- А долго ждать?
- Сколько раз я его прочитала? Три или четыре?
- По-моему, раз шесть
- В любом случае, долго.
Дан полулежал в своей ложбинке-лодке. Хорошо бы поспать, но он еще не настолько освоился с высотой.
- Эй, Дан! – позвала Тери. – Протяни руку.
Дан на четвереньках дополз до ствола, ухватился за выступ коры и вытянул руку. В пальцы ткнулось чего-то твердое и колючее. Он взял и увидел, что это засохший пористый сухарь. Увеличенный кусок лепешки выглядел довольно странно
- Спасибо. Это лепешка из трактира?
- Ага! Запас. Я теперь без еды не хожу, спасибо, наголодалась!
Ден с хрустом стал откусывать кусочки от сухой пленки, окружавшей пустоты, думая лениво, что скоро ему страшно захочется пить. Откуда-то взялось и не отставало слово «чипсы».
Большой ворон, то ли почуяв съестное, то ли удивляясь, зачем люди забрались так высоко, опустился на ветку и стал рассматривать Дана то одним, то другим глазом. Дан вдруг обнаружил, что смотрит на птицу обоими глазами. Отек начал спадать, и глаз приоткрылся.
- Хочешь, я ворона призову, увеличу, и мы полетим на нем? – предложила Тери.
- Иди ты! Хватит с нас приключений. Подождем, пока сосна сама уменьшится.
- Я тоже думаю, как им управлять? Птице ведь не объяснишь. Занесет куда-нибудь к лешему. Обратно к разбойникам! - Тери засмеялась. - Вот если бы была чайка…
Ворон, к облегчению Дана, улетел. Дан улыбался, изучая свой воскресший глаз. Видел он пока немного мутно.
- Тери? – позвал парень некоторое время спустя.
- Аюшки? – сразу отозвалась девушка.
- А что за гигантских червяков ты на разбойников напустила?
- Не узнал? То волосы мертвецов – помнишь, я по дороге собрала?
- Ого!
- Ты об один волосок споткнулся. Потом я их еще увеличила, и волосья под собственной тяжестью начали распрямляться, раскручиваться, и копошиться. Жутко вышло, скажи? Повезло, что покойнички кучерявые попались.
- Ну, молодчина!
- А ты сомневался!
- Тери?
- Что?
- Я без тебя не выбрался бы, – с некоторым усилием признался Дан. Правда, мерзкий голосочек при этом шепнул ему «Ты без нее в эти передряги и не впутался бы!». Но сейчас Дану меньше всего хотелось ссориться со спутницей.
Короткий смешок был ему ответом.
Безделье, безопасность, ленивое покачивание сосны, удобное ложе, какая-никакая еда, а, главное, выздоравливающий глаз, – все это настраивало на безмятежный лад.
- Как-то там Оль наш?
- Ты что, переживаешь за него? Он же тебя чуть не зарезал!
- Он не считал меня вполне живым, так что...
- А ты живой?
- Видишь, лепешку ем.
- Да, чавкаешь, как кабанчик.
- Тери? – снова спросил Дан, когда очередная сухая пленка растаяла во рту
- Ммм?
- Я что хочу спросить: ты прямо в этой одежде в запертом доме появилась?
- Нет, сперва у меня штаны были, как у тебя, и куртка. Я думаю, может я прежде парнем была? Но когда я поднесла Малыша к прозрачной преграде, чтоб посмотреть, устоит ли она против драконьего пламени, он дыхнул, пламя отскочило и прожгло куртку. Я стала чинить дыру заклинанием, но, видно, где-то накосячила. В общем, вся одежда моя превратилась в вонючую слизь. Пришлось закутаться в тряпки, какие нашла. В общем, жить можно. Юбка вышла многослойная. Удобно - всегда можно клок для разных нужд оторвать.
- Ловко ты их на себя накрутила.
- Любишь ты, Дан, приврать безо всякой нужды, притом, когда никто тебя за язык не тянет.
- Да я хотел тебе приятное сказать.
- Надо же! С чего бы?!
- А дырку дракончик в тот раз в стене прожег? – Дан быстро ушел от разговора, начинавшего становиться неприятным.
- Нет, только чуток подплавил. Он еще маленький был.
Парень подумал, что уже многое узнал про Тери, но так и не приблизился к разгадке своего появления здесь.
Солнце палило немилосердно. Пахло разогретой смолой. Сосновая крона, казалось, покачиваясь, плыла в небе. Увеличенная хвоя над головой почти не давала тени. Дан снял куртку и свернул в подобие подушки. Разомлев на солнцепеке, он незаметно задремал, и увидел сон, будто плывет по реке в настоящей лодке, а вокруг вода, целые потоки бурлящей чистой воды. Проснулся он, облизывая пересохшие губы. После сухомятки страшно хотелось пить. Дан с тоской поглядел в сторону болота. Когда же можно будет слезть с этой несчастной сосны? Похоже, они застряли тут надолго!
Рядом послышался шорох, и из-за ствола, цепляясь за кору, словно гигантская белка, вылезла Тери. Она непринужденно опустилась на сук рядом с Даном, скрестив ноги. Тот вытаращился.
- А если бы грохнулась? Ну, ты вообще!
- Надоело одной торчать. Трещины в коре широкие, как ступеньки. Главное – вниз не глядеть.
- С такими замашками ты можешь до Хайны не дойти.
Хотел пожаловаться на жажду, но вовремя прикусил язык. Ни за что он не признается отчаянной девчонке в своей слабости. Тем более, что она такую ужасную жажду пережила, если не врет.
- Так бы и полетела, - сказала Тери. Солнце больше не слепило глаза, непонятное серое скопище обросло тенями и приобрело вид множества домов. Более того, стало видно огромное здание, возвышавшееся посередине. Дан с удовольствием заметил, что глаз видит также хорошо, как и раньше. Еще немного – и он откроется полностью.
- Дай-ка! - Тери вытянула из-под головы Дана куртку, встряхнула, пробурчала свое коронное заклинание, и куртка выросла. Дан с ужасом представил, что эта бесноватая сейчас кинется вниз на самодельных крыльях. От нее чего хочешь можно ждать. Но Тери только зацепила один рукав куртки за сучок, второй бросила Дану, чтоб он прикрепил его тоже. Получился навес от солнца.
Они забрались в тень. Тери сидела так близко, что ее волосы щекотали щеку Дана. Он вспомнил их хмельные поцелуи на сеновале и нерешительно глянул на спутницу. Но Тери смотрела вдаль.
- Я все думаю, про этого безрукого разбойника, - сказала она – Это ведь волшебник был. Только волшебникам в наказание руки отрубают. Без рук много не сколдуешь. А волшебники – они гордые, я уж знаю. Вот он и пошел на большую дорогу атаманом. Здорово он слово сказал и нас с тобой на землю швырнул!
Тут Тери с размаху хлопнула себя по лбу!
- Слово! Он отменил мое заклинание! Ты помнишь, что он сказал?
- Чего-то вроде «ах, он немой-то».
- Анемто! – торжествующе выкрикнула Тери.
Сосна качнулась, сжимаясь, и крона поехала вбок. Дерево падало. Трещали, лопаясь, корни.
- Держись!
Но попробуй, удержись, когда сук под рукой неудержимо сжимается, а сужающиеся складки коры норовят защемить кожу! Куртка облепила Дану голову, он содрал ее и отбросил. Толчок! Сосна уперлась растопыренными ветками в землю.
- Тери, молчи, пока не слезем! Хватит колдовства!
- Я не колдовала! Просто обрадовалась, что вспомнила слово. Кто же знал, что оно так здорово действует.
Цепляясь за ветки, они слезли по наклонному стволу, и, когда Дан, следом за Тери спрыгнул на землю, сосна содрогнулась, сжалась в очередной раз и стала прежним чахлым деревцем, только с вырванными наполовину корнями.
«Эх, куда ни придем – везде насвинячим», - подумал Дан, с сожалением глядя на погубленную сосенку и вспоминая поляну с родником, какой она была красивой до стычки с разбойниками, но промолчал и пошел снимать с кустов куртку, повисшую, к счастью, невысоко.
Тери отыскала мох, собранный утром в болоте, сунула в рот пригоршню и зачавкала.
- Вава, - пояснила она удивленному Дану.
«Вода», - понял он, и тоже набил рот пропитанными водой болотными растеньицами. А Тери, оторвав полоску от своей многослойной бесконечной юбки, примотала моховые подушки к ступням.
Дальше они шли без особых приключений. Переночевали в шалаше. Пока Дан сооружал укрытие из веток, сучьев и мха, Тери насобирала черники с земляникой. Путешественники весело поужинали увеличенными до размеров яблок и арбузов ягодами.
- Костерок бы сейчас – вообще славно вышло бы, - сказала Тери, когда они сидели бок о бок у шалаша, лузгая семена из увеличенных еловых шишек. - Но огня добыть негде. Я его заклинанием ни разу не получала.
- Ничего, ночь теплая.
Дан целомудренно сделал шалаш просторным, чтобы они могли лечь, не касаясь друг друга. Но Тери во сне подкатилась к Дану, положила голову ему на плечо. Он лежал, слушая легкое девичье дыхание, и боялся шевельнуться, чтоб не вспугнуть ее. Бесшабашная, отважная, летящая к цели, не жалеющая ничего, в том числе и себя, Тери во сне казалась беззащитной. Дану вспомнилась малышка, найденная на пожаре. Потом он заснул.
С восходом тронулись в путь. Тери больше не хромала, и глаз Дана открылся полностью, правда, опухоль переползла вниз.
- Ух ты, редкостной красоты фингалище! - восхитилась Тери, трогая его онемевшую щеку – Прямо грозовая туча! Это тебе вместо охранной грамоты: кто же свяжется с таким забиякой!
Солнце стояло в зените, когда они вышли к Хайне. Город окружали поля, дальше вздымалась каменная стена, голубоватая в утренних тенях. Снизу к ней лепилась короста многочисленных хижин, за стеной теснились дома под черепицей, и выше стен, домов и шпилей вздымался на плоском холме дворец.
- Это вам не Рухин! – вскричала Тери. – Вот это, я понимаю, настоящий город! - Она рвалась вперед. А Дан оробел. Он уже привык к лесу, а тут – новое место, с неизвестными еще опасностями. К тому же он опасался горожан. Насколько позволяла недолгая память, он пока не встретил ни одного человека, которому можно было бы доверять.
Они пошли вдоль стены к воротам. Хижины предместья кишели людьми, но никто не обратил на путников внимания – здесь и своих оборванцев хватало.
Вместе с вереницей повозок путники вошли в город. Стража даже не взглянула на них – зря Дан переживал.
Тери чувствовала себя в родной стихии. Она вертелась и трещала, как сорока. Ей нравилось все: и высокие глухие стены с резными дверями, превращавшие город в лабиринт узких улиц, и внезапно открывавшихся площади с водоемами для городских нужд. Каждую площадь охраняла статуя носатого человека, вытянувшего руку с растопыренными пальцами, жестом то ли благословляющим, то ли приказывающим пасть ниц. Впрочем, ниц никто не падал – у всех имелись дела поинтереснее. Путникам то и дело приходилось уворачиваться то от груженой повозки, то от паланкина, который рысцой тащили потные носильщики, то от дюжего горожанина, прокладывающего себе путь сквозь толпу. Пару раз они попадали на базарные площади и скорее уносили из толчеи ноги.
- Когда-нибудь я осмотрю здесь все-все, - сказала Тери. – Но сейчас мне надо во дворец. Когда я стану королевой, то иногда буду переодеваться в лохмотья и бродить по городу.
Оглушенный впечатлениями Дан ничего не ответил на эти причудливые планы.
Хотя дворец был виден отовсюду – только подними голову, Дан и Тери долго плутали по причудливым поворотам улиц, прежде чем вышли к нему.
Дворец стоял на высокой скале с плоской вершиной, возвышаясь над городом. Если врагу все-таки удалось бы прорваться за стену и преодолеть уличный лабиринт, скала точно остановила бы его. Она была неприступной. Казалось, дворец стоит на исполинском окаменевшем пне.
- Но ведь люди как-то наверх попадают, - рассудительно сказала Тери. Дан потрогал скалу. Многочисленные трещинки покрывали камень. Порода представляла разновидность плотно слежавшегося грунта. Через столетия вода и ветер разрушат ее, и погубят дворец, но сейчас она выглядела достаточно прочной. Кое-где по каменной поверхности распластались растения с колючками и белыми цветами.
Со стороны моря доносился многоголосый шум толпы. Дан, не столь очарованный дворцом, как Тери, и прежде замечал, что люди торопятся в одну сторону. Вдруг гомон перекрыл могучий, душераздирающий рев. Люди побежали в его направлении.
Но Тери было не до городских развлечений. Она заметила в стене железную дверцу. Потянула за приклепанную ручку-скобку – не заперто.
- Дан, стой. Тут наши пути расходятся. Покарауль немного, и, если я не вернусь – уходи. Ты свободен!
Дан опешил. За время пути он привык к спутнице, хоть постоянно клял связавшую их судьбу. Они столько вместе испытали, столько пережили бед и теперь она гонит его прочь, избавляется, как от вещи, ставшей ненужной. Что ж, он не будет навязываться. Но надо сказать на прощанье что-нибудь особенное. Но Тери опередила его.
- Не понял? Все, свободен! Я больше не стану призывать тебя, клянусь.
- Если понадобится помощь – зови.
Он неловко взял Тери за руку. Девушка на секунду замялась, взглянула Дану в лицо, потом махнула свободной рукой, но он лишь крепче сжал узкую ладошку. Неужели сейчас он потеряет ее навсегда - единственную ненадежную ниточку, что связывает его с подлинной сутью? Да не в сути дело – ему жаль было потерять саму Тери.
- Я так и не узнал, кто я и откуда взялся, - сказал он первое, что пришло в голову, единственно, чтоб продлить прощание.
- Вот чудак! Меня совсем не волнует, кем я была раньше. Главное – кем я стану. – Она выдернула руку. - Хватит рассусоливать! Ладно, удачи нам обоим!
Она подмигнула, приоткрыла дверь и исчезла внутри.
Дан постоял, засунув руки в карманы штанов, стараясь выглядеть независимым. Мимо, оживленно переговариваясь, спешили люди.
Дан чувствовал себя опустошенным и ненужным. Брошенным. Тери стрелой летит к цели, а он… Просто плывет по течению. Даже не может придумать, чего желать. Узнать тайну своего появления – само собой, но как? Отыскать чародея, наверное. Но пока его ищешь, надо же на что-то жить! Теперь никто не увеличит ему ни еловые семечки, ни кусок лепешки. Скорее всего, и чародей потребует плату.
Дану надоело стоять, и он присел на травку в узкую тень стены, прижавшись спиной к шершавому камню. Дверь, скрывшая Тери, больше не открывалась. Куда ему идти? Записаться в солдаты? Он знал, что так делают, когда больше некуда податься. Избави, небо! У него все еще не так плохо. Устроиться в подручные к лавочнику, с прицелом потом открыть свой магазинчик, и зажить мирной жизнью с женушкой и детьми, забыв навечно об иной своей жизни? Это значит предать самое важное в себе. Пока была Тери - была надежда. Но Тери ушла, а он…
Дан рассердился на себя. «Тери, Тери!» Далась ему эта ненормальная!
Издали донесся торжествующий рев. Парень и девушка, проходившие мимо, пустились бегом, держась за руки.
Дан взглянул на железную дверь. Она стояла, не шелохнувшись. Значит, Тери все-таки удалось пробраться внутрь дворца. «Вот ведь ловкая девка!» - покрутил головой Дан. Ну что ж, он теперь один и сам себе голова.
Беспорядочный шум сменился ритмичным общим уханьем, которое перекрыл мощный, полный тоски и муки, рев. Дан поднялся с травы и пошел посмотреть, что происходит.
Более или менее широкая улица привела к воротам в крепостной стене, украшенным по бокам фигурами кораблей. Пробиться к воротам не было никакой возможности – толпа запрудила выход. Народ толпился и на крепостной стене. Дан пошел вдоль стены, добрался до относительно свободного места, кто-то сверху протянул ему руку, Дан взобрался и, наконец, увидел, отчего так шумят.
Ворота вели в порт. У деревянных пристаней покачивались корабли со свернутыми парусами. Перед воротами водружали на постамент огромную беломраморную статую, опутанную веревками. Одни канаты удерживали ее от падения вбок, другие – поднимали.
- Сколько раз я его прочитала? Три или четыре?
- По-моему, раз шесть
- В любом случае, долго.
Дан полулежал в своей ложбинке-лодке. Хорошо бы поспать, но он еще не настолько освоился с высотой.
- Эй, Дан! – позвала Тери. – Протяни руку.
Дан на четвереньках дополз до ствола, ухватился за выступ коры и вытянул руку. В пальцы ткнулось чего-то твердое и колючее. Он взял и увидел, что это засохший пористый сухарь. Увеличенный кусок лепешки выглядел довольно странно
- Спасибо. Это лепешка из трактира?
- Ага! Запас. Я теперь без еды не хожу, спасибо, наголодалась!
Ден с хрустом стал откусывать кусочки от сухой пленки, окружавшей пустоты, думая лениво, что скоро ему страшно захочется пить. Откуда-то взялось и не отставало слово «чипсы».
Большой ворон, то ли почуяв съестное, то ли удивляясь, зачем люди забрались так высоко, опустился на ветку и стал рассматривать Дана то одним, то другим глазом. Дан вдруг обнаружил, что смотрит на птицу обоими глазами. Отек начал спадать, и глаз приоткрылся.
- Хочешь, я ворона призову, увеличу, и мы полетим на нем? – предложила Тери.
- Иди ты! Хватит с нас приключений. Подождем, пока сосна сама уменьшится.
- Я тоже думаю, как им управлять? Птице ведь не объяснишь. Занесет куда-нибудь к лешему. Обратно к разбойникам! - Тери засмеялась. - Вот если бы была чайка…
Ворон, к облегчению Дана, улетел. Дан улыбался, изучая свой воскресший глаз. Видел он пока немного мутно.
- Тери? – позвал парень некоторое время спустя.
- Аюшки? – сразу отозвалась девушка.
- А что за гигантских червяков ты на разбойников напустила?
- Не узнал? То волосы мертвецов – помнишь, я по дороге собрала?
- Ого!
- Ты об один волосок споткнулся. Потом я их еще увеличила, и волосья под собственной тяжестью начали распрямляться, раскручиваться, и копошиться. Жутко вышло, скажи? Повезло, что покойнички кучерявые попались.
- Ну, молодчина!
- А ты сомневался!
- Тери?
- Что?
- Я без тебя не выбрался бы, – с некоторым усилием признался Дан. Правда, мерзкий голосочек при этом шепнул ему «Ты без нее в эти передряги и не впутался бы!». Но сейчас Дану меньше всего хотелось ссориться со спутницей.
Короткий смешок был ему ответом.
Безделье, безопасность, ленивое покачивание сосны, удобное ложе, какая-никакая еда, а, главное, выздоравливающий глаз, – все это настраивало на безмятежный лад.
- Как-то там Оль наш?
- Ты что, переживаешь за него? Он же тебя чуть не зарезал!
- Он не считал меня вполне живым, так что...
- А ты живой?
- Видишь, лепешку ем.
- Да, чавкаешь, как кабанчик.
- Тери? – снова спросил Дан, когда очередная сухая пленка растаяла во рту
- Ммм?
- Я что хочу спросить: ты прямо в этой одежде в запертом доме появилась?
- Нет, сперва у меня штаны были, как у тебя, и куртка. Я думаю, может я прежде парнем была? Но когда я поднесла Малыша к прозрачной преграде, чтоб посмотреть, устоит ли она против драконьего пламени, он дыхнул, пламя отскочило и прожгло куртку. Я стала чинить дыру заклинанием, но, видно, где-то накосячила. В общем, вся одежда моя превратилась в вонючую слизь. Пришлось закутаться в тряпки, какие нашла. В общем, жить можно. Юбка вышла многослойная. Удобно - всегда можно клок для разных нужд оторвать.
- Ловко ты их на себя накрутила.
- Любишь ты, Дан, приврать безо всякой нужды, притом, когда никто тебя за язык не тянет.
- Да я хотел тебе приятное сказать.
- Надо же! С чего бы?!
- А дырку дракончик в тот раз в стене прожег? – Дан быстро ушел от разговора, начинавшего становиться неприятным.
- Нет, только чуток подплавил. Он еще маленький был.
Парень подумал, что уже многое узнал про Тери, но так и не приблизился к разгадке своего появления здесь.
Солнце палило немилосердно. Пахло разогретой смолой. Сосновая крона, казалось, покачиваясь, плыла в небе. Увеличенная хвоя над головой почти не давала тени. Дан снял куртку и свернул в подобие подушки. Разомлев на солнцепеке, он незаметно задремал, и увидел сон, будто плывет по реке в настоящей лодке, а вокруг вода, целые потоки бурлящей чистой воды. Проснулся он, облизывая пересохшие губы. После сухомятки страшно хотелось пить. Дан с тоской поглядел в сторону болота. Когда же можно будет слезть с этой несчастной сосны? Похоже, они застряли тут надолго!
Рядом послышался шорох, и из-за ствола, цепляясь за кору, словно гигантская белка, вылезла Тери. Она непринужденно опустилась на сук рядом с Даном, скрестив ноги. Тот вытаращился.
- А если бы грохнулась? Ну, ты вообще!
- Надоело одной торчать. Трещины в коре широкие, как ступеньки. Главное – вниз не глядеть.
- С такими замашками ты можешь до Хайны не дойти.
Хотел пожаловаться на жажду, но вовремя прикусил язык. Ни за что он не признается отчаянной девчонке в своей слабости. Тем более, что она такую ужасную жажду пережила, если не врет.
- Так бы и полетела, - сказала Тери. Солнце больше не слепило глаза, непонятное серое скопище обросло тенями и приобрело вид множества домов. Более того, стало видно огромное здание, возвышавшееся посередине. Дан с удовольствием заметил, что глаз видит также хорошо, как и раньше. Еще немного – и он откроется полностью.
- Дай-ка! - Тери вытянула из-под головы Дана куртку, встряхнула, пробурчала свое коронное заклинание, и куртка выросла. Дан с ужасом представил, что эта бесноватая сейчас кинется вниз на самодельных крыльях. От нее чего хочешь можно ждать. Но Тери только зацепила один рукав куртки за сучок, второй бросила Дану, чтоб он прикрепил его тоже. Получился навес от солнца.
Они забрались в тень. Тери сидела так близко, что ее волосы щекотали щеку Дана. Он вспомнил их хмельные поцелуи на сеновале и нерешительно глянул на спутницу. Но Тери смотрела вдаль.
- Я все думаю, про этого безрукого разбойника, - сказала она – Это ведь волшебник был. Только волшебникам в наказание руки отрубают. Без рук много не сколдуешь. А волшебники – они гордые, я уж знаю. Вот он и пошел на большую дорогу атаманом. Здорово он слово сказал и нас с тобой на землю швырнул!
Тут Тери с размаху хлопнула себя по лбу!
- Слово! Он отменил мое заклинание! Ты помнишь, что он сказал?
- Чего-то вроде «ах, он немой-то».
- Анемто! – торжествующе выкрикнула Тери.
Сосна качнулась, сжимаясь, и крона поехала вбок. Дерево падало. Трещали, лопаясь, корни.
- Держись!
Но попробуй, удержись, когда сук под рукой неудержимо сжимается, а сужающиеся складки коры норовят защемить кожу! Куртка облепила Дану голову, он содрал ее и отбросил. Толчок! Сосна уперлась растопыренными ветками в землю.
- Тери, молчи, пока не слезем! Хватит колдовства!
- Я не колдовала! Просто обрадовалась, что вспомнила слово. Кто же знал, что оно так здорово действует.
Цепляясь за ветки, они слезли по наклонному стволу, и, когда Дан, следом за Тери спрыгнул на землю, сосна содрогнулась, сжалась в очередной раз и стала прежним чахлым деревцем, только с вырванными наполовину корнями.
«Эх, куда ни придем – везде насвинячим», - подумал Дан, с сожалением глядя на погубленную сосенку и вспоминая поляну с родником, какой она была красивой до стычки с разбойниками, но промолчал и пошел снимать с кустов куртку, повисшую, к счастью, невысоко.
Тери отыскала мох, собранный утром в болоте, сунула в рот пригоршню и зачавкала.
- Вава, - пояснила она удивленному Дану.
«Вода», - понял он, и тоже набил рот пропитанными водой болотными растеньицами. А Тери, оторвав полоску от своей многослойной бесконечной юбки, примотала моховые подушки к ступням.
Дальше они шли без особых приключений. Переночевали в шалаше. Пока Дан сооружал укрытие из веток, сучьев и мха, Тери насобирала черники с земляникой. Путешественники весело поужинали увеличенными до размеров яблок и арбузов ягодами.
- Костерок бы сейчас – вообще славно вышло бы, - сказала Тери, когда они сидели бок о бок у шалаша, лузгая семена из увеличенных еловых шишек. - Но огня добыть негде. Я его заклинанием ни разу не получала.
- Ничего, ночь теплая.
Дан целомудренно сделал шалаш просторным, чтобы они могли лечь, не касаясь друг друга. Но Тери во сне подкатилась к Дану, положила голову ему на плечо. Он лежал, слушая легкое девичье дыхание, и боялся шевельнуться, чтоб не вспугнуть ее. Бесшабашная, отважная, летящая к цели, не жалеющая ничего, в том числе и себя, Тери во сне казалась беззащитной. Дану вспомнилась малышка, найденная на пожаре. Потом он заснул.
С восходом тронулись в путь. Тери больше не хромала, и глаз Дана открылся полностью, правда, опухоль переползла вниз.
- Ух ты, редкостной красоты фингалище! - восхитилась Тери, трогая его онемевшую щеку – Прямо грозовая туча! Это тебе вместо охранной грамоты: кто же свяжется с таким забиякой!
Солнце стояло в зените, когда они вышли к Хайне. Город окружали поля, дальше вздымалась каменная стена, голубоватая в утренних тенях. Снизу к ней лепилась короста многочисленных хижин, за стеной теснились дома под черепицей, и выше стен, домов и шпилей вздымался на плоском холме дворец.
- Это вам не Рухин! – вскричала Тери. – Вот это, я понимаю, настоящий город! - Она рвалась вперед. А Дан оробел. Он уже привык к лесу, а тут – новое место, с неизвестными еще опасностями. К тому же он опасался горожан. Насколько позволяла недолгая память, он пока не встретил ни одного человека, которому можно было бы доверять.
Они пошли вдоль стены к воротам. Хижины предместья кишели людьми, но никто не обратил на путников внимания – здесь и своих оборванцев хватало.
Вместе с вереницей повозок путники вошли в город. Стража даже не взглянула на них – зря Дан переживал.
Тери чувствовала себя в родной стихии. Она вертелась и трещала, как сорока. Ей нравилось все: и высокие глухие стены с резными дверями, превращавшие город в лабиринт узких улиц, и внезапно открывавшихся площади с водоемами для городских нужд. Каждую площадь охраняла статуя носатого человека, вытянувшего руку с растопыренными пальцами, жестом то ли благословляющим, то ли приказывающим пасть ниц. Впрочем, ниц никто не падал – у всех имелись дела поинтереснее. Путникам то и дело приходилось уворачиваться то от груженой повозки, то от паланкина, который рысцой тащили потные носильщики, то от дюжего горожанина, прокладывающего себе путь сквозь толпу. Пару раз они попадали на базарные площади и скорее уносили из толчеи ноги.
- Когда-нибудь я осмотрю здесь все-все, - сказала Тери. – Но сейчас мне надо во дворец. Когда я стану королевой, то иногда буду переодеваться в лохмотья и бродить по городу.
Оглушенный впечатлениями Дан ничего не ответил на эти причудливые планы.
Хотя дворец был виден отовсюду – только подними голову, Дан и Тери долго плутали по причудливым поворотам улиц, прежде чем вышли к нему.
Дворец стоял на высокой скале с плоской вершиной, возвышаясь над городом. Если врагу все-таки удалось бы прорваться за стену и преодолеть уличный лабиринт, скала точно остановила бы его. Она была неприступной. Казалось, дворец стоит на исполинском окаменевшем пне.
- Но ведь люди как-то наверх попадают, - рассудительно сказала Тери. Дан потрогал скалу. Многочисленные трещинки покрывали камень. Порода представляла разновидность плотно слежавшегося грунта. Через столетия вода и ветер разрушат ее, и погубят дворец, но сейчас она выглядела достаточно прочной. Кое-где по каменной поверхности распластались растения с колючками и белыми цветами.
Со стороны моря доносился многоголосый шум толпы. Дан, не столь очарованный дворцом, как Тери, и прежде замечал, что люди торопятся в одну сторону. Вдруг гомон перекрыл могучий, душераздирающий рев. Люди побежали в его направлении.
Но Тери было не до городских развлечений. Она заметила в стене железную дверцу. Потянула за приклепанную ручку-скобку – не заперто.
- Дан, стой. Тут наши пути расходятся. Покарауль немного, и, если я не вернусь – уходи. Ты свободен!
Дан опешил. За время пути он привык к спутнице, хоть постоянно клял связавшую их судьбу. Они столько вместе испытали, столько пережили бед и теперь она гонит его прочь, избавляется, как от вещи, ставшей ненужной. Что ж, он не будет навязываться. Но надо сказать на прощанье что-нибудь особенное. Но Тери опередила его.
- Не понял? Все, свободен! Я больше не стану призывать тебя, клянусь.
- Если понадобится помощь – зови.
Он неловко взял Тери за руку. Девушка на секунду замялась, взглянула Дану в лицо, потом махнула свободной рукой, но он лишь крепче сжал узкую ладошку. Неужели сейчас он потеряет ее навсегда - единственную ненадежную ниточку, что связывает его с подлинной сутью? Да не в сути дело – ему жаль было потерять саму Тери.
- Я так и не узнал, кто я и откуда взялся, - сказал он первое, что пришло в голову, единственно, чтоб продлить прощание.
- Вот чудак! Меня совсем не волнует, кем я была раньше. Главное – кем я стану. – Она выдернула руку. - Хватит рассусоливать! Ладно, удачи нам обоим!
Она подмигнула, приоткрыла дверь и исчезла внутри.
Прода от 28.07.22
Глава одиннадцатая
Дан постоял, засунув руки в карманы штанов, стараясь выглядеть независимым. Мимо, оживленно переговариваясь, спешили люди.
Дан чувствовал себя опустошенным и ненужным. Брошенным. Тери стрелой летит к цели, а он… Просто плывет по течению. Даже не может придумать, чего желать. Узнать тайну своего появления – само собой, но как? Отыскать чародея, наверное. Но пока его ищешь, надо же на что-то жить! Теперь никто не увеличит ему ни еловые семечки, ни кусок лепешки. Скорее всего, и чародей потребует плату.
Дану надоело стоять, и он присел на травку в узкую тень стены, прижавшись спиной к шершавому камню. Дверь, скрывшая Тери, больше не открывалась. Куда ему идти? Записаться в солдаты? Он знал, что так делают, когда больше некуда податься. Избави, небо! У него все еще не так плохо. Устроиться в подручные к лавочнику, с прицелом потом открыть свой магазинчик, и зажить мирной жизнью с женушкой и детьми, забыв навечно об иной своей жизни? Это значит предать самое важное в себе. Пока была Тери - была надежда. Но Тери ушла, а он…
Дан рассердился на себя. «Тери, Тери!» Далась ему эта ненормальная!
Издали донесся торжествующий рев. Парень и девушка, проходившие мимо, пустились бегом, держась за руки.
Дан взглянул на железную дверь. Она стояла, не шелохнувшись. Значит, Тери все-таки удалось пробраться внутрь дворца. «Вот ведь ловкая девка!» - покрутил головой Дан. Ну что ж, он теперь один и сам себе голова.
Беспорядочный шум сменился ритмичным общим уханьем, которое перекрыл мощный, полный тоски и муки, рев. Дан поднялся с травы и пошел посмотреть, что происходит.
Более или менее широкая улица привела к воротам в крепостной стене, украшенным по бокам фигурами кораблей. Пробиться к воротам не было никакой возможности – толпа запрудила выход. Народ толпился и на крепостной стене. Дан пошел вдоль стены, добрался до относительно свободного места, кто-то сверху протянул ему руку, Дан взобрался и, наконец, увидел, отчего так шумят.
Ворота вели в порт. У деревянных пристаней покачивались корабли со свернутыми парусами. Перед воротами водружали на постамент огромную беломраморную статую, опутанную веревками. Одни канаты удерживали ее от падения вбок, другие – поднимали.
