— Когда вы закончите, коллеги, мы разберем значение каждой.
Перья заскрипели по бумаге, пятьдесят студентов погрузились в работу, а мэтр стал прохаживаться между рядов парт, пока не остановился у моего плеча.
— Это фиаско, мадемуазель Гаррель.
Я горестно вздохнула, не собираясь спорить. Сноровкой в начертании магических символов я не обладала, к тому же, с моего места было плохо видно доску. Мопетрю также вздохнул, но улыбка его выглядела ехидной, а не сочувственной:
— Знаете, как мы поступим?
— Как?
— Мы не будем тратить ни вашего ни моего времени, мадемуазель. Ступайте.
— Простите? — испуганно пискнула я.
— Уходите, ваше посещение моих занятий абсолютно бессмысленно.
Какая жестокость! У меня даже голова закружилась от обуревающей меня беспомощной обиды. Студенты, прислушивающиеся к беседе, наполнили аудиторию шепотками. Мне послышалось в них злорадство. Натали, которая сидела передо мной, скривила личико, расслабила его, приподняла брови. Это был совет расплакаться, умолять о снисхождении. Ну уж нет, никаких слез.
— Не будет ли дражайший мэтр Мопетрю, — сказала я, поднимаясь из-за парты, — сообщить также, когда мне будет дозволено вновь посещать уроки консонанты?
Глазки учителя, два недобрых буравчика, впились мне точно в середину лба, как будто откуда торчал рог, или, не дай боги, между бровями выскочил прыщ:
— Когда я решу, что вы к этому готовы. Можете быть свободны, мадемуазель.
Святые покровители, я узнала этот тон, точно таким же, и даже похожими словами я ставила на место неприятного лакея перед самым экзаменом, то есть месье, которого я за лакея принимала, мэтра Мопетрю. Теперь он мне зеркально мстил.
— Великолепно! — Вздернула я подбородок. — Значит, возможность моего возвращения на ваши занятия вы все же рассматриваете. Тогда… посмею занять еще чуточку вашего драгоценного времени, учитель.
Кажется, все ожидали скандала, предвкушали, как простушка из Анси напоследок покроет обидчика площадной бранью. Перья уже не скрипели, глаза всех присутствующих были направлены на меня, Натали корчила рожи, призывая провинциалку успокоиться.
Погасив фальшивую улыбку, я набрала в грудь воздух и попросила:
— Мэтр Мопетрю, посоветуйте мне учебник по консонанте, такой, чтоб даже последний неуч смог в нем разобраться.
Он удивился, абсолютно точно, и, наконец, прямо встретил мой взгляд.
— Совет, мадемуазель? Что ж, извольте. — Мэтр склонился над партой, написал на моем листе несколько строчек. — Как только вы закончите изучение этих трудов, подайте через канцелярию просьбу о проверке результатов. Мэтр Катран, секретарь, организует специальную комиссию…
— В которой будете состоять и вы?
Преподаватель отвлекся, разочарованные отсутствием скандала студенты, болтали, забыв об уроке.
— Тишина! — прикрикнул на них мэтр Мопетрю. — А вы, мадемуазель Гаррель, испытываете мое терпение!
— Простите. — Я собрала свои вещи: «Свод», бесконечный лист, перо. — Хорошего дня, мэтр, до скорой встречи.
И вышла из аудитории, стараясь громко не топать. В коридоре можно было расслабиться, перестать сдерживаться. Меня затрясло, ноги подкосились, я добрела до подоконника, прислонилась лбом к прохладному стеклу.
Фиаско, Катарина, позор. Можешь упаковывать свои лохмотья. Интересно, сколько стоит дилижанс до Анси? Больше или меньше суммы, которую ты успела задолжать академии? А какая разница? Все кончено, ты — жалкая неудачница, из-за тебя умрут с голода старики. Или, думаешь, мадам Шанталь не исполнит своей угрозы?
Минуточку, договор был, что я выдержу экзамен. Я его исполнила, поступила в Заотар. Номинально, матушка должна продолжить финансировать актерскую богадельню, как иногда мы называли виллу Гаррель. То, что ее дочь не смогла продолжать учебу, совершенно другое дело.
И что, вернешься с позором, будешь лепетать матери про «номинальную» свою победу? Как на тебя посмотрит месье Ловкач? А что скажет Розетта? О, это и так понятно. «Ах, женщинам образование только вредит. Не стоит портить глаза над книгами, лучше найдем нашей Кати достойного супруга». Предположим, он появится, достойный месье. Выйдешь замуж? Займешься хозяйством, родишь детишек, погрузишься в быт?
Зажмурившись, я представила, как веду спокойную размеренную жизнь, только уже не вольной девицей, а матерью семейства. У меня будет свекровь! Они всегда поставляются в комплекте с мужьями. Посторонняя недобрая женщина, настоящая хозяйка моего нового дома. Мне разрешат бывать на вилле? И как далеко от нее я окажусь? А супруг? Он будет меня любить? А я? И, получится ли забыть, что бывает совсем другая жизнь, полная тайн и магии?
«Нет, буду сражаться, — решила я. — Какой следующий урок?»
Я открыла «Свод». «Катарина Гаррель оштрафована на двести баллов мэтром Мопетрю» — чернела надпись, под ней: «Катарина Гаррель должна немедленно явиться в канцелярию». И, как будто этих двух было мало, другим почерком: «Двадцать корон мадам Арамис сегодня до отбоя».
Три увесистых камня в мешок моих проблем, еще несколько минут назад они бы меня подкосили, но, к счастью, я узнала о них уже после того, как решение было принято.
В голове звучал спокойный голос Ловкача:
— Как съесть корову? По кусочкам, девочка.
Открыв страницу с планом академии, я вслух попросила показать дорогу до канцелярии.
Порталов в Заотаре было множество, настраивались они по разному, в зависимости от потребностей, и без подсказок «Свода» я бы ни за что не нашла нужного места.
Вестибюль, где я в конце концов очутилась, больше всего походил на пещеру. С неровного каменного свода капало, вместо светильников или факелов, из стен торчали мерцающие кристаллы. В скрытой от глаз темноте кто-то, по звукам, огромный, сопел и гремел цепями. «Магия», — пожала я плечами и подойдя к окованной железом двустворчатой двери, вежливо в нее постучала. Человеческий кулак не мог вызвать такого грохота, но, однако вызвал. Расслышав сквозь него: «Войдите», я толкнула створку.
— Прелестная Катарина! — приветствовал меня секретарь, поднявший голову от бумаг.
Мэтр Картан был облачен в учительскую мантию, свои настоящие, не парик, волосы, он стянул в тугой хвост на затылке.
Я тоже поздоровалась.
Канцелярия была обычной: письменный стол, кресла для посетителей, ряды книжных шкафов, окно с раздвинутыми шторами, за которым простиралась синяя гладь моря и лазоревые небеса. Мне предложили присесть, что я сделала, заметив за спиной секретаря еще одну дверь, видимо, в кабинет ректора.
— Итак, мадемуазель, каковы ваши впечатления от пребывания в академии?
— Неоднозначные, — ответила я осторожно. — Мэтр Мопетрю успел сообщить вам о наших… то есть, о моих неприятностях?
Картан удивился, посмотрел на часы:
— Вы должны быть на уроке?
— На консонанте, с которой меня с позором изгнали, наградив штрафными баллами.
— Ох, Катарина… Я поговорю с Сержем, то есть с мэтром…
— Нет! — мой испуганный возглас был, ко всему, крайне невежлив. — Простите, мэтр Картан, я несколько растерянна. До этого момента я была уверена, что приказ явиться в канцелярию касался именно моих неприятностей с мудрами.
Но секретарь покачал головой:
— Монсиньор поручил мне составить для мадемуазель Гаррель индивидуальный план обучения. Мне показалось, что с вами вместе мы справимся с этой задачей лучше. Но сначала, Кати, расскажите мне о ваших проблемах с Сержем.
— Для начала… — я вздохнула, как будто собираясь с мыслями и быстро спросила. — Мэтр Картан, чем вызвано ваше ко мне дружеское участие?
Секретарь недоуменно заморгал.
— Простите?
— Я вам нравлюсь? В академии принято оказывать протекцию приглянувшимся пейзанкам?
Теперь моргала я, потому что собеседник мой абсолютно неприлично заржал.
— Кати, — проговорил он, откашлявшись. — Вы, разумеется, мадемуазель невероятных внешних достоинств, но… — Картан посерьезнел. — Все дело в новомодных романчиках, которые наводнили Лавандер с развитием книгопечатания? Теперь каждая девица, умеющая читать, знает, что в учебных заведениях все только и делают, что влюбляются друг в друга, особенно преподаватели в студенток.
Я отчаянно покраснела, романчики стоили по два зу, один, если принести лавочнику уже прочитанный на обмен.
— Вы прелестное дитя, Катарина, но лишь дитя, а я — взрослый мужчина. Мое к вам дружеское участие, как вы выразились, основано на дружеской симпатии. Юная умница из Анси напомнила пожилому Рене Катрану его самого, сорок лет назад приехавшего из Дрома поступать в академию.
— Сорок? — ахнула я.
— Мне шестьдесят четыре года, Катарина. Произведя нехитрые арифметические вычисления, вы поймете, в каком нелепом возрасте я стал студентом Заотара, надел зеленый мундир овата, и сел за одну парту с детьми.
— Святой Партолон!
— О да, это было непросто. Я тоже, как и вы, не владел мудрами, день и ночь зубрил консонанту, добился перехода на следующую ступень.
— Вы филид?
— Да, — кивнул секретарь, — и стал бы сорбиром, имей хоть какой-нибудь завалящий дворянский титул. Но происхождение закрыло для меня эту возможность. Теперь вы понимаете, дитя, причины моего к вам участия? Вы — это я сорок лет назад.
Посмотрев на мэтра Картана абсолютно новыми глазами, я несмело улыбнулась. Шестьдесят четыре? Да он старше месье Ловкача.
— Итак, Кати, что у вас с Сержем?
— Мэтр Мопетрю в своем праве, — ответила я спокойно. — Ваша протекция оскорбит как его профессиональную гордость, так и мои способности. Буду учиться, тем более теперь, когда передо мной ваш великолепный пример.
Секретарь кивнул, соглашаясь, и достал из ящика стола бумаги:
— Что ж, давайте составим наш план, Катарина.
Кроме введения магии, которую преподавал мэтр Оноре, и мудрописания, оваты-первогодки должны были изучать историю, географию, ботанику, арифметику, основы музыки и живописи.
— Общие дисциплины мы вычеркиваем, — делал отметки мэтр Картан, — монсиньор просмотрел ваш экзаменационный формуляр, с этим у вас прекрасно, Оноре и Мопетрю оставляем. Учтите, Кати, оба эти мэтра в конце года должны дать вам наилучшие рекомендации. Теперь посмотрим, что мы можем отщипнуть у второй ступени.
Расписание филидов повергло меня в растерянность. Что за странные предметы?
— Фаблерохоралия, — предположила я, — это пение мудр? Тогда пластика — это минускул?
— Браво, Катарина. Вы действительно, сообразительная девушка. К сожалению, без консонанты оба эти искусства вам недоступны. Мы возьмем магические историю с географией и, пожалуй, головоломию.
— А, например, магическую ботанику?
— Она тоже требует мудр, как и дрессировка магических животных.
— Какая жалость. А вот, — я посмотрела в соседний листок, — артефакторика?
— Увы, это программа второго года зеленой ступени.
— Получается, у меня всего пять предметов?
— Более чем достаточно. Свободное от уроков время посвятите самостоятельному обучению. — Перо в руках секретаря порхало над бумагами. — Должен уточнить, Кати, во время уроков вы должны находиться либо в библиотеке, либо на лекции. Если вас заметят в коридоре или спальне, штраф. Сколько баллов отвесил вам Серж?
— Двести.
Метр Картан вздохнул:
— Постарайтесь на каждом занятии, которое посещаете, быть активной, сравняйте счет, иначе вам повысят плату за обучение. Маркиз де Буйе сможет…?
— Нет, нет, — замахала я руками. — Ни в коем случае.
— Когда я был студентом, плата была символической, к тому же можно было получить стипендию за прилежание. Вам намного сложнее.
Разговор о деньгах заставил меня вспомнить о двадцати коронах за форму и мадам Арамис, настроение моментально испортилось.
— На какой урок мне идти сейчас? — спросила я.
Мэтр Картан сверился со списком:
— На сегодня у вас все, мадемуазель Гаррель. Оваты займутся общими предметами, лекции филидов начинаются завтра. Ступайте в библиотеку, ваше расписание скоро появится в «Своде законов».
Поблагодарив секретаря, я присела в нижайшем реверансе и отправилась самообразовываться.
Итак, корова моих проблем не стала меньше, я откусила лишь кисточку от ее хвоста. Но беседа с секретарем меня воодушевила. Мадам Арамис? Зайду к ней после ужина, признаюсь в банкротстве, попрошу записать в долг. Консонанта сейчас гораздо важнее. И почему я не спросила у мэтра Картана что такое головоломия? Странное ведь словечко.
Библиотека была огромной, привычно уже огромной, поэтому нисколько меня не поразила. Зайдя туда на цыпочках, потому что на двери висела табличка с требованием соблюдать тишину, я подошла в автоматону за конторкой:
— Добрый день.
Стеклянные глаза механического библиотекаря тревожно завращались, я испугалась, что опять ляпнула что-то, не входящее в его инструкции, замолчала. Но обошлось, в голове служителя что-то щелкнуло, он растянул в улыбке слишком безупречные, чтоб быть человеческими, губы:
— Катарина Гаррель из Анси, первый год обучения, корпус филид. Чем могу помочь?
Я положила перед ним свой лист:
— Мне бы хотелось сегодня поработать вот с этими фолиантами.
Автоматон посмотрел на строчки:
— Никаких проблем, указанные издания находятся в свободном доступе. Мадемуазель желает работать в библиотеке, или забрать книги с собой?
Припомнив слова мэтра Картана о том, что во время занятий находиться в дортуаре мне запрещено, я все-таки спросила:
— Есть разница?
— Пользование библиотечным фондом в пределах библиотеки бесплатно для студентов, в противном случае, необходимо внести залог в размере луидора и сверх того, оплатить пять корон за каждый фолиант. Луидор потом возвращается.
В моей голове составилось слово «крохоборы», я поморщилась:
— Нет, пожалуй, лучше будет заниматься здесь.
Автоматон кивнул:
— Как будет угодно мадемуазель Гаррель.
Он написал что-то на клочке бумаги, и, свернув его, засунул в жестяной раструб, торчащий сбоку столешницы. Труба издала всасывающий звук. Я вздрогнула.
— Прошу, — библиотекарь вышел из-за конторки, — я провожу вас к месту работы, заказанные книги будут доставлены туда.
Уж насколько я старалась ступать бесшумно, но по сравнению с автоматоном, топала как корова.
— Девиз библиотеки — «Тишина», — негромко говорил служитель, — те студенты, которые ему не следуют, подвергаются штрафам. Старайтесь не повышать голоса и избегайте бессмысленного хождения, этим вы отвлечете других учащихся. Первогодкам самостоятельно пользоваться архивами запрещено, поэтому, если вам понадобится какая-нибудь книга, напишите ее название на специальной карточке и опустите в раструб пневмопочты.
Я кивала. Пневмопочта! Как интересно!
Библиотека располагалась в башне, называемой «Цитаделью знаний». Меня провели через настоящий лабиринт первого этажа, образованный высоченными книжными шкафами, предложили подняться по лестнице. Столы для занятий были установлены на галлереях, оплетающих стены башни изнутри до самого верха. Каков масштаб!
Мы все поднимались и поднимались, за некоторыми столами я заметила студентов, погруженных в чтение.
— Прошу, — автоматон подвел меня к полированному столику, стоящему в нише у окна. — Это ваше рабочее место, мадемуазель Катарина, располагайтесь.
Я села, положила перед собой «Свод». Чудесно! В ящичке у настольного зеленого светильника стопка библиотечных бланков, раструб пневмопочты удобно расположен по правую руку. Свет из окна падает слева, к столешнице прикреплена полированная планка — подставка для книг, от соседей меня отделяют две дощатые ширмы, я практически в домике.
Перья заскрипели по бумаге, пятьдесят студентов погрузились в работу, а мэтр стал прохаживаться между рядов парт, пока не остановился у моего плеча.
— Это фиаско, мадемуазель Гаррель.
Я горестно вздохнула, не собираясь спорить. Сноровкой в начертании магических символов я не обладала, к тому же, с моего места было плохо видно доску. Мопетрю также вздохнул, но улыбка его выглядела ехидной, а не сочувственной:
— Знаете, как мы поступим?
— Как?
— Мы не будем тратить ни вашего ни моего времени, мадемуазель. Ступайте.
— Простите? — испуганно пискнула я.
— Уходите, ваше посещение моих занятий абсолютно бессмысленно.
Какая жестокость! У меня даже голова закружилась от обуревающей меня беспомощной обиды. Студенты, прислушивающиеся к беседе, наполнили аудиторию шепотками. Мне послышалось в них злорадство. Натали, которая сидела передо мной, скривила личико, расслабила его, приподняла брови. Это был совет расплакаться, умолять о снисхождении. Ну уж нет, никаких слез.
— Не будет ли дражайший мэтр Мопетрю, — сказала я, поднимаясь из-за парты, — сообщить также, когда мне будет дозволено вновь посещать уроки консонанты?
Глазки учителя, два недобрых буравчика, впились мне точно в середину лба, как будто откуда торчал рог, или, не дай боги, между бровями выскочил прыщ:
— Когда я решу, что вы к этому готовы. Можете быть свободны, мадемуазель.
Святые покровители, я узнала этот тон, точно таким же, и даже похожими словами я ставила на место неприятного лакея перед самым экзаменом, то есть месье, которого я за лакея принимала, мэтра Мопетрю. Теперь он мне зеркально мстил.
— Великолепно! — Вздернула я подбородок. — Значит, возможность моего возвращения на ваши занятия вы все же рассматриваете. Тогда… посмею занять еще чуточку вашего драгоценного времени, учитель.
Кажется, все ожидали скандала, предвкушали, как простушка из Анси напоследок покроет обидчика площадной бранью. Перья уже не скрипели, глаза всех присутствующих были направлены на меня, Натали корчила рожи, призывая провинциалку успокоиться.
Погасив фальшивую улыбку, я набрала в грудь воздух и попросила:
— Мэтр Мопетрю, посоветуйте мне учебник по консонанте, такой, чтоб даже последний неуч смог в нем разобраться.
Он удивился, абсолютно точно, и, наконец, прямо встретил мой взгляд.
— Совет, мадемуазель? Что ж, извольте. — Мэтр склонился над партой, написал на моем листе несколько строчек. — Как только вы закончите изучение этих трудов, подайте через канцелярию просьбу о проверке результатов. Мэтр Катран, секретарь, организует специальную комиссию…
— В которой будете состоять и вы?
Преподаватель отвлекся, разочарованные отсутствием скандала студенты, болтали, забыв об уроке.
— Тишина! — прикрикнул на них мэтр Мопетрю. — А вы, мадемуазель Гаррель, испытываете мое терпение!
— Простите. — Я собрала свои вещи: «Свод», бесконечный лист, перо. — Хорошего дня, мэтр, до скорой встречи.
И вышла из аудитории, стараясь громко не топать. В коридоре можно было расслабиться, перестать сдерживаться. Меня затрясло, ноги подкосились, я добрела до подоконника, прислонилась лбом к прохладному стеклу.
Фиаско, Катарина, позор. Можешь упаковывать свои лохмотья. Интересно, сколько стоит дилижанс до Анси? Больше или меньше суммы, которую ты успела задолжать академии? А какая разница? Все кончено, ты — жалкая неудачница, из-за тебя умрут с голода старики. Или, думаешь, мадам Шанталь не исполнит своей угрозы?
Минуточку, договор был, что я выдержу экзамен. Я его исполнила, поступила в Заотар. Номинально, матушка должна продолжить финансировать актерскую богадельню, как иногда мы называли виллу Гаррель. То, что ее дочь не смогла продолжать учебу, совершенно другое дело.
И что, вернешься с позором, будешь лепетать матери про «номинальную» свою победу? Как на тебя посмотрит месье Ловкач? А что скажет Розетта? О, это и так понятно. «Ах, женщинам образование только вредит. Не стоит портить глаза над книгами, лучше найдем нашей Кати достойного супруга». Предположим, он появится, достойный месье. Выйдешь замуж? Займешься хозяйством, родишь детишек, погрузишься в быт?
Зажмурившись, я представила, как веду спокойную размеренную жизнь, только уже не вольной девицей, а матерью семейства. У меня будет свекровь! Они всегда поставляются в комплекте с мужьями. Посторонняя недобрая женщина, настоящая хозяйка моего нового дома. Мне разрешат бывать на вилле? И как далеко от нее я окажусь? А супруг? Он будет меня любить? А я? И, получится ли забыть, что бывает совсем другая жизнь, полная тайн и магии?
«Нет, буду сражаться, — решила я. — Какой следующий урок?»
Я открыла «Свод». «Катарина Гаррель оштрафована на двести баллов мэтром Мопетрю» — чернела надпись, под ней: «Катарина Гаррель должна немедленно явиться в канцелярию». И, как будто этих двух было мало, другим почерком: «Двадцать корон мадам Арамис сегодня до отбоя».
Три увесистых камня в мешок моих проблем, еще несколько минут назад они бы меня подкосили, но, к счастью, я узнала о них уже после того, как решение было принято.
В голове звучал спокойный голос Ловкача:
— Как съесть корову? По кусочкам, девочка.
Открыв страницу с планом академии, я вслух попросила показать дорогу до канцелярии.
Порталов в Заотаре было множество, настраивались они по разному, в зависимости от потребностей, и без подсказок «Свода» я бы ни за что не нашла нужного места.
Вестибюль, где я в конце концов очутилась, больше всего походил на пещеру. С неровного каменного свода капало, вместо светильников или факелов, из стен торчали мерцающие кристаллы. В скрытой от глаз темноте кто-то, по звукам, огромный, сопел и гремел цепями. «Магия», — пожала я плечами и подойдя к окованной железом двустворчатой двери, вежливо в нее постучала. Человеческий кулак не мог вызвать такого грохота, но, однако вызвал. Расслышав сквозь него: «Войдите», я толкнула створку.
— Прелестная Катарина! — приветствовал меня секретарь, поднявший голову от бумаг.
Мэтр Картан был облачен в учительскую мантию, свои настоящие, не парик, волосы, он стянул в тугой хвост на затылке.
Я тоже поздоровалась.
Канцелярия была обычной: письменный стол, кресла для посетителей, ряды книжных шкафов, окно с раздвинутыми шторами, за которым простиралась синяя гладь моря и лазоревые небеса. Мне предложили присесть, что я сделала, заметив за спиной секретаря еще одну дверь, видимо, в кабинет ректора.
— Итак, мадемуазель, каковы ваши впечатления от пребывания в академии?
— Неоднозначные, — ответила я осторожно. — Мэтр Мопетрю успел сообщить вам о наших… то есть, о моих неприятностях?
Картан удивился, посмотрел на часы:
— Вы должны быть на уроке?
— На консонанте, с которой меня с позором изгнали, наградив штрафными баллами.
— Ох, Катарина… Я поговорю с Сержем, то есть с мэтром…
— Нет! — мой испуганный возглас был, ко всему, крайне невежлив. — Простите, мэтр Картан, я несколько растерянна. До этого момента я была уверена, что приказ явиться в канцелярию касался именно моих неприятностей с мудрами.
Но секретарь покачал головой:
— Монсиньор поручил мне составить для мадемуазель Гаррель индивидуальный план обучения. Мне показалось, что с вами вместе мы справимся с этой задачей лучше. Но сначала, Кати, расскажите мне о ваших проблемах с Сержем.
— Для начала… — я вздохнула, как будто собираясь с мыслями и быстро спросила. — Мэтр Картан, чем вызвано ваше ко мне дружеское участие?
Секретарь недоуменно заморгал.
— Простите?
— Я вам нравлюсь? В академии принято оказывать протекцию приглянувшимся пейзанкам?
Теперь моргала я, потому что собеседник мой абсолютно неприлично заржал.
— Кати, — проговорил он, откашлявшись. — Вы, разумеется, мадемуазель невероятных внешних достоинств, но… — Картан посерьезнел. — Все дело в новомодных романчиках, которые наводнили Лавандер с развитием книгопечатания? Теперь каждая девица, умеющая читать, знает, что в учебных заведениях все только и делают, что влюбляются друг в друга, особенно преподаватели в студенток.
Я отчаянно покраснела, романчики стоили по два зу, один, если принести лавочнику уже прочитанный на обмен.
— Вы прелестное дитя, Катарина, но лишь дитя, а я — взрослый мужчина. Мое к вам дружеское участие, как вы выразились, основано на дружеской симпатии. Юная умница из Анси напомнила пожилому Рене Катрану его самого, сорок лет назад приехавшего из Дрома поступать в академию.
— Сорок? — ахнула я.
— Мне шестьдесят четыре года, Катарина. Произведя нехитрые арифметические вычисления, вы поймете, в каком нелепом возрасте я стал студентом Заотара, надел зеленый мундир овата, и сел за одну парту с детьми.
— Святой Партолон!
— О да, это было непросто. Я тоже, как и вы, не владел мудрами, день и ночь зубрил консонанту, добился перехода на следующую ступень.
— Вы филид?
— Да, — кивнул секретарь, — и стал бы сорбиром, имей хоть какой-нибудь завалящий дворянский титул. Но происхождение закрыло для меня эту возможность. Теперь вы понимаете, дитя, причины моего к вам участия? Вы — это я сорок лет назад.
Посмотрев на мэтра Картана абсолютно новыми глазами, я несмело улыбнулась. Шестьдесят четыре? Да он старше месье Ловкача.
— Итак, Кати, что у вас с Сержем?
— Мэтр Мопетрю в своем праве, — ответила я спокойно. — Ваша протекция оскорбит как его профессиональную гордость, так и мои способности. Буду учиться, тем более теперь, когда передо мной ваш великолепный пример.
Секретарь кивнул, соглашаясь, и достал из ящика стола бумаги:
— Что ж, давайте составим наш план, Катарина.
Кроме введения магии, которую преподавал мэтр Оноре, и мудрописания, оваты-первогодки должны были изучать историю, географию, ботанику, арифметику, основы музыки и живописи.
— Общие дисциплины мы вычеркиваем, — делал отметки мэтр Картан, — монсиньор просмотрел ваш экзаменационный формуляр, с этим у вас прекрасно, Оноре и Мопетрю оставляем. Учтите, Кати, оба эти мэтра в конце года должны дать вам наилучшие рекомендации. Теперь посмотрим, что мы можем отщипнуть у второй ступени.
Расписание филидов повергло меня в растерянность. Что за странные предметы?
— Фаблерохоралия, — предположила я, — это пение мудр? Тогда пластика — это минускул?
— Браво, Катарина. Вы действительно, сообразительная девушка. К сожалению, без консонанты оба эти искусства вам недоступны. Мы возьмем магические историю с географией и, пожалуй, головоломию.
— А, например, магическую ботанику?
— Она тоже требует мудр, как и дрессировка магических животных.
— Какая жалость. А вот, — я посмотрела в соседний листок, — артефакторика?
— Увы, это программа второго года зеленой ступени.
— Получается, у меня всего пять предметов?
— Более чем достаточно. Свободное от уроков время посвятите самостоятельному обучению. — Перо в руках секретаря порхало над бумагами. — Должен уточнить, Кати, во время уроков вы должны находиться либо в библиотеке, либо на лекции. Если вас заметят в коридоре или спальне, штраф. Сколько баллов отвесил вам Серж?
— Двести.
Метр Картан вздохнул:
— Постарайтесь на каждом занятии, которое посещаете, быть активной, сравняйте счет, иначе вам повысят плату за обучение. Маркиз де Буйе сможет…?
— Нет, нет, — замахала я руками. — Ни в коем случае.
— Когда я был студентом, плата была символической, к тому же можно было получить стипендию за прилежание. Вам намного сложнее.
Разговор о деньгах заставил меня вспомнить о двадцати коронах за форму и мадам Арамис, настроение моментально испортилось.
— На какой урок мне идти сейчас? — спросила я.
Мэтр Картан сверился со списком:
— На сегодня у вас все, мадемуазель Гаррель. Оваты займутся общими предметами, лекции филидов начинаются завтра. Ступайте в библиотеку, ваше расписание скоро появится в «Своде законов».
Поблагодарив секретаря, я присела в нижайшем реверансе и отправилась самообразовываться.
Итак, корова моих проблем не стала меньше, я откусила лишь кисточку от ее хвоста. Но беседа с секретарем меня воодушевила. Мадам Арамис? Зайду к ней после ужина, признаюсь в банкротстве, попрошу записать в долг. Консонанта сейчас гораздо важнее. И почему я не спросила у мэтра Картана что такое головоломия? Странное ведь словечко.
Библиотека была огромной, привычно уже огромной, поэтому нисколько меня не поразила. Зайдя туда на цыпочках, потому что на двери висела табличка с требованием соблюдать тишину, я подошла в автоматону за конторкой:
— Добрый день.
Стеклянные глаза механического библиотекаря тревожно завращались, я испугалась, что опять ляпнула что-то, не входящее в его инструкции, замолчала. Но обошлось, в голове служителя что-то щелкнуло, он растянул в улыбке слишком безупречные, чтоб быть человеческими, губы:
— Катарина Гаррель из Анси, первый год обучения, корпус филид. Чем могу помочь?
Я положила перед ним свой лист:
— Мне бы хотелось сегодня поработать вот с этими фолиантами.
Автоматон посмотрел на строчки:
— Никаких проблем, указанные издания находятся в свободном доступе. Мадемуазель желает работать в библиотеке, или забрать книги с собой?
Припомнив слова мэтра Картана о том, что во время занятий находиться в дортуаре мне запрещено, я все-таки спросила:
— Есть разница?
— Пользование библиотечным фондом в пределах библиотеки бесплатно для студентов, в противном случае, необходимо внести залог в размере луидора и сверх того, оплатить пять корон за каждый фолиант. Луидор потом возвращается.
В моей голове составилось слово «крохоборы», я поморщилась:
— Нет, пожалуй, лучше будет заниматься здесь.
Автоматон кивнул:
— Как будет угодно мадемуазель Гаррель.
Он написал что-то на клочке бумаги, и, свернув его, засунул в жестяной раструб, торчащий сбоку столешницы. Труба издала всасывающий звук. Я вздрогнула.
— Прошу, — библиотекарь вышел из-за конторки, — я провожу вас к месту работы, заказанные книги будут доставлены туда.
Уж насколько я старалась ступать бесшумно, но по сравнению с автоматоном, топала как корова.
— Девиз библиотеки — «Тишина», — негромко говорил служитель, — те студенты, которые ему не следуют, подвергаются штрафам. Старайтесь не повышать голоса и избегайте бессмысленного хождения, этим вы отвлечете других учащихся. Первогодкам самостоятельно пользоваться архивами запрещено, поэтому, если вам понадобится какая-нибудь книга, напишите ее название на специальной карточке и опустите в раструб пневмопочты.
Я кивала. Пневмопочта! Как интересно!
Библиотека располагалась в башне, называемой «Цитаделью знаний». Меня провели через настоящий лабиринт первого этажа, образованный высоченными книжными шкафами, предложили подняться по лестнице. Столы для занятий были установлены на галлереях, оплетающих стены башни изнутри до самого верха. Каков масштаб!
Мы все поднимались и поднимались, за некоторыми столами я заметила студентов, погруженных в чтение.
— Прошу, — автоматон подвел меня к полированному столику, стоящему в нише у окна. — Это ваше рабочее место, мадемуазель Катарина, располагайтесь.
Я села, положила перед собой «Свод». Чудесно! В ящичке у настольного зеленого светильника стопка библиотечных бланков, раструб пневмопочты удобно расположен по правую руку. Свет из окна падает слева, к столешнице прикреплена полированная планка — подставка для книг, от соседей меня отделяют две дощатые ширмы, я практически в домике.
