— Иди уже! А то там без тебя все скупят, — махнула рукой Пана, и подруги, распрощавшись, разошлись в разные стороны.
В двух кварталах от дома громкий гудок заставил Пану обернуться. Байкер на громадном черном мотоцикле летел прямо на нее. Именно так показалось Пане со страху. Еще один гудок клаксона резанул по ушам. Пана отскочила от края тротуара, увязая по колено в сугробе. Не удержав равновесия, она плюхнулась на снег. Байкер пронесся мимо по дороге, швырнув в сторону Паны охапку цветов.
— Отмороженный какой-то… Девушка, наверное, бросила. На свидание не пришла. Кто гоняет на мотоцикле зимой? — бормотала Пана, вставая и отряхивая снег. Вокруг нее были рассыпаны алые розы. Красное на белом. Как капли крови на снегу. Бутоны, чуть раскрытые, трогательно сжимали свои нежные лепестки, будто стараясь уберечь их от колючего холода. Пане до слез стало жалко цветы. В чем они виноваты? Почему они должны замерзать? Они же такие красивые…
Набрав полные ботинки снега, ползая по сугробам, Пана собрала все цветы. Бережно прижимая к себе охапку роз, она осторожно пошла к дому. Шипы кололи пальцы сквозь перчатки, но тонкий аромат, исходящий от цветов, компенсировал все неудобства.
— С ума сойти! Их здесь, наверное, сотня. Интересно было бы взглянуть на эту подружку байкера, что отказывается от такой красоты.
Тихону цветы откровенно не понравились. Кот так и норовил свалить ведерко с розами. Ни в какую вазу этот громадный букет не влез. Тихон неодобрительно фыркал и попытался сбить бутоны лапой, за что был выдворен на кухню.
Пана, немного поразмыслив, поставила цветы на подоконник. Пусть сосед видит! Она бросила украдкой взгляд в окно. И обомлела. На подоконнике соседа стоял почти такой же букет, как у нее, только розы были белые.
— Даже не хочу знать, кому предназначается этот букет! — сказала Пана, решительно отворачиваясь от окна.
— Мяу? — донеслось из-за двери кухни.
— Не выпущу, сиди там! — ответила Пана коту, а потом добавила самой себе: — А я спать, утро вечера мудренее.
Это были не просто розы. Белые цветы являлись символом рода снежных барсов. Букет Андрей обнаружил под дверью, без записки. Выкинуть белые розы он просто не мог. Это было подобно плевку на библию для религиозного человека. Аромат цветов был немного резче, чем обычно. Но не раздражал чувствительный нос оборотня, скорее в этот запах хотелось закутаться, как в одеяло. А еще он в этот вечер лег спать пораньше, проваливаясь в такой яркий и реальный сон.
Пана стояла посреди безлюдного заснеженного парка. Местность больше походила на лес, уж очень густо и неухоженно росли кусты и деревья. И только несколько фонарей, освещающих тусклым светом заметенные дорожки, намекали, что люди здесь когда-то бывали. Пана осмотрелась вокруг. Нетронутый снег. Как будто она перенеслась в этот парк по воздуху. Пана не решалась сделать и шага, чтобы не нарушить чистое поле цепочкой своих следов.
Из-за деревьев ей навстречу вышел большой пятнистый кот. Его белая шкура была под стать снегу, длинный хвост чуть загнут вверх колечком. Зверь посмотрел на Пану, как ей показалось, осмысленно и как-то удивленно.
— Мр? — вопросительно промурчал кот. И Пана вспомнила, как смотрела передачу «В мире животных» и там рассказывали о снежных барсах. Именно этот зверь приближался сейчас к ней. Пана привыкла разговаривать с Тихоном, поэтому ответила:
— Сама не знаю. Кажется, я сплю. Иначе как я здесь оказалась? И такого кашемирового пальто у меня никогда не было. Определенно сплю.
Барс беззвучно подошел к ней на мягких лапах, боднул в бедро лобастой головой. Пана в ответ почесала зверя за ушами. Кот потерся о нее всем телом, довольно мурлыкая.
— Эй! Шерсть же на пальто останется, — возмутилась Пана, помня, к чему приводили такие же маневры от Тишки. Кот посмотрел на нее укоризненно. Мол, нашла о чем беспокоиться! Обошел ее по кругу, ласкаясь. Поддел руку, намекая, чтобы не забывала его чесать. Пана с готовностью погрузила пальцы в густой шелковистый мех. Были на ней надеты перчатки или нет? От того факта, что они, кажется, были, но потом исчезли, Пана окончательно уверилась, что происходящее — всего лишь сон. Барс прищурил глаза от удовольствия, замурлыкал еще громче, как будто моторчик внутри него начал набирать обороты.
Снежный кот поднялся, ставя передние лапы ей на плечи. Его облик поплыл, подернувшись дымкой, послышался хруст позвонков. Зверь длинно лизнул лицо Паны, так что ей пришлось зажмуриться. А когда открыла глаза, то увидела перед собой человеческое лицо.
— Андрей, — ошарашенно прошептала она.
— Кажется, я тоже сплю, а ты мне снишься, Панночка, — ответил Андрей, обнимая девушку. На нем была белая пятнистая шуба. Пальцы Паны вспорхнули на мужские плечи, опять утопая в густом мехе снежного барса.
— Я слишком много о тебе думаю. Наверное, поэтому так… — отозвалась она.
— Ты много думаешь обо мне? Мне определенно нравится этот сон. — В голосе Андрея звучали мурлыкающие нотки. Как у снежного кота.
— А если это сон, то могу я потрогать твои мышцы? Я об этом тоже думала, когда увидела тебя обнаженным, — спросила прямолинейная Пана. Если происходящее нереально, то зачем стесняться?
— Мне определенно нравится этот сон, — повторил Андрей со смешком. Улыбка не сходила с его лица. Одной рукой он держал Пану за талию, а второй гладил нежную девичью щеку. Коснулся губами уголка ее губ. А потом отстранился немного, расстегивая шубу. Ему не трудно раздеться, если ей так хочется потрогать, а холода оборотни, особенно снежные барсы, почти не боятся.
— Пойдем вон к той лавочке, будет удобнее, — предложила Пана.
— Какая ты у меня практичная, с ума сойти можно. — Андрей легонько чмокнул девушку в губы, а потом, подхватив Пану на руки, в несколько шагов преодолел расстояние до лавки. Поставил девушку на сидение. Пана только сейчас обратила внимание на свои высокие сапоги на каблуке, из тонко выделанной черной кожи.
— Все-таки это твой сон, — заявила она, рассматривая обувь, и добавила неоспоримый аргумент: — В своем я бы такое не надела!
Андрей, успевший скинуть шубу, расстегивал пуговицы рубашки. Он с интересом посмотрел на предмет разговора, протянул руку, погладил щиколотку девушки через тонкую кожу сапога. Его пальцы скользнули выше, между колен, разводя полы кашемирового пальто.
— Если это мой сон, то на тебе будут еще и чулки, — улыбнулся Андрей, останавливаясь на границе юбки.
— Сейчас проверим. — Пана, ловко расстегнув несколько нижних пуговиц пальто, поставила ногу на спинку скамейки. Юбка задралась, демонстрируя кружевную резинку на бедре.
— Ты точно меня с ума сведешь… — выдохнул Андрей, любуясь открывшимся зрелищем. Только смотреть ему было мало. Он склонился, целуя колено, обтянутое черным капроном.
Пана не двигалась. Закусив губу, она зачарованно наблюдала, как мужские пальцы и губы скользят по ее ноге, подбираясь к открытой коже. Пана не чувствовала холода — от обжигающих прикосновений жар разлился по всему телу.
— Что ты делаешь? — задала она странный вопрос. Сама понимала, что глупость, но не спросить не могла. Ей важно было услышать от него ответ.
— Я тоже много думал о тебе, Панночка, и многое представлял… — Андрей запрокинул голову и посмотрел на нее снизу вверх, в его глазах прыгали озорные чертенята. А потом, выпрямившись, подхватил Пану на руки. Она вскрикнула от неожиданности, обхватывая Андрея ногами для равновесия. А этот хитрый кот, похоже, именно того и добивался. Он сел на скамью поверх шубы, устраивая Пану на своих коленях.
— Теперь ты можешь потрогать меня, а я тебя, — сообщил он ей на ушко свой коварный план. Который Пане понравился, очень.
— Так будет честно, — согласилась она. Пане никогда не снились эротические сны. Этот был первый. Слишком реальный. Но она не хотела, чтобы он заканчивался. Ее пальцы погладили кожу Андрея между расстегнутых пол рубашки, ловко справились с двумя оставшимися пуговицами. Правая ладонь замерла на груди, там, где в глубине суматошно билось сердце.
— Это из-за меня? — спросила она удивленно.
Андрей рассмеялся. Он тоже не терял времени даром, успев расстегнуть пальто Паны. Мужские ладони легли на ее талию, прошлись выше, задевая грудь. Неуверенно остановились на пуговицах блузки.
— Ты сама не представляешь, что делаешь со мной, Панночка. Я так хочу потрогать тебя. Везде. Но ты замерзнешь…
— Нет, если ты меня обнимешь.
У Андрея не нашлось возражений, и он сделал это, притягивая ее к себе ближе за бедра. Так что Пана могла убедиться, насколько действует на него их близость.
Разговор прервался. Остались только прикосновения. Ласки. Поцелуи. Жадные, алчущие. Блузка Паны оказалась расстегнута, белье сдвинуто вверх. Как же ей нравилось тереться о него грудью. Но этого было мало. Как мало и пальцев, забравшихся под юбку и бесстыдно гладящих ее сквозь шелковые трусики.
Пана подалась вперед, еще ближе, и прикусила шею Андрея. Наслаждаясь ощущением кожи и плоти во рту. Она сама не поняла, зачем сделала это. Причинила ему боль, ведь наверняка останется синяк. Ей хотелось пометить его, объявить всему миру о своих правах на этого мужчину. Пусть и посредством вульгарного засоса на шее.
Андрей не возмутился, только рвано выдохнул сквозь зубы.
— Панночка, ты что делаешь? Я же не выдержу… — тихо прорычал он ей на ухо.
Он собирался еще что-то там выдерживать? Пана хотела уже возмутиться, но не успела. Трусики оказались сдвинуты в сторону. Андрей, приподняв ее за талию, усадил на себя. Пана задохнулась от горячего ощущения заполненности. Вцепилась в мужские плечи. Застонала от полноты эмоций. Она принадлежала этому мужчине, и он утверждал на нее право. А она имела право на него. Он был ее. Только ее.
Андрей поймал губами стон Паны. Она хотела сказать, что никогда не испытывала подобного, но все связные мысли улетучились, остались только ощущения. И было совершенно не важно, что глаза напротив отливали кошачье-зеленым.
Удовольствие нарастало, становясь нестерпимым. Не выдержав, Пана закричала…
* * *
И проснулась в своей постели. По телу гуляли остаточные волны пережитого удовольствия. Это был сон! Всего лишь сон! Зачем он был такой реальный? Пана застонала, теперь от разочарования. Ощущение кожи Андрея осталось на кончиках пальцев. Ее губы еще помнили его поцелуи. А между ног… было жарко и влажно.
Пана не поняла, как оказалась у окна. Рассвет окрашивал город в красновато-золотистый цвет. Сосед с растрепанными волосами смотрел на нее ошалевшими глазами. Себя Пана видеть не могла, но выглядела она точно так же. Подоконники были усыпаны лепестками роз. Белыми и красными. Но одного бутона не осталось, все цветы облетели за ночь. Приторный аромат окутал Пану, заставив ноги подкоситься. В последний момент она успела ухватиться за стенку и не упала, а просто сползла на пол, погружаясь в небытие.
* * *
— Ну как, получилось? — с азартом настоящего исследователя поинтересовалась Эква. Эта демоница увлекалась алхимией и очень любила ставить эксперименты. Поэтому на уговоры Портуса сделать «кое-что необычное» поддалась очень легко и даже большую цену не заломила.
— Превосходно, они оба в глубоком сне после отката, — пробасил Портус, а потом с подозрением посмотрел на Экву: — А могло не получиться?
— Была вероятность, что они останутся в этом совместном сне и никогда больше не проснутся. Но чрезвычайно малая, и я ей пренебрегла, — легкомысленно махнула рукой демоница.
— Эква! — возмутился Портус.
— А что такого? — сделала невинные глаза Эква. Большие голубые глаза. Она превосходно умела носить маску «прелесть какая дурочка» при недюжинном интеллекте и блестящих аналитических способностях.
— Мы же могли потерять последнего королевского барса!
— Ну не потеряли же, — улыбнулась Эква своему старшему брату. Разница в возрасте между ними была невелика и за давностью тысячелетий почти и не ощущалась.
— Больше ты ни о чем не умолчала? — не повелся Портус на ее невинно хлопающие ресницы.
— Я бы повторила эксперимент. Но мне нужен яд амуров. Один или два обязательно будут виться рядом с нашими голубками.
Демон-хранитель, чей зверь был кабан, выжидающе молчал, взирая на Экву.
— Портус, ты же достанешь его для меня? Правда достанешь? Если добавить слюну Избранной, то можно даже будет сократить дозу. Хватит и одного цветка… — увлеклась демоница планированием будущих экспериментов, для которых еще и ингредиенты не добыты.
— Может, мне еще сделать так, чтобы Избранная меня оплевала, и принести тебе ее слюну? — саркастично поинтересовался Портус.
— Превосходная идея! — похлопала в ладоши Эква и, улыбнувшись, добавила: — А то и правда слюна почти кончилась, а эта упрямая девчонка отказывается мне ее предоставить.
— Яд постараюсь достать. Слюну не обещаю, — резюмировал Портус.
— Братец, ты такой милый. Одно удовольствие иметь с тобой дело! — Эква, вскинув руки, обхватила высокого русоволосого демона за шею и поцеловала в щеку.
— Пана, ты дома? Открой, нам надо поговорить!
Андрей продолжал настойчиво звонить в дверь, потом еще и постучал. В ответ в глубине квартиры раздался недовольный мяв, но дверь так никто и не открыл. Андрей забарабанил сильнее. Он уже понимал, что соседки нет дома. Но что, если с ней что-то случилось?
Такой реальный сон, от которого Андрей подскочил на рассвете. Если он не слышал о таком, что двум людям может присниться один и тот же сон, это не значит, что такого не может произойти. Мистика существует, сказочные твари тоже. Уж ему ли не знать. Андрей и сам был одним из мифических существ. Оборотень-кот. Третий уровень нечисти по классификации Эада Тринадцатого. Обычные оборотни относились к пятому классу, но Андрей был из королевских снежных барсов, а это означало, что ему доступны смены обликов без потери одежды. Очень удобно, знаете ли. Хотя голым задом иногда все равно сверкать приходилось для экономии сил или когда действовать нужно было очень быстро.
Окончательно убедила Андрея в том, что это все не просто так, метка на шее. Там, где Пана его укусила во сне, в реальности появился синяк. При мысли о том, каким образом он получил эту отметину, губы оборотня расплывались в улыбке, а в глазах появлялось счастливо-обалдевшее выражение. Он должен как можно скорее увидеть ее. Почувствовать. Познать. Хотя нет, сперва надо все-таки попытаться поговорить. Вот только удержать себя в руках, а вернее, свои руки подальше от Паны, будет ой как сложно.
— Еще головой постучи. — Дверь внезапно отворилась, явив хмурого бородатого мужика, который очень недобро взглянул на Андрея.
— Где она? — Андрей с кошачьей, вернее, с барсовой, ловкостью просочился в квартиру мимо коренастого бородача.
— Нету ее. Ежели не открывают, значит, нету никого дома. Чего непонятного?
— Чур, где Пана?
— Чур?! Не причуркивайся к моим потомкам, кошак драный, — возмутился домовой.
Андрей, уже успевший осмотреть квартиру и убедившийся, что Паны нет, замерев, сделал пару глубоких вдохов для успокоения, а потом очень вежливо обратился к чуру:
В двух кварталах от дома громкий гудок заставил Пану обернуться. Байкер на громадном черном мотоцикле летел прямо на нее. Именно так показалось Пане со страху. Еще один гудок клаксона резанул по ушам. Пана отскочила от края тротуара, увязая по колено в сугробе. Не удержав равновесия, она плюхнулась на снег. Байкер пронесся мимо по дороге, швырнув в сторону Паны охапку цветов.
— Отмороженный какой-то… Девушка, наверное, бросила. На свидание не пришла. Кто гоняет на мотоцикле зимой? — бормотала Пана, вставая и отряхивая снег. Вокруг нее были рассыпаны алые розы. Красное на белом. Как капли крови на снегу. Бутоны, чуть раскрытые, трогательно сжимали свои нежные лепестки, будто стараясь уберечь их от колючего холода. Пане до слез стало жалко цветы. В чем они виноваты? Почему они должны замерзать? Они же такие красивые…
Набрав полные ботинки снега, ползая по сугробам, Пана собрала все цветы. Бережно прижимая к себе охапку роз, она осторожно пошла к дому. Шипы кололи пальцы сквозь перчатки, но тонкий аромат, исходящий от цветов, компенсировал все неудобства.
— С ума сойти! Их здесь, наверное, сотня. Интересно было бы взглянуть на эту подружку байкера, что отказывается от такой красоты.
Тихону цветы откровенно не понравились. Кот так и норовил свалить ведерко с розами. Ни в какую вазу этот громадный букет не влез. Тихон неодобрительно фыркал и попытался сбить бутоны лапой, за что был выдворен на кухню.
Пана, немного поразмыслив, поставила цветы на подоконник. Пусть сосед видит! Она бросила украдкой взгляд в окно. И обомлела. На подоконнике соседа стоял почти такой же букет, как у нее, только розы были белые.
— Даже не хочу знать, кому предназначается этот букет! — сказала Пана, решительно отворачиваясь от окна.
— Мяу? — донеслось из-за двери кухни.
— Не выпущу, сиди там! — ответила Пана коту, а потом добавила самой себе: — А я спать, утро вечера мудренее.
***
Это были не просто розы. Белые цветы являлись символом рода снежных барсов. Букет Андрей обнаружил под дверью, без записки. Выкинуть белые розы он просто не мог. Это было подобно плевку на библию для религиозного человека. Аромат цветов был немного резче, чем обычно. Но не раздражал чувствительный нос оборотня, скорее в этот запах хотелось закутаться, как в одеяло. А еще он в этот вечер лег спать пораньше, проваливаясь в такой яркий и реальный сон.
Глава 7 Ты в сновидениях мне являлся. 30 декабря
Пана стояла посреди безлюдного заснеженного парка. Местность больше походила на лес, уж очень густо и неухоженно росли кусты и деревья. И только несколько фонарей, освещающих тусклым светом заметенные дорожки, намекали, что люди здесь когда-то бывали. Пана осмотрелась вокруг. Нетронутый снег. Как будто она перенеслась в этот парк по воздуху. Пана не решалась сделать и шага, чтобы не нарушить чистое поле цепочкой своих следов.
Из-за деревьев ей навстречу вышел большой пятнистый кот. Его белая шкура была под стать снегу, длинный хвост чуть загнут вверх колечком. Зверь посмотрел на Пану, как ей показалось, осмысленно и как-то удивленно.
— Мр? — вопросительно промурчал кот. И Пана вспомнила, как смотрела передачу «В мире животных» и там рассказывали о снежных барсах. Именно этот зверь приближался сейчас к ней. Пана привыкла разговаривать с Тихоном, поэтому ответила:
— Сама не знаю. Кажется, я сплю. Иначе как я здесь оказалась? И такого кашемирового пальто у меня никогда не было. Определенно сплю.
Барс беззвучно подошел к ней на мягких лапах, боднул в бедро лобастой головой. Пана в ответ почесала зверя за ушами. Кот потерся о нее всем телом, довольно мурлыкая.
— Эй! Шерсть же на пальто останется, — возмутилась Пана, помня, к чему приводили такие же маневры от Тишки. Кот посмотрел на нее укоризненно. Мол, нашла о чем беспокоиться! Обошел ее по кругу, ласкаясь. Поддел руку, намекая, чтобы не забывала его чесать. Пана с готовностью погрузила пальцы в густой шелковистый мех. Были на ней надеты перчатки или нет? От того факта, что они, кажется, были, но потом исчезли, Пана окончательно уверилась, что происходящее — всего лишь сон. Барс прищурил глаза от удовольствия, замурлыкал еще громче, как будто моторчик внутри него начал набирать обороты.
Снежный кот поднялся, ставя передние лапы ей на плечи. Его облик поплыл, подернувшись дымкой, послышался хруст позвонков. Зверь длинно лизнул лицо Паны, так что ей пришлось зажмуриться. А когда открыла глаза, то увидела перед собой человеческое лицо.
— Андрей, — ошарашенно прошептала она.
— Кажется, я тоже сплю, а ты мне снишься, Панночка, — ответил Андрей, обнимая девушку. На нем была белая пятнистая шуба. Пальцы Паны вспорхнули на мужские плечи, опять утопая в густом мехе снежного барса.
— Я слишком много о тебе думаю. Наверное, поэтому так… — отозвалась она.
— Ты много думаешь обо мне? Мне определенно нравится этот сон. — В голосе Андрея звучали мурлыкающие нотки. Как у снежного кота.
— А если это сон, то могу я потрогать твои мышцы? Я об этом тоже думала, когда увидела тебя обнаженным, — спросила прямолинейная Пана. Если происходящее нереально, то зачем стесняться?
— Мне определенно нравится этот сон, — повторил Андрей со смешком. Улыбка не сходила с его лица. Одной рукой он держал Пану за талию, а второй гладил нежную девичью щеку. Коснулся губами уголка ее губ. А потом отстранился немного, расстегивая шубу. Ему не трудно раздеться, если ей так хочется потрогать, а холода оборотни, особенно снежные барсы, почти не боятся.
— Пойдем вон к той лавочке, будет удобнее, — предложила Пана.
— Какая ты у меня практичная, с ума сойти можно. — Андрей легонько чмокнул девушку в губы, а потом, подхватив Пану на руки, в несколько шагов преодолел расстояние до лавки. Поставил девушку на сидение. Пана только сейчас обратила внимание на свои высокие сапоги на каблуке, из тонко выделанной черной кожи.
— Все-таки это твой сон, — заявила она, рассматривая обувь, и добавила неоспоримый аргумент: — В своем я бы такое не надела!
Андрей, успевший скинуть шубу, расстегивал пуговицы рубашки. Он с интересом посмотрел на предмет разговора, протянул руку, погладил щиколотку девушки через тонкую кожу сапога. Его пальцы скользнули выше, между колен, разводя полы кашемирового пальто.
— Если это мой сон, то на тебе будут еще и чулки, — улыбнулся Андрей, останавливаясь на границе юбки.
— Сейчас проверим. — Пана, ловко расстегнув несколько нижних пуговиц пальто, поставила ногу на спинку скамейки. Юбка задралась, демонстрируя кружевную резинку на бедре.
— Ты точно меня с ума сведешь… — выдохнул Андрей, любуясь открывшимся зрелищем. Только смотреть ему было мало. Он склонился, целуя колено, обтянутое черным капроном.
Пана не двигалась. Закусив губу, она зачарованно наблюдала, как мужские пальцы и губы скользят по ее ноге, подбираясь к открытой коже. Пана не чувствовала холода — от обжигающих прикосновений жар разлился по всему телу.
— Что ты делаешь? — задала она странный вопрос. Сама понимала, что глупость, но не спросить не могла. Ей важно было услышать от него ответ.
— Я тоже много думал о тебе, Панночка, и многое представлял… — Андрей запрокинул голову и посмотрел на нее снизу вверх, в его глазах прыгали озорные чертенята. А потом, выпрямившись, подхватил Пану на руки. Она вскрикнула от неожиданности, обхватывая Андрея ногами для равновесия. А этот хитрый кот, похоже, именно того и добивался. Он сел на скамью поверх шубы, устраивая Пану на своих коленях.
— Теперь ты можешь потрогать меня, а я тебя, — сообщил он ей на ушко свой коварный план. Который Пане понравился, очень.
Глава 8 Лепестки и яд амура. 30 декабря
— Так будет честно, — согласилась она. Пане никогда не снились эротические сны. Этот был первый. Слишком реальный. Но она не хотела, чтобы он заканчивался. Ее пальцы погладили кожу Андрея между расстегнутых пол рубашки, ловко справились с двумя оставшимися пуговицами. Правая ладонь замерла на груди, там, где в глубине суматошно билось сердце.
— Это из-за меня? — спросила она удивленно.
Андрей рассмеялся. Он тоже не терял времени даром, успев расстегнуть пальто Паны. Мужские ладони легли на ее талию, прошлись выше, задевая грудь. Неуверенно остановились на пуговицах блузки.
— Ты сама не представляешь, что делаешь со мной, Панночка. Я так хочу потрогать тебя. Везде. Но ты замерзнешь…
— Нет, если ты меня обнимешь.
У Андрея не нашлось возражений, и он сделал это, притягивая ее к себе ближе за бедра. Так что Пана могла убедиться, насколько действует на него их близость.
Разговор прервался. Остались только прикосновения. Ласки. Поцелуи. Жадные, алчущие. Блузка Паны оказалась расстегнута, белье сдвинуто вверх. Как же ей нравилось тереться о него грудью. Но этого было мало. Как мало и пальцев, забравшихся под юбку и бесстыдно гладящих ее сквозь шелковые трусики.
Пана подалась вперед, еще ближе, и прикусила шею Андрея. Наслаждаясь ощущением кожи и плоти во рту. Она сама не поняла, зачем сделала это. Причинила ему боль, ведь наверняка останется синяк. Ей хотелось пометить его, объявить всему миру о своих правах на этого мужчину. Пусть и посредством вульгарного засоса на шее.
Андрей не возмутился, только рвано выдохнул сквозь зубы.
— Панночка, ты что делаешь? Я же не выдержу… — тихо прорычал он ей на ухо.
Он собирался еще что-то там выдерживать? Пана хотела уже возмутиться, но не успела. Трусики оказались сдвинуты в сторону. Андрей, приподняв ее за талию, усадил на себя. Пана задохнулась от горячего ощущения заполненности. Вцепилась в мужские плечи. Застонала от полноты эмоций. Она принадлежала этому мужчине, и он утверждал на нее право. А она имела право на него. Он был ее. Только ее.
Андрей поймал губами стон Паны. Она хотела сказать, что никогда не испытывала подобного, но все связные мысли улетучились, остались только ощущения. И было совершенно не важно, что глаза напротив отливали кошачье-зеленым.
Удовольствие нарастало, становясь нестерпимым. Не выдержав, Пана закричала…
* * *
И проснулась в своей постели. По телу гуляли остаточные волны пережитого удовольствия. Это был сон! Всего лишь сон! Зачем он был такой реальный? Пана застонала, теперь от разочарования. Ощущение кожи Андрея осталось на кончиках пальцев. Ее губы еще помнили его поцелуи. А между ног… было жарко и влажно.
Пана не поняла, как оказалась у окна. Рассвет окрашивал город в красновато-золотистый цвет. Сосед с растрепанными волосами смотрел на нее ошалевшими глазами. Себя Пана видеть не могла, но выглядела она точно так же. Подоконники были усыпаны лепестками роз. Белыми и красными. Но одного бутона не осталось, все цветы облетели за ночь. Приторный аромат окутал Пану, заставив ноги подкоситься. В последний момент она успела ухватиться за стенку и не упала, а просто сползла на пол, погружаясь в небытие.
* * *
— Ну как, получилось? — с азартом настоящего исследователя поинтересовалась Эква. Эта демоница увлекалась алхимией и очень любила ставить эксперименты. Поэтому на уговоры Портуса сделать «кое-что необычное» поддалась очень легко и даже большую цену не заломила.
— Превосходно, они оба в глубоком сне после отката, — пробасил Портус, а потом с подозрением посмотрел на Экву: — А могло не получиться?
— Была вероятность, что они останутся в этом совместном сне и никогда больше не проснутся. Но чрезвычайно малая, и я ей пренебрегла, — легкомысленно махнула рукой демоница.
— Эква! — возмутился Портус.
— А что такого? — сделала невинные глаза Эква. Большие голубые глаза. Она превосходно умела носить маску «прелесть какая дурочка» при недюжинном интеллекте и блестящих аналитических способностях.
— Мы же могли потерять последнего королевского барса!
— Ну не потеряли же, — улыбнулась Эква своему старшему брату. Разница в возрасте между ними была невелика и за давностью тысячелетий почти и не ощущалась.
— Больше ты ни о чем не умолчала? — не повелся Портус на ее невинно хлопающие ресницы.
— Я бы повторила эксперимент. Но мне нужен яд амуров. Один или два обязательно будут виться рядом с нашими голубками.
Демон-хранитель, чей зверь был кабан, выжидающе молчал, взирая на Экву.
— Портус, ты же достанешь его для меня? Правда достанешь? Если добавить слюну Избранной, то можно даже будет сократить дозу. Хватит и одного цветка… — увлеклась демоница планированием будущих экспериментов, для которых еще и ингредиенты не добыты.
— Может, мне еще сделать так, чтобы Избранная меня оплевала, и принести тебе ее слюну? — саркастично поинтересовался Портус.
— Превосходная идея! — похлопала в ладоши Эква и, улыбнувшись, добавила: — А то и правда слюна почти кончилась, а эта упрямая девчонка отказывается мне ее предоставить.
— Яд постараюсь достать. Слюну не обещаю, — резюмировал Портус.
— Братец, ты такой милый. Одно удовольствие иметь с тобой дело! — Эква, вскинув руки, обхватила высокого русоволосого демона за шею и поцеловала в щеку.
Глава 9 Чур меня! 30 декабря
— Пана, ты дома? Открой, нам надо поговорить!
Андрей продолжал настойчиво звонить в дверь, потом еще и постучал. В ответ в глубине квартиры раздался недовольный мяв, но дверь так никто и не открыл. Андрей забарабанил сильнее. Он уже понимал, что соседки нет дома. Но что, если с ней что-то случилось?
Такой реальный сон, от которого Андрей подскочил на рассвете. Если он не слышал о таком, что двум людям может присниться один и тот же сон, это не значит, что такого не может произойти. Мистика существует, сказочные твари тоже. Уж ему ли не знать. Андрей и сам был одним из мифических существ. Оборотень-кот. Третий уровень нечисти по классификации Эада Тринадцатого. Обычные оборотни относились к пятому классу, но Андрей был из королевских снежных барсов, а это означало, что ему доступны смены обликов без потери одежды. Очень удобно, знаете ли. Хотя голым задом иногда все равно сверкать приходилось для экономии сил или когда действовать нужно было очень быстро.
Окончательно убедила Андрея в том, что это все не просто так, метка на шее. Там, где Пана его укусила во сне, в реальности появился синяк. При мысли о том, каким образом он получил эту отметину, губы оборотня расплывались в улыбке, а в глазах появлялось счастливо-обалдевшее выражение. Он должен как можно скорее увидеть ее. Почувствовать. Познать. Хотя нет, сперва надо все-таки попытаться поговорить. Вот только удержать себя в руках, а вернее, свои руки подальше от Паны, будет ой как сложно.
— Еще головой постучи. — Дверь внезапно отворилась, явив хмурого бородатого мужика, который очень недобро взглянул на Андрея.
— Где она? — Андрей с кошачьей, вернее, с барсовой, ловкостью просочился в квартиру мимо коренастого бородача.
— Нету ее. Ежели не открывают, значит, нету никого дома. Чего непонятного?
— Чур, где Пана?
— Чур?! Не причуркивайся к моим потомкам, кошак драный, — возмутился домовой.
Андрей, уже успевший осмотреть квартиру и убедившийся, что Паны нет, замерев, сделал пару глубоких вдохов для успокоения, а потом очень вежливо обратился к чуру:
