На каждом его этапе у вас был выбор. Если бы в коридоре вы решили остановиться у питьевого фонтанчика, маршрут ваш продолжился бы в абсолютно другом направлении.
Никаких фонтанчиков я не заметила, но кивнула.
— Отказавшись ступить на мост, вы спустились бы по внешней галерее башни, не воспользуйся канатом у скал, обнаружили бы, например, сквозную пещеру, и так далее. Но вы выбрали то, что выбрали, и вот вы здесь.
Девидек развел руками, будто заключая всех присутствующих в объятия:
— Назовем ваш отряд, например, «стихийники». И теперь, коллеги, нам осталось бросить жребий, чтоб разбить вас на подгруппы. Да, Брюссо?
— Простите, мэтр, — протянул Виктор, — а нельзя ли нам разделиться по личным предпочтениям?
— Увы, нет, — покачал Девидек головой, — приказ монсиньора.
Брюссо посмотрел на Армана, как будто в поисках поддержки, тот пожал плечами.
Учитель обвел нас внимательным взглядом, кажется, пересчитал:
— Сейчас каждый из вас опустит правую руку в костер.
Шанвер сделал это первым, я одной из последних, не из опаски, просто пропускать единственную мадемуазель никто из шевалье не собирался. Ожога не почувствовала, небольшая щекотка, вот и все.
— Достаточно, — решил Девидек. — Теперь посмотрите на ладонь, там должна появиться мудра.
У меня была «вода». Мартен показал мне свою руку. Тоже «вода». Лазар? Тоже!
— Ваша дюжина, коллеги, должна разделиться на три квадры, в соответствие с полученной мудрой. Огонь, ветер, вода…
Студенты перемещались в поисках своей квадры, мы ждали четвертого. «Ветер» полностью укомплектовался, «огонь», пока был втроем. Итак, Шанвер или Брюссо? Кто из них? Нелепый детский азарт. Какая разница, кто из шевалье станет нашим условным товарищем в условной квадре? Это же сорбирские штучки — боевой порядок и все прочее. Арман дружески хлопнул понурившегося Виктора по плечу, и они одновременно обошли с двух сторон Девидека. Брюссо присоединился к «огню».
Учитель кивнул:
— Великолепно. Теперь вы пожмете руку каждому из своих товарищей по квадре. Не торопитесь, это важный обряд, рукопожатие закрепит связку боевого порядка.
Девидек немного помолчал, как будто к чему-то прислушиваясь.
— Засим, дама и господа, я с вами прощаюсь до завтра, меня ждут другие группы.
Он шагнул в костер и пропал. Оказывается, на крыше башни установлен портал? «Значит, не придется опять карабкаться по канатам», — подумала я с облегчением и пожала протянутую руку Лазара. Сомкнувшись, наши ладони завибрировали. Все правильно?
Я поглядела по сторонам. Квадра «ветер» и сейчас оказалась быстрее всех. Молодые люди уже закончили обряд и один за другим скрывались в пламени костра. «Поздоровавшись» с Мартеном, я повернулась к Шанверу:
— Нам нужно после поговорить.
Его янтарные глаза смотрели в мои с ледяным равнодушием:
— О чем? Об удачной интриге Шоколадницы из Анси? О том, как она… — Арман схватил мою руку, сжал, притянул меня к себе.
— Кати! — донесся до меня встревоженный возглас Лазара.
И голос де Брюссо:
— Не мешать! Она это заслужила!
Я была не в силах отвести взгляда от холодного лица Армана, он негромко, но яростно говорил:
— Знаешь, Гаррель, какую чудовищную боль испытывает человек, чью плоть разъедает…? Сейчас ты это ощутишь. Не в полной мере, к сожалению.
В мой позвоночник как будто вонзили раскаленную спицу, тело горело, ладонь… Я сама в нее превратилась, в кусок жарящегося на огне мяса. От кухонного и вполне аппетитного запаха меня замутило. Только бы не вырвать! И не закричать. Святой Партолон, дай мне сил! Кажется, я прокусила губу.
— Ты жестокая опасная тварь, Гаррель, — говорил Шанвер, — бешеная крыса, готовая вцепиться и рвать зубами все, что попадается тебе на пути, неспособная на любовь или дружбу, хитрая, расчетливая… Я не хочу тебя видеть, Гаррель, видеть и слышать. И не смей больше нападать на тех, кто мне дорог. В этот раз тебе повезло, Мадлен не хочет жаловаться монсиньору, чтоб не поставить под удар меня. Торжествуй. Но не думай, что тебе все сойдет с рук. Клянусь, в следующем году в Заотаре не будет филидки Катарины Гаррель, не будь я Арман де Шанвер маркиз Делькамбр!
С этими словами аристократ прервал наше рукопожатие, отступил:
— Мы с Шоколадницей закончили, господа. Где моя квадра огня?
Меня так колотило, что я с благодарностью оперлась на Мартена, обнявшего мои плечи. Ожога на ладони не было, Арман применял ментальную магию.
— Это жестоко, Шанвер! — закричал Лазар маркизу.
— Остынь, петушок, — протянул де Брюссо, толкнув Пьера в грудь. — Арман в своем праве, Шоколадница покалечила его невесту. Давай свою лапку, дражайший водяной товарищ. Ну, или попробуй меня ударить. Давненько я не принимал участия в дуэлях.
Значит, жребий отправил в нашу квадру Виктора, они с Арманом поменялись. У Шанвера огонь, этой мудрой он и причинил мне невыразимую боль. Мерзавец!
Один из филидов, рослый юноша с длинными каштановыми кудрями, отвернулся от Шанвера, когда тот протянул к нему руку:
— Лазар прав, жестокость по отношению к даме недостойна…
— Погодите! — перебила я, сглотнув соленую кровь, нам здесь только дуэли сейчас не хватало. — Месье… Я, к сожалению, не знаю вашего имени.
Молодой человек поклонился:
— Соважен, корпус филид.
— Месье Соважен, — попыталась я улыбнуться, — произошедшее касается только меня и маркиза Делькамбра. Прошу вас, давайте побыстрее закончим обряд связки боевого порядка и отправимся на занятия. Не время ссориться.
— Мадемуазель Гаррель права, — сказал другой шевалье из огненных, — Нуарен, корпус филид, — поклонился он в мою сторону. — Магия лабиринта разбила нас на группы именно таким образом, нам остается подчиниться, даже если кто-то из нас решением лабиринта недоволен.
Нуарен быстро пожал руку Шанверу и отошел к костру-порталу.
— Прекрати скалиться, Кати, — прошептал Мартен, наклоняясь, — это вселяет ужас, у тебя на зубах кровь.
Святой Партолон! Я отвернулась и, спрятав лицо под мышкой Жана, провела языком по зубам. Позорище!
Четвертого из «огня» звали Понтье, он представился мне на прощание. Квадра Шанвера закончила обряд и исчезла в портале.
Виктор де Брюссо приосанился и гаденько ухмыльнулся:
— Магия лабиринта одарила меня компанией простолюдинов. Слабосильный Лазар, оват-переросток и, простите, Шоколадница.
Мартен, которого обозвали оватом-переростком, мог при желании переломить шевалье де Брюссо о колено. Лазар слабосилен? Не думаю, он несколько лет филид. Так что два из трех — мимо. Виктор прав только в одном — я, действительно, Шоколадница.
— Информасьен, — прозвенело в небесах, — время завтрака.
— Надеюсь, — мечтательно промурлыкала я, энергично «здороваясь» с четвертым членом квадры «вода», — на завтрак нам дадут шоколаду.
Как только моя рука соприкоснулись с рукой Брюссо, тело завибрировало, так бывает, когда замыкается мудрический знак, консона как будто демонстрирует нетерпение, ждет, что ее наполнят силой. И, о чудо, после завершения обряда, мои ладони оказались чисты. Исчезла не только стихийная мудра, но и все мозоли от веревочных канатов с обеих рук. А уж боялась, что не смогу сегодня удержать перо.
— Компания простолюдинов ему не нравится, — бормотал Мартен, когда мы с ним и Лазаром шагали по переходу к дортуарной башне. — Можно подумать, мы от его компании в восторге. Жалкий филидский подмастерье.
— То есть общество девушки никого не смущает? — спросила я.
— Твое — нисколько, — ответил Лазар. — Любопытно, кого назначат командиром нашей квадры. У сорбиров так принято.
Об этом я знала.
— А зачем нам, лазоревым, изучать боевой порядок безупречных?
Пьер остановился, удивленно приподнял брови:
— Ты, разве, не слышала? Лавандер готовится к войне.
Чего? Мои вытаращенные глаза сообщили собеседнику о прискорбной неосведомленности. Лазар вздохнул:
— Готовиться, не значит воевать. Ордонанс полон слухами, говорят, армия шевалье Ро…
— Вот только не нужно этого здесь повторять, — перебил друга Мартен, оглядываясь по сторонам, — у стен Заотара есть уши. Если нам нужно что-нибудь знать, преподаватели или сам монсиньор это сообщат.
Он был абсолютно прав, мы не стали спорить. Парни отправились в столовую, я — в дортуары. Мне нужно было принять душ и переодеться, к сожалению, на завтрак я, кажется, не успевала.
Сколько событий! Я пыталась их распределить по степени важности, стоя под ледяными струями в кабинке умывальной. Как говорится, можно забрать девушку с оватского этажа, но ее привычки к холодному душу останутся при ней. Итак… Война? Совсем не важно. Придет, буду сражаться наравне со всеми, а изводить себя ожиданием смысла не имеет. Катарина Гаррель единственная девушка в группе «стихийные»? О… Может, и не особо важно, но демонически приятно. Несколько минут я позволила себе ощущение избранности и сладость победы. Достаточно. Шанвер?
— Проклятый урод!
— Но он думал, что мстит за свою невесту.
— И что? Это не делает его правым, а тебя виноватой.
— Он ошибся. Нужно просто объяснить.
— После того, как ты корчилась от боли на публике? Он тебя унизил, Кати, оскорбил. Ты должна отомстить.
Внутренние диалоги меня уже давно не пугали, я даже мысленно проговаривала их разными голосами. Вот и сейчас голос «защитника» был дамским лепетом, а «нападение» вещало с хриплыми нотками мальчишки-сорванца.
— Мстить Шанверу? Разве не достаточно того, что моими стараниями он был разжалован в филиды?
— Лучше бы сдох.
— Нет, нет, мы никого не убиваем.
— Давай, беги, разыскивай своего драгоценного обиженку, объясняй, что это не ты окатила голую мадемуазель «разъедаловкой», а мадемуазель Бофреман сама…
— Мадлен! А почему мы о ней не думаем? Коварная злодейка строит козни, плетет против нас интриги. И, главное, зачем? Как будто Катарина Гаррель ей хоть в чем-то соперница.
— Себя-то не обманешь. Перечислить?
— Нет, пока отложим.
— Ну да, откладывай, ты в откладываниях достигла вершин мастерства. А пока ждешь неизвестно чего, тебя со всех сторон окружают капканами и ловушками, исподтишка вредят твоим друзьям, смешивают с грязью твое имя.
Резким движением я перекрыла воду, закуталась в полотенце. Нет, нет, война с Бофреман мне совсем не нужна. Магия, знания, диплом — вот цели. Арман считает меня… Кем? Крысой! И что? Можно подумать, я способна как-то его мнение о себе поколебать. Не хочет видеть? Так и у меня нет никакого желания его лицезреть. Пошел он… Гораздо больше меня сейчас тревожил Виктор де Брюссо. Мы в одной квадре, это может создать проблемы.
«Вот-вот, — всплыла непрошеная мысль, — тебя обложили со всех сторон, блистательная четверка Заотара не даст тебе покоя».
«Посмотрим», — решила я и пошла в спальню одеваться к занятиям.
Чудеса не заканчивались. Очередным стало то, что на завтрак я все-таки успела.
— Кати! — замахал руками Купидончик, когда я, в лазоревом форменном платье, с напудренными волосами и портфелем под мышкой, появилась в дверях столовой. — Иди к нам.
Натали Бордело с кузиной Жоржетт, близняшки Фабинет, Эмери, Делфин Деманже, Лазар, Мартен. Меня усадили за стол, мы оказались за ним вдесятером, придвинули тарелку со сдобой, налили в чашку шоколаду.
— Мадемуазель Гаррель корпус филид отряд «стихии» квадра «вода», — сказал Купидон торжественно, — прими наши дружеские поздравления.
Натали хихикнула:
— Я всегда знала, что Кати — та еще штучка.
Вытаращившись на студенческий жетон своей соседки, я с удивлением разбирала новые, появившиеся на нем мудры:
— Бордело, оват, «металлы», «медь»?
— Нас всех распределили, — Жожетт не могла долго молчать, — всех до единого. Эти голубки, — она показала на Эмери и кузину, — даже в одной квадре. Фабинет — «флора», «ромашки», я в отряде, — Жоржетт выпятила грудь, — «фауна», квадра «лисицы».
Я посмотрела на Делфин, она явно была расстроена. На ее жетоне стояло «металлы, серебро».
— Дамы и господа, — подняла я чашку, — давайте поздравим друг друга?
Бордело расхохоталась:
— Нет, Гаррель ничего не понимает! Ничегошеньки! Купидон, покажи ей «Свод»!
Мальчик раскрыл книгу, пододвинул ко мне. На странице была изображена пирамида.
— Вот это, — пальчик Эмери ткнул в основание треугольника, — обрати внимание, отряд «флора», в нем сто девяносто две квадры.
— Пятьсот восемь человек, — подсчитала я, пока не понимая, к чему клонит Купидон. — В «фауне» сорок восемь квадр… Ах…
Значит, чем выше отряд расположен в пирамиде, тем он малочисленнее. В «металлах» было всего сорок восемь студентов, а на вершине под надписью «стихии» стояла лишь дюжина имен.
Я смущенно улыбнулась, перевернула страницу.
«Катарина Гаррель оштрафована на двести баллов за неосторожное обращение с опасным зельем, повлекшим за собой…»
Делфин захлопнула книгу:
— Бофреман сказала, что ты случайно пролила на нее разъедаловку, Кати.
— Кому сказала? — спросила я дрогнувшим голосом.
— Лекарям, а они, в свою очередь, то же самое сообщили монсиньору.
Какой кошмар! Мерзавка в очередной раз меня обыграла! Если бы она пожаловалась ректору, обвинила меня в нападении, я могла бы оправдаться. Теперь нет. Представив, как я стою в кабинете монсиньора Дюпере, лепечу свою жалкую правду: «Нет, нет, это не я, честное благородное слово… Нет не неловкость, мадемуазель де Бофреман сама…» Проклятье!
Даже вкус шоколада показался сейчас неприятным.
Друзья болтали, обмениваясь впечатлениями о сорбирском лабиринте. Их маршруты, действительно, различались. Сестренки Фабинет с присущей им робостью, отстали от основной группы бегущих, свернули у первого же питьевого фонтанчика, чтоб срезать путь и, поплутав какими-то коридорами, вышли в солярий башни Ветров, где собирался их отряд «флоры». Марит и Маргот казались вполне довольными жизнью. Ромашки — это мило, в квадре еще две девочки-первогодки. Жоржетт задирала нос, сообщала, что натуральный цвет ее волос — рыжий, поэтому квадра «лисицы» подходит ей великолепно. Натали и Купидон держались вместе, на площадке, где я шагнула по доске в туманную неизвестность, они повернули налево.
— Из виконта де Шанвера тот еще бегун, — хихикала Бордело. — Боюсь, что если и повзрослев, он будет так потешно ковылять, ни одна дама… Все, все, Купидончик! Ладно, обещаю, что и через пять лет тебя подожду.
Они спустились по обычной мраморной лестнице, перебрались через реку по подвесному мосту на остров.
— И оказалось, — гордо сообщил Эмери, — что наш путь самый удобный. Деманже, например, слетела в «металлы» подобно…
— Избавь меня от сравнений, — перебила Делфин хриплым, как после плача, голосом. — Я прошла по доске до самой скалы. Кати ее видела. Там можно было карабкаться наверх по канату, но… — Девушка поморщилась. — Мэтр Девидек, его голос постоянно меня поддерживал, предложил выбирать: трудное долгое восхождение или прыжок в бездну.
«Чего? — мысленно удивилась я. — А почему Катарине Гаррель никто ничего не предлагал?»
И тут же ехидный голосок в голове ответил: «Может, если бы упомянутая мадемуазель поменьше вопила про чиряки на начальственные седалища…»
Святой Партолон! Я покраснела.
— И ты прыгнула, Делфин? Отчаянная смелость.
Деманже пожала плечами:
— А чего бояться? Учитель все контролировал. Он сказал, что, если я не удержусь на канате, результат будет тот же, я просто решила не умножать сущности.
Никаких фонтанчиков я не заметила, но кивнула.
— Отказавшись ступить на мост, вы спустились бы по внешней галерее башни, не воспользуйся канатом у скал, обнаружили бы, например, сквозную пещеру, и так далее. Но вы выбрали то, что выбрали, и вот вы здесь.
Девидек развел руками, будто заключая всех присутствующих в объятия:
— Назовем ваш отряд, например, «стихийники». И теперь, коллеги, нам осталось бросить жребий, чтоб разбить вас на подгруппы. Да, Брюссо?
— Простите, мэтр, — протянул Виктор, — а нельзя ли нам разделиться по личным предпочтениям?
— Увы, нет, — покачал Девидек головой, — приказ монсиньора.
Брюссо посмотрел на Армана, как будто в поисках поддержки, тот пожал плечами.
Учитель обвел нас внимательным взглядом, кажется, пересчитал:
— Сейчас каждый из вас опустит правую руку в костер.
Шанвер сделал это первым, я одной из последних, не из опаски, просто пропускать единственную мадемуазель никто из шевалье не собирался. Ожога не почувствовала, небольшая щекотка, вот и все.
— Достаточно, — решил Девидек. — Теперь посмотрите на ладонь, там должна появиться мудра.
У меня была «вода». Мартен показал мне свою руку. Тоже «вода». Лазар? Тоже!
— Ваша дюжина, коллеги, должна разделиться на три квадры, в соответствие с полученной мудрой. Огонь, ветер, вода…
Студенты перемещались в поисках своей квадры, мы ждали четвертого. «Ветер» полностью укомплектовался, «огонь», пока был втроем. Итак, Шанвер или Брюссо? Кто из них? Нелепый детский азарт. Какая разница, кто из шевалье станет нашим условным товарищем в условной квадре? Это же сорбирские штучки — боевой порядок и все прочее. Арман дружески хлопнул понурившегося Виктора по плечу, и они одновременно обошли с двух сторон Девидека. Брюссо присоединился к «огню».
Учитель кивнул:
— Великолепно. Теперь вы пожмете руку каждому из своих товарищей по квадре. Не торопитесь, это важный обряд, рукопожатие закрепит связку боевого порядка.
Девидек немного помолчал, как будто к чему-то прислушиваясь.
— Засим, дама и господа, я с вами прощаюсь до завтра, меня ждут другие группы.
Он шагнул в костер и пропал. Оказывается, на крыше башни установлен портал? «Значит, не придется опять карабкаться по канатам», — подумала я с облегчением и пожала протянутую руку Лазара. Сомкнувшись, наши ладони завибрировали. Все правильно?
Я поглядела по сторонам. Квадра «ветер» и сейчас оказалась быстрее всех. Молодые люди уже закончили обряд и один за другим скрывались в пламени костра. «Поздоровавшись» с Мартеном, я повернулась к Шанверу:
— Нам нужно после поговорить.
Его янтарные глаза смотрели в мои с ледяным равнодушием:
— О чем? Об удачной интриге Шоколадницы из Анси? О том, как она… — Арман схватил мою руку, сжал, притянул меня к себе.
— Кати! — донесся до меня встревоженный возглас Лазара.
И голос де Брюссо:
— Не мешать! Она это заслужила!
Я была не в силах отвести взгляда от холодного лица Армана, он негромко, но яростно говорил:
— Знаешь, Гаррель, какую чудовищную боль испытывает человек, чью плоть разъедает…? Сейчас ты это ощутишь. Не в полной мере, к сожалению.
В мой позвоночник как будто вонзили раскаленную спицу, тело горело, ладонь… Я сама в нее превратилась, в кусок жарящегося на огне мяса. От кухонного и вполне аппетитного запаха меня замутило. Только бы не вырвать! И не закричать. Святой Партолон, дай мне сил! Кажется, я прокусила губу.
— Ты жестокая опасная тварь, Гаррель, — говорил Шанвер, — бешеная крыса, готовая вцепиться и рвать зубами все, что попадается тебе на пути, неспособная на любовь или дружбу, хитрая, расчетливая… Я не хочу тебя видеть, Гаррель, видеть и слышать. И не смей больше нападать на тех, кто мне дорог. В этот раз тебе повезло, Мадлен не хочет жаловаться монсиньору, чтоб не поставить под удар меня. Торжествуй. Но не думай, что тебе все сойдет с рук. Клянусь, в следующем году в Заотаре не будет филидки Катарины Гаррель, не будь я Арман де Шанвер маркиз Делькамбр!
С этими словами аристократ прервал наше рукопожатие, отступил:
— Мы с Шоколадницей закончили, господа. Где моя квадра огня?
Меня так колотило, что я с благодарностью оперлась на Мартена, обнявшего мои плечи. Ожога на ладони не было, Арман применял ментальную магию.
— Это жестоко, Шанвер! — закричал Лазар маркизу.
— Остынь, петушок, — протянул де Брюссо, толкнув Пьера в грудь. — Арман в своем праве, Шоколадница покалечила его невесту. Давай свою лапку, дражайший водяной товарищ. Ну, или попробуй меня ударить. Давненько я не принимал участия в дуэлях.
Значит, жребий отправил в нашу квадру Виктора, они с Арманом поменялись. У Шанвера огонь, этой мудрой он и причинил мне невыразимую боль. Мерзавец!
Один из филидов, рослый юноша с длинными каштановыми кудрями, отвернулся от Шанвера, когда тот протянул к нему руку:
— Лазар прав, жестокость по отношению к даме недостойна…
— Погодите! — перебила я, сглотнув соленую кровь, нам здесь только дуэли сейчас не хватало. — Месье… Я, к сожалению, не знаю вашего имени.
Молодой человек поклонился:
— Соважен, корпус филид.
— Месье Соважен, — попыталась я улыбнуться, — произошедшее касается только меня и маркиза Делькамбра. Прошу вас, давайте побыстрее закончим обряд связки боевого порядка и отправимся на занятия. Не время ссориться.
— Мадемуазель Гаррель права, — сказал другой шевалье из огненных, — Нуарен, корпус филид, — поклонился он в мою сторону. — Магия лабиринта разбила нас на группы именно таким образом, нам остается подчиниться, даже если кто-то из нас решением лабиринта недоволен.
Нуарен быстро пожал руку Шанверу и отошел к костру-порталу.
— Прекрати скалиться, Кати, — прошептал Мартен, наклоняясь, — это вселяет ужас, у тебя на зубах кровь.
Святой Партолон! Я отвернулась и, спрятав лицо под мышкой Жана, провела языком по зубам. Позорище!
Четвертого из «огня» звали Понтье, он представился мне на прощание. Квадра Шанвера закончила обряд и исчезла в портале.
Виктор де Брюссо приосанился и гаденько ухмыльнулся:
— Магия лабиринта одарила меня компанией простолюдинов. Слабосильный Лазар, оват-переросток и, простите, Шоколадница.
Мартен, которого обозвали оватом-переростком, мог при желании переломить шевалье де Брюссо о колено. Лазар слабосилен? Не думаю, он несколько лет филид. Так что два из трех — мимо. Виктор прав только в одном — я, действительно, Шоколадница.
— Информасьен, — прозвенело в небесах, — время завтрака.
— Надеюсь, — мечтательно промурлыкала я, энергично «здороваясь» с четвертым членом квадры «вода», — на завтрак нам дадут шоколаду.
Как только моя рука соприкоснулись с рукой Брюссо, тело завибрировало, так бывает, когда замыкается мудрический знак, консона как будто демонстрирует нетерпение, ждет, что ее наполнят силой. И, о чудо, после завершения обряда, мои ладони оказались чисты. Исчезла не только стихийная мудра, но и все мозоли от веревочных канатов с обеих рук. А уж боялась, что не смогу сегодня удержать перо.
— Компания простолюдинов ему не нравится, — бормотал Мартен, когда мы с ним и Лазаром шагали по переходу к дортуарной башне. — Можно подумать, мы от его компании в восторге. Жалкий филидский подмастерье.
— То есть общество девушки никого не смущает? — спросила я.
— Твое — нисколько, — ответил Лазар. — Любопытно, кого назначат командиром нашей квадры. У сорбиров так принято.
Об этом я знала.
— А зачем нам, лазоревым, изучать боевой порядок безупречных?
Пьер остановился, удивленно приподнял брови:
— Ты, разве, не слышала? Лавандер готовится к войне.
Чего? Мои вытаращенные глаза сообщили собеседнику о прискорбной неосведомленности. Лазар вздохнул:
— Готовиться, не значит воевать. Ордонанс полон слухами, говорят, армия шевалье Ро…
— Вот только не нужно этого здесь повторять, — перебил друга Мартен, оглядываясь по сторонам, — у стен Заотара есть уши. Если нам нужно что-нибудь знать, преподаватели или сам монсиньор это сообщат.
Он был абсолютно прав, мы не стали спорить. Парни отправились в столовую, я — в дортуары. Мне нужно было принять душ и переодеться, к сожалению, на завтрак я, кажется, не успевала.
Сколько событий! Я пыталась их распределить по степени важности, стоя под ледяными струями в кабинке умывальной. Как говорится, можно забрать девушку с оватского этажа, но ее привычки к холодному душу останутся при ней. Итак… Война? Совсем не важно. Придет, буду сражаться наравне со всеми, а изводить себя ожиданием смысла не имеет. Катарина Гаррель единственная девушка в группе «стихийные»? О… Может, и не особо важно, но демонически приятно. Несколько минут я позволила себе ощущение избранности и сладость победы. Достаточно. Шанвер?
— Проклятый урод!
— Но он думал, что мстит за свою невесту.
— И что? Это не делает его правым, а тебя виноватой.
— Он ошибся. Нужно просто объяснить.
— После того, как ты корчилась от боли на публике? Он тебя унизил, Кати, оскорбил. Ты должна отомстить.
Внутренние диалоги меня уже давно не пугали, я даже мысленно проговаривала их разными голосами. Вот и сейчас голос «защитника» был дамским лепетом, а «нападение» вещало с хриплыми нотками мальчишки-сорванца.
— Мстить Шанверу? Разве не достаточно того, что моими стараниями он был разжалован в филиды?
— Лучше бы сдох.
— Нет, нет, мы никого не убиваем.
— Давай, беги, разыскивай своего драгоценного обиженку, объясняй, что это не ты окатила голую мадемуазель «разъедаловкой», а мадемуазель Бофреман сама…
— Мадлен! А почему мы о ней не думаем? Коварная злодейка строит козни, плетет против нас интриги. И, главное, зачем? Как будто Катарина Гаррель ей хоть в чем-то соперница.
— Себя-то не обманешь. Перечислить?
— Нет, пока отложим.
— Ну да, откладывай, ты в откладываниях достигла вершин мастерства. А пока ждешь неизвестно чего, тебя со всех сторон окружают капканами и ловушками, исподтишка вредят твоим друзьям, смешивают с грязью твое имя.
Резким движением я перекрыла воду, закуталась в полотенце. Нет, нет, война с Бофреман мне совсем не нужна. Магия, знания, диплом — вот цели. Арман считает меня… Кем? Крысой! И что? Можно подумать, я способна как-то его мнение о себе поколебать. Не хочет видеть? Так и у меня нет никакого желания его лицезреть. Пошел он… Гораздо больше меня сейчас тревожил Виктор де Брюссо. Мы в одной квадре, это может создать проблемы.
«Вот-вот, — всплыла непрошеная мысль, — тебя обложили со всех сторон, блистательная четверка Заотара не даст тебе покоя».
«Посмотрим», — решила я и пошла в спальню одеваться к занятиям.
Чудеса не заканчивались. Очередным стало то, что на завтрак я все-таки успела.
— Кати! — замахал руками Купидончик, когда я, в лазоревом форменном платье, с напудренными волосами и портфелем под мышкой, появилась в дверях столовой. — Иди к нам.
Натали Бордело с кузиной Жоржетт, близняшки Фабинет, Эмери, Делфин Деманже, Лазар, Мартен. Меня усадили за стол, мы оказались за ним вдесятером, придвинули тарелку со сдобой, налили в чашку шоколаду.
— Мадемуазель Гаррель корпус филид отряд «стихии» квадра «вода», — сказал Купидон торжественно, — прими наши дружеские поздравления.
Натали хихикнула:
— Я всегда знала, что Кати — та еще штучка.
Вытаращившись на студенческий жетон своей соседки, я с удивлением разбирала новые, появившиеся на нем мудры:
— Бордело, оват, «металлы», «медь»?
— Нас всех распределили, — Жожетт не могла долго молчать, — всех до единого. Эти голубки, — она показала на Эмери и кузину, — даже в одной квадре. Фабинет — «флора», «ромашки», я в отряде, — Жоржетт выпятила грудь, — «фауна», квадра «лисицы».
Я посмотрела на Делфин, она явно была расстроена. На ее жетоне стояло «металлы, серебро».
— Дамы и господа, — подняла я чашку, — давайте поздравим друг друга?
Бордело расхохоталась:
— Нет, Гаррель ничего не понимает! Ничегошеньки! Купидон, покажи ей «Свод»!
Мальчик раскрыл книгу, пододвинул ко мне. На странице была изображена пирамида.
— Вот это, — пальчик Эмери ткнул в основание треугольника, — обрати внимание, отряд «флора», в нем сто девяносто две квадры.
— Пятьсот восемь человек, — подсчитала я, пока не понимая, к чему клонит Купидон. — В «фауне» сорок восемь квадр… Ах…
Значит, чем выше отряд расположен в пирамиде, тем он малочисленнее. В «металлах» было всего сорок восемь студентов, а на вершине под надписью «стихии» стояла лишь дюжина имен.
Я смущенно улыбнулась, перевернула страницу.
«Катарина Гаррель оштрафована на двести баллов за неосторожное обращение с опасным зельем, повлекшим за собой…»
Делфин захлопнула книгу:
— Бофреман сказала, что ты случайно пролила на нее разъедаловку, Кати.
— Кому сказала? — спросила я дрогнувшим голосом.
— Лекарям, а они, в свою очередь, то же самое сообщили монсиньору.
Какой кошмар! Мерзавка в очередной раз меня обыграла! Если бы она пожаловалась ректору, обвинила меня в нападении, я могла бы оправдаться. Теперь нет. Представив, как я стою в кабинете монсиньора Дюпере, лепечу свою жалкую правду: «Нет, нет, это не я, честное благородное слово… Нет не неловкость, мадемуазель де Бофреман сама…» Проклятье!
Даже вкус шоколада показался сейчас неприятным.
Друзья болтали, обмениваясь впечатлениями о сорбирском лабиринте. Их маршруты, действительно, различались. Сестренки Фабинет с присущей им робостью, отстали от основной группы бегущих, свернули у первого же питьевого фонтанчика, чтоб срезать путь и, поплутав какими-то коридорами, вышли в солярий башни Ветров, где собирался их отряд «флоры». Марит и Маргот казались вполне довольными жизнью. Ромашки — это мило, в квадре еще две девочки-первогодки. Жоржетт задирала нос, сообщала, что натуральный цвет ее волос — рыжий, поэтому квадра «лисицы» подходит ей великолепно. Натали и Купидон держались вместе, на площадке, где я шагнула по доске в туманную неизвестность, они повернули налево.
— Из виконта де Шанвера тот еще бегун, — хихикала Бордело. — Боюсь, что если и повзрослев, он будет так потешно ковылять, ни одна дама… Все, все, Купидончик! Ладно, обещаю, что и через пять лет тебя подожду.
Они спустились по обычной мраморной лестнице, перебрались через реку по подвесному мосту на остров.
— И оказалось, — гордо сообщил Эмери, — что наш путь самый удобный. Деманже, например, слетела в «металлы» подобно…
— Избавь меня от сравнений, — перебила Делфин хриплым, как после плача, голосом. — Я прошла по доске до самой скалы. Кати ее видела. Там можно было карабкаться наверх по канату, но… — Девушка поморщилась. — Мэтр Девидек, его голос постоянно меня поддерживал, предложил выбирать: трудное долгое восхождение или прыжок в бездну.
«Чего? — мысленно удивилась я. — А почему Катарине Гаррель никто ничего не предлагал?»
И тут же ехидный голосок в голове ответил: «Может, если бы упомянутая мадемуазель поменьше вопила про чиряки на начальственные седалища…»
Святой Партолон! Я покраснела.
— И ты прыгнула, Делфин? Отчаянная смелость.
Деманже пожала плечами:
— А чего бояться? Учитель все контролировал. Он сказал, что, если я не удержусь на канате, результат будет тот же, я просто решила не умножать сущности.
