирепствовали в зимний период ветров и штормов, несмотря на полное обледенение обшивки, такелажа, мачт и тросов.
Густой туман постепенно немного рассевается, вырисовывая мощную фигуру мужчины стоящего на носу и напряженно смотрящего вдаль. Его руки без перчаток крепко обхватили ледяной поручень, но казалось, что он не замечает холода, вслушиваясь в ведомые только ему порывы ветра, лицо, застыло, как ритуальная маска, а губы иногда беззвучно шепчут: «я иду, только дождись меня»…
****
- Как будем перебираться на остров? – Мия с надеждой уставилась на своего маленького серьезного мужчину, оторвав свой восторженный взгляд от темнеющего краешка земли искомого острова, который виднелся через волнующиеся воды пролива - они, наконец, то дошли до него вдоль побережья.
- Что-нибудь придумаю! Обязательно переправимся! Мы ведь буквально в шаге от нашей цели, - уверенно ответил тот.
Узкая полоска темно-синей воды с крупной зыбью, буквально в полмили, отделяла троих от вожделенного портала, который является их обратным билетом в лучшую жизнь.
Бергуд со свойственной ему недетской обстоятельностью, сделал своей снежной магией небольшую, но крепкую, достаточной толщины льдину. Бодро загрузившись на нее, Мия с детьми оказались в небольшой растерянности – оказалось, что нечем было грести. На радостях маленький полукровка как-то не продумал этот вопрос.
- Черт, - чертыхнулся он по-русски и предложил: - давайте попробуем грести ладонями, больше у нас никаких вариантов нет.
- Нам некуда деваться, давай попробуем, - согласилась мать.
Позже, додумавшись соорудить из того же льда большие весла, Бергуд не учел, однако, что от него будут отчаянно стыть руки и их получившийся слишком большим вес, для него и Марисель.
Заветная земля медленно приближалась, вырисовывая свои очертания. Постепенно вырастал высокий скалистый берег, щедро испещренный темными расщелинами и трещинами, появившимися в результате работы жаркого светила и океанских волн, во время чудовищных штормов – они были с довольно сглаженными краями до самого верха.
На острове уже было можно четко различить даже мелкие углубления, виднелся даже какой-то кустарник с колючками вместо листьев, совсем рукой было подать до песчаной отмели внизу с уже возвышавшимися над ними скалами, но маленькую льдину, видимо скрытым течением, неуклонно сносило в открытый океан, несмотря на отчаянные усилия новоявленных гребцов.
- Может вплавь? – предложил Бергуд. – Уже совсем близко, вы точно доплывете, - обратился он к маме и сестре.
- Я практически не умею плавать, - тихо отозвалась Мия.
Марисель переглянулась с братом – вытянуть детям, почти не умеющего плавать взрослого в воде, очень рискованно и тяжело, в панике он можно всех потащить ко дну, но им нужно что-то срочно придумать, пока их ледяной плот совсем не унесло.
Почти поравнявшись с наружной оконечностью скалисто-песчаного острова, посмотрев в блестящие от отчаяния глаза матери, Бергуд, вдруг, принял ведомое только ему решение. Закрыв глаза, чтоб сосредоточится, он воздел обе руки к верху, постоял так несколько мгновений, а затем, с протяжным вздохом и исказившимся от напряжения лицом, протянул их к такой желанной суше и построил через несколько ударов сердца сверкающий ледяной мост, потеряв сознание при этом. Наверное, он перестраховался, и плоское сооружение, похожее на понтон получилось, довольно большим и монолитным, только выпущенная магия высосала без остатка его жизненную энергию и маленький мальчик сейчас напоминал неживую восковую куклу с белым лицом.
Мия, первым делом проверив пульс, подхватила на руки уже тяжелого для нее сына, и сделала свой первый неуверенный шаг по скользкому льду. Марисель поволокла за собой остатки их припасов. Они обе стремились, как можно быстрее ощутить под ногами твердый берег, ведь тогда уже можно будет облегченно выдохнуть, и начать приводить в чувство маленького варлака, впервые выложившегося до полной потери сил.
Спрятавшись в глубокой расселине, куда не попадал солнечный свет, трое пережили очередной знойный полдень и к раннему вечеру смогли продолжить свой нелегкий путь, теперь уже опасаясь быть кем-то увиденными. Пока еще было достаточно светло, придя в себя от перенапряжения, Бергуд первым полез покорять круто возвышавшиеся над головой скалы, с привязанной веревкой за спиной.
Преодолев сложное восхождение, трое упорных смельчаков начали медленно спускаться на плоское плато между извилистыми и неровными каменными грядами, таясь и прячась в густой ночной тени.
Достигнув плато, они в нерешительности остановились сбоку огромной колыхающейся, мерцающей зеленовато-белым светом, завесы, расположенной между двумя колоссальными монолитами из гладкого и блестящего черного камня, давящего на психику своей чужеродностью и аномальными гранями, расположенными под различными углами.
Наконец, решившись, еще в серых предрассветных сумерках, трое, сделав вместе глубокий вздох, шагнули дружно в зеленую белесую хмарь… Чтоб в следующий миг, после выворачивающего желудок невесомого падения, очутиться в обжигающе холодном и снежном, ледяном аду…
Вокруг кипела яростная битва. В вихре снежной пыли какими-то почти неуловимыми тенями мелькали рваные силуэты сражающихся ракшасов и беловолосых людей. Зловеще завывал ветер, слышался металлический лязг, рык демонов и боевой клич варлаков, дерущихся в белой круговерти из жгучего мороза, снега и льда. Было непонятно – кто над кем одерживает верх в этой ожесточенной схватке, но иногда были слышны вскрики боли и белый снег окрашивался новыми росчерками алой крови, словно появляющиеся цветы на лугу.
Обжигающий холод наполнил легкие беглецов, мешал вздохнуть, ветер, бросивший пригоршню колкого снега в глаза, временно ослепил, заставляя полагаться только на слух и осязание. Бергуд присел прямо на царапающий жесткий наст, подаваясь чуть в сторону, потянув за собой маму и Мари, чтоб в пылу битвы не попасть кому-нибудь под руку. Вообще им надо бы убираться отсюда, подобру-поздорову, пока их никто не заметил, особенно бывшие хозяева с умирающей земли.
Ползя на карачках вслед за сыном, Мия оглянулась назад и, вдруг, чуть вскрикнула, разворачиваясь и садясь прямо, прижав тонкие пальцы к обветренным губам, расширив в неверии и так свои огромные глаза, и еле слышно выдохнула:
- Лархад…
И могучий воин бросил лишь один короткий взгляд на услышанный внезапно, до боли, знакомый вздох…
- Атте! - прозвучала отрывистая команда.
И вокруг случился, словно армагеддон местного масштаба. Вверх взметнулись буквально тонны снега и льда, вместе с кусками камней и земли, которые закружились в спирально закручивающейся гигантской обратной воронке. Она накрыла, словно куполом, сидящих на снегу упорных беглецов с выстроившимися перед ними воинами в виде защитного каре. Чуть впереди стоял только суровый беловолосый мужчина с двумя мечами, отдавший кивком указание по охране Мии и детей, которого Бергуд уже знал из своего странного сна.
Неужели это и есть его отец?
Тан вскинул свои руки наверх, скрестив мечи, потрескивающие от пробегающих по ним молний голубоватого цвета и, наверное, творил свою могучую магию, потому что, совершить творящееся безумство из снега и льда мог только очень сильный маг.
Вдруг, сквозь ледяное крошево в круг, очерченный исполинской воронкой, прыгнул ракшас в своей второй ипостаси – почти трехметровое краснокожее чудовище с четырьмя кривыми мечами в каждой руке с посеченной льдом и камнями кожей по всему туловищу. Кровь быстро запеклась, образуя на поверхности тела затейливый багровый узор, превращая страшного демона в причудливого монстра.
Бергуд сразу вспомнил свой такой реалистичный кошмар и понял, что произойдет позже. Не став разбираться, приснилось ли ему будущее, которое сейчас должно произойти или это был просто навеянный страданиями сон, он вскочил на ноги и, как юркая ласка, прошмыгнул под руками воинов, стоящих в защите, чтобы встать чуть позади своего отца. Он хотел прикрыть ту сторону, куда должен был быть нанесен коварный удар.
Через мгновение закипела битва. Почему то, никто из защитников варлаков, не пришел своему предводителю на помощь. Или им были даны другие указания, или это кодекс чести воинов такой, но факт остается фактом - Лархад дрался с устрашающе быстрым демоном один на один.
Юный варлак напряженно следил за этим одиночным сражением, силясь предугадать, когда будет сделан тот предательский взмах мечом. Он даже не задумывался о том, что ему, в общем, то нечего противопоставить крепкому железу, но глаза все равно ловили каждое движение четырех кривых мечей.
Вдруг, демон сделал пас рукой, и вокруг него разлилось огненное облако, которое укутало его в защитный кокон. Со всех сторон бесстрашного воина, на движение его пальцев, тоже разлился ограждающий щит голубоватого оттенка, который начал с шипением поглощать отчаянно сопротивляющуюся пламенную охранную оболочку противника, чтоб потом с негромким хлопком лопнуть, погасив защиту, друг друга.
Краткосрочная передышка окончилась, и вновь вспыхнул свирепый и ярый бой. Лархад крутился волчком, отражая удары всех четырех мечей, иногда не успевая отразить, старался принять выпады мечей плашмя на кованные железные наручи, покрытые рунной резьбой, которые вспыхивали бело-голубым светом при соприкосновении с ними. Клинки мелькали так быстро, что глаз иногда не успевал отметить их смертоносное движение, только можно было услышать звук их столкновения – лязг металла об металл.
