Тихо встаю, и иду по радуге. Радужный мост слегка пружинит под лапами спящей тигрицы. Упасть я не боюсь – почему-то знаю, что, если упаду – проснусь в норе. Радужный мост становится тропой, и упирается в панорамное окно, затянутое, похоже, мыльным пузырём. Сплю я, всё-таки, или нет?..
С другой стороны, если это сон, то моя крыша съехала капитально. Потому что, тот из двоих собеседников, которого я определила, как отца Иакова… таких красивых мужчин не бывает. Красивых и… в общем, рядом с таким мужчиной остро чувствуешь своё несовершенство. Как там, у Марка Твена? "Человек создан из грязи, я видел, как он был создан. Я не создан из грязи. Человек – это собрание болезней, вместилище нечистот…" (© Марк Твен "Таинственный незнакомец"). Вот именно такое восприятие ситуации, причём с обеих сторон. И Интернационал, так выручающий меня в общении с моими лордами, в данном, конкретном, случае, – не помощник.
Второй собеседник тоже очень красив и аристократичен, хотя и не дотягивает до условного "отца Иакова". Хвала Матери, как он выразился. Интересно, о ком они говорили? Похоже, парня заставляют вступить в династический брак, а он упирается всеми лапами. И я его таки понимаю. Если "она отвратительна", то зачем себя мучить? Разговор, однако же, продолжается.
– Ты обвиняешь это дитя в том, что в её доме погибла твоя семья? Это смешно, Лаки.
– Обвиняешь же ты Мару, наставник, в гибели своей сестры.
Ярко голубые глаза засветились… Где-то, в моём подсознании, взвыла сирена воздушной тревоги. Захотелось закопаться под землю метров этак на надцать пять и не отсвечивать. Я, практически, слившись с этой радужной плёнкой, слушаю разговор, пробуя на эмпатический язык пылающие эмоции. Коктейль из ярости и волевого усилия по её сдерживанию невероятно вкусен. Хвала Мессингу, вкусовыми ощущениями я наслаждаюсь внутри себя, не транслируя удовольствие от дегустации. Обнаруживать своё присутствие не хочется. И неважно, сон это, или где. Мягкий, слегка насмешливый голос, в котором, как пузырьки в шампанском искрится веселье, произнёс:
– У меня есть на то причина, ты не находишь?
Лаки поёжился. Ещё бы! Даже у меня, отделённой от разговаривающих радугой, позвоночник скручивается от страха. Ответ прозвучал очень тихо и, если бы не безупречная дикция Лаки, разобрать его было бы крайне сложно. Впрочем, наверное у них слух другой… О чём я?.. Если там, действительно отец Иаков, – уровень звука не имеет значения, – он прочтёт мысли.
– Если бы мой отец не пренебрёг традицией, я тоже мог убить свою мать, отбиваясь. Твоя мать, наставник, из Бездны также не вышла, я знаю. – Пауза и ошеломлённое – Ты поэтому убил отца Мары? За соблюдение традиции?
Холодное молчание в ответ. Фигассе… Новорождённый младенец убивающий мать, отбиваясь?!! Роженица, нападающая на своего детёныша?!! Куда нас попали? Всё чудесатее и чудесатее…
– Оставим это. Мара у нас обладает уникальным даром выживания. Даже дом меняющих, пробудившись, всего лишь, открыл ему дверь на выход.
В тёмно-синих глазах полыхнули зарницы. Ярость Лаки пахнет озоном. Наставник ловко перевёл стрелки с себя на неведомого Мару. Бедный Мара, никто его не любит…
Я хочу тихонько уйти, но опасаюсь быть обнаруженной. Беседа продолжается.
– Тем не менее, наставник, я вынужден отказаться. Я не смогу не вспоминать своих родных… Я знаю, что это создание не виновно в их смерти. Но это совершенно не важно. Мара тоже не виноват в том, что защищался слишком хорошо, однако же, ты, полностью осознавая это, до сих пор его винишь. Это иррациональное чувство, но от осознания его иррациональности оно не перестаёт воздействовать на твоё отношение к племяннику.
– Я сказал, оставим это. Тебе нужно время, чтобы смириться с неизбежностью? Пусть так. Но ваш союз дело решённое. При всех её недостатках, она высокой крови. Одно это искупает всё. И ты можешь соблюсти традицию, оставив её наедине с Бездной. Меняющие рожают сразу троих. Возможно, мать-Бездна будет милостива к тебе…
Собеседники посмотрели друг другу в глаза, и улыбнулись одинаковыми улыбками. Я попыталась отступить назад, но лапа поскользнулась, и выпущенные когти проскрежетали по гладкой поверхности. Когда я сошла с радужной тропы?.. Или в шоке от цинизма этой пары "наставник-ученик" я шагнула вперёд, к ним, а меня просто не сразу заметили?..
Две пары глаз уставились на меня. Тёмно-синие, цвета грозового неба и ярко-голубые. Грозовое небо разрядилось молниями. Припала к полу, стараясь увернуться… пространство вокруг меня засветилось небесной голубизной, заставив все мои рецепторы взвыть от шока… Меня вывернуло наизнанку из тигриного облика. Темнота…
– Любопытная тварь.
– Прекрати, Лаки. Приучайся соблюдать формальную вежливость по отношению к матери своих детей.
– Почему не взять какую-нибудь из дочерей твоей подопечной?
– Дочь аватары? Она же тебе не понравилась?
– Мне не понравилось только то, что она принадлежит другому, наставник.
– С этим не шути, Лаки.
– Не буду. – Легко согласился и продолжил. – Но у неё есть дочери. Дочери, способные родить наследников высокой крови. Так почему я должен довольствоваться вот этим?
Отец Иаков мягко сказал.
– Потому что таково моё решение. – И, через паузу. – На ней личина, Лаки. Личина, сквозь которую не виден истинный облик. Меняющие выглядят не так, как люди. Совсем не так…
В голосе Лаки проскальзывает любопытство.
– Ты их видел? Может, есть изображение? Как они выглядят?
– Никто не знает. Ни портретов, ни описаний не сохранилось. Это было миллион лет назад. Я даже не дам гарантии, что её истинный облик не будет хуже, чем личина.
– Ну спасибо, наставник. Только потому, что Мара обратил на это создание своё внимание, ты вынуждаешь…
– Ты можешь идти, мой мальчик. Поиграй в песочек. – Мгновение оскорблённого молчания со стороны Лаки… Отец Иаков продолжил жёстким голосом. – Я устал от детского лепета.
– Прости, наставник. Я выполню все твои рекомендации. Как всегда.
– Хорошо, Лаки. Сейчас мне нужна твоя помощь. Не надо, чтобы она помнила этот разговор.
И меня подвесило в радужных путах. А голубой свет пронизывал мою голову и крохотные молнии били в зажмуренные глаза, дёргая вспышками. Больно…
– Дитя моё, тебе нужен отдых. Нагрузка слишком велика. Сделаем перерыв. Займись дипломной работой.
На моём лбу лежит пухлая ладонь куратора. Вскинулась, попытавшись отстраниться. Почему-то, мне очень страшно.
– Ты кричала во сне.
Попыталась вспомнить свой сон. Я видела что-то важное… Что-то… Темнота. С трудом вынырнула. Стараюсь выровнять дыхание.
– Не могу вспомнить свой сон. Это важно?
– Можем попросить отца Серпента тебе помочь. Только вряд ли у него получится. Сегодня не делай ничего. Отдыхай. Погуляй в парке. Не думай ни о чём. Я перегрузил тебя обилием опасностей, но это самый действенный способ стимуляции, дитя моё.
– Да, отец Иаков.
Покорно соглашаюсь. Всё равно, куратор не понимает слова "нет". Проще согласиться. Буду отдыхать. И надо, действительно, дипломом заняться. А то у меня разрозненные заметки даже не разобраны по темам. Точнее, они были разобраны, но я искала идею, промелькнувшую когда-то давно и всё перерыла и перемешала. Надо перечитать и упорядочить.
Начало четвёртого курса ознаменовалось диким скандалом со Светлейшим. Сэ, вспомнив в каком виде первокурсники попадают на практические занятия, категорически запретил мне стажировку. Пришлось опять интересоваться, не замещает ли любезный друг отца Иакова. Наидобрейший, возникнув в радужном мареве, от вида которого у меня кольнуло в висках, благостно улыбнулся нам. Не знаю, как высоким лордам, а лично мне захотелось спрятаться под стол и уже оттуда вопрошать: "А что сразу я?!!"
– Сын мой, твои претензии к Тигре необоснованны.
Солли перевёл:
– У тебя нет прав что-то подобное требовать, Светлый.
Сэ улыбается ласково и молчит. И правильно делает. Отец Иаков вполне способен применить дисциплинарные меры, что и доказал нам уже повторением практики.
Не будем о грустном. Хотя, для меня всё обернулось как нельзя лучше. Когда бы я училась порталы искать? Рядом с Сэ об этом даже думать не рекомендуется. Мессинг, дай Бог ему здоровья, научил меня прятать мысли от телепатов. Вот… прячу.
Работать с первокурсниками совсем не то, что с объектами. Всё намного сложнее. Надо их удержать на грани, не позволяя скатиться в объекты. И не просто удержать, а вытащить на новый уровень. Тяжело. И даже эмпатия не помогает. Поначалу. Хреновый из меня учитель, короче.
Первокурсников у меня четверо. И у лордов тоже. Значит, из этого курса уже минимум двадцать человек отсеялись. Переведены в категорию мяса. Женщин на мою долю не досталось – все мужчины. И не все люди. Впрочем, мне безразлично. Для меня они – дети. Вспомнила, как 1-го сентября меня первоклассницу десятиклассник водил за руку по школе, знакомя с местом учёбы. Когда я отправилась в десятый класс, мы провожали первоклашек только до их класса. А вот нам, маленьким, устроили полноценную экскурсию. И не важно, что по разным кабинетам мы разошлись только в пятом классе. Нам показали и мастерскую, и спортзал, и школьный сад и спортивную площадку... В новостройках при школах уже не делали садов. Наверное, земля слишком дорогая, чтобы её детям предоставить. Впрочем, я отвлеклась. Для меня эти первокурсники, – те же первоклашки. Я вожу их на экскурсию по миру боли, стараясь не отпугнуть от процесса обучения.
Занимаемся в первой половине дня. Полагаю, в прочие дни с моими подопечными работают преподаватели. А у меня был личный палач. Интересно...
– Ничего интересного, дитя моё. У твоих "подопечных", как ты их называешь, тоже личный хммм... – Отец Иаков, ненадолго задумавшись, вытащил из моих мыслей слово "лаборант". – Да... пожалуй, лаборант. Ты, дитя моё.
– Я не понимаю, отец Иаков. Я работаю с ними четыре дня в неделю. Каким образом...
Лорды заинтересовались. Сэ насторожился, а Солли пытается что-то вспомнить. Внешне это выражается в одинаково-вежливых улыбках, направленных в нашу сторону. Отец Иаков, успокаивающе помахал пухлой ладонью.
– На данном этапе обучения задействована темпоральная магия. Объяснять не буду. Просто пойми: твои подопечные, как и ты сама в своё время, занимаются каждый день с тобой.
Бездумно смотрю на Наидобрейшего. Его слова, сталкиваясь твёрдыми гранями, не желают укладываться в моей голове. Потому, возможно, что в какой-то миг вместо пухлой кисти куратора я вижу изысканно длинные пальцы белоснежной руки и острый блеск камней в перстнях, украшающих? – нет! – удостоенных чести унизать эти пальцы, впивается в глаза, вызывая вспышку головной боли. Темнота... страх пойманного в ловушку зверя... холодное спокойствие мастера боли поверх всего. Я не буду отгрызать себе лапу. Тем более, что лапой не отделаешься, – всё это в моей голове. Проделав в уме простейшее арифметическое действие, уточняю:
– Я старею в четыре раза быстрее?
Солли закатил глаза к потолку, очень громко подумав "женщины!", Сэ внимательно смотрит на куратора, сузившимися глазами. Отец Иаков благостно улыбнулся мне, практически процитировав Бабеля:
– Пусть тебя не волнуют эти глупости, дитя моё.
Почтительно склонила голову, ибо что толку спорить?..
– Да, отец Иаков.
Темпоральная магия меня заинтересовала настолько, что преодолев страх перед возможным неудовольствием отца Иакова, я впилась в Наидобрейшего, как клещ. Потому что мне непонятно, каким образом достигается беспрерывность обучения КАЖДОГО из четырёх моих подопечных шесть дней в неделю, плюс ещё два дня, отданных написанию диплома и обязательный день отдыха. Это у меня, точнее, у выпускников Семинара, получается: четырежды шесть – двадцать четыре, плюс три – двадцать семь дней в неделе. А их – семь. Как такое может быть?
– Я не понимаю!
Наидобрейший благостно улыбнулся:
– Дитя моё, если я скажу, что выпускной год для вас длиннее, тебя это успокоит?
Задумалась, в чём подвох, потом всё-таки спросила:
– А это действительно так?
– Есть разные временные потоки. Точнее говоря, время можно пустить по разным направлениям. – Пауза и насмешливо-доброжелательное. – Ты не постареешь, дитя моё. Если тебя беспокоит именно ЭТО.
Меня беспокоило совсем другое. И это другое отец Иаков мне объяснил. Мне всегда… во всяком случае, со второго года обучения, казалось, что должность главы Семинара для отца Иакова слишком… мелкая. А вот с учётом темпоральной магии… Он мог заниматься своим основным делом (каким только? Впрочем, не важно каким – скорее всего мне не понять. А уж то, что лучше подальше держаться, – так это к гадалке не ходи!). Не исключено, что и на Семинаре Наидобрейший появляется только по необходимости. Курирует перспективных... хммм… перспективную молодёжь. Например, высокого тёмного и высокого светлого. Не из-за меня же он столько времени тратит?
Почтительно поблагодарила отца Иакова за разъяснение. Плевать, что ощущаю себя папуасом, выслушавшим лекцию из курса квантовой физики. Как говорилось в старом советском анекдоте – пионер должен быть вежливым!
– Магия тебе недоступна, дитя моё. Абсолютный ноль способностей. Иначе, я дал бы рекомендацию, для твоего поступления в Универмаг.
Вытаращилась на Наидобрейшего, размышляя, при чём здесь торговое предприятие. Отец Иаков расшифровал аббревиатуру иначе:
– Университет магических наук. Впрочем, после школы Гильдий, ты сможешь прослушать курс высшей некромантии.
В этой школе, вероятно, мне предстоит получить аттестат некроманта. Или патент?.. И оно мне надо?..
– А зачем мне школа Гильдий, отец Иаков? Если я не собираюсь быть некромантом?
– Затем, дитя моё, что ты им являешься по факту. А в таких случаях лучше состоять в Гильдии. Безопаснее.
– Как скажете, отец Иаков. – Увидев блеск в глазах Сэ, решила потеребить любезного друга на предмет этой самой школы Гильдий. Незачем беспокоить куратора – а то придумает ещё что-нибудь. Для моей безопасности.
– Я не знала!!!
– Лжёшь!
– Я не хотела!!!
– ...!
Мою голову, в очередной раз, окунули в ледяную воду, и держали, пока я не начала пускать пузыри. Потом выдернули, и жёстко встряхнули, как тряпичную куклу. Хмельное марево сползло, и я застучала зубами от холода. Мужчины переглянулись и кивнули друг другу. Меня оттащили от фонтана, и набросили на голову махровое полотенце.
– Пришла в себя? Вытирайся.
Вытерев волосы и промокнув лицо, я, окончательно успокоившись, сказала:
– Я не подумала.
– Вот это – святая, истинная правда, детка. Ты не подумала.
– Я хотела помочь... хотела, как лучше... – и, внезапно, начала смеяться. Сначала тихо, потом всё громче, трясясь всем телом, до боли в животе. Серёга двинулся ко мне, намереваясь пощёчиной прекратить истерику, но я, отмахнувшись, выдавила сквозь смех. – Просто вспомнила фразу Черномырдина "Хотели, как лучше, а получилось, как всегда".
– Это которого? Виктора Степановича? – Вопрос привёл меня в чувство лучше пощёчины.
– Да, его. А ты знаком с ним?
Серёга пожал плечами. Действительно... – сейчас это уже неважно. Николай Васильевич, с непонятным выражением лица разглядывающий меня, сказал:
– Сейчас, Тигра, ты приведёшь себя в порядок и мы навестим того капитана. Ты объяснишь ему, что ты сделала, извинишься, и исправишь сделанное. Во всяком случае, постараешься исправить.
С другой стороны, если это сон, то моя крыша съехала капитально. Потому что, тот из двоих собеседников, которого я определила, как отца Иакова… таких красивых мужчин не бывает. Красивых и… в общем, рядом с таким мужчиной остро чувствуешь своё несовершенство. Как там, у Марка Твена? "Человек создан из грязи, я видел, как он был создан. Я не создан из грязи. Человек – это собрание болезней, вместилище нечистот…" (© Марк Твен "Таинственный незнакомец"). Вот именно такое восприятие ситуации, причём с обеих сторон. И Интернационал, так выручающий меня в общении с моими лордами, в данном, конкретном, случае, – не помощник.
Второй собеседник тоже очень красив и аристократичен, хотя и не дотягивает до условного "отца Иакова". Хвала Матери, как он выразился. Интересно, о ком они говорили? Похоже, парня заставляют вступить в династический брак, а он упирается всеми лапами. И я его таки понимаю. Если "она отвратительна", то зачем себя мучить? Разговор, однако же, продолжается.
– Ты обвиняешь это дитя в том, что в её доме погибла твоя семья? Это смешно, Лаки.
– Обвиняешь же ты Мару, наставник, в гибели своей сестры.
Ярко голубые глаза засветились… Где-то, в моём подсознании, взвыла сирена воздушной тревоги. Захотелось закопаться под землю метров этак на надцать пять и не отсвечивать. Я, практически, слившись с этой радужной плёнкой, слушаю разговор, пробуя на эмпатический язык пылающие эмоции. Коктейль из ярости и волевого усилия по её сдерживанию невероятно вкусен. Хвала Мессингу, вкусовыми ощущениями я наслаждаюсь внутри себя, не транслируя удовольствие от дегустации. Обнаруживать своё присутствие не хочется. И неважно, сон это, или где. Мягкий, слегка насмешливый голос, в котором, как пузырьки в шампанском искрится веселье, произнёс:
– У меня есть на то причина, ты не находишь?
Лаки поёжился. Ещё бы! Даже у меня, отделённой от разговаривающих радугой, позвоночник скручивается от страха. Ответ прозвучал очень тихо и, если бы не безупречная дикция Лаки, разобрать его было бы крайне сложно. Впрочем, наверное у них слух другой… О чём я?.. Если там, действительно отец Иаков, – уровень звука не имеет значения, – он прочтёт мысли.
– Если бы мой отец не пренебрёг традицией, я тоже мог убить свою мать, отбиваясь. Твоя мать, наставник, из Бездны также не вышла, я знаю. – Пауза и ошеломлённое – Ты поэтому убил отца Мары? За соблюдение традиции?
Холодное молчание в ответ. Фигассе… Новорождённый младенец убивающий мать, отбиваясь?!! Роженица, нападающая на своего детёныша?!! Куда нас попали? Всё чудесатее и чудесатее…
– Оставим это. Мара у нас обладает уникальным даром выживания. Даже дом меняющих, пробудившись, всего лишь, открыл ему дверь на выход.
В тёмно-синих глазах полыхнули зарницы. Ярость Лаки пахнет озоном. Наставник ловко перевёл стрелки с себя на неведомого Мару. Бедный Мара, никто его не любит…
Я хочу тихонько уйти, но опасаюсь быть обнаруженной. Беседа продолжается.
– Тем не менее, наставник, я вынужден отказаться. Я не смогу не вспоминать своих родных… Я знаю, что это создание не виновно в их смерти. Но это совершенно не важно. Мара тоже не виноват в том, что защищался слишком хорошо, однако же, ты, полностью осознавая это, до сих пор его винишь. Это иррациональное чувство, но от осознания его иррациональности оно не перестаёт воздействовать на твоё отношение к племяннику.
– Я сказал, оставим это. Тебе нужно время, чтобы смириться с неизбежностью? Пусть так. Но ваш союз дело решённое. При всех её недостатках, она высокой крови. Одно это искупает всё. И ты можешь соблюсти традицию, оставив её наедине с Бездной. Меняющие рожают сразу троих. Возможно, мать-Бездна будет милостива к тебе…
Собеседники посмотрели друг другу в глаза, и улыбнулись одинаковыми улыбками. Я попыталась отступить назад, но лапа поскользнулась, и выпущенные когти проскрежетали по гладкой поверхности. Когда я сошла с радужной тропы?.. Или в шоке от цинизма этой пары "наставник-ученик" я шагнула вперёд, к ним, а меня просто не сразу заметили?..
Две пары глаз уставились на меня. Тёмно-синие, цвета грозового неба и ярко-голубые. Грозовое небо разрядилось молниями. Припала к полу, стараясь увернуться… пространство вокруг меня засветилось небесной голубизной, заставив все мои рецепторы взвыть от шока… Меня вывернуло наизнанку из тигриного облика. Темнота…
– Любопытная тварь.
– Прекрати, Лаки. Приучайся соблюдать формальную вежливость по отношению к матери своих детей.
– Почему не взять какую-нибудь из дочерей твоей подопечной?
– Дочь аватары? Она же тебе не понравилась?
– Мне не понравилось только то, что она принадлежит другому, наставник.
– С этим не шути, Лаки.
– Не буду. – Легко согласился и продолжил. – Но у неё есть дочери. Дочери, способные родить наследников высокой крови. Так почему я должен довольствоваться вот этим?
Отец Иаков мягко сказал.
– Потому что таково моё решение. – И, через паузу. – На ней личина, Лаки. Личина, сквозь которую не виден истинный облик. Меняющие выглядят не так, как люди. Совсем не так…
В голосе Лаки проскальзывает любопытство.
– Ты их видел? Может, есть изображение? Как они выглядят?
– Никто не знает. Ни портретов, ни описаний не сохранилось. Это было миллион лет назад. Я даже не дам гарантии, что её истинный облик не будет хуже, чем личина.
– Ну спасибо, наставник. Только потому, что Мара обратил на это создание своё внимание, ты вынуждаешь…
– Ты можешь идти, мой мальчик. Поиграй в песочек. – Мгновение оскорблённого молчания со стороны Лаки… Отец Иаков продолжил жёстким голосом. – Я устал от детского лепета.
– Прости, наставник. Я выполню все твои рекомендации. Как всегда.
– Хорошо, Лаки. Сейчас мне нужна твоя помощь. Не надо, чтобы она помнила этот разговор.
И меня подвесило в радужных путах. А голубой свет пронизывал мою голову и крохотные молнии били в зажмуренные глаза, дёргая вспышками. Больно…
***
– Дитя моё, тебе нужен отдых. Нагрузка слишком велика. Сделаем перерыв. Займись дипломной работой.
На моём лбу лежит пухлая ладонь куратора. Вскинулась, попытавшись отстраниться. Почему-то, мне очень страшно.
– Ты кричала во сне.
Попыталась вспомнить свой сон. Я видела что-то важное… Что-то… Темнота. С трудом вынырнула. Стараюсь выровнять дыхание.
– Не могу вспомнить свой сон. Это важно?
– Можем попросить отца Серпента тебе помочь. Только вряд ли у него получится. Сегодня не делай ничего. Отдыхай. Погуляй в парке. Не думай ни о чём. Я перегрузил тебя обилием опасностей, но это самый действенный способ стимуляции, дитя моё.
– Да, отец Иаков.
Покорно соглашаюсь. Всё равно, куратор не понимает слова "нет". Проще согласиться. Буду отдыхать. И надо, действительно, дипломом заняться. А то у меня разрозненные заметки даже не разобраны по темам. Точнее, они были разобраны, но я искала идею, промелькнувшую когда-то давно и всё перерыла и перемешала. Надо перечитать и упорядочить.
***
Начало четвёртого курса ознаменовалось диким скандалом со Светлейшим. Сэ, вспомнив в каком виде первокурсники попадают на практические занятия, категорически запретил мне стажировку. Пришлось опять интересоваться, не замещает ли любезный друг отца Иакова. Наидобрейший, возникнув в радужном мареве, от вида которого у меня кольнуло в висках, благостно улыбнулся нам. Не знаю, как высоким лордам, а лично мне захотелось спрятаться под стол и уже оттуда вопрошать: "А что сразу я?!!"
– Сын мой, твои претензии к Тигре необоснованны.
Солли перевёл:
– У тебя нет прав что-то подобное требовать, Светлый.
Сэ улыбается ласково и молчит. И правильно делает. Отец Иаков вполне способен применить дисциплинарные меры, что и доказал нам уже повторением практики.
Не будем о грустном. Хотя, для меня всё обернулось как нельзя лучше. Когда бы я училась порталы искать? Рядом с Сэ об этом даже думать не рекомендуется. Мессинг, дай Бог ему здоровья, научил меня прятать мысли от телепатов. Вот… прячу.
***
Работать с первокурсниками совсем не то, что с объектами. Всё намного сложнее. Надо их удержать на грани, не позволяя скатиться в объекты. И не просто удержать, а вытащить на новый уровень. Тяжело. И даже эмпатия не помогает. Поначалу. Хреновый из меня учитель, короче.
Первокурсников у меня четверо. И у лордов тоже. Значит, из этого курса уже минимум двадцать человек отсеялись. Переведены в категорию мяса. Женщин на мою долю не досталось – все мужчины. И не все люди. Впрочем, мне безразлично. Для меня они – дети. Вспомнила, как 1-го сентября меня первоклассницу десятиклассник водил за руку по школе, знакомя с местом учёбы. Когда я отправилась в десятый класс, мы провожали первоклашек только до их класса. А вот нам, маленьким, устроили полноценную экскурсию. И не важно, что по разным кабинетам мы разошлись только в пятом классе. Нам показали и мастерскую, и спортзал, и школьный сад и спортивную площадку... В новостройках при школах уже не делали садов. Наверное, земля слишком дорогая, чтобы её детям предоставить. Впрочем, я отвлеклась. Для меня эти первокурсники, – те же первоклашки. Я вожу их на экскурсию по миру боли, стараясь не отпугнуть от процесса обучения.
Занимаемся в первой половине дня. Полагаю, в прочие дни с моими подопечными работают преподаватели. А у меня был личный палач. Интересно...
– Ничего интересного, дитя моё. У твоих "подопечных", как ты их называешь, тоже личный хммм... – Отец Иаков, ненадолго задумавшись, вытащил из моих мыслей слово "лаборант". – Да... пожалуй, лаборант. Ты, дитя моё.
– Я не понимаю, отец Иаков. Я работаю с ними четыре дня в неделю. Каким образом...
Лорды заинтересовались. Сэ насторожился, а Солли пытается что-то вспомнить. Внешне это выражается в одинаково-вежливых улыбках, направленных в нашу сторону. Отец Иаков, успокаивающе помахал пухлой ладонью.
– На данном этапе обучения задействована темпоральная магия. Объяснять не буду. Просто пойми: твои подопечные, как и ты сама в своё время, занимаются каждый день с тобой.
Бездумно смотрю на Наидобрейшего. Его слова, сталкиваясь твёрдыми гранями, не желают укладываться в моей голове. Потому, возможно, что в какой-то миг вместо пухлой кисти куратора я вижу изысканно длинные пальцы белоснежной руки и острый блеск камней в перстнях, украшающих? – нет! – удостоенных чести унизать эти пальцы, впивается в глаза, вызывая вспышку головной боли. Темнота... страх пойманного в ловушку зверя... холодное спокойствие мастера боли поверх всего. Я не буду отгрызать себе лапу. Тем более, что лапой не отделаешься, – всё это в моей голове. Проделав в уме простейшее арифметическое действие, уточняю:
– Я старею в четыре раза быстрее?
Солли закатил глаза к потолку, очень громко подумав "женщины!", Сэ внимательно смотрит на куратора, сузившимися глазами. Отец Иаков благостно улыбнулся мне, практически процитировав Бабеля:
– Пусть тебя не волнуют эти глупости, дитя моё.
Почтительно склонила голову, ибо что толку спорить?..
– Да, отец Иаков.
***
Темпоральная магия меня заинтересовала настолько, что преодолев страх перед возможным неудовольствием отца Иакова, я впилась в Наидобрейшего, как клещ. Потому что мне непонятно, каким образом достигается беспрерывность обучения КАЖДОГО из четырёх моих подопечных шесть дней в неделю, плюс ещё два дня, отданных написанию диплома и обязательный день отдыха. Это у меня, точнее, у выпускников Семинара, получается: четырежды шесть – двадцать четыре, плюс три – двадцать семь дней в неделе. А их – семь. Как такое может быть?
– Я не понимаю!
Наидобрейший благостно улыбнулся:
– Дитя моё, если я скажу, что выпускной год для вас длиннее, тебя это успокоит?
Задумалась, в чём подвох, потом всё-таки спросила:
– А это действительно так?
– Есть разные временные потоки. Точнее говоря, время можно пустить по разным направлениям. – Пауза и насмешливо-доброжелательное. – Ты не постареешь, дитя моё. Если тебя беспокоит именно ЭТО.
Меня беспокоило совсем другое. И это другое отец Иаков мне объяснил. Мне всегда… во всяком случае, со второго года обучения, казалось, что должность главы Семинара для отца Иакова слишком… мелкая. А вот с учётом темпоральной магии… Он мог заниматься своим основным делом (каким только? Впрочем, не важно каким – скорее всего мне не понять. А уж то, что лучше подальше держаться, – так это к гадалке не ходи!). Не исключено, что и на Семинаре Наидобрейший появляется только по необходимости. Курирует перспективных... хммм… перспективную молодёжь. Например, высокого тёмного и высокого светлого. Не из-за меня же он столько времени тратит?
Почтительно поблагодарила отца Иакова за разъяснение. Плевать, что ощущаю себя папуасом, выслушавшим лекцию из курса квантовой физики. Как говорилось в старом советском анекдоте – пионер должен быть вежливым!
– Магия тебе недоступна, дитя моё. Абсолютный ноль способностей. Иначе, я дал бы рекомендацию, для твоего поступления в Универмаг.
Вытаращилась на Наидобрейшего, размышляя, при чём здесь торговое предприятие. Отец Иаков расшифровал аббревиатуру иначе:
– Университет магических наук. Впрочем, после школы Гильдий, ты сможешь прослушать курс высшей некромантии.
В этой школе, вероятно, мне предстоит получить аттестат некроманта. Или патент?.. И оно мне надо?..
– А зачем мне школа Гильдий, отец Иаков? Если я не собираюсь быть некромантом?
– Затем, дитя моё, что ты им являешься по факту. А в таких случаях лучше состоять в Гильдии. Безопаснее.
– Как скажете, отец Иаков. – Увидев блеск в глазах Сэ, решила потеребить любезного друга на предмет этой самой школы Гильдий. Незачем беспокоить куратора – а то придумает ещё что-нибудь. Для моей безопасности.
Глава 29. Больше стакана выше рта, или "хотели, как лучше, получилось, как всегда"
– Я не знала!!!
– Лжёшь!
– Я не хотела!!!
– ...!
Мою голову, в очередной раз, окунули в ледяную воду, и держали, пока я не начала пускать пузыри. Потом выдернули, и жёстко встряхнули, как тряпичную куклу. Хмельное марево сползло, и я застучала зубами от холода. Мужчины переглянулись и кивнули друг другу. Меня оттащили от фонтана, и набросили на голову махровое полотенце.
– Пришла в себя? Вытирайся.
Вытерев волосы и промокнув лицо, я, окончательно успокоившись, сказала:
– Я не подумала.
– Вот это – святая, истинная правда, детка. Ты не подумала.
– Я хотела помочь... хотела, как лучше... – и, внезапно, начала смеяться. Сначала тихо, потом всё громче, трясясь всем телом, до боли в животе. Серёга двинулся ко мне, намереваясь пощёчиной прекратить истерику, но я, отмахнувшись, выдавила сквозь смех. – Просто вспомнила фразу Черномырдина "Хотели, как лучше, а получилось, как всегда".
– Это которого? Виктора Степановича? – Вопрос привёл меня в чувство лучше пощёчины.
– Да, его. А ты знаком с ним?
Серёга пожал плечами. Действительно... – сейчас это уже неважно. Николай Васильевич, с непонятным выражением лица разглядывающий меня, сказал:
– Сейчас, Тигра, ты приведёшь себя в порядок и мы навестим того капитана. Ты объяснишь ему, что ты сделала, извинишься, и исправишь сделанное. Во всяком случае, постараешься исправить.
