— Если бы вы меня послушались и вызвали экзорциста….
— Вынужден просить вас не высказываться, пока я не закончу, — прервал его строгим тоном хозяин кабинета и пояснил для меня:— Мэтр имеет в виду, что мы с вами стали жертвами розыгрыша одного местного призрака.
— Синьор Донасьен Альфонс Франсуа де Дас, — пробормотала я, — пэ, пэ.
— Почетный посмертный ректор академии Заотар. А я, позвольте представиться, теперешний ее руководитель, мэтр Мишель Антуан Дюпере.
Святой Партолон! Неужели?
Дюпере безупречный, Дюпере благородный, Дюпере непобедимый. Именно ему Лавандер был обязан победой в двадцатилетней войне с Анхальтом. Человек — легенда.
— Монсиньор, — присела я в нижайшем реверансе, жетон на шнурочке болтался в отведенной в сторону руке и отвлекал, — надеюсь, возникшие затруднения вскорости разрешатся. К примеру, я могла бы повторить вступительный экзамен уже с другим формуляром.
— Это, к прискорбию, невозможно, — вздохнул ректор, — экзамены в академию сдаются только один раз.
— И свой мадемуазель Гаррель провалила! — вклинился Мопетрю. — Господа, мы попусту тратим время. Давайте просто сотрем девице память об этом разговоре, а его сиятельству де Буйе составим письмо, что его протеже надежд, возложенных на нее, не оправдала.
От возгласа монсиньора Дюпере огонь в камине полыхнул с нестерпимой для глаз яркостью:
— Устав академии запрещает подтасовку результатов экзамена, стыдитесь, мэтр.
Ректор собрал в стопку мою экзаменационную работу и, приподнявшись на стуле, бросил ее в каминный зев. Я ахнула, перед глазами возникли лица всех обитателей виллы Гаррель, они покачивались, или это я готовилась упасть в обморок. Но монсиньор продолжал говорить, отправляя в огонь послание маркиза:
— Катарина Гаррель из Анси зачисляется в корпус филидов академии Заотар с испытательным сроком до окончания учебного года.
Я беспомощно хватала ртом воздух, пытаясь осознать услышанное. Меня приняли? Филиды?
— Для мадемуазель Гаррель будет составлен отдельный учебный план, которому она обязуется следовать.
Кажется, от меня ждали ответа, я кивнула, изо всех сил сдерживая слезы облегчения:
— Да, да, непременно. Благодарю, монсиньор.
В кабинете стало несколько суетливо. Ректор, как будто потерявший ко мне всяческий интерес, повернулся и шагнул в пламя камина, за ним последовал Мопетрю, вскоре, прочие господа в лиловых камзолах стали скрываться в стене огня.
— Не бойтесь, Катарина, — рядом со мной стоял мэтр Картан, — это портальные врата, через них мы немедленно переместимся в академию. Предложить вам руку?
Я попятилась. Опыт общения с учителями у меня был, кроме месье Ловкача моим образованием занимались и наемные репетиторы. Предложить руку? Излишняя фривольность.
— Простите, мэтр, — сказала я со смущенной улыбкой, — дело в том, что… Багаж! Припоминаете, в канцелярию я явилась с саквояжем? Так вот, перед экзаменом монсиньор ректор любезно его забрал.
— Наверняка вы найдете свой багаж в вестибюле, — вздохнул преподаватель. — К сожалению, временем, чтоб вас ждать, я не располагаю.
— Не смею вас задерживать.
— Портал активируется жетоном, — кивнул Картан на мою пластинку. — С той стороны вас будет ждать кто-нибудь из слуг. До встречи на балу, любезная Катарина.
«Любезная? Нет, этот месье явно флиртует», — думала я, выйдя из опустевшего кабинета и пересекая безлюдную экзаменационную залу. Из расколовшейся колбы часов с кафедры на пол сползала струйка песка. Тишина и запустение, таблички на столах оплывали свечными огарками, перья казались бесполезным мусором, а оконные проемы на глазах затягивала паутина.
Флиртует. И это странно. Нет, конечно, мэтр Картан — молодой мужчина, ему явно не больше тридцати, но, во-первых, отношения ученика и учителя не предполагают никакой фривольности, а во-вторых, объект для флирта мэтр выбрал престранный. Это ведь я — Катарина—посредственность, серая мышка, курносое низкорослое недоразумение, в отличие от своей матушки великолепной Шанталь. Может, воздух Заотара внушает своим обитателям странные предпочтения? Ведь мои попутчики-филиды тоже сочли мадемуазель из Анси хорошенькой?
Я недоуменно покачала головой. А еще какой-то бал. Розетта ведь положила мне нарядное платье?
Мой саквояж стоял у лепного бортика белоснежной колонны вестибюля. Я его подхватила и бегом устремилась обратно, к порталу, подошвы дорожных башмаков стучали об пол. Все получилось прекрасно, великолепно, удивительно. Меня приняли, даже, если в дальнейшем успехов в магической науке я не достигну, зеленый диплом овата наверняка получу. Мудры? Я справлюсь, буду заниматься день и ночь. Может диплом мой окажется вовсе не зеленым, а небесно-голубым?
Ожидавшую меня особу звали Арамис, мадам Арамис, как она мне недовольно сообщила, когда я, испуганная, задыхающаяся от дыма и ослепленная ревущим пламенем, вывалилась из портала в крошечную темную комнатушку, больше всего походившую на чулан. Высокая полноватая женщина лет сорока в шерстяном сером платье с атласной отделкой, на поясе болталась связка ключей и жетонов с чеканными мудрами.
— Мадемуазель Гаррель, — прочла она надпись на моем, — первогодки поселяются на зеленом этаже, ваш коридор — северный, спальню найдете по отметке на двери. Женская умывальня общая, постельное белье вам доставят, прачечная у нас одна, в подвале, за стирку взымается дополнительная плата, корона в месяц, или двадцать зу за один предмет…
Я растерянно моргала. Путешествие через портал стоило мне всех сил. Нет, огонь. разумеется, не обжигал, но ужас внушал точно такой же, как настоящий. Простите, двадцать зу? У меня, наверняка, ровно эта сумма и лежит сейчас в кармашке за поясом. Придется стирать самостоятельно. Легкое сожаление, что потратила четверть луидора на спасение птицы, я в себе подавила. Сделал доброе дело, отпусти.
— Информасьен, — раздался одновременно отовсюду дребезжащий голосок, — преподавателей академии ожидают в зале Безупречности.
— Ну же, — поторопила меня мадам Арамис, — ступайте, бал вот-вот начнется. Ах, чуть не забыла!
Женщина присела в реверансе:
— Академия Заотар приветствует мадемуазель Катарину Гаррель в своих стенах.
Я присела в ответ, обе мы понимали, что исполняем нелепый обряд.
Меня подтолкнули от портала, с этой стороны имеющего вид нарисованного на стене камина. Куда?
Мадам Арамис отодвинула в сторону решетчатую дверку:
— Это портшез, мадемуазель, ну же, входите.
Я шагнула в обитый деревянными шпалерами короб, присела на скамью, положив саквояж на колени. Что теперь?
Решетка вернулась на место, отделив меня от новой знакомой, короб вздрогнул и стал подниматься наверх. Изо всех сил сдерживая панику, я смотрела, как исчезает с глаз чуланчик с женщиной в сером платье. Портшез? Тогда где носильщики? И почему он движется по вертикали? Надеюсь, в этом учебном заведении существуют подробнейшие инструкции для первогодков, иначе…
— Укажите пункт назначения, — потребовал тот самый дребезжащий голосок.
— Простите?
Голосок вздохнул:
— Где именно ты сейчас хочешь оказаться?
Я подумала, что больше всего хочу домой к своим старикам, но вслух произнесла:
— Зеленый этаж, северный коридор, спальня Катарины Гаррель.
Голосок, кажется, он был все-таки женским, хихикнул:
— Какая точность! Достаточно только этажа, — и продолжил другим тоном: — Будет исполнено.
Портшез скрипел, за золоченой решеткой медленно двигалась поверхность каменной кладки стен.
— Простите, мадам, — нарушила я молчание. — Как мне к вам обращаться?
Мне не ответили, портшез остановился, дверца отъехала в сторону.
— Информасьен, — провозгласила моя невидимая спутница, — поездка окончилась.
Я вышла в обширное фойе, обернулась. Портшез находился внутри полой решетчатой колонны в центре. Когда Информасьен, я решила, что это ее имя, задвинула дверцу, о том, что колонна используется для перемещения между этажами можно было только догадываться. Магия!
Фойе было круглым, от него в разные стороны отходило восемь одинаковых коридоров. Какой же из них северный? Спросить было не у кого, уточнить направление по расположению дневного либо ночных светил не представлялось возможным. Поэтому я повернула в ближайший, рассудив, что рано или поздно мне попадется либо окно, либо живой человек, и стала по очереди пытаться открыть попадающиеся по дороге двери. Все они были снабжены мудрическими надписями, которые мне ни о чем не говорили.
Досадный пробел в образовании, можно даже сказать — прискорбный. Отчего он произошел? Ответ на этот вопрос я знала прекрасно. Маменька запретила моим учителям хоть немного развеять мое невежество в вопросах магии.
— Мы общинники, девочка, — объяснял мне месье Ловкач, — нам нельзя колдовать.
А Розетта однажды предположила, что мадам Шанталь готовит меня в жены какому-нибудь отпрыску богатой, но не родовитой фамилии. Тогда я недоверчиво фыркнула, но подумала, что горничная вполне может быть права. Образованная молоденькая простолюдинка под покровительством маркиза де Буйе могла расчитывать на приличную партию. Меня готовили к браку, но в один момент все поменялось. Почему? Хотя, бесполезно искать логику и последовательность в действиях столь легкомысленной особы, как моя недобрая родительница.
Наконец, когда я углубилась в коридор почти до половины, дверь под моей рукой поддалась. Заглянув через порог я увидела чудесно обставленную гостиную с мягкими креслами на гнутых ножках и низким круглым столиком, сервированным к чаепитию. Шторы на высоком панорамном окне были раздвинуты и колыхались от наполненного ароматом трав сквозняка. Снаружи был прекрасный сад, а в комнате пухлый Купидончик виконт Эмери де Шанвер, если я правильно запомнила, уплетал за обе щеки кремовые пирожные. Заметив меня, мальчик смутился, но привстал с кресла и вежливо поклонился:
— Кажется, я имел счастье видеть мадемуазель во время экзамена?
Я представилась:
— Катарина Гаррель, ваша милость.
Виконт повел измазанной кремом ручкой:
— Прошу, мадемуазель Катарина.
Я присела в кресло. Есть хотелось просто до обморока, еще больше — пить. Решив, что в стенах учебного заведения светский протокол соблюдать не обязательно, я пододвинула к себе фарфоровую чашку на блюдце и стала наливать чай. Но только это был не чай, вязкая коричневая жидкость, цветом отдаленно походившая на кофе, а запахом…
— Шоколад? — спросила я, принюхавшись.
— Самый модный напиток в столице, — подтвердил мальчишка и отхлебнул из своей чашки. — Попробуйте, мадемуазель.
Еще до того, как я допила первую порцию волшебного напитка, было решено, что питаться я отныне буду только им. Пряный, с едва заметной горчинкой, кажется, в него добавляли также мед и специи. Великолепно!
Через четверть часа мы с Эмери подружились. Купидончик происходил из знаменитой семьи волшебников и об устройстве Заотара знал гораздо больше моего.
Мэтр Картан? Нет, он не преподаватель, всего лишь секретарь ректора, в принципе, его следует называть месье. Мадам Арамис? Кастелянша, от нее зависит многое. Информасьен? Местное привидение, доносит до студентов и учителей академии нужную информацию, управляет магическими портшезами. Разумеется, безвредна. Иначе синьор Дюпере не позволил бы ей находиться в Заотаре.
О другом моем знакомом призраке юный виконт тоже слышал. Барон де Дас! Вот он как раз вредина, обожает подстраивать разные пакости.
Мы перешли на «ты», мой преклонный возраст несколько компенсировал высокий титул собеседника, к тому же, как мне сообщили, в академии все студенты были на равных. Ну, или так должно было быть.
Эмери был счастлив, что поступил. Маменька возражала, умоляла обождать, но он настоял и со всем справился. Теперь он студент, даже Арман выдержал экзамен в тринадцать, а Эмери всего десять. Арман? Это его старший брат. Папенька будет доволен.
Малыш болтал, жевал сладости, а меня стало клонить в сон от сытости, шоколад я закусила дюжиной тарталеток с сыром. А еще ведь какой-то бал!
— Северный коридор? — Эмери махнул рукой. — В противоположной стороне. Удивительно, что ты, Кати, заплутала.
Оказывается, у портшезной колонны имелся некий подробный указатель. Я стала прощаться. Вернусь в фойе.
Мальчик меня не задерживал, я подхватила саквояж, пересекла гостиную, пообещав себе при случае вернуться и обследовать прекрасный сад снаружи, дернула ручку двери.
— Заперто!
Эмери испугался:
— Но… Катарина, мы, кажется, попали в неприятности.
Я потребовала объяснений.
Гостиная была подготовлена для студентов новичков. Чтоб первогодки, покинув бал, на котором их представят гостям и старшим товарищам, могли продолжить праздник в узком кругу. А Эмери… Он совершенно не хотел! Мадлен сказала, что мальчика здесь ждет брат. И… Пирожные так аппетитно выглядели…Он не выдержал.
— Погоди, — уточнила я недоверчиво переспросила я, — некая Мадлен заперла тебя наедине со сладостями? Но зачем?
— Мадлен де Бофреман, — Купидончик заплакал. — Папенька будет расстроен… Он…
Сморкаясь в свое жабо и всхлипывая сладкоежка сообщил, что герцог, то есть отец, считает младшего сына слишком пухлым, что посадил Эмери на строжайшую диету, и что, если Арман увидит…
Про Мадлен мне понятнее не стало, но снаружи из сада до нас доносились громкие голоса.
— Это Арман! — трагичным шепотом сказал мальчик. — Все пропало.
— Ничего не пропало, — я бросила саквояж и подтолкнула Эмери к окну. — Спрячься за шторой, когда все войдут в гостиную, выскользни в сад, и, либо жди, пока в гостиной никого не останется, либо воспользуйся окном соседней комнаты.
— Я твой должник, Катарина.
Купидончик скрылся за шторой, я же вернулась в свое кресло и налила в чашку шоколада. К слову, напиток в изящном чайничке нисколько не остыл, из чего я сделала вывод, что посуда зачарована. Итак, начнем наше небольшое представление, сегодня у второго пажа есть несколько реплик.
Веселая компания приближалась к распахнутому окну по насыпной песчаной тропинке, извивающейся среди кустов рододендронов и невысоких деревьев. Пятеро. Два молодых человека и три девушки, все немногим старше меня. Филиды? Это пока было непонятно. Молодые люди явно возвращались с пикника или купания. Они были босиком, девушки — в великолепных парчовых шлафорах на которые спадали влажные волосы, парни в узких штанах до середины голени и распахнутых на груди сорочках. Аристократы. Однако, некоторые из них были более аристократичны. По крайней мере, огромную плетенную корзину, прикрытую салфеткой, несла одна из девушек, низенькая кудрявая шатенка, другая, рыжая и худощавая, была нагружена охапкой пледов и простыней, их третья подруга шла впереди, беседуя с молодыми людьми. Красавица. Наверное, такой была мадам Шанталь в молодости. Статная брюнетка с белоснежной как мрамор кожей наслаждалась вниманием юношей. Один из них — Арман, старший брат Эмери. Который? Наверняка блондин с тонкими чертами лица.
— …небольшой сюрприз! — донеслось до меня окончание фразы, с которым брюнетка входила в гостиную.
Она замерла в оконном проеме, я отпила шоколаду и поставила чашку на блюдце. Звяк! Великолепная сцена молчания, призванная подчеркнуть то, что последует, будь мы сейчас на театральных подмостках.
— Добрый вечер, — произнесла я любезно. — Катарина Гаррель из Анси, зачислена в академию по результатам экзамена.
— Вынужден просить вас не высказываться, пока я не закончу, — прервал его строгим тоном хозяин кабинета и пояснил для меня:— Мэтр имеет в виду, что мы с вами стали жертвами розыгрыша одного местного призрака.
— Синьор Донасьен Альфонс Франсуа де Дас, — пробормотала я, — пэ, пэ.
— Почетный посмертный ректор академии Заотар. А я, позвольте представиться, теперешний ее руководитель, мэтр Мишель Антуан Дюпере.
Святой Партолон! Неужели?
Дюпере безупречный, Дюпере благородный, Дюпере непобедимый. Именно ему Лавандер был обязан победой в двадцатилетней войне с Анхальтом. Человек — легенда.
— Монсиньор, — присела я в нижайшем реверансе, жетон на шнурочке болтался в отведенной в сторону руке и отвлекал, — надеюсь, возникшие затруднения вскорости разрешатся. К примеру, я могла бы повторить вступительный экзамен уже с другим формуляром.
— Это, к прискорбию, невозможно, — вздохнул ректор, — экзамены в академию сдаются только один раз.
— И свой мадемуазель Гаррель провалила! — вклинился Мопетрю. — Господа, мы попусту тратим время. Давайте просто сотрем девице память об этом разговоре, а его сиятельству де Буйе составим письмо, что его протеже надежд, возложенных на нее, не оправдала.
От возгласа монсиньора Дюпере огонь в камине полыхнул с нестерпимой для глаз яркостью:
— Устав академии запрещает подтасовку результатов экзамена, стыдитесь, мэтр.
Ректор собрал в стопку мою экзаменационную работу и, приподнявшись на стуле, бросил ее в каминный зев. Я ахнула, перед глазами возникли лица всех обитателей виллы Гаррель, они покачивались, или это я готовилась упасть в обморок. Но монсиньор продолжал говорить, отправляя в огонь послание маркиза:
— Катарина Гаррель из Анси зачисляется в корпус филидов академии Заотар с испытательным сроком до окончания учебного года.
Я беспомощно хватала ртом воздух, пытаясь осознать услышанное. Меня приняли? Филиды?
— Для мадемуазель Гаррель будет составлен отдельный учебный план, которому она обязуется следовать.
Кажется, от меня ждали ответа, я кивнула, изо всех сил сдерживая слезы облегчения:
— Да, да, непременно. Благодарю, монсиньор.
В кабинете стало несколько суетливо. Ректор, как будто потерявший ко мне всяческий интерес, повернулся и шагнул в пламя камина, за ним последовал Мопетрю, вскоре, прочие господа в лиловых камзолах стали скрываться в стене огня.
— Не бойтесь, Катарина, — рядом со мной стоял мэтр Картан, — это портальные врата, через них мы немедленно переместимся в академию. Предложить вам руку?
Я попятилась. Опыт общения с учителями у меня был, кроме месье Ловкача моим образованием занимались и наемные репетиторы. Предложить руку? Излишняя фривольность.
— Простите, мэтр, — сказала я со смущенной улыбкой, — дело в том, что… Багаж! Припоминаете, в канцелярию я явилась с саквояжем? Так вот, перед экзаменом монсиньор ректор любезно его забрал.
— Наверняка вы найдете свой багаж в вестибюле, — вздохнул преподаватель. — К сожалению, временем, чтоб вас ждать, я не располагаю.
— Не смею вас задерживать.
— Портал активируется жетоном, — кивнул Картан на мою пластинку. — С той стороны вас будет ждать кто-нибудь из слуг. До встречи на балу, любезная Катарина.
«Любезная? Нет, этот месье явно флиртует», — думала я, выйдя из опустевшего кабинета и пересекая безлюдную экзаменационную залу. Из расколовшейся колбы часов с кафедры на пол сползала струйка песка. Тишина и запустение, таблички на столах оплывали свечными огарками, перья казались бесполезным мусором, а оконные проемы на глазах затягивала паутина.
Флиртует. И это странно. Нет, конечно, мэтр Картан — молодой мужчина, ему явно не больше тридцати, но, во-первых, отношения ученика и учителя не предполагают никакой фривольности, а во-вторых, объект для флирта мэтр выбрал престранный. Это ведь я — Катарина—посредственность, серая мышка, курносое низкорослое недоразумение, в отличие от своей матушки великолепной Шанталь. Может, воздух Заотара внушает своим обитателям странные предпочтения? Ведь мои попутчики-филиды тоже сочли мадемуазель из Анси хорошенькой?
Я недоуменно покачала головой. А еще какой-то бал. Розетта ведь положила мне нарядное платье?
Мой саквояж стоял у лепного бортика белоснежной колонны вестибюля. Я его подхватила и бегом устремилась обратно, к порталу, подошвы дорожных башмаков стучали об пол. Все получилось прекрасно, великолепно, удивительно. Меня приняли, даже, если в дальнейшем успехов в магической науке я не достигну, зеленый диплом овата наверняка получу. Мудры? Я справлюсь, буду заниматься день и ночь. Может диплом мой окажется вовсе не зеленым, а небесно-голубым?
Глава 3. Святая простота
Ожидавшую меня особу звали Арамис, мадам Арамис, как она мне недовольно сообщила, когда я, испуганная, задыхающаяся от дыма и ослепленная ревущим пламенем, вывалилась из портала в крошечную темную комнатушку, больше всего походившую на чулан. Высокая полноватая женщина лет сорока в шерстяном сером платье с атласной отделкой, на поясе болталась связка ключей и жетонов с чеканными мудрами.
— Мадемуазель Гаррель, — прочла она надпись на моем, — первогодки поселяются на зеленом этаже, ваш коридор — северный, спальню найдете по отметке на двери. Женская умывальня общая, постельное белье вам доставят, прачечная у нас одна, в подвале, за стирку взымается дополнительная плата, корона в месяц, или двадцать зу за один предмет…
Я растерянно моргала. Путешествие через портал стоило мне всех сил. Нет, огонь. разумеется, не обжигал, но ужас внушал точно такой же, как настоящий. Простите, двадцать зу? У меня, наверняка, ровно эта сумма и лежит сейчас в кармашке за поясом. Придется стирать самостоятельно. Легкое сожаление, что потратила четверть луидора на спасение птицы, я в себе подавила. Сделал доброе дело, отпусти.
— Информасьен, — раздался одновременно отовсюду дребезжащий голосок, — преподавателей академии ожидают в зале Безупречности.
— Ну же, — поторопила меня мадам Арамис, — ступайте, бал вот-вот начнется. Ах, чуть не забыла!
Женщина присела в реверансе:
— Академия Заотар приветствует мадемуазель Катарину Гаррель в своих стенах.
Я присела в ответ, обе мы понимали, что исполняем нелепый обряд.
Меня подтолкнули от портала, с этой стороны имеющего вид нарисованного на стене камина. Куда?
Мадам Арамис отодвинула в сторону решетчатую дверку:
— Это портшез, мадемуазель, ну же, входите.
Я шагнула в обитый деревянными шпалерами короб, присела на скамью, положив саквояж на колени. Что теперь?
Решетка вернулась на место, отделив меня от новой знакомой, короб вздрогнул и стал подниматься наверх. Изо всех сил сдерживая панику, я смотрела, как исчезает с глаз чуланчик с женщиной в сером платье. Портшез? Тогда где носильщики? И почему он движется по вертикали? Надеюсь, в этом учебном заведении существуют подробнейшие инструкции для первогодков, иначе…
— Укажите пункт назначения, — потребовал тот самый дребезжащий голосок.
— Простите?
Голосок вздохнул:
— Где именно ты сейчас хочешь оказаться?
Я подумала, что больше всего хочу домой к своим старикам, но вслух произнесла:
— Зеленый этаж, северный коридор, спальня Катарины Гаррель.
Голосок, кажется, он был все-таки женским, хихикнул:
— Какая точность! Достаточно только этажа, — и продолжил другим тоном: — Будет исполнено.
Портшез скрипел, за золоченой решеткой медленно двигалась поверхность каменной кладки стен.
— Простите, мадам, — нарушила я молчание. — Как мне к вам обращаться?
Мне не ответили, портшез остановился, дверца отъехала в сторону.
— Информасьен, — провозгласила моя невидимая спутница, — поездка окончилась.
Я вышла в обширное фойе, обернулась. Портшез находился внутри полой решетчатой колонны в центре. Когда Информасьен, я решила, что это ее имя, задвинула дверцу, о том, что колонна используется для перемещения между этажами можно было только догадываться. Магия!
Фойе было круглым, от него в разные стороны отходило восемь одинаковых коридоров. Какой же из них северный? Спросить было не у кого, уточнить направление по расположению дневного либо ночных светил не представлялось возможным. Поэтому я повернула в ближайший, рассудив, что рано или поздно мне попадется либо окно, либо живой человек, и стала по очереди пытаться открыть попадающиеся по дороге двери. Все они были снабжены мудрическими надписями, которые мне ни о чем не говорили.
Досадный пробел в образовании, можно даже сказать — прискорбный. Отчего он произошел? Ответ на этот вопрос я знала прекрасно. Маменька запретила моим учителям хоть немного развеять мое невежество в вопросах магии.
— Мы общинники, девочка, — объяснял мне месье Ловкач, — нам нельзя колдовать.
А Розетта однажды предположила, что мадам Шанталь готовит меня в жены какому-нибудь отпрыску богатой, но не родовитой фамилии. Тогда я недоверчиво фыркнула, но подумала, что горничная вполне может быть права. Образованная молоденькая простолюдинка под покровительством маркиза де Буйе могла расчитывать на приличную партию. Меня готовили к браку, но в один момент все поменялось. Почему? Хотя, бесполезно искать логику и последовательность в действиях столь легкомысленной особы, как моя недобрая родительница.
Наконец, когда я углубилась в коридор почти до половины, дверь под моей рукой поддалась. Заглянув через порог я увидела чудесно обставленную гостиную с мягкими креслами на гнутых ножках и низким круглым столиком, сервированным к чаепитию. Шторы на высоком панорамном окне были раздвинуты и колыхались от наполненного ароматом трав сквозняка. Снаружи был прекрасный сад, а в комнате пухлый Купидончик виконт Эмери де Шанвер, если я правильно запомнила, уплетал за обе щеки кремовые пирожные. Заметив меня, мальчик смутился, но привстал с кресла и вежливо поклонился:
— Кажется, я имел счастье видеть мадемуазель во время экзамена?
Я представилась:
— Катарина Гаррель, ваша милость.
Виконт повел измазанной кремом ручкой:
— Прошу, мадемуазель Катарина.
Я присела в кресло. Есть хотелось просто до обморока, еще больше — пить. Решив, что в стенах учебного заведения светский протокол соблюдать не обязательно, я пододвинула к себе фарфоровую чашку на блюдце и стала наливать чай. Но только это был не чай, вязкая коричневая жидкость, цветом отдаленно походившая на кофе, а запахом…
— Шоколад? — спросила я, принюхавшись.
— Самый модный напиток в столице, — подтвердил мальчишка и отхлебнул из своей чашки. — Попробуйте, мадемуазель.
Еще до того, как я допила первую порцию волшебного напитка, было решено, что питаться я отныне буду только им. Пряный, с едва заметной горчинкой, кажется, в него добавляли также мед и специи. Великолепно!
Через четверть часа мы с Эмери подружились. Купидончик происходил из знаменитой семьи волшебников и об устройстве Заотара знал гораздо больше моего.
Мэтр Картан? Нет, он не преподаватель, всего лишь секретарь ректора, в принципе, его следует называть месье. Мадам Арамис? Кастелянша, от нее зависит многое. Информасьен? Местное привидение, доносит до студентов и учителей академии нужную информацию, управляет магическими портшезами. Разумеется, безвредна. Иначе синьор Дюпере не позволил бы ей находиться в Заотаре.
О другом моем знакомом призраке юный виконт тоже слышал. Барон де Дас! Вот он как раз вредина, обожает подстраивать разные пакости.
Мы перешли на «ты», мой преклонный возраст несколько компенсировал высокий титул собеседника, к тому же, как мне сообщили, в академии все студенты были на равных. Ну, или так должно было быть.
Эмери был счастлив, что поступил. Маменька возражала, умоляла обождать, но он настоял и со всем справился. Теперь он студент, даже Арман выдержал экзамен в тринадцать, а Эмери всего десять. Арман? Это его старший брат. Папенька будет доволен.
Малыш болтал, жевал сладости, а меня стало клонить в сон от сытости, шоколад я закусила дюжиной тарталеток с сыром. А еще ведь какой-то бал!
— Северный коридор? — Эмери махнул рукой. — В противоположной стороне. Удивительно, что ты, Кати, заплутала.
Оказывается, у портшезной колонны имелся некий подробный указатель. Я стала прощаться. Вернусь в фойе.
Мальчик меня не задерживал, я подхватила саквояж, пересекла гостиную, пообещав себе при случае вернуться и обследовать прекрасный сад снаружи, дернула ручку двери.
— Заперто!
Эмери испугался:
— Но… Катарина, мы, кажется, попали в неприятности.
Я потребовала объяснений.
Гостиная была подготовлена для студентов новичков. Чтоб первогодки, покинув бал, на котором их представят гостям и старшим товарищам, могли продолжить праздник в узком кругу. А Эмери… Он совершенно не хотел! Мадлен сказала, что мальчика здесь ждет брат. И… Пирожные так аппетитно выглядели…Он не выдержал.
— Погоди, — уточнила я недоверчиво переспросила я, — некая Мадлен заперла тебя наедине со сладостями? Но зачем?
— Мадлен де Бофреман, — Купидончик заплакал. — Папенька будет расстроен… Он…
Сморкаясь в свое жабо и всхлипывая сладкоежка сообщил, что герцог, то есть отец, считает младшего сына слишком пухлым, что посадил Эмери на строжайшую диету, и что, если Арман увидит…
Про Мадлен мне понятнее не стало, но снаружи из сада до нас доносились громкие голоса.
— Это Арман! — трагичным шепотом сказал мальчик. — Все пропало.
— Ничего не пропало, — я бросила саквояж и подтолкнула Эмери к окну. — Спрячься за шторой, когда все войдут в гостиную, выскользни в сад, и, либо жди, пока в гостиной никого не останется, либо воспользуйся окном соседней комнаты.
— Я твой должник, Катарина.
Купидончик скрылся за шторой, я же вернулась в свое кресло и налила в чашку шоколада. К слову, напиток в изящном чайничке нисколько не остыл, из чего я сделала вывод, что посуда зачарована. Итак, начнем наше небольшое представление, сегодня у второго пажа есть несколько реплик.
Веселая компания приближалась к распахнутому окну по насыпной песчаной тропинке, извивающейся среди кустов рододендронов и невысоких деревьев. Пятеро. Два молодых человека и три девушки, все немногим старше меня. Филиды? Это пока было непонятно. Молодые люди явно возвращались с пикника или купания. Они были босиком, девушки — в великолепных парчовых шлафорах на которые спадали влажные волосы, парни в узких штанах до середины голени и распахнутых на груди сорочках. Аристократы. Однако, некоторые из них были более аристократичны. По крайней мере, огромную плетенную корзину, прикрытую салфеткой, несла одна из девушек, низенькая кудрявая шатенка, другая, рыжая и худощавая, была нагружена охапкой пледов и простыней, их третья подруга шла впереди, беседуя с молодыми людьми. Красавица. Наверное, такой была мадам Шанталь в молодости. Статная брюнетка с белоснежной как мрамор кожей наслаждалась вниманием юношей. Один из них — Арман, старший брат Эмери. Который? Наверняка блондин с тонкими чертами лица.
— …небольшой сюрприз! — донеслось до меня окончание фразы, с которым брюнетка входила в гостиную.
Она замерла в оконном проеме, я отпила шоколаду и поставила чашку на блюдце. Звяк! Великолепная сцена молчания, призванная подчеркнуть то, что последует, будь мы сейчас на театральных подмостках.
— Добрый вечер, — произнесла я любезно. — Катарина Гаррель из Анси, зачислена в академию по результатам экзамена.
