– Я смотрю, ты прям любишь сбивать со всех спесь, – ответил юноша уже не таким приободренным тоном. – Но ты хоть скажешь, что я хорошо выполнил свою часть работы?
– Скажу, что выполнил, – отмахнулась женщина. – К тому же, это так, разминка. Сейчас у меня освободилось место для следующего, и я готова применить способность, – она мечтательно улыбнулась, и от этой улыбки у юноши по спине побежали мурашки, – мне осталось только выбрать, кто станет моей следующей жертвой.
Мир Джерома, восемь лет назад
Приглушенный свет, тёмные окна, под ногами бесшумно расстилается мягкий длинный ковёр. Глубоко за полночь, но Джерри не спит. Он скользил тенью по спящему дому, словно что-то ищет. Альфис сидит наверху в комнате, вжавшись в уголок, и наверняка плачет, потому что Джерри сказал ему остаться одному.
Но Джерри нужно хоть иногда бывать в одиночестве, поэтому он бродит по дому, словно призрак, застрявший где-то между жизнью и смертью, где уже ничего невозможно изменить, но и умереть, не исполнив то, что должен, тоже.
Вот и Джерри чувствует себя призраком. В этом мире его удерживает только чувство невыполненного долга, но сам он давным давно уже мёртв. С того самого дня, как узнал, что смерть с самого детства держит его в своих объятья, и просто ждёт, когда он сдастся.
Внезапно – голоса. Резкие, прорезавшие тишину. Джерри замирает. Комната родителей? Он даже не заметил, как ноги сами принесли его сюда, к источнику тревоги, витавшей в доме... Чем ближе к двери, тем отчётливее слышны голоса…
– Тебе нельзя было отпускать их на эту практику, – строго и звонко звучит голос матери.
Джерри подходит к двери и садится у стены на корточки.
Зачем? Зачем он делает это? Джерри не может ответить на этот вопрос, но услышанные слова запомнит на всю жизнь.
– Откуда я знал, что там возникнут такие трудности с организацией? – голос отца звучит спокойно, хотя Джерри слышит, как он еле заметно дрожит.
– Им тринадцать, Мартин! И ты идёшь на поводу у тринадцатилетнего сына, который не способен здраво оценивать происходящее. Джерри ещё не может за себя отвечать, я уже не говорю о том, что за Альфиса! Этим должен заниматься ты. Когда я оставляю с тобой детей, я должна быть уверена, что ты взрослый мужчина со здравым рассудком, который не пойдёт на поводу у ребёнка! Ты же ни в чём не можешь ему отказать!
– Но, Лиззи, пойми, Джерри и так тяжело. Он ещё совсем мальчишка, а уже знает, что смертельно болен!
Джерри кладет голову на колени и закрывает глаза. Теперь это так называется? Смертельная болезнь?
– Это не значит, что ему можно всё позволять! – стоит на своем мать. – Они дети! И ты отправляешь моих детей на практику, после которой один возвращается калекой, а другой – с психологической травмой!
Голос почти срывается на крик. Мать сжимает кулаки так, что белеют костяшки пальцев. Джерри зажмуривается. Ему очень сильно хочется заплакать. Но глаза остаются сухими, а сам он не может выдавить из груди даже один печальный вздох.
Почему? Может, на самом деле это он, а не Альфис, стал калекой?
Сердце колотилось так громко, что, казалось, заглушит голоса за дверью. Джерри вжался в стену, желая стать частью неживой стены, невидимым узором на её плотных тяжёлых обоях, окутывающих сонные коридора родного дома.
– Они и мои дети тоже, – в голосе отца звучат несвойственные ему гнев и раздражение.
– Так веди себя как подобает отцу!
Наступает зловещая пауза. Та, от которой обычно по коже бегут мурашки, а в жилах стынет кровь. Но Джерри лишь открывает глаза и смотрит в темноту. Он видит там, в черноте, тень, обращенную к нему невидимым взглядом. Тень скользит к нему бесшумным пятном черноты, точно пробирающийся сквозь ночь дикий зверь, разглядывая, словно никак не может рассмотреть. Но Джерри знает, что она уже заметила его.
– Джерри сидит под дверью, – раздаётся холодный голос матери. – Раз уж он сам пришёл, позови его сюда.
Дверь открывается, и тень матери метнулась прочь, обратно в темноту. Свет падает на ковёр, стены и плотные шторы. Отец выходит из комнаты и смотрит на Джерри.
– Заходи.
Комната родителей огромна, с безупречно расставленной мебелью из тёмного дерева, от которой веяло холодом. Сейчас Джерри стоит у них в гостиной. Мама сидит на кресле напротив двери, за её спиной темнеют два огромных окна, занавешенные тёмными, почти чёрными шторами, а слева открыта дверь в спальню.
– И долго ты нас подслушиваешь? – мама строго смотрит на Джерри, явно недовольная им.
Джерри без зазрения совести отвечает правду:
– С тех пор, как ты сказала папе, что нельзя было отпускать нас на практику.
– И что ты сам думаешь по этому поводу?
Джерри задумывается, но ненадолго:
– Я много полезного вынес из практики. Если бы папа не позволил мне её пройти, то я потерял бы эту возможность.
– То есть ты готов снова пройти её, даже зная, чем это закончится? – голос матери дрогнул, хотя глаза горят гневом.
Джерри переступает с ноги на ногу и с трудом сдерживается, чтобы не посмотреть на отца в поисках поддержки. Джерри уверен: любой его ответ не удовлетворит маму.
– Если бы я знал, что произойдет, то попытался не допустить этого, – уже не так уверенно проговорил Джерри.
По глазам и напряжённому лицу видно, что мама недовольна. Она всегда недовольна Джерри. Так часто, что Джерри уже не помнит, когда последний раз видел её другой.
– С кем Альфис? – глаза матери сужаются, а Джерри чувствует, как в коридоре за его спиной пробегает тень – идёт проверять брата.
– Один, – отвечает Джерри, зная, что это неправильный ответ.
Мать резко встаёт и смотрит на сына сверху вниз.
– Ты же знаешь, Джерри, нельзя оставлять Альфиса одного! – и мать вздыхает и выбегает в коридор.
Наверняка сейчас её тень сидит напротив плачущего Альфиса, и молча смотрит на него. Мама слишком часто в последнее время видит слёзы Альфиса, и ещё ни разу – слёзы Джерри. Может, если бы Джерри плакал, как брат, мама стала смотреть на него по-другому?
Шаги мамы утихают в ночной тишине, сливаются с ней. Джерри стоит один с отцом, и оба молчат. Джерри ждёт, но сам не понимает, чего, слёзы на его глазах всё равно не появятся, сколько бы он не старался.
– Мама меня не любит, да? – еле слышно спрашивает Джерри.
– Что ты такое говоришь? – отец тут же подходит к Джерри и садится перед ним на корточки. – Да, мама иногда злится, но это не значит, что она тебя не любит.
– На Альфиса она так не злится.
Отец держит паузу, и Джерри кажется, это потому, что и отец сам сомневается в любви матери. Но отец без толики сомнения улыбается Джерри и отвечает:
– Знаешь, мама частенько злится на меня. Так случается, когда тебе приходится принимать решения и нести ответственность за кого-то, а потом что-то идёт не так. Особенно когда этот кто-то страдает из-за тебя.
– Мама думает, что Альфис пострадал из-за меня?
Отец качает головой и на его лице появляется уставшая улыбка. Джерри случайно обращает внимание на первые седые волосы на висках отца.
– Нет, Джерри. Мама думает, что Альфис пострадал из-за меня. Ты здесь совершенно не причём. Я должен был защищать вас, а вместо этого подверг опасности. Ты ещё совсем ребёнок, хоть сам это отказываешь признаваться. Ты умней и смышлённей других, но всё-таки ответственность за вас несу я.
– Мама говорила, что я несу ответственность за Альфиса, – серьёзным тоном говорит Джерри.
– Как брат, – отец заботливо поправляет воротник ночной рубашки Джерри. – Альфис любит тебя и очень привязан к тебе. Я знаю, с ним тяжело, но я всегда буду рядом, чтобы помочь, а ты должен просто оставаться хорошим братом.
– Думаешь, это плохо, что я оставил сейчас Альфиса одного?
– Ну, ты же должен иногда уделять время и себе, – папа еле слышно усмехается. – Давай договоримся так. Я сегодня побуду с Альфисом, а ты иди и поспи с Кенни, отдохни. Завтра с утра позанимайся тем, что тебе хочется, а я приду с Альфисом к завтраку.
– У меня будет время до завтрака? – в душе Джерри что-то вспыхивает.
– Да, – отец кивает. – У меня сейчас не так много работы. Я смогу побыть денёк с вами. Чем бы ты хотел заняться?
Джерри заранее знает, что ответит:
– Я хочу научиться сражаться катаной!
– Катаной? – отец задумчиво сдвигает брови. Вероятно, именно сейчас у него мелькает мысль, что к лучшему, что мать это не слышит.
– Да, – Джерри возбуждённо кивает, а сон и усталость исчезают. – Я читал, что техника катаны подходит маленьким и не очень сильным. Я думаю, что мне это подходит!
– Но ты же понимаешь, что ты не всегда будешь маленьким, – отец внимательно осматривает Джерри, продолжая сидеть перед ним на корточках.
– Но у меня нет времени ждать, пока я вырасту! – возмущается Джерри, и от этой фразы по его спине пробегает холод.
Отец замечает это, и тут же улыбается и кивает.
– Хорошо, завтра организую. Только у меня есть одно условие, – отец поднял палец. – Поговори с мамой. Я не хочу, чтобы ваш разговор заканчивался так.
– И что мне ей сказать? – Джерри недовольно хмурится.
– Скажи правду, – отец поднимает руку, не давая Джерри перебить себя. – Скажи, что тебе всё равно жаль о случившимся, что ты тоже очень переживаешь за Альфиса, и что не хочешь, чтобы такое повторялось. – Глаза папы смотрят прямо на Джерри. – Это ведь так, да?
Джерри опускает взгляд и смотрит на свои босые ноги.
– Я очень расстроен, что так получилось. И я правда переживаю за Альфиса и не хочу, чтобы подобное повторялось. – Но вот Джерри вызывающе поднимает взгляд, а губы плотно сжимаются. – Но это не значит, что этот опыт был бесполезным.
– Последнее ты уже говорил маме, – примирительно произносит отец и кладёт руки Джерри за локти. – Но первое ты ей не сказал, а для мамы это услышать важнее.
– Это признание ошибки, – недовольно отвечает Джерри, косо поглядывая на крепкие руки отца.
– Иногда нужно признавать свои ошибки. Но это не говорит о твоей слабости. – Отец встряхивает Джерри, словно прогоняя сон, и ему снова приходится посмотреть в глаза отцу.
Интересно, а отец когда-нибудь плачет?
Отец продолжает говорить:
– Мама считает твоё с Альфисом здоровье ценнее, чем опыт, который ты получил. Ей не важно, какие ошибки ты совершил и какую пользу из этого вынес. Она переживает за вас. Поэтому расстраивается, когда ты говоришь такое. Ей кажется, что ты не ценишь ни себя, ни Альфиса. Если ты скажешь ей правду и признаешься в своей слабости, она не перестанет любить тебя, а наоборот. К тому же, ведь именно признание своей слабости делает сильнее.
– Ты так думаешь? – Джерри недоверчиво смотрит на отца, пытаясь понять, говорит ли тот правду или просто пытается убедить в чём-то.
– Уверен, – отвечает отец, и Джерри почему-то ему верит.
Мир Джерома, ночь 20.10.1114 г.
Голос отца растаял, растворившись в клубах прошлого. Раздался тихий стук, и Джерри испуганно вздрогнул и открыл глаза. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он находится на заднем кресле своего автомобиля, а рядом с ним сидит Джонатан.
С водительского сидения прозвучал голос Адама:
– Мы почти приехали, мой господин.
– Спасибо, – кивнул Джерри и глянул на Джонатана. – Простите, я уснул…
– Ничего страшного. Время-то позднее.
Время действительно было поздним. Уже перевалило за десять вечера. Джерри сквозь вычерченные морозом узоры выглянул в окно, высматривая Альфиса. Тот тоже наверняка устал и хотел спать. Вот на обочине появился его неподвижный силуэт и исчез где-то позади проезжающей машины.
– Остановишь? – Джерри повернулся к водителю. – Альфису нужно время, чтобы освоиться в городе.
– Конечно.
Кому Джерри объяснил это – Адаму или Джонатану – было непонятно, ведь все присутствующие и так прекрасно всё понимали.
Буквально через минуту машина начала сбавлять скорость, и вот она уже стояла на обочине, а Джерри собирался выходить.
– Отвези Джонатана, потом возвращайся за мной.
– Бросить вас здесь? – Адам повернулся к своему господину, краем глаза косясь на непроглядную темноту вокруг.
– Я же с Альфисом. Все будет в порядке, – и Джерри захлопнул дверь автомобиля.
Джонатан покосился на водителя, который не находил места от волнения. Только его рука неуверенно потянулась к коробке передач, Джонатан заговорил:
– Не торопитесь, Адам. Я, пожалуй, тоже выйду.
Джонатан мог поклясться, что Адам облегчённо выдохнул. Видимо, несчастному приходилось не один раз переживать причуды Джерри и их последствия.
Осторожно закрыв дверь, Джонатан обошёл машину и подошёл к Джерри. Тот настороженно покосился, но промолчал. Джонатан, имеющий привычку считывать эмоции людей по их мимике, улыбнулся в ответ и пояснил:
– Джо никуда не денется. Вряд ли полчаса-час ему сейчас помогут. А вот бросать вас в такую темноту на дороге – не самый благородный поступок. Особенно после того, как ты предложил меня подвезти.
– Это может занять пару часов.
– Ничего страшного. Люжен всё равно наверняка уже там, моё присутствие сейчас необязательно, – он усмехнулся и наклонился поближе к Джерри. – К тому же мне запретили выходить куда-то без защиты. Будем считать, что вы с братом мои телохранители.
Не выдержав пронизывающей стужи, Джерри растёр замерзшие руки, поёжился, пытаясь скинуть ледяную хватку на плечах.
– Часто на вас покушались?
– Не так часто, как на мою сестру.
Джерри сдержался от дальнейших расспросов.
Морозная тяжесть не отпускала, спускалась вниз, за шиворот, пробиралась к груди, к сердцу. Джерри вздрогнул, пытаясь смахнуть это колючее чувство, постучал двумя пальцами по скуле, и рядом появился Альфис.
– Альфис, нужно охватить город.
– Город? – Альфис поморщился и поводил головой из стороны в сторону. – Там очень много стен и домов, да?
– Да, – не стал врать Джерри. – Но это очень важно. Нам придётся провести в городе какое-то время, – он поднял руку и указал в сторону уходящей в темноту дороги, пахнущую влагой и уносившую запах жухлой травы с полей. – Город там, начинается где-то через восемьсот шагов. Нужно изучить его. Весь.
Альфис недовольно наморщил нос, и всё же сел на корточки, втянув голову в плечи, обхватил себя руками, и его фигура вдруг замерла, словно заледенела. Джонатан наблюдал.
Звёзды мерцали в бездонном чёрном бархате неба, не в силах разорвать тишину. Ледяной ветер впился в щёки, стоящий рядом ясновидящий поёжился и сильнее закутался в плащ. Холод от металла под рукой Джонатана медленно проникал под кожу, одинокий вой заглушил их дыхание, печальной нотой нёсся к городу, над которым тонкими нитями вились дымные дорожки затопленных печей.
Каким именно образом Альфис собирается изучать город. Двигать своё призрачное тело? И если да, то как он это делает? Как выглядит это тело? И как в этот момент Альфис ощущает себя?
Как обычно, поток вопросов в голове заваливал Джонатана смертоносной лавиной, а он пытался выкарабкаться из неё не использовав ни одного вопроса.
Джонатан взглянул на замершего Альфиса, свернувшегося калачиком на заиндевевшей земле, повернулся к Джерри и приглушенным голосом проговорил:
– Надеюсь, мы не помешаем Альфису, если поговорим.
– Нет.
Джерри даже не повернул головы. Он смотрел куда-то вдаль, словно там, в темноте, смог что-то разглядеть. Джонатан проследил за его взглядом, но ничего не увидел, лишь пустое поле, да бледные звёзды на небе, которые ещё не успели разгореться в полную силу.
– Скажу, что выполнил, – отмахнулась женщина. – К тому же, это так, разминка. Сейчас у меня освободилось место для следующего, и я готова применить способность, – она мечтательно улыбнулась, и от этой улыбки у юноши по спине побежали мурашки, – мне осталось только выбрать, кто станет моей следующей жертвой.
Глава 36. Слабости
Мир Джерома, восемь лет назад
Приглушенный свет, тёмные окна, под ногами бесшумно расстилается мягкий длинный ковёр. Глубоко за полночь, но Джерри не спит. Он скользил тенью по спящему дому, словно что-то ищет. Альфис сидит наверху в комнате, вжавшись в уголок, и наверняка плачет, потому что Джерри сказал ему остаться одному.
Но Джерри нужно хоть иногда бывать в одиночестве, поэтому он бродит по дому, словно призрак, застрявший где-то между жизнью и смертью, где уже ничего невозможно изменить, но и умереть, не исполнив то, что должен, тоже.
Вот и Джерри чувствует себя призраком. В этом мире его удерживает только чувство невыполненного долга, но сам он давным давно уже мёртв. С того самого дня, как узнал, что смерть с самого детства держит его в своих объятья, и просто ждёт, когда он сдастся.
Внезапно – голоса. Резкие, прорезавшие тишину. Джерри замирает. Комната родителей? Он даже не заметил, как ноги сами принесли его сюда, к источнику тревоги, витавшей в доме... Чем ближе к двери, тем отчётливее слышны голоса…
– Тебе нельзя было отпускать их на эту практику, – строго и звонко звучит голос матери.
Джерри подходит к двери и садится у стены на корточки.
Зачем? Зачем он делает это? Джерри не может ответить на этот вопрос, но услышанные слова запомнит на всю жизнь.
– Откуда я знал, что там возникнут такие трудности с организацией? – голос отца звучит спокойно, хотя Джерри слышит, как он еле заметно дрожит.
– Им тринадцать, Мартин! И ты идёшь на поводу у тринадцатилетнего сына, который не способен здраво оценивать происходящее. Джерри ещё не может за себя отвечать, я уже не говорю о том, что за Альфиса! Этим должен заниматься ты. Когда я оставляю с тобой детей, я должна быть уверена, что ты взрослый мужчина со здравым рассудком, который не пойдёт на поводу у ребёнка! Ты же ни в чём не можешь ему отказать!
– Но, Лиззи, пойми, Джерри и так тяжело. Он ещё совсем мальчишка, а уже знает, что смертельно болен!
Джерри кладет голову на колени и закрывает глаза. Теперь это так называется? Смертельная болезнь?
– Это не значит, что ему можно всё позволять! – стоит на своем мать. – Они дети! И ты отправляешь моих детей на практику, после которой один возвращается калекой, а другой – с психологической травмой!
Голос почти срывается на крик. Мать сжимает кулаки так, что белеют костяшки пальцев. Джерри зажмуривается. Ему очень сильно хочется заплакать. Но глаза остаются сухими, а сам он не может выдавить из груди даже один печальный вздох.
Почему? Может, на самом деле это он, а не Альфис, стал калекой?
Сердце колотилось так громко, что, казалось, заглушит голоса за дверью. Джерри вжался в стену, желая стать частью неживой стены, невидимым узором на её плотных тяжёлых обоях, окутывающих сонные коридора родного дома.
– Они и мои дети тоже, – в голосе отца звучат несвойственные ему гнев и раздражение.
– Так веди себя как подобает отцу!
Наступает зловещая пауза. Та, от которой обычно по коже бегут мурашки, а в жилах стынет кровь. Но Джерри лишь открывает глаза и смотрит в темноту. Он видит там, в черноте, тень, обращенную к нему невидимым взглядом. Тень скользит к нему бесшумным пятном черноты, точно пробирающийся сквозь ночь дикий зверь, разглядывая, словно никак не может рассмотреть. Но Джерри знает, что она уже заметила его.
– Джерри сидит под дверью, – раздаётся холодный голос матери. – Раз уж он сам пришёл, позови его сюда.
Дверь открывается, и тень матери метнулась прочь, обратно в темноту. Свет падает на ковёр, стены и плотные шторы. Отец выходит из комнаты и смотрит на Джерри.
– Заходи.
Комната родителей огромна, с безупречно расставленной мебелью из тёмного дерева, от которой веяло холодом. Сейчас Джерри стоит у них в гостиной. Мама сидит на кресле напротив двери, за её спиной темнеют два огромных окна, занавешенные тёмными, почти чёрными шторами, а слева открыта дверь в спальню.
– И долго ты нас подслушиваешь? – мама строго смотрит на Джерри, явно недовольная им.
Джерри без зазрения совести отвечает правду:
– С тех пор, как ты сказала папе, что нельзя было отпускать нас на практику.
– И что ты сам думаешь по этому поводу?
Джерри задумывается, но ненадолго:
– Я много полезного вынес из практики. Если бы папа не позволил мне её пройти, то я потерял бы эту возможность.
– То есть ты готов снова пройти её, даже зная, чем это закончится? – голос матери дрогнул, хотя глаза горят гневом.
Джерри переступает с ноги на ногу и с трудом сдерживается, чтобы не посмотреть на отца в поисках поддержки. Джерри уверен: любой его ответ не удовлетворит маму.
– Если бы я знал, что произойдет, то попытался не допустить этого, – уже не так уверенно проговорил Джерри.
По глазам и напряжённому лицу видно, что мама недовольна. Она всегда недовольна Джерри. Так часто, что Джерри уже не помнит, когда последний раз видел её другой.
– С кем Альфис? – глаза матери сужаются, а Джерри чувствует, как в коридоре за его спиной пробегает тень – идёт проверять брата.
– Один, – отвечает Джерри, зная, что это неправильный ответ.
Мать резко встаёт и смотрит на сына сверху вниз.
– Ты же знаешь, Джерри, нельзя оставлять Альфиса одного! – и мать вздыхает и выбегает в коридор.
Наверняка сейчас её тень сидит напротив плачущего Альфиса, и молча смотрит на него. Мама слишком часто в последнее время видит слёзы Альфиса, и ещё ни разу – слёзы Джерри. Может, если бы Джерри плакал, как брат, мама стала смотреть на него по-другому?
Шаги мамы утихают в ночной тишине, сливаются с ней. Джерри стоит один с отцом, и оба молчат. Джерри ждёт, но сам не понимает, чего, слёзы на его глазах всё равно не появятся, сколько бы он не старался.
– Мама меня не любит, да? – еле слышно спрашивает Джерри.
– Что ты такое говоришь? – отец тут же подходит к Джерри и садится перед ним на корточки. – Да, мама иногда злится, но это не значит, что она тебя не любит.
– На Альфиса она так не злится.
Отец держит паузу, и Джерри кажется, это потому, что и отец сам сомневается в любви матери. Но отец без толики сомнения улыбается Джерри и отвечает:
– Знаешь, мама частенько злится на меня. Так случается, когда тебе приходится принимать решения и нести ответственность за кого-то, а потом что-то идёт не так. Особенно когда этот кто-то страдает из-за тебя.
– Мама думает, что Альфис пострадал из-за меня?
Отец качает головой и на его лице появляется уставшая улыбка. Джерри случайно обращает внимание на первые седые волосы на висках отца.
– Нет, Джерри. Мама думает, что Альфис пострадал из-за меня. Ты здесь совершенно не причём. Я должен был защищать вас, а вместо этого подверг опасности. Ты ещё совсем ребёнок, хоть сам это отказываешь признаваться. Ты умней и смышлённей других, но всё-таки ответственность за вас несу я.
– Мама говорила, что я несу ответственность за Альфиса, – серьёзным тоном говорит Джерри.
– Как брат, – отец заботливо поправляет воротник ночной рубашки Джерри. – Альфис любит тебя и очень привязан к тебе. Я знаю, с ним тяжело, но я всегда буду рядом, чтобы помочь, а ты должен просто оставаться хорошим братом.
– Думаешь, это плохо, что я оставил сейчас Альфиса одного?
– Ну, ты же должен иногда уделять время и себе, – папа еле слышно усмехается. – Давай договоримся так. Я сегодня побуду с Альфисом, а ты иди и поспи с Кенни, отдохни. Завтра с утра позанимайся тем, что тебе хочется, а я приду с Альфисом к завтраку.
– У меня будет время до завтрака? – в душе Джерри что-то вспыхивает.
– Да, – отец кивает. – У меня сейчас не так много работы. Я смогу побыть денёк с вами. Чем бы ты хотел заняться?
Джерри заранее знает, что ответит:
– Я хочу научиться сражаться катаной!
– Катаной? – отец задумчиво сдвигает брови. Вероятно, именно сейчас у него мелькает мысль, что к лучшему, что мать это не слышит.
– Да, – Джерри возбуждённо кивает, а сон и усталость исчезают. – Я читал, что техника катаны подходит маленьким и не очень сильным. Я думаю, что мне это подходит!
– Но ты же понимаешь, что ты не всегда будешь маленьким, – отец внимательно осматривает Джерри, продолжая сидеть перед ним на корточках.
– Но у меня нет времени ждать, пока я вырасту! – возмущается Джерри, и от этой фразы по его спине пробегает холод.
Отец замечает это, и тут же улыбается и кивает.
– Хорошо, завтра организую. Только у меня есть одно условие, – отец поднял палец. – Поговори с мамой. Я не хочу, чтобы ваш разговор заканчивался так.
– И что мне ей сказать? – Джерри недовольно хмурится.
– Скажи правду, – отец поднимает руку, не давая Джерри перебить себя. – Скажи, что тебе всё равно жаль о случившимся, что ты тоже очень переживаешь за Альфиса, и что не хочешь, чтобы такое повторялось. – Глаза папы смотрят прямо на Джерри. – Это ведь так, да?
Джерри опускает взгляд и смотрит на свои босые ноги.
– Я очень расстроен, что так получилось. И я правда переживаю за Альфиса и не хочу, чтобы подобное повторялось. – Но вот Джерри вызывающе поднимает взгляд, а губы плотно сжимаются. – Но это не значит, что этот опыт был бесполезным.
– Последнее ты уже говорил маме, – примирительно произносит отец и кладёт руки Джерри за локти. – Но первое ты ей не сказал, а для мамы это услышать важнее.
– Это признание ошибки, – недовольно отвечает Джерри, косо поглядывая на крепкие руки отца.
– Иногда нужно признавать свои ошибки. Но это не говорит о твоей слабости. – Отец встряхивает Джерри, словно прогоняя сон, и ему снова приходится посмотреть в глаза отцу.
Интересно, а отец когда-нибудь плачет?
Отец продолжает говорить:
– Мама считает твоё с Альфисом здоровье ценнее, чем опыт, который ты получил. Ей не важно, какие ошибки ты совершил и какую пользу из этого вынес. Она переживает за вас. Поэтому расстраивается, когда ты говоришь такое. Ей кажется, что ты не ценишь ни себя, ни Альфиса. Если ты скажешь ей правду и признаешься в своей слабости, она не перестанет любить тебя, а наоборот. К тому же, ведь именно признание своей слабости делает сильнее.
– Ты так думаешь? – Джерри недоверчиво смотрит на отца, пытаясь понять, говорит ли тот правду или просто пытается убедить в чём-то.
– Уверен, – отвечает отец, и Джерри почему-то ему верит.
***
Мир Джерома, ночь 20.10.1114 г.
Голос отца растаял, растворившись в клубах прошлого. Раздался тихий стук, и Джерри испуганно вздрогнул и открыл глаза. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он находится на заднем кресле своего автомобиля, а рядом с ним сидит Джонатан.
С водительского сидения прозвучал голос Адама:
– Мы почти приехали, мой господин.
– Спасибо, – кивнул Джерри и глянул на Джонатана. – Простите, я уснул…
– Ничего страшного. Время-то позднее.
Время действительно было поздним. Уже перевалило за десять вечера. Джерри сквозь вычерченные морозом узоры выглянул в окно, высматривая Альфиса. Тот тоже наверняка устал и хотел спать. Вот на обочине появился его неподвижный силуэт и исчез где-то позади проезжающей машины.
– Остановишь? – Джерри повернулся к водителю. – Альфису нужно время, чтобы освоиться в городе.
– Конечно.
Кому Джерри объяснил это – Адаму или Джонатану – было непонятно, ведь все присутствующие и так прекрасно всё понимали.
Буквально через минуту машина начала сбавлять скорость, и вот она уже стояла на обочине, а Джерри собирался выходить.
– Отвези Джонатана, потом возвращайся за мной.
– Бросить вас здесь? – Адам повернулся к своему господину, краем глаза косясь на непроглядную темноту вокруг.
– Я же с Альфисом. Все будет в порядке, – и Джерри захлопнул дверь автомобиля.
Джонатан покосился на водителя, который не находил места от волнения. Только его рука неуверенно потянулась к коробке передач, Джонатан заговорил:
– Не торопитесь, Адам. Я, пожалуй, тоже выйду.
Джонатан мог поклясться, что Адам облегчённо выдохнул. Видимо, несчастному приходилось не один раз переживать причуды Джерри и их последствия.
Осторожно закрыв дверь, Джонатан обошёл машину и подошёл к Джерри. Тот настороженно покосился, но промолчал. Джонатан, имеющий привычку считывать эмоции людей по их мимике, улыбнулся в ответ и пояснил:
– Джо никуда не денется. Вряд ли полчаса-час ему сейчас помогут. А вот бросать вас в такую темноту на дороге – не самый благородный поступок. Особенно после того, как ты предложил меня подвезти.
– Это может занять пару часов.
– Ничего страшного. Люжен всё равно наверняка уже там, моё присутствие сейчас необязательно, – он усмехнулся и наклонился поближе к Джерри. – К тому же мне запретили выходить куда-то без защиты. Будем считать, что вы с братом мои телохранители.
Не выдержав пронизывающей стужи, Джерри растёр замерзшие руки, поёжился, пытаясь скинуть ледяную хватку на плечах.
– Часто на вас покушались?
– Не так часто, как на мою сестру.
Джерри сдержался от дальнейших расспросов.
Морозная тяжесть не отпускала, спускалась вниз, за шиворот, пробиралась к груди, к сердцу. Джерри вздрогнул, пытаясь смахнуть это колючее чувство, постучал двумя пальцами по скуле, и рядом появился Альфис.
– Альфис, нужно охватить город.
– Город? – Альфис поморщился и поводил головой из стороны в сторону. – Там очень много стен и домов, да?
– Да, – не стал врать Джерри. – Но это очень важно. Нам придётся провести в городе какое-то время, – он поднял руку и указал в сторону уходящей в темноту дороги, пахнущую влагой и уносившую запах жухлой травы с полей. – Город там, начинается где-то через восемьсот шагов. Нужно изучить его. Весь.
Альфис недовольно наморщил нос, и всё же сел на корточки, втянув голову в плечи, обхватил себя руками, и его фигура вдруг замерла, словно заледенела. Джонатан наблюдал.
Звёзды мерцали в бездонном чёрном бархате неба, не в силах разорвать тишину. Ледяной ветер впился в щёки, стоящий рядом ясновидящий поёжился и сильнее закутался в плащ. Холод от металла под рукой Джонатана медленно проникал под кожу, одинокий вой заглушил их дыхание, печальной нотой нёсся к городу, над которым тонкими нитями вились дымные дорожки затопленных печей.
Каким именно образом Альфис собирается изучать город. Двигать своё призрачное тело? И если да, то как он это делает? Как выглядит это тело? И как в этот момент Альфис ощущает себя?
Как обычно, поток вопросов в голове заваливал Джонатана смертоносной лавиной, а он пытался выкарабкаться из неё не использовав ни одного вопроса.
Джонатан взглянул на замершего Альфиса, свернувшегося калачиком на заиндевевшей земле, повернулся к Джерри и приглушенным голосом проговорил:
– Надеюсь, мы не помешаем Альфису, если поговорим.
– Нет.
Джерри даже не повернул головы. Он смотрел куда-то вдаль, словно там, в темноте, смог что-то разглядеть. Джонатан проследил за его взглядом, но ничего не увидел, лишь пустое поле, да бледные звёзды на небе, которые ещё не успели разгореться в полную силу.
