Конечно же я не могла напрямую спросить у Марфуши, хоть она и служанка или, как она сама себя называла теперь «обслуга поверху», где я сейчас нахожусь и какой мир, год и число. Но ненавязчиво, «под соусом», а сколько же я тут провалялась и что пропустила и даже не знаю какой день, я выяснила, что сегодня было четвёртое число восьмого месяца.
Год я уточнять не стала, а то выглядело бы это очень странно. Так что о том, какой сейчас год узнаем попозже.
Первого числа этого месяца как раз и был местный бал, именуемый здесь сбор или собор, на котором я и присутствовала вместе с мачехой и отцом для того, чтобы «показаться», видимо быть представленной, предполагаемому жениху – князю Видиму Силычу Зменину.
После того, как меня привезли сюда с бала в бессознательном состоянии, провалялась я в постели у себя в комнате почти два дня, а вернее две ночи и день, и на третий день наконец-то проснулась или, как выразилась Марфуша: «Добудилась-таки вас Марья».
Странным было то, что за всё время моего бессознательного валяния в постели ко мне заглядывала только Марья – личная служанка Мариссы, которая всё это время и пыталась меня разбудить. Никакого доктора, лекаря или ещё какого врачевателя ко мне не приглашали.
Интересно почему?
В том, что у папеньки на это не было средств – верилось с трудом. Я видела и его кабинет, и свою комнату, и столовые приборы из какого-то орра, скорее всего, недешёвого, раз уж этот местный метал как-то выявлял наличие яда в пище, а значит средства на местного медработника были. Но заходила ко мне в комнату, видимо, проверить не отошла ли я, то бишь Варенька, в мир иной, почему-то только служанка мачехи.
Знала бы Марья кого она добудилась и кто пришёл сюда из иного мира, то и не заходила бы может вовсе! А теперь я уже тут и не собираюсь обратно. Иные миры пусть пока подождут. Да и кто бы меня туда пустит!
Как я поняла – билет у меня только в один конец - сюда. А вот в другой мир или в другие миры, во всяком случае в ближайшем будущем, мне точно не попасть. Если, конечно, никто не поможет, как на балу. Но тут уже я буду начеку. Надо бы сначала здесь разобраться что к чему, ну и обжиться, а там… Может и понравится… В любом случае выбора у меня нет.
Кстати, на вопрос почему не она, а Марья ко мне захаживала, Марфуша с детской непосредственностью ответила:
- Так она же «поверху», да ещё и княжине Мариссе прислуживает, а я тогда была понизу. Зато теперь я поверху, вам, княжина Варвара Дмитривна, прислуживаю. Так теперь, если я у вас, то и искать не станут, - Марфуша как-то вся подобралась и произнесла это с таким гордым видом, как будто её короновали. Это уже потом я поняла, почему она сказала это «поверху» с таким видом.
А почему, интересно, я – княжина Варвара Дмитривна, а Марисса просто княжина без отчества? Может Марфуша ошиблась? У кого бы узнать? Ну, не у неё же? Или тут так принято?
Так за разговором я и узнала, что слуги или обслуга делятся аж на три ранга или категории: дворовые, которые выполняют всю работу во дворе, не имея «дозволения» заходить в дом; низовые или понизу, имеющие доступ для работы только на нижнем этаже; и верховые или поверху, допускаемые до работы на верхнем этаже.
Теперь-то было понятно, почему Марфуша произносила это «поверху» с таким апломбом. Кто ж не будет гордиться повышением, тем более, что работала она у княжина Дмитрия Евсеича Веснина, моего папеньки, только второй год.
Как кратко поведала Марфуша, отвечая на мои ненавязчивые вопросы за распитием местного ягодно-медового напитка, работать она начала сразу же как ей исполнилось пятнадцать лет, полных оборотов, что означало первый возраст.
Это, если я правильно поняла, было первое местное совершеннолетие, которых тут было аж три.
При первом можно официально, с дозволения или по указке семьи, работать, отдавая половину заработанного семье, а также жениться или выходить замуж, опять же по воле семьи. То есть такое бесправное официальное вступление во взрослую жизнь.
Второй возраст или совершеннолетие наступало в восемнадцать лет. Прав с этим возрастом, правда, особо не прибавлялось, а скорее обязанностей перед семьёй. В этом возрасте уже было обязательным работать или начинать своё собственное дело, которое бы стабильно приносило в семью половину заработка, ну и создавать свою семью можно было уже с тем, с кем захочешь. В данном случае учитывалось не только пожелание семьи – с кем, но и твоё. Однако же, если отказываешься от предложенного семьёй кандидата, то нужно было почти сразу предоставить своего, потому что если семья решила тебя захомутать или избавиться от малодоходного лишнего рта, то отвертеться от этого было невозможно.
- А раз уж я теперь служу поверху, то батька меня пока взамуж не отправит, - довольно улыбаясь добавила Марфуша. – А я за это время себе на приданое подкоплю, чтоб взамуж идти со своим правом.
Своим правом она, видимо, считала некую финансовую независимость, но уточнять я не стала, потому что тут нужно ещё разбираться с точки зрения местных реалий и законов. Нужно ещё уточнить почему только батька отправит, а не семья. Возможно потому, что мужчина считается главой семьи или ещё почему?
Третий возраст наступал в двадцать один год. Это, как я поняла, полное совершеннолетие, при котором полностью устранялось влияние и контроль семьи, отправляя отпрысков в свободное плавание. Можно было жить самому на свои заработанные, не делясь своими кровными с семьёй, и жениться или пойти взамуж. Тебя никто не имел права принудить. В этом возрасте человек становился независимой самостоятельной личностью, способной обеспечить и себя, и свою собственную семью, если она на тот момент имелась. Проживание, как правило, было отдельно от семьи, но, если всё же остаешься в семье, то подчиняешься её воле.
Значит к двадцати одному году уже нужно было иметь какую-то профессию, стабильную работу или заработок, или своё дело, способное тебя как минимум прокормить, ну и какое-никакое жилище.
Интересно, это у всех так или только у простых, как например, Марфуша? А у знати как?
А то, что она была, я не сомневалась, потому что уже слышала такие слова как князь, княжин и вняжин. Что они обозначали можно было только догадываться, а вот как узнать всё точно?
Ну, не просить же Марфушу принести мне книги по законопорядку, описанию мира, сословий и истории?
А ещё же должно быть и образование. Варенька ведь была в каком-то пансионе, значит проходила какое-то обучение и получала образование. Или нет? Ну, не у Марфуши же и об этом спрашивать? Значит нужно устроить вылазку «в белый свет», то бишь прогуляться по дому.
Подумав и подытожив полученную у Марфуши информацию к размышлению, я решила пойти в разведку, посмотреть, так сказать, всё своими глазами и отыскать какую-нибудь литературу по интересующим меня темам.
Едва я приоткрыла дверь и выглянула в коридор, чтобы осмотреться и покинуть свою комнату в поисках информации, как услышала какой-то шум слева. Затем с той стороны раздались сначала приглушенные крики, а потом и визги, после которых резко, громко стукнув о стену, распахнулась одна из дверей. Я быстренько прикрыла свою, полностью её не закрывая.
По коридору сначала кто-то пронёсся с диким воем, похожим на истерику ребёнка, а затем послышались размеренные четкие шаги со странным постукиванием чем-то о стену.
Когда шаги стихли, я вышла в коридор и осторожно пошла в направлении удалившихся, судя по звукам, обитателей этого дома. Почти крадучись, подошла к краю лестницы и услышала снизу из коридора, ведущего к кабинету папеньки, громкие голоса.
Вопили благим матом Марисса, а её я узнала по голосу, какой-то ребёнок и ещё один громкий мужской баритон, но не папенькин. Разобрать, о чем они там мило беседовали было почти невозможно, поэтому я не стала подслушивать и направилась к комнате с открытой дверью, которая находилась в конце коридора.
Кстати, в этой части или крыле второго этажа было всего четыре двери. Они располагались напротив друг друга и, видимо, вели в разные комнаты, одной из которых и была моя.
Потом, конечно, я всё тут разведаю, но пока воспользуемся открытой дверью.
Я подошла к последней комнате с распахнутой дверью, ну просто приглашающей туда войти своей открытостью, и заглянула в неё.
Мне, несомненно, везло, потому что там никого не было. Эта комната была не очень большой, примерно как и моя, но светлой. Судя по находившейся в ней мебели, небольшой висящей на стене тёмной доске и разбросанным на полу книгам, это была или классная комната, или комната для занятий.
Я сразу же бросила взгляд на дверь и радостно улыбнулась, даже немного подпрыгнув. Замка ни в двери, ни на двери не было. А это означало то, что я могла под покровом ночи пробраться сюда и позаимствовать хоть какую-то литературу для ознакомления. На первое время всё что попадётся под руку - сойдёт.
Оставалась лишь самая малость – проверить умею ли я читать.
Я взяла ближайшую ко мне потрёпанную довольно толстую увесистую книжку и прочитала на обложке: «Законы существования и места обитания живых существ».
Класс! Ещё одно везение! Сегодня просто мой день! Я умею читать! И не важно, что буквы выглядят как знакомо-незнакомые, но сам факт, что я понимаю то, что они обозначают, уже несомненная удача.
Книга, кстати, была в печатном варианте, но с рукописными поправками разного вида оттенков. Ну, не новая и не первой свежести, так мне её и не варить, а начинать познавать этот мир. Надо же с чего-то начинать, так почему не с местных законов существования.
Полистав книгу, где были простые чёрно-белые картинки с кратким описанием, я поняла, что это что-то типа местного учебника зоологии и географии в одном. Сунув его под мышку и быстро оглядевшись, схватила ещё один, который, судя по названию был учебником истории, я быстро вернулась в свою комнату, надеясь, что никто меня не видел. А если и видели, то что с того, что я зашла в комнату для занятий и взяла кое-что почитать?
Удобно устроившись на кровати, я приступила к изучению первого найденного мной учебника.
Ну, если кратко, то по описанию люди и животные были примерно такие же, как и на земле. Было несколько рисунков каких-то мелких зверюшек, которых я не смогла определить, но судя по описанию относились они к травоядным и находились на южной части среднего из больших континентов, которых тут было пять и два полюса – купола.
Опуская информацию, что где водится, растёт и когда размножается и цветёт, я старалась читать лишь о более важных и нужных вещах.
Итак, я узнала, что местный шарик, то бишь планета моего теперешнего проживания, назывался Юдоль и разделялся на пять континентов, примерно одинаковых размеров и форм, именуемых тут большими землями. Они располагались в центральной части планеты. Каждая большая земля имела свой порядковый номер и странное, на мой взгляд, название: первая земля Исток; вторая земля Связание; третья земля Эсфирь; четвёртая земля Жизнь; пятая земля Изменение. Рядом с каждым названием был нарисован какой-то знак, рассматривать который мне было некогда. Полюса или купола по-местному назывались холодный и горячий. Жизни на них не было и располагались они на значительном расстоянии от больших земель, отделяемые от них большими водами, видимо океанами. Сами большие земли тоже имели водные границы, называемые срединными водами, видимо, так назывались моря. Малыми водами и текучими водами, соответственно, именовались озера и реки. В общем всё очень похоже на нашу Землю, за исключением странных названий.
Примечательным было то, что тут тоже имелась Луна, называемая Месяц. Только вот по размерам она была больше, чем уже мне знакомая наша и полнолуние тут наступало раз в тридцать дней в ночь с двадцать девятого дня на тридцатый. Этот тридцатидневный период, во время которого проходил переход от растущей Луны к стареющей, и назывался месяц. Всего в году, именуемым тут полномесячным оборотом, было десять месяцев и в конце каждого года в течение пяти дней длился Светлый Месяц на одной стороне и, соответственно, Тёмный на противоположной.
Местная неделя тут называлась дестница и состояла она, соответственно, из десяти дней, девять из которых были рабочими и один праздный – выходной. Третья неделя месяца была укороченной, потому что в конце каждого месяца проводилась двухдневная ярмарка, на которую выделялось два дня для приезда-отъезда: сборный и возвратный. Обычно в эти дни устраивались местные сборища – соборы, которые в каждой местности собирал управитель.
- Варвара Дмитривна! – в приоткрытую дверь заглянула Марфуша.
Она или, как обычно, забыла постучаться, или я так увлеклась, что не услышала.
Я так испугалась, увлёкшись занимательным чтением, что всё что и смогла сделать, это натянуть почти до головы одеяло, скрывая все улики.
Надо будет ей сказать, чтобы стучалась прежде, чем войти, а то мало ли чем я тут занимаюсь. И это я не о каких-то там Степанцовых, а о вечном – о «Знание – сила!»
- Ой, простите, - странно пропищала моя служанка, видимо, поняв, что напугала меня. – Дмитрий Евсеич на вечерней трапезе приказали быть. Я пришла, чтобы помочь вам собраться.
Ну, раз приказали, то будем. Пойдём потрапезничаем и посмотрим, чем тут на ужин потчуют.
Марфуша проводила или, скорее, отконвоировала меня до трапезной залы, как она выразилась, чему я не сопротивлялась дабы пока ещё не знала, где тут что находится.
Завтра же сделаю вылазку по местности и всё разузнаю!
Войдя в слабо освещённую средних размеров комнату с двумя стрельчатыми окнами с тяжёлыми зелёными портьерами, которые их плотно закрывали, не пропуская дневного света, хотя какой дневной, уже, наверно вечер и темно, я сразу обратила внимание на не очень большой стол в центре залы, за которым уже сидели пять человек.
По обеим концам стола, напротив друг друга, расположились хозяева - папенька и мачеха. Папенька был одет так же, как и при нашей первой встрече.
Интересно, у него вся одежда однотипная или он носит одно и тоже?
А вот Марисса в этот раз была в атласном пышном салатовом платье с ещё большим обзором своих выдающихся во всех местах форм. Она явно имела куда более разнообразный гардероб, чем я и папенька вместе взятые. В слабом свете свечей, стоящих по двум концам стола и одной посредине, на шее у мачехи и в ушах поблескивал гарнитур из каких-то крупных прозрачных зелёно-голубых камней, меняющих свой цвет при движении. Думаю, что это украшение не из дешевых. Балует, однако, папенька мачеху, если дарит такие побрекушки.
Я почему-то была уверена, что это не украшения Мариссы, а подарок папеньки. Только вот не знала почему и откуда у меня была эта уверенность. Ну вот чувствовала, что это так!
Ну, что же, вопрос бедности моей теперешней семьи уже точно не стоит на повестке дня и, надеюсь, снят окончательно, а значит надо тряхнуть папеньку и себе на небольшой гардеробчик. А то пара-тройка платьев мышиных цветов, в одном из которых я и вышла на вечернюю трапезу, один плащ, всего одна пара тряпочных туфель и полное отсутствие чулок, трусов и другой необходимой мелочёвки, типа шпилек и булавок. Такой богатый гардероб явно не по моему статусу и ничему не соответствует, тем более что ко мне обращаются как к княжине.
Год я уточнять не стала, а то выглядело бы это очень странно. Так что о том, какой сейчас год узнаем попозже.
Первого числа этого месяца как раз и был местный бал, именуемый здесь сбор или собор, на котором я и присутствовала вместе с мачехой и отцом для того, чтобы «показаться», видимо быть представленной, предполагаемому жениху – князю Видиму Силычу Зменину.
После того, как меня привезли сюда с бала в бессознательном состоянии, провалялась я в постели у себя в комнате почти два дня, а вернее две ночи и день, и на третий день наконец-то проснулась или, как выразилась Марфуша: «Добудилась-таки вас Марья».
Странным было то, что за всё время моего бессознательного валяния в постели ко мне заглядывала только Марья – личная служанка Мариссы, которая всё это время и пыталась меня разбудить. Никакого доктора, лекаря или ещё какого врачевателя ко мне не приглашали.
Интересно почему?
В том, что у папеньки на это не было средств – верилось с трудом. Я видела и его кабинет, и свою комнату, и столовые приборы из какого-то орра, скорее всего, недешёвого, раз уж этот местный метал как-то выявлял наличие яда в пище, а значит средства на местного медработника были. Но заходила ко мне в комнату, видимо, проверить не отошла ли я, то бишь Варенька, в мир иной, почему-то только служанка мачехи.
Знала бы Марья кого она добудилась и кто пришёл сюда из иного мира, то и не заходила бы может вовсе! А теперь я уже тут и не собираюсь обратно. Иные миры пусть пока подождут. Да и кто бы меня туда пустит!
Как я поняла – билет у меня только в один конец - сюда. А вот в другой мир или в другие миры, во всяком случае в ближайшем будущем, мне точно не попасть. Если, конечно, никто не поможет, как на балу. Но тут уже я буду начеку. Надо бы сначала здесь разобраться что к чему, ну и обжиться, а там… Может и понравится… В любом случае выбора у меня нет.
Кстати, на вопрос почему не она, а Марья ко мне захаживала, Марфуша с детской непосредственностью ответила:
- Так она же «поверху», да ещё и княжине Мариссе прислуживает, а я тогда была понизу. Зато теперь я поверху, вам, княжина Варвара Дмитривна, прислуживаю. Так теперь, если я у вас, то и искать не станут, - Марфуша как-то вся подобралась и произнесла это с таким гордым видом, как будто её короновали. Это уже потом я поняла, почему она сказала это «поверху» с таким видом.
А почему, интересно, я – княжина Варвара Дмитривна, а Марисса просто княжина без отчества? Может Марфуша ошиблась? У кого бы узнать? Ну, не у неё же? Или тут так принято?
Так за разговором я и узнала, что слуги или обслуга делятся аж на три ранга или категории: дворовые, которые выполняют всю работу во дворе, не имея «дозволения» заходить в дом; низовые или понизу, имеющие доступ для работы только на нижнем этаже; и верховые или поверху, допускаемые до работы на верхнем этаже.
Теперь-то было понятно, почему Марфуша произносила это «поверху» с таким апломбом. Кто ж не будет гордиться повышением, тем более, что работала она у княжина Дмитрия Евсеича Веснина, моего папеньки, только второй год.
Как кратко поведала Марфуша, отвечая на мои ненавязчивые вопросы за распитием местного ягодно-медового напитка, работать она начала сразу же как ей исполнилось пятнадцать лет, полных оборотов, что означало первый возраст.
Это, если я правильно поняла, было первое местное совершеннолетие, которых тут было аж три.
При первом можно официально, с дозволения или по указке семьи, работать, отдавая половину заработанного семье, а также жениться или выходить замуж, опять же по воле семьи. То есть такое бесправное официальное вступление во взрослую жизнь.
Второй возраст или совершеннолетие наступало в восемнадцать лет. Прав с этим возрастом, правда, особо не прибавлялось, а скорее обязанностей перед семьёй. В этом возрасте уже было обязательным работать или начинать своё собственное дело, которое бы стабильно приносило в семью половину заработка, ну и создавать свою семью можно было уже с тем, с кем захочешь. В данном случае учитывалось не только пожелание семьи – с кем, но и твоё. Однако же, если отказываешься от предложенного семьёй кандидата, то нужно было почти сразу предоставить своего, потому что если семья решила тебя захомутать или избавиться от малодоходного лишнего рта, то отвертеться от этого было невозможно.
- А раз уж я теперь служу поверху, то батька меня пока взамуж не отправит, - довольно улыбаясь добавила Марфуша. – А я за это время себе на приданое подкоплю, чтоб взамуж идти со своим правом.
Своим правом она, видимо, считала некую финансовую независимость, но уточнять я не стала, потому что тут нужно ещё разбираться с точки зрения местных реалий и законов. Нужно ещё уточнить почему только батька отправит, а не семья. Возможно потому, что мужчина считается главой семьи или ещё почему?
Третий возраст наступал в двадцать один год. Это, как я поняла, полное совершеннолетие, при котором полностью устранялось влияние и контроль семьи, отправляя отпрысков в свободное плавание. Можно было жить самому на свои заработанные, не делясь своими кровными с семьёй, и жениться или пойти взамуж. Тебя никто не имел права принудить. В этом возрасте человек становился независимой самостоятельной личностью, способной обеспечить и себя, и свою собственную семью, если она на тот момент имелась. Проживание, как правило, было отдельно от семьи, но, если всё же остаешься в семье, то подчиняешься её воле.
Значит к двадцати одному году уже нужно было иметь какую-то профессию, стабильную работу или заработок, или своё дело, способное тебя как минимум прокормить, ну и какое-никакое жилище.
Интересно, это у всех так или только у простых, как например, Марфуша? А у знати как?
А то, что она была, я не сомневалась, потому что уже слышала такие слова как князь, княжин и вняжин. Что они обозначали можно было только догадываться, а вот как узнать всё точно?
Ну, не просить же Марфушу принести мне книги по законопорядку, описанию мира, сословий и истории?
А ещё же должно быть и образование. Варенька ведь была в каком-то пансионе, значит проходила какое-то обучение и получала образование. Или нет? Ну, не у Марфуши же и об этом спрашивать? Значит нужно устроить вылазку «в белый свет», то бишь прогуляться по дому.
Подумав и подытожив полученную у Марфуши информацию к размышлению, я решила пойти в разведку, посмотреть, так сказать, всё своими глазами и отыскать какую-нибудь литературу по интересующим меня темам.
Глава 9
Едва я приоткрыла дверь и выглянула в коридор, чтобы осмотреться и покинуть свою комнату в поисках информации, как услышала какой-то шум слева. Затем с той стороны раздались сначала приглушенные крики, а потом и визги, после которых резко, громко стукнув о стену, распахнулась одна из дверей. Я быстренько прикрыла свою, полностью её не закрывая.
По коридору сначала кто-то пронёсся с диким воем, похожим на истерику ребёнка, а затем послышались размеренные четкие шаги со странным постукиванием чем-то о стену.
Когда шаги стихли, я вышла в коридор и осторожно пошла в направлении удалившихся, судя по звукам, обитателей этого дома. Почти крадучись, подошла к краю лестницы и услышала снизу из коридора, ведущего к кабинету папеньки, громкие голоса.
Вопили благим матом Марисса, а её я узнала по голосу, какой-то ребёнок и ещё один громкий мужской баритон, но не папенькин. Разобрать, о чем они там мило беседовали было почти невозможно, поэтому я не стала подслушивать и направилась к комнате с открытой дверью, которая находилась в конце коридора.
Кстати, в этой части или крыле второго этажа было всего четыре двери. Они располагались напротив друг друга и, видимо, вели в разные комнаты, одной из которых и была моя.
Потом, конечно, я всё тут разведаю, но пока воспользуемся открытой дверью.
Я подошла к последней комнате с распахнутой дверью, ну просто приглашающей туда войти своей открытостью, и заглянула в неё.
Мне, несомненно, везло, потому что там никого не было. Эта комната была не очень большой, примерно как и моя, но светлой. Судя по находившейся в ней мебели, небольшой висящей на стене тёмной доске и разбросанным на полу книгам, это была или классная комната, или комната для занятий.
Я сразу же бросила взгляд на дверь и радостно улыбнулась, даже немного подпрыгнув. Замка ни в двери, ни на двери не было. А это означало то, что я могла под покровом ночи пробраться сюда и позаимствовать хоть какую-то литературу для ознакомления. На первое время всё что попадётся под руку - сойдёт.
Оставалась лишь самая малость – проверить умею ли я читать.
Я взяла ближайшую ко мне потрёпанную довольно толстую увесистую книжку и прочитала на обложке: «Законы существования и места обитания живых существ».
Класс! Ещё одно везение! Сегодня просто мой день! Я умею читать! И не важно, что буквы выглядят как знакомо-незнакомые, но сам факт, что я понимаю то, что они обозначают, уже несомненная удача.
Книга, кстати, была в печатном варианте, но с рукописными поправками разного вида оттенков. Ну, не новая и не первой свежести, так мне её и не варить, а начинать познавать этот мир. Надо же с чего-то начинать, так почему не с местных законов существования.
Полистав книгу, где были простые чёрно-белые картинки с кратким описанием, я поняла, что это что-то типа местного учебника зоологии и географии в одном. Сунув его под мышку и быстро оглядевшись, схватила ещё один, который, судя по названию был учебником истории, я быстро вернулась в свою комнату, надеясь, что никто меня не видел. А если и видели, то что с того, что я зашла в комнату для занятий и взяла кое-что почитать?
Удобно устроившись на кровати, я приступила к изучению первого найденного мной учебника.
Ну, если кратко, то по описанию люди и животные были примерно такие же, как и на земле. Было несколько рисунков каких-то мелких зверюшек, которых я не смогла определить, но судя по описанию относились они к травоядным и находились на южной части среднего из больших континентов, которых тут было пять и два полюса – купола.
Опуская информацию, что где водится, растёт и когда размножается и цветёт, я старалась читать лишь о более важных и нужных вещах.
Итак, я узнала, что местный шарик, то бишь планета моего теперешнего проживания, назывался Юдоль и разделялся на пять континентов, примерно одинаковых размеров и форм, именуемых тут большими землями. Они располагались в центральной части планеты. Каждая большая земля имела свой порядковый номер и странное, на мой взгляд, название: первая земля Исток; вторая земля Связание; третья земля Эсфирь; четвёртая земля Жизнь; пятая земля Изменение. Рядом с каждым названием был нарисован какой-то знак, рассматривать который мне было некогда. Полюса или купола по-местному назывались холодный и горячий. Жизни на них не было и располагались они на значительном расстоянии от больших земель, отделяемые от них большими водами, видимо океанами. Сами большие земли тоже имели водные границы, называемые срединными водами, видимо, так назывались моря. Малыми водами и текучими водами, соответственно, именовались озера и реки. В общем всё очень похоже на нашу Землю, за исключением странных названий.
Примечательным было то, что тут тоже имелась Луна, называемая Месяц. Только вот по размерам она была больше, чем уже мне знакомая наша и полнолуние тут наступало раз в тридцать дней в ночь с двадцать девятого дня на тридцатый. Этот тридцатидневный период, во время которого проходил переход от растущей Луны к стареющей, и назывался месяц. Всего в году, именуемым тут полномесячным оборотом, было десять месяцев и в конце каждого года в течение пяти дней длился Светлый Месяц на одной стороне и, соответственно, Тёмный на противоположной.
Местная неделя тут называлась дестница и состояла она, соответственно, из десяти дней, девять из которых были рабочими и один праздный – выходной. Третья неделя месяца была укороченной, потому что в конце каждого месяца проводилась двухдневная ярмарка, на которую выделялось два дня для приезда-отъезда: сборный и возвратный. Обычно в эти дни устраивались местные сборища – соборы, которые в каждой местности собирал управитель.
- Варвара Дмитривна! – в приоткрытую дверь заглянула Марфуша.
Она или, как обычно, забыла постучаться, или я так увлеклась, что не услышала.
Я так испугалась, увлёкшись занимательным чтением, что всё что и смогла сделать, это натянуть почти до головы одеяло, скрывая все улики.
Надо будет ей сказать, чтобы стучалась прежде, чем войти, а то мало ли чем я тут занимаюсь. И это я не о каких-то там Степанцовых, а о вечном – о «Знание – сила!»
- Ой, простите, - странно пропищала моя служанка, видимо, поняв, что напугала меня. – Дмитрий Евсеич на вечерней трапезе приказали быть. Я пришла, чтобы помочь вам собраться.
Ну, раз приказали, то будем. Пойдём потрапезничаем и посмотрим, чем тут на ужин потчуют.
Глава 10
Марфуша проводила или, скорее, отконвоировала меня до трапезной залы, как она выразилась, чему я не сопротивлялась дабы пока ещё не знала, где тут что находится.
Завтра же сделаю вылазку по местности и всё разузнаю!
Войдя в слабо освещённую средних размеров комнату с двумя стрельчатыми окнами с тяжёлыми зелёными портьерами, которые их плотно закрывали, не пропуская дневного света, хотя какой дневной, уже, наверно вечер и темно, я сразу обратила внимание на не очень большой стол в центре залы, за которым уже сидели пять человек.
По обеим концам стола, напротив друг друга, расположились хозяева - папенька и мачеха. Папенька был одет так же, как и при нашей первой встрече.
Интересно, у него вся одежда однотипная или он носит одно и тоже?
А вот Марисса в этот раз была в атласном пышном салатовом платье с ещё большим обзором своих выдающихся во всех местах форм. Она явно имела куда более разнообразный гардероб, чем я и папенька вместе взятые. В слабом свете свечей, стоящих по двум концам стола и одной посредине, на шее у мачехи и в ушах поблескивал гарнитур из каких-то крупных прозрачных зелёно-голубых камней, меняющих свой цвет при движении. Думаю, что это украшение не из дешевых. Балует, однако, папенька мачеху, если дарит такие побрекушки.
Я почему-то была уверена, что это не украшения Мариссы, а подарок папеньки. Только вот не знала почему и откуда у меня была эта уверенность. Ну вот чувствовала, что это так!
Ну, что же, вопрос бедности моей теперешней семьи уже точно не стоит на повестке дня и, надеюсь, снят окончательно, а значит надо тряхнуть папеньку и себе на небольшой гардеробчик. А то пара-тройка платьев мышиных цветов, в одном из которых я и вышла на вечернюю трапезу, один плащ, всего одна пара тряпочных туфель и полное отсутствие чулок, трусов и другой необходимой мелочёвки, типа шпилек и булавок. Такой богатый гардероб явно не по моему статусу и ничему не соответствует, тем более что ко мне обращаются как к княжине.
