Присказка
Шёл по пыльной дороге мужичок, вёл за собой хромую лошадь. Вдруг, по пыли, навстречу ему Колобок, красивый, да румяный, только чуть с песчинками придорожными смешанный. Увидел лошадь и ну, потешаться! Какая она хромая, да худая. А мужичок не рассердился, а только спросил:
– Ты сам-то, кто таков будешь? Из чьих кровей?
Колобок ему важно так отвечает:
– Я – Колобок! Да только не простой, а царский. Вышел вот, погулять и остудиться немножко.
– А из какого царства?
Мужичок даже шапку сдвинул, чтоб затылок почесать.
– Известно с какого! Из сказочного!
– Ой, а как добраться туда? А то, вот, свою Сивку Бурку, Вещую Каурку хочу продать.
Колобок с охотой пустился в объяснения.
– Как пойдёшь по кривой дороге прямо, да завернёшь за правый поворот налево, так и выйдешь в сказочное царство-государство..
– Ой, спасибо тебе, мил Колобок! Век не забуду доброту твою душевную! Придёт время, сочтёмся...
Вскочил мужичок на хромую лошадь, и обернулась она конём златогривым, а сам мужичок добрым молодцем. Вдарил он, шпорами и ускакал по кривой дороге прямо.
– Ничего, себе! – подивился Колобок на это и покатился дальше, по своим колобковым делам.
Скучно на болоте. Но деваться некуда, жить то как-то надо даже среди топей, раз пришлось там уродиться.
– Слышала новость? – спросила большая, зелёная жаба у приунывшего существа, такого же зелёного, как и она сама.
– Что за новость? – откликнулось существо.
– Говорят, болото сушить будут, – ответила жаба.
Звали её Квакшей Григорьевной, а подружку в человеческом облике Кикиморочкой. У кикиморы и фамилия даже имелась Заморочная. Была она помимо того, что зелёной, ещё и худощавой, с острым носом, большим, тонким ртом, как у лягушки и глазами, словно два блюдца тёмно-зелёного цвета. Вся одежда нечисти состояла то ли сплошь из лохмотьев, то ли из мокрого мха, украшенного изредка листьями.
– Как так, сушить?! Что это за новость?!- поморщилась кикимора.
– Говорят, царь так приказал. Вчера его царский указ, на болоте всем зачитывали.
Жаба поочерёдно моргнула сначала одним, затем вторым глазом.
– А мы где в это время, вчера были? Почему не слышали? – спросила Заморочная.
– Так, известное дело! Спали мы, – развела лапки в стороны Квакша Григорьевна, – Говорят, ещё...
– Да, что ты заладила?! Говорят, да говорят у тебя! – рассердилась Кикиморочка не на шутку.
Жаба надулась и отодвинулась в сторону.
– Ничего говорить тогда не буду, – сказала она, а сама спрыгнула с кочки и скрылась под водой.
– А что говорить тут? Дело делать надо! Не дать болото сушить. Если высушат, тогда что нам делать то?
Рыжулька, красотулька сидела на пеньке и кушала конфетку. Потом хвостик рыжий распушила и пошла по тропинке, народ лесной поднимать, болото спасать.
Ночь перед рассветом. Темно ещё в царских палатах. А по лестнице наверх, в светлицу царевны торопится, скоморох. В темноте не видно его наряда из разноцветных лоскутов. Зато слышно, как позванивают колокольчики, пришитые к колпаку и воротникам.
– Ой, ё-ё-ё-ёй! Не сносить мне головы, если не разбужу царевну до того, как Ярило поднимется, – причитал он тревожно.
– Просыпайтесь, ваше величие! Пойдёмте скорее на крыльцо, смотреть, как красное солнышко подниматься станет, – сказал скоморох сбившемуся в клубок одеялу, – Не гоже царевне позднее позднего просыпаться, да на пуховых перинах валяться.
– У-у! Не хочу! – заупрямилось одеяло, – Каждый раз одно и тоже! Почему я не могу до обеда поспать, как купеческая дочка?
– Так ведь, не положено! Царская жизнь самая тяжёлая. Испокон веков так ведётся.
– Тяжелее даже, чем твоя? – из-под одеяла показалась голова с вздёрнутым, курносым носом и весёлой россыпью конопушек.
– Угу, – согласился скоморох, отворачиваясь, чтобы не видеть, как молодая царевна одевается. Веселина вплела в русую косу алую ленту и завязала её в пышный бант.
– Ладно! Пошли смотреть на восход солнца, – сказала она, поправляя царскую корону, полагающуюся ей по статусу, – Я всю жизнь смотрю, как оно восходит. Не понимаю, зачем это нужно? Кому это нужно?
Скоморох всю дорогу освещал ей путь по лестнице маленьким огарком свечи, вплоть до самого крыльца, где они и остановились, поджидая самого главного момента, чтобы поприветствовать величественное и могучее солнце под именем Ярило.
Не обучены кикиморы хорошим манерам. Как прощение просить, они не знают. И потому, Кикиморочка, заметив подружку в зарослях из камыша, широко улыбнувшись, подкралась незаметно, чтобы напугать.
– Отдай своё сердце! – громко завопила она, приблизившись почти вплотную к жабе.
Громко квакнув, от испуга, Квакша Григорьевна лапками схватилась за грудь, где находилось то самое сердце.
– Фу, шальная! Напугала меня до смерти!
Вместо ответа, Заморочная принялась хохотать.
– Видела бы ты свои собственные глаза! – говорила она сквозь смех, – Они чуть не выпрыгнули у тебя! Ки-ки-ки!... Ха-ха-ха!...
Жаба осуждающе покачала головой:
– А тебе бы всё только посмеяться, – сказала она, – Подруга чуть от страха не умерла, а тебе всё хи-хи, да, ха-ха.
– Ну, не умерла же, – беззаботно отмахнулась нечисть, – Я тут вот, что подумала. Если болото высушат, то где мы жить будем?
Квакша Григорьевна почесала затылок.
– Переберёмся в другое, – предположила она.
– Ага! А если и то сушить начнут?
– Тогда не знаю...
– Вот, я и подумала, что надо нам идти к тому, кто решил наше болото погубить, чтоб уговорить его этого не делать.
– Ух! Какая ты умная, оказывается, – восхитилась жаба, – Я с тобой пойду. Только ведёрко вырастайка, воды разливайка с собой прихвачу, чтоб нам с тобой по дороге не пересохнуть.
– Молодец! Бери ведро, и отправляемся в путь прямо сейчас. А чего время терять?
Кикимора приподнялась из болотной жижи, посадила жабу в карман. Та успела свистнуть и поймать прилетевшее к ней ведро, размером с напёрсток. И отправились две подруги в далёкое путешествие по неизвестным им местам, чтоб до самого царя дойти.
По лесу, с обходом, пробирался сам Леший – хозяин леса. Леший не любил беспорядков в лесу и потому строго следил за порядками. Если приходил срок озеленять деревья, то озеленял, если наступала пора сбрасывать листья, Леший следил и за этим. Всё в срок, всё по графику!
Сам же он выглядел как старичок с длинной бородой и весёлыми, ясными глазами, вечно в сопровождении своих помощников, зверей. Впрочем, облик свой, хозяин леса мог запросто изменить, и даже стать невидимым.
– Дедушка Леший! Нам нужны орехи, шишки и грибы к зиме, иначе не перезимуем, – волновались суетливые белки.
– Грибов! Грибов побольше, – подхватывали идею ёжики.
– Будут вам и грибы, и ягоды, и прочие лесные дары перед зимой, – обещал Леший, – А сейчас грейте пока пузо, на солнышке.
Хозяин леса любил свои просторные владения: светлые, берёзовые рощи, смешанные леса из дубов, ясеней, клёнов, лип и ёлок, и дремучий, местами непроходимый лес. А вот болото обходил стороной. Не любил болото Леший.
Каково же было его удивление, когда он увидел бодро шагавшую ему навстречу жительницу тех мест, да ещё и с жабой в кармане.
– Это, что ещё за чудо-юдо?!- вырвалось у него столь харризматично, – А ты чего не дома у себя?
Кикиморочка сначала скривилась, а потом и вовсе разрыдалась.
– А мы, сиротки бедные! Скоро вовсе без дома останемся, – причитала она сквозь поток слёз.
– Как это так? Что случилось? – расспрашивал Леший и хоть не питал он тёплых чувств ни к болоту, ни к её жителям, а посочувствовать был не прочь, приняв чужое горе, как своё.
– Сушить хотят наше болото и совсем с лица земли высушить!
Слушая причитания и рыдания подруги, не удержалась и Квакша Григорьевна, всплакнула на пару тоже.
– Ай-я-я-я-яй! Это кто ж такое выдумал? – спросил старичок, поглаживая кикимору по плечу, – Ты только успокойся, а то, я, вашей сырости не переношу.
– Царским указом такое бесчестие хотят сотворить, – ответила Заморочная, одной рукой ловко, осушив все слёзы с лица, – Вот, идём с подругой, к царю, чтоб передумал он и отменил свой указ.
– А это дело хорошее вы задумали, – одобрил Леший, – Я бы тоже с вами пошёл, только нельзя мне лес без хозяйского присмотра оставлять. Ну, ступайте, раз такое дело приключилось. Нечего время терять.
Согласившись, что время слишком дорого, чтоб его впустую растрачивать, Кикиморочка пошла себе дальше. А Леший ещё долго махал шапкой ушанкой ей в след, с пожеланиями удачи.
Продолжив путь, Кикиморочка сама не заметила, как заблудилась. Оно и понятно, что проживая всё время на болоте и не отлучаясь никуда, заблудиться в лесу дело не хитрое.
Забрела она с подружкой неизвестно куда, в лес дремучий, не проходимый, где не ступали ни звери рыскучие, ни гады ползучие.
Вдруг, видит, избушка ветхая стоит, а вокруг кости, да черепа чьи-то разбросанные.
- Что-то не нравится мне это место,- запричитала жаба,- Совсем не нравится. Давай, пойдём обратно!
Но Заморочная, словно не видела ничего плохого, и не слышала причитаний Квакши Григорьевны.
- Пойдём лучше спросим, как в царство пройти,- ответила она,- Раз есть дом, значит, есть и хозяин. Не бойся, глупышка! Что плохого может случиться?
- Не знаю. Только чувствую, не доброе это место. Лучше стороной обойти.
Не послушала кикимора жабу, и пошла напрямую к дому.
Стучаться не стала, а уверенно открыла дверь. Внутри раздавался здоровый храп. То Лихо Одноглазое отдыхало, от безделья и даже не реагировало на скрип открываемой двери. Кикиморочка, нисколько не смущаясь, вошла, как к себе домой, прошла к дубовому столу, взобралась на высокий стул и громко кашлянула в зелёную ладошку.
От кашля, Лихо проснулось, подскочило и зыркнуло своим чёрным глазом в сторону Кикиморочки. Да так пронизывающе! Что, у кого другого - мороз по коже бы пошёл. Но нечисть такими штучками не напугать. На то, она и нечисть, что зла не боится, потому что сама порой шалит не по-доброму.
Лишь Квакша Григорьевна со страха поглубже, в карман зарылась.
- Кто ты? Зачем в дом мой явилась?- спросило Лихо скрипучим голосом.
Было оно существо чумазое, лохматое, в рванье, и не понятно, мужского пола или женского.
Заморочная, в ответ,задрав нос кверху, неожиданно заявила:
- Что это такое?! Не напоило, не накормило, а уже спрашивает!
От дерзости кикиморы, Одноглазое взревело:
- Да, знаешь ли ты, кто я?! Я тебя в порошок сотру!!!
- И кто же ты? Кто бы ни было, не сделаешь мне ничего. Так, что сильно не грози, а лучше чаем угости. С дороги я, притомилась,- Кикиморочка обвела взглядом помещение,- Где тут чайник у тебя?
От такой наглости кто хочешь, ошалеет, вот и Лихо тоже ошалело. Закрутилось в поисках чайника и скоро нашло его среди горы посуды, сваленной в угол.
- Ничего не понимаю,- говорило Лихо, распивая с Кикиморочкой на пару чай из тины и закусывая сушёными жуками, в качестве угощения,- Как же получается, что я к тебе в душу не могу заглянуть?
- И-ха-ха! У-ха-ха! Ки-ки-ки-ки, ки! Вот умора!- рассмеялась болотная жительница,- Как ты можешь заглянуть в то, чего у меня нет?
Пояснила она просмеявшись.
Лихо озадачилось.
- Выходит, ты из наших, таких же тёмных, как и я?- спросило оно.
- Выходит, что так,- пожала плечами зелёная нечисть,- Тебя, хоть, как звать, величать?
Существо выправилось, прежде чем ответить.
- Я - Лихо Одноглазое! Гибель людям несу. Их страданиями, страхами и скорбями питаюсь.
- Ишь, ты!- впечатлилась Заморочная,- А если, они, погубить тебя захотят?
- Это сделать невозможно. Нельзя Лихо погубить.
Одноглазое развело руки в стороны.
- Ах, как-бы так сделать, чтоб и наше болото нельзя было ни погубить, ни высушить!- размечталась Кикиморочка,- Вот бы, мы тогда зажили без горя!
- А разве такое возможно, чтоб болото высушить?- удивилось Лихо,- Это, кто на такое осмелился?
Заморочная тяжело вздохнула, но от слёз воздержалась, чтоб не давать волю Лиху порадоваться.
- Царским указом, хотят высушить всё, до последней кочки,- ответила она,- Вот и иду я к царю, сказать, чтоб отменил свой указ.
Про жабу свою любимую, кикимора тоже не стала упоминать. А ну, как у Квакши Григорьевны душа окажется, и Лихо её изведёт? Тем более подружка в кармане до того притаилась, что никаких признаков жизни не подавала и даже лапками не шевелила.
- Я бы с тобой отправилось!- оживилось Лихо,- Да, только не люблю я по шумным городам, да деревням разгуливать. Я больше по окраинам, да глухим закоулкам хожу, одиноких путников ловлю.
- Ой, я и сама справлюсь,- поддержала Кикиморочка,- Ты только скажи, в какую сторону идти? А то, заблудилась я, с непривычки по лесу ходить.
- А что мне взамен дашь?
Болотная нечисть щёлкнула пальцами перед самым носом Лиха и появилась сверкающая и переливающаяся разными цветами капелька, словно бриллиант.
- Вот, тебе, росинка, малая слезинка,- сказала она.
Лихо без интереса посмотрело на материализовавшуюся каплю.
- Безделица какая-то. Что я с ней делать буду?
- Как?! Это же для красоты! Хочешь на волосы приколи, хочешь на уши повесь, или под нос. Сверкать будет! Невообразимо!- взялась рекламировать Кикиморочка.
Лихо послушалось и сгребло украшение в кулак, потом подошло к пыльному мешку, чем то полностью набитым, и бросило его туда, надёжно завязав горловину верёвкой, чтоб не выкатилось.
- А что это у тебя в мешке такое?- полюбопытствовала Заморочная.
- Много будешь знать, скоро состаришься,- грубо отрезало Лихо, но подумав малость, решило похвалиться,- Там хранятся счастье, радость и жизнелюбие людские. Всё это моя добыча! Но тебе они ни к чему. А чтоб к царю добраться, держи нос по ветру, он тебя без помех проведёт и из леса выведет. Ну, давай! Прощевай! А то мне ещё поспать надо чуточку. Чувствую, что не доспало я...
И Одноглазое, переместилось из-за стола на прежнее место, тут-же вновь захрапев, как будто и не просыпалось вовсе.
А Кикиморочка заторопилась на выход, чтобы поймать носом ветер, о котором ей Лихо сказало.
«Во граде великом, в том царстве государстве, жил-был царь»- выводил пером и чернилами по бумаге волостной писарь, под диктовку правителя.
Тут же в его сторону полетел царский сапог, больно ударив в аккурат по макушке.
- Не так пишешь, нужно по-другому... Всё закончили на сегодня. Я изволю ужинать!
Писарь поклонился и удалился со всеми свитками.
А двери открылись, и в тронный зал, чудесным образом, стали влетать блюда разные с едой, расстанавливаясь по порядку на длинном столе. Царь, зевая, наблюдал за всем этим действием, да и задремал, сидя прямо в царском кресле.
Этим то и воспользовался царский кот, до того сидевший смирно, подле хозяина. Поняв, что настал его час, он запрыгнул ловко на стол и атаковал жареную курицу, громко урча.
А где-то, выше пределов сказочного царства, тёмный бог Чернобог, заглянул в котёл мирозданья и увидел в вареве котла, как молодая царевна Веселина спускается следом за скоморохом по лестнице, чтоб приветствовать восход солнца.
Шёл по пыльной дороге мужичок, вёл за собой хромую лошадь. Вдруг, по пыли, навстречу ему Колобок, красивый, да румяный, только чуть с песчинками придорожными смешанный. Увидел лошадь и ну, потешаться! Какая она хромая, да худая. А мужичок не рассердился, а только спросил:
– Ты сам-то, кто таков будешь? Из чьих кровей?
Колобок ему важно так отвечает:
– Я – Колобок! Да только не простой, а царский. Вышел вот, погулять и остудиться немножко.
– А из какого царства?
Мужичок даже шапку сдвинул, чтоб затылок почесать.
– Известно с какого! Из сказочного!
– Ой, а как добраться туда? А то, вот, свою Сивку Бурку, Вещую Каурку хочу продать.
Колобок с охотой пустился в объяснения.
– Как пойдёшь по кривой дороге прямо, да завернёшь за правый поворот налево, так и выйдешь в сказочное царство-государство..
– Ой, спасибо тебе, мил Колобок! Век не забуду доброту твою душевную! Придёт время, сочтёмся...
Вскочил мужичок на хромую лошадь, и обернулась она конём златогривым, а сам мужичок добрым молодцем. Вдарил он, шпорами и ускакал по кривой дороге прямо.
– Ничего, себе! – подивился Колобок на это и покатился дальше, по своим колобковым делам.
Часть 1
Скучно на болоте. Но деваться некуда, жить то как-то надо даже среди топей, раз пришлось там уродиться.
– Слышала новость? – спросила большая, зелёная жаба у приунывшего существа, такого же зелёного, как и она сама.
– Что за новость? – откликнулось существо.
– Говорят, болото сушить будут, – ответила жаба.
Звали её Квакшей Григорьевной, а подружку в человеческом облике Кикиморочкой. У кикиморы и фамилия даже имелась Заморочная. Была она помимо того, что зелёной, ещё и худощавой, с острым носом, большим, тонким ртом, как у лягушки и глазами, словно два блюдца тёмно-зелёного цвета. Вся одежда нечисти состояла то ли сплошь из лохмотьев, то ли из мокрого мха, украшенного изредка листьями.
– Как так, сушить?! Что это за новость?!- поморщилась кикимора.
– Говорят, царь так приказал. Вчера его царский указ, на болоте всем зачитывали.
Жаба поочерёдно моргнула сначала одним, затем вторым глазом.
– А мы где в это время, вчера были? Почему не слышали? – спросила Заморочная.
– Так, известное дело! Спали мы, – развела лапки в стороны Квакша Григорьевна, – Говорят, ещё...
– Да, что ты заладила?! Говорят, да говорят у тебя! – рассердилась Кикиморочка не на шутку.
Жаба надулась и отодвинулась в сторону.
– Ничего говорить тогда не буду, – сказала она, а сама спрыгнула с кочки и скрылась под водой.
***
– А что говорить тут? Дело делать надо! Не дать болото сушить. Если высушат, тогда что нам делать то?
Рыжулька, красотулька сидела на пеньке и кушала конфетку. Потом хвостик рыжий распушила и пошла по тропинке, народ лесной поднимать, болото спасать.
***
Ночь перед рассветом. Темно ещё в царских палатах. А по лестнице наверх, в светлицу царевны торопится, скоморох. В темноте не видно его наряда из разноцветных лоскутов. Зато слышно, как позванивают колокольчики, пришитые к колпаку и воротникам.
– Ой, ё-ё-ё-ёй! Не сносить мне головы, если не разбужу царевну до того, как Ярило поднимется, – причитал он тревожно.
– Просыпайтесь, ваше величие! Пойдёмте скорее на крыльцо, смотреть, как красное солнышко подниматься станет, – сказал скоморох сбившемуся в клубок одеялу, – Не гоже царевне позднее позднего просыпаться, да на пуховых перинах валяться.
– У-у! Не хочу! – заупрямилось одеяло, – Каждый раз одно и тоже! Почему я не могу до обеда поспать, как купеческая дочка?
– Так ведь, не положено! Царская жизнь самая тяжёлая. Испокон веков так ведётся.
– Тяжелее даже, чем твоя? – из-под одеяла показалась голова с вздёрнутым, курносым носом и весёлой россыпью конопушек.
– Угу, – согласился скоморох, отворачиваясь, чтобы не видеть, как молодая царевна одевается. Веселина вплела в русую косу алую ленту и завязала её в пышный бант.
– Ладно! Пошли смотреть на восход солнца, – сказала она, поправляя царскую корону, полагающуюся ей по статусу, – Я всю жизнь смотрю, как оно восходит. Не понимаю, зачем это нужно? Кому это нужно?
Скоморох всю дорогу освещал ей путь по лестнице маленьким огарком свечи, вплоть до самого крыльца, где они и остановились, поджидая самого главного момента, чтобы поприветствовать величественное и могучее солнце под именем Ярило.
***
Не обучены кикиморы хорошим манерам. Как прощение просить, они не знают. И потому, Кикиморочка, заметив подружку в зарослях из камыша, широко улыбнувшись, подкралась незаметно, чтобы напугать.
– Отдай своё сердце! – громко завопила она, приблизившись почти вплотную к жабе.
Громко квакнув, от испуга, Квакша Григорьевна лапками схватилась за грудь, где находилось то самое сердце.
– Фу, шальная! Напугала меня до смерти!
Вместо ответа, Заморочная принялась хохотать.
– Видела бы ты свои собственные глаза! – говорила она сквозь смех, – Они чуть не выпрыгнули у тебя! Ки-ки-ки!... Ха-ха-ха!...
Жаба осуждающе покачала головой:
– А тебе бы всё только посмеяться, – сказала она, – Подруга чуть от страха не умерла, а тебе всё хи-хи, да, ха-ха.
– Ну, не умерла же, – беззаботно отмахнулась нечисть, – Я тут вот, что подумала. Если болото высушат, то где мы жить будем?
Квакша Григорьевна почесала затылок.
– Переберёмся в другое, – предположила она.
– Ага! А если и то сушить начнут?
– Тогда не знаю...
– Вот, я и подумала, что надо нам идти к тому, кто решил наше болото погубить, чтоб уговорить его этого не делать.
– Ух! Какая ты умная, оказывается, – восхитилась жаба, – Я с тобой пойду. Только ведёрко вырастайка, воды разливайка с собой прихвачу, чтоб нам с тобой по дороге не пересохнуть.
– Молодец! Бери ведро, и отправляемся в путь прямо сейчас. А чего время терять?
Кикимора приподнялась из болотной жижи, посадила жабу в карман. Та успела свистнуть и поймать прилетевшее к ней ведро, размером с напёрсток. И отправились две подруги в далёкое путешествие по неизвестным им местам, чтоб до самого царя дойти.
***
По лесу, с обходом, пробирался сам Леший – хозяин леса. Леший не любил беспорядков в лесу и потому строго следил за порядками. Если приходил срок озеленять деревья, то озеленял, если наступала пора сбрасывать листья, Леший следил и за этим. Всё в срок, всё по графику!
Сам же он выглядел как старичок с длинной бородой и весёлыми, ясными глазами, вечно в сопровождении своих помощников, зверей. Впрочем, облик свой, хозяин леса мог запросто изменить, и даже стать невидимым.
– Дедушка Леший! Нам нужны орехи, шишки и грибы к зиме, иначе не перезимуем, – волновались суетливые белки.
– Грибов! Грибов побольше, – подхватывали идею ёжики.
– Будут вам и грибы, и ягоды, и прочие лесные дары перед зимой, – обещал Леший, – А сейчас грейте пока пузо, на солнышке.
Хозяин леса любил свои просторные владения: светлые, берёзовые рощи, смешанные леса из дубов, ясеней, клёнов, лип и ёлок, и дремучий, местами непроходимый лес. А вот болото обходил стороной. Не любил болото Леший.
Каково же было его удивление, когда он увидел бодро шагавшую ему навстречу жительницу тех мест, да ещё и с жабой в кармане.
– Это, что ещё за чудо-юдо?!- вырвалось у него столь харризматично, – А ты чего не дома у себя?
Кикиморочка сначала скривилась, а потом и вовсе разрыдалась.
– А мы, сиротки бедные! Скоро вовсе без дома останемся, – причитала она сквозь поток слёз.
– Как это так? Что случилось? – расспрашивал Леший и хоть не питал он тёплых чувств ни к болоту, ни к её жителям, а посочувствовать был не прочь, приняв чужое горе, как своё.
– Сушить хотят наше болото и совсем с лица земли высушить!
Слушая причитания и рыдания подруги, не удержалась и Квакша Григорьевна, всплакнула на пару тоже.
– Ай-я-я-я-яй! Это кто ж такое выдумал? – спросил старичок, поглаживая кикимору по плечу, – Ты только успокойся, а то, я, вашей сырости не переношу.
– Царским указом такое бесчестие хотят сотворить, – ответила Заморочная, одной рукой ловко, осушив все слёзы с лица, – Вот, идём с подругой, к царю, чтоб передумал он и отменил свой указ.
– А это дело хорошее вы задумали, – одобрил Леший, – Я бы тоже с вами пошёл, только нельзя мне лес без хозяйского присмотра оставлять. Ну, ступайте, раз такое дело приключилось. Нечего время терять.
Согласившись, что время слишком дорого, чтоб его впустую растрачивать, Кикиморочка пошла себе дальше. А Леший ещё долго махал шапкой ушанкой ей в след, с пожеланиями удачи.
***
Продолжив путь, Кикиморочка сама не заметила, как заблудилась. Оно и понятно, что проживая всё время на болоте и не отлучаясь никуда, заблудиться в лесу дело не хитрое.
Забрела она с подружкой неизвестно куда, в лес дремучий, не проходимый, где не ступали ни звери рыскучие, ни гады ползучие.
Вдруг, видит, избушка ветхая стоит, а вокруг кости, да черепа чьи-то разбросанные.
- Что-то не нравится мне это место,- запричитала жаба,- Совсем не нравится. Давай, пойдём обратно!
Но Заморочная, словно не видела ничего плохого, и не слышала причитаний Квакши Григорьевны.
- Пойдём лучше спросим, как в царство пройти,- ответила она,- Раз есть дом, значит, есть и хозяин. Не бойся, глупышка! Что плохого может случиться?
- Не знаю. Только чувствую, не доброе это место. Лучше стороной обойти.
Не послушала кикимора жабу, и пошла напрямую к дому.
Стучаться не стала, а уверенно открыла дверь. Внутри раздавался здоровый храп. То Лихо Одноглазое отдыхало, от безделья и даже не реагировало на скрип открываемой двери. Кикиморочка, нисколько не смущаясь, вошла, как к себе домой, прошла к дубовому столу, взобралась на высокий стул и громко кашлянула в зелёную ладошку.
От кашля, Лихо проснулось, подскочило и зыркнуло своим чёрным глазом в сторону Кикиморочки. Да так пронизывающе! Что, у кого другого - мороз по коже бы пошёл. Но нечисть такими штучками не напугать. На то, она и нечисть, что зла не боится, потому что сама порой шалит не по-доброму.
Лишь Квакша Григорьевна со страха поглубже, в карман зарылась.
- Кто ты? Зачем в дом мой явилась?- спросило Лихо скрипучим голосом.
Было оно существо чумазое, лохматое, в рванье, и не понятно, мужского пола или женского.
Заморочная, в ответ,задрав нос кверху, неожиданно заявила:
- Что это такое?! Не напоило, не накормило, а уже спрашивает!
От дерзости кикиморы, Одноглазое взревело:
- Да, знаешь ли ты, кто я?! Я тебя в порошок сотру!!!
- И кто же ты? Кто бы ни было, не сделаешь мне ничего. Так, что сильно не грози, а лучше чаем угости. С дороги я, притомилась,- Кикиморочка обвела взглядом помещение,- Где тут чайник у тебя?
От такой наглости кто хочешь, ошалеет, вот и Лихо тоже ошалело. Закрутилось в поисках чайника и скоро нашло его среди горы посуды, сваленной в угол.
***
- Ничего не понимаю,- говорило Лихо, распивая с Кикиморочкой на пару чай из тины и закусывая сушёными жуками, в качестве угощения,- Как же получается, что я к тебе в душу не могу заглянуть?
- И-ха-ха! У-ха-ха! Ки-ки-ки-ки, ки! Вот умора!- рассмеялась болотная жительница,- Как ты можешь заглянуть в то, чего у меня нет?
Пояснила она просмеявшись.
Лихо озадачилось.
- Выходит, ты из наших, таких же тёмных, как и я?- спросило оно.
- Выходит, что так,- пожала плечами зелёная нечисть,- Тебя, хоть, как звать, величать?
Существо выправилось, прежде чем ответить.
- Я - Лихо Одноглазое! Гибель людям несу. Их страданиями, страхами и скорбями питаюсь.
- Ишь, ты!- впечатлилась Заморочная,- А если, они, погубить тебя захотят?
- Это сделать невозможно. Нельзя Лихо погубить.
Одноглазое развело руки в стороны.
- Ах, как-бы так сделать, чтоб и наше болото нельзя было ни погубить, ни высушить!- размечталась Кикиморочка,- Вот бы, мы тогда зажили без горя!
- А разве такое возможно, чтоб болото высушить?- удивилось Лихо,- Это, кто на такое осмелился?
Заморочная тяжело вздохнула, но от слёз воздержалась, чтоб не давать волю Лиху порадоваться.
- Царским указом, хотят высушить всё, до последней кочки,- ответила она,- Вот и иду я к царю, сказать, чтоб отменил свой указ.
Про жабу свою любимую, кикимора тоже не стала упоминать. А ну, как у Квакши Григорьевны душа окажется, и Лихо её изведёт? Тем более подружка в кармане до того притаилась, что никаких признаков жизни не подавала и даже лапками не шевелила.
- Я бы с тобой отправилось!- оживилось Лихо,- Да, только не люблю я по шумным городам, да деревням разгуливать. Я больше по окраинам, да глухим закоулкам хожу, одиноких путников ловлю.
- Ой, я и сама справлюсь,- поддержала Кикиморочка,- Ты только скажи, в какую сторону идти? А то, заблудилась я, с непривычки по лесу ходить.
- А что мне взамен дашь?
Болотная нечисть щёлкнула пальцами перед самым носом Лиха и появилась сверкающая и переливающаяся разными цветами капелька, словно бриллиант.
- Вот, тебе, росинка, малая слезинка,- сказала она.
Лихо без интереса посмотрело на материализовавшуюся каплю.
- Безделица какая-то. Что я с ней делать буду?
- Как?! Это же для красоты! Хочешь на волосы приколи, хочешь на уши повесь, или под нос. Сверкать будет! Невообразимо!- взялась рекламировать Кикиморочка.
Лихо послушалось и сгребло украшение в кулак, потом подошло к пыльному мешку, чем то полностью набитым, и бросило его туда, надёжно завязав горловину верёвкой, чтоб не выкатилось.
- А что это у тебя в мешке такое?- полюбопытствовала Заморочная.
- Много будешь знать, скоро состаришься,- грубо отрезало Лихо, но подумав малость, решило похвалиться,- Там хранятся счастье, радость и жизнелюбие людские. Всё это моя добыча! Но тебе они ни к чему. А чтоб к царю добраться, держи нос по ветру, он тебя без помех проведёт и из леса выведет. Ну, давай! Прощевай! А то мне ещё поспать надо чуточку. Чувствую, что не доспало я...
И Одноглазое, переместилось из-за стола на прежнее место, тут-же вновь захрапев, как будто и не просыпалось вовсе.
А Кикиморочка заторопилась на выход, чтобы поймать носом ветер, о котором ей Лихо сказало.
***
«Во граде великом, в том царстве государстве, жил-был царь»- выводил пером и чернилами по бумаге волостной писарь, под диктовку правителя.
Тут же в его сторону полетел царский сапог, больно ударив в аккурат по макушке.
- Не так пишешь, нужно по-другому... Всё закончили на сегодня. Я изволю ужинать!
Писарь поклонился и удалился со всеми свитками.
А двери открылись, и в тронный зал, чудесным образом, стали влетать блюда разные с едой, расстанавливаясь по порядку на длинном столе. Царь, зевая, наблюдал за всем этим действием, да и задремал, сидя прямо в царском кресле.
Этим то и воспользовался царский кот, до того сидевший смирно, подле хозяина. Поняв, что настал его час, он запрыгнул ловко на стол и атаковал жареную курицу, громко урча.
Часть 2
А где-то, выше пределов сказочного царства, тёмный бог Чернобог, заглянул в котёл мирозданья и увидел в вареве котла, как молодая царевна Веселина спускается следом за скоморохом по лестнице, чтоб приветствовать восход солнца.
