— Кати была с тобой? Она в порядке? Кивни, если оба ответа «да».
Рыжая голова сорбира дважды качнулась, в глазах недоумение сменилось пониманием. Шанвер продолжал представление:
— Нам немедленно нужно решить эту проблему, дружище. Месье Лелю, вы здесь? Покажитесь, перед безупречным Лузиньяком можно не таиться.
Демон возник перед молодыми людьми в своем настоящем обличии, светски поздоровался.
— Лелю — фамильяр его величества, — сказал Шанвер другу, — наш сюзерен отправил своего личного демона нам в помощь. — Повернулся к демону. — Месье Лелю, вы поняли, чем нам это грозит? Шевалье Лузиньяк нашел тело моего покойного демона в подвалах Ониксовой башни, если его обнаружит кто-то еще, вся операция окажется под угрозой, наши враги поймут, что вы, сударь, лишь притворяетесь Урсулой.
Вуа-ля, вот она — причина спуститься в Ониксовую башню, приманка, на которую Лелю попадется. Нет, уже попался.
Арман затолкал Диониса в портшез. Они с пол часа побродят в подвальных лабиринтах, как только Шанвер начнет плести мудру, Лузиньяк его поддержит, не может не поддержать. Эту дуэтную связку они отрабатывали сотни раз.
— Так где именно барон видел труп? — спросил демон.
Осторожно, не громозди словес, кратко, перевертанса было всего-ничего. Арман ответил:
— В одном из коридоров, обвалом там открылся проход в нижние уровни… Впрочем, я сам толком не понял, Лузиньяк покажет.
Хорошо? Лелю поверил?
Тот наклонил клювастую голову к плечу:
— Вы доверяете этому молодому человеку?
— Он мой друг!
— Ах, маркиз, — Лелю похлопал крыльями, как будто собираясь взлететь, но остался на месте, — друг, не друг, нужно проявлять осторожность. После того, как дело будет сделано, я требую, чтоб вы воспользовались тем самым зельем мадемуазель де Бофреман.
«Скорее ты сдохнешь, комок перьев», — подумал Арман, изобразил сомнения:
— Это зелье лишает памяти безвозвратно.
— Тем лучше.
— Дионис — сорбир, от зелья он может лишиться и части своей магии.
— Его величеству это безразлично. Шанвер, я приказываю вам именем короля!
«О, как вы заговорили, сударь. Воображаете, что загнали меня в угол? — думал Арман, изображая душевные терзания. — Ладно, сейчас вам придется по вкусу воображаемая победа».
Он резко, как шпагу на землю неудачливый дуэлянт, бросил:
— Я исполню приказ сюзерена.
Лелю не унимался:
— Поклянитесь!
— Клянусь, что использую зелье Мадлен де Бофреман.
В портшезе он размышлял, кому бы теперь, во исполнение клятвы, подлить опасной гадости. Впрочем, время терпит, его практически вечность. Да и, если разобраться, прозвучало слово «использовать», например, для тушения пожара.
Лузиньяка внизу не оказалось, это настораживало.
— И где же барон? — подозрительно проклекотал Лелю. — Неужели вы задумали с ним какую-то каверзу против меня?
— Думайте как вам угодно, сударь, — высокомерно ответил Шанвер, — и ступайте, куда вам будет угодно. Мы прекрасно справимся без вас.
Он внимательно осмотрелся, на полу мерцала зеленоватая стрелка:
— Дионис пошел туда.
Осторожный Лелю стал бесплотным, но, разумеется, не пропал. Арман зашагал по указующим стрелкам, углубился в коридор. Лузиньяк неожиданно выпрыгнул из бокового ответвления, шепнул:
— Здесь бродит Монд.
— Кто? — спросил демон. — Ах, не трудитесь, я припоминаю.
Еще бы он не помнил. Филипп Дель Монд был единственным сыном и наследником сенешаля его величества, одного из самых влиятельных аристократов двора.
Впрочем, никто Лелю отвечать и не собирался, молодые люди негромко переговаривались друг с другом.
— Что ему надо?
Дионис пожал плечами:
— Не знаю, но он частенько сюда ходит, несколько раз во время своих поисков, я его замечал, думал он тоже ищет Урсулу. Но сегодня, кажется, Монд следит за нами.
— Ты направил его по ложному следу?
— Разумеется, теперь у нас минут двадцать форы.
— Успеем, — решил Арман, схватил Лузиньяка под руку и потащил вперед, одновременно болтая. — Ну же, давай, дружище, показывай, где ты видел останки.
Дионис понял, что от него требуется, никаких лишних слов не произносил, время от времени махал свободной рукой именно в ту сторону, куда его увлекал Шанвер.
Этот коридор заканчивался тупиком, а справа расширялся в обширную нишу, заполненную обломками.
— Она здесь, под этими камнями?! — воскликнул Шанвер трагичным шепотом.
Лузиньяк уверенно кивнул, невидимый Лелю хихикнул:
— Все образовалось само собой, маркиз, ваша покойница надежно погребена, можете дальше не трудиться.
— А что, если Дионис ошибается? — спросил Арман. — Мы должны убедиться, что там, под завалом именно Урсула. Я полезу туда первым.
Демон проворчал:
— Молодость, горячность… Нет, мы останемся здесь и для начала выслушаем подробнейший рассказ барона Лузиньяка о его находке, и только после этого…
Арман перебил:
— Вы слышите звук, господа? Грохот! Вот опять.
Дионис сообщил, что что-то такое и ему послышалось, спросил, что бы это могло быть.
Шанвер мог сейчас решить дело одной магической связкой, мог заставить Лелю принять плотскую форму и лишить его демонической жизни, для этого ему не нужен был Лузиньяк, да и, если начистоту, сделать это можно было где угодно, хоть на крыше Цитадели знаний. Но убить демона-фамильяра было бы чудовищно подло, Арман этого не хотел. Поэтому, не смерть, а заточение, и такое, чтоб в нем не обвинили впоследствии Диониса. И поэтому сейчас было важно, чтоб Лелю сам по собственному желанию залез в родонитовый мешок.
— Я ничего не слышу!
Клекотание демона заставило Шанвера вздрогнуть:
— Значит, мне показалось. Поступим так: вы, сударь, беседуете с Лузиньяком, пока я осмотрю, — он показал подбородком в сторону, — эти развалины.
— Я предпочел бы, чтоб и то и другое мы делали вместе, маркиз.
— А я бы предпочел, чтоб мне указывали, что делать.
Дионис не знал, какую игру затеял его друг, поэтому не говорил вообще ничего. В воздухе отчетливо пахло подозрительностью, разумеется, фигурально, эмоций демона нос Шанвера не различал. Ну же, болван ты в перьях, отправься туда, чтоб посмотреть, стань хоть на мгновение овеществленным… Ну…
— А, знаете, я ведь ошибся, — вдруг проговорил Лузиньяк, — пойдемте, господа, это не то место.
— Но, позвольте, — возмутился Лелю, — разве пол часа назад вы не указали нам именно эти развалины?
— Тысяча извинений, я ошибся, мне показалось,— рыжая голова сорбира с каждым словом дергалась. — Идемте, там нет абсолютно ничего интересного.
Лузиньяк шагнул к Арману, сплел «сферу безмолвия», заключив их в нее, как в кокон и возбужденно забормотал:
— Прости, дружище, но мы чуть не совершили предательство Заотара, умоляю, уведи отсюда этого королевского шпиона, там… там… Я после вернусь сюда и сделаю все что нужно.
— Да что там такое? — Шанвер знал, что «сфера безмолвия» на близком расстоянии для демона проблем не составит, и догадывался, что Дионис это знает.
Лузиньяк обреченно прошептал:
— Кажется именно там мадам Арамис с Картаном прячут от Оноре казну.
Уже на имени кастелянши послышался шелест крыльев, Лелю, во плоти, спланировал на каменный холм, проклекотал заклинание, в воздух взметнулось облако пыли, раздался грохот, камни раскатились в стороны, открывая скрытый за ними провал.
Лузьиньяк обреченно воскликнул:
— Нет! Не смейте!
— Проклятые глупые мальчишки! — Демон наставил свой клюв на двух молодых людей поочередно. — Никто из вас не умеет надежно хранить тайны. Несчастный Заотар с такими сорбирами, и бедный Лавандер при таком беспомощном Заотаре!
И Лелю, как будто он был рыбой, а не птицей, скользнул в провал головой вниз.
Времени на разговоры не было, Арман немедленно отпрыгнул, воздел руки, сплетая первую мудру связки, Дионис ее повторил быстрее, чтоб нагнать и достичь синхронности. Раз, два… Они сотни раз уже это делали, вместе, вдвоем…
Пласт родонита, запирающий отверстие, сдвинулся с едва слышным гулом, сорбиры опустили руки, Шанвер упер ладони в колени, отдышался:
— Не подозревал в тебе такого коварства, Лузиньяк.
— Хорошо, что я твоем знал, — проворчал Дионис, стряхнул пыль с рыжей шевелюры, посмотрел на грязную ладонь и громко от души расхохотался. — Вот умора, бедный Затар, несчастный Лавандер! Нет, я поначалу, вообще не понял, чего ты добиваешься, решил плыть по течению и ждать команд, а потом меня осенило, ну и…
Арман тоже смеялся, они похлопывали друг друга по плечам, а когда веселье утихло, Лузиньяк спросил:
— Надолго ты его туда отправил?
— До конца года точно, пусть посидит пока. Скажем, что произошло землетрясение, я ведь не зря слышал отдаленный грохот… И да, для правдоподобности нужно обрушить еще вот это перекрытие.
— Дай передохнуть, — взмолился Дионис, — еще одно смещение пород мне сейчас не потянуть.
— Отдыхай, — разрешил Арман, — сам справлюсь, здесь придется просто крушить.
— Ты-то справишься… Погоди, подумай, сколько придется возиться через пару месяцев, если ты просто навалишь поверх кучу?
Шанвер признал правоту друга и сел рядом с ним, привалившись спиной к стене:
— Как же мне мешал этот королевский орел.
— А зачем его к тебе приставили? Нет, не отвечай, ты же наверняка связан клятвами.
Арман фыркнул:
— Да какие еще клятвы? Заотара? Подозреваю, что мы сами сначала в них поверили, и лишь затем они стали действовать. Наше величество под видом операции по розыску младшего брата, попытался наводнить академию своими шпионами. Ты же видел, как Лелю возбудился при упоминании казны?
— Операция по розыску?
— Его высочество Шарлеман, представь, наш с тобой, Лузиньяк, коллега, — Шанвер поморщился. — Я обо всем тебе расскажу, Дионис, потому что нести это бремя в одиночестве уже не в силах.
И Арман рассказал, об аресте монсиньора Дюпере, беседе с королем, подменной Урсуле и о том, что Мадлен де Бофреман член королевского трибунала.
— Трибун? — присвистнул Лузиньяк. — Какая блистательная карьера. Теперь понятно, почему наша старинная подруга вдруг приобрела способность плести боевые заклинания.
— Она в Заотаре не за этим, — Шанвер говорил монотонно, глядя прямо перед собой. — Зелья, Дионис, вот настоящая сила Мадлен, великолепные зелья, которые равно действуют и на сорбиров и на филидов с оватами, зелья, против которых бессильна магия. Понимаешь? Бофреман отправили сюда, как на полигон для испытаний.
— Но это же… чудовищно. Неужели король…
— Просто, эффективно, беспроигрышно. — Арман покачал головой. — И Бофреман не самая большая проблема, ее, при определенных усилиях, можно обезопасить, проблема — именно принц. Не сорвем маску с Шарлемана, нам не отдадут монсиньора, а без него Заотар попросту рухнет, его растащат жадные до власти и денег аристократы. Но мы с этим справимся, уверен, теперь, когда Лелю надежно заперт.
— Вот сейчас я не уверен, что мы поступили разумно, — сказал Лузиньяк. — Или ты уже узнал от демона все, что нужно для поисков принца?
— Нет, ты не понял. Еще раз: Лелю приставили ко мне не для помощи, а чтоб слуга короля пробрался на белую ступень Заотара. Он не собирался снабжать меня информацией, просто морочил голову. Но король обещал мне Дюпере в обмен на Шарлемана, слова сказаны, король получит принца, я верну учителя.
Арман поднялся на ноги, потянулся:
— Ну, ты отдохнул? Приступим?
Лузиньяк отмахнулся:
— Да погоди. Что мы вообще знаем об этом принце?
— Абсолютно ничего, даже точного возраста. Все записи о Шарлемане уничтожены.
— А показания свидетелей? Немного же времени прошло, лет двадцать.
— Показания разнятся… Знаешь, дружище, а ведь ты прав, я просто задавал вопросы не тем людям. Нужно об этом поразмыслить. Девидек обещал порыться в архивах.
Дионис вытаращил глаза:
— Шарль? Ты ему открылся раньше, чем мне?
В вопросе друга слышалась ревность, Арман вздохнул, это была единственная тайна, которой он не мог поделиться с Дионисом.
— Пришлось, поверь, я ненавижу Девидека не меньше твоего, но пока ситуативно мы оказались на одной стороне.
— То есть, о полном доверии речи не идет? — уточнил Лузиньяк.
— Ни в малейшей степени, более того, я почти уверен, что наш новоиспеченный мэтр ведет свою игру.
— Тоже в пользу трибунала, как Мадлен?
Щанвер уверенно ответил:
— Нет. Иначе я его величеству Карломану не был бы нужен, среди сорбиров у короля своих людей нет. А вот Шарлеманом Девидек вполне может оказаться. О, как бы мне бы именно этого хотелось.
— Увы, насколько я понял из тех обрывков слухов, что до меня долетали, принц собирался призвать себе из запределья Чуму, а у Девидека уже есть фамильяр, поэтому, на твоем месте, я скорее бы подозревал меня.
Арман печально усмехнулся:
— Если ты — Шарлеман, Дионис, это будет фатальной ошибкой, венцом всей моей бестолковой жизни. Но спешу тебе возразить. Особы королевской крови, представь, способны призывать себе более одного фамильяра, и когда возникает новый, от старого избавляются, попросту уничтожают.
— З..зачем? — голос Лузиньяка дрогнул.
— Как зачем? Чтоб завладеть демонической силой, магией и знаниями. Посмотри на меня, — Арман поклонился, — потеряв Урсулу, я приобрел звериный нюх, нечеловеческую ловкость, пару-тройку мощнейших немудрических заклинаний, а со временем, если не сойду с ума или мне не отсекут голову именем короля, смогу летать и проходить сквозь стены. Правда, здорово?
Шанвер дурачился, но его глаза предательски блестели, Лузиньяк вскочил, обнял друга за плечи:
— Прости, прости, что не уберег твою драгоценную девочку…
— Пустое, дружище, ты ни в чем не виноват, это моя, только моя вина. Мне нужно ее похоронить, свою Урсулу. Кати сказала, где…
Удивления на лице Диониса Арман не заметил, резко обернулся, втянул воздух:
— Монд?
Белый камзол сорбира показался из теней коридора.
— Воркуете, голубки? — проговорил Монд с издевательской интонацией. — Общей постели вам уже недостаточно, решили разнообразить рутинную семейную жизнь?
Лицо Диониса залил смущенный румянец, он попытался отстраниться от Армана, но тот взъерошил рыжую шевелюру друга и протянул:
— Нас застукали, милый. Пригласим Филлипа третьим? Знаю, толстяки тебя никогда не возбуждали, меня тоже, но, может, для разнообразия… Не хочешь? Привиреда.
Шанвер картинно оттолкнул от себя Лузиньяка, развернулся к Монду, распахнутый камзол обнажил голую грудь, и проговорил устало, почти буднично:
— Арман де Шанвер маркиз Делькамбр вызывает Филиппа графа дель Монда на…
— Позволь мне, — остановил друга Лузиньяк.
Они стали спорить, безупречный Монд, он, разумеется никаких дуэлей не боялся, любой сорбир готов к драке в любой момент, заскучал, подошел к завалу, ковырнул каменную глыбу носком сапога:
— Шанвер воздвиг погребальный курган для своей драгоценной кошки?
— О чем он говорит? — Арман посмотрел на Диониса.
Тот кивнул:
— Кати просила передать тебе именно это: «Урсула под толщей родонита в той самой пещере, где…»
— Так вы договорились наконец, с которым из вас я скрещу клинки? — громко спросил Монд.
Он пнул камешек, проследил за его полетом, услышав стук, когда камень ударился о стену, осклабился:
— В моих фантазиях сцена казалась гораздо занятнее, я ожидал застать тебя в слезах над трупом фамильяра, насладиться твоим жалким ничтожеством, а потом растоптать окончательно, размазать по стенке той силой, что должна была быть твоей, но досталась мне.
Рыжая голова сорбира дважды качнулась, в глазах недоумение сменилось пониманием. Шанвер продолжал представление:
— Нам немедленно нужно решить эту проблему, дружище. Месье Лелю, вы здесь? Покажитесь, перед безупречным Лузиньяком можно не таиться.
Демон возник перед молодыми людьми в своем настоящем обличии, светски поздоровался.
— Лелю — фамильяр его величества, — сказал Шанвер другу, — наш сюзерен отправил своего личного демона нам в помощь. — Повернулся к демону. — Месье Лелю, вы поняли, чем нам это грозит? Шевалье Лузиньяк нашел тело моего покойного демона в подвалах Ониксовой башни, если его обнаружит кто-то еще, вся операция окажется под угрозой, наши враги поймут, что вы, сударь, лишь притворяетесь Урсулой.
Вуа-ля, вот она — причина спуститься в Ониксовую башню, приманка, на которую Лелю попадется. Нет, уже попался.
Арман затолкал Диониса в портшез. Они с пол часа побродят в подвальных лабиринтах, как только Шанвер начнет плести мудру, Лузиньяк его поддержит, не может не поддержать. Эту дуэтную связку они отрабатывали сотни раз.
— Так где именно барон видел труп? — спросил демон.
Осторожно, не громозди словес, кратко, перевертанса было всего-ничего. Арман ответил:
— В одном из коридоров, обвалом там открылся проход в нижние уровни… Впрочем, я сам толком не понял, Лузиньяк покажет.
Хорошо? Лелю поверил?
Тот наклонил клювастую голову к плечу:
— Вы доверяете этому молодому человеку?
— Он мой друг!
— Ах, маркиз, — Лелю похлопал крыльями, как будто собираясь взлететь, но остался на месте, — друг, не друг, нужно проявлять осторожность. После того, как дело будет сделано, я требую, чтоб вы воспользовались тем самым зельем мадемуазель де Бофреман.
«Скорее ты сдохнешь, комок перьев», — подумал Арман, изобразил сомнения:
— Это зелье лишает памяти безвозвратно.
— Тем лучше.
— Дионис — сорбир, от зелья он может лишиться и части своей магии.
— Его величеству это безразлично. Шанвер, я приказываю вам именем короля!
«О, как вы заговорили, сударь. Воображаете, что загнали меня в угол? — думал Арман, изображая душевные терзания. — Ладно, сейчас вам придется по вкусу воображаемая победа».
прода 15 февраля (вторая)
Он резко, как шпагу на землю неудачливый дуэлянт, бросил:
— Я исполню приказ сюзерена.
Лелю не унимался:
— Поклянитесь!
— Клянусь, что использую зелье Мадлен де Бофреман.
В портшезе он размышлял, кому бы теперь, во исполнение клятвы, подлить опасной гадости. Впрочем, время терпит, его практически вечность. Да и, если разобраться, прозвучало слово «использовать», например, для тушения пожара.
Лузиньяка внизу не оказалось, это настораживало.
— И где же барон? — подозрительно проклекотал Лелю. — Неужели вы задумали с ним какую-то каверзу против меня?
— Думайте как вам угодно, сударь, — высокомерно ответил Шанвер, — и ступайте, куда вам будет угодно. Мы прекрасно справимся без вас.
Он внимательно осмотрелся, на полу мерцала зеленоватая стрелка:
— Дионис пошел туда.
Осторожный Лелю стал бесплотным, но, разумеется, не пропал. Арман зашагал по указующим стрелкам, углубился в коридор. Лузиньяк неожиданно выпрыгнул из бокового ответвления, шепнул:
— Здесь бродит Монд.
— Кто? — спросил демон. — Ах, не трудитесь, я припоминаю.
Еще бы он не помнил. Филипп Дель Монд был единственным сыном и наследником сенешаля его величества, одного из самых влиятельных аристократов двора.
Впрочем, никто Лелю отвечать и не собирался, молодые люди негромко переговаривались друг с другом.
— Что ему надо?
Дионис пожал плечами:
— Не знаю, но он частенько сюда ходит, несколько раз во время своих поисков, я его замечал, думал он тоже ищет Урсулу. Но сегодня, кажется, Монд следит за нами.
— Ты направил его по ложному следу?
— Разумеется, теперь у нас минут двадцать форы.
— Успеем, — решил Арман, схватил Лузиньяка под руку и потащил вперед, одновременно болтая. — Ну же, давай, дружище, показывай, где ты видел останки.
Дионис понял, что от него требуется, никаких лишних слов не произносил, время от времени махал свободной рукой именно в ту сторону, куда его увлекал Шанвер.
Этот коридор заканчивался тупиком, а справа расширялся в обширную нишу, заполненную обломками.
— Она здесь, под этими камнями?! — воскликнул Шанвер трагичным шепотом.
Лузиньяк уверенно кивнул, невидимый Лелю хихикнул:
— Все образовалось само собой, маркиз, ваша покойница надежно погребена, можете дальше не трудиться.
— А что, если Дионис ошибается? — спросил Арман. — Мы должны убедиться, что там, под завалом именно Урсула. Я полезу туда первым.
Демон проворчал:
— Молодость, горячность… Нет, мы останемся здесь и для начала выслушаем подробнейший рассказ барона Лузиньяка о его находке, и только после этого…
Арман перебил:
— Вы слышите звук, господа? Грохот! Вот опять.
Дионис сообщил, что что-то такое и ему послышалось, спросил, что бы это могло быть.
Шанвер мог сейчас решить дело одной магической связкой, мог заставить Лелю принять плотскую форму и лишить его демонической жизни, для этого ему не нужен был Лузиньяк, да и, если начистоту, сделать это можно было где угодно, хоть на крыше Цитадели знаний. Но убить демона-фамильяра было бы чудовищно подло, Арман этого не хотел. Поэтому, не смерть, а заточение, и такое, чтоб в нем не обвинили впоследствии Диониса. И поэтому сейчас было важно, чтоб Лелю сам по собственному желанию залез в родонитовый мешок.
— Я ничего не слышу!
Клекотание демона заставило Шанвера вздрогнуть:
— Значит, мне показалось. Поступим так: вы, сударь, беседуете с Лузиньяком, пока я осмотрю, — он показал подбородком в сторону, — эти развалины.
— Я предпочел бы, чтоб и то и другое мы делали вместе, маркиз.
— А я бы предпочел, чтоб мне указывали, что делать.
Дионис не знал, какую игру затеял его друг, поэтому не говорил вообще ничего. В воздухе отчетливо пахло подозрительностью, разумеется, фигурально, эмоций демона нос Шанвера не различал. Ну же, болван ты в перьях, отправься туда, чтоб посмотреть, стань хоть на мгновение овеществленным… Ну…
— А, знаете, я ведь ошибся, — вдруг проговорил Лузиньяк, — пойдемте, господа, это не то место.
— Но, позвольте, — возмутился Лелю, — разве пол часа назад вы не указали нам именно эти развалины?
— Тысяча извинений, я ошибся, мне показалось,— рыжая голова сорбира с каждым словом дергалась. — Идемте, там нет абсолютно ничего интересного.
Лузиньяк шагнул к Арману, сплел «сферу безмолвия», заключив их в нее, как в кокон и возбужденно забормотал:
— Прости, дружище, но мы чуть не совершили предательство Заотара, умоляю, уведи отсюда этого королевского шпиона, там… там… Я после вернусь сюда и сделаю все что нужно.
— Да что там такое? — Шанвер знал, что «сфера безмолвия» на близком расстоянии для демона проблем не составит, и догадывался, что Дионис это знает.
Лузиньяк обреченно прошептал:
— Кажется именно там мадам Арамис с Картаном прячут от Оноре казну.
Уже на имени кастелянши послышался шелест крыльев, Лелю, во плоти, спланировал на каменный холм, проклекотал заклинание, в воздух взметнулось облако пыли, раздался грохот, камни раскатились в стороны, открывая скрытый за ними провал.
Лузьиньяк обреченно воскликнул:
— Нет! Не смейте!
— Проклятые глупые мальчишки! — Демон наставил свой клюв на двух молодых людей поочередно. — Никто из вас не умеет надежно хранить тайны. Несчастный Заотар с такими сорбирами, и бедный Лавандер при таком беспомощном Заотаре!
И Лелю, как будто он был рыбой, а не птицей, скользнул в провал головой вниз.
Времени на разговоры не было, Арман немедленно отпрыгнул, воздел руки, сплетая первую мудру связки, Дионис ее повторил быстрее, чтоб нагнать и достичь синхронности. Раз, два… Они сотни раз уже это делали, вместе, вдвоем…
Пласт родонита, запирающий отверстие, сдвинулся с едва слышным гулом, сорбиры опустили руки, Шанвер упер ладони в колени, отдышался:
— Не подозревал в тебе такого коварства, Лузиньяк.
— Хорошо, что я твоем знал, — проворчал Дионис, стряхнул пыль с рыжей шевелюры, посмотрел на грязную ладонь и громко от души расхохотался. — Вот умора, бедный Затар, несчастный Лавандер! Нет, я поначалу, вообще не понял, чего ты добиваешься, решил плыть по течению и ждать команд, а потом меня осенило, ну и…
Прода от 15.02.2022, 22:36
Арман тоже смеялся, они похлопывали друг друга по плечам, а когда веселье утихло, Лузиньяк спросил:
— Надолго ты его туда отправил?
— До конца года точно, пусть посидит пока. Скажем, что произошло землетрясение, я ведь не зря слышал отдаленный грохот… И да, для правдоподобности нужно обрушить еще вот это перекрытие.
— Дай передохнуть, — взмолился Дионис, — еще одно смещение пород мне сейчас не потянуть.
— Отдыхай, — разрешил Арман, — сам справлюсь, здесь придется просто крушить.
— Ты-то справишься… Погоди, подумай, сколько придется возиться через пару месяцев, если ты просто навалишь поверх кучу?
Шанвер признал правоту друга и сел рядом с ним, привалившись спиной к стене:
— Как же мне мешал этот королевский орел.
— А зачем его к тебе приставили? Нет, не отвечай, ты же наверняка связан клятвами.
Арман фыркнул:
— Да какие еще клятвы? Заотара? Подозреваю, что мы сами сначала в них поверили, и лишь затем они стали действовать. Наше величество под видом операции по розыску младшего брата, попытался наводнить академию своими шпионами. Ты же видел, как Лелю возбудился при упоминании казны?
— Операция по розыску?
— Его высочество Шарлеман, представь, наш с тобой, Лузиньяк, коллега, — Шанвер поморщился. — Я обо всем тебе расскажу, Дионис, потому что нести это бремя в одиночестве уже не в силах.
И Арман рассказал, об аресте монсиньора Дюпере, беседе с королем, подменной Урсуле и о том, что Мадлен де Бофреман член королевского трибунала.
— Трибун? — присвистнул Лузиньяк. — Какая блистательная карьера. Теперь понятно, почему наша старинная подруга вдруг приобрела способность плести боевые заклинания.
— Она в Заотаре не за этим, — Шанвер говорил монотонно, глядя прямо перед собой. — Зелья, Дионис, вот настоящая сила Мадлен, великолепные зелья, которые равно действуют и на сорбиров и на филидов с оватами, зелья, против которых бессильна магия. Понимаешь? Бофреман отправили сюда, как на полигон для испытаний.
— Но это же… чудовищно. Неужели король…
— Просто, эффективно, беспроигрышно. — Арман покачал головой. — И Бофреман не самая большая проблема, ее, при определенных усилиях, можно обезопасить, проблема — именно принц. Не сорвем маску с Шарлемана, нам не отдадут монсиньора, а без него Заотар попросту рухнет, его растащат жадные до власти и денег аристократы. Но мы с этим справимся, уверен, теперь, когда Лелю надежно заперт.
— Вот сейчас я не уверен, что мы поступили разумно, — сказал Лузиньяк. — Или ты уже узнал от демона все, что нужно для поисков принца?
— Нет, ты не понял. Еще раз: Лелю приставили ко мне не для помощи, а чтоб слуга короля пробрался на белую ступень Заотара. Он не собирался снабжать меня информацией, просто морочил голову. Но король обещал мне Дюпере в обмен на Шарлемана, слова сказаны, король получит принца, я верну учителя.
Арман поднялся на ноги, потянулся:
— Ну, ты отдохнул? Приступим?
Лузиньяк отмахнулся:
— Да погоди. Что мы вообще знаем об этом принце?
— Абсолютно ничего, даже точного возраста. Все записи о Шарлемане уничтожены.
— А показания свидетелей? Немного же времени прошло, лет двадцать.
— Показания разнятся… Знаешь, дружище, а ведь ты прав, я просто задавал вопросы не тем людям. Нужно об этом поразмыслить. Девидек обещал порыться в архивах.
Дионис вытаращил глаза:
— Шарль? Ты ему открылся раньше, чем мне?
В вопросе друга слышалась ревность, Арман вздохнул, это была единственная тайна, которой он не мог поделиться с Дионисом.
— Пришлось, поверь, я ненавижу Девидека не меньше твоего, но пока ситуативно мы оказались на одной стороне.
— То есть, о полном доверии речи не идет? — уточнил Лузиньяк.
— Ни в малейшей степени, более того, я почти уверен, что наш новоиспеченный мэтр ведет свою игру.
— Тоже в пользу трибунала, как Мадлен?
Щанвер уверенно ответил:
— Нет. Иначе я его величеству Карломану не был бы нужен, среди сорбиров у короля своих людей нет. А вот Шарлеманом Девидек вполне может оказаться. О, как бы мне бы именно этого хотелось.
— Увы, насколько я понял из тех обрывков слухов, что до меня долетали, принц собирался призвать себе из запределья Чуму, а у Девидека уже есть фамильяр, поэтому, на твоем месте, я скорее бы подозревал меня.
Арман печально усмехнулся:
— Если ты — Шарлеман, Дионис, это будет фатальной ошибкой, венцом всей моей бестолковой жизни. Но спешу тебе возразить. Особы королевской крови, представь, способны призывать себе более одного фамильяра, и когда возникает новый, от старого избавляются, попросту уничтожают.
— З..зачем? — голос Лузиньяка дрогнул.
— Как зачем? Чтоб завладеть демонической силой, магией и знаниями. Посмотри на меня, — Арман поклонился, — потеряв Урсулу, я приобрел звериный нюх, нечеловеческую ловкость, пару-тройку мощнейших немудрических заклинаний, а со временем, если не сойду с ума или мне не отсекут голову именем короля, смогу летать и проходить сквозь стены. Правда, здорово?
Шанвер дурачился, но его глаза предательски блестели, Лузиньяк вскочил, обнял друга за плечи:
— Прости, прости, что не уберег твою драгоценную девочку…
— Пустое, дружище, ты ни в чем не виноват, это моя, только моя вина. Мне нужно ее похоронить, свою Урсулу. Кати сказала, где…
Удивления на лице Диониса Арман не заметил, резко обернулся, втянул воздух:
— Монд?
Белый камзол сорбира показался из теней коридора.
— Воркуете, голубки? — проговорил Монд с издевательской интонацией. — Общей постели вам уже недостаточно, решили разнообразить рутинную семейную жизнь?
Лицо Диониса залил смущенный румянец, он попытался отстраниться от Армана, но тот взъерошил рыжую шевелюру друга и протянул:
— Нас застукали, милый. Пригласим Филлипа третьим? Знаю, толстяки тебя никогда не возбуждали, меня тоже, но, может, для разнообразия… Не хочешь? Привиреда.
Шанвер картинно оттолкнул от себя Лузиньяка, развернулся к Монду, распахнутый камзол обнажил голую грудь, и проговорил устало, почти буднично:
— Арман де Шанвер маркиз Делькамбр вызывает Филиппа графа дель Монда на…
— Позволь мне, — остановил друга Лузиньяк.
Они стали спорить, безупречный Монд, он, разумеется никаких дуэлей не боялся, любой сорбир готов к драке в любой момент, заскучал, подошел к завалу, ковырнул каменную глыбу носком сапога:
— Шанвер воздвиг погребальный курган для своей драгоценной кошки?
— О чем он говорит? — Арман посмотрел на Диониса.
Тот кивнул:
— Кати просила передать тебе именно это: «Урсула под толщей родонита в той самой пещере, где…»
— Так вы договорились наконец, с которым из вас я скрещу клинки? — громко спросил Монд.
Прода от 16.02.2022, 09:15
Он пнул камешек, проследил за его полетом, услышав стук, когда камень ударился о стену, осклабился:
— В моих фантазиях сцена казалась гораздо занятнее, я ожидал застать тебя в слезах над трупом фамильяра, насладиться твоим жалким ничтожеством, а потом растоптать окончательно, размазать по стенке той силой, что должна была быть твоей, но досталась мне.
