Но пощекотать нервы, почитать про поединок со смертью другого… Про презрение к ней, про то, что есть люди, которых даже смерть к себе не берет. Может, как раз потому, что они не боятся?
- А может потому, что даже ей они не нужны…
- Книга же остросюжетная, - сочла за благо поменять тему разговора Агата. – Агентству безопасности не удается предотвратить похищение новейшей военной разработки – кристалла, с помощью которого можно читать мысли. И фон Цергу дают приказ – вернуть кристалл любой ценой.
- На артефактах подобного рода стоит защита. Если подается сигнал тревоги – он самоуничтожается. Вместе со всеми, кто находится неподалеку.
- В нашей книге враги – преступная группировка, возникшая после того, как наше королевство и Оклер заключили мир – нашла способ обойти эту защиту.
- И через пару десятков погонь и перестрелок кристалл вернули в агентство.
- Ну…В общем, да.
- На самом деле, операция подобного рода считается проваленной, если прозвучал хоть один выстрел. Тихо прийти. Тихо уйти. Чтобы никто и знать не знал, что происходит.
- Ну, знаете ли… Про это книгу не напишешь.
И Агата вдруг отставила чашку с чаем. Сложила руки на груди. А потом резко поднялась:
- Я, пожалуй, пойду.
- Простите, - взял он ее за руку. – Я не хотел вас обидеть.
- Нет, что вы. Это…Это я веду себя невежливо. Простите. Просто в таком свете все наши истории выглядят… Бессмысленными.
- Вы не правы. Людям никогда не покажут отчетов о реальных делах. И это правильно. Где государственная тайна – там слишком много грязи и крови. Даже если эти решения во благо. Даже если без этого не выжить государству… А ваши книги… Они показывают, что мы работаем. И что мы, в общем-то, не плохие люди. В отличие от врагов государства. Это очень важно. Правда! Поверьте мне, я отнюдь не лукавлю. А то, что это сказка… Да. Зато правильная.
- Правильная сказка, - улыбнулась Агата. – Интересный подход.
Это ж как надо было прислушиваться, чтобы раздражаться от того, что ручка скрипит по бумаге…
Эрик фон Гиндельберг только головой покачал.
Он ворвался к ней в спальню в четыре утра, чтобы выяснить: что же приключилось с ним в эту промозглую осень? Почему он стал заботиться об Агате фон Лингер? Так… легко. Словно это была его женщина…
Глупость какая!
Может, не все так страшно? Ему просто скучно в отставке. И потом… он привык чувствовать себя нужным. За столько лет на службе.
Они говорили о книгах. Ее задело его насмешливое отношение к развлекательной литературе…
Тридцать девять книг…
Если бы у них в королевстве экономика с таким упорством перестраивалась с военного образца на мирный, с каким фон Лингеры писали об этом их агенте, правительство бы уже выплатило государственный долг.
Барон лежал в своей комнате, заложив руки за голову. Вспоминал, как его заместитель, что был по молодости нелегалом и как раз специалистом по тайным операциям, действительно любил эту серию детективов… Похождения фон Церга. Все приговаривал:
- Если бы в реальной жизни было так… увлекательно!
А ведь он единственный, кто успел среагировать на наемного убийцу, которого не почуяли даже собаки! То наглое покушение имело все шансы на успех.
На руке у убийцы был одноразовый артефакт, стреляющий отравленной иглой. А празднование Весенней победы – мероприятие массовое. Традиционно и король, и он много общались с народом. Выстрел был произведен с пяти метров.
Его заместитель успел среагировать и закрыть канцлера собой… Наверное, сработала интуиция. Жизненный опыт, помноженный на постоянное ожидание засады. Убийства. Предательства.
Барон так и не лег спать. После того, как его гостья поднялась к себе, мужчина отправился в подвал. В лабораторию.
Отец его – маршал королевства, кавалер боевых орденов и семиюродный брат короля – считал сына своей личной неудачей. Старый барон всегда был чем-то недоволен. И не потому, что отношения с женой не заладились. А потому, что сын был увлечен чем-то, помимо армии, сражений, планирования обороны и физической подготовки.
Его единственный наследник мечтал стать артефактором. Более того, у Эрика получалось. Только вот незадача: работать с кристаллами могли лишь те, в чьих жилах текла кровь выходцев с Нового Света. А точнее, с одного небольшого острова. Острова Висельников.
Около трехсот лет назад поселенцы, прибывшие туда, обнаружили копи камней, наделенных возможностями, которые тогда казались поистине волшебными. С их помощью научились строить корабли, что могли ходить по морю без паруса; догадались, как использовать самоцветы, чтобы связываться друг с другом на расстоянии…
Постепенно артефакторов становилось больше. И в Отторне тоже. В их жилах текла кровь островитян. Но единственный сын барона фон Гиндельберга? Немыслимо…
Эрик помнил, какой был скандал, когда отец, прибыв в очередное увольнение, узнал, что у сына есть учитель. И лаборатория.
Наверное, барон дошел бы до того, что обвинил жену в неверности, а Эрика – в том, что он не его сын, но… Драгоценности рода Гиндельбергов, пожалованные Его Величеством лично, созданные лучшими придворными артефакторами королевства, признали в юноше своего, стоило ему уронить каплю крови.
Он помнил этот унизительный ритуал. Глаза матери. Волну силы, что тянулась от нее к кристаллам. Он знал, что это значит. Но с того самого момента запретил себе даже думать об этом.
И все закончилось… Старенького профессора изгнали. Сына выдрали. Лабораторию уничтожили…
Это было хорошим уроком для господина будущего канцлера. Никому нельзя показывать свои увлечения. Никогда нельзя выдавать своих чувств, а тайники должны быть такими, чтобы – с одной стороны – они всегда были на виду, а с другой – чтобы никто о них не знал. И не просто не знал, а даже не догадывался.
Потом – армия. Два года рядовым. Война, кровь, грязь. Солдатская медаль за личное мужество. За битву в долине реки Нея, где еще лет сто ничего расти не будет…
Приказом короля перевод в гвардию. Личную сотню наследника Карла.
Погожим летним днем была проведена самая удачная операция спецслужб оклеровцев за всю десятилетнюю войну – десант в Лаутгард.
Чтобы сделать порталы, способные провести полк смертников, надо было напитать артефакты кровью человеческих жертв. Это было форменное безумие. Но их противники на это пошли…
- Измена! – раздался крик из тронного зала, где его величество принимал послов. – Король убит! Королева убита! К оружию!
Сын императора – у которого как раз был урок истории, в первый момент вздрогнул. Во второй схватился за шпагу. Коротенькую – по руке одиннадцатилетнему мальчишке.
При наследнике было лишь полтора десятка гвардейцев из личной сотни, да и тех считали при дворе солдатиками для игры избалованного мальчишки, которому король-отец ни в чем не мог отказать.
Они уже были в классной комнате.
- Ваше высочество! – коротко поклонились.
- К оружию! – голос юного Карла дрогнул.
- Пробиваемся в наши казармы? – спросил у командира отделения, барона Эрика фон Гиндельберга, один из гвардейцев.
- Кого-нибудь из умирающих сюда, - приказал несостоявшийся артефактор. – Выстроим портал.
- Но… открытие портала всегда завязано на человеческой жизни, - тихо проговорил наследник. – И… это запрещено!
- Вы можете потом меня наказать, – холодно ответил барон. – Что надо взять из дворца, чтобы впоследствии не было проблем с вашим опознанием?
- Малую корону принца.
- Живее! Четверо прикрывают меня, остальные – его высочество!
Парадокс – но именно его юношеская мечта стать артефактором помогла вывести из дворца наследника – крон-принца Карла. Эрик фон Гиндельберг с профессором как раз занимались созданием артефакта, который бы позволил выстроить портал – вне зависимости от подавления. Так что первое испытание их изобретения можно было считать успешным. Они перенеслись в дом разжалованного отцом наставника, который и стал их штаб-квартирой на время кампании.
Так, десять лет назад, он стал регентом при несовершеннолетнем наследнике – тот попросту больше никому не доверял.
Высший пост королевства…
Барон спускался в подвал. Сотня ступеней. Есть время подумать. Это был своего рода ритуал. Так канцлер настраивался на работу. Считал ступени и вспоминал…
Оклеровцы наступали по всем фронтам, решив одним стремительным ударом победить в войне. Часть столицы была захвачена десантом. Аристократысерьезно задумались: принести присягу малой короне, или же посчитать, что юный наследник погиб вместе со всей семьей?
Тогда он решился на небывалое – вышел с Карлом к людям. И юный крон-принц, с трудом сдерживая дрожь в коленках, звонким детским голосом провозгласил:
- Отечество в опасности!
Так не делал никто. Никто не обращался к рабочим, крестьянам и служащим. Никто не призывал их в ополчение – подняться как один и защитить свои дома. Никто до наследника Карла и его верного пса-регента Эрика.
Принц был бледен. Но голос его был тверд. Силы и мужества в осиротевшем ребенке было столько, что это сработало.
А потом… Потом все закончилось. Ощущение нужности своей семье – а он считал короля своим младшим братом… Отставка. Ожидание подосланных убийц. Ведь оставлять в живых настолько все знающего вельможу… Просто глупо…
Так незаметно, в ожидании неминуемой смерти подобралась тоска. Дни шли, а убийц все не было. Он приобрел поместье, переехал в него с собаками.
Бывший канцлер не боялся смерти, нет. Скорее ждал ее, надеясь, что та избавит от болезненных воспоминаний. От необходимости снова и снова анализировать поступки прошлых лет, вздрагивая среди серых теней собственной совести.
Барон фон Гиндельберг покачал головой, прогоняя неуместную слабость. И – как и прежде – быстро взял себя в руки.
Раз уж он ввязался в это дело – помощь барышне, попавшей в беду – надо подготовиться.
Девяносто восемь, девяносто девять, сто…
Системе безопасности его личной лаборатории могла бы позавидовать королевская сокровищница. Да и сокровищ за бронированной дверью было немало.
Десять лет он собирал диковинки, покупал драгоценные камни, заготовки, оправы. В редкие минуты отдыха обустраивал рабочее место, но вместе с тем старался не привязываться. Не вкладывать душу. Это было слишком плохой приметой – к несчастью, всегда сбывавшейся. Как только кто-то из силовиков – неважно – военный ли, безопасник, разведчик… - начинали мечтать об уютном доме, о яблонях, цветущих по весне… Смерть немедленно предъявляла права на такого человека. Словно обижалась…
Барон хмыкнул. Опытным взглядом пробежался по имеющимся запасам. Итак, что тут у нас?
Заготовки по изменению внешности, документы на несколько личностей разных сословий. Мало ли как жизнь сложится…
Он прижал ладонь к сейфу. Про себя посчитал до трех и неторопливо проговорил:
- Верен и в смерти.
Девиз их рода. Хороший девиз.
Перебрал несколько комплектов документов – с одного из них смотрело лицо его величества Карла.
Разложил на столе прямоугольные пластины, подобные тем, что носили солдаты на шее – с номером части, именем и датой рождения. У него самого на шее была точно такая же. Посмотрел на документы. Простоватое лицо с прямым ясным взглядом ему очень нравилось. Безукоризненная маска для выполнения какого-нибудь тайного поручения. С одной стороны – смотришь – и сразу думаешь: «Какой славный парень!» А с другой – второй раз взглянуть уже не тянет.
Потянул ящик стола, достал специальный, чуть изогнутый нож артефактора. Пластины изменения внешности надо было напитать силой. А что может быть сильнее, чем кровь?
Привычно полоснул ладонь. Почувствовал, как жадно артефакты забирают силу.
Зашипел, шепча заклинание, сдерживающее поглощение силы. Почувствовал недовольство того, что жило в черном омуте кристалла. Это нечто всем своим существом жаждало высшей награды – человеческую жизнь. Главное, не поддаться. Многие артефакторы, не контролируя себя, во время работы совершали самоубийства.
Потянулся. Сделал несколько глубоких вдохов. Достал из другого сейфа – там была всего лишь цифровая комбинация – склянку с заживляющей мазью. Намазал порез, с любопытством посмотрел, как затягивается рана. Бессчетное же количество раз наблюдал. А все равно завораживает!
В принципе, он был готов выступать. И даме поможет, и сам развлечется. А то засел медведем в берлоге.
Вдруг перед глазами встало лицо Агаты. Белое. С заострившимся носом… Он представил себе, что ее достанут. Жизнь будет уходить из молодой, полной сил женщины по капле, оставляя после себя тошнотворную беспомощность. Горечь несбывшихся надежд…
«Нет!» - решил барон. Этого не будет. Он не позволит.
Канцлер решительно повернулся к сейфу. Пожалуй, он знал, какой камень подойдет под артефакт защиты. Изумруд. Насыщенно-травяного цвета. Редчайшей квадратной огранки. Кристалл, дающий хозяину защиту от злых воздействий, охраняющий от неприятностей и несчастий. Как раз то, что сейчас требовалось его гостье. И оправа под стать – заговоренная на долгую жизнь платина. Что добавить?
Артефактор даже вздрогнул, когда решился. Быстро, чтобы не передумать, достал завернутую в черный бархат «Слезу звезды». Специальной зачарованной лопаткой – резала все, как масло – отделил крошечный кусочек.
Зажег тигель, чтобы расплавить субстанцию, рожденную небом…
И вдруг вспомнил. С такой ясностью, что закололо сердце.
…Звезды всегда падают в конце лета. Когда реже – когда чаще. Небо оплакивает погибшую любовь…
Просто подставь лицо ветру. Почувствуй, как он меняется. Ты услышишь голодный рев бури, что губит вышедший в море корабль. Смотри внимательно в черных бархат небес, и увидишь, как яркая точка вспыхнет над горизонтом! Ты ослепнешь на долю секунды, и в это самое мгновение звезда стремительно упадет вниз, ледяным всполохом резанув небеса. И море – всегда оно – примет слезу в свои объятия. Утешит. Возьмет. Сохранит…
К казни все было готово.
На совесть сбитая, добротная перекладина. Две скучающие петли, покачивающиеся на морском бризе. Всполохи факелов. Жители приморского поселка, лица которых кажутся жуткими пылающими масками.
Четко выстроившаяся линия солдат.
И…двое приговоренных. Парень – молодой офицер морского флота проклятых оклеровцев. И местная девчонка. Дворянка, с идиотскими понятиями о чести и милосердии... Романтизм, будь он неладен.
Нашла на берегу вражеского офицера. Пожалела. Укрыла.
Канцлер Эрик фон Гиндельберг, решивший переночевать в этом живописном месте – на самом деле, с ног валились все в его команде - стоял спиной к толпе и приговоренным. Мужчина смотрел на море, угадывая его очертания в чуть подсвеченной звездами темноте. Занесла же нелегкая в эту проклятую дыру!
Внезапная буря разбросала стоявшие в проливе, прикрывавшие побережье корабли. Досталось и кораблям противника, посему было объявлено двухнедельное перемирие вместе с совместной спасательной операцией.
Именно этим фактом объяснялось присутствие канцлера на побережье в районе линии Нея. Восемь лет назад здесь была высадка десанта островитян. Они действовали по принципу выжженной земли. Выжженной вместе с жителями. И ненавидели их здесь – особенно вражеских моряков – люто.
Вмешаться? Или дать событиям идти своим чередом?
- Тварь! – раздались вопли. – Предательница!
- А может потому, что даже ей они не нужны…
- Книга же остросюжетная, - сочла за благо поменять тему разговора Агата. – Агентству безопасности не удается предотвратить похищение новейшей военной разработки – кристалла, с помощью которого можно читать мысли. И фон Цергу дают приказ – вернуть кристалл любой ценой.
- На артефактах подобного рода стоит защита. Если подается сигнал тревоги – он самоуничтожается. Вместе со всеми, кто находится неподалеку.
- В нашей книге враги – преступная группировка, возникшая после того, как наше королевство и Оклер заключили мир – нашла способ обойти эту защиту.
- И через пару десятков погонь и перестрелок кристалл вернули в агентство.
- Ну…В общем, да.
- На самом деле, операция подобного рода считается проваленной, если прозвучал хоть один выстрел. Тихо прийти. Тихо уйти. Чтобы никто и знать не знал, что происходит.
- Ну, знаете ли… Про это книгу не напишешь.
И Агата вдруг отставила чашку с чаем. Сложила руки на груди. А потом резко поднялась:
- Я, пожалуй, пойду.
- Простите, - взял он ее за руку. – Я не хотел вас обидеть.
- Нет, что вы. Это…Это я веду себя невежливо. Простите. Просто в таком свете все наши истории выглядят… Бессмысленными.
- Вы не правы. Людям никогда не покажут отчетов о реальных делах. И это правильно. Где государственная тайна – там слишком много грязи и крови. Даже если эти решения во благо. Даже если без этого не выжить государству… А ваши книги… Они показывают, что мы работаем. И что мы, в общем-то, не плохие люди. В отличие от врагов государства. Это очень важно. Правда! Поверьте мне, я отнюдь не лукавлю. А то, что это сказка… Да. Зато правильная.
- Правильная сказка, - улыбнулась Агата. – Интересный подход.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Это ж как надо было прислушиваться, чтобы раздражаться от того, что ручка скрипит по бумаге…
Эрик фон Гиндельберг только головой покачал.
Он ворвался к ней в спальню в четыре утра, чтобы выяснить: что же приключилось с ним в эту промозглую осень? Почему он стал заботиться об Агате фон Лингер? Так… легко. Словно это была его женщина…
Глупость какая!
Может, не все так страшно? Ему просто скучно в отставке. И потом… он привык чувствовать себя нужным. За столько лет на службе.
Они говорили о книгах. Ее задело его насмешливое отношение к развлекательной литературе…
Тридцать девять книг…
Если бы у них в королевстве экономика с таким упорством перестраивалась с военного образца на мирный, с каким фон Лингеры писали об этом их агенте, правительство бы уже выплатило государственный долг.
Барон лежал в своей комнате, заложив руки за голову. Вспоминал, как его заместитель, что был по молодости нелегалом и как раз специалистом по тайным операциям, действительно любил эту серию детективов… Похождения фон Церга. Все приговаривал:
- Если бы в реальной жизни было так… увлекательно!
А ведь он единственный, кто успел среагировать на наемного убийцу, которого не почуяли даже собаки! То наглое покушение имело все шансы на успех.
На руке у убийцы был одноразовый артефакт, стреляющий отравленной иглой. А празднование Весенней победы – мероприятие массовое. Традиционно и король, и он много общались с народом. Выстрел был произведен с пяти метров.
Его заместитель успел среагировать и закрыть канцлера собой… Наверное, сработала интуиция. Жизненный опыт, помноженный на постоянное ожидание засады. Убийства. Предательства.
Барон так и не лег спать. После того, как его гостья поднялась к себе, мужчина отправился в подвал. В лабораторию.
Отец его – маршал королевства, кавалер боевых орденов и семиюродный брат короля – считал сына своей личной неудачей. Старый барон всегда был чем-то недоволен. И не потому, что отношения с женой не заладились. А потому, что сын был увлечен чем-то, помимо армии, сражений, планирования обороны и физической подготовки.
Его единственный наследник мечтал стать артефактором. Более того, у Эрика получалось. Только вот незадача: работать с кристаллами могли лишь те, в чьих жилах текла кровь выходцев с Нового Света. А точнее, с одного небольшого острова. Острова Висельников.
Около трехсот лет назад поселенцы, прибывшие туда, обнаружили копи камней, наделенных возможностями, которые тогда казались поистине волшебными. С их помощью научились строить корабли, что могли ходить по морю без паруса; догадались, как использовать самоцветы, чтобы связываться друг с другом на расстоянии…
Постепенно артефакторов становилось больше. И в Отторне тоже. В их жилах текла кровь островитян. Но единственный сын барона фон Гиндельберга? Немыслимо…
Эрик помнил, какой был скандал, когда отец, прибыв в очередное увольнение, узнал, что у сына есть учитель. И лаборатория.
Наверное, барон дошел бы до того, что обвинил жену в неверности, а Эрика – в том, что он не его сын, но… Драгоценности рода Гиндельбергов, пожалованные Его Величеством лично, созданные лучшими придворными артефакторами королевства, признали в юноше своего, стоило ему уронить каплю крови.
Он помнил этот унизительный ритуал. Глаза матери. Волну силы, что тянулась от нее к кристаллам. Он знал, что это значит. Но с того самого момента запретил себе даже думать об этом.
И все закончилось… Старенького профессора изгнали. Сына выдрали. Лабораторию уничтожили…
Это было хорошим уроком для господина будущего канцлера. Никому нельзя показывать свои увлечения. Никогда нельзя выдавать своих чувств, а тайники должны быть такими, чтобы – с одной стороны – они всегда были на виду, а с другой – чтобы никто о них не знал. И не просто не знал, а даже не догадывался.
Потом – армия. Два года рядовым. Война, кровь, грязь. Солдатская медаль за личное мужество. За битву в долине реки Нея, где еще лет сто ничего расти не будет…
Приказом короля перевод в гвардию. Личную сотню наследника Карла.
Погожим летним днем была проведена самая удачная операция спецслужб оклеровцев за всю десятилетнюю войну – десант в Лаутгард.
Чтобы сделать порталы, способные провести полк смертников, надо было напитать артефакты кровью человеческих жертв. Это было форменное безумие. Но их противники на это пошли…
- Измена! – раздался крик из тронного зала, где его величество принимал послов. – Король убит! Королева убита! К оружию!
Сын императора – у которого как раз был урок истории, в первый момент вздрогнул. Во второй схватился за шпагу. Коротенькую – по руке одиннадцатилетнему мальчишке.
При наследнике было лишь полтора десятка гвардейцев из личной сотни, да и тех считали при дворе солдатиками для игры избалованного мальчишки, которому король-отец ни в чем не мог отказать.
Они уже были в классной комнате.
- Ваше высочество! – коротко поклонились.
- К оружию! – голос юного Карла дрогнул.
- Пробиваемся в наши казармы? – спросил у командира отделения, барона Эрика фон Гиндельберга, один из гвардейцев.
- Кого-нибудь из умирающих сюда, - приказал несостоявшийся артефактор. – Выстроим портал.
- Но… открытие портала всегда завязано на человеческой жизни, - тихо проговорил наследник. – И… это запрещено!
- Вы можете потом меня наказать, – холодно ответил барон. – Что надо взять из дворца, чтобы впоследствии не было проблем с вашим опознанием?
- Малую корону принца.
- Живее! Четверо прикрывают меня, остальные – его высочество!
Парадокс – но именно его юношеская мечта стать артефактором помогла вывести из дворца наследника – крон-принца Карла. Эрик фон Гиндельберг с профессором как раз занимались созданием артефакта, который бы позволил выстроить портал – вне зависимости от подавления. Так что первое испытание их изобретения можно было считать успешным. Они перенеслись в дом разжалованного отцом наставника, который и стал их штаб-квартирой на время кампании.
Так, десять лет назад, он стал регентом при несовершеннолетнем наследнике – тот попросту больше никому не доверял.
Высший пост королевства…
Барон спускался в подвал. Сотня ступеней. Есть время подумать. Это был своего рода ритуал. Так канцлер настраивался на работу. Считал ступени и вспоминал…
Оклеровцы наступали по всем фронтам, решив одним стремительным ударом победить в войне. Часть столицы была захвачена десантом. Аристократысерьезно задумались: принести присягу малой короне, или же посчитать, что юный наследник погиб вместе со всей семьей?
Тогда он решился на небывалое – вышел с Карлом к людям. И юный крон-принц, с трудом сдерживая дрожь в коленках, звонким детским голосом провозгласил:
- Отечество в опасности!
Так не делал никто. Никто не обращался к рабочим, крестьянам и служащим. Никто не призывал их в ополчение – подняться как один и защитить свои дома. Никто до наследника Карла и его верного пса-регента Эрика.
Принц был бледен. Но голос его был тверд. Силы и мужества в осиротевшем ребенке было столько, что это сработало.
А потом… Потом все закончилось. Ощущение нужности своей семье – а он считал короля своим младшим братом… Отставка. Ожидание подосланных убийц. Ведь оставлять в живых настолько все знающего вельможу… Просто глупо…
Так незаметно, в ожидании неминуемой смерти подобралась тоска. Дни шли, а убийц все не было. Он приобрел поместье, переехал в него с собаками.
Бывший канцлер не боялся смерти, нет. Скорее ждал ее, надеясь, что та избавит от болезненных воспоминаний. От необходимости снова и снова анализировать поступки прошлых лет, вздрагивая среди серых теней собственной совести.
Барон фон Гиндельберг покачал головой, прогоняя неуместную слабость. И – как и прежде – быстро взял себя в руки.
Раз уж он ввязался в это дело – помощь барышне, попавшей в беду – надо подготовиться.
Девяносто восемь, девяносто девять, сто…
Системе безопасности его личной лаборатории могла бы позавидовать королевская сокровищница. Да и сокровищ за бронированной дверью было немало.
Десять лет он собирал диковинки, покупал драгоценные камни, заготовки, оправы. В редкие минуты отдыха обустраивал рабочее место, но вместе с тем старался не привязываться. Не вкладывать душу. Это было слишком плохой приметой – к несчастью, всегда сбывавшейся. Как только кто-то из силовиков – неважно – военный ли, безопасник, разведчик… - начинали мечтать об уютном доме, о яблонях, цветущих по весне… Смерть немедленно предъявляла права на такого человека. Словно обижалась…
Барон хмыкнул. Опытным взглядом пробежался по имеющимся запасам. Итак, что тут у нас?
Заготовки по изменению внешности, документы на несколько личностей разных сословий. Мало ли как жизнь сложится…
Он прижал ладонь к сейфу. Про себя посчитал до трех и неторопливо проговорил:
- Верен и в смерти.
Девиз их рода. Хороший девиз.
Перебрал несколько комплектов документов – с одного из них смотрело лицо его величества Карла.
Разложил на столе прямоугольные пластины, подобные тем, что носили солдаты на шее – с номером части, именем и датой рождения. У него самого на шее была точно такая же. Посмотрел на документы. Простоватое лицо с прямым ясным взглядом ему очень нравилось. Безукоризненная маска для выполнения какого-нибудь тайного поручения. С одной стороны – смотришь – и сразу думаешь: «Какой славный парень!» А с другой – второй раз взглянуть уже не тянет.
Потянул ящик стола, достал специальный, чуть изогнутый нож артефактора. Пластины изменения внешности надо было напитать силой. А что может быть сильнее, чем кровь?
Привычно полоснул ладонь. Почувствовал, как жадно артефакты забирают силу.
Зашипел, шепча заклинание, сдерживающее поглощение силы. Почувствовал недовольство того, что жило в черном омуте кристалла. Это нечто всем своим существом жаждало высшей награды – человеческую жизнь. Главное, не поддаться. Многие артефакторы, не контролируя себя, во время работы совершали самоубийства.
Потянулся. Сделал несколько глубоких вдохов. Достал из другого сейфа – там была всего лишь цифровая комбинация – склянку с заживляющей мазью. Намазал порез, с любопытством посмотрел, как затягивается рана. Бессчетное же количество раз наблюдал. А все равно завораживает!
В принципе, он был готов выступать. И даме поможет, и сам развлечется. А то засел медведем в берлоге.
Вдруг перед глазами встало лицо Агаты. Белое. С заострившимся носом… Он представил себе, что ее достанут. Жизнь будет уходить из молодой, полной сил женщины по капле, оставляя после себя тошнотворную беспомощность. Горечь несбывшихся надежд…
«Нет!» - решил барон. Этого не будет. Он не позволит.
Канцлер решительно повернулся к сейфу. Пожалуй, он знал, какой камень подойдет под артефакт защиты. Изумруд. Насыщенно-травяного цвета. Редчайшей квадратной огранки. Кристалл, дающий хозяину защиту от злых воздействий, охраняющий от неприятностей и несчастий. Как раз то, что сейчас требовалось его гостье. И оправа под стать – заговоренная на долгую жизнь платина. Что добавить?
Артефактор даже вздрогнул, когда решился. Быстро, чтобы не передумать, достал завернутую в черный бархат «Слезу звезды». Специальной зачарованной лопаткой – резала все, как масло – отделил крошечный кусочек.
Зажег тигель, чтобы расплавить субстанцию, рожденную небом…
И вдруг вспомнил. С такой ясностью, что закололо сердце.
…Звезды всегда падают в конце лета. Когда реже – когда чаще. Небо оплакивает погибшую любовь…
Просто подставь лицо ветру. Почувствуй, как он меняется. Ты услышишь голодный рев бури, что губит вышедший в море корабль. Смотри внимательно в черных бархат небес, и увидишь, как яркая точка вспыхнет над горизонтом! Ты ослепнешь на долю секунды, и в это самое мгновение звезда стремительно упадет вниз, ледяным всполохом резанув небеса. И море – всегда оно – примет слезу в свои объятия. Утешит. Возьмет. Сохранит…
К казни все было готово.
На совесть сбитая, добротная перекладина. Две скучающие петли, покачивающиеся на морском бризе. Всполохи факелов. Жители приморского поселка, лица которых кажутся жуткими пылающими масками.
Четко выстроившаяся линия солдат.
И…двое приговоренных. Парень – молодой офицер морского флота проклятых оклеровцев. И местная девчонка. Дворянка, с идиотскими понятиями о чести и милосердии... Романтизм, будь он неладен.
Нашла на берегу вражеского офицера. Пожалела. Укрыла.
Канцлер Эрик фон Гиндельберг, решивший переночевать в этом живописном месте – на самом деле, с ног валились все в его команде - стоял спиной к толпе и приговоренным. Мужчина смотрел на море, угадывая его очертания в чуть подсвеченной звездами темноте. Занесла же нелегкая в эту проклятую дыру!
Внезапная буря разбросала стоявшие в проливе, прикрывавшие побережье корабли. Досталось и кораблям противника, посему было объявлено двухнедельное перемирие вместе с совместной спасательной операцией.
Именно этим фактом объяснялось присутствие канцлера на побережье в районе линии Нея. Восемь лет назад здесь была высадка десанта островитян. Они действовали по принципу выжженной земли. Выжженной вместе с жителями. И ненавидели их здесь – особенно вражеских моряков – люто.
Вмешаться? Или дать событиям идти своим чередом?
- Тварь! – раздались вопли. – Предательница!
