Голоса звучали у Аниты в голове.
- Неет…
«Ну вот, теперь видишь!»
«Мы не страшные!»
«Ты думаешь, кто мы?»
И нарядные красавицы, все как одна, с любопытством уставились на Аниту. Теперь девушка различала не только выражения их лиц, но и отдельные реснички, и пряди сложных причесок, и украшения тонкой работы - даже у тех, кто сидел далеко. Все были разодеты в пух и прах, как на праздник. Одна смуглая дама даже носила шальвары и коротенькую жилетку, блестящую от каменьев; другая была черна, как ночь, и драгоценности блестели на ее коже подобно причудливым созвездиям; остальные были одеты в платья по моде разных времен.
- Пропавшие жены графа де Ландрю?
«Ах, пропавшие! Вот как про нас говорят!»
«Графа!»
«Синей бороды!»
«Он убил нас!»
«Но мы отомстим!»
«Мы будем свободны!»
«Есть пророчество: когда граф убьет сороковую жену, он провалится с замком в тартарары!».
«Погибнет в страшных мучениях!»
«Ха-ха-ха!»
«Мы так ждали тебя, дорогая!»
«Ты – сороковая жена!
«И ты пришла!»
«Ты - наше избавление!»
Воздушные дамы подлетели к Аните и стали целовать ее бесплотными губами и обнимать бесплотными руками, совершенно не толкаясь, потому что тела их проходили сквозь друг друга. Их прикосновения ощущались, как легкий ветерок.
«Я не хочу умирать» - подумала Анита, но привидения, видимо, слышали ее мысли так же хорошо, как слова.
«А придется!»
«Раз вошла, то погибнешь!»
«Нарушила запрет!»
«Нет пути обратно!»
- Спасите меня! – взмолилась Анита. – Научите, как уйти!
«Нет, мы давно ждали тебя!»
«Ты – наша надежда!»
«Ты умрешь!»
- Но почему же тогда граф так стремился жениться, если сороковая убитая жена несет ему смерть?!
«Потому что ему дано сорок попыток. Если кто-то полюбит его – проклятье спадет!»
«Но ты ведь не любишь его!»
«Его нельзя любить!»
«Он – злой!»
«И со злости убьет тебя!»
«Тут ему и конец!»
«Мы будем отомщены!»
Анита сообразила, что бесплотный хоровод никак не может ее удержать, подхватила из масляной лужи связку ключей (ей с перепугу опять почудилась кровь), выскочила из усыпальницы, захлопнула дверь и заперла на три оборота. За дверью хохотали мертвые жены.
«Ты вернешься!»
Вдалеке бледным пятном светился выход, и она поспешила туда, огибая колонны.
Выбравшись на лестницу, Анита, обнаружила, что со связки ключей капает кровь. И рука, державшая ее, тоже измазана в крови. Ойкнув, девушка задрала юбку, чтоб обтереть ключи исподним подолом, но едва прикоснулась к полотну, как оно все пропиталось кровью. Густая, с тяжелым запахом темная жидкость закапала на пол, и когда Анита в страхе отпустила юбки и выпрямилась, капли нарисовали у ее ног круг. Бедняжка попыталась стянуть нижнюю юбку, но опоздала: кровь уже пропитала и низ платья, и туфельки, и чулки. Подол тяжко обвис, а подошвы стали скользкими.
Теперь обе руки были по локоть в крови. Анита схватилась было за голову, но вовремя остановилась. Кровь пятнала все, к чему она прикасалась. Она попыталась обтереть ладони о стену и оставила красные полосы и отпечатки!
- Ой, мамочки, - шептала Анита в панике, растопырив руки, отведя их как можно дальше, а кровь продолжала капать с пальцев на бархатную юбку, на пол - везде. – ой-ей-ей, что же мне делать?!
Она пыталась убежать, но не могла переступить кровавый круг - он повсюду следовал за ней, а кровь текла с подола, оставляя широкий след, по которому ее легко найти! Тут впору броситься вниз головой с башни и убиться насмерть! Анита всегда выбирала бегство, по-другому она не умела, и только мысль, что призраки жен ждут ее и будут торжествовать, останавливала.
И тут Аните пришел в голову очень простой план.
Сейчас она прокрадется на хозяйственную половину замка. Залезет в пруд, из которого поят лошадей, смоет кровь, и пока новая не натекла, изловчиться как-нибудь спрятаться в пустой бочке или ящике на повозке. Хмурый дед Никай, который ездит за товарами из замка в город и обратно, вывезет ее за стену. А уж там она убежит. Что будет потом – неважно! Лучше жить кровавым призраком на горе, пугая людей, чем страдать в замке!
Плану ее не суждено было сбыться!
Едва Анита, вихляясь и балансируя на скользких подошвах, завернула за угол, как лицом к лицу столкнулась с графом. Оказывается, хитрец никуда не уезжал!
Вид его был страшен! Синяя борода вздыбилась, встопорщилась сотней щупалец, и все тянулись к девушке!
- Ничтожная! – бушевал граф. – Ты посмела открыть дверь!!!
Более Анита ничего не слышала, поскольку, сбросив туфли и подхватив юбки, пустилась наутек. Кровавая полоса тянулась за беглянкой, как след за улиткой, и граф большими шагами шел за ней по красной дорожке!
Не пробежала Анита и десятка шагов, как жестокий муж догнал ее, скрутил и поволок.
- Несчастная! – гремел он, выламывая ей руки. – Как ты посмела ослушаться! Такая тихая, такая покорная! Я так верил в тебя, а ты оказалась как все!
Он втолкнул бедняжку в полутемную комнату и запер окованную железом дверь.
- Думаешь, я убью тебя? И не надейся! Будешь сидеть тут, пока не умрешь своей смертью.
И Анита услышала, как он снаружи ударился лбом о дверь и прошептал с тоской:
- Все потеряно! Она сгубила меня…
Шаги страшного человека затихли, и девушка перевела дух. Ее не убьют, значит, жены говорили правду: пророчество о сороковой убитой жене в самом деле существует. Уже легче.
Анита огляделась. Комнатка с сырыми каменными стенами, с низким сводом, к которому прижалось окошко, точнее, зарешеченная щель, до которой не дотянуться, и встать не на что. Сквозь прутья решетки свисала трава. Видимо, окошко находилось вровень с землей. Где-то наверху сиял летний день.
Платье больше не кровоточило, и руки очистились. Значит, то был морок, колдовство, а она-то испугалась!
Странно, но Анита чувствовала умиротворение. Она жива. Граф больше не станет мучить ее ночами. Призрачная кровь исчезла. Она избежала участи остальных жен. И общества этих покойных особ, что не может не радовать.
Узница опустилась на солому (другого ложа в темнице не имелось), и сон сморил ее.
Проснулась она, когда солнечный луч, выходя из щели под потолком, наискось пересекал камеру и упирался в пол, в полосатый прямоугольник.
Она продрогла от сна в сырости и холоде, поэтому вынула драгоценные шпильки, развязала ленты и распустила волосы, чтоб закутаться в них как в шаль.
Наверху, в солнечном летнем утре, кто-то пел фальшиво и весело, топая босыми пятками по набитой тропинке. Анита узнала Юнку. Некоторое время спустя босоногие шаги прошлепали мимо ее окна в обратном направлении, уже медленно – видимо, мальчик нес тяжелую корзину.
- Юнка! – окликнула девушка, но тот не услышал.
Если окошко выходит на тропинку, что ведет к огороду, то младший поваренок будет часто бегать мимо нее на огород и обратно.
Пока Анюта раздумывала, как привлечь внимание Юнки, в коридоре началась возня. Волокли что-то тяжелое, ругаясь и переговариваясь.
Дверь распахнулась, и дюжие лакеи втащили стол, повернув его ножкам вбок, затем - полосатый диван. Горничные ловко разбросали по дивану подушки, накрыли стол бархатной скатертью; уставили блюдами с фруктами, калачами, закусками, сладостями и жареной курицей, в центре поместили кувшин и два драгоценных кубка.
Анита сидела на соломе, пытаясь понять, что происходит.
Прислуга, кланяясь, выпятилась вон, и сразу явился граф.
- Дитя мое, - он скорчил рожу, по его мнению, должную изображать приятную улыбку, – вылезай из угла. Забудем маленькое недоразумение. Еще не все потеряно, я ведь люблю тебя, и ты полюбишь меня всем сердцем, как положено милой женушке, так ведь? Смотри, какой подарок принес тебе муженек!
Он достал из мешочка ожерелье с огромным сапфиром, синим, как его борода.
- Вот как муженек любит тебя, и ты полюбишь его, верно? – неумело сюсюкал граф. – Скажи: я люблю тебя.
- Я люблю тебя! – повторила за ним Анита без капли чувства.
- Не так! – завизжал и топнул ботфортом граф. – Я заставлю тебя любить!
«Он прям, как удар топора, - подумала девушка. – Мне надо быть хитрой. В этом моя сила».
- Какой дивный камень! - сказала она, покачивая сапфир, чтоб разглядеть со всех сторон, отчего синие зайчики полетели по стенам. – Прекрасен, как твоя борода!
- Хм, - только такой звук и смог издать польщенный граф.
- А как богато накрыт стол! Давай выпьем за любовь!
И она налила из кувшина графу и себе.
Вино оказалось крепким, граф опрокинул содержимое кубка в рот, а Анита пригубила и незаметно вылила остаток вина в солому. Они выпили еще за щедрость графа, и за грядущее счастье. Каждый раз он осушал сосуд целиком, а Анита поила солому. Несколько капель попало на бороду, и та недовольно дернулась. Анита с удивлением смотрела на такое.
- Мне будет легче полюбить тебя, - сказала девушка, - если ты расскажешь о себе.
- Я могучий чародей! – заявил захмелевший граф.
Анита изобразила восторг и почтение.
- Ты превзошел много наук?
- Ерунда! Много лет назад я добыл нечто большее: лампу с джинном. Ее привез из дальних стран один крестоносец. Дурень не понимал, чем владеет, и я выкупил у него лампу за кружку дрянного пива. Потом мы разошлись, оба довольные меной.
И граф захохотал. Он был пьян, его речь лилась свободно, казалось он забыл про слушательницу и рассказывал историю своей жизни самому себе, нещадно похваляясь.
- Я известен решительностью и отвагой, поэтому не мешкая, спустился с лампой на берег бухты у подножья замка, чтобы никто не мог помешать мне творить волшебство.
Анюта снова изобразила восхищение, но граф не обращал внимания на слушательницу.
- Как предписано, я стал тереть лампу, и явился джинн! Он был ужасен! Ноги его были толще стволов тысячелетних дубов, глаза горели, как две полных луны над лесом, а борода трепалась по ветру грозовым облаком. «Повелевай!» - пророкотал джинн голосом, подобным грохоту обвала, и, в самом деле, несколько камней откололись от горы и покатились на берег. Ты умерла бы от страха, увидев и услышав такое, но я даже не дрогнул. «Повинуйся, раб лампы, - приказал я, - во-первых, сделай меня бессмертным!»
В тот же миг мне показалось, будто я поскользнулся и падаю. И в самом деле, я растянулся на гальке, и даже слегка впитался в камни. Каково же было мое изумление и негодование, когда я обнаружил, что стал большой синей медузой. Толчком чудовищной ноги джинн послал меня в море. В воде мне полегчало, и я смог говорить.
«О порождение змеи и шакала! – крикнул я (с джиннами надо разговаривать на восточный манер, так им понятнее), - нерадивый раб! Что ты наделал!»
«Я знаю только одно бессмертное существо из сотворенных из праха – это медуза Turritopsis dohrnii cyaneus . Ты пожелал стать бессмертным, и я выполнил твой желание. Должен предупредить, у тебя только три желания, потом лампа переходит к другому хозяину. Повелевай!»
«Ты врешь, негодяй!»
«Желание высказано неточно. Ты хочешь, чтобы я лгал?»
Тут я прикусил язык. С джиннами надо быть очень осторожным, я забыл про это и поплатился одним желанием. Ну, половиной желания.
«Я хочу быть бессмертным в человеческом обличье!»
«Второе желание, - сказал джинн и загнул палец, толстый, как воротный столб. – Плыви к рыбакам, прицепись к подбородку самого пригожего, и его тело станет твоим телом, во всем тебе послушным, а сам ты будешь казаться людям бородой красивого синего цвета».
«Я не хочу болтаться на презренном простолюдине синим паразитом, я хочу быть по-настоящему бессмертным человеком» - от гнева кровь бросилась мне в голову, и я потерял ясность ума, по сути, уточняя одно и тоже желание.
«Насколько я разбираюсь в вашем племени, способность любить делает человека человеком. Полюби женщину, а главное – пусть она полюбит тебя, и твое третье желание исполнится! Я щедр – даю тебе сорок попыток! Если же и сороковая избранница тебя не полюбит, ты вместе с замком ты провалишься под землю, если же полюбит – то все станет по-твоему, и ты будешь вечно жить со своей возлюбленной. Ну, пока она не умрет от старости, конечно»
Тут я понял, что мошенник провел меня – ведь он с самого начала мог исполнить мое желание правильно, не приплетая никаких медуз.
«Стой, негодяй!» – хотел возопить я, но только забулькал. Джинн же сделался ростом с гору, захохотал так, что камни посыпались из фундамента замка, и несомненно прибили бы меня, стой я на берегу. Но я, по счастью, плавал в море. Поднятые камнепадом волны слизнули с берега лампу, и унесли в глубину, где найти ее будет трудно. Джинн растаял. Так бессовестный мошенник надолго избавился от хозяина. Воистину, ему стоило назваться лжинном, а не джинном.
Как он советовал, я отправился к скоплению рыбачьих лодок, выбрал смазливого парня, сложенного, как морской бог, и когда тот наклонился к воде, прицепился к его подбородку, и в тот же миг почувствовал, как мои щупальца проникают ему в голову, и в тело, и в конечности. Обретя послушное тело, я погреб к замку.
Немало голов пришлось мне срубить, прежде чем собственные слуги признали во мне хозяина. Но признали, в конце концов, потому что я храбр и решителен. Но женщины – это существа, более похожие на прихотливые волны и на волшебных тварей. Как я не ублажал их, ни одна не полюбила меня. Они лживы, как раб лампы. Я не мог угадать, что им надо, и не мог понять, любят ли они меня или обманывают. Тогда я придумал испытание с дверью – и ни одна, ни одна, включая тебя, его не выдержала! Мне пришлось убить вероломных, ибо в гневе я страшен. Но я всегда добиваюсь своего, и заставлю тебя любить меня, ясно!»
- Ах, господин, - соврала Анита, наклонившись, чтоб граф не заметил, что она лжет. – Мне кажется, любовь уже проклюнулась в моем сердце. Подожди, пока она пустит корни. Прошу тебя, дай ей окрепнуть, оставь меня, а завтра к вечеру приходи вновь.
И Анита начала осуществлять свой план. У нее был целый день впереди. И еще несколько дней, если она сумеет вести себя осмотрительно. Конечно, она очень боялась. При одной мысли о том, что она придумала сделать, у нее тряслись поджилки. Но выбор был очевиден: либо она берет верх над своим тюремщиком, либо навсегда остается узницей. Был еще совсем скверный вариант, о котором думать не хотелось: граф в порыве гнева убивает ее, она присоединяется к сонму мстительных жен, и все вместе проваливаются в тартарары. Что будет дальше – неизвестно.
Ранним утром, услыхав топоток босых ног, Анита стала кидать в щель под потолком засахаренные орешки. По крайней мере один достиг цели.
- Ой, что это? – послышался удивленный мальчишеский голос. Анита бросила еще несколько, и вот в зарешеченной щели показался круглый глаз, глядящий сквозь взъерошенную челку.
- Юнка, привет!
- Анитка, ты? Что ты там делаешь? А говорили, ты графиней стала! Я так и знал, что врут. Ой, какое на тебе платье! А почему ты в подвале?
Анита встала на цыпочки и дотянулась до решетки длинной, хитро закрученной булкой с маком и медом. Булка мигом втянулась наверх и, судя по чавканью, прямиком отправилась в Юнкин рот.
- Юночка, милый, позови Лавру! Только больше никому обо мне не говори, а то меня запрут в самом глубоком подземелье без окон.
-Ой! Ладно, Анитка, не расскажу! А что ты натворила, что тебя в темницу посадили?
Анита скорчила зверскую рожу:
- Неет…
«Ну вот, теперь видишь!»
«Мы не страшные!»
«Ты думаешь, кто мы?»
И нарядные красавицы, все как одна, с любопытством уставились на Аниту. Теперь девушка различала не только выражения их лиц, но и отдельные реснички, и пряди сложных причесок, и украшения тонкой работы - даже у тех, кто сидел далеко. Все были разодеты в пух и прах, как на праздник. Одна смуглая дама даже носила шальвары и коротенькую жилетку, блестящую от каменьев; другая была черна, как ночь, и драгоценности блестели на ее коже подобно причудливым созвездиям; остальные были одеты в платья по моде разных времен.
- Пропавшие жены графа де Ландрю?
«Ах, пропавшие! Вот как про нас говорят!»
«Графа!»
«Синей бороды!»
«Он убил нас!»
«Но мы отомстим!»
«Мы будем свободны!»
«Есть пророчество: когда граф убьет сороковую жену, он провалится с замком в тартарары!».
«Погибнет в страшных мучениях!»
«Ха-ха-ха!»
«Мы так ждали тебя, дорогая!»
«Ты – сороковая жена!
«И ты пришла!»
«Ты - наше избавление!»
Воздушные дамы подлетели к Аните и стали целовать ее бесплотными губами и обнимать бесплотными руками, совершенно не толкаясь, потому что тела их проходили сквозь друг друга. Их прикосновения ощущались, как легкий ветерок.
«Я не хочу умирать» - подумала Анита, но привидения, видимо, слышали ее мысли так же хорошо, как слова.
«А придется!»
«Раз вошла, то погибнешь!»
«Нарушила запрет!»
«Нет пути обратно!»
- Спасите меня! – взмолилась Анита. – Научите, как уйти!
«Нет, мы давно ждали тебя!»
«Ты – наша надежда!»
«Ты умрешь!»
- Но почему же тогда граф так стремился жениться, если сороковая убитая жена несет ему смерть?!
«Потому что ему дано сорок попыток. Если кто-то полюбит его – проклятье спадет!»
«Но ты ведь не любишь его!»
«Его нельзя любить!»
«Он – злой!»
«И со злости убьет тебя!»
«Тут ему и конец!»
«Мы будем отомщены!»
Анита сообразила, что бесплотный хоровод никак не может ее удержать, подхватила из масляной лужи связку ключей (ей с перепугу опять почудилась кровь), выскочила из усыпальницы, захлопнула дверь и заперла на три оборота. За дверью хохотали мертвые жены.
«Ты вернешься!»
Вдалеке бледным пятном светился выход, и она поспешила туда, огибая колонны.
Выбравшись на лестницу, Анита, обнаружила, что со связки ключей капает кровь. И рука, державшая ее, тоже измазана в крови. Ойкнув, девушка задрала юбку, чтоб обтереть ключи исподним подолом, но едва прикоснулась к полотну, как оно все пропиталось кровью. Густая, с тяжелым запахом темная жидкость закапала на пол, и когда Анита в страхе отпустила юбки и выпрямилась, капли нарисовали у ее ног круг. Бедняжка попыталась стянуть нижнюю юбку, но опоздала: кровь уже пропитала и низ платья, и туфельки, и чулки. Подол тяжко обвис, а подошвы стали скользкими.
Теперь обе руки были по локоть в крови. Анита схватилась было за голову, но вовремя остановилась. Кровь пятнала все, к чему она прикасалась. Она попыталась обтереть ладони о стену и оставила красные полосы и отпечатки!
- Ой, мамочки, - шептала Анита в панике, растопырив руки, отведя их как можно дальше, а кровь продолжала капать с пальцев на бархатную юбку, на пол - везде. – ой-ей-ей, что же мне делать?!
Она пыталась убежать, но не могла переступить кровавый круг - он повсюду следовал за ней, а кровь текла с подола, оставляя широкий след, по которому ее легко найти! Тут впору броситься вниз головой с башни и убиться насмерть! Анита всегда выбирала бегство, по-другому она не умела, и только мысль, что призраки жен ждут ее и будут торжествовать, останавливала.
И тут Аните пришел в голову очень простой план.
Сейчас она прокрадется на хозяйственную половину замка. Залезет в пруд, из которого поят лошадей, смоет кровь, и пока новая не натекла, изловчиться как-нибудь спрятаться в пустой бочке или ящике на повозке. Хмурый дед Никай, который ездит за товарами из замка в город и обратно, вывезет ее за стену. А уж там она убежит. Что будет потом – неважно! Лучше жить кровавым призраком на горе, пугая людей, чем страдать в замке!
Плану ее не суждено было сбыться!
Едва Анита, вихляясь и балансируя на скользких подошвах, завернула за угол, как лицом к лицу столкнулась с графом. Оказывается, хитрец никуда не уезжал!
Вид его был страшен! Синяя борода вздыбилась, встопорщилась сотней щупалец, и все тянулись к девушке!
- Ничтожная! – бушевал граф. – Ты посмела открыть дверь!!!
Более Анита ничего не слышала, поскольку, сбросив туфли и подхватив юбки, пустилась наутек. Кровавая полоса тянулась за беглянкой, как след за улиткой, и граф большими шагами шел за ней по красной дорожке!
Не пробежала Анита и десятка шагов, как жестокий муж догнал ее, скрутил и поволок.
- Несчастная! – гремел он, выламывая ей руки. – Как ты посмела ослушаться! Такая тихая, такая покорная! Я так верил в тебя, а ты оказалась как все!
Он втолкнул бедняжку в полутемную комнату и запер окованную железом дверь.
- Думаешь, я убью тебя? И не надейся! Будешь сидеть тут, пока не умрешь своей смертью.
И Анита услышала, как он снаружи ударился лбом о дверь и прошептал с тоской:
- Все потеряно! Она сгубила меня…
Шаги страшного человека затихли, и девушка перевела дух. Ее не убьют, значит, жены говорили правду: пророчество о сороковой убитой жене в самом деле существует. Уже легче.
Анита огляделась. Комнатка с сырыми каменными стенами, с низким сводом, к которому прижалось окошко, точнее, зарешеченная щель, до которой не дотянуться, и встать не на что. Сквозь прутья решетки свисала трава. Видимо, окошко находилось вровень с землей. Где-то наверху сиял летний день.
Платье больше не кровоточило, и руки очистились. Значит, то был морок, колдовство, а она-то испугалась!
Странно, но Анита чувствовала умиротворение. Она жива. Граф больше не станет мучить ее ночами. Призрачная кровь исчезла. Она избежала участи остальных жен. И общества этих покойных особ, что не может не радовать.
Узница опустилась на солому (другого ложа в темнице не имелось), и сон сморил ее.
Проснулась она, когда солнечный луч, выходя из щели под потолком, наискось пересекал камеру и упирался в пол, в полосатый прямоугольник.
Она продрогла от сна в сырости и холоде, поэтому вынула драгоценные шпильки, развязала ленты и распустила волосы, чтоб закутаться в них как в шаль.
Наверху, в солнечном летнем утре, кто-то пел фальшиво и весело, топая босыми пятками по набитой тропинке. Анита узнала Юнку. Некоторое время спустя босоногие шаги прошлепали мимо ее окна в обратном направлении, уже медленно – видимо, мальчик нес тяжелую корзину.
- Юнка! – окликнула девушка, но тот не услышал.
Если окошко выходит на тропинку, что ведет к огороду, то младший поваренок будет часто бегать мимо нее на огород и обратно.
Пока Анюта раздумывала, как привлечь внимание Юнки, в коридоре началась возня. Волокли что-то тяжелое, ругаясь и переговариваясь.
Дверь распахнулась, и дюжие лакеи втащили стол, повернув его ножкам вбок, затем - полосатый диван. Горничные ловко разбросали по дивану подушки, накрыли стол бархатной скатертью; уставили блюдами с фруктами, калачами, закусками, сладостями и жареной курицей, в центре поместили кувшин и два драгоценных кубка.
Анита сидела на соломе, пытаясь понять, что происходит.
Прислуга, кланяясь, выпятилась вон, и сразу явился граф.
- Дитя мое, - он скорчил рожу, по его мнению, должную изображать приятную улыбку, – вылезай из угла. Забудем маленькое недоразумение. Еще не все потеряно, я ведь люблю тебя, и ты полюбишь меня всем сердцем, как положено милой женушке, так ведь? Смотри, какой подарок принес тебе муженек!
Он достал из мешочка ожерелье с огромным сапфиром, синим, как его борода.
- Вот как муженек любит тебя, и ты полюбишь его, верно? – неумело сюсюкал граф. – Скажи: я люблю тебя.
- Я люблю тебя! – повторила за ним Анита без капли чувства.
- Не так! – завизжал и топнул ботфортом граф. – Я заставлю тебя любить!
«Он прям, как удар топора, - подумала девушка. – Мне надо быть хитрой. В этом моя сила».
- Какой дивный камень! - сказала она, покачивая сапфир, чтоб разглядеть со всех сторон, отчего синие зайчики полетели по стенам. – Прекрасен, как твоя борода!
- Хм, - только такой звук и смог издать польщенный граф.
- А как богато накрыт стол! Давай выпьем за любовь!
И она налила из кувшина графу и себе.
Вино оказалось крепким, граф опрокинул содержимое кубка в рот, а Анита пригубила и незаметно вылила остаток вина в солому. Они выпили еще за щедрость графа, и за грядущее счастье. Каждый раз он осушал сосуд целиком, а Анита поила солому. Несколько капель попало на бороду, и та недовольно дернулась. Анита с удивлением смотрела на такое.
- Мне будет легче полюбить тебя, - сказала девушка, - если ты расскажешь о себе.
- Я могучий чародей! – заявил захмелевший граф.
Анита изобразила восторг и почтение.
- Ты превзошел много наук?
- Ерунда! Много лет назад я добыл нечто большее: лампу с джинном. Ее привез из дальних стран один крестоносец. Дурень не понимал, чем владеет, и я выкупил у него лампу за кружку дрянного пива. Потом мы разошлись, оба довольные меной.
И граф захохотал. Он был пьян, его речь лилась свободно, казалось он забыл про слушательницу и рассказывал историю своей жизни самому себе, нещадно похваляясь.
- Я известен решительностью и отвагой, поэтому не мешкая, спустился с лампой на берег бухты у подножья замка, чтобы никто не мог помешать мне творить волшебство.
Анюта снова изобразила восхищение, но граф не обращал внимания на слушательницу.
- Как предписано, я стал тереть лампу, и явился джинн! Он был ужасен! Ноги его были толще стволов тысячелетних дубов, глаза горели, как две полных луны над лесом, а борода трепалась по ветру грозовым облаком. «Повелевай!» - пророкотал джинн голосом, подобным грохоту обвала, и, в самом деле, несколько камней откололись от горы и покатились на берег. Ты умерла бы от страха, увидев и услышав такое, но я даже не дрогнул. «Повинуйся, раб лампы, - приказал я, - во-первых, сделай меня бессмертным!»
В тот же миг мне показалось, будто я поскользнулся и падаю. И в самом деле, я растянулся на гальке, и даже слегка впитался в камни. Каково же было мое изумление и негодование, когда я обнаружил, что стал большой синей медузой. Толчком чудовищной ноги джинн послал меня в море. В воде мне полегчало, и я смог говорить.
«О порождение змеи и шакала! – крикнул я (с джиннами надо разговаривать на восточный манер, так им понятнее), - нерадивый раб! Что ты наделал!»
«Я знаю только одно бессмертное существо из сотворенных из праха – это медуза Turritopsis dohrnii cyaneus . Ты пожелал стать бессмертным, и я выполнил твой желание. Должен предупредить, у тебя только три желания, потом лампа переходит к другому хозяину. Повелевай!»
«Ты врешь, негодяй!»
«Желание высказано неточно. Ты хочешь, чтобы я лгал?»
Тут я прикусил язык. С джиннами надо быть очень осторожным, я забыл про это и поплатился одним желанием. Ну, половиной желания.
«Я хочу быть бессмертным в человеческом обличье!»
«Второе желание, - сказал джинн и загнул палец, толстый, как воротный столб. – Плыви к рыбакам, прицепись к подбородку самого пригожего, и его тело станет твоим телом, во всем тебе послушным, а сам ты будешь казаться людям бородой красивого синего цвета».
«Я не хочу болтаться на презренном простолюдине синим паразитом, я хочу быть по-настоящему бессмертным человеком» - от гнева кровь бросилась мне в голову, и я потерял ясность ума, по сути, уточняя одно и тоже желание.
«Насколько я разбираюсь в вашем племени, способность любить делает человека человеком. Полюби женщину, а главное – пусть она полюбит тебя, и твое третье желание исполнится! Я щедр – даю тебе сорок попыток! Если же и сороковая избранница тебя не полюбит, ты вместе с замком ты провалишься под землю, если же полюбит – то все станет по-твоему, и ты будешь вечно жить со своей возлюбленной. Ну, пока она не умрет от старости, конечно»
Тут я понял, что мошенник провел меня – ведь он с самого начала мог исполнить мое желание правильно, не приплетая никаких медуз.
«Стой, негодяй!» – хотел возопить я, но только забулькал. Джинн же сделался ростом с гору, захохотал так, что камни посыпались из фундамента замка, и несомненно прибили бы меня, стой я на берегу. Но я, по счастью, плавал в море. Поднятые камнепадом волны слизнули с берега лампу, и унесли в глубину, где найти ее будет трудно. Джинн растаял. Так бессовестный мошенник надолго избавился от хозяина. Воистину, ему стоило назваться лжинном, а не джинном.
Как он советовал, я отправился к скоплению рыбачьих лодок, выбрал смазливого парня, сложенного, как морской бог, и когда тот наклонился к воде, прицепился к его подбородку, и в тот же миг почувствовал, как мои щупальца проникают ему в голову, и в тело, и в конечности. Обретя послушное тело, я погреб к замку.
Немало голов пришлось мне срубить, прежде чем собственные слуги признали во мне хозяина. Но признали, в конце концов, потому что я храбр и решителен. Но женщины – это существа, более похожие на прихотливые волны и на волшебных тварей. Как я не ублажал их, ни одна не полюбила меня. Они лживы, как раб лампы. Я не мог угадать, что им надо, и не мог понять, любят ли они меня или обманывают. Тогда я придумал испытание с дверью – и ни одна, ни одна, включая тебя, его не выдержала! Мне пришлось убить вероломных, ибо в гневе я страшен. Но я всегда добиваюсь своего, и заставлю тебя любить меня, ясно!»
- Ах, господин, - соврала Анита, наклонившись, чтоб граф не заметил, что она лжет. – Мне кажется, любовь уже проклюнулась в моем сердце. Подожди, пока она пустит корни. Прошу тебя, дай ей окрепнуть, оставь меня, а завтра к вечеру приходи вновь.
И Анита начала осуществлять свой план. У нее был целый день впереди. И еще несколько дней, если она сумеет вести себя осмотрительно. Конечно, она очень боялась. При одной мысли о том, что она придумала сделать, у нее тряслись поджилки. Но выбор был очевиден: либо она берет верх над своим тюремщиком, либо навсегда остается узницей. Был еще совсем скверный вариант, о котором думать не хотелось: граф в порыве гнева убивает ее, она присоединяется к сонму мстительных жен, и все вместе проваливаются в тартарары. Что будет дальше – неизвестно.
Ранним утром, услыхав топоток босых ног, Анита стала кидать в щель под потолком засахаренные орешки. По крайней мере один достиг цели.
- Ой, что это? – послышался удивленный мальчишеский голос. Анита бросила еще несколько, и вот в зарешеченной щели показался круглый глаз, глядящий сквозь взъерошенную челку.
- Юнка, привет!
- Анитка, ты? Что ты там делаешь? А говорили, ты графиней стала! Я так и знал, что врут. Ой, какое на тебе платье! А почему ты в подвале?
Анита встала на цыпочки и дотянулась до решетки длинной, хитро закрученной булкой с маком и медом. Булка мигом втянулась наверх и, судя по чавканью, прямиком отправилась в Юнкин рот.
- Юночка, милый, позови Лавру! Только больше никому обо мне не говори, а то меня запрут в самом глубоком подземелье без окон.
-Ой! Ладно, Анитка, не расскажу! А что ты натворила, что тебя в темницу посадили?
Анита скорчила зверскую рожу:
