Помощник лекаря сидел на стуле рядом с раненым, равнодушно наблюдая за ними. Гость легонько, успокаивающе, похлопал Дина по плечу, положил рядом его капюшон, подобранный на поле боя, внимательно осмотрел комнату. Его заинтересовала большая фарфоровая ваза на комоде. Он поднял ее, осмотрел узоры, а затем с силой опустил вазу на голову помощника лекаря. Придержав обмякшее тело и осторожно уложив пострадавшего на пол, парень вышел во двор посольства, благо, комната была проходная. Послушав немного тишину ночи, подросток поднес к губам свисток — раздалась птичья трель, одна, вторая. Спустя какое-то время еще две птицы откликнулись в разных концах города.
Эрим сидел в кабинете секретаря посланника и читал письмо, переданное ему. Раздался осторожный стук в дверь.
- Да.
Вошел лекарь.
- Что-то с нашими гостями?
- Я думаю, вы должны об этом знать, лорд. Наш гость, тот, что легко ранен…
- А что с парнишкой?
Лекарь удовлетворенно кивнул головой.
- Это не подросток, господин. Это молодая женщина.
- Что? Да полно вам, в таком возрасте у всех ломаются голоса, не удивительно, что мальчишка часто срывается на фальцет.
Лекарь упрямо помотал головой.
- Я не только осмотрел руку и ногу пациента, я проверил его пульс. Уверяю вас, это молодая женщина, от семнадцати до двадцати трех лет.
- Гм... Спасибо, вы мне очень помогли. Вы можете идти .
Чтобы немного прояснить мысли, Эрим вышел на свежий воздух и решил прогуляться вокруг здания посольства. Передняя часть двора вся заставлена посольскими каретами, между ними не слишком прогуляешься. Дважды свернув за угол, Эрим увидел во дворе того самого подростка, который сейчас занимал его мысли. Там, у склада, зиндариец не очень-то присматривался к нему, а сейчас придирчиво осмотрел с ног до головы — туника явно великовата, сидит мешком. Без пояса она надежно скрывает фигуру. Пожалуй, плечи у него чуть уже, чем надо бы. Ноги кажутся чуть короче, чем надо бы. А удлиненная пелерина капюшона легко замаскирует небольшую девичью грудь. Всего по чуть-чуть, но за этой одеждой легко можно скрыть и нескладного подростка и стройную женщину. Эти люди пытались помешать грабителям, но явно не собирались встречаться со стражей, если бы не раненый. Кажется, Эрим догадывается, кто эта спутница Дина, настолько преданная, что готова была вместе с ним сдаться городской охране. Или слишком уверенная в своей покровительнице? Но кто были остальные, так легко оставившие их у склада? Эрим решил подойти поближе.
- Ты сильно рискуешь, прогуливаясь здесь в одиночестве. Если охрана застанет тебя здесь, тебя могут убить.
- А вас?
- Меня? - Эрим слегка растерялся от такого вопроса, затем улыбнулся: - Ну, наверное, пожурят.
- Это хорошо. - «Подросток» спокойно смотрит на него из-под капюшона. Но ночная тень не позволяет рассмотреть даже его глаза.
Остриё клинка на своей шее и чужую руку на своих губах Эрим почувствовал одновременно. Отвернувшись, «подросток» стянул ворот капюшона, засвистел птичьей трелью. Тотчас же с улицы на забор посольства уселись две фигуры, закутанные в серое. Открылась боковая дверь и еще двое вывели, поддерживая под плечи, Дина. Его лицо спрятано капюшоном, лекарская повязка прикрыта чьим-то серым сюрко. Раненого осторожно подняли на вершину каменного забора и опустили по другую сторону. Мгновение — и все тени исчезли, зато на улице раздался шорох колес по мостовой. Эрим прислушался — кажется, повозка удаляется в сторону постоялого двора. Его загадочный гость помотал головой своему напарнику, очевидно, не разрешая оглушить пленника. Тот послушался, и Эрим почувствовал свободу.
- Как мне с тобой увидеться еще?
- Дайн, если вы будете искать меня, у меня будут проблемы. И, чтобы избавится от них, я вынужден буду вас убить. Не заставляйте меня быть неблагодарным.
Двое в сером бросились к высокому забору, а Эрим уселся на землю, наблюдая, как «подросток», привычно ступил на сложенные руки напарника, подтянулся и уселся верхом на высоком заборе, помогая взобраться и напарнику.
- Леший всех побери, где охрана? Это посольство или проходной двор? - громко возмутился Эрим, когда они исчезли по ту сторону забора.
Кан вместе с офицером городской стражи осматривает взломанный склад. Раненых охранников уже увезли, стража разбрелась в поисках хоть каких-то следов. Офицер искоса поглядывает на Кана — одежда рядового охранника Дворца, но показал бирку доверенного лица самого Хранителя Печати.
- Уверяю вас, офицер, я оказался здесь так же, как и вы — услышав звон колокола. Все что я успел увидеть — разбегающиеся фигуры, закутанные в темное. В одного из них я успел кинуть нож-дротик. Вашим солдатам утром стоит попробовать разыскать следы крови на мостовой. Если повезет — отыщется и дротик с моим клеймом. Завтра приходите во Дворец. Я оставлю для вас пропуск на входе. Отвечу на все ваши вопросы и напишу свои показания. Я Кан из рода Саккар. Любой охранник Дворца подтвердит вам мою личность.
Офицер кивает. Ярко-зеленые глаза и каштановые волосы — во Дворце только племянник Хранителя имеет такую запоминающуюся внешность. Хотя в городе стража встречала еще нескольких парней с такими яркими приметами.
А Кан старается держать в тени левую руку, вокруг которой намотан подобранный им с земли кожаный пояс.
Город опять бурлит с самого утра. Нападение на склад казначейства, иглы от иглометов, на складе нашли несколько заплечных сумок, наполненных брикетами, очевидно, нападавшие собирались перенести все тихо, не используя лошадей. Один из сторожей оказался легко раненым и дал показания. Это все из правдивых слухов. А дальше начинались споры и домыслы. Одни говорили, что склад очистили под чистую, вынесли все брикеты и деньги. Другие утверждали, что ничего тронуть не успели, городская стража спугнула воров. Нашлись и такие, кто утверждал, что деньги и брикеты из казначейства знать давно уже украла, а ограбление подстроили, чтобы замести следы. Количество нападавших в людских пересудах варьировалось от трех головорезов до банды из сотни разбойников.
В Городской гостинице тоже все разговоры велись только о ночном происшествии, так что дайн Нак остался сегодня без работы. Кроме него, не участвовали в обсуждении только хозяева гостиницы — Оша?, двадцать дней назад родившая «самого прекрасного мальчика на свете» - по мнению ее матери, - собиралась завтра в обратный путь. Во двор гостиницы завезли большую крытую повозку, арендованную у купцов, и дайна Юла суетилась, стараясь устроить путешествие дочери как можно удобнее.
- Матушка, тебе не стоит так беспокоиться, - уговаривала ее Ани. - Я же поеду с ней и обо всем позабочусь. Неужели ты мне не доверяешь?
- Да, да, конечно, ты о ней позаботишься. - Говорила госпожа Юла и отправлялась на кухню, собирать гостинцы в дорогу. Но спустя пять дават она опять несла в повозку еще одно одеяло или подушку. Ани и Мин устали с ней спорить и просто молча относили лишние вещи в дом, как только матушка отворачивалась.
Помощник судьи с удовольствием понаблюдал за этой суетой и собрался уже складывать бумагу и чернила в шкатулку, когда во двор гостиницы вошел новый посетитель. Длинная желтая челка, небрежно скрученное гнездо волос на макушке и цепкие, желтые глаза рыси. Рас, внук Военного Главы, в одежде помощника кузнеца, ладно сидящей на его крепкой фигуре, осмотрел двор и решительно направился к его столику. Усевшись напротив него, он посмотрел в зеленые глаза над воротом капюшона и сказал:
- Услуга за услугу.
- ??
- Кан, извини, но мне нужна твоя помощь. Если не хочешь открывать лицо — давай поговорим в другом месте.
- Как ты нашёл меня здесь?
Рас пожал плечами.
- Ты смеешься? Гостиница совсем недалеко от Северного штаба. Половина офицеров ходят сюда обедать. Думаешь, у тебя такая неприметная внешность?
- И… давно обо мне знают?
- О помощнике судьи? Давно. Но до нашей охоты никто не связывал тебя со мной. А после… Как видишь, мои парни умеют молчать.
- Хорошо. Тогда просто закажи здесь комнату для частного разговора. Со своими шпионами будешь разбираться сам.
Рас кивнул и поискал глазами хозяев гостиницы.
- Дайна, мне нужна отдельная комната для важного разговора. - Рас окликнул Ани, но Мин оказался проворнее.
- Пройдемте, дайн, - Мин указал рукой на лестницу. - Принести вам закуски, сладости?
- Чай и закуски. Мой друг не любит сладости.
Ани, услышав последние слова, хмыкает:
- Как это — господин Нак не любит сладости?
Но матушка Юла спокойно соглашается:
- Это правда. Господин Нак никогда не заказывает у нас сладости.
В маленькой комнатке на третьем этаже, в которую их отвел Мин, помещался только прямоугольный стол на четыре-шесть человек и две лавки. Ожидая, пока накроют на стол, молодые люди задумались, похоже, об одном и том же. Они вспомнили, с чего началось их знакомство.
Когда Рас приехал из Крепости в Столицу, Глава Клана отправил его в лицей Законников, а не Военного Клана. Он оказался одиночкой здесь, среди отпрысков столичных дворян, знавших друг друга с детства. Дерзкий и насмешливый подросток имел слишком острый язык и не имел единомышленников, чтобы ему могли простить такое. Когда же оказалось, что в рукопашном бою он превосходит всех своих ровесников вдвое, драться ему приходилось каждую десятидневку. У первокурсников появилось общее развлечение — найти и выставить двух бойцов против Раса. Кан никогда не участвовал в травле чужака, занятый своими мыслями. Но однажды вечером он проходил мимо тренировочной площадки и услышал возбужденный гомон. В этот раз организаторы драк привели трех четверокурсников против Раса. Что им наговорили — неизвестно, обычно старшекурсники не слишком общались с «малолетками», но эти парни были настроены очень решительно. А потом и Рас щедро досыпал им колючек в уши своим языком. Кан быстро оценил обстановку и стал рядом с Расом, принимая боевую позицию.
- Эй, ты что, решил заступиться за этого выскочку?
- Как говорит мой дядя: «Если ты увидел несправедливость, и не пресек её, значит, ты в ней участвуешь». Что бы он не совершил, трое на одного — это не справедливо.
Победа далась им нелегко, но они выстояли. После этого драки Раса истощились. Во-первых, выискивать для него противников становилось все сложнее, во-вторых, Кан теперь всегда становился с ним рядом, а все очень быстро узнали, кто такой Кан, и кто именно был его «дядя».
На устных занятиях Кан всегда садился рядом с Расом, и хотя они почти не общались между собой, это не позволило сделать Раса изгоем. Рас не был бы Расом, если бы принял хоть малейшее благодетельство по отношению к себе. Поэтому, он выпускал колючки и язвил по малейшему поводу, стараясь пронять Кана до печенки. Но не тут-то было. Весь его сарказм разбивался пустыми брызгами о холодную невозмутимость Кана. Пришлось и остальным мириться с колючим языком юного воина. Тем более, что учеба всегда давалась Расу легко и они с Каном быстро вышли в лидеры. На занятиях по военной подготовке наставники стали ставить Кана и Раса в паре, считая что они замечательно дополняют друг друга. Их первый поединок на саблях был очень показателен в этом. Рас был напористее и знал больше уловок. Но он слишком хотел победить и поэтому горячился. Кан был невозмутим и хладнокровен. Чем больше горячился Рас, тем больше он допускал ошибок. Кан не простил ему ни одной.
На второй год обучения уже никто не пытался противостоять Расу, хотя и в друзья никто не набивался. А вот к Кану Рас невольно чувствовал все большую симпатию. Разные по характеру, они стали лучшими соперниками на все время обучения. Они постоянно противостояли друг другу и в учебе и в шалостях, но от этого только больше тянулись один к другому, постоянно напоминая себе о невозможности такой дружбы.
Однажды вечером Рас, раздумывая над очередной каверзой, заметил, как зашевелился высокий куст в дальнем углу за хозяйственными постройками. Конечно же, он решил проверить, что там, и был несказанно удивлен — под прикрытием куста, к высокому забору были прислонены несколько больших камней, образовавших ступени, позволявшие подтянуться и перелезть через высокий забор лицея. Чем кто-то только что и воспользовался — Рас успел заметить край одежды, мелькнувший в соседнем проулке. С огромным трудом Рас остановил себя, не став пользоваться лазейкой. Сначала нужно было найти способ незаметно вернуться. Когда же все пути были продуманы, Рас стал наслаждаться полной жизнью, сбегая по вечерам из лицея. Чтобы не вызывать подозрений, иногда он устраивал какую-нибудь шалость, давая повод обсуждать ее несколько вечеров подряд, а затем, заявив, что засядет за учебу, сбегал в город. Одежда рядового воина, которую носили в Военном Клане до совершеннолетия, очень выручала Раса.
Там, на улицах города, Рас встретил мальчишку-музыканта, ставшего впоследствии его самым лучшим другом на несколько лет. Именно он научил Раса видеть за поступками чувства и наоборот, предугадывать поступки по чувствам. Показал, что самое легкое решение не всегда самое правильное и научил общаться с людьми без сарказма. Так получилось, что не задавая друг другу личных вопросов, они вместе изучали жизнь и людей, разгадывали чужие секреты и хранили множество подсмотренных тайн. Они выработали свой язык жестов и знаков, ничего не требуя от другого, и все же доверяя напарнику даже свою жизнь. И однажды все это рухнуло.
Им было по уже по девятнадцать, остались только два года обучения. Обычно Рас, проводив своего уличного друга до квартала Лицедеев, отправлялся назад в лицей. Но в этот вечер что-то задержало его, и вернулся он чуть позже обычного. Как всегда, подтянувшись на толстой ветке дерева, росшего у ограды лицея, Рас спрыгнул по другую сторону забора, и столкнулся нос к носу со своим другом-музыкантом, переодевающимся в лицейскую форму.
- Ты? - оба парня ошеломленно уставились друг на друга. Лицей Законников — самое последнее место, где они могли бы встретиться. Затем Рас увидел номер на ученической форме Музыканта. Слишком знакомый номер.
- Кан?!? Музыкант, неужели ты — именно Кан? - Простонал Рас. - И я еще убеждал себя, что такой цвет глаз не такая уж и редкость в Саккаре!
Кан осмотрел военную форму друга, виденную им тысячи раз.
- Тогда Рекрут — это Рас? - совершенно упавшим голосом озвучил он свою догадку.
Больше они ничего не сказали друг другу. Кан сидел молча, уставившись в землю, пока Рас переодевался. И только хмыкнул, когда Рас достал заколки, которыми девушки прикалывают шапочки к волосам, и тщательно закрепил свою длинную челку на макушке, не давая ей выглядывать из-под капюшона. Затем они так же молча и подавленно разошлись по своим комнатам. Несколько лет они намеренно старались не сближаться в училище, хотя давно уважали друг друга. Ирония Доли в том, что отпрыски Глав Кланов могли быть только соперниками. Никто и никогда не позволит им стать друзьями.
Следующие несколько дней они ходили как участники похоронной процессии, честно стараясь развязать узел дружбы в своем сердце. Первым не выдержал Рас. Когда Кан, в следующий выходной, уныло бродил по городу, стараясь найти себе занятие, не связанное с Рекрутом, он заметил знакомую метку — «нужна твоя помощь».
Эрим сидел в кабинете секретаря посланника и читал письмо, переданное ему. Раздался осторожный стук в дверь.
- Да.
Вошел лекарь.
- Что-то с нашими гостями?
- Я думаю, вы должны об этом знать, лорд. Наш гость, тот, что легко ранен…
- А что с парнишкой?
Лекарь удовлетворенно кивнул головой.
- Это не подросток, господин. Это молодая женщина.
- Что? Да полно вам, в таком возрасте у всех ломаются голоса, не удивительно, что мальчишка часто срывается на фальцет.
Лекарь упрямо помотал головой.
- Я не только осмотрел руку и ногу пациента, я проверил его пульс. Уверяю вас, это молодая женщина, от семнадцати до двадцати трех лет.
- Гм... Спасибо, вы мне очень помогли. Вы можете идти .
Чтобы немного прояснить мысли, Эрим вышел на свежий воздух и решил прогуляться вокруг здания посольства. Передняя часть двора вся заставлена посольскими каретами, между ними не слишком прогуляешься. Дважды свернув за угол, Эрим увидел во дворе того самого подростка, который сейчас занимал его мысли. Там, у склада, зиндариец не очень-то присматривался к нему, а сейчас придирчиво осмотрел с ног до головы — туника явно великовата, сидит мешком. Без пояса она надежно скрывает фигуру. Пожалуй, плечи у него чуть уже, чем надо бы. Ноги кажутся чуть короче, чем надо бы. А удлиненная пелерина капюшона легко замаскирует небольшую девичью грудь. Всего по чуть-чуть, но за этой одеждой легко можно скрыть и нескладного подростка и стройную женщину. Эти люди пытались помешать грабителям, но явно не собирались встречаться со стражей, если бы не раненый. Кажется, Эрим догадывается, кто эта спутница Дина, настолько преданная, что готова была вместе с ним сдаться городской охране. Или слишком уверенная в своей покровительнице? Но кто были остальные, так легко оставившие их у склада? Эрим решил подойти поближе.
- Ты сильно рискуешь, прогуливаясь здесь в одиночестве. Если охрана застанет тебя здесь, тебя могут убить.
- А вас?
- Меня? - Эрим слегка растерялся от такого вопроса, затем улыбнулся: - Ну, наверное, пожурят.
- Это хорошо. - «Подросток» спокойно смотрит на него из-под капюшона. Но ночная тень не позволяет рассмотреть даже его глаза.
Остриё клинка на своей шее и чужую руку на своих губах Эрим почувствовал одновременно. Отвернувшись, «подросток» стянул ворот капюшона, засвистел птичьей трелью. Тотчас же с улицы на забор посольства уселись две фигуры, закутанные в серое. Открылась боковая дверь и еще двое вывели, поддерживая под плечи, Дина. Его лицо спрятано капюшоном, лекарская повязка прикрыта чьим-то серым сюрко. Раненого осторожно подняли на вершину каменного забора и опустили по другую сторону. Мгновение — и все тени исчезли, зато на улице раздался шорох колес по мостовой. Эрим прислушался — кажется, повозка удаляется в сторону постоялого двора. Его загадочный гость помотал головой своему напарнику, очевидно, не разрешая оглушить пленника. Тот послушался, и Эрим почувствовал свободу.
- Как мне с тобой увидеться еще?
- Дайн, если вы будете искать меня, у меня будут проблемы. И, чтобы избавится от них, я вынужден буду вас убить. Не заставляйте меня быть неблагодарным.
Двое в сером бросились к высокому забору, а Эрим уселся на землю, наблюдая, как «подросток», привычно ступил на сложенные руки напарника, подтянулся и уселся верхом на высоком заборе, помогая взобраться и напарнику.
- Леший всех побери, где охрана? Это посольство или проходной двор? - громко возмутился Эрим, когда они исчезли по ту сторону забора.
Кан вместе с офицером городской стражи осматривает взломанный склад. Раненых охранников уже увезли, стража разбрелась в поисках хоть каких-то следов. Офицер искоса поглядывает на Кана — одежда рядового охранника Дворца, но показал бирку доверенного лица самого Хранителя Печати.
- Уверяю вас, офицер, я оказался здесь так же, как и вы — услышав звон колокола. Все что я успел увидеть — разбегающиеся фигуры, закутанные в темное. В одного из них я успел кинуть нож-дротик. Вашим солдатам утром стоит попробовать разыскать следы крови на мостовой. Если повезет — отыщется и дротик с моим клеймом. Завтра приходите во Дворец. Я оставлю для вас пропуск на входе. Отвечу на все ваши вопросы и напишу свои показания. Я Кан из рода Саккар. Любой охранник Дворца подтвердит вам мою личность.
Офицер кивает. Ярко-зеленые глаза и каштановые волосы — во Дворце только племянник Хранителя имеет такую запоминающуюся внешность. Хотя в городе стража встречала еще нескольких парней с такими яркими приметами.
А Кан старается держать в тени левую руку, вокруг которой намотан подобранный им с земли кожаный пояс.
Прода от 13.03.2021, 02:49
Глава 13.
Город опять бурлит с самого утра. Нападение на склад казначейства, иглы от иглометов, на складе нашли несколько заплечных сумок, наполненных брикетами, очевидно, нападавшие собирались перенести все тихо, не используя лошадей. Один из сторожей оказался легко раненым и дал показания. Это все из правдивых слухов. А дальше начинались споры и домыслы. Одни говорили, что склад очистили под чистую, вынесли все брикеты и деньги. Другие утверждали, что ничего тронуть не успели, городская стража спугнула воров. Нашлись и такие, кто утверждал, что деньги и брикеты из казначейства знать давно уже украла, а ограбление подстроили, чтобы замести следы. Количество нападавших в людских пересудах варьировалось от трех головорезов до банды из сотни разбойников.
В Городской гостинице тоже все разговоры велись только о ночном происшествии, так что дайн Нак остался сегодня без работы. Кроме него, не участвовали в обсуждении только хозяева гостиницы — Оша?, двадцать дней назад родившая «самого прекрасного мальчика на свете» - по мнению ее матери, - собиралась завтра в обратный путь. Во двор гостиницы завезли большую крытую повозку, арендованную у купцов, и дайна Юла суетилась, стараясь устроить путешествие дочери как можно удобнее.
- Матушка, тебе не стоит так беспокоиться, - уговаривала ее Ани. - Я же поеду с ней и обо всем позабочусь. Неужели ты мне не доверяешь?
- Да, да, конечно, ты о ней позаботишься. - Говорила госпожа Юла и отправлялась на кухню, собирать гостинцы в дорогу. Но спустя пять дават она опять несла в повозку еще одно одеяло или подушку. Ани и Мин устали с ней спорить и просто молча относили лишние вещи в дом, как только матушка отворачивалась.
Помощник судьи с удовольствием понаблюдал за этой суетой и собрался уже складывать бумагу и чернила в шкатулку, когда во двор гостиницы вошел новый посетитель. Длинная желтая челка, небрежно скрученное гнездо волос на макушке и цепкие, желтые глаза рыси. Рас, внук Военного Главы, в одежде помощника кузнеца, ладно сидящей на его крепкой фигуре, осмотрел двор и решительно направился к его столику. Усевшись напротив него, он посмотрел в зеленые глаза над воротом капюшона и сказал:
- Услуга за услугу.
- ??
- Кан, извини, но мне нужна твоя помощь. Если не хочешь открывать лицо — давай поговорим в другом месте.
- Как ты нашёл меня здесь?
Рас пожал плечами.
- Ты смеешься? Гостиница совсем недалеко от Северного штаба. Половина офицеров ходят сюда обедать. Думаешь, у тебя такая неприметная внешность?
- И… давно обо мне знают?
- О помощнике судьи? Давно. Но до нашей охоты никто не связывал тебя со мной. А после… Как видишь, мои парни умеют молчать.
- Хорошо. Тогда просто закажи здесь комнату для частного разговора. Со своими шпионами будешь разбираться сам.
Рас кивнул и поискал глазами хозяев гостиницы.
- Дайна, мне нужна отдельная комната для важного разговора. - Рас окликнул Ани, но Мин оказался проворнее.
- Пройдемте, дайн, - Мин указал рукой на лестницу. - Принести вам закуски, сладости?
- Чай и закуски. Мой друг не любит сладости.
Ани, услышав последние слова, хмыкает:
- Как это — господин Нак не любит сладости?
Но матушка Юла спокойно соглашается:
- Это правда. Господин Нак никогда не заказывает у нас сладости.
В маленькой комнатке на третьем этаже, в которую их отвел Мин, помещался только прямоугольный стол на четыре-шесть человек и две лавки. Ожидая, пока накроют на стол, молодые люди задумались, похоже, об одном и том же. Они вспомнили, с чего началось их знакомство.
Когда Рас приехал из Крепости в Столицу, Глава Клана отправил его в лицей Законников, а не Военного Клана. Он оказался одиночкой здесь, среди отпрысков столичных дворян, знавших друг друга с детства. Дерзкий и насмешливый подросток имел слишком острый язык и не имел единомышленников, чтобы ему могли простить такое. Когда же оказалось, что в рукопашном бою он превосходит всех своих ровесников вдвое, драться ему приходилось каждую десятидневку. У первокурсников появилось общее развлечение — найти и выставить двух бойцов против Раса. Кан никогда не участвовал в травле чужака, занятый своими мыслями. Но однажды вечером он проходил мимо тренировочной площадки и услышал возбужденный гомон. В этот раз организаторы драк привели трех четверокурсников против Раса. Что им наговорили — неизвестно, обычно старшекурсники не слишком общались с «малолетками», но эти парни были настроены очень решительно. А потом и Рас щедро досыпал им колючек в уши своим языком. Кан быстро оценил обстановку и стал рядом с Расом, принимая боевую позицию.
- Эй, ты что, решил заступиться за этого выскочку?
- Как говорит мой дядя: «Если ты увидел несправедливость, и не пресек её, значит, ты в ней участвуешь». Что бы он не совершил, трое на одного — это не справедливо.
Победа далась им нелегко, но они выстояли. После этого драки Раса истощились. Во-первых, выискивать для него противников становилось все сложнее, во-вторых, Кан теперь всегда становился с ним рядом, а все очень быстро узнали, кто такой Кан, и кто именно был его «дядя».
На устных занятиях Кан всегда садился рядом с Расом, и хотя они почти не общались между собой, это не позволило сделать Раса изгоем. Рас не был бы Расом, если бы принял хоть малейшее благодетельство по отношению к себе. Поэтому, он выпускал колючки и язвил по малейшему поводу, стараясь пронять Кана до печенки. Но не тут-то было. Весь его сарказм разбивался пустыми брызгами о холодную невозмутимость Кана. Пришлось и остальным мириться с колючим языком юного воина. Тем более, что учеба всегда давалась Расу легко и они с Каном быстро вышли в лидеры. На занятиях по военной подготовке наставники стали ставить Кана и Раса в паре, считая что они замечательно дополняют друг друга. Их первый поединок на саблях был очень показателен в этом. Рас был напористее и знал больше уловок. Но он слишком хотел победить и поэтому горячился. Кан был невозмутим и хладнокровен. Чем больше горячился Рас, тем больше он допускал ошибок. Кан не простил ему ни одной.
На второй год обучения уже никто не пытался противостоять Расу, хотя и в друзья никто не набивался. А вот к Кану Рас невольно чувствовал все большую симпатию. Разные по характеру, они стали лучшими соперниками на все время обучения. Они постоянно противостояли друг другу и в учебе и в шалостях, но от этого только больше тянулись один к другому, постоянно напоминая себе о невозможности такой дружбы.
Однажды вечером Рас, раздумывая над очередной каверзой, заметил, как зашевелился высокий куст в дальнем углу за хозяйственными постройками. Конечно же, он решил проверить, что там, и был несказанно удивлен — под прикрытием куста, к высокому забору были прислонены несколько больших камней, образовавших ступени, позволявшие подтянуться и перелезть через высокий забор лицея. Чем кто-то только что и воспользовался — Рас успел заметить край одежды, мелькнувший в соседнем проулке. С огромным трудом Рас остановил себя, не став пользоваться лазейкой. Сначала нужно было найти способ незаметно вернуться. Когда же все пути были продуманы, Рас стал наслаждаться полной жизнью, сбегая по вечерам из лицея. Чтобы не вызывать подозрений, иногда он устраивал какую-нибудь шалость, давая повод обсуждать ее несколько вечеров подряд, а затем, заявив, что засядет за учебу, сбегал в город. Одежда рядового воина, которую носили в Военном Клане до совершеннолетия, очень выручала Раса.
Там, на улицах города, Рас встретил мальчишку-музыканта, ставшего впоследствии его самым лучшим другом на несколько лет. Именно он научил Раса видеть за поступками чувства и наоборот, предугадывать поступки по чувствам. Показал, что самое легкое решение не всегда самое правильное и научил общаться с людьми без сарказма. Так получилось, что не задавая друг другу личных вопросов, они вместе изучали жизнь и людей, разгадывали чужие секреты и хранили множество подсмотренных тайн. Они выработали свой язык жестов и знаков, ничего не требуя от другого, и все же доверяя напарнику даже свою жизнь. И однажды все это рухнуло.
Им было по уже по девятнадцать, остались только два года обучения. Обычно Рас, проводив своего уличного друга до квартала Лицедеев, отправлялся назад в лицей. Но в этот вечер что-то задержало его, и вернулся он чуть позже обычного. Как всегда, подтянувшись на толстой ветке дерева, росшего у ограды лицея, Рас спрыгнул по другую сторону забора, и столкнулся нос к носу со своим другом-музыкантом, переодевающимся в лицейскую форму.
- Ты? - оба парня ошеломленно уставились друг на друга. Лицей Законников — самое последнее место, где они могли бы встретиться. Затем Рас увидел номер на ученической форме Музыканта. Слишком знакомый номер.
- Кан?!? Музыкант, неужели ты — именно Кан? - Простонал Рас. - И я еще убеждал себя, что такой цвет глаз не такая уж и редкость в Саккаре!
Кан осмотрел военную форму друга, виденную им тысячи раз.
- Тогда Рекрут — это Рас? - совершенно упавшим голосом озвучил он свою догадку.
Больше они ничего не сказали друг другу. Кан сидел молча, уставившись в землю, пока Рас переодевался. И только хмыкнул, когда Рас достал заколки, которыми девушки прикалывают шапочки к волосам, и тщательно закрепил свою длинную челку на макушке, не давая ей выглядывать из-под капюшона. Затем они так же молча и подавленно разошлись по своим комнатам. Несколько лет они намеренно старались не сближаться в училище, хотя давно уважали друг друга. Ирония Доли в том, что отпрыски Глав Кланов могли быть только соперниками. Никто и никогда не позволит им стать друзьями.
Следующие несколько дней они ходили как участники похоронной процессии, честно стараясь развязать узел дружбы в своем сердце. Первым не выдержал Рас. Когда Кан, в следующий выходной, уныло бродил по городу, стараясь найти себе занятие, не связанное с Рекрутом, он заметил знакомую метку — «нужна твоя помощь».
