Демон надувается гигантским мыльным пузырем, дрожащим от напора воздуха изнутри, обволакивает меня и, прежде, чем я успеваю опомнится, тащит вперед. Мне кажется, что вокруг взлетели струи радужного фонтана с шипучим вином. Радуга влечет меня вперед и вдруг пропадает. У меня на плече сидит демоненок, сильно полегчавший, но довольный.
Похоже, мы в мастерской. Бледный свет, окружающий демоненка, выхватывает из темноты нагромождение колдовского хлама.
Я почти в панике, сердце колотится у самого горла – но это отлично. Чем больше я волнуюсь, тем больше сил у демона Т`Хары.
- Подожди.
Он оставляет меня в полумраке, светящейся змейкой вьется меж шкафов и полок, потом и вовсе пропадает во тьме.
Время без света кажется вечностью. Демон как в воду канул. Может, он наелся и бросил меня? Неужели, я все-таки попала в ловушку?
Глаза освоились в темноте, я различаю контуры мебели, а это значит, что где-то за всем этим магическим барахлом горит свет. Вспоминаю шар в крокодильих зубах. Натягиваю юбку вокруг ног, чтобы ничего не зацепить, и мелкими шажками продвигаюсь в сторону света. Помнится, под огненным шаром на столе сверкали кристаллы – вдруг колдун оставил их там? Кристалл – великолепное оружие против местной нечисти. Я становлюсь заправской воровкой!
Тут из-за полок выплывает стеклянный сосуд в толстой светящейся оболочке. По форме он напоминает яблоко со стеклянной трубкой вместо хвостика, и размером с арбуз.
Сосуд плывет прямо мне в руки. Я подхватываю его, оболочка сжимается, превращаясь в демона Т`Хары, который тут же пиратским попугаем перелетает мне на плечо и самодовольно хихикает.
Сосуд тяжелый, от неожиданности я чуть не роняю его. В демоническом свете видно, что бутыль отлита из очень толстого стекла – толщиной примерно в два пальца. Вот почему она столько весит! Голышко запаяно. Что внутри – не разглядишь. Я стираю ладонью пыль со стенок - и все равно ничего не вижу.
- Вот. Сердце демона. Или душа – не знаю, как лучше назвать на человеческом языке. Я нашел его. Колдун выбросил то, что считал лишним, чтоб не мешало его холодному разуму, но он не знал, что без этого демоническая материя развалится в неуправляемое облако. Ну, примерно, как вам, женщинам, выдернуть гребень из прически.
Тоже мне, куафер! Много он понимает в прическах!
Я прижимаю сосуд к груди.
- Мы обменяем его на Дейми?
- Когда ты укоротишь свой поганый язык?
Но демон Т`Хары не получает порции моего гнева. Я уже привыкла к оскорблениям. Кроме того, на этот раз он прав.
- Гляди!
Демоненок залетает за сосуд, чтобы высветить содержимое.
На самом дне стеклянного яблока белеет нечто вроде ландыша, всего с одним цветочком на стебельке. Или это понурая маленькая фигурка?
- Вот что он вырвал у своего демона. Это его сущность. Женская. Такую маленькая, нежная и беззащитная. Колдун отринул эти свои качества. Бедняжка! Уж я-то знаю, что такое быть одиноким.
Он нежно водит пальчиком по стеклу, но пленница даже не шевелится. Я с удивлением вижу, что воинственный идольчик снова превратился в нежного мальчика-пастушка. По щекам его текут слезы.
Я прижимаю бутыль к груди. Все происходит слишком быстро. Я ничего не понимаю, и поэтому начинаю злиться. А если колдун не захочет менять Дейми на пленницу? А вдруг демоненок влюбился, и не захочет расставаться с девочкой из колбочки! Хватит с меня этой ерунды, чтоб они все провалились! Дейми страдает, дорога каждая секунда, а он тут развел нежности! Мне нужен Дейми!
Гнев застилает мои глаза багровым облаком. Дейми совсем рядом, а я не могу помочь ему!
- Где мой даймон? Веди меня!
Пастушок снова обрастает клыками и рогами. Он горит ярко – я злюсь ужасно.
- Ох, принцесса, ты царствуешь! Не могу - твой демон убьет меня, когда узнает, что я вобрал твои чувства.
- Но я же сама отдаю их, чтоб помочь тебе! Что бы ты вел меня к нему!
Голубые сполохи бегают по чешуйчатой коже – демоненок пьет мою растерянность.
- Он увидит, как ты мал и не будет сердится.
- Ты не понимаешь. Для нас, демонов, воспользоваться чувствами другого человека – то же самое, что для вас, людей, изменить. Только демоны гораздо, гораздо вспыльчивее. Я не могу показаться ему наполненным твоими чувствами.
- Но он же прикован!
- Он найдет способ отомстить мне. И тебе, кстати, тоже.
Не может быть, чтобы Дейми меня обидел. Возможно, этот рогоносец постоянно мучил свою Т`Хару, но Дейми не такой. Что за чепуху несет эта огненная малявка!
- И вообще отсюда нет выхода в чугунный замок, - торжествующе заявляет он. - Колдун хорошо защитил его.
- Зачем же ты привел меня сюда?!
Глумливо усмехаясь, демоненок когтем показывает на бутыль. Он ростом почти с меня, весь в красных сполохах – просто упивается моей злостью.
Я поднимаю бутыль, чтобы грохнуть об пол, и понимаю, что не смогу повредить печальному существу, заточенному в ней.
Я плачу от бессилия.
Зарницы на шкуре демона резко голубеют.
- Все, все! Разнюнилась! Такие чувства нам не нужны. Экая ты неженка! - говорит демон. – Могла бы и подольше покормить. Я нарочно тебя бесил.
Сколько раз я буду попадаться на эту удочку?! Конечно, ему требуется набраться сил для будущей битвы, вот он и издевался.
- Чтобы идти дальше, никакой магии не требуется.
Отъевшийся демон Т`Хары плывет по воздуху, почти волоча ноги и хвост по полу, а я иду следом в обнимку с бутылью, чувствуя себя опустошенной. Вампир несчастный!
- Здесь не заперто.
Дверь плохо видна в темноте. Нашариваю ручку, открываю. Дальше – вторая дверь, чугунная.
Мы входим в обширное помещение, наполненное мерцанием, как от прогорающих углей. У меня почему-то кружится голова. В неверном свете вижу, что мы стоим на балконе, опоясывающем круглый зал поверху.
А внизу… дышит темная лава? Что этот страшный человек сделал с Дейми?
Хочу и боюсь разглядеть даймона в огненной каше.
- Дей-ми!
Тут лава вспухает, вздымается почти до уровеня балкона, и на ее протуберанце я вижу гигантский, искаженный страданием лик. Не может быть, чтоб это был мой Дейми! Это чудовище способно поднять чугунную темницу, разрушить город, разметать скалы, уничтожить полмира. Где тот легкомысленный нежный юноша, что нес меня в объятиях? От него осталось лишь воспоминание.
Огненный язык опадает, лава бурлит, принимает различные очертания: иногда в ней мелькает запрокинутое в страдании лицо, отдаленно напоминающее прежнего Дейми, рука, скованная прозрачным браслетом. Я смотрю, застыв от горя.
Обжигающий холодом удар вышибает дыхание. Меня словно ударили кнутом. Ледяной незримый шнур продолжает накручиваться вокруг тела, приматывая руки с бутылью. Теперь я не смогу выпустить пленницу, даже если захочу. Лава внизу неистовствует: бьется оранжевым океаном, вздымается до перил, штормит, лупит в стены. Чугунный замок дрожит и качается.
На балконе рядом со мной стоит колдун и смотрит с удовлетворением.
- Прав был я, - говорит он совершенно спокойно, видимо, по привычке одиноких людей разговаривать с самим собой, - когда взял девицу королевских кровей. Все-таки отбор лучших особей в течении поколений что-нибудь да значит! Добралась сюда. Ай да дитя!
Я обнаруживаю, что могу шевелить ногами – ледяной шнур обвил тело до колен. Если колдун шагнет ко мне – брошусь в лаву! Перевалюсь через ограду и упаду к Дейми!
- Никогда не думал, - продолжает рассуждать вслух колдун, - что присутствие носителя во много раз усиливает отдачу даймона. Придется изготовить еще один комплект оков, чтобы закрепить девочку наверху.
Я ищу глазами демона Т`Хары. Этот предатель удрал. Уж не знаю, какими они были повстанцами, но избытком совести явно не страдали. Что ж! Обойдусь без него! Я передвигаю пятки, а затем – носки к ограде, надеюсь, что колдун не заметит моих маневров. Он увлеченно рассматривает бушующего Дейми и даже начинает мурлыкать песенку себе под нос.
Колдун ни в коем случае не злорадствует – он занят работой, изучает поведение источника силы. Точно так же, как полководец следит за передвижением войск, мельник – за работой мукомольного механизма, пекарь – за подъемом теста.
Он смотрит на меня, на потолок - прикидывает, куда лучше меня подвесить. Я прижимаю к животу бутыль, и удивляюсь, почему колдун никак не реагирует на то, что в руках у меня важная его часть. Губы мои тоже онемели, я не могу ими пошевелить, чтобы шантажировать. Да я и не могу выпустить из рук бутыль, а бросаться в лаву вместе с ней – это самое последнее, что я собираюсь сделать. Да и вообще мне в лаву не хочется!
- А это ты зачем притащила? Игрушка! Эх ты, деточка! Ну, играй, раз тебе так спокойнее.
Я опускаю глаза на бутыль, не понимая ничего. Вместо бутыли я обнимаю большого плюшевого мишку!!! Морда мишки повернута ко мне, неожиданно он подмигивает. Демоненок! Наделся на бутылку, как чехол!
Колдун перегибается через перила, разглядывает водоворот лавы. Вот бы пнуть его под зад! Хватило бы у меня духа на такое, будь я свободна? Это праздный вопрос, поскольку я связана. Я могу только двигать глазами, оглядывая внутренность чугунного замка, который демоненок Т`Хары небрежно назвал «котлом».
Неподалеку от двери, в которую мы вошли, на стене укреплено множество чугунных колес, рычагов, рукоятей, штурвалов и прочих малопонятных штук. Я во всем этом не разбираюсь. Ледяной штырь, упирающийся в затылок, не дает повернуть голову и посмотреть дальше – но я могу скосить глаза. Вижу знакомый чертеж – теперь он выбит на стене, и на перекрестьях линий укреплены крупные блестящие кристаллы, а в центре – алый камень.
Внезапное озарение: алый камень связан с Дейми, а кристаллы – с удерживающими его браслетами! Вот куда мне надо двигаться, пока колдун увлечен изучением лавы. Как-нибудь, уж как-нибудь я выбью эти кристаллы из их гнезд, украду их у колдуна. В лаву наверное, бросать нельзя – ведь там Дейми. Или он и есть эта лава? Проглочу! Нет, такие большие не проглочу, и маленький демон не проглотит. Для него кристаллы – смерть! Но я что-нибудь придумаю.
Я так волнуюсь, что меня даже тошнит. Времени у меня совсем мало. Начинаю переставлять носки и пятки в обратном направлении, сокращая с таким трудом завоеванное расстояние.
- Прекрасно! – сообщает сам себе колдун. Про меня он опять забыл. Он подходит к рычагам и дергает вверх крайний. Лава выгибается гигантским пузырем, я слышу мучительный рев, не человека – стихии. Неужели это Дейми?! Такого быть не может! Свет меркнет, и голова кружится от ужаса, а ступни продолжают переступать в нужном направлении. Пятки-носки, пятки- носки – только бы успеть!
Колдун, сосредоточенный, как наш придворный живописец за работой – меняет положение еще пары рычагов, и берется за штурвал. Он напевает себе под нос.
Лава вмиг застывает неподвижным катком, и постепенно делается прозрачной. А под ней – на дне – лежит прикованный Дейми! Это он и не он. Я цепенею от горя и сострадания, а ступни продолжают ползти: пятки-носки, пятки-носки. Но как же медленно я двигаюсь!
Колдун поворачивает штурвал, по гладкой поверхности бежит рябь, сквозь нее Дейми выглядит золотистым пятном, но потом рябь укрупняется, превращается в стоячие пики, он тянутся вверх, и через гладкую поверхность я опять могу разглядеть Дейми. Он изогнулся страшной дугой, зубы оскалены. Если бы браслеты не держали его, наверное, бился бы в припадке, как морской бог во время страшной бури.
Колдун торжествующе вопит и дергает вниз самый большой рычаг. Лавовые пики ходят ходуном, покрываются собственной рябью, тонкий свист сливается с хохотом колдуна, к какофонии примешивается страшный всеохватывающий глубинный вой, в котором я не хочу узнавать голос Дейми. Замок дрогнул и начинает медленно подниматься. Удивительно, я понимаю, что мы взлетаем, хотя вокруг - глухие стены.
Двигаемся вверх, потом – вбок.
Я давно уже не переступаю ногами, у меня одно желание – облегчить страдания Дейми. Если бы я могла растопить его каменные, ледяные браслеты! Я бы сожгла свое сердце, чтоб растопить его оковы. За неимением ничего другого крепко обнимаю мишку-банку-демоненка, и внезапно с удивлением обнаруживаю, что локти мои прижаты к груди, а кисти – к плечам. Банка истаяла и стекает вниз, ледяной шнур ослаб и еле удерживает меня.
Неужели я и вправду своим желанием растопила колдовские оковы?!
Остаток банки шлепается на пол, я сбрасываю обрывки шнура, бросаюсь к кристаллам, но прежде успеваю увидеть (и эта картина навечно запечатлевается в памяти), как крохотное, с цветок, но несомненно женской природы существо стремглав летит к облаку, клубящемуся вокруг колдуна, точнее, даже не к облаку, а к дрожанию воздуха, какое бывает в жаркий день над раскаленными камнями. И это облако несется к ней и поглощает, а колдун вдруг падает на колени, схватившись за голову, как человек, который понял, что совершил непоправимое.
Удерживавшего шнура больше нет, я тянусь к кристаллам, и вижу, что их тоже больше нет – гнезда блестят, как лакированные или мокрые. Кристаллы растаяли и вытекли наружу.
И тут я взлетаю в воздух, не сразу поняв, что это летающий котел падает вниз! Я не впечатываюсь в потолок, только потому что котел кувыркается, янтарный лавовый пузырь вылетает из своего ложа, валится на меня, расшибается о подвернувшуюся стену, и Дейми, свободный от оков, обнимает меня.
Раздается страшное шипение, все заволакивают клубы пара, стена с громом лопается, щель растет, ветер и холод врываются в нее. Дейми выносит меня наружу, и мы парим в ледяных потоках над страшным клокочущим пятном в океанской воде. Замок тонет, раскаленные стены трескаются, попав в ледяную воду. Некоторое время над кипящей водой торчат черные зубцы верха замка – оказалось, над подвалом с даймоном имелось несколько этажей.
- Молодцом! – говорит Дейми, и целует меня в нос. – Там было очень противно!
Все-таки даймоны – самые легкомысленные создания на свете.
- Давай скорее улетим от сюда! – молю я, забыв про Т`Хару и демоненка, но Дейми качает головой.
- Не так все просто, Евстолия. Мы можем летать на границе сна и яви, но не в реальности. Я не могу перенести тебя из одной реальности в другую. Тебе придется выбираться самой.
- Разве я сплю? – спрашиваю я, обнимая теплые, каменной твердости, надежные плечи Дейми. В голову лезет воспоминание о его жутком оскале под слоем «лавы», но я гоню его прочь.
- Увы, дорогая! - говорит он, и целует меня вначале в один, а потом в другой глаз.
И я просыпаюсь в своей постылой комнате, в холодной постели.
Дверь распахивается и вбегает незнакомая женщина. Я не сразу узнаю в растрепанной полной сил и энергии красавице Т`Хару.
- Стола! – кричит она. – Стола! Мы свободны! Он вернулся ко мне! Мы победили! Мой муж – король!
Ничего не понимаю, кроме того, что «Стола» - это я. Мое неуклюжее имя в очередной раз сократили.
Т`Хара обнимает и целует меня, хохочет заразительно, кружится в танце – оказавшись в центре маленькой бури, я хохочу и плачу вместе с ней.
Постепенно узнаю, что колдун погиб (ну, я догадывалась), его смерть убрала преграду между Т`Харой и ее даймоном, даймон быстренько слетал на родину Т`Хары и принес добрые вести. Все это прекрасно, но мы по-прежнему в плену.
- Как нам выбраться отсюда? – спрашиваю я.
- Что-нибудь придумаем. Хуже всего, что с гибелью колдуна, исчезла магия, а здесь все держалось на ней.
Похоже, мы в мастерской. Бледный свет, окружающий демоненка, выхватывает из темноты нагромождение колдовского хлама.
Я почти в панике, сердце колотится у самого горла – но это отлично. Чем больше я волнуюсь, тем больше сил у демона Т`Хары.
- Подожди.
Он оставляет меня в полумраке, светящейся змейкой вьется меж шкафов и полок, потом и вовсе пропадает во тьме.
Время без света кажется вечностью. Демон как в воду канул. Может, он наелся и бросил меня? Неужели, я все-таки попала в ловушку?
Глаза освоились в темноте, я различаю контуры мебели, а это значит, что где-то за всем этим магическим барахлом горит свет. Вспоминаю шар в крокодильих зубах. Натягиваю юбку вокруг ног, чтобы ничего не зацепить, и мелкими шажками продвигаюсь в сторону света. Помнится, под огненным шаром на столе сверкали кристаллы – вдруг колдун оставил их там? Кристалл – великолепное оружие против местной нечисти. Я становлюсь заправской воровкой!
Тут из-за полок выплывает стеклянный сосуд в толстой светящейся оболочке. По форме он напоминает яблоко со стеклянной трубкой вместо хвостика, и размером с арбуз.
Сосуд плывет прямо мне в руки. Я подхватываю его, оболочка сжимается, превращаясь в демона Т`Хары, который тут же пиратским попугаем перелетает мне на плечо и самодовольно хихикает.
Сосуд тяжелый, от неожиданности я чуть не роняю его. В демоническом свете видно, что бутыль отлита из очень толстого стекла – толщиной примерно в два пальца. Вот почему она столько весит! Голышко запаяно. Что внутри – не разглядишь. Я стираю ладонью пыль со стенок - и все равно ничего не вижу.
- Вот. Сердце демона. Или душа – не знаю, как лучше назвать на человеческом языке. Я нашел его. Колдун выбросил то, что считал лишним, чтоб не мешало его холодному разуму, но он не знал, что без этого демоническая материя развалится в неуправляемое облако. Ну, примерно, как вам, женщинам, выдернуть гребень из прически.
Тоже мне, куафер! Много он понимает в прическах!
Я прижимаю сосуд к груди.
- Мы обменяем его на Дейми?
- Когда ты укоротишь свой поганый язык?
Но демон Т`Хары не получает порции моего гнева. Я уже привыкла к оскорблениям. Кроме того, на этот раз он прав.
- Гляди!
Демоненок залетает за сосуд, чтобы высветить содержимое.
На самом дне стеклянного яблока белеет нечто вроде ландыша, всего с одним цветочком на стебельке. Или это понурая маленькая фигурка?
- Вот что он вырвал у своего демона. Это его сущность. Женская. Такую маленькая, нежная и беззащитная. Колдун отринул эти свои качества. Бедняжка! Уж я-то знаю, что такое быть одиноким.
Он нежно водит пальчиком по стеклу, но пленница даже не шевелится. Я с удивлением вижу, что воинственный идольчик снова превратился в нежного мальчика-пастушка. По щекам его текут слезы.
Я прижимаю бутыль к груди. Все происходит слишком быстро. Я ничего не понимаю, и поэтому начинаю злиться. А если колдун не захочет менять Дейми на пленницу? А вдруг демоненок влюбился, и не захочет расставаться с девочкой из колбочки! Хватит с меня этой ерунды, чтоб они все провалились! Дейми страдает, дорога каждая секунда, а он тут развел нежности! Мне нужен Дейми!
Гнев застилает мои глаза багровым облаком. Дейми совсем рядом, а я не могу помочь ему!
- Где мой даймон? Веди меня!
Пастушок снова обрастает клыками и рогами. Он горит ярко – я злюсь ужасно.
- Ох, принцесса, ты царствуешь! Не могу - твой демон убьет меня, когда узнает, что я вобрал твои чувства.
- Но я же сама отдаю их, чтоб помочь тебе! Что бы ты вел меня к нему!
Голубые сполохи бегают по чешуйчатой коже – демоненок пьет мою растерянность.
- Он увидит, как ты мал и не будет сердится.
- Ты не понимаешь. Для нас, демонов, воспользоваться чувствами другого человека – то же самое, что для вас, людей, изменить. Только демоны гораздо, гораздо вспыльчивее. Я не могу показаться ему наполненным твоими чувствами.
- Но он же прикован!
- Он найдет способ отомстить мне. И тебе, кстати, тоже.
Не может быть, чтобы Дейми меня обидел. Возможно, этот рогоносец постоянно мучил свою Т`Хару, но Дейми не такой. Что за чепуху несет эта огненная малявка!
- И вообще отсюда нет выхода в чугунный замок, - торжествующе заявляет он. - Колдун хорошо защитил его.
- Зачем же ты привел меня сюда?!
Глумливо усмехаясь, демоненок когтем показывает на бутыль. Он ростом почти с меня, весь в красных сполохах – просто упивается моей злостью.
Я поднимаю бутыль, чтобы грохнуть об пол, и понимаю, что не смогу повредить печальному существу, заточенному в ней.
Я плачу от бессилия.
Зарницы на шкуре демона резко голубеют.
- Все, все! Разнюнилась! Такие чувства нам не нужны. Экая ты неженка! - говорит демон. – Могла бы и подольше покормить. Я нарочно тебя бесил.
Сколько раз я буду попадаться на эту удочку?! Конечно, ему требуется набраться сил для будущей битвы, вот он и издевался.
- Чтобы идти дальше, никакой магии не требуется.
Отъевшийся демон Т`Хары плывет по воздуху, почти волоча ноги и хвост по полу, а я иду следом в обнимку с бутылью, чувствуя себя опустошенной. Вампир несчастный!
- Здесь не заперто.
Дверь плохо видна в темноте. Нашариваю ручку, открываю. Дальше – вторая дверь, чугунная.
Мы входим в обширное помещение, наполненное мерцанием, как от прогорающих углей. У меня почему-то кружится голова. В неверном свете вижу, что мы стоим на балконе, опоясывающем круглый зал поверху.
А внизу… дышит темная лава? Что этот страшный человек сделал с Дейми?
Хочу и боюсь разглядеть даймона в огненной каше.
- Дей-ми!
Тут лава вспухает, вздымается почти до уровеня балкона, и на ее протуберанце я вижу гигантский, искаженный страданием лик. Не может быть, чтоб это был мой Дейми! Это чудовище способно поднять чугунную темницу, разрушить город, разметать скалы, уничтожить полмира. Где тот легкомысленный нежный юноша, что нес меня в объятиях? От него осталось лишь воспоминание.
Огненный язык опадает, лава бурлит, принимает различные очертания: иногда в ней мелькает запрокинутое в страдании лицо, отдаленно напоминающее прежнего Дейми, рука, скованная прозрачным браслетом. Я смотрю, застыв от горя.
Обжигающий холодом удар вышибает дыхание. Меня словно ударили кнутом. Ледяной незримый шнур продолжает накручиваться вокруг тела, приматывая руки с бутылью. Теперь я не смогу выпустить пленницу, даже если захочу. Лава внизу неистовствует: бьется оранжевым океаном, вздымается до перил, штормит, лупит в стены. Чугунный замок дрожит и качается.
На балконе рядом со мной стоит колдун и смотрит с удовлетворением.
- Прав был я, - говорит он совершенно спокойно, видимо, по привычке одиноких людей разговаривать с самим собой, - когда взял девицу королевских кровей. Все-таки отбор лучших особей в течении поколений что-нибудь да значит! Добралась сюда. Ай да дитя!
Я обнаруживаю, что могу шевелить ногами – ледяной шнур обвил тело до колен. Если колдун шагнет ко мне – брошусь в лаву! Перевалюсь через ограду и упаду к Дейми!
- Никогда не думал, - продолжает рассуждать вслух колдун, - что присутствие носителя во много раз усиливает отдачу даймона. Придется изготовить еще один комплект оков, чтобы закрепить девочку наверху.
Я ищу глазами демона Т`Хары. Этот предатель удрал. Уж не знаю, какими они были повстанцами, но избытком совести явно не страдали. Что ж! Обойдусь без него! Я передвигаю пятки, а затем – носки к ограде, надеюсь, что колдун не заметит моих маневров. Он увлеченно рассматривает бушующего Дейми и даже начинает мурлыкать песенку себе под нос.
Колдун ни в коем случае не злорадствует – он занят работой, изучает поведение источника силы. Точно так же, как полководец следит за передвижением войск, мельник – за работой мукомольного механизма, пекарь – за подъемом теста.
Он смотрит на меня, на потолок - прикидывает, куда лучше меня подвесить. Я прижимаю к животу бутыль, и удивляюсь, почему колдун никак не реагирует на то, что в руках у меня важная его часть. Губы мои тоже онемели, я не могу ими пошевелить, чтобы шантажировать. Да я и не могу выпустить из рук бутыль, а бросаться в лаву вместе с ней – это самое последнее, что я собираюсь сделать. Да и вообще мне в лаву не хочется!
- А это ты зачем притащила? Игрушка! Эх ты, деточка! Ну, играй, раз тебе так спокойнее.
Я опускаю глаза на бутыль, не понимая ничего. Вместо бутыли я обнимаю большого плюшевого мишку!!! Морда мишки повернута ко мне, неожиданно он подмигивает. Демоненок! Наделся на бутылку, как чехол!
Колдун перегибается через перила, разглядывает водоворот лавы. Вот бы пнуть его под зад! Хватило бы у меня духа на такое, будь я свободна? Это праздный вопрос, поскольку я связана. Я могу только двигать глазами, оглядывая внутренность чугунного замка, который демоненок Т`Хары небрежно назвал «котлом».
Неподалеку от двери, в которую мы вошли, на стене укреплено множество чугунных колес, рычагов, рукоятей, штурвалов и прочих малопонятных штук. Я во всем этом не разбираюсь. Ледяной штырь, упирающийся в затылок, не дает повернуть голову и посмотреть дальше – но я могу скосить глаза. Вижу знакомый чертеж – теперь он выбит на стене, и на перекрестьях линий укреплены крупные блестящие кристаллы, а в центре – алый камень.
Внезапное озарение: алый камень связан с Дейми, а кристаллы – с удерживающими его браслетами! Вот куда мне надо двигаться, пока колдун увлечен изучением лавы. Как-нибудь, уж как-нибудь я выбью эти кристаллы из их гнезд, украду их у колдуна. В лаву наверное, бросать нельзя – ведь там Дейми. Или он и есть эта лава? Проглочу! Нет, такие большие не проглочу, и маленький демон не проглотит. Для него кристаллы – смерть! Но я что-нибудь придумаю.
Я так волнуюсь, что меня даже тошнит. Времени у меня совсем мало. Начинаю переставлять носки и пятки в обратном направлении, сокращая с таким трудом завоеванное расстояние.
- Прекрасно! – сообщает сам себе колдун. Про меня он опять забыл. Он подходит к рычагам и дергает вверх крайний. Лава выгибается гигантским пузырем, я слышу мучительный рев, не человека – стихии. Неужели это Дейми?! Такого быть не может! Свет меркнет, и голова кружится от ужаса, а ступни продолжают переступать в нужном направлении. Пятки-носки, пятки- носки – только бы успеть!
Колдун, сосредоточенный, как наш придворный живописец за работой – меняет положение еще пары рычагов, и берется за штурвал. Он напевает себе под нос.
Лава вмиг застывает неподвижным катком, и постепенно делается прозрачной. А под ней – на дне – лежит прикованный Дейми! Это он и не он. Я цепенею от горя и сострадания, а ступни продолжают ползти: пятки-носки, пятки-носки. Но как же медленно я двигаюсь!
Колдун поворачивает штурвал, по гладкой поверхности бежит рябь, сквозь нее Дейми выглядит золотистым пятном, но потом рябь укрупняется, превращается в стоячие пики, он тянутся вверх, и через гладкую поверхность я опять могу разглядеть Дейми. Он изогнулся страшной дугой, зубы оскалены. Если бы браслеты не держали его, наверное, бился бы в припадке, как морской бог во время страшной бури.
Колдун торжествующе вопит и дергает вниз самый большой рычаг. Лавовые пики ходят ходуном, покрываются собственной рябью, тонкий свист сливается с хохотом колдуна, к какофонии примешивается страшный всеохватывающий глубинный вой, в котором я не хочу узнавать голос Дейми. Замок дрогнул и начинает медленно подниматься. Удивительно, я понимаю, что мы взлетаем, хотя вокруг - глухие стены.
Двигаемся вверх, потом – вбок.
Я давно уже не переступаю ногами, у меня одно желание – облегчить страдания Дейми. Если бы я могла растопить его каменные, ледяные браслеты! Я бы сожгла свое сердце, чтоб растопить его оковы. За неимением ничего другого крепко обнимаю мишку-банку-демоненка, и внезапно с удивлением обнаруживаю, что локти мои прижаты к груди, а кисти – к плечам. Банка истаяла и стекает вниз, ледяной шнур ослаб и еле удерживает меня.
Неужели я и вправду своим желанием растопила колдовские оковы?!
Остаток банки шлепается на пол, я сбрасываю обрывки шнура, бросаюсь к кристаллам, но прежде успеваю увидеть (и эта картина навечно запечатлевается в памяти), как крохотное, с цветок, но несомненно женской природы существо стремглав летит к облаку, клубящемуся вокруг колдуна, точнее, даже не к облаку, а к дрожанию воздуха, какое бывает в жаркий день над раскаленными камнями. И это облако несется к ней и поглощает, а колдун вдруг падает на колени, схватившись за голову, как человек, который понял, что совершил непоправимое.
Удерживавшего шнура больше нет, я тянусь к кристаллам, и вижу, что их тоже больше нет – гнезда блестят, как лакированные или мокрые. Кристаллы растаяли и вытекли наружу.
И тут я взлетаю в воздух, не сразу поняв, что это летающий котел падает вниз! Я не впечатываюсь в потолок, только потому что котел кувыркается, янтарный лавовый пузырь вылетает из своего ложа, валится на меня, расшибается о подвернувшуюся стену, и Дейми, свободный от оков, обнимает меня.
Раздается страшное шипение, все заволакивают клубы пара, стена с громом лопается, щель растет, ветер и холод врываются в нее. Дейми выносит меня наружу, и мы парим в ледяных потоках над страшным клокочущим пятном в океанской воде. Замок тонет, раскаленные стены трескаются, попав в ледяную воду. Некоторое время над кипящей водой торчат черные зубцы верха замка – оказалось, над подвалом с даймоном имелось несколько этажей.
- Молодцом! – говорит Дейми, и целует меня в нос. – Там было очень противно!
Все-таки даймоны – самые легкомысленные создания на свете.
- Давай скорее улетим от сюда! – молю я, забыв про Т`Хару и демоненка, но Дейми качает головой.
- Не так все просто, Евстолия. Мы можем летать на границе сна и яви, но не в реальности. Я не могу перенести тебя из одной реальности в другую. Тебе придется выбираться самой.
- Разве я сплю? – спрашиваю я, обнимая теплые, каменной твердости, надежные плечи Дейми. В голову лезет воспоминание о его жутком оскале под слоем «лавы», но я гоню его прочь.
- Увы, дорогая! - говорит он, и целует меня вначале в один, а потом в другой глаз.
И я просыпаюсь в своей постылой комнате, в холодной постели.
Дверь распахивается и вбегает незнакомая женщина. Я не сразу узнаю в растрепанной полной сил и энергии красавице Т`Хару.
- Стола! – кричит она. – Стола! Мы свободны! Он вернулся ко мне! Мы победили! Мой муж – король!
Ничего не понимаю, кроме того, что «Стола» - это я. Мое неуклюжее имя в очередной раз сократили.
Т`Хара обнимает и целует меня, хохочет заразительно, кружится в танце – оказавшись в центре маленькой бури, я хохочу и плачу вместе с ней.
Постепенно узнаю, что колдун погиб (ну, я догадывалась), его смерть убрала преграду между Т`Харой и ее даймоном, даймон быстренько слетал на родину Т`Хары и принес добрые вести. Все это прекрасно, но мы по-прежнему в плену.
- Как нам выбраться отсюда? – спрашиваю я.
- Что-нибудь придумаем. Хуже всего, что с гибелью колдуна, исчезла магия, а здесь все держалось на ней.
