В кабинет ворвался морозный ветер.
Палата была просторной, со свежим ремонтом и белоснежными крахмальными простынями. В обморок я, вопреки ожиданиям не упала, просто оцепенела, принимая все медицинские услуги, предложенные мне первой городской больницей, с достойным лучшего применения стоицизмом. Скорая, приемный покой, капельница, палата, другая капельница. Острое токсичное отравление, как мне сообщил дежурный врач, рассматривая распечатку анализов.
- Ничего страшного. Организм молодой, здоровый, пару деньков отдохнете, все будет хорошо.
Жанка, которая не оставляла меня ни на мгновение, юркнула за врачом в коридор.
Я привстала на постели, поправила подушку за спиной. Инъекционная игла капельницы крепилась к руке толстым куском пластыря, так что прервать процедуру я не опасалась. Когда подруга вернулась в палату, моя фигура олицетворяла богиню правосудия и праведного гнева в одном лице, ну кроме тянущейся от запястья прозрачной трубочки.
- Не двигайся, - велела Арбузова с учительскими интонациями, - Тебе отдых нужен.
Я непоколебимо хмыкнула:
- Садись, таинственная ты наша. У меня к тебе вопросы накопились
- Так я не собиралась задерживаться, - суетливо ответила Жанка. – Я же буквально на минутку к тебе забежала, узнать не принести ли чего тебе вечером. А так-то меня в садике ждут. И вообще…
Я серьезно покивала и похлопала ладонью по крахмальной простыне.
- Пол часа ничего не решают.
- Ну чего ты, Кузнецова? Прямо как неродная… Ну, чего там?
Я выдержала хорошую двадцатисекундную паузу, ни на мгновение не отводя взгляда от красивого лица подруги.
- Рассказывай!
- О чем?
Жанка уже поняла, что проиграла, возмущалась для проформы, но в глубине карих глаз угадывалось облегчение.
- Ты вызвала скорую еще до того, как мне совсем паршиво стало. Думаю, ты их вообще смс-кой вызвала. Это раз!
Я загнула палец.
- Два! Ты настояла на том, чтоб меня сопровождать. Оставила своих детишек на моих оболтусов. Странно, не правда ли?
Жанка зло улыбнулась:
- Третий пункт огласишь, или можно сознаваться?
Третьего пункта я еще не придумала. Все остальные мои подозрения никаким фактажом не подкреплялись, так – измышления на уровне догадок. Поэтому я грозно сдвинула брови и кивнула:
- Начинай! Кто тебе о моей болезни сообщил?
- Принц. Кто же еще.
- Эмбер?
- У нас с тобой есть еще знакомые принцы? Он. Конечно он.
- То есть… - я растерянно подняла руки к волосам поморщилась от резкой боли в запястье. – ты хочешь сказать…
- А ты думаешь, кто мне помог из Фейриленда выбраться? От благоверного сбежать, из племени его вонючего – это вообще самое простое было. Меня даже не останавливал никто. Думали, через неделю сама на коленях приползу с орущими от голода мелкими. И приползла бы, если бы не Эмбер. Он меня в лесу подобрал, накормил, на путь истинный направил. Ты думаешь, кто меня драться наравне с мужиками научил?
- Неужели тоже он?
В моем вопросе звучал скепсис, представить себе принца Лета, размахивающего бейсбольной битой, не получалось.
Жанка кивнула?
- И он тоже, а еще пара-тройка достойных воинов по его приказу. Поверь, Кузнецова, если бы не защита дома Лета, я бы в этом драном Фейриленде и месяца не продержалась.
- Верю.
Мне стало немножко стыдно. Да что там немножко. Очень. Зверски. Чертовски. Я даже не расспросила Жанку. И ничем ей не помогла. Да какая подруга после этого.
- А потом он включил меня и детей в свою свиту. – продолжала Арбузова. – И мы вернулись домой через портал, который открыли для нас местные ведьмы. Вот такая история.
Кусочки пазла складывались в логичную картину.
- А что он с тебя захотел за помощь?
Жанка покраснела, потом побледнела, но, твердо встретив мой взгляд, ответила:
- Он хочет, чтоб я тебя охраняла. От всего и ото всех. Он сказал, что не знает, с какой стороны тебя может поджидать опасность, поэтому…
Губы подруги задрожали:
- Денег тоже Эмбер дал, и на садик, и на… все остальное. Так что, Дашка, если ты сейчас меня прогонишь…
Жанка всхлипнула и разрыдалась.
Я накрыла ее ладонь своей:
- Ну чего ты? Ну не плачь! Арбузова, у меня ближе тебя никого нет. Ну куда я тебя прогоню? Сама подумай. И, главное за что? Ты выживала как могла. Ну, Жанка, Жанка, не плачь…
Жанка сжала мою руку и шмыгнула носом.
- Я думаю, тебя цветочная королева отравить пыталась, ну или кто-то из свиты, чтоб ей приятно сделать. Страшная вещь – ревность, особенно в ее возрасте.
- А что, наша молодая совсем не молода?
Перемену темы я восприняла с облегчением. Я действительно не испытывала к Жанке ни злости, ни отвращения. Да и что ей можно и инкриминировать в этой ситуации? То, что не сразу мне призналась? Так и я легкомысленно ее ни о чем не расспрашивала. То, что поддалась моему заклятому врагу? Да какой мне Эмбер враг, если начистоту? Мы с ним шахматные фигуры разного достоинства, он – ферзь на нашей доске, а я, наверное, пешка, которая может стать ферзем только при удачном стечении обстоятельств.
- Невеста – подруга детства матушки жениха, - страсть к сплетням в Арбузовой было ничем не перешибить. – Так что разница в возрасте там приличная.
- А ревнует она за что? Из-за того, что я к Эмберу в гости ходила?
- А ты ходила? И мне не рассказала? И кто ты после этого?
Я потупилась:
- К слову не пришлось просто… Эмбер, он Ларса зачаровал, и я хотела, чтоб…
- Как зачаровал?
- Ну…
И я выложила все открытым текстом. Рассказ занял минуты четыре, три из которых Жанка неприлично ржала, всхлипывая и пофыркивая как скаковая лошадь на финише.
- Значит вы с Ларсом как братик с сестричкой живете? А я думаю, чего у тебя характер так стремительно портиться стал. Против физиологии не попрешь! Ха!
- Ты только не рассказывай больше никому, - пробормотала я.
- Могила! – пообещала Арбузова, пружинно поднялась и стала возбужденно ходить по палате. – А ты уверена, что Ларс тебе не врет?
- Назови хотя бы одну причину, зачем ему это делать!
Жанка пожала плечами:
– Ладно, раз мы все обсудили. Я пойду. Медсестрам я внушение сделала – никаких цветов здесь не будет, а ночью кто-нибудь из наших у тебя подежурит, Пак, или Святозар.
- Все равно я не понимаю, зачем Гридилень меня травить понадобилось, - вполголоса проговорила я, маша рукой на прощание.
- Боже мой, Дашка. Да всем давным-давно известно, что светлейший принц к тебе неровно дышит.
- Что значит всем?
- То и значит. Он после знакомства с тобой места себе не находил. Мне Аддрам рассказывал, у него двоюродный дядюшка в личной охране принца служит. Опять же, раньше Эмбера было в наш мир не затащить, а тут только возможность появилась, свиту собрал и айда. Ну и, наверное, последней каплей твои туфли стали.
- Какие туфли? – застонала я уже опасаясь за свое душевное здоровье.
- Эти! – Жанка откинула одеяло, демонстрируя мне мои же лодочки. – Ты же в них в резиденции ходила? Цветочным феям на глаза попадалась?
Я суетливо сбросила обувь.
- А с этим что не так?
- Они фейрийские, с первого взгляда видно. Их просто так нигде не купишь и не достанешь. Дорогой подарок, интимный даже, можно сказать. Понимаешь, на что это похоже?
- На любовную связь, - я грустно откинулась на подушки. – Именно на нее и похоже. Только, Жанка, нет у нас ничего с Эмбером. Нет и быть не может. Он хитрый очень. Мы просто его мотивов еще не знаем, но как только узнаем, выяснится, что я всего лишь маленький винтик в его плане.
- Все может быть, - не спорила подруга. – про хитроумие нашего светлейшего сиятельства тоже сплетничают. Ты выздоравливай, я тебе такого нарассказываю, закачаешься.
Я не против была услышать Жанкины сплетни немедленно. Но дверь палаты открылась, явив нам моего парня, встревоженного до потери пульса.
Даже не взглянув на мою подругу. Ларс ринулся к моему одру.
- Малыш!
От скорбного крика люстра под потолком качнулась и мелодично звякнула хрустальными висюльками.
- Сестренка! – шепотом передразнила его Арбузова и послав мне воздушный поцелуй, ушла.
- Все в порядке, - улыбнулась я Ларсу. – Небольшое токсичное отравление.
- Причина?
Длинные пальцы демона пробежались по моему затылку, плечам, спустились к груди. Чего он этим пальпированием добивался, я не узнала, сотрясаемая приступом нервного хихиканья.
- П-прости! У меня щекотка!
Ларс раздраженно фыркнул, приподняв рыжеватые брови:
- Ты знаешь, кто это с тобой сделал?
- Догадываюсь. Но… Позволь мне самой с этим разобраться.
- Я должен поставить в известность своего лорда.
Я пожала плечами:
- А смысл? Бал только послезавтра. К тому времени, я буду уже совсем в порядке.
- Ты уверена?
- Платье уже готово.
- Ты победила, - Ларс поднял руки в шутливом жесте. – Женское стремление наряжаться бьет все карты.
Мы немножко посидели, обнявшись, потом мой парень позвал медсестру, чтоб убрать опустевшую капельницу, заставил меня выпить целую бадью горьковатого травяного чая и помог переодеться в больничную пижаму – чудовищно нелепую, но неожиданно удобную.
- Почему ты покрываешь виновных? – неожиданно спросил Ларс, когда я откинулась на подушках.
- Просто не хочу лезть в чужие тухлые отношения.
А потом в палату ввалился пахнущий морозом Святозар, и нам стало не до разговоров.
Стараниями Джоконды наш добрый молодец выглядел уже почти по-человечески. Косую сажень плеч прикрывал двубортный кашемировый бушлат, который мой посетитель небезуспешно пытался пристроить на рогатой вешалке в углу:
- Смена почетного караула, - широко улыбался лягух. – Я тут еще тебе харчей принес. А это у нас кто?
Он с полупоклоном протянул Ларсу раскрытую ладонь. Мой демон лениво поднялся и смерил дружелюбного дурачка ледяным взглядом:
- Если кто-нибудь спросит меня, какая самая характерная черта моей девушки, я отвечу – стремление окружать себя разнообразными фриками.
Попрощались мы прохладно. Я почему-то обиделась, хотя чувствовала себя виноватой. Черт! А в жизни вообще бывают простые отношения? Чтоб душа в душу и не ссориться из-за каждого пустяка? Или чтоб про все друг другу рассказывать, или…
- Парень твой? – Святозар достал из туристического рюкзака огромный (килограмма на три, честное слово) пакет с апельсинами, и теперь методично счищал с плодов оранжевые шкурки. В палате сразу запахло Новым годом.
- Ну да, ты его должен был раньше видеть, он меня с вашего пустыря забирал.
- В лягушачьей ипостаси совсем другой угол обзора. А он вообще ничего так мужик, дородный.
- Сам ты дородный, - отмахнулась я. – Апельсинку дай.
- А дохтур не заругает?
Я грозно свела брови, и мне отжалели целую дольку. Плод был сочным и невероятно сладким.
- На фирме у тебя полный порядок, - журчал Святозар. – Джоконда кланялась, Пак тоже и Жанина Геннадиевна точно бы поклонилась, но мы с ней в пути разминулись. Потому и не свиделись. А что такое фрики?
- Странные люди.
- Или нелюди?
- Ну, или нелюди. Ключевое слово тут – странные.
- А твой жених, значит…
- Слушай! – я ловко подрезала у собеседника уже полностью очищенный апельсин и прикрыла его ладонями. – Я не готова обсуждать своих близких с малознакомыми людьми. Давай тему сменим, или помолчим.
- Какие ж мы с тобой малознакомые, - не обиделся Святозар. – Я твой личный фрик.
Я фыркнула:
- На футболке такая надпись будет смотреться замечательно.
- А этот твой правильный тебя стало быть к фейскому принцу ревнует. К этому, который тебя в метели давеча тискал? Я как раз в окошко на вас смотрел со второго этажа.
Я поискала глазами что-нибудь тяжелое, чтоб швырнуть в поганца.
- Ты говори, да не заговаривайся!
- А чего? Дева ты в некоторых местах выдающаяся, кто угодно потискать бы не отказался.
Я бросила апельсин прямо в русоволосую макушку. Святозар ойкнул, пригнувшись.
Надо срочно звонить кому-нибудь, чтоб мне этого олуха сменили. Он такими беседами меня до нервного срыва за пол часа доведет. У меня вон уже глаз дергается. Левый. Нет, правый! Или оба?
- Кстати, можно тихонько выйти, да поглядеть, как они друг дружку метелят. Заметила каламбур? Мне Джоконда объяснила, что если слова похоже звучат, то каламбур получается. Метель – метелят. Складно ведь, да?
Я вскочила:
- Эмбер здесь? Ты его видел?
- Ага, в катакомбах коридорных, вот как раз, когда к тебе шел. А Эмбер – это по-аглицки значит алатырь, или янтарь. Мне Джоконда говорила. А алатырь-камень плакуч зело, это уже я тебе рассказать могу.
Я рванула из палаты как была – в больничной пижаме и босиком.
- Направо, - командовал семенящий следом Святозар. – Теперь вот сюда, по коридорчику, налево. Стой! Не туда! За балясины заворачивай!
Периферийным зрением я замечала едва уловимые следы гламора, развеянную в воздухе волшебную пыльцу.
- На кулачках я бы на твоего поставил, он и покрупнее будет, и злость бойцовская при нем. А вот ежели колдовать примутся, тут один к четырем надо брать… Эх, жаль Пака с нами нет. Вот кто у нас по ставкам наипервейший специалист.
Я развернулась, толкнула добра молодца в грудь, которая оказалась как раз на уровне моих сыплющих гневными искрами глаз:
- Значит так! Или ты заткнешь фонтан, или отправишься на все четыре стороны! Нет, на три! И чтоб я тебя больше не видела. Оставь меня в покое наконец-то!
Святозар испуганно прикрыл рот ладонями:
- Молчу, молчу…
Олух царя небесного! Я фыркнула, глубоко вдохнула, просмотрела десятисекундную пантомиму под названием «Мое раскаяние безгранично, или Никогда и ни за что…» и отвернулась от детинушки.
Ну, положим, боевых действий там не предвидится. Все-таки общественное место, людей посторонних много.
По коридору нам на встречу шел незнакомый врач, рассеянно кивнул, остановив взгляд на моих ступнях.
- Зарок босоножия давеча дала, - вполголоса пояснил Святозар. – Блаженая. Идемте, барышня. У нас с вами еще пять кругов моциону прописано.
На лице эскулапа явственно читалось сразу два желания – убежать от опасных сумасшедших и стоять насмерть в попытке этих самых сумасшедших обуздать. От нелегкого выбора его спас звонок. Мобильный тренькнул в кармане белого халата, и врач махнул на нас рукой.
- Вообще ни с кем не разговаривай, альтернативно одаренный, - зло шипела я, продолжая шлепать по коридору. – Лучше глухонемым притворись!
Мы миновали раздвижные фанерные двери. На которых красовалась табличка «Невралгия. Дневной стационар»
- А если настоящего встретим?
- Кого? – за поворотом послышались мужские голоса, и я остановилась, чтоб не налететь на кого-то из знакомых. Мне же в конце концов не жену дуэлянта изображать, а так – посмотреть, послушать.
- Ну глухонемого. Если настоящего встретим. При нем тоже изображать?
Я часто задышала, давя эмоции.
С другой стороны коридора раздалось звяканье, будто кто-то колотил металлическим прутом по кафельной стане, грохот. Потом двери отделения дрогнули и заскрипели.
- Кажись, нас кто-то с той стороны запер, - громко прошептал Святозар, так и не дождавшись моего ответа.
- Наверное уборщица. - Я изо всех сил пыталась не паниковать, - Каким-нибудь другим путем в палату вернемся.
Лягух повертел головой, видимо, ища пути к отступлению:
- Даша! Да это то самое место, где я твоего принца встретил! Вот, смотри – тележка, она здесь стояла. Значит…
- Тише говори, - зашипела я. – Они там, за поворотом. Мне кажется, я слышала голос Ларса.
Палата была просторной, со свежим ремонтом и белоснежными крахмальными простынями. В обморок я, вопреки ожиданиям не упала, просто оцепенела, принимая все медицинские услуги, предложенные мне первой городской больницей, с достойным лучшего применения стоицизмом. Скорая, приемный покой, капельница, палата, другая капельница. Острое токсичное отравление, как мне сообщил дежурный врач, рассматривая распечатку анализов.
- Ничего страшного. Организм молодой, здоровый, пару деньков отдохнете, все будет хорошо.
Жанка, которая не оставляла меня ни на мгновение, юркнула за врачом в коридор.
Я привстала на постели, поправила подушку за спиной. Инъекционная игла капельницы крепилась к руке толстым куском пластыря, так что прервать процедуру я не опасалась. Когда подруга вернулась в палату, моя фигура олицетворяла богиню правосудия и праведного гнева в одном лице, ну кроме тянущейся от запястья прозрачной трубочки.
- Не двигайся, - велела Арбузова с учительскими интонациями, - Тебе отдых нужен.
Я непоколебимо хмыкнула:
- Садись, таинственная ты наша. У меня к тебе вопросы накопились
- Так я не собиралась задерживаться, - суетливо ответила Жанка. – Я же буквально на минутку к тебе забежала, узнать не принести ли чего тебе вечером. А так-то меня в садике ждут. И вообще…
Я серьезно покивала и похлопала ладонью по крахмальной простыне.
- Пол часа ничего не решают.
- Ну чего ты, Кузнецова? Прямо как неродная… Ну, чего там?
Я выдержала хорошую двадцатисекундную паузу, ни на мгновение не отводя взгляда от красивого лица подруги.
- Рассказывай!
- О чем?
Жанка уже поняла, что проиграла, возмущалась для проформы, но в глубине карих глаз угадывалось облегчение.
- Ты вызвала скорую еще до того, как мне совсем паршиво стало. Думаю, ты их вообще смс-кой вызвала. Это раз!
Я загнула палец.
- Два! Ты настояла на том, чтоб меня сопровождать. Оставила своих детишек на моих оболтусов. Странно, не правда ли?
Жанка зло улыбнулась:
- Третий пункт огласишь, или можно сознаваться?
Третьего пункта я еще не придумала. Все остальные мои подозрения никаким фактажом не подкреплялись, так – измышления на уровне догадок. Поэтому я грозно сдвинула брови и кивнула:
- Начинай! Кто тебе о моей болезни сообщил?
- Принц. Кто же еще.
- Эмбер?
- У нас с тобой есть еще знакомые принцы? Он. Конечно он.
- То есть… - я растерянно подняла руки к волосам поморщилась от резкой боли в запястье. – ты хочешь сказать…
- А ты думаешь, кто мне помог из Фейриленда выбраться? От благоверного сбежать, из племени его вонючего – это вообще самое простое было. Меня даже не останавливал никто. Думали, через неделю сама на коленях приползу с орущими от голода мелкими. И приползла бы, если бы не Эмбер. Он меня в лесу подобрал, накормил, на путь истинный направил. Ты думаешь, кто меня драться наравне с мужиками научил?
- Неужели тоже он?
В моем вопросе звучал скепсис, представить себе принца Лета, размахивающего бейсбольной битой, не получалось.
Жанка кивнула?
- И он тоже, а еще пара-тройка достойных воинов по его приказу. Поверь, Кузнецова, если бы не защита дома Лета, я бы в этом драном Фейриленде и месяца не продержалась.
- Верю.
Мне стало немножко стыдно. Да что там немножко. Очень. Зверски. Чертовски. Я даже не расспросила Жанку. И ничем ей не помогла. Да какая подруга после этого.
- А потом он включил меня и детей в свою свиту. – продолжала Арбузова. – И мы вернулись домой через портал, который открыли для нас местные ведьмы. Вот такая история.
Кусочки пазла складывались в логичную картину.
- А что он с тебя захотел за помощь?
Жанка покраснела, потом побледнела, но, твердо встретив мой взгляд, ответила:
- Он хочет, чтоб я тебя охраняла. От всего и ото всех. Он сказал, что не знает, с какой стороны тебя может поджидать опасность, поэтому…
Губы подруги задрожали:
- Денег тоже Эмбер дал, и на садик, и на… все остальное. Так что, Дашка, если ты сейчас меня прогонишь…
Жанка всхлипнула и разрыдалась.
Я накрыла ее ладонь своей:
- Ну чего ты? Ну не плачь! Арбузова, у меня ближе тебя никого нет. Ну куда я тебя прогоню? Сама подумай. И, главное за что? Ты выживала как могла. Ну, Жанка, Жанка, не плачь…
Жанка сжала мою руку и шмыгнула носом.
- Я думаю, тебя цветочная королева отравить пыталась, ну или кто-то из свиты, чтоб ей приятно сделать. Страшная вещь – ревность, особенно в ее возрасте.
- А что, наша молодая совсем не молода?
Перемену темы я восприняла с облегчением. Я действительно не испытывала к Жанке ни злости, ни отвращения. Да и что ей можно и инкриминировать в этой ситуации? То, что не сразу мне призналась? Так и я легкомысленно ее ни о чем не расспрашивала. То, что поддалась моему заклятому врагу? Да какой мне Эмбер враг, если начистоту? Мы с ним шахматные фигуры разного достоинства, он – ферзь на нашей доске, а я, наверное, пешка, которая может стать ферзем только при удачном стечении обстоятельств.
- Невеста – подруга детства матушки жениха, - страсть к сплетням в Арбузовой было ничем не перешибить. – Так что разница в возрасте там приличная.
- А ревнует она за что? Из-за того, что я к Эмберу в гости ходила?
- А ты ходила? И мне не рассказала? И кто ты после этого?
Я потупилась:
- К слову не пришлось просто… Эмбер, он Ларса зачаровал, и я хотела, чтоб…
- Как зачаровал?
- Ну…
И я выложила все открытым текстом. Рассказ занял минуты четыре, три из которых Жанка неприлично ржала, всхлипывая и пофыркивая как скаковая лошадь на финише.
- Значит вы с Ларсом как братик с сестричкой живете? А я думаю, чего у тебя характер так стремительно портиться стал. Против физиологии не попрешь! Ха!
- Ты только не рассказывай больше никому, - пробормотала я.
- Могила! – пообещала Арбузова, пружинно поднялась и стала возбужденно ходить по палате. – А ты уверена, что Ларс тебе не врет?
- Назови хотя бы одну причину, зачем ему это делать!
Жанка пожала плечами:
– Ладно, раз мы все обсудили. Я пойду. Медсестрам я внушение сделала – никаких цветов здесь не будет, а ночью кто-нибудь из наших у тебя подежурит, Пак, или Святозар.
- Все равно я не понимаю, зачем Гридилень меня травить понадобилось, - вполголоса проговорила я, маша рукой на прощание.
- Боже мой, Дашка. Да всем давным-давно известно, что светлейший принц к тебе неровно дышит.
- Что значит всем?
- То и значит. Он после знакомства с тобой места себе не находил. Мне Аддрам рассказывал, у него двоюродный дядюшка в личной охране принца служит. Опять же, раньше Эмбера было в наш мир не затащить, а тут только возможность появилась, свиту собрал и айда. Ну и, наверное, последней каплей твои туфли стали.
- Какие туфли? – застонала я уже опасаясь за свое душевное здоровье.
- Эти! – Жанка откинула одеяло, демонстрируя мне мои же лодочки. – Ты же в них в резиденции ходила? Цветочным феям на глаза попадалась?
Я суетливо сбросила обувь.
- А с этим что не так?
- Они фейрийские, с первого взгляда видно. Их просто так нигде не купишь и не достанешь. Дорогой подарок, интимный даже, можно сказать. Понимаешь, на что это похоже?
- На любовную связь, - я грустно откинулась на подушки. – Именно на нее и похоже. Только, Жанка, нет у нас ничего с Эмбером. Нет и быть не может. Он хитрый очень. Мы просто его мотивов еще не знаем, но как только узнаем, выяснится, что я всего лишь маленький винтик в его плане.
- Все может быть, - не спорила подруга. – про хитроумие нашего светлейшего сиятельства тоже сплетничают. Ты выздоравливай, я тебе такого нарассказываю, закачаешься.
Я не против была услышать Жанкины сплетни немедленно. Но дверь палаты открылась, явив нам моего парня, встревоженного до потери пульса.
Даже не взглянув на мою подругу. Ларс ринулся к моему одру.
- Малыш!
От скорбного крика люстра под потолком качнулась и мелодично звякнула хрустальными висюльками.
- Сестренка! – шепотом передразнила его Арбузова и послав мне воздушный поцелуй, ушла.
- Все в порядке, - улыбнулась я Ларсу. – Небольшое токсичное отравление.
- Причина?
Длинные пальцы демона пробежались по моему затылку, плечам, спустились к груди. Чего он этим пальпированием добивался, я не узнала, сотрясаемая приступом нервного хихиканья.
- П-прости! У меня щекотка!
Ларс раздраженно фыркнул, приподняв рыжеватые брови:
- Ты знаешь, кто это с тобой сделал?
- Догадываюсь. Но… Позволь мне самой с этим разобраться.
- Я должен поставить в известность своего лорда.
Я пожала плечами:
- А смысл? Бал только послезавтра. К тому времени, я буду уже совсем в порядке.
- Ты уверена?
- Платье уже готово.
- Ты победила, - Ларс поднял руки в шутливом жесте. – Женское стремление наряжаться бьет все карты.
Мы немножко посидели, обнявшись, потом мой парень позвал медсестру, чтоб убрать опустевшую капельницу, заставил меня выпить целую бадью горьковатого травяного чая и помог переодеться в больничную пижаму – чудовищно нелепую, но неожиданно удобную.
- Почему ты покрываешь виновных? – неожиданно спросил Ларс, когда я откинулась на подушках.
- Просто не хочу лезть в чужие тухлые отношения.
А потом в палату ввалился пахнущий морозом Святозар, и нам стало не до разговоров.
Стараниями Джоконды наш добрый молодец выглядел уже почти по-человечески. Косую сажень плеч прикрывал двубортный кашемировый бушлат, который мой посетитель небезуспешно пытался пристроить на рогатой вешалке в углу:
- Смена почетного караула, - широко улыбался лягух. – Я тут еще тебе харчей принес. А это у нас кто?
Он с полупоклоном протянул Ларсу раскрытую ладонь. Мой демон лениво поднялся и смерил дружелюбного дурачка ледяным взглядом:
- Если кто-нибудь спросит меня, какая самая характерная черта моей девушки, я отвечу – стремление окружать себя разнообразными фриками.
Попрощались мы прохладно. Я почему-то обиделась, хотя чувствовала себя виноватой. Черт! А в жизни вообще бывают простые отношения? Чтоб душа в душу и не ссориться из-за каждого пустяка? Или чтоб про все друг другу рассказывать, или…
- Парень твой? – Святозар достал из туристического рюкзака огромный (килограмма на три, честное слово) пакет с апельсинами, и теперь методично счищал с плодов оранжевые шкурки. В палате сразу запахло Новым годом.
- Ну да, ты его должен был раньше видеть, он меня с вашего пустыря забирал.
- В лягушачьей ипостаси совсем другой угол обзора. А он вообще ничего так мужик, дородный.
- Сам ты дородный, - отмахнулась я. – Апельсинку дай.
- А дохтур не заругает?
Я грозно свела брови, и мне отжалели целую дольку. Плод был сочным и невероятно сладким.
- На фирме у тебя полный порядок, - журчал Святозар. – Джоконда кланялась, Пак тоже и Жанина Геннадиевна точно бы поклонилась, но мы с ней в пути разминулись. Потому и не свиделись. А что такое фрики?
- Странные люди.
- Или нелюди?
- Ну, или нелюди. Ключевое слово тут – странные.
- А твой жених, значит…
- Слушай! – я ловко подрезала у собеседника уже полностью очищенный апельсин и прикрыла его ладонями. – Я не готова обсуждать своих близких с малознакомыми людьми. Давай тему сменим, или помолчим.
- Какие ж мы с тобой малознакомые, - не обиделся Святозар. – Я твой личный фрик.
Я фыркнула:
- На футболке такая надпись будет смотреться замечательно.
- А этот твой правильный тебя стало быть к фейскому принцу ревнует. К этому, который тебя в метели давеча тискал? Я как раз в окошко на вас смотрел со второго этажа.
Я поискала глазами что-нибудь тяжелое, чтоб швырнуть в поганца.
- Ты говори, да не заговаривайся!
- А чего? Дева ты в некоторых местах выдающаяся, кто угодно потискать бы не отказался.
Я бросила апельсин прямо в русоволосую макушку. Святозар ойкнул, пригнувшись.
Надо срочно звонить кому-нибудь, чтоб мне этого олуха сменили. Он такими беседами меня до нервного срыва за пол часа доведет. У меня вон уже глаз дергается. Левый. Нет, правый! Или оба?
- Кстати, можно тихонько выйти, да поглядеть, как они друг дружку метелят. Заметила каламбур? Мне Джоконда объяснила, что если слова похоже звучат, то каламбур получается. Метель – метелят. Складно ведь, да?
Я вскочила:
- Эмбер здесь? Ты его видел?
- Ага, в катакомбах коридорных, вот как раз, когда к тебе шел. А Эмбер – это по-аглицки значит алатырь, или янтарь. Мне Джоконда говорила. А алатырь-камень плакуч зело, это уже я тебе рассказать могу.
Я рванула из палаты как была – в больничной пижаме и босиком.
- Направо, - командовал семенящий следом Святозар. – Теперь вот сюда, по коридорчику, налево. Стой! Не туда! За балясины заворачивай!
Периферийным зрением я замечала едва уловимые следы гламора, развеянную в воздухе волшебную пыльцу.
- На кулачках я бы на твоего поставил, он и покрупнее будет, и злость бойцовская при нем. А вот ежели колдовать примутся, тут один к четырем надо брать… Эх, жаль Пака с нами нет. Вот кто у нас по ставкам наипервейший специалист.
Я развернулась, толкнула добра молодца в грудь, которая оказалась как раз на уровне моих сыплющих гневными искрами глаз:
- Значит так! Или ты заткнешь фонтан, или отправишься на все четыре стороны! Нет, на три! И чтоб я тебя больше не видела. Оставь меня в покое наконец-то!
Святозар испуганно прикрыл рот ладонями:
- Молчу, молчу…
Олух царя небесного! Я фыркнула, глубоко вдохнула, просмотрела десятисекундную пантомиму под названием «Мое раскаяние безгранично, или Никогда и ни за что…» и отвернулась от детинушки.
Ну, положим, боевых действий там не предвидится. Все-таки общественное место, людей посторонних много.
По коридору нам на встречу шел незнакомый врач, рассеянно кивнул, остановив взгляд на моих ступнях.
- Зарок босоножия давеча дала, - вполголоса пояснил Святозар. – Блаженая. Идемте, барышня. У нас с вами еще пять кругов моциону прописано.
На лице эскулапа явственно читалось сразу два желания – убежать от опасных сумасшедших и стоять насмерть в попытке этих самых сумасшедших обуздать. От нелегкого выбора его спас звонок. Мобильный тренькнул в кармане белого халата, и врач махнул на нас рукой.
- Вообще ни с кем не разговаривай, альтернативно одаренный, - зло шипела я, продолжая шлепать по коридору. – Лучше глухонемым притворись!
Мы миновали раздвижные фанерные двери. На которых красовалась табличка «Невралгия. Дневной стационар»
- А если настоящего встретим?
- Кого? – за поворотом послышались мужские голоса, и я остановилась, чтоб не налететь на кого-то из знакомых. Мне же в конце концов не жену дуэлянта изображать, а так – посмотреть, послушать.
- Ну глухонемого. Если настоящего встретим. При нем тоже изображать?
Я часто задышала, давя эмоции.
С другой стороны коридора раздалось звяканье, будто кто-то колотил металлическим прутом по кафельной стане, грохот. Потом двери отделения дрогнули и заскрипели.
- Кажись, нас кто-то с той стороны запер, - громко прошептал Святозар, так и не дождавшись моего ответа.
- Наверное уборщица. - Я изо всех сил пыталась не паниковать, - Каким-нибудь другим путем в палату вернемся.
Лягух повертел головой, видимо, ища пути к отступлению:
- Даша! Да это то самое место, где я твоего принца встретил! Вот, смотри – тележка, она здесь стояла. Значит…
- Тише говори, - зашипела я. – Они там, за поворотом. Мне кажется, я слышала голос Ларса.
