Пролог
Туман над Невой стелился, как одеяло, укрывающее тайны города. И в этих тенях жил он — человек, у которого уже не осталось ничего, кроме воспоминаний и хищных желаний.
Он родился в промозглом ноябре в одном из тех хрущёвских домов на окраине Петербурга, где стены серы от времени, а подъезд пахнет сыростью и дешёвым табаком. Мать для него была лишь фигурой на кухне — её глаза всегда смотрели мимо, а руки бесконечно мыли одни и те же чашки. Отец… отца он не помнил таким, каким тот был на самом деле. Помнил лишь его крик и стук ремня о дверной косяк, и то, как в углу, между шкафом и стеной, он, маленький, зажимал уши так, что кожа на ладонях болела от давления. Иногда по ночам он просыпался от того, что с трудом мог дышать — будто даже во сне отец находил его и давил, давил до хруста рёбер.
Детство кончилось слишком рано. Когда ему было двенадцать, мать замерзла на скамейке возле дома. Пьяный сосед сказал, что «просто не дошла», а он тогда молча стоял у окна, глядя, как её тело, закутанное в серое одеяло, грузят в машину морга. Отец ушёл на дно, спился, и больше о нём никто не слышал.
Подростком он учился молчать и слушать. Это умение стало для него спасением. В ПТУ, куда он поступил, никто не замечал, что его глаза чуть дольше задерживаются на людях, словно он ищет в них что-то своё. Он уже тогда понимал, что чужая боль — это не просто боль. Это музыка. И чем чище нота страха, тем сильнее в нём откликалось что-то животное.
В восемнадцать он уже имел первый опыт… тогда это выглядело как несчастный случай. Лестница в старом доме и дворовый хулиган, который слишком настойчиво приставал к девчонке. Пьяная драка. Неудачное падение. Черепно-мозговая травма. Скорая не успела. Никто не стал копать глубже — в таких районах искали виноватых только тогда, когда надо было отчитаться перед начальством.
С тех пор он научился прятать свои действия под маской «обычного парня». Он смеялся в компании, мог подшутить над собой, помочь соседке донести сумки. Но за этой маской прятался зверь — терпеливый, холодный, выжидающий. Он уже тогда начал строить в своей голове сценарии, где люди исчезали, а он оставался один, в тишине и покое.
Его прошлое было не просто мрачным — оно стало для него оправданием. Ведь в его логике всё было просто: мир — грязь, люди — мусор. А он… он всего лишь убирает лишнее.
Глава 1
Санкт-Петербург, лето.
День был прохладным для августа. По набережной Мойки шёл невысокий, худощавый парень в тёмной ветровке. Его звали Леша. На работе в типографии его ценили за аккуратность: он никогда не опаздывал, не ссорился и не жаловался. На вид — самый обычный человек.
В типографии пахло бумагой и краской, и этот запах он любил. Ему нравилась предсказуемость станков, ровность отпечатанных страниц. Бумага никогда не спорила, не предавала, не врала. Рядом за столом коллеги смеялись над чьей-то шуткой, но Леша лишь вежливо улыбался, а его взгляд уже скользил к женщине у окна — Ларисе. Лариса была шумной и часто мешала ему сосредоточиться. Она всегда трещала по телефону с подругами, смеялась громко, находила повод вернуть его в реальность одним из своих «Ну что, Лёша, опять в облаках?».
Её смех был как наждачная бумага по его нервам.
И вот, стоя в цеху, он начал представлять — совсем ненадолго, на долю секунды — как он подходит к ней и кладёт руки ей на плечи. Как её смех обрывается, превращаясь в тихий хрип. В его голове всё было, как кино: медленно, красиво, в полной тишине. Лариса поворачивается, её глаза широко раскрываются, а он заглядывает туда, в глубину, где рождается страх. Этот момент он всегда представлял особенно чётко. Потому что именно страх был для него главным.
— Лёша, ты меня слушаешь? — Лариса щёлкнула пальцами у него перед лицом.
Он моргнул, улыбнулся, кивнул:
— Конечно, слушаю.
И всё. Никаких эмоций на лице.
После работы он шёл по вечернему Питеру. Дворы-колодцы, где в тени заржавленных труб спали бездомные, были для него уютнее центральных улиц. Здесь он чувствовал себя дома. Холодный воздух реки тянул влагой, фонари рассеивали оранжевый свет в тумане.
Он знал: скоро кто-то ещё исчезнет. Не сегодня и не завтра. Но скоро. А пока он просто шёл, смешиваясь с толпой, вдыхая запах города, где шум воды и ритм его сердца становились одной мелодией.
Глава 2
«Тишина в два утра»
Вечером дождь смыл с улиц августовую пыль, и Питер снова стал похож на декорации к старому, чуть триллерному фильму. Мокрый асфальт отражал неон вывесок, а в тёмных дворах-колодцах слышался тихий плеск капель, падающих с подоконников.
Алексей сидел за столом на кухне своей маленькой квартиры. Перед ним — блокнот с затёртой обложкой и аккуратные, печатные записи. Не даты, не имена — только условные обозначения и описания:
«Набережная Мойки — громкая, шумная. Отпадает.»
«Станция "Балтийская" — поздние электрички. Потенциально.»
«Булочная на Лиговке. Женщина, имя не знаю. Приходит после восьми.»
Он всегда действовал неспешно. Изучал маршруты, привычки, слабые места. Любой необдуманный шаг мог всё разрушить — он прекрасно знал, что в этом городе случайность быстро превращается в улику.
И сегодня он уже определился.
Она.
Та самая девушка из булочной. Лет двадцати пяти, каштановые волосы, собранные в небрежный пучок, всегда в длинном сером пальто, даже в тёплые дни. Он видел, как она уходит домой одна, сворачивая в узкий переулок, где почти не горят фонари. Алексей уже три дня подряд прослеживал её путь, отмечая, сколько времени она тратит на поворот, где чуть замедляет шаг, чтобы достать телефон.
Он глотнул холодного кофе, встал, натянул ветровку и, проверив содержимое рюкзака, вышел.
Булочная пахла свежим хлебом и корицей. Девушка стояла за прилавком, раскладывая горячие багеты. Когда Алексей вошёл, она улыбнулась — та самая, чужая, не для него, но от которой в груди у него рождалось странное ощущение.
— Добрый вечер, — сказал он.
— Здравствуйте. Вам как обычно? — её голос был мягким, чуть сонным.
— Да. И… ещё пару булочек, тех, с маком.
Она завернула заказ, протянула бумажный пакет и, снова улыбнувшись, произнесла:
— Осторожно, горячие.
Алексей взял пакет, и на мгновение их пальцы коснулись. Он всегда отмечал такие случайности — лёгкий ток под кожей, бессловесный момент собственной власти.
— Удачного вечера, — сказала она.
О, он будет удачным, — подумал он.
Он дождался её на углу переулка. Влажный воздух тянул с реки, фонари отбрасывали длинные тени. Шаги девушки звучали отчётливо — каблуки тихо стучали по мокрым плитам.
— Извините, — произнёс он, выходя из тени.
Она чуть вздрогнула, повернулась:
— Да?
— Кажется, вы… — он замялся, будто неуверенно подбирая слова, — …пакет порвали. Хотите, помогу донести?
Она хотела было отказаться, но он уже сделал шаг ближе. В этот момент из его кармана, закрытой ладонью, блеснула тонкая пластиковая трубка — одноразовый шприц. Внутри — прозрачная жидкость, снотворное, которое он заранее подобрал по дозировке.
— Не бойтесь… — тихо прошептал он.
Она успела только моргнуть, когда он мягким, быстрым движением вжал иглу в её плечо, прямо через ткань пальто. Лёгкое нажатие поршня — и жидкость оказалась в её организме.
— Что вы… — она отшатнулась, глаза расширились.
— Тише, — сказал он ровно, удерживая её локоть и направляя глубже в переулок. — У вас было тяжёлое утро, я помогу…
Через несколько секунд её шаг стал неуверенным, дыхание сбилось.
— Голова… кружится… — слова тонули в тумане.
— Всё хорошо, — почти ласково произнёс он. — Скоро отдохнёте.
Она обмякла в его руках. Он легко подхватил тело, будто пьяную подругу, и повёл к старой железной двери в подвал. Там пахло сыростью и холодным металлом. Лампочка мигала, а он уже знал — впереди будет его любимая тишина.
Алексей уложил девушку на старый матрас и присел рядом. Он наблюдал за тем, как её веки дрожали, как дыхание постепенно становилось глубже. Скоро она очнётся.
Он вытянул из рюкзака небольшой нож с тупым лезвием, провёл пальцем по металлической поверхности.
Она открыла глаза. Дезориентированная, пыталась подняться, но руки уже были связаны.
— Что… что вы делаете?.. — голос дрожал.
— Смотрю, — тихо ответил он.
— Зачем?! Пожалуйста, отпустите меня! Я… у меня дома…
— Дома все одинаковые, — перебил он, рассматривая её лицо. — Вы ведь даже не представляете, какое у вас сейчас выражение глаз. Это… красиво.
— Пожалуйста… — слёзы смешались с испариной на её лбу.
Он медленно наклонился, словно изучая картину, и шёпотом добавил:
— Знаете, в жизни так редко бывает настоящая тишина. А сегодня… я её услышу.
Он всегда начинал с внимательного взгляда в глаза — хотел поймать тот миг, когда страх достигает своего пика.
В два утра он вышел из подвала, закрыв за собой железную дверь. Дождь снова начался, капли тихо били по капюшону, а улицы были пусты. Он шёл, как обычный прохожий.
И только внутри у него звенела сладкая, выстраданная тишина.
Глава 3
«Охота продолжается»
Новые дни в Питере приносили не только серый дождь и туман, но и тревожные новости. По телевизору и в интернете всё чаще мелькали сообщения о пропавшей девушке — той самой из булочной. Её имя пока называли осторожно, словно боялись произнести вслух.
Вечерние новости рассказывали:
«В городе объявлен розыск 25-летней Анастасии Ивановой, которая не выходит на связь уже несколько дней. По словам близких, последний раз её видели на Лиговском проспекте, где она заходила в булочную. Полиция просит всех, кто владеет какой-либо информацией, обратиться по указанному телефону.»
В соцсетях разгорались споры — кто же мог причинить ей вред в таком, казалось бы, спокойном городе? Но для Алексея это была лишь фоновая музыка, шторм за занавеской, за которой продолжалась его настоящая охота.
На следующий день Алексей отправился на разведку новой территории. Он выбирал жертву с необычайной тщательностью, изучая каждый их шаг, каждый жест. В его понимании идеальный объект — тот, кто уязвим, чья нерешительность и привычки делают её легкой мишенью. В толпе прохожих он искал сломанные взгляды, осторожные движения, усталость — все признаки, которые предвещали слабость.
«Она — беспечна, но не безнадежна», — думал он, наблюдая за девушкой с каштановыми волосами у витрины. Она проверяла телефон, казалось, ждала кого-то, но за спиной в толпе мелькал его взгляд.
В округе уже обсуждали исчезновение первой жертвы. По радио ведущая говорила:
— Питер потрясён новостью о пропавшей Анастасии Ивановой. Местные жители выражают обеспокоенность, ведь это не первый случай исчезновения в последние месяцы. Полиция усилила патрулирование, но похоже, что преступник очень внимателен и осторожен…
В кафе за соседним столиком услышался разговор:
— Ты слышал? Кажется, полиция подозревает какого-то серийного похитителя.
— Бред. В нашем городе такого не может быть. Это место слишком большое, чтобы кто-то мог бесследно исчезать.
Но Алексей знал правду. Его скрытность была его оружием, а каждое новое исчезновение — подтверждением того, что игра только начинается.
В своей небольшой квартире он разложил на столе свежие записи, фотографии, заметки с улиц и камер наблюдения. Каждая деталь — от времени выхода жертвы из дома до маршрута её прогулки — тщательно анализировалась.
Он не спешил. Наблюдал, изучал. Выбирал момент, когда город уже уходит в сон, а улицы опустевают. Мелодия его внутренней тишины становилась громче.
Алексей улыбнулся — охота продолжается, и он готов к следующему шагу.
Глава 4
«Ловушка из вежливости»
Санкт-Петербург, сентябрь. Вечера стали длиннее, и туман теперь появлялся уже к семи вечера, окутывая город мягким, но холодным саваном. Алексей любил этот сезон — он давал ему идеальное прикрытие.
Ту, кого он выбрал, звали Мария. Молодая женщина чуть за двадцать, работала в аптеке недалеко от его дома. С первого взгляда — доброжелательная, внимательная, но с какой-то внутренней усталостью в глазах. Алексей заметил: она часто задерживалась после смены, выходя, когда улицы уже пустели.
Он начал действовать осторожно.
В первый раз он появился у неё в аптеке как обычный покупатель. Стоял в очереди, изучал ассортимент. Когда подошла его очередь, положил на прилавок упаковку витаминов.
— Добрый вечер, — произнёс он с лёгкой усталой улыбкой.
— Здравствуйте, — ответила Мария, взяв пачку и пробив покупку.
— Осень — не люблю её, — тихо сказал Алексей, будто открываясь. — Сил всё меньше, а простуды вокруг…
Мария кивнула:
— Много кто жалуется. Берите витамины, и ещё вот — эхинацея, она укрепляет иммунитет.
— Спасибо за заботу, — мягко ответил он, задержав взгляд чуть дольше, чем нужно, но не настолько, чтобы это выглядело странно.
Через несколько дней он снова зашёл. На этот раз держал в руках тёмный зонт, с которого стекала дождевая вода.
— Хотел поблагодарить за совет. Чай с эхинацеей — отличный, — сказал он, улыбнувшись. — Как вы сегодня тут в такую погоду сидите?
— Привычка, — пожала плечами Мария. — У нас тут даже обогреватель едва греет.
Алексей оглянулся:
— А у меня дома тепло. Если хотите, зайдёте как-нибудь на чай после работы, чтобы согреться. Мы соседи, почти через два дома.
Она улыбнулась, но не дала ответа — ещё рано. Алексей знал: спешить нельзя. Сначала — дать ощущение надёжности. Пусть она подумает, что он просто вежливый, немного одинокий парень.
На третьей неделе он уже ждал её у выхода из аптеки. На улице снова моросил дождь.
— Мария, добрый вечер. Можно вас проводить? — голос спокойный, без намёка на настойчивость.
Она чуть удивилась, но кивнула:
— Спасибо, у меня всего пару кварталов.
Они шли медленно. Он рассказывал истории про работу в типографии, про то, как на его улице недавно прорвало трубу, и дворы затопило горячей водой. Она смеялась, но не громко — как человек, которому давно не попадались собеседники, умеющие слушать.
Когда подошли к её подъезду, он сделал шаг назад:
— Рад, что проводил. Спокойной ночи, Мария.
Она, уже открыв дверь, посмотрела на него чуть теплее, чем прежде:
— И вам, Алексей. Спасибо.
Через несколько дней он снова зашёл в аптеку. Купил самый обычный чай. Но в разговоре упомянул:
— Вечером за углом у вас какая-то компания странных парней стояла, я когда шёл — показалось, всё к вам в аптеку заглядывают… Вы аккуратнее. Если надо, провожу в любой день.
Мария усмехнулась:
— Вы как будто телохранитель.
— Просто не хочу, чтобы с хорошими людьми случалось что-то плохое, — ответил он ровно, тихо.
Слова были простыми, но он знал: они цепляют.
Прошла ещё неделя. Мария уже привычно кивала ему при встречах, могла остановиться поболтать на улице, иногда он заносил ей кофе из соседней кофейни «на холодный вечер». Всё это он делал ненавязчиво — не оставляя ни единого повода насторожиться.
Алексей наблюдал за ней со всей своей методичной внимательностью. Знал, во сколько заканчивается её смена, куда она ходит в выходные, с кем говорит по телефону.
Он терпеливо плёл паутину, и Мария, даже не подозревая, уже находилась в её центре.
В тот вечер он проводил её до подъезда, как обычно. Но, стоя в полутьме, когда дверь закрылась за её спиной, его улыбка сменилась на совсем другую — холодную, недобрую.
В его голове уже звучала мелодия тишины, а впереди — только финальные аккорды его игры.
