Марит! Я наконец, кажется, стала различать сестренок. Они зеркальные близнецы! Марит — левша, и пикантная родинка украшает ее левую щечку, у Маргот — наоборот.
— А, разве, студентов не отчисляют за неуспеваемость?
— Пока их семьи согласны платить за обучение? — хихикнула Марит. — Нет.
Я вспомнила престарелого филида Гастона и тоже улыбнулась. Вечный студент.
Дверца за кафедрой отворилась, в аудиторию вошел преподаватель. Он был облачен в учительскую мантию, поверх белокурого парика красовалась квадратная шапочка с кисточкой. Профессор. Только вчера я видела этого господина в лиловом камзоле лакея.
Мэтр Оноре поднялся на свое место, обвел притихших студентов близоруким взглядом, откашлялся:
— Коллеги, приветствую вас на первой лекции в академии Заотар. Тех, кто будет ее слушать не впервые, я тоже приветствую, хотя и с меньшей радостью. Символично, что местом нашей встречи выбрана Малахитовая башня. Кто скажет, почему? Ну? Вы.
Юноша, поднявший руку, уверенно проговорил:
— Зеленый — наш цвет.
— И все? — Отвечающий смешался, мэтр махнул рукой. — Кто знает? Вы?
Купидончик Шанвер, даже встав на ноги, едва возвышался над партой:
— Доспехи леди Дургелы, святой патронессы корпуса оватов были из малахита, посему для наших одеяний был выбран именно зеленый цвет и каждый оват, как бы носит на себе частичку доспехов святой покровительницы.
— Браво, юноша, — похвалил учитель, — плюс двадцать баллов.
Лекция продолжилась, я слушала, стараясь ни слова не упустить, завидовала тем студентам, которым удавалось правильно отвечать на вопросы преподавателя, задаваемые как бы между прочим. А еще жалела, что не прихватила ничего для письма. Более предусмотрительные мои товарищи вовсю скрипели перьями.
Патроны, основавшие академию Заотар, были подвижниками святого Партолона в его борьбе против сил зла: Леди Дургела — управляющая неживой материей, лорд Кернун Исцеляющий, жрец, лекарь, прорицатель, стал покровителем филидов, а Таранис Повелевающий Молниями, сорбиров.
Имена этих святых были мне знакомы и раньше, но только имена.
— Что есть магия? — говорил мэтр Оноре. — Для понимания этого не хватит человеческой жизни, сотен жизней. Пока принято считать, что волшебство — это последовательность некоторых действий, называемых также обрядами, способных повлиять на нашу реальность. Простейший из обрядов — молитва, доступная даже простолюдинам. К сожалению, или, к счастью для нас, молитвы нечасто исполняются, иначе, я уверен, у большинства здесь присутствующих были на голове рога или ослиные уши.
Пережидая смешки, преподаватель довольно щурился. Кажется, эта шутка была заготовкой.
— То ли дело — заклинания, но для их использования нужно приложить усилия. Из чего состоит заклинание? Правильно, коллега, из мудр. Мудра начертаная называется консонанта, многие из вас, потомки старинных магических родов, знакомы с мудрическим алфавитом. Но его тоже мало. Что еще? Мадемуазель в красном платье.
— Минускул, — сказала Натали.
— Плюс двадцать баллов, — хлопнул в ладоши мэтр Оноре. — Минускул — жестовое начертание. Что еще? Правильно, коллега. Фаблер — звук, который мудра обозначает. Итак, у нас есть три компонента волшебного заклинания, так сказать, его форма. Теперь разберемся, чем мы ее наполним.
От зависти у меня голова закружилась. Ну почему я не могу заработать этих двадцать баллов за ответ? Почему я такая необразованная?
— Маг наполняет заклинание своими чувствами, или, если угодно, эмоциями. Радость, грусть, ревность, зависть, все можно пустить в ход, наилучший результат приносят чувства искренние, непритворные. Потому мы, волшебники, так ценим все, что дарит нам ощущения: прекрасная картина, чудесная музыка или танец, вкусная еда. Смакуйте это все, коллеги, ловите оттенки ощущений, они пригодятся вам. Но здесь я должен вас предостеречь. На пути познания юного мага подстерегает опасность: пресыщение. Раскачивая свои эмоции до максимальных отметок, он может впасть в безумие, либо, выгорев дотла, превратиться в овощ. Не в репу, коллеги, это фигура речи.
Мэтр Оноре опять щурился, пока аудитория хихикала. Лекцию он явно читал раз в двадцатый, каждое слово, каждая пауза были выверены. Браво!
— В начале следующего месяца мы, коллеги, посетим с вами башню Набекрень, где содержатся несчастные бывшие маги.
На этом первый урок закончился. Преподаватель скрылся в своей каморке, студенты потянулись к выходу. Куда теперь? В своде появилась запись: «До завтрака первогодкам предписано посетить галлерею Перидот, чтоб приобрести писчие принадлежности: перо магическое — 1 шт., бесконечный лист — 1 шт. Штраф за посещение занятий без принадлежностей — минус двадцать баллов».
Я похолодела, все мои финансы составляли сорок семь зу, да и то, я оставила их в спальне.
Натали отыскала нас с близняшками в толпе около портала:
— Одна птичка мне только что шепнула, что Делфин вот-вот начнет инспекцию дортуара.
Марит переспросила:
— Твоя птичка с зелеными перышками?
— Четвероюродная кузина со стороны матушки, — кивнула Бордело. — Она говорит, что староста каждый год измывается над новичками. За беспорядок в спальне нам грозит немаленький штраф.
— Как и за отсутствие перьев с бумагой, — напомнила я.
Мы посмотрели друг на друга.
— Пусть Гаррель купит принадлежности на всех, — предложила Маргот. — Ее кровать, кажется, прибрана.
Я открыла рот, чтоб признаться, что денег у меня нет даже на себя, но Натали радостно всплеснула руками:
— Чудесная мысль. Кати, ступай в галлерею за покупками, встретимся за завтраком.
И, не слушая моих возражений, все трое мадемуазелей запрыгнули в камин.
— Разделить твое одиночество? — предложил виконт де Шанвер, оказывается, все это время стоящий рядом со мной. — Нам явно по пути.
— Доброе утро, Эмери, — поздоровалась я со вздохом.
Купидончик немедленно спросил, чем именно вызвано мое сопение, услышав ответ, хихикнул:
— Забота о деньгах выдает в мадемуазель Катарине простолюдинку. Думаешь тут все наперевес с кошелями ходят? Велишь лавочнику записать на счет, и вся проблема.
Эта информация меня немного успокоила. Если в академии принято делать долги, что ж, буду жить в долг, пока не придумаю, как заработать.
До галлереи Перидот пришлось добираться с пересадками. Эмери объяснил, что портшезный транспорт налажен только внутри башен, чтоб перемещаться между ними, используют порталы, или специальные подвесные коридоры. Впрочем, дороги Купидончик не знал, нам пришлось справляться о ней в своде законов. Камин из Малахитовой башни доставил нас к дортуарной, там мы поднялись на лазоревый этаж, в фойе которого начинался переход.
По пути мы с виконтом дружески болтали. Папенька был им доволен, по крайней мере, не расстроен, это абсолютно точно. Маменька счастлива, Арман…
— С ним вчера поговорить не удалось, мадемуазель Бофреман утащила жениха в логово, наверняка, чтоб без свидетелей отобрать филидскую брошь, и, если за завтраком мы это украшение на Мадлен увидим, значит, ей это удалось.
— Зачем? Ну что ты, Кати, как маленькая? В знак любви. Что? Твоя брошь? Не знаю, почему ее тебе подарили, и Симона не знаю. Просто так принято, когда филид выпускается или переходит на следующую ступень, он этот знак кому-нибудь отдает. Нет, не закон, просто обычай. Но мне почему-то кажется, что, если бы Арман собирался расстаться с булавкой, он сделал бы это еще летом, получив белый камзол сорбира.
Тема разговора меня не особо интересовала, поэтому я попыталась ее сменить:
— Эмери, ты знаешь, почему вчера на экзамене преподаватели академии притворялись лакеями?
— В Заотаре слуг нет, — ответил мальчишка.
Я недоверчиво хмыкнула:
— А как же те, кто разносил напитки на балу и дежурил у входа? Наконец, кто прибрал ночью наши гостиные?
— Автоматоны, безмозглое воинство мадам Арамис.
— Кто это?
— Наша кастелянша! — Эмери сокрушенно покачал головой, потом, не удержавшись, прыснул. — Автоматон — это кукла, при помощи чар получившая способность двигаться и выполнять простейшие команды. Нет, Кати, не одушевленная.
Я вспомнила, как вчера впопыхах столкнулась с одним из них, извинилась, но мне не ответили.
Купидончик продолжал объяснять:
— Ректор не хотел пугать абитуриентов, к тому же, автоматон может лишь исполнять приказы, а не управлять толпой испуганных подростков на экзамене.
— Неужели академия не располагает деньгами, чтоб нанять обычных слуг?
— Ты опять о презренном металле? Знаешь, тебя крайне забавно воспитали, Кати. Ладно, не дуйся. Предполагаю, что распотрошив казну Заотара, можно прикупить любое из соседних княжеств. Вопрос не в деньгах, а в том, что проживать в стенах академии могут только маги. Я удовлетворил твое любопытство? Тем более, что мы, кажется. пришли.
Из окон галлереи Перидот открывался вид на городскую площадь, солнце золотило макушку конной статуи его величества Карломана Длинноволосого. С другой от окон стороны располагался ряд торговых витрин. Большинство лавчонок были закрыты, очередь первогодков медленно двигалась, скрываясь под вывеской «Все, что нужно».
Мы с Эмери пристроились в конец. Виконт не стремился покинуть мое общество, из чего я заключила, что он стесняется меня только перед родней. В витринах стояли манекены в чудесных форменных камзолах и белоснежных париках, в руках некоторых из них я заметила кожаные портфели, или мягкие ковровые сумки. Наверное, и мне скоро понадобится подобный аксессуар для книг и конспектов. Что-то более скромное, без тиснения и драгоценной канители. Вот, например, как у этого изображающего женщину манекена. Мадемуазель за стеклом, к которому я прижималась, повернула голову.
— Святой Партолон, — отшатнулась я.
Эмери рассмеялся:
— Какая ты забавная простушка, Кати.
Автоматоны, всего лишь автоматоны. В лавочке, куда мы наконец попали, за конторкой тоже стоял автоматон. Получаемые от студентов монеты, он бросал их в коробку, не глядя брал с полки за спиной лист бумаги и перо, с поклоном передавал покупателю. Вытолкав пухлого Купидончика перед собой, я стала наблюдать процесс покупки в долг.
— Один комплект всего, что нужно, — сказал мальчик, доставая из-под галстука жетон, — запишите на счет виконта де Шанвера.
Стеклянные глаза продавца остановились на медной пластине, он что-то записал в огромной книге, раскрытой перед ним на конторке, пошарил за спиной и протянул Эмери лист бумаги с пером:
— С пожеланиями успехов в учебе.
Теперь я знала что делать, ткнула пальцем в пришпиленный к груди знак:
— Добрый день, месье, четыре комплекта, будьте любезны, один запишите на имя Катарины Гаррель, остальные — Натали Бор…
С магическим лавочником происходило что-то неладное, его голова мелко затряслась, зрачки стеклянных глаз стали вращаться с невыразимой скоростью и, кажется, нет, абсолютно точно, уши исторгли две струйки пара.
— Ой, — сказал Купидончик, — это не входит в перечень указаний. Автоматон поломался. Мадам Арамис тебя сожрет, Кати!
— Четыре комплекта на имя Катарины Гаррель, — почти прокричала я.
И испытала запредельное облегчение, услышав : «С пожеланиями успехов в учебе», сжимая в руках свою покупку.
— Сколько это стоит? — спросила я Эмери, когда мы вышли в галлерею.
Он не знал. Презренный металл и прочие аристократические штучки. Поэтому свой вопрос я повторила другому первогодку, попавшемуся на пути. Пять корон! За лист бумаги и перо, пусть и волшебные. То есть, получается, я только что потратила двадцать? А еще выходит, что не выкупи я у птицелова сову, денег, которыми меня снабдила мадам Шанталь, хватило бы на первые траты? В двадцать пять мне обошелся жетон, пять за писчие принадлежности и еще двадцать — символический взнос за форменную одежду? Случайность? Или маменька точно знала, сколько корон мне понадобится?
Завтрак проходил в огромной столовой и был общим для всех студентов академии. Для сотен студентов. Преподавательский стол здесь тоже был, на возвышении в глубине зала, но сейчас он пустовал. Своих подруг я разыскала без труда, по алому платью Натали, видному издалека.
— Прошу, — выложила я перед девушками покупки, мой лист и перо были уже спрятаны между страницами «Свода». — С вас по пять корон.
Деньги мне пообещали вернуть, когда-нибудь, при случае, а пока развлекли полным драматизма рассказом о приключениях трех отважных поломоек. Прибраться они успели, и даже умудрились разминуться со старостой.
— Святые покровители, — прижимала к алой груди руки Бордело, — мои двадцать баллов от мэтра Оноре останутся при мне.
Прислуги в столовой не было, кушанья нужно было самостоятельно брать с буфетной стойки, змеящейся вдоль стен. Я выбрала яйца-пашот, булочку, ломтик сыра и несколько листиков салата. Близняшки, видимо вспомнив первую лекцию, тщательно жевали, прислушиваясь к ощущениям.
— Сестренки Фабинет хотят поймать наслаждение? — фыркнула Натали, тоже это заметив. — Моя кузина говорит, что Оноре повторил свой прошлогодний урок слово в слово. А еще…— она воровато обернулась по сторонам. — Жоржет, мою кузину так зовут… Так вот, Жоржет мне рассказала, что в академии ведется форменная охота за трудами барона де Даса!
— Это как-то связано с эмоциями? — отщипнула я от булочки.
— Именно, Кати. Синьора покойного ректора интересовал аспект чувственных наслаждений.
Покраснев, я многозначительно повела глазами в сторону малышек. Натали намек поняла, пожала плечами:
— В общем, когда любезный призрак, Кати, опять захочет с тобой пообщаться, не забудь расспросить, где он прячет свои фолианты.
Эмоции — это, конечно прекрасно, только пока мне нечего ими наполнять. Мудры, проклятые мудры. Купидончик Эмери, например, изучал мудрический алфавит чуть ли не с пеленок. Сколько там знаков? Вместе с устаревшими и редко используемыми, тысяч пятьдесят. Нужно зубрить, хотя зубрежка — это не главное.
— На самом деле, Катарина, это похоже на головоломку, ну, знаешь шарады.
Шарады я знала: первое — нота, второе — тоже, а в целом, на горох похоже. Ответ — фасоль.
И как это возможно использовать в магии?
А самое прискорбное, что после завтрака мне предстояло отправиться на занятия к мэтру Мопетрю.
— Это фиаско, мадемуазель Гаррель, — сказал мэтр, заглянув мне через плечо и узрев каракули, которыми я изрисовала свой бесконечный лист.
Я вздохнула, пока не потребовалось переписывать с доски, лекция мне очень нравилась. Преподаватель не обладал артистическими талантами, в отличие от своего коллеги Оноре, но сумел меня увлечь. Консонанта — именно так назывался предмет, основа основ. Древнейший в мире алфавит, изучив его, любой лавандерский маг поймет мага заграничного, сможет общаться с волшебными животными и призванными демонами запределья. Ах, да, призывы демонов совершаются также на консонанте. Даже наши имена, записанные таким образом, приобретают мистическую силу, могут служить печатями или активаторами заклинаний. Зная имя врага, ты можешь направить против него мощное волшебство и защититься от удара.
Но говорил мэтр Мопетрю без огонька, бормотал под нос, будто бы обращаясь к своему галстуку или графину с водой, стоящему перед ним на кафедре. Наверное поэтому все прочие студенты, кроме меня, заинтересованности не проявляли, немного оживились, когда учитель толкнул доску, переворачивая ее к нам другой стороной и предложил переписать мудры.
— А, разве, студентов не отчисляют за неуспеваемость?
— Пока их семьи согласны платить за обучение? — хихикнула Марит. — Нет.
Я вспомнила престарелого филида Гастона и тоже улыбнулась. Вечный студент.
Дверца за кафедрой отворилась, в аудиторию вошел преподаватель. Он был облачен в учительскую мантию, поверх белокурого парика красовалась квадратная шапочка с кисточкой. Профессор. Только вчера я видела этого господина в лиловом камзоле лакея.
Мэтр Оноре поднялся на свое место, обвел притихших студентов близоруким взглядом, откашлялся:
— Коллеги, приветствую вас на первой лекции в академии Заотар. Тех, кто будет ее слушать не впервые, я тоже приветствую, хотя и с меньшей радостью. Символично, что местом нашей встречи выбрана Малахитовая башня. Кто скажет, почему? Ну? Вы.
Юноша, поднявший руку, уверенно проговорил:
— Зеленый — наш цвет.
— И все? — Отвечающий смешался, мэтр махнул рукой. — Кто знает? Вы?
Купидончик Шанвер, даже встав на ноги, едва возвышался над партой:
— Доспехи леди Дургелы, святой патронессы корпуса оватов были из малахита, посему для наших одеяний был выбран именно зеленый цвет и каждый оват, как бы носит на себе частичку доспехов святой покровительницы.
— Браво, юноша, — похвалил учитель, — плюс двадцать баллов.
Лекция продолжилась, я слушала, стараясь ни слова не упустить, завидовала тем студентам, которым удавалось правильно отвечать на вопросы преподавателя, задаваемые как бы между прочим. А еще жалела, что не прихватила ничего для письма. Более предусмотрительные мои товарищи вовсю скрипели перьями.
Патроны, основавшие академию Заотар, были подвижниками святого Партолона в его борьбе против сил зла: Леди Дургела — управляющая неживой материей, лорд Кернун Исцеляющий, жрец, лекарь, прорицатель, стал покровителем филидов, а Таранис Повелевающий Молниями, сорбиров.
Имена этих святых были мне знакомы и раньше, но только имена.
— Что есть магия? — говорил мэтр Оноре. — Для понимания этого не хватит человеческой жизни, сотен жизней. Пока принято считать, что волшебство — это последовательность некоторых действий, называемых также обрядами, способных повлиять на нашу реальность. Простейший из обрядов — молитва, доступная даже простолюдинам. К сожалению, или, к счастью для нас, молитвы нечасто исполняются, иначе, я уверен, у большинства здесь присутствующих были на голове рога или ослиные уши.
Пережидая смешки, преподаватель довольно щурился. Кажется, эта шутка была заготовкой.
— То ли дело — заклинания, но для их использования нужно приложить усилия. Из чего состоит заклинание? Правильно, коллега, из мудр. Мудра начертаная называется консонанта, многие из вас, потомки старинных магических родов, знакомы с мудрическим алфавитом. Но его тоже мало. Что еще? Мадемуазель в красном платье.
— Минускул, — сказала Натали.
— Плюс двадцать баллов, — хлопнул в ладоши мэтр Оноре. — Минускул — жестовое начертание. Что еще? Правильно, коллега. Фаблер — звук, который мудра обозначает. Итак, у нас есть три компонента волшебного заклинания, так сказать, его форма. Теперь разберемся, чем мы ее наполним.
От зависти у меня голова закружилась. Ну почему я не могу заработать этих двадцать баллов за ответ? Почему я такая необразованная?
— Маг наполняет заклинание своими чувствами, или, если угодно, эмоциями. Радость, грусть, ревность, зависть, все можно пустить в ход, наилучший результат приносят чувства искренние, непритворные. Потому мы, волшебники, так ценим все, что дарит нам ощущения: прекрасная картина, чудесная музыка или танец, вкусная еда. Смакуйте это все, коллеги, ловите оттенки ощущений, они пригодятся вам. Но здесь я должен вас предостеречь. На пути познания юного мага подстерегает опасность: пресыщение. Раскачивая свои эмоции до максимальных отметок, он может впасть в безумие, либо, выгорев дотла, превратиться в овощ. Не в репу, коллеги, это фигура речи.
Мэтр Оноре опять щурился, пока аудитория хихикала. Лекцию он явно читал раз в двадцатый, каждое слово, каждая пауза были выверены. Браво!
— В начале следующего месяца мы, коллеги, посетим с вами башню Набекрень, где содержатся несчастные бывшие маги.
На этом первый урок закончился. Преподаватель скрылся в своей каморке, студенты потянулись к выходу. Куда теперь? В своде появилась запись: «До завтрака первогодкам предписано посетить галлерею Перидот, чтоб приобрести писчие принадлежности: перо магическое — 1 шт., бесконечный лист — 1 шт. Штраф за посещение занятий без принадлежностей — минус двадцать баллов».
Я похолодела, все мои финансы составляли сорок семь зу, да и то, я оставила их в спальне.
Натали отыскала нас с близняшками в толпе около портала:
— Одна птичка мне только что шепнула, что Делфин вот-вот начнет инспекцию дортуара.
Марит переспросила:
— Твоя птичка с зелеными перышками?
— Четвероюродная кузина со стороны матушки, — кивнула Бордело. — Она говорит, что староста каждый год измывается над новичками. За беспорядок в спальне нам грозит немаленький штраф.
— Как и за отсутствие перьев с бумагой, — напомнила я.
Мы посмотрели друг на друга.
— Пусть Гаррель купит принадлежности на всех, — предложила Маргот. — Ее кровать, кажется, прибрана.
Я открыла рот, чтоб признаться, что денег у меня нет даже на себя, но Натали радостно всплеснула руками:
— Чудесная мысль. Кати, ступай в галлерею за покупками, встретимся за завтраком.
И, не слушая моих возражений, все трое мадемуазелей запрыгнули в камин.
— Разделить твое одиночество? — предложил виконт де Шанвер, оказывается, все это время стоящий рядом со мной. — Нам явно по пути.
— Доброе утро, Эмери, — поздоровалась я со вздохом.
Купидончик немедленно спросил, чем именно вызвано мое сопение, услышав ответ, хихикнул:
— Забота о деньгах выдает в мадемуазель Катарине простолюдинку. Думаешь тут все наперевес с кошелями ходят? Велишь лавочнику записать на счет, и вся проблема.
Эта информация меня немного успокоила. Если в академии принято делать долги, что ж, буду жить в долг, пока не придумаю, как заработать.
До галлереи Перидот пришлось добираться с пересадками. Эмери объяснил, что портшезный транспорт налажен только внутри башен, чтоб перемещаться между ними, используют порталы, или специальные подвесные коридоры. Впрочем, дороги Купидончик не знал, нам пришлось справляться о ней в своде законов. Камин из Малахитовой башни доставил нас к дортуарной, там мы поднялись на лазоревый этаж, в фойе которого начинался переход.
По пути мы с виконтом дружески болтали. Папенька был им доволен, по крайней мере, не расстроен, это абсолютно точно. Маменька счастлива, Арман…
— С ним вчера поговорить не удалось, мадемуазель Бофреман утащила жениха в логово, наверняка, чтоб без свидетелей отобрать филидскую брошь, и, если за завтраком мы это украшение на Мадлен увидим, значит, ей это удалось.
— Зачем? Ну что ты, Кати, как маленькая? В знак любви. Что? Твоя брошь? Не знаю, почему ее тебе подарили, и Симона не знаю. Просто так принято, когда филид выпускается или переходит на следующую ступень, он этот знак кому-нибудь отдает. Нет, не закон, просто обычай. Но мне почему-то кажется, что, если бы Арман собирался расстаться с булавкой, он сделал бы это еще летом, получив белый камзол сорбира.
Тема разговора меня не особо интересовала, поэтому я попыталась ее сменить:
— Эмери, ты знаешь, почему вчера на экзамене преподаватели академии притворялись лакеями?
— В Заотаре слуг нет, — ответил мальчишка.
Я недоверчиво хмыкнула:
— А как же те, кто разносил напитки на балу и дежурил у входа? Наконец, кто прибрал ночью наши гостиные?
— Автоматоны, безмозглое воинство мадам Арамис.
— Кто это?
— Наша кастелянша! — Эмери сокрушенно покачал головой, потом, не удержавшись, прыснул. — Автоматон — это кукла, при помощи чар получившая способность двигаться и выполнять простейшие команды. Нет, Кати, не одушевленная.
Я вспомнила, как вчера впопыхах столкнулась с одним из них, извинилась, но мне не ответили.
Купидончик продолжал объяснять:
— Ректор не хотел пугать абитуриентов, к тому же, автоматон может лишь исполнять приказы, а не управлять толпой испуганных подростков на экзамене.
— Неужели академия не располагает деньгами, чтоб нанять обычных слуг?
— Ты опять о презренном металле? Знаешь, тебя крайне забавно воспитали, Кати. Ладно, не дуйся. Предполагаю, что распотрошив казну Заотара, можно прикупить любое из соседних княжеств. Вопрос не в деньгах, а в том, что проживать в стенах академии могут только маги. Я удовлетворил твое любопытство? Тем более, что мы, кажется. пришли.
Из окон галлереи Перидот открывался вид на городскую площадь, солнце золотило макушку конной статуи его величества Карломана Длинноволосого. С другой от окон стороны располагался ряд торговых витрин. Большинство лавчонок были закрыты, очередь первогодков медленно двигалась, скрываясь под вывеской «Все, что нужно».
Мы с Эмери пристроились в конец. Виконт не стремился покинуть мое общество, из чего я заключила, что он стесняется меня только перед родней. В витринах стояли манекены в чудесных форменных камзолах и белоснежных париках, в руках некоторых из них я заметила кожаные портфели, или мягкие ковровые сумки. Наверное, и мне скоро понадобится подобный аксессуар для книг и конспектов. Что-то более скромное, без тиснения и драгоценной канители. Вот, например, как у этого изображающего женщину манекена. Мадемуазель за стеклом, к которому я прижималась, повернула голову.
— Святой Партолон, — отшатнулась я.
Эмери рассмеялся:
— Какая ты забавная простушка, Кати.
Автоматоны, всего лишь автоматоны. В лавочке, куда мы наконец попали, за конторкой тоже стоял автоматон. Получаемые от студентов монеты, он бросал их в коробку, не глядя брал с полки за спиной лист бумаги и перо, с поклоном передавал покупателю. Вытолкав пухлого Купидончика перед собой, я стала наблюдать процесс покупки в долг.
— Один комплект всего, что нужно, — сказал мальчик, доставая из-под галстука жетон, — запишите на счет виконта де Шанвера.
Стеклянные глаза продавца остановились на медной пластине, он что-то записал в огромной книге, раскрытой перед ним на конторке, пошарил за спиной и протянул Эмери лист бумаги с пером:
— С пожеланиями успехов в учебе.
Теперь я знала что делать, ткнула пальцем в пришпиленный к груди знак:
— Добрый день, месье, четыре комплекта, будьте любезны, один запишите на имя Катарины Гаррель, остальные — Натали Бор…
С магическим лавочником происходило что-то неладное, его голова мелко затряслась, зрачки стеклянных глаз стали вращаться с невыразимой скоростью и, кажется, нет, абсолютно точно, уши исторгли две струйки пара.
— Ой, — сказал Купидончик, — это не входит в перечень указаний. Автоматон поломался. Мадам Арамис тебя сожрет, Кати!
— Четыре комплекта на имя Катарины Гаррель, — почти прокричала я.
И испытала запредельное облегчение, услышав : «С пожеланиями успехов в учебе», сжимая в руках свою покупку.
— Сколько это стоит? — спросила я Эмери, когда мы вышли в галлерею.
Он не знал. Презренный металл и прочие аристократические штучки. Поэтому свой вопрос я повторила другому первогодку, попавшемуся на пути. Пять корон! За лист бумаги и перо, пусть и волшебные. То есть, получается, я только что потратила двадцать? А еще выходит, что не выкупи я у птицелова сову, денег, которыми меня снабдила мадам Шанталь, хватило бы на первые траты? В двадцать пять мне обошелся жетон, пять за писчие принадлежности и еще двадцать — символический взнос за форменную одежду? Случайность? Или маменька точно знала, сколько корон мне понадобится?
Глава 6. Основа основ
Завтрак проходил в огромной столовой и был общим для всех студентов академии. Для сотен студентов. Преподавательский стол здесь тоже был, на возвышении в глубине зала, но сейчас он пустовал. Своих подруг я разыскала без труда, по алому платью Натали, видному издалека.
— Прошу, — выложила я перед девушками покупки, мой лист и перо были уже спрятаны между страницами «Свода». — С вас по пять корон.
Деньги мне пообещали вернуть, когда-нибудь, при случае, а пока развлекли полным драматизма рассказом о приключениях трех отважных поломоек. Прибраться они успели, и даже умудрились разминуться со старостой.
— Святые покровители, — прижимала к алой груди руки Бордело, — мои двадцать баллов от мэтра Оноре останутся при мне.
Прислуги в столовой не было, кушанья нужно было самостоятельно брать с буфетной стойки, змеящейся вдоль стен. Я выбрала яйца-пашот, булочку, ломтик сыра и несколько листиков салата. Близняшки, видимо вспомнив первую лекцию, тщательно жевали, прислушиваясь к ощущениям.
— Сестренки Фабинет хотят поймать наслаждение? — фыркнула Натали, тоже это заметив. — Моя кузина говорит, что Оноре повторил свой прошлогодний урок слово в слово. А еще…— она воровато обернулась по сторонам. — Жоржет, мою кузину так зовут… Так вот, Жоржет мне рассказала, что в академии ведется форменная охота за трудами барона де Даса!
— Это как-то связано с эмоциями? — отщипнула я от булочки.
— Именно, Кати. Синьора покойного ректора интересовал аспект чувственных наслаждений.
Покраснев, я многозначительно повела глазами в сторону малышек. Натали намек поняла, пожала плечами:
— В общем, когда любезный призрак, Кати, опять захочет с тобой пообщаться, не забудь расспросить, где он прячет свои фолианты.
Эмоции — это, конечно прекрасно, только пока мне нечего ими наполнять. Мудры, проклятые мудры. Купидончик Эмери, например, изучал мудрический алфавит чуть ли не с пеленок. Сколько там знаков? Вместе с устаревшими и редко используемыми, тысяч пятьдесят. Нужно зубрить, хотя зубрежка — это не главное.
— На самом деле, Катарина, это похоже на головоломку, ну, знаешь шарады.
Шарады я знала: первое — нота, второе — тоже, а в целом, на горох похоже. Ответ — фасоль.
И как это возможно использовать в магии?
А самое прискорбное, что после завтрака мне предстояло отправиться на занятия к мэтру Мопетрю.
— Это фиаско, мадемуазель Гаррель, — сказал мэтр, заглянув мне через плечо и узрев каракули, которыми я изрисовала свой бесконечный лист.
Я вздохнула, пока не потребовалось переписывать с доски, лекция мне очень нравилась. Преподаватель не обладал артистическими талантами, в отличие от своего коллеги Оноре, но сумел меня увлечь. Консонанта — именно так назывался предмет, основа основ. Древнейший в мире алфавит, изучив его, любой лавандерский маг поймет мага заграничного, сможет общаться с волшебными животными и призванными демонами запределья. Ах, да, призывы демонов совершаются также на консонанте. Даже наши имена, записанные таким образом, приобретают мистическую силу, могут служить печатями или активаторами заклинаний. Зная имя врага, ты можешь направить против него мощное волшебство и защититься от удара.
Но говорил мэтр Мопетрю без огонька, бормотал под нос, будто бы обращаясь к своему галстуку или графину с водой, стоящему перед ним на кафедре. Наверное поэтому все прочие студенты, кроме меня, заинтересованности не проявляли, немного оживились, когда учитель толкнул доску, переворачивая ее к нам другой стороной и предложил переписать мудры.
