Сэнна Магда вскочила:
- Стихийная ведьма! Сюда проникла стихийная ведьма!
Ее одежда развевалась, как от ветра, хотя воздух в кабинете был неподвижен.
Кай перевел дух. Пока его афера удавалась!
«Я спасу честь семьи и эту дуру Каэллу, - подумал он, - а Лусетка пусть катится, куда хочет. Если ее посадят в тюрьму – поделом, нечего совращать отпрысков благородных семей». Чтобы сохранить лицо, Кай вынужден был перекроить свою картину мира, и преуспел в этом.
- Вэн! Стихийная ведьма в стенах университета! Зачистка! Начнем с жилья. Юноша, где?
- Что?
- Где она жила?
- Последняя комната по коридору, нижний этаж…
Драконья морда полыхнула багровым, коридор мелькнул мимо, сменившись улицей и коридором в общежитии. Вэн щелкнул пальцами и дверь последней комнаты в коридоре исчезла.
Чармиан, Гарайя и Одилия уставились на невиданное явление.
- Которая? – спросила сэнна Магда, обводя узловатым пальцем с загнутым ногтем на всех по очереди.
- Ее здесь нет…
Тут лицо Чармиан вытянулось от испуга, а следом – и лица других девушек. Ворвавшаяся троица оглянулась – за их спинами стояла запыхавшаяся Лу с узелком, в котором, судя по исходившему от него аромату, лежало что-то жирное и вкусное.
- Белая комната за кабинетом! – скомандовала сэнна Румпельштильхен, ткнув пальцем в Лу, затем в Вэна. Лу превратилась в размытое голубое облачко и исчезла. – Вэн, на пост!
Охранник тоже пропал.
- Где настоящая сэнна Рэдис?
Девушки растерянно переглянулись – они вообще не понимали, о чем речь.
- Куда делась рыжая?
Действительно, Чармиан исчезла тоже.
- Силы небесные, да что происходит? – наконец выговорила Одилия.
Тут дверь шкафа открылась и оттуда гордо выступила настоящая Каэлла Рэдис в коричнево-золотом бархатном платье.
- Сэнна Каэлла Рэдис – это я. Полагаю, скрываться бесполезно.
Кай больше всего хотел исчезнуть из этого мира следом за Лу, Вэном и Чармиан. Ну, в крайнем случае - упасть в обморок. Но молодая плоть не позволила малодушного бегства, поэтому пришлось действовать - за спиной у сэнны Румпельштильхен он поднес палец к губам, потом зажал рот ладонью и сделал страшные глаза, призывая сестру молчать.
- Почему вы думаете, что должны скрываться, сэнна Рэдис?
Не дрогнув прямой бархатной бровью, Каэлла смотрела на брата.
Тот строил рожи, скалился, таращил глаза, приставлял ладони к голове на манер заячьих ушей.
- Я не очень разобралась, что происходит.
Кай энергично закивал и сделал движение, будто запирал рот на замок.
- Сейчас мы это выясним, - сэнна Румпельштильхен коснулась плеча Каэллы и обе растаяли в воздухе.
Увидев, что сестра более не доступна, и контроль над ситуацией тает в буквальном смысле слова, Кай дал волю панике и с топотом помчался по коридору неважно куда, только прочь, прочь, прочь от ужасного места!
Одилия и Гарайя стояли там, где их застигло вторжение, и, открывши рты, глядели то друг на друга, то на зияющий дверной проем.
Белые стены сходились в виде белого свода. Снизу они плавно перетекали в белый и слегка вогнутый пол. Ничто не нарушало гладкую поверхность. Лу казалось, что она заключена внутри гигантского яйца, покруглее куриного. Она даже испугалась, что задохнется здесь. Однако цыплятам как-то воздуха хватает. Да и дышалось пока свободно.
Ее бросили сюда, ничего не объяснив.
Ясно, что их разоблачили! Что теперь будет? Кто их предал? Может быть, ее заточили тут навеки? Перепуганной Лу вдруг ясно представилось, как она начинает расти, занимает все овальное пространство, голова оказывается между колен, руки прижаты, спина согнута, и клюв упирается в пол. Этим клювом она должна продолбить скорлупу, и явиться на свет в виде чудовищной птицы, как у Джериха, только несравненно больше. Птица подняла голову над лесом, и заорала по-петушиному, призывая стаю…
- Тьфу! Придумается же такое!
Лу потрясла головой, избавляясь от бредового видения и вдруг поняла, что люто проголодалась. Теперь она испугалась, что ее оставили умирать без еды и питья.
В руке она по-прежнему держала узелок с обедом для Каэллы. Вдруг его отберут? Лучше съесть все сразу.
Лу запустила руку в завязанный платок и вытащила пирожок. С курятиной, обжаренной в меду и грецкими орехами. Как вкусно! Жизнь показалась не такой уж плохой.
Она облизала пальцы и нащупала следующий пирожок. Белая стена вдруг вспучилась, как убегающее молоко, и опала. В проеме стояла Чармиан. Запыхавшаяся, с растрепанными морковными кудряшками и горящими глазами.
- Ура! – выдохнула она. – Держи!
Она бросила Лу что-то блеснувшее и больно ударившее по пальцам. Перстень с разрыв-травой!
- Сюда!
Лу выскочила в проем. Действительно, рядом была пустая лестница.
Лу поняла, где может укрыться. Перед внутренним взором встал луч, вырвавшийся из-под письменного прибора.
Видимо, Чармиан имела в виду то же самое место.
- Найдешь? – спросила она. – Восемнадцать шагов от стены. Твоих все двадцать будет.
Удивительно, но они понимали друг друга почти без слов.
- А ты?
- А я ничего не знаю, - Чармиан скроила такую глупую рожу, что Лу нервно прыснула, правда.
Они сбежали по лестнице.
- Удачи! – Чармиан повернула к двери столовой.
- Волосы поправь, тобой будто пол мели!
Оправляя одежду и приглаживая волосы, Чармиан смотрела, как подруга прикладывает перстенек к стене, как стена распыляется розовато-бежевым облаком, как Лусета проходит сквозь него, не имея терпения ждать, когда стена растворится окончательно, и, перемазанная розоватой пылью, смотрит с той стороны на Чармиан. Девушкам казалось, что они стоят перед зеркалом, не потому что были похожи, а потому, что чувствовали в этот момент одинаково.
- Удачи, - прошептали они одновременно и подняли руку. Лусета – правую, Чармиан – левую.
Потом стена затвердела, и Чармиан, с аккуратно приглаженными волосами и пылающими щеками пошла в столовую, а Лусета принялась отсчитывать шаги по секретному коридору.
- А стоит ли бежать в портал? – опасалась Лусета, отсчитывая шаги. – Если меня просто выставят из универа, я за счастье почту! Но ведь они волшебники! Замуруют в стену, или превратят в жабу, а потом засушат и в банку. Или в статую! – статуи в парке представились ей заколдованными людьми, выставленными в назидание прочим студентам, и сердце ее забилось. - Вон Кай как боялся, что нас раскроют! А он побольше моего знал. Как-то там Рэдисы?
Мысли разбегались во все стороны. Но некая внутренняя часть Лусеты твердо решила бежать через портал, и мелкие сомнения не могли ее поколебать.
- У меня есть перстень с разрыв-травой (но Чармиан, Чармиан-то какова!). Я могла бы жить в универе и скрываться, проходя сквозь стены. Была бы эдаким живым призраком Мариенбора. Только у призраков впереди – вечность, а у меня… Да и поймают сразу, вон у них какие маги в охране! Еще застряну внутри стенки. Нет, у меня только один путь! - она надавила печаткой перстня на стену, и шагнула в лабораторию сэна Шарфырфея. Она немного промахнулась и уперлась в шкаф с оленьими головами.
Стол с ретортами был на месте, и письменный прибор стоял там же. Ничто не изменилось. Вот только Лу была одна и ступала в неизведанное.
Ей казалось, что боевые маги уже подняты по тревоге и рыщут по тайникам и коридорам, разыскивая ее. Ей чудился топот в коридоре, где она только что отсчитывала шаги. Лу заторопилась. Она подбежала к столу, вскочила на лестничку о двух ступеньках, сдвинула колбы и пробирки возле прибора, и, не раздумывая, обеими руками потянула драконий хвост, сдвигая подставку с места.
Золотистый свет, мигающий и дрожащий от теней, наполнил лабораторию. Запахло, словно сняли крышку с кипящей кастрюли.
Лу чувствовала себя невероятно длинной, как в температурном кошмаре… Потом она сократилась, и мягкое, влажное и теплое приняло ее с довольным чавканием.
Сэн Шарфырфей и на этот раз явился одновременно с лучом из другого мира. За воротом у него была салфетка, в руке – индюшачья ножка. Почтенный сэн жевал. Мановением обглоданной ножки он привел лабораторию в порядок, проглотил то, что было во рту, доглодал ножку, вытер руки о салфетку, и сказал сам себе:
- Ну что ж! Возможно, это к чему-то приведет. Вечно так продолжаться не может.
И исчез.
Он еще незримо пронесся под потолком столовой, увидел, что разрумянившаяся Чармиан нервно уплетает мороженное из хрустальной вазочки, а три пустые уже стоят перед ней, удовлетворенно кивнул, и по старческой привычке сказал вслух: «Славно», и должно быть, вернулся к себе.
Пек, сидевший напротив Чармиан, завертел коротко стриженной головой, не понимая, почудилось ему это «славно» или нет. А если нет, то, что это может означать, и куда делся говоривший?
Ноги торчали кверху. По бокам вздымались мягкие стены, явно растительного происхождения. В белесом небе кружили тощие крокодилы с крыльями, как у летучих мышей. О, силы небесные! Ну и попала!
Хотя, могло быть гораздо хуже. Могла попасть в зиму – сгоряча она как-то даже не подумала об этом. Здесь же жарко и влажно. Значит, повезло. Это хорошая новость.
Лу попыталась подняться. Но это было все равно, что выбираться из мягкой перины или из гамака - опереться не на что. Под спиной захлюпало и запахло болотом – мягкие стенки росли в водичке. Наверное, это и было болото, только какое-то странное.
Лу покаталась туда-сюда, приминая окружающие заросли, после чего сумела перевернуться на живот и подтянуть под себя ноги, а потом встать на колени. Когда же попыталась подняться во весь рост, то сразу начала проваливаться, и поспешно села. Стенки, похожие на мох-переросток, доходили ей до подбородка.
Сразу пришлось нырнуть под их защиту. Один из летучих крокодилов кинулся на нее сверху, но, видимо, найдя Лу слишком крупной для добычи, взмыл обратно.
Значит, этих можно не бояться. Вторая хорошая новость.
Ну, просто сплошные хорошие новости.
Узелок с пирожками застрял меж верхушек странной заросли. Видимо, она выронила его, когда падала. Лу кое-как дотянулась до него – ну не смешно ли? Мир вокруг переменился, а узелок остался цел и даже не промок. Она сняла пояс и привязала сверток на голову, чтоб он и дальше оставался сухим. Потом, ложась и вставая, как гусеница-землемер, начала прокладывать себе путь из моховой заросли. Скоро стенки разомкнулись, и она вывалилась на более или менее ровное место. За спиной вздымалась гигантская моховая подушка с прорытым ею ходом.
Вокруг тянулась, уходя в туман, болотистая равнина с многоярусными растениями, очень похожими на хвощ, особенно, если смотреть издали. Вблизи Лу ни за что не признала бы этих гигантов за знакомую болотную травку. Меж ними круглились подушки гигантского мха, вроде той, из которой она только что выползла. Вид не слишком приветливый.
Семейство бесцветных овальных созданий удирало из потревоженного мха мимо ее колена. Когда Лу неосторожно шевельнулась, они разом свернулись в пластинчатые шарики. Это вышло так забавно, что девушка хихикнула.
Она повернулась. За моховым холмом, над болотом полого вздымалась гора, сплошь заросшая зеленью. Лу направилась туда, пробуя ногой зыбкую почву ногой, перед тем как перенести на нее свой вес, и в самых сомнительных местах становясь на четвереньки.
Добравшись до твердой земли, она в изнеможении рухнула на мох.
Переведя дух, Лу решила навести порядок в своем хозяйстве.
Платье ее совсем промокло, стало темно-серым и не собиралось самостоятельно очищаться и высыхать – видимо, университетская магия здесь не работала. Хуже всего, что оно снова выосло и висело мешком. Портняжное искусство Карлотты тоже не работало. Лу чувствовала себя уменьшившейся: платье, как с плеча старшей сестры, перстень болтается даже на большом пальце, растения вокруг вообще гигантские. Чтоб не потерять кольцо, Лу продела сквозь него пояс, завязала покрепче и кое-как подтянула бока платья, чтоб не наступать на подол.
Магические удобства, вещь, конечно, приятная, но, по большому счету, они – баловство. Вот без еды не обойтись. Она развязала узелок, посмотреть, что стало с провизией, и вытаращила глаза от изумления. Вместо разнообразных замысловатых пирожков на платке лежали ломти черного и белого хлеба. Некоторые, правда, с маслом.
«Выходит, нас кормили иллюзиями! Ну, с другой стороны, основа вполне питательная и доброкачественная».
Не торопясь, Лу сжевала кусок булочки, раздумывая, что делать дальше. Ее небольшой магический опыт говорил: миры соединены порталами. Значит, надо искать портал. Как? Там видно будет. Ведь нашла она выход из Шарбаха. Главное, преследователи отстали.
Хорошо, если бы с нею была Чармиан, или… Вилис. При одном упоминании о поэте-предателе на глаза Лу набежали слезы – как будто в нелепом мире без них не хватало сырости. Хлюпая носом и вытирая слезы, она полезла вверх по склону.
Лу надеялась осмотреться, и увидеть сверху если не портал, то более или менее удобную дорогу, по которой можно идти, считая, что она ведет к порталу. Но как высоко девушка не поднималась, и сколько не смотрела сверху, внизу тянулись лишь однообразные болота с хвощами и туманом.
Лес, сквозь который она пробиралась, был волшебно прекрасен, но годился для каких-нибудь фей, только не для людей. Здесь царствовали мхи. Толстыми подушками всех узоров и оттенков они покрывали землю, валуны, упавшие и растущие стволы, мокрыми космами свисали с деревьев. Даже зеленый сумрак, наполнявший лес, казался особой разновидностью мха.
Вода пропитала лес, как губку: капельками выступала на висячих мхах, стекала с ветки на ветку, блестела на стволах, впитывалась в моховые подушки. Но ни ягод, ни орехов - ничего пригодного для еды здесь не росло. Из мха высовывались некие бледные образования в виде ушей, рогов, бокалов, сеток и других замысловатых диковин. Девушка считала их грибами. Пахли они по-разному, некоторые довольно приятно, но она еще не настолько оголодала, чтобы рискнуть их попробовать.
Она вышла к озерцу. С руины старого дерева свисал целый водопад грибных макарон. Его с увлечением уплетала компания длинноносых пушистых серых зверьков, ростом с крысу. Заметив Лу, они присели на жирные задки и продолжили жевать, смешно шевеля усами. Они совсем не боялись. Зверюшки не протестовали, когда она подошла попробовать их еду, они только сильнее выкатили и без того большие глаза.
Макаронина оказалась резиновой и безвкусной. Лу подумала, что, со временем ей предстоит есть всякую еду и даже, возможно, охотиться на славных зверушек, но пока такое и представлять не хотелось.
Она подвесила собственный запас на тонкую веточку, чтоб не соблазнять длинноносиков, выстирала в теплой мутноватой воде озерка платье, посидела в моховой подушке, любуясь едоками. Потом надергала про запас пучок макарон, завернула в платок, и снова полезла в гору. Она надеялась, что сумеет выбраться из бани с висячими мокрыми мочалками на обдуваемые ветром луга.
- Стихийная ведьма! Сюда проникла стихийная ведьма!
Ее одежда развевалась, как от ветра, хотя воздух в кабинете был неподвижен.
Кай перевел дух. Пока его афера удавалась!
«Я спасу честь семьи и эту дуру Каэллу, - подумал он, - а Лусетка пусть катится, куда хочет. Если ее посадят в тюрьму – поделом, нечего совращать отпрысков благородных семей». Чтобы сохранить лицо, Кай вынужден был перекроить свою картину мира, и преуспел в этом.
- Вэн! Стихийная ведьма в стенах университета! Зачистка! Начнем с жилья. Юноша, где?
- Что?
- Где она жила?
- Последняя комната по коридору, нижний этаж…
Драконья морда полыхнула багровым, коридор мелькнул мимо, сменившись улицей и коридором в общежитии. Вэн щелкнул пальцами и дверь последней комнаты в коридоре исчезла.
Чармиан, Гарайя и Одилия уставились на невиданное явление.
- Которая? – спросила сэнна Магда, обводя узловатым пальцем с загнутым ногтем на всех по очереди.
- Ее здесь нет…
Тут лицо Чармиан вытянулось от испуга, а следом – и лица других девушек. Ворвавшаяся троица оглянулась – за их спинами стояла запыхавшаяся Лу с узелком, в котором, судя по исходившему от него аромату, лежало что-то жирное и вкусное.
- Белая комната за кабинетом! – скомандовала сэнна Румпельштильхен, ткнув пальцем в Лу, затем в Вэна. Лу превратилась в размытое голубое облачко и исчезла. – Вэн, на пост!
Охранник тоже пропал.
- Где настоящая сэнна Рэдис?
Девушки растерянно переглянулись – они вообще не понимали, о чем речь.
- Куда делась рыжая?
Действительно, Чармиан исчезла тоже.
- Силы небесные, да что происходит? – наконец выговорила Одилия.
Тут дверь шкафа открылась и оттуда гордо выступила настоящая Каэлла Рэдис в коричнево-золотом бархатном платье.
- Сэнна Каэлла Рэдис – это я. Полагаю, скрываться бесполезно.
Кай больше всего хотел исчезнуть из этого мира следом за Лу, Вэном и Чармиан. Ну, в крайнем случае - упасть в обморок. Но молодая плоть не позволила малодушного бегства, поэтому пришлось действовать - за спиной у сэнны Румпельштильхен он поднес палец к губам, потом зажал рот ладонью и сделал страшные глаза, призывая сестру молчать.
- Почему вы думаете, что должны скрываться, сэнна Рэдис?
Не дрогнув прямой бархатной бровью, Каэлла смотрела на брата.
Тот строил рожи, скалился, таращил глаза, приставлял ладони к голове на манер заячьих ушей.
- Я не очень разобралась, что происходит.
Кай энергично закивал и сделал движение, будто запирал рот на замок.
- Сейчас мы это выясним, - сэнна Румпельштильхен коснулась плеча Каэллы и обе растаяли в воздухе.
Увидев, что сестра более не доступна, и контроль над ситуацией тает в буквальном смысле слова, Кай дал волю панике и с топотом помчался по коридору неважно куда, только прочь, прочь, прочь от ужасного места!
Одилия и Гарайя стояли там, где их застигло вторжение, и, открывши рты, глядели то друг на друга, то на зияющий дверной проем.
Белые стены сходились в виде белого свода. Снизу они плавно перетекали в белый и слегка вогнутый пол. Ничто не нарушало гладкую поверхность. Лу казалось, что она заключена внутри гигантского яйца, покруглее куриного. Она даже испугалась, что задохнется здесь. Однако цыплятам как-то воздуха хватает. Да и дышалось пока свободно.
Ее бросили сюда, ничего не объяснив.
Ясно, что их разоблачили! Что теперь будет? Кто их предал? Может быть, ее заточили тут навеки? Перепуганной Лу вдруг ясно представилось, как она начинает расти, занимает все овальное пространство, голова оказывается между колен, руки прижаты, спина согнута, и клюв упирается в пол. Этим клювом она должна продолбить скорлупу, и явиться на свет в виде чудовищной птицы, как у Джериха, только несравненно больше. Птица подняла голову над лесом, и заорала по-петушиному, призывая стаю…
- Тьфу! Придумается же такое!
Лу потрясла головой, избавляясь от бредового видения и вдруг поняла, что люто проголодалась. Теперь она испугалась, что ее оставили умирать без еды и питья.
В руке она по-прежнему держала узелок с обедом для Каэллы. Вдруг его отберут? Лучше съесть все сразу.
Лу запустила руку в завязанный платок и вытащила пирожок. С курятиной, обжаренной в меду и грецкими орехами. Как вкусно! Жизнь показалась не такой уж плохой.
Она облизала пальцы и нащупала следующий пирожок. Белая стена вдруг вспучилась, как убегающее молоко, и опала. В проеме стояла Чармиан. Запыхавшаяся, с растрепанными морковными кудряшками и горящими глазами.
- Ура! – выдохнула она. – Держи!
Она бросила Лу что-то блеснувшее и больно ударившее по пальцам. Перстень с разрыв-травой!
- Сюда!
Лу выскочила в проем. Действительно, рядом была пустая лестница.
Лу поняла, где может укрыться. Перед внутренним взором встал луч, вырвавшийся из-под письменного прибора.
Видимо, Чармиан имела в виду то же самое место.
- Найдешь? – спросила она. – Восемнадцать шагов от стены. Твоих все двадцать будет.
Удивительно, но они понимали друг друга почти без слов.
- А ты?
- А я ничего не знаю, - Чармиан скроила такую глупую рожу, что Лу нервно прыснула, правда.
Они сбежали по лестнице.
- Удачи! – Чармиан повернула к двери столовой.
- Волосы поправь, тобой будто пол мели!
Оправляя одежду и приглаживая волосы, Чармиан смотрела, как подруга прикладывает перстенек к стене, как стена распыляется розовато-бежевым облаком, как Лусета проходит сквозь него, не имея терпения ждать, когда стена растворится окончательно, и, перемазанная розоватой пылью, смотрит с той стороны на Чармиан. Девушкам казалось, что они стоят перед зеркалом, не потому что были похожи, а потому, что чувствовали в этот момент одинаково.
- Удачи, - прошептали они одновременно и подняли руку. Лусета – правую, Чармиан – левую.
Потом стена затвердела, и Чармиан, с аккуратно приглаженными волосами и пылающими щеками пошла в столовую, а Лусета принялась отсчитывать шаги по секретному коридору.
- А стоит ли бежать в портал? – опасалась Лусета, отсчитывая шаги. – Если меня просто выставят из универа, я за счастье почту! Но ведь они волшебники! Замуруют в стену, или превратят в жабу, а потом засушат и в банку. Или в статую! – статуи в парке представились ей заколдованными людьми, выставленными в назидание прочим студентам, и сердце ее забилось. - Вон Кай как боялся, что нас раскроют! А он побольше моего знал. Как-то там Рэдисы?
Мысли разбегались во все стороны. Но некая внутренняя часть Лусеты твердо решила бежать через портал, и мелкие сомнения не могли ее поколебать.
- У меня есть перстень с разрыв-травой (но Чармиан, Чармиан-то какова!). Я могла бы жить в универе и скрываться, проходя сквозь стены. Была бы эдаким живым призраком Мариенбора. Только у призраков впереди – вечность, а у меня… Да и поймают сразу, вон у них какие маги в охране! Еще застряну внутри стенки. Нет, у меня только один путь! - она надавила печаткой перстня на стену, и шагнула в лабораторию сэна Шарфырфея. Она немного промахнулась и уперлась в шкаф с оленьими головами.
Стол с ретортами был на месте, и письменный прибор стоял там же. Ничто не изменилось. Вот только Лу была одна и ступала в неизведанное.
Ей казалось, что боевые маги уже подняты по тревоге и рыщут по тайникам и коридорам, разыскивая ее. Ей чудился топот в коридоре, где она только что отсчитывала шаги. Лу заторопилась. Она подбежала к столу, вскочила на лестничку о двух ступеньках, сдвинула колбы и пробирки возле прибора, и, не раздумывая, обеими руками потянула драконий хвост, сдвигая подставку с места.
Золотистый свет, мигающий и дрожащий от теней, наполнил лабораторию. Запахло, словно сняли крышку с кипящей кастрюли.
Лу чувствовала себя невероятно длинной, как в температурном кошмаре… Потом она сократилась, и мягкое, влажное и теплое приняло ее с довольным чавканием.
Сэн Шарфырфей и на этот раз явился одновременно с лучом из другого мира. За воротом у него была салфетка, в руке – индюшачья ножка. Почтенный сэн жевал. Мановением обглоданной ножки он привел лабораторию в порядок, проглотил то, что было во рту, доглодал ножку, вытер руки о салфетку, и сказал сам себе:
- Ну что ж! Возможно, это к чему-то приведет. Вечно так продолжаться не может.
И исчез.
Он еще незримо пронесся под потолком столовой, увидел, что разрумянившаяся Чармиан нервно уплетает мороженное из хрустальной вазочки, а три пустые уже стоят перед ней, удовлетворенно кивнул, и по старческой привычке сказал вслух: «Славно», и должно быть, вернулся к себе.
Пек, сидевший напротив Чармиан, завертел коротко стриженной головой, не понимая, почудилось ему это «славно» или нет. А если нет, то, что это может означать, и куда делся говоривший?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, в которой Лу чуть не одичала.
Ноги торчали кверху. По бокам вздымались мягкие стены, явно растительного происхождения. В белесом небе кружили тощие крокодилы с крыльями, как у летучих мышей. О, силы небесные! Ну и попала!
Хотя, могло быть гораздо хуже. Могла попасть в зиму – сгоряча она как-то даже не подумала об этом. Здесь же жарко и влажно. Значит, повезло. Это хорошая новость.
Лу попыталась подняться. Но это было все равно, что выбираться из мягкой перины или из гамака - опереться не на что. Под спиной захлюпало и запахло болотом – мягкие стенки росли в водичке. Наверное, это и было болото, только какое-то странное.
Лу покаталась туда-сюда, приминая окружающие заросли, после чего сумела перевернуться на живот и подтянуть под себя ноги, а потом встать на колени. Когда же попыталась подняться во весь рост, то сразу начала проваливаться, и поспешно села. Стенки, похожие на мох-переросток, доходили ей до подбородка.
Сразу пришлось нырнуть под их защиту. Один из летучих крокодилов кинулся на нее сверху, но, видимо, найдя Лу слишком крупной для добычи, взмыл обратно.
Значит, этих можно не бояться. Вторая хорошая новость.
Ну, просто сплошные хорошие новости.
Узелок с пирожками застрял меж верхушек странной заросли. Видимо, она выронила его, когда падала. Лу кое-как дотянулась до него – ну не смешно ли? Мир вокруг переменился, а узелок остался цел и даже не промок. Она сняла пояс и привязала сверток на голову, чтоб он и дальше оставался сухим. Потом, ложась и вставая, как гусеница-землемер, начала прокладывать себе путь из моховой заросли. Скоро стенки разомкнулись, и она вывалилась на более или менее ровное место. За спиной вздымалась гигантская моховая подушка с прорытым ею ходом.
Вокруг тянулась, уходя в туман, болотистая равнина с многоярусными растениями, очень похожими на хвощ, особенно, если смотреть издали. Вблизи Лу ни за что не признала бы этих гигантов за знакомую болотную травку. Меж ними круглились подушки гигантского мха, вроде той, из которой она только что выползла. Вид не слишком приветливый.
Семейство бесцветных овальных созданий удирало из потревоженного мха мимо ее колена. Когда Лу неосторожно шевельнулась, они разом свернулись в пластинчатые шарики. Это вышло так забавно, что девушка хихикнула.
Она повернулась. За моховым холмом, над болотом полого вздымалась гора, сплошь заросшая зеленью. Лу направилась туда, пробуя ногой зыбкую почву ногой, перед тем как перенести на нее свой вес, и в самых сомнительных местах становясь на четвереньки.
Добравшись до твердой земли, она в изнеможении рухнула на мох.
Переведя дух, Лу решила навести порядок в своем хозяйстве.
Платье ее совсем промокло, стало темно-серым и не собиралось самостоятельно очищаться и высыхать – видимо, университетская магия здесь не работала. Хуже всего, что оно снова выосло и висело мешком. Портняжное искусство Карлотты тоже не работало. Лу чувствовала себя уменьшившейся: платье, как с плеча старшей сестры, перстень болтается даже на большом пальце, растения вокруг вообще гигантские. Чтоб не потерять кольцо, Лу продела сквозь него пояс, завязала покрепче и кое-как подтянула бока платья, чтоб не наступать на подол.
Магические удобства, вещь, конечно, приятная, но, по большому счету, они – баловство. Вот без еды не обойтись. Она развязала узелок, посмотреть, что стало с провизией, и вытаращила глаза от изумления. Вместо разнообразных замысловатых пирожков на платке лежали ломти черного и белого хлеба. Некоторые, правда, с маслом.
«Выходит, нас кормили иллюзиями! Ну, с другой стороны, основа вполне питательная и доброкачественная».
Не торопясь, Лу сжевала кусок булочки, раздумывая, что делать дальше. Ее небольшой магический опыт говорил: миры соединены порталами. Значит, надо искать портал. Как? Там видно будет. Ведь нашла она выход из Шарбаха. Главное, преследователи отстали.
Хорошо, если бы с нею была Чармиан, или… Вилис. При одном упоминании о поэте-предателе на глаза Лу набежали слезы – как будто в нелепом мире без них не хватало сырости. Хлюпая носом и вытирая слезы, она полезла вверх по склону.
Лу надеялась осмотреться, и увидеть сверху если не портал, то более или менее удобную дорогу, по которой можно идти, считая, что она ведет к порталу. Но как высоко девушка не поднималась, и сколько не смотрела сверху, внизу тянулись лишь однообразные болота с хвощами и туманом.
Лес, сквозь который она пробиралась, был волшебно прекрасен, но годился для каких-нибудь фей, только не для людей. Здесь царствовали мхи. Толстыми подушками всех узоров и оттенков они покрывали землю, валуны, упавшие и растущие стволы, мокрыми космами свисали с деревьев. Даже зеленый сумрак, наполнявший лес, казался особой разновидностью мха.
Вода пропитала лес, как губку: капельками выступала на висячих мхах, стекала с ветки на ветку, блестела на стволах, впитывалась в моховые подушки. Но ни ягод, ни орехов - ничего пригодного для еды здесь не росло. Из мха высовывались некие бледные образования в виде ушей, рогов, бокалов, сеток и других замысловатых диковин. Девушка считала их грибами. Пахли они по-разному, некоторые довольно приятно, но она еще не настолько оголодала, чтобы рискнуть их попробовать.
Она вышла к озерцу. С руины старого дерева свисал целый водопад грибных макарон. Его с увлечением уплетала компания длинноносых пушистых серых зверьков, ростом с крысу. Заметив Лу, они присели на жирные задки и продолжили жевать, смешно шевеля усами. Они совсем не боялись. Зверюшки не протестовали, когда она подошла попробовать их еду, они только сильнее выкатили и без того большие глаза.
Макаронина оказалась резиновой и безвкусной. Лу подумала, что, со временем ей предстоит есть всякую еду и даже, возможно, охотиться на славных зверушек, но пока такое и представлять не хотелось.
Она подвесила собственный запас на тонкую веточку, чтоб не соблазнять длинноносиков, выстирала в теплой мутноватой воде озерка платье, посидела в моховой подушке, любуясь едоками. Потом надергала про запас пучок макарон, завернула в платок, и снова полезла в гору. Она надеялась, что сумеет выбраться из бани с висячими мокрыми мочалками на обдуваемые ветром луга.
