А его зрачки полнятся золотистым светом... Вспыхивают и гаснут... Зачарованно смотрю... Нет, я, конечно, понимаю, что меня самым наглым образом охмуряют. Но пусть лучше охмуряет, чем руки распускает. Пока легат-прим удерживается от прикосновений, пусть делает, что хочет. Потому что если он вздумает меня целовать, то в своей каюте он на поцелуях не остановится. Некому здесь его остановить. Я для консула не противник. Так... погулять вышла.
Смотрю на панораму предгорий. Съёмка с десантного катера позволяет обратить внимание на мелочи, которые ускользают от взгляда при полёте на ройхе. Ройхи кружат неподалёку. Не приближаясь, но и не отпуская катер далеко. Интересно, а на десантном катере можно пройти грань между мирами? Как на ройхе? Скорость и размеры сопоставимы...
Консул включил режим быстрого показа, сказав, что я могу замедлить, когда пожелаю видеть подробности. Или провести пару-тройку суток в его каюте... Не стала реагировать.
Катер снижается. Стремительно увеличивается в размерах зaмковый двор. Консул в форме легата-прим покидает катер по антигравитационному колодцу. Пока не запомню, как эта штука называется, буду звать её так. Встав точно в центре двора, ждёт... Стрела ударила в камень у ног. Не шелохнулся. Вышел барон. Незнакомый. Или уже сменился где-то? Я вроде бы всех видела... Переговорили... Легат-прим отослал катер. СЕЛИ НА РОЙХОВ! ОБА! Стоп-кадр.
– Ты провёл неделю, сопровождая птенцов.
– Это был интересный опыт, кариссима. И мне нужно было пообщаться с Серыми лордами.
Молча включаю запись. Ройхи кружат над знакомым до малейшего камешка зaмковым двором. Приземляются... Барон Зигмунд вышел встречать гостей. Краткое приветствие со стороны барона, начинает говорить легат. Зигги темнеет лицом, впадая в бешенство. Сплёвывает какую-то фразу... Легат-прим безмятежно улыбается, положив руки на наборный пояс. Форма легата-прим подпоясана не ремнём. А боевым хлыстом с убирающимися режущими кромками... Разбирается ли Зигги в методах маскировки оружия? Зигги отворачивается, собираясь уходить... Опять трюк с ножом. Но легат-прим – это не барон Роже. Нож перехвачен в воздухе и возвращён движением пальцев. Зигги отшатнулся, и клинок вонзился в дверь. Опять говорит легат-прим. Издевательское сочувствие заметно даже при быстром просмотре. Пока не буду включать нормальный режим. Хочу увидеть как можно больше...
Начинает говорить барон, проводивший консула к Зигги. Судя по жестам, пытается успокоить Зигги. Ещё один ройх. Барон Алек. Любезно улыбаясь, раскланялся с баронами, вежливо приветствовал консула. Консул вернул приветствие, чем-то удивив барона... Зигги рявкает, как медведь. Консул, улыбаясь, разводит руками... Теперь говорит барон Алек. Зигги вскинулся, не веря своим ушам, посмотрел на Алека, затих... Алек обращается к консулу. Улыбка заменяющая оскал, на лицах обоих собеседников. Шаг, второй... начинают кружить, как волки, продолжая говорить. Зигги расхохотался, что-то выкрикнув. Барон Алек вопросительно смотрит на консула, который задумчиво кивает. Барон Зигмунд, повернувшись а зaмку, что-то кричит.
Смотрю на экран, перевожу взгляд на консула... не верю своим глазам! Слова "идиотизм" здесь явно не достаточно. Утешает то, что консул вполне себе живой... Франц рысью тащит два фламберга. Барон Алек делает широкий жест, предлагая гостю выбрать клинок. Легат-прим с любопытством разглядывает две полосы стали с волнистой режущей кромкой, пожимает плечами и берёт тот, который ближе. Покрутил в руках... Он же не умеет фехтовать длинным клинком! Алек – мастер. Что говорить, и у Зигги – дубовый лист на рукоятке; а консул... В нашем мире уже не пользуются длинными клинками! И куда он лезет?! Смотрю, периодически поглядывая на консула, с целью убедиться, что он жив и здоров. Устыдилась. Луций Вителлий Север продемонстрировал в очередной раз, что воину не нужно оружие. Передал фламберг Францу, что-то сказав Алеку с режущей не хуже фламберга улыбкой. Барон, с которым консул появился у Зигги, хотел что-то сказать, но решил промолчать... Зрители разошлись в стороны, формируя круг поединка... Лучники на стенах, катер в воздухе. Барон Алек и консул обменялись парой коротких фраз. Скорее всего, благодарят друг друга за оказанную честь. Алек ещё что-то спросил, легат-прим пожал плечами. А к Зигги присоединилась Лола. Одета уже не в пёстрые лоскутья, а в шёлковое платье. Всё-таки добилась своего, плясунья. Пусть будет счастлива.
Поединок начался. Легат-прим прекрасно владеет приёмами "открытой руки". Алеку ни разу не удалось зацепить его. Наоборот: это Алеку приходилось уворачиваться от своего же собственного клинка, летящего ему то в лицо, то в ноги, то выворачивающегося вбок... Что удивляться... Эти приёмы разработаны против боевого ножа; чем длиннее клинок, тем проще... Легат перемещается тенью вокруг Алека, пробующего приёмы разных школ фехтования. Руки легонько касаются летящего клинка... И Алеку приходится в очередной раз выскальзывать из под лезвия...
Уже не смотрю на консула, захваченная красотой поединка. Надо попросить этот отрывок. Хочу смотреть в разных режимах! Алек отбрасывает меч и делает скользящий шаг вперёд и вбок. Консул бьёт ребром ладони. Дальше в ускоренном режиме смотреть нельзя. Как бы замедлять не пришлось! Противники превратились в стремительно меняющиеся кляксы. Скорость перемещений такова, что в режиме прокрутки глаз не улавливает нюансов. Стиснув зубы, смотрю. За кого я переживаю? Точно не за Зигги. За него есть кому переживать!
Картинка изменилась: легат-прим поддерживает барона Алека. Он расстроен. Я вообще в ужасе, потому что рука Вителлия Севера находится в груди барона... На губах Алека пузырится кровь, и легат-прим, осторожно опустив барона на камни, вытаскивает окровавленную руку, прикасается ладонью к лезвию баронского клинка, рядом с которым они оказались. На ладони вспухает алой кровью разрез. И легат, чётко проговорив какую-то фразу, возложил свою окровавленную ладонь на грудь барона. Побратались? Вероятно да, потому что Алек тоже что-то сказал, захлёбываясь кровью, и они сжали предплечья друг друга в ритуальном пожатии воинов. Вителлий Север подозвал ройха, усадил с помощью Зигги и неизвестного барона, потерявшего сознание Алека, сел сам и ройх взлетел.
– Ты сказал, что барон Алек выживет? После того как почти вырвал его сердце?
– Стражи глубин только выглядят как люди, кариссима. Барон Алек сумел бы выжить и с вырванным сердцем. Вы были близки??
– Это не твоё дело, Вителлий Север.
Жёсткие пальцы схватили за локоть, развернули лицом к консулу.
– Кариссима... Это моё дело. Отвечай, это важно.
– Да, была ночь гостеприимства. И я не собираюсь оправдываться перед тобой!
Консул скривил губы в недоброй улыбке.
– Алек ничего не сказал тебе? Конечно нет... Он собирался тебя забрать и всё объяснять постепенно. У меня для тебя новость, кариссима. Точнее, – две новости. Первая – по законам баронств ты принадлежишь мне. Вторая – твой третий ребёнок родится стражем глубин.
– Ты собираешься отправить меня в постель Алека?
– Ты не понимаешь... Ты уже носишь его ребёнка. Но он не сможет родиться, пока ты не родишь дважды. Помимо... хммм... Короче, дела обстоят таким образом, что твой третий ребёнок родится от двух отцов. Стражи глубин размножаются именно так, и не иначе.
Сижу, хлопаю глазами на консула... Мыслей никаких... Как будто пыльным мешком по голове стукнули... Интересно, Зигги знал? Или кто-нибудь из баронов? И откуда такие сведения у консула? Отпихиваю его от себя...
– Кариссима... Не отталкивай меня... Ты оскорбила меня, обвинив в шантаже, и должна мне извинение...
– Я извиняюсь. Правда.
– А компенсировать моральный ущерб?
Мурлычет на ушко... Совсем обнаглел, котик!
– Ты хочешь получить с меня брачную ночь, Вителлий Север? Не рано ли?
– Согласен на брачный вечер, кариссима.
Всё-таки я его убью! Когда-нибудь... Но сначала я убью Алека! Ничего себе ночь гостеприимства!
– Кариссима, не злись. Когда твои глаза начинают метать молнии, мне хочется уложить тебя и медленно ласкать. До тех пор пока твоя злость не сменится страстью. Я могу не удержаться однажды...
– Если ты вдруг забыл, я сегодня вышла замуж не за тебя, Вителлий Север.
– Я помню, кариссима.
А вид такой несчастный, что хочется пожалеть. Одёргиваю себя, напоминая, что это всего лишь охмурёж.
– Поговорим о тебе, Вителлий Север. Сколько у тебя детей? Кроме нашего сына.
– Ни одного!
Увидев мою скептическую улыбку, консул поясняет:
– Шесть моих жён были привиты, а седьмая бесплодна.
– Так я что? Буду восьмой женой?!
– Будешь единственной. Кариссима, не говори ерунду.
Осторожно отцепляю руки консула от своих рёбер. Они тут же легли мне на место ниже талии. Ой-ой-ой! Похоже консул серьёзно настроился на брачный вечер...
– Почему ты никогда не брал чистокровную, Вителлий Север?
Отшатнулся от меня, словно ошпаренный...
– Тебя дожидался!
Вот что я такого спросила? Рявкает, как медведь... Но хоть руки убрал, уже хорошо... Может ещё что-нибудь о чистокровных спросить?..
– Тебе достаточно того, что ты просмотрела, кариссима?
– Я извинилась, Вителлий Север.
Молча открыл дверь. А я что? Вышла. И пошла к себе. В каюту Императора. Преторианцы опять смотрят с осуждением. Ну да, консул недоволен... оставила мужчину неудовлетворённым. Нехорошая я женщина.
Успела прийти на пятнадцать минут раньше Императора. Только-только приняла душ и переоделась в домашнее платье. Быстро накрыла на стол.
– Воробышек... Почему ты никогда не садишься со мной за один стол?
– Мне не по чину. – Улыбаюсь мужу. – Ты ешь, а я буду на тебя смотреть.
Брачная ночь, неожиданно продолжилась до полудня. Опять преторианцы говорили "Император занят". А я растворялась в нежности. И заливалась слезами, потому что скоро всё закончится. Император уйдёт, как почти все его преторианцы. И я останусь одна. Нет, конечно, у меня теперь есть дети, есть отец с девятнадцатилетней мачехой; но... Марк Флавий уже никогда не скажет "Воробышек"... Никогда не будет поцелуями осушать мои слёзы...
– Мой Император, я в кабинете.
Вот так всегда! Не даст покоя! Император уходит, поцеловав меня на прощанье. А я бегу в душ и одеваться, чтобы успеть подать кофе.
Между мужчинами чувствуется напряжение. Император недоволен. Консул холоден. Что случилось? Быстро сервирую стол для кофе. Собеседники молча ждут, пока я уйду. Ухожу. Очень мне надо подслушивать! Оставила дверь приоткрытой. Вдруг что-нибудь понадобится...
– Это не ко времени, Люк. Отправь кого-нибудь из заместителей.
– Так не делают, Марк. И с заместителем никто говорить не станет. А я надеюсь договориться. Но если что, – в Регентском совете есть кому удержать поводья.
– В совете... А Воробышек?
– А что, Воробышек? Ей, по-любому, предстоят десять месяцев вдовства. Не хорони меня раньше времени, Марк.
Села на пол... Вот просто ноги ослабли...
Консул отбыл сразу после разговора с Императором. На базе тихо. Народ не выходит со стрельбища, полосы препятствий и круглосуточно тренируются пилоты. Кают-компания практически пустует. Изредка проходят микросовещания боевых подразделений. Все заняты делом. Только я тунеядствую. Нет, я тоже прохожу полосу препятствий, занимаюсь на стрельбище, и летаю, когда у Императора есть немного времени. Приказ консула выполняется неукоснительно. Меня ни с кем кроме Императора не выпускают. Но я "вне". Обо мне заботятся, почтительно кланяются, и... не видят в упор. Или я сама себя накручиваю? Женщина не соперница войне. Мужчина отдаётся войне целиком. С потрохами. Это – любовь настоящая. Да, конечно, он воюет, чтобы защитить свой мир, своих женщин и детей, чтобы их не коснулась война. Но... Но женщина войне не соперница! Вот так!
Отправили первенца в Академию. Марий повзрослел внезапно... Не стал просить, чтобы его оставили. Ему ещё учиться и учиться. Попросила его приглядывать, если будет возможность, за братом. Обещал. За время, проведённое на островах, братья сдружились. Младший фонтанирует хулиганскими идеями, а старший разрабатывает планы их воплощения в жизнь. В общем, деду скучать не придётся. Разве что, старший сейчас начнёт вгрызаться в учёбу... Война... Любовь на всю жизнь.
От консула никаких вестей. Связи нет. Благородный Кассий Агриппа прислал охрану, которая сопроводит меня в его поместье. После того, как закончится траур. Император, исполнив супружеский долг, уходит спать в кабинет. Сказал, что не хочет, чтобы я однажды проснулась рядом с его остывающим телом. Я стараюсь быть весёлой. Чтобы Марк Флавий не беспокоился обо мне. Но у меня не очень хорошо получается...
Попыталась узнать, куда отправился легат-прим. Сказали "небольшой конфликт на границе, такое случается иногда". Полезла в архивы. Благо из каюты Императора открыт полный доступ. Да... Случается. Каждые шестьдесят лет. Каждые шестьдесят лет на нас накатывается волна захватчиков. Я слабо разбираюсь в порталах и в космической навигации. Точнее, я вообще в них не разбираюсь! Но если проанализировать информацию о войнах, получается, что раз в шестьдесят лет открываются врата войны. Надо поговорить с отцом. И в резервации кто-то из мужчин-пенсионеров может знать больше. Например, наставник по пилотированию...
Сегодня я стала вдовой. Под утро услышала стук из кабинета, вбежала туда. На полу валяется письменный прибор... Император улыбнулся мне.
– Воробышек, хотел написaть тебе, но так даже лучше. Я ухожу... Хотел поблагодарить... Не надо плакать... Всё будет хорошо... Обязательно... Воробышек... Ну что же ты...
Я сижу на полу, уткнувшись в его руки и плачу, не в силах остановиться. Я знаю, что надо сдержаться, надо проводить уходящего... Но не могу остановить слёзы. Хватило сил только поднять голову, и улыбнуться. А слёзы катятся и катятся по лицу. Лучше пусть слёзы, чем сорваться в истерику. Смотрим с мужем в глаза друг другу... а тишина заполняет комнату. И Марк Флавий улыбается мне в последний раз и уходит. И я остаюсь одна...
Опять жужжанье анализатора и укол. Манлий внимательно смотрит мне в глаза. Успокаивается. Меня под руки уводят из кабинета. Императора готовят к погребению. А мне надо позаботиться о траурной одежде. Серая туника, чёрная стола и свинцово-серая палла. Вот моё одеяние на девять ближайших дней. Охрана, присланная отцом, при мне почти безотлучно. Только в своих комнатах я одна... Но я стараюсь в них не оставаться. База в трауре. И не только база. Флаги приспущены во всей Империи. Интересно, консул знает? Или ему не до того?.. Надо поговорить с сыном, успокоить его. В Академии, наверняка, объявлено о трауре... И консула нет...
Торжественное прощание и кремация транслируются на всю Империю. Благородный Кассий Агриппа временно возглавил регентский совет. Так и не допустил меня поговорить с Вителлием Флавианом. Но, может быть, это и к лучшему. Девять дней прошли в каком-то мареве... Собралась, очистив каюту Императора от своего присутствия. Приехав к отцу, потребовала вызвать сына. Забавно, но в этой просьбе мне не отказали. Передала ему фамильные драгоценности Флавиев.
Смотрю на панораму предгорий. Съёмка с десантного катера позволяет обратить внимание на мелочи, которые ускользают от взгляда при полёте на ройхе. Ройхи кружат неподалёку. Не приближаясь, но и не отпуская катер далеко. Интересно, а на десантном катере можно пройти грань между мирами? Как на ройхе? Скорость и размеры сопоставимы...
Консул включил режим быстрого показа, сказав, что я могу замедлить, когда пожелаю видеть подробности. Или провести пару-тройку суток в его каюте... Не стала реагировать.
Катер снижается. Стремительно увеличивается в размерах зaмковый двор. Консул в форме легата-прим покидает катер по антигравитационному колодцу. Пока не запомню, как эта штука называется, буду звать её так. Встав точно в центре двора, ждёт... Стрела ударила в камень у ног. Не шелохнулся. Вышел барон. Незнакомый. Или уже сменился где-то? Я вроде бы всех видела... Переговорили... Легат-прим отослал катер. СЕЛИ НА РОЙХОВ! ОБА! Стоп-кадр.
– Ты провёл неделю, сопровождая птенцов.
– Это был интересный опыт, кариссима. И мне нужно было пообщаться с Серыми лордами.
Молча включаю запись. Ройхи кружат над знакомым до малейшего камешка зaмковым двором. Приземляются... Барон Зигмунд вышел встречать гостей. Краткое приветствие со стороны барона, начинает говорить легат. Зигги темнеет лицом, впадая в бешенство. Сплёвывает какую-то фразу... Легат-прим безмятежно улыбается, положив руки на наборный пояс. Форма легата-прим подпоясана не ремнём. А боевым хлыстом с убирающимися режущими кромками... Разбирается ли Зигги в методах маскировки оружия? Зигги отворачивается, собираясь уходить... Опять трюк с ножом. Но легат-прим – это не барон Роже. Нож перехвачен в воздухе и возвращён движением пальцев. Зигги отшатнулся, и клинок вонзился в дверь. Опять говорит легат-прим. Издевательское сочувствие заметно даже при быстром просмотре. Пока не буду включать нормальный режим. Хочу увидеть как можно больше...
Начинает говорить барон, проводивший консула к Зигги. Судя по жестам, пытается успокоить Зигги. Ещё один ройх. Барон Алек. Любезно улыбаясь, раскланялся с баронами, вежливо приветствовал консула. Консул вернул приветствие, чем-то удивив барона... Зигги рявкает, как медведь. Консул, улыбаясь, разводит руками... Теперь говорит барон Алек. Зигги вскинулся, не веря своим ушам, посмотрел на Алека, затих... Алек обращается к консулу. Улыбка заменяющая оскал, на лицах обоих собеседников. Шаг, второй... начинают кружить, как волки, продолжая говорить. Зигги расхохотался, что-то выкрикнув. Барон Алек вопросительно смотрит на консула, который задумчиво кивает. Барон Зигмунд, повернувшись а зaмку, что-то кричит.
Смотрю на экран, перевожу взгляд на консула... не верю своим глазам! Слова "идиотизм" здесь явно не достаточно. Утешает то, что консул вполне себе живой... Франц рысью тащит два фламберга. Барон Алек делает широкий жест, предлагая гостю выбрать клинок. Легат-прим с любопытством разглядывает две полосы стали с волнистой режущей кромкой, пожимает плечами и берёт тот, который ближе. Покрутил в руках... Он же не умеет фехтовать длинным клинком! Алек – мастер. Что говорить, и у Зигги – дубовый лист на рукоятке; а консул... В нашем мире уже не пользуются длинными клинками! И куда он лезет?! Смотрю, периодически поглядывая на консула, с целью убедиться, что он жив и здоров. Устыдилась. Луций Вителлий Север продемонстрировал в очередной раз, что воину не нужно оружие. Передал фламберг Францу, что-то сказав Алеку с режущей не хуже фламберга улыбкой. Барон, с которым консул появился у Зигги, хотел что-то сказать, но решил промолчать... Зрители разошлись в стороны, формируя круг поединка... Лучники на стенах, катер в воздухе. Барон Алек и консул обменялись парой коротких фраз. Скорее всего, благодарят друг друга за оказанную честь. Алек ещё что-то спросил, легат-прим пожал плечами. А к Зигги присоединилась Лола. Одета уже не в пёстрые лоскутья, а в шёлковое платье. Всё-таки добилась своего, плясунья. Пусть будет счастлива.
Поединок начался. Легат-прим прекрасно владеет приёмами "открытой руки". Алеку ни разу не удалось зацепить его. Наоборот: это Алеку приходилось уворачиваться от своего же собственного клинка, летящего ему то в лицо, то в ноги, то выворачивающегося вбок... Что удивляться... Эти приёмы разработаны против боевого ножа; чем длиннее клинок, тем проще... Легат перемещается тенью вокруг Алека, пробующего приёмы разных школ фехтования. Руки легонько касаются летящего клинка... И Алеку приходится в очередной раз выскальзывать из под лезвия...
Уже не смотрю на консула, захваченная красотой поединка. Надо попросить этот отрывок. Хочу смотреть в разных режимах! Алек отбрасывает меч и делает скользящий шаг вперёд и вбок. Консул бьёт ребром ладони. Дальше в ускоренном режиме смотреть нельзя. Как бы замедлять не пришлось! Противники превратились в стремительно меняющиеся кляксы. Скорость перемещений такова, что в режиме прокрутки глаз не улавливает нюансов. Стиснув зубы, смотрю. За кого я переживаю? Точно не за Зигги. За него есть кому переживать!
Картинка изменилась: легат-прим поддерживает барона Алека. Он расстроен. Я вообще в ужасе, потому что рука Вителлия Севера находится в груди барона... На губах Алека пузырится кровь, и легат-прим, осторожно опустив барона на камни, вытаскивает окровавленную руку, прикасается ладонью к лезвию баронского клинка, рядом с которым они оказались. На ладони вспухает алой кровью разрез. И легат, чётко проговорив какую-то фразу, возложил свою окровавленную ладонь на грудь барона. Побратались? Вероятно да, потому что Алек тоже что-то сказал, захлёбываясь кровью, и они сжали предплечья друг друга в ритуальном пожатии воинов. Вителлий Север подозвал ройха, усадил с помощью Зигги и неизвестного барона, потерявшего сознание Алека, сел сам и ройх взлетел.
– Ты сказал, что барон Алек выживет? После того как почти вырвал его сердце?
– Стражи глубин только выглядят как люди, кариссима. Барон Алек сумел бы выжить и с вырванным сердцем. Вы были близки??
– Это не твоё дело, Вителлий Север.
Жёсткие пальцы схватили за локоть, развернули лицом к консулу.
– Кариссима... Это моё дело. Отвечай, это важно.
– Да, была ночь гостеприимства. И я не собираюсь оправдываться перед тобой!
Консул скривил губы в недоброй улыбке.
– Алек ничего не сказал тебе? Конечно нет... Он собирался тебя забрать и всё объяснять постепенно. У меня для тебя новость, кариссима. Точнее, – две новости. Первая – по законам баронств ты принадлежишь мне. Вторая – твой третий ребёнок родится стражем глубин.
– Ты собираешься отправить меня в постель Алека?
– Ты не понимаешь... Ты уже носишь его ребёнка. Но он не сможет родиться, пока ты не родишь дважды. Помимо... хммм... Короче, дела обстоят таким образом, что твой третий ребёнок родится от двух отцов. Стражи глубин размножаются именно так, и не иначе.
Сижу, хлопаю глазами на консула... Мыслей никаких... Как будто пыльным мешком по голове стукнули... Интересно, Зигги знал? Или кто-нибудь из баронов? И откуда такие сведения у консула? Отпихиваю его от себя...
– Кариссима... Не отталкивай меня... Ты оскорбила меня, обвинив в шантаже, и должна мне извинение...
– Я извиняюсь. Правда.
– А компенсировать моральный ущерб?
Мурлычет на ушко... Совсем обнаглел, котик!
– Ты хочешь получить с меня брачную ночь, Вителлий Север? Не рано ли?
– Согласен на брачный вечер, кариссима.
Всё-таки я его убью! Когда-нибудь... Но сначала я убью Алека! Ничего себе ночь гостеприимства!
– Кариссима, не злись. Когда твои глаза начинают метать молнии, мне хочется уложить тебя и медленно ласкать. До тех пор пока твоя злость не сменится страстью. Я могу не удержаться однажды...
– Если ты вдруг забыл, я сегодня вышла замуж не за тебя, Вителлий Север.
– Я помню, кариссима.
А вид такой несчастный, что хочется пожалеть. Одёргиваю себя, напоминая, что это всего лишь охмурёж.
– Поговорим о тебе, Вителлий Север. Сколько у тебя детей? Кроме нашего сына.
– Ни одного!
Увидев мою скептическую улыбку, консул поясняет:
– Шесть моих жён были привиты, а седьмая бесплодна.
– Так я что? Буду восьмой женой?!
– Будешь единственной. Кариссима, не говори ерунду.
Осторожно отцепляю руки консула от своих рёбер. Они тут же легли мне на место ниже талии. Ой-ой-ой! Похоже консул серьёзно настроился на брачный вечер...
– Почему ты никогда не брал чистокровную, Вителлий Север?
Отшатнулся от меня, словно ошпаренный...
– Тебя дожидался!
Вот что я такого спросила? Рявкает, как медведь... Но хоть руки убрал, уже хорошо... Может ещё что-нибудь о чистокровных спросить?..
– Тебе достаточно того, что ты просмотрела, кариссима?
– Я извинилась, Вителлий Север.
Молча открыл дверь. А я что? Вышла. И пошла к себе. В каюту Императора. Преторианцы опять смотрят с осуждением. Ну да, консул недоволен... оставила мужчину неудовлетворённым. Нехорошая я женщина.
Глава одиннадцатая: О начале войны, завершении прекрасного года Марка Флавия, о трауре и утешении, о новом браке
Успела прийти на пятнадцать минут раньше Императора. Только-только приняла душ и переоделась в домашнее платье. Быстро накрыла на стол.
– Воробышек... Почему ты никогда не садишься со мной за один стол?
– Мне не по чину. – Улыбаюсь мужу. – Ты ешь, а я буду на тебя смотреть.
Брачная ночь, неожиданно продолжилась до полудня. Опять преторианцы говорили "Император занят". А я растворялась в нежности. И заливалась слезами, потому что скоро всё закончится. Император уйдёт, как почти все его преторианцы. И я останусь одна. Нет, конечно, у меня теперь есть дети, есть отец с девятнадцатилетней мачехой; но... Марк Флавий уже никогда не скажет "Воробышек"... Никогда не будет поцелуями осушать мои слёзы...
– Мой Император, я в кабинете.
Вот так всегда! Не даст покоя! Император уходит, поцеловав меня на прощанье. А я бегу в душ и одеваться, чтобы успеть подать кофе.
Между мужчинами чувствуется напряжение. Император недоволен. Консул холоден. Что случилось? Быстро сервирую стол для кофе. Собеседники молча ждут, пока я уйду. Ухожу. Очень мне надо подслушивать! Оставила дверь приоткрытой. Вдруг что-нибудь понадобится...
– Это не ко времени, Люк. Отправь кого-нибудь из заместителей.
– Так не делают, Марк. И с заместителем никто говорить не станет. А я надеюсь договориться. Но если что, – в Регентском совете есть кому удержать поводья.
– В совете... А Воробышек?
– А что, Воробышек? Ей, по-любому, предстоят десять месяцев вдовства. Не хорони меня раньше времени, Марк.
Села на пол... Вот просто ноги ослабли...
Консул отбыл сразу после разговора с Императором. На базе тихо. Народ не выходит со стрельбища, полосы препятствий и круглосуточно тренируются пилоты. Кают-компания практически пустует. Изредка проходят микросовещания боевых подразделений. Все заняты делом. Только я тунеядствую. Нет, я тоже прохожу полосу препятствий, занимаюсь на стрельбище, и летаю, когда у Императора есть немного времени. Приказ консула выполняется неукоснительно. Меня ни с кем кроме Императора не выпускают. Но я "вне". Обо мне заботятся, почтительно кланяются, и... не видят в упор. Или я сама себя накручиваю? Женщина не соперница войне. Мужчина отдаётся войне целиком. С потрохами. Это – любовь настоящая. Да, конечно, он воюет, чтобы защитить свой мир, своих женщин и детей, чтобы их не коснулась война. Но... Но женщина войне не соперница! Вот так!
Отправили первенца в Академию. Марий повзрослел внезапно... Не стал просить, чтобы его оставили. Ему ещё учиться и учиться. Попросила его приглядывать, если будет возможность, за братом. Обещал. За время, проведённое на островах, братья сдружились. Младший фонтанирует хулиганскими идеями, а старший разрабатывает планы их воплощения в жизнь. В общем, деду скучать не придётся. Разве что, старший сейчас начнёт вгрызаться в учёбу... Война... Любовь на всю жизнь.
От консула никаких вестей. Связи нет. Благородный Кассий Агриппа прислал охрану, которая сопроводит меня в его поместье. После того, как закончится траур. Император, исполнив супружеский долг, уходит спать в кабинет. Сказал, что не хочет, чтобы я однажды проснулась рядом с его остывающим телом. Я стараюсь быть весёлой. Чтобы Марк Флавий не беспокоился обо мне. Но у меня не очень хорошо получается...
Попыталась узнать, куда отправился легат-прим. Сказали "небольшой конфликт на границе, такое случается иногда". Полезла в архивы. Благо из каюты Императора открыт полный доступ. Да... Случается. Каждые шестьдесят лет. Каждые шестьдесят лет на нас накатывается волна захватчиков. Я слабо разбираюсь в порталах и в космической навигации. Точнее, я вообще в них не разбираюсь! Но если проанализировать информацию о войнах, получается, что раз в шестьдесят лет открываются врата войны. Надо поговорить с отцом. И в резервации кто-то из мужчин-пенсионеров может знать больше. Например, наставник по пилотированию...
Сегодня я стала вдовой. Под утро услышала стук из кабинета, вбежала туда. На полу валяется письменный прибор... Император улыбнулся мне.
– Воробышек, хотел написaть тебе, но так даже лучше. Я ухожу... Хотел поблагодарить... Не надо плакать... Всё будет хорошо... Обязательно... Воробышек... Ну что же ты...
Я сижу на полу, уткнувшись в его руки и плачу, не в силах остановиться. Я знаю, что надо сдержаться, надо проводить уходящего... Но не могу остановить слёзы. Хватило сил только поднять голову, и улыбнуться. А слёзы катятся и катятся по лицу. Лучше пусть слёзы, чем сорваться в истерику. Смотрим с мужем в глаза друг другу... а тишина заполняет комнату. И Марк Флавий улыбается мне в последний раз и уходит. И я остаюсь одна...
Опять жужжанье анализатора и укол. Манлий внимательно смотрит мне в глаза. Успокаивается. Меня под руки уводят из кабинета. Императора готовят к погребению. А мне надо позаботиться о траурной одежде. Серая туника, чёрная стола и свинцово-серая палла. Вот моё одеяние на девять ближайших дней. Охрана, присланная отцом, при мне почти безотлучно. Только в своих комнатах я одна... Но я стараюсь в них не оставаться. База в трауре. И не только база. Флаги приспущены во всей Империи. Интересно, консул знает? Или ему не до того?.. Надо поговорить с сыном, успокоить его. В Академии, наверняка, объявлено о трауре... И консула нет...
Торжественное прощание и кремация транслируются на всю Империю. Благородный Кассий Агриппа временно возглавил регентский совет. Так и не допустил меня поговорить с Вителлием Флавианом. Но, может быть, это и к лучшему. Девять дней прошли в каком-то мареве... Собралась, очистив каюту Императора от своего присутствия. Приехав к отцу, потребовала вызвать сына. Забавно, но в этой просьбе мне не отказали. Передала ему фамильные драгоценности Флавиев.
