Я согнулась, уперев руки в колени.
— Не сопи так громко!
— Что там? — отдышавшись, спросила я.
— Там у камина беседуют четверо достойных лордов.
— И почему мы должны затаиться?
— Потому что спросить и получить ответ ты можешь почти всегда, а услышать, что говорят за твоей спиной…
— Подслушивать — недостойно дворянина, — гордо сказала я и, приблизившись на цыпочках к двери, приникла к щели.
— Ты отправил сообщение в Ардеру? — спрашивал Патрик.
К кому был обращен вопрос, я поняла только, когда услышала тягучий голос Гэбриела ван Харта:
— Количество наших почтовых птиц ограничено, не уверен, что новость о графе Шерези столь важна…
— Что за бред? — Виклунд громыхнул кулаком по столу.
— Этот бред ты повторишь слово в слово перед большим, или малым королевским советом, или даже перед дознавателем, — холодно сказал ван Харт, — от встречи с которым я в нашей ситуации отнюдь не стал бы зарекаться.
Оливер пробормотал что-то неразборчиво, потом до меня донесся скрип дерева о дерево, видимо великан прилаживал на место разошедшиеся доски столешницы.
— Дело не закончено, — продолжал канцлеров сынок, — судя по тому плачевному состоянию, в котором находится наш, ах, простите, господа, ваш друг Цветочек, заточение его не было ни легким, ни приятным.
— Лицо Басти изуродовано, — грустно сказал Патрик.
— Шрамы украшают мужчину.
Я не поняла, кто именно изрек эту пошлую сентенцию, но после нее в зале повисла тяжелая тишина.
— Он успел рассказать, где его держали?
— Нет, Гэб. Малыш грохнулся в обморок, едва успев поздороваться.
— Какая странная картина, — звуки мандолины по обыкновению сопровождали слова Станисласа. — Этот красноглазый фахан будто наблюдает за нами.
— Если эта мазня тебе неприятна, — любезно предложил Патрик, — давай снимем ее со стены. В любом случае я собираюсь завесить здесь все стены неральдическими полотнами.
— Твой многодетный батюшка отжалеет тебе полотенце Ленстеров с крошечным клевером в уголке?
— Обижаешь, дружище. Я оплатил большой заказ гильдии златошвеек!
— Судя по всему, кто-то во время ученого совета усомнился в твоей платежеспособности! — Заржал Виклунд. — И ты решил всем все доказать!
— Это же леди, — горячо возразил Уолес. — Первая дамская гильдия в Ардере, я не мог…
— Дамы? Это многое объясняет! — скрипнуло дерево. — Ладно уж сдерну я для вас эту мазню…
«Вдруг повреждение картины с этой стороны откроет путь Караколю?!» — подумала я и влетела в залу.
— Доброй ночи, господа.
— Басти!
— Цветочек!
— Дружище!
На столе стояли винные бутыли и разномастные то ли кубки, то ли бокалы.
— Граф Цветочек Шерези, — вяло кивнул мне меченый красавчик ван Харт.
Я посмотрела в его серо-зеленые глаза и ухмыльнулась, повернувшись к камину изуродованной щекой.
«А ведь он изменился больше остальных, — думала я, присаживаясь к камину и принимая из рук Патрика бокал с вином. — Повзрослел? Вошел в силу? Раньше он не был столь спокойно-высокомерен. Ах, кого я обманываю. Гэбриел и высокомерие всегда были синонимами, но… Святые бубенчики, как же сложно сформулировать даже не само ощущение, а тень его! Раньше надменность ван Харта была лишь игрой, но понятно это стало лишь сейчас, лишь в сравнении с прошлым.»
Я даже повеселела, справившись со столь сложной мыслью, и подняла бокал в вытянутой руке:
— За встречу, любезные лорды!
Вино было вкусным, но даже если бы во рту у меня сейчас оказался уксус, он бы мне все равно понравился, потому что в напитках главное — компания, в которой они потребляются.
— Ура!
Добрый Патрик подвинул ко мне блюдо с ломтями сыра, а добрейший Виклунд вручил горбушку серого хлеба.
— Поешьте, граф, — велел ван Харт, — о вашей способности надираться первым же бокалом вина уже слагают легенды.
— И песни! — пропел Станислас.
Лорд ван Харт сидел спиной к картине, поэтому мой взгляд невольно был постоянно направлен в его сторону. Как там Караколь? Не шевелится ли?
— Так откуда ты к нам вылез, Цветочек? — Весело спросил меня Оливер.
Я прожевала кусок.
— Когда я, как ты любезно заметил, вылез, не было ли при мне некоего предмета?
— Например?
— Например, футляра со стрелой Этельбора в нем? — Ван Харт опустил руку в карман.
— Не открывай! — я повалилась животом на столешницу. — И картину тоже трогать нельзя!
Друзья смотрели на меня с удивлением.
— Граф Шерези нас подслушивал? — протянул наконец ван Харт, кончиками пальцев толкая футляр в мою сторону. — Как благородно!
— Гэб, — лорд Уолес покачал головой.
— Ах, простите. Как предусмотрительно.
Я отползла обратно вместе с футляром и посмотрела внутрь, приоткрыв крышку чуть больше чем на волосок. Стрела была на месте, слава Спящему. Что же до инсинуаций меченого красавчика, они были мне безразличны.
— Я был в Авалоне! — сообщила я с уместной гордостью.
— Два с лишним года? — всхлипнул мандолиной Станислас.
Патрик бросил быстрый взгляд на ван Харта, тот едва заметно ему кивнул. Кажется информация среди миньонов распределяется неравномерно.
— И где же все это время были вы? — Если мой вопрос прозвучал с обвиняющим оттенком, я в этом не раскаивалась.
На меня излились потоки сожалений. Они искали меня, по-настоящему искали. Королевским повелением была организована целая экспедиция по моему спасению. Они прочесали всю Ардеру, от Тиририйских гор до побережья, они подняли на уши Доремар и десяток приграничных гарнизонов.
— Мы потеряли твой след… А через пол года… — Виклунд запнулся. — Я приложу все силы, Басти, чтоб заслужить твое прощение.
— Колдун, который читает мысли был все это время с тобой? — перебил его ван Харт.
Я подумала, что кто-кто, а меченый красавчик никакого раскаяния не испытывает.
— Колдун, — строго напомнили мне.
— Со мной, — я кивнула. — А скорее со своей королевой. Он — мужская ипостась феи, их там называют фаханами. Как вы узнали, что Ригель с приспешниками скрывается именно в замке Блюр?
— Мы об этом даже не подозревали, — Виклунд посмотрел на Станисласа, а другая парочка опять переглянулась.
— Любезные лорды, — весело и громко сказал лорд Уолес, — грозный тиририйский великан и лучезарный королевский менестрель, нам с вами пришло время покинуть залу совета. Граф Шерези теперь с нами, это главное, а мне, счастливому владельцу этих величественных развалин, требуется незамедлительная помощь друзей.
— Ты поняла, кто у них главный, — ожил Болтун. — Не бойся, никто кроме тебя меня не слышит.
Я молча кивнула покидающим нас лордам. Кажется, меня ждал допрос.
Пока шаги друзей удалялись по коридору, ван Харт молчал.
— Проход из Авалона находится в этой картине? — он указал себе за плечо.
— Да. Я не уверен, что это именно картина. Сейчас не уверен. Время здесь и в мире фей течет с разной скоростью, вполне допускаю, что в этой раме скорее окно между мирами. С той стороны оно выглядит как мельтешение линий, а с этой…
— Умная девочка, — одобрительно поцокал тем, что у него вместо языка, Болтун. — Эффект разницы временных потоков…
Ван Харт подошел к стене, посмотрел на Караколя, потрогал кончики его крыльев, вызвав у меня приступ самой настоящей паники.
— С этой стороны проход открыть невозможно, — он вернулся к столу и отпил из своего бокала.
— Позволь узнать, — протянула я, — по какому праву именно ты меня допрашиваешь?
— А кого ты хотела видеть на моем месте?
— Да кого угодно, — я хлебнула вина и откинулась на стуле. — Интересно, что произошло за прошедшие годы, если ты все решаешь за всех… И прекрати называть меня в женском роде.
— Отчего же?
— Ну хотя бы, — я повернулась к нему покалеченной щекой, — какой даме приятно напоминание об уродстве.
— Сколько времени прошло там, в другом мире?
Он смотрел на шрам с нескрываемым отвращением.
— Меньше недели.
— Рубец гораздо старше.
— Поверю тебе на слово, — я цедила свое вино и с удивлением заметила, что порядком захмелела. — Твоя подруга Ригель-Моник проделала в моей щеке дыру, знаешь, такую, сквозь которую можно было рассмотреть зубы… Кстати, раз уж наша беседа приняла такой интимный характер, позволь спросить. Когда ты с ней спал, не замечал за ней склонности к кромсанию и разрезанию человеческой плоти?
— Ни в коей мере, — спокойно ответил ван Харт, — когда с кем-то спишь, замечаешь другие вещи. Кто тебя излечил?
— Подгорные цверги, к которым меня оттащил Караколь.
— Это имя фахана?
— Не притворяйся. Имя ты знаешь, Патрик слышал его в подземелье ардерского замка.
Он хмыкнул, как мне показалось, одобрительно.
— Чем ты отплатила фахану за спасение?
— Глупый вопрос. Что я могла ему дать?
— Тогда зачем ему стараться ради глупой девчонки? Или, может, ты что-то ему пообещала? Обещать не значит дать…
— Болван! — я грохнула по столу донышком бокала. — Нельзя ничего обещать феям! Цвергам я отдала свои волосы. О, ты себе даже не представляешь, какие локоны у меня отросли!
— За две недели?
— За два дня! Подгорные цверги великие колдуны. Они уложили меня в волшебную остову, которая срастила все переломанные кости! А волосы! Я могла в них закутаться как в плащ, и…
— Сейчас он спросит тебя, почему волшебная остова, излечив все раны, оставила тебе шрам, — скучающе сказал Болтун. — И вообще, Бастинда, что-то ты слишком горячишься.
Я глубоко вдохнула, наполнила из бутыли свой бокал и продолжила уже спокойнее:
— Конечно Караколь помогал мне вовсе не из человеколюбия. Он — раб этой безумной коровы Ригель. Нет, — я подняла ладонь успокаивающим жестом, — она вовсе не растолстела до безобразия, так, распустилась слегка. Просто «корова» немножко похоже на «королеву», а королевой я ее называть не могу…
— Ты лежала в хрустальном саркофаге?
— Почему в хрустальном? Ты слышал о таких случаях?
— Это старинная дювалийская сказка, — улыбнулся ван Харт, и стал немножко походить на человека, видимо, воспоминания о детстве доставляли ему удовольствие. — Принцесса, отравленная злой мачехой в борьбе за престол, погружается в бесконечный сон, из которого ее пробуждает поцелуй прекрасного принца.
— Жаль, что с прекрасными принцами у меня не сложилось. Знаю двух, и оба… Один из них ты, а другой — крысиный принц Караколь.
— А ты вообще не принцесса.
— Правильно, я — граф. И попрошу тебя об этом помнить!
— Вы еще долго пикироваться будете? — Болтун уколол меня за ухом. — Во-первых, мне надоело, а во-вторых…
— Итак, — ван Харт наполнил свой бокал, только не из бутыли, а из стоящего перед ним глиняного кувшина, — тебя вылечили цверги, облобызал крысиный принц…
— Знаешь, что смешно, — я говорила почти добродушно, — если бы я не была ему, Караколю, так нужна, мы бы, наверное, не оказались в Авалоне. Ригель просто переполняли кровожадные планы. Несчастный Вальденс…
— Несчастный покойный Вальденс. Его труп мы обнаружили несколько часов назад.
— Да? — Я прошептала молитву, набожно сложив руки. — А я все думала, куда он подевался…
— Караколь.
Ван Харту, если честно, можно было посочувствовать. Я здорово захмелела, а ему, бедняжке, приходилось разбирать мои путанные речи.
— Слышал сказание о семи подземных принцах и небесных девах? Нет? Не удивительно, мне один болтун рассказал. Дело было так. Подземный король отправил своих сыновей выполнять какие-то нелепые задания. Ну, знаешь, в счет наследства, как у этих королей принято. Ну вот они и повстречали дев…
— А Караколь?
— Что? Ах! Точно. Караколь был как раз восьмым, и его задание было в человеческом мире. Я так поняла, это что-то вроде обязательного экзамена, или обряда инициации. Юный фахан проживает с людьми целую жизнь, потом возвращается, а в его фахановом мире всего-то пол года, или год прошло. Очень удобно получается, спрессованный опыт.
— Я рассказывал все совсем иначе, — фыркнул Болтун. — Но общий сюжет ты уловила.
Гэбриел слушал меня с таким нескрываемым интересом и вниманием, что я не замолкала:
— Юный глупый Караколь попал в передрягу в ближайшем же злачном месте. подозреваю, что это был бордель, но не уверена.
— Она его спасла, — сказал Болтун.
— Моник спасла его, — послушно повторила я. — И он поклялся ей служить. Феи, а фаханы, в сущности, те же феи, только мужского пола, не могут изменить клятве. Вот он и служит, а так как Ригель — «золотая кость», жизнь ее гораздо длиннее человеческой…
— К тому же она из тех немногих, кто может убить фею, — кивнул ван Харт.
— Да, «золотая кость» может убить фею. А фея «золотую кость» нет. Никто из ныне живущих не может. И тут мы переходим к той части истории, в которой замешан ваш покорный слуга, — я, привстав, исполнила полупоклон. — Этельбор, великий канцлер прошлой династии, мог это, и оставил нам, своим потомкам, чудную вещицу.
Я покивала в сторону футляра.
— Последний довод, — прошептал ван Харт.
— Ты понимаешь теперь, почему Караколь сдувал с меня пылинки?
— Он желает смерти своей госпоже.
— Кто угодно бы желал, — уверенно сказала я. — Поверь, даже ты мечтал бы об этом, окажись в ее власти. Она же… безумна. И жестока сверх всякой меры.
— Ты хочешь сказать, Моник лично душила тебя у миньонских казарм?
— Стрела не завершила начатое.
Ван Харт задумчиво провел пальцем по ободку бокала:
— Какая изящная интрига.
— Караколь очень умен, — я хлопнула в ладоши. — Ах, как он тонко подталкивает Ригель к нужным ему приказам. Ведь, когда я бежала и почти умерла от ран, он заставил ее пожелать перенестись в Авалон. Без цверговой остовы я бы точно уже оказалась в чертогах Спящего, а стрела стала бы для него бесполезна.
Ван Харт смотрел на меня, но, как мне казалось, должного восхищения крысиным принцем не выказывал.
— А еще он так трогательно ухаживал за мною, заставляя поверить, что влюблен…
— Какое коварство…
— Но я была во всеоружие! Благодаря тебе, Гэбриел, я ни на мгновение ему не поверила!
Тут я слегка кривила душой. Чуточку поверила, и даже была не против эту его страсть принять.
— И как ты собираешься отблагодарить меня за науку?
Я хихикнула:
— У меня теперь ничего нет, даже красоты.
Я всхлипнула, почувствовала, что по щеке скатилась слеза и испуганно спросила:
— Когда темное полнолуние?
— Через два дня.
Перемены в настроении стали мне понятны, женская сущность графа Шерези просится наружу перед ликом Нобу, темной королевы.
Ван Харт налил мне вина.
— Знаешь, — я отхлебнула и дурашливо на него посмотрела, — моя благодарность за науку будет выражена в том, что я не расскажу о наших уроках твой прекрасной невесте Дидиан ван Сол.
Гэбриел отсалютовал мне бокалом, принимая дар.
Патрик лорд Уолес вернулся в залу перед рассветом.
— Мы предали земле лорда Вальденса и его ратников.
Ван Харт кивнул и отвернулся от висящей на стене картины.
— Это похоже на какую-то казнь, — Патрик присел к столу и стал задумчиво перебирать пустые бутылки, на нем теснящиеся.
— Или на жертвоприношение. В их крови искупали меч Арктура, чтоб открыть путь в волшебный мир.
Патрик кивнул, соглашаясь. Жалости к отступнику Вальденсу никто из них не испытывал, а то, что вместе с ним погибли его солдаты… Такова, к сожалению, оказалась их судьба.
Гэбриел пошарил под своим креслом и извлек оттуда непочатую бутыль вина:
— Угощайся, я буквально в драке отобрал ее у Шерези.
— И правильно сделал. Я заглянул в спальню по пути сюда и видел нашего вусмерть пьяного Цветочка, спящего на твоей постели.
— Не сопи так громко!
— Что там? — отдышавшись, спросила я.
— Там у камина беседуют четверо достойных лордов.
— И почему мы должны затаиться?
— Потому что спросить и получить ответ ты можешь почти всегда, а услышать, что говорят за твоей спиной…
— Подслушивать — недостойно дворянина, — гордо сказала я и, приблизившись на цыпочках к двери, приникла к щели.
— Ты отправил сообщение в Ардеру? — спрашивал Патрик.
К кому был обращен вопрос, я поняла только, когда услышала тягучий голос Гэбриела ван Харта:
— Количество наших почтовых птиц ограничено, не уверен, что новость о графе Шерези столь важна…
— Что за бред? — Виклунд громыхнул кулаком по столу.
— Этот бред ты повторишь слово в слово перед большим, или малым королевским советом, или даже перед дознавателем, — холодно сказал ван Харт, — от встречи с которым я в нашей ситуации отнюдь не стал бы зарекаться.
Оливер пробормотал что-то неразборчиво, потом до меня донесся скрип дерева о дерево, видимо великан прилаживал на место разошедшиеся доски столешницы.
— Дело не закончено, — продолжал канцлеров сынок, — судя по тому плачевному состоянию, в котором находится наш, ах, простите, господа, ваш друг Цветочек, заточение его не было ни легким, ни приятным.
— Лицо Басти изуродовано, — грустно сказал Патрик.
— Шрамы украшают мужчину.
Я не поняла, кто именно изрек эту пошлую сентенцию, но после нее в зале повисла тяжелая тишина.
— Он успел рассказать, где его держали?
— Нет, Гэб. Малыш грохнулся в обморок, едва успев поздороваться.
— Какая странная картина, — звуки мандолины по обыкновению сопровождали слова Станисласа. — Этот красноглазый фахан будто наблюдает за нами.
— Если эта мазня тебе неприятна, — любезно предложил Патрик, — давай снимем ее со стены. В любом случае я собираюсь завесить здесь все стены неральдическими полотнами.
— Твой многодетный батюшка отжалеет тебе полотенце Ленстеров с крошечным клевером в уголке?
— Обижаешь, дружище. Я оплатил большой заказ гильдии златошвеек!
— Судя по всему, кто-то во время ученого совета усомнился в твоей платежеспособности! — Заржал Виклунд. — И ты решил всем все доказать!
— Это же леди, — горячо возразил Уолес. — Первая дамская гильдия в Ардере, я не мог…
— Дамы? Это многое объясняет! — скрипнуло дерево. — Ладно уж сдерну я для вас эту мазню…
«Вдруг повреждение картины с этой стороны откроет путь Караколю?!» — подумала я и влетела в залу.
— Доброй ночи, господа.
— Басти!
— Цветочек!
— Дружище!
На столе стояли винные бутыли и разномастные то ли кубки, то ли бокалы.
— Граф Цветочек Шерези, — вяло кивнул мне меченый красавчик ван Харт.
Я посмотрела в его серо-зеленые глаза и ухмыльнулась, повернувшись к камину изуродованной щекой.
«А ведь он изменился больше остальных, — думала я, присаживаясь к камину и принимая из рук Патрика бокал с вином. — Повзрослел? Вошел в силу? Раньше он не был столь спокойно-высокомерен. Ах, кого я обманываю. Гэбриел и высокомерие всегда были синонимами, но… Святые бубенчики, как же сложно сформулировать даже не само ощущение, а тень его! Раньше надменность ван Харта была лишь игрой, но понятно это стало лишь сейчас, лишь в сравнении с прошлым.»
Я даже повеселела, справившись со столь сложной мыслью, и подняла бокал в вытянутой руке:
— За встречу, любезные лорды!
Вино было вкусным, но даже если бы во рту у меня сейчас оказался уксус, он бы мне все равно понравился, потому что в напитках главное — компания, в которой они потребляются.
— Ура!
Добрый Патрик подвинул ко мне блюдо с ломтями сыра, а добрейший Виклунд вручил горбушку серого хлеба.
— Поешьте, граф, — велел ван Харт, — о вашей способности надираться первым же бокалом вина уже слагают легенды.
— И песни! — пропел Станислас.
Лорд ван Харт сидел спиной к картине, поэтому мой взгляд невольно был постоянно направлен в его сторону. Как там Караколь? Не шевелится ли?
— Так откуда ты к нам вылез, Цветочек? — Весело спросил меня Оливер.
Я прожевала кусок.
— Когда я, как ты любезно заметил, вылез, не было ли при мне некоего предмета?
— Например?
— Например, футляра со стрелой Этельбора в нем? — Ван Харт опустил руку в карман.
— Не открывай! — я повалилась животом на столешницу. — И картину тоже трогать нельзя!
Друзья смотрели на меня с удивлением.
— Граф Шерези нас подслушивал? — протянул наконец ван Харт, кончиками пальцев толкая футляр в мою сторону. — Как благородно!
— Гэб, — лорд Уолес покачал головой.
— Ах, простите. Как предусмотрительно.
Я отползла обратно вместе с футляром и посмотрела внутрь, приоткрыв крышку чуть больше чем на волосок. Стрела была на месте, слава Спящему. Что же до инсинуаций меченого красавчика, они были мне безразличны.
— Я был в Авалоне! — сообщила я с уместной гордостью.
— Два с лишним года? — всхлипнул мандолиной Станислас.
Патрик бросил быстрый взгляд на ван Харта, тот едва заметно ему кивнул. Кажется информация среди миньонов распределяется неравномерно.
— И где же все это время были вы? — Если мой вопрос прозвучал с обвиняющим оттенком, я в этом не раскаивалась.
На меня излились потоки сожалений. Они искали меня, по-настоящему искали. Королевским повелением была организована целая экспедиция по моему спасению. Они прочесали всю Ардеру, от Тиририйских гор до побережья, они подняли на уши Доремар и десяток приграничных гарнизонов.
— Мы потеряли твой след… А через пол года… — Виклунд запнулся. — Я приложу все силы, Басти, чтоб заслужить твое прощение.
— Колдун, который читает мысли был все это время с тобой? — перебил его ван Харт.
Я подумала, что кто-кто, а меченый красавчик никакого раскаяния не испытывает.
— Колдун, — строго напомнили мне.
— Со мной, — я кивнула. — А скорее со своей королевой. Он — мужская ипостась феи, их там называют фаханами. Как вы узнали, что Ригель с приспешниками скрывается именно в замке Блюр?
— Мы об этом даже не подозревали, — Виклунд посмотрел на Станисласа, а другая парочка опять переглянулась.
— Любезные лорды, — весело и громко сказал лорд Уолес, — грозный тиририйский великан и лучезарный королевский менестрель, нам с вами пришло время покинуть залу совета. Граф Шерези теперь с нами, это главное, а мне, счастливому владельцу этих величественных развалин, требуется незамедлительная помощь друзей.
— Ты поняла, кто у них главный, — ожил Болтун. — Не бойся, никто кроме тебя меня не слышит.
Я молча кивнула покидающим нас лордам. Кажется, меня ждал допрос.
Пока шаги друзей удалялись по коридору, ван Харт молчал.
— Проход из Авалона находится в этой картине? — он указал себе за плечо.
— Да. Я не уверен, что это именно картина. Сейчас не уверен. Время здесь и в мире фей течет с разной скоростью, вполне допускаю, что в этой раме скорее окно между мирами. С той стороны оно выглядит как мельтешение линий, а с этой…
— Умная девочка, — одобрительно поцокал тем, что у него вместо языка, Болтун. — Эффект разницы временных потоков…
Ван Харт подошел к стене, посмотрел на Караколя, потрогал кончики его крыльев, вызвав у меня приступ самой настоящей паники.
— С этой стороны проход открыть невозможно, — он вернулся к столу и отпил из своего бокала.
— Позволь узнать, — протянула я, — по какому праву именно ты меня допрашиваешь?
— А кого ты хотела видеть на моем месте?
— Да кого угодно, — я хлебнула вина и откинулась на стуле. — Интересно, что произошло за прошедшие годы, если ты все решаешь за всех… И прекрати называть меня в женском роде.
— Отчего же?
— Ну хотя бы, — я повернулась к нему покалеченной щекой, — какой даме приятно напоминание об уродстве.
— Сколько времени прошло там, в другом мире?
Он смотрел на шрам с нескрываемым отвращением.
— Меньше недели.
— Рубец гораздо старше.
— Поверю тебе на слово, — я цедила свое вино и с удивлением заметила, что порядком захмелела. — Твоя подруга Ригель-Моник проделала в моей щеке дыру, знаешь, такую, сквозь которую можно было рассмотреть зубы… Кстати, раз уж наша беседа приняла такой интимный характер, позволь спросить. Когда ты с ней спал, не замечал за ней склонности к кромсанию и разрезанию человеческой плоти?
— Ни в коей мере, — спокойно ответил ван Харт, — когда с кем-то спишь, замечаешь другие вещи. Кто тебя излечил?
— Подгорные цверги, к которым меня оттащил Караколь.
— Это имя фахана?
— Не притворяйся. Имя ты знаешь, Патрик слышал его в подземелье ардерского замка.
Он хмыкнул, как мне показалось, одобрительно.
— Чем ты отплатила фахану за спасение?
— Глупый вопрос. Что я могла ему дать?
— Тогда зачем ему стараться ради глупой девчонки? Или, может, ты что-то ему пообещала? Обещать не значит дать…
— Болван! — я грохнула по столу донышком бокала. — Нельзя ничего обещать феям! Цвергам я отдала свои волосы. О, ты себе даже не представляешь, какие локоны у меня отросли!
— За две недели?
— За два дня! Подгорные цверги великие колдуны. Они уложили меня в волшебную остову, которая срастила все переломанные кости! А волосы! Я могла в них закутаться как в плащ, и…
— Сейчас он спросит тебя, почему волшебная остова, излечив все раны, оставила тебе шрам, — скучающе сказал Болтун. — И вообще, Бастинда, что-то ты слишком горячишься.
Я глубоко вдохнула, наполнила из бутыли свой бокал и продолжила уже спокойнее:
— Конечно Караколь помогал мне вовсе не из человеколюбия. Он — раб этой безумной коровы Ригель. Нет, — я подняла ладонь успокаивающим жестом, — она вовсе не растолстела до безобразия, так, распустилась слегка. Просто «корова» немножко похоже на «королеву», а королевой я ее называть не могу…
— Ты лежала в хрустальном саркофаге?
— Почему в хрустальном? Ты слышал о таких случаях?
— Это старинная дювалийская сказка, — улыбнулся ван Харт, и стал немножко походить на человека, видимо, воспоминания о детстве доставляли ему удовольствие. — Принцесса, отравленная злой мачехой в борьбе за престол, погружается в бесконечный сон, из которого ее пробуждает поцелуй прекрасного принца.
— Жаль, что с прекрасными принцами у меня не сложилось. Знаю двух, и оба… Один из них ты, а другой — крысиный принц Караколь.
— А ты вообще не принцесса.
— Правильно, я — граф. И попрошу тебя об этом помнить!
— Вы еще долго пикироваться будете? — Болтун уколол меня за ухом. — Во-первых, мне надоело, а во-вторых…
— Итак, — ван Харт наполнил свой бокал, только не из бутыли, а из стоящего перед ним глиняного кувшина, — тебя вылечили цверги, облобызал крысиный принц…
— Знаешь, что смешно, — я говорила почти добродушно, — если бы я не была ему, Караколю, так нужна, мы бы, наверное, не оказались в Авалоне. Ригель просто переполняли кровожадные планы. Несчастный Вальденс…
— Несчастный покойный Вальденс. Его труп мы обнаружили несколько часов назад.
— Да? — Я прошептала молитву, набожно сложив руки. — А я все думала, куда он подевался…
— Караколь.
Ван Харту, если честно, можно было посочувствовать. Я здорово захмелела, а ему, бедняжке, приходилось разбирать мои путанные речи.
— Слышал сказание о семи подземных принцах и небесных девах? Нет? Не удивительно, мне один болтун рассказал. Дело было так. Подземный король отправил своих сыновей выполнять какие-то нелепые задания. Ну, знаешь, в счет наследства, как у этих королей принято. Ну вот они и повстречали дев…
— А Караколь?
— Что? Ах! Точно. Караколь был как раз восьмым, и его задание было в человеческом мире. Я так поняла, это что-то вроде обязательного экзамена, или обряда инициации. Юный фахан проживает с людьми целую жизнь, потом возвращается, а в его фахановом мире всего-то пол года, или год прошло. Очень удобно получается, спрессованный опыт.
— Я рассказывал все совсем иначе, — фыркнул Болтун. — Но общий сюжет ты уловила.
Гэбриел слушал меня с таким нескрываемым интересом и вниманием, что я не замолкала:
— Юный глупый Караколь попал в передрягу в ближайшем же злачном месте. подозреваю, что это был бордель, но не уверена.
— Она его спасла, — сказал Болтун.
— Моник спасла его, — послушно повторила я. — И он поклялся ей служить. Феи, а фаханы, в сущности, те же феи, только мужского пола, не могут изменить клятве. Вот он и служит, а так как Ригель — «золотая кость», жизнь ее гораздо длиннее человеческой…
— К тому же она из тех немногих, кто может убить фею, — кивнул ван Харт.
— Да, «золотая кость» может убить фею. А фея «золотую кость» нет. Никто из ныне живущих не может. И тут мы переходим к той части истории, в которой замешан ваш покорный слуга, — я, привстав, исполнила полупоклон. — Этельбор, великий канцлер прошлой династии, мог это, и оставил нам, своим потомкам, чудную вещицу.
Я покивала в сторону футляра.
— Последний довод, — прошептал ван Харт.
— Ты понимаешь теперь, почему Караколь сдувал с меня пылинки?
— Он желает смерти своей госпоже.
— Кто угодно бы желал, — уверенно сказала я. — Поверь, даже ты мечтал бы об этом, окажись в ее власти. Она же… безумна. И жестока сверх всякой меры.
— Ты хочешь сказать, Моник лично душила тебя у миньонских казарм?
— Стрела не завершила начатое.
Ван Харт задумчиво провел пальцем по ободку бокала:
— Какая изящная интрига.
— Караколь очень умен, — я хлопнула в ладоши. — Ах, как он тонко подталкивает Ригель к нужным ему приказам. Ведь, когда я бежала и почти умерла от ран, он заставил ее пожелать перенестись в Авалон. Без цверговой остовы я бы точно уже оказалась в чертогах Спящего, а стрела стала бы для него бесполезна.
Ван Харт смотрел на меня, но, как мне казалось, должного восхищения крысиным принцем не выказывал.
— А еще он так трогательно ухаживал за мною, заставляя поверить, что влюблен…
— Какое коварство…
— Но я была во всеоружие! Благодаря тебе, Гэбриел, я ни на мгновение ему не поверила!
Тут я слегка кривила душой. Чуточку поверила, и даже была не против эту его страсть принять.
— И как ты собираешься отблагодарить меня за науку?
Я хихикнула:
— У меня теперь ничего нет, даже красоты.
Я всхлипнула, почувствовала, что по щеке скатилась слеза и испуганно спросила:
— Когда темное полнолуние?
— Через два дня.
Перемены в настроении стали мне понятны, женская сущность графа Шерези просится наружу перед ликом Нобу, темной королевы.
Ван Харт налил мне вина.
— Знаешь, — я отхлебнула и дурашливо на него посмотрела, — моя благодарность за науку будет выражена в том, что я не расскажу о наших уроках твой прекрасной невесте Дидиан ван Сол.
Гэбриел отсалютовал мне бокалом, принимая дар.
Патрик лорд Уолес вернулся в залу перед рассветом.
— Мы предали земле лорда Вальденса и его ратников.
Ван Харт кивнул и отвернулся от висящей на стене картины.
— Это похоже на какую-то казнь, — Патрик присел к столу и стал задумчиво перебирать пустые бутылки, на нем теснящиеся.
— Или на жертвоприношение. В их крови искупали меч Арктура, чтоб открыть путь в волшебный мир.
Патрик кивнул, соглашаясь. Жалости к отступнику Вальденсу никто из них не испытывал, а то, что вместе с ним погибли его солдаты… Такова, к сожалению, оказалась их судьба.
Гэбриел пошарил под своим креслом и извлек оттуда непочатую бутыль вина:
— Угощайся, я буквально в драке отобрал ее у Шерези.
— И правильно сделал. Я заглянул в спальню по пути сюда и видел нашего вусмерть пьяного Цветочка, спящего на твоей постели.
