— Думал, я не замечу? — тихо, но холодно произнёс он.
Кирилл попытался вскочить, но Алексей вогнал удар кулаком в висок, мгновенно вырубив его. Тело обмякло, свесив голову.
Мария затаила дыхание, понимая, что всё кончено.
— Знаешь, Мария, — сказал он уже ей, застёгивая на поясе чехол с ножом, — я ненавижу незаконченные дела.
Он потянул безвольного Кирилла на стол, повернул его так, чтобы тот лежал спиной вниз. Дальше всё было как в кошмаре: ровные движения, холодная методичность. Лезвие вошло без лишних звуков, разделяя плоть, и Алексей комментировал каждое действие, как будто проводил учебный мастер-класс.
— Вот почему меня не могут поймать, Мария. Я не оставляю ничего лишнего. Каждая часть — отдельно, каждая упакована, каждый след — смыт. Никогда никакой случайности. А полиция любит случайности… они без них беспомощны.
Он аккуратно укладывал отдельные части тела в плотные черные пакеты, завязывал их двойными узлами.
— Номер один — безопасность, — произнёс он, — Номер два — контроль. Никогда не оставляй контроль. Никому.
Мария сидела, прикусив губу до крови, чтобы не закричать. Внутри всё перемешалось — страх, отчаяние, отвращение и понимание, что перед ней человек, думающий о смерти как об искусстве.
Когда всё было закончено, он вытер руки, снял перчатки и посмотрел на неё.
— Знаешь, я решил, что ты заслужила… игру. Но честную, как ты любишь.
С этими словами Алексей сел напротив неё, достал две монеты и положил их на стол.
— Орёл — выиграла ты. Решка — выиграл я. Победитель… может сделать один ход, который захочет.
Мария не понимала, что он задумал, но правила звучали пугающе просто.
Он подбросил монету.
Она ударилась о стол, закружилась и остановилась… решкой.
Алексей медленно наклонился к ней, в его глазах появился тот самый блеск.
— Я победил, Мария. Но… — он улыбнулся и сел обратно, — я ничего не буду с тобой делать. Сегодня.
Она не знала, что хуже — если бы он сделал что-то прямо сейчас, или эта ядовитая отсрочка, превращающая каждое мгновение в ожидание удара.
«Трое в ловушке»
Утро в подвале всегда ощущалось одним и тем же — холодное, без солнечного света, с запахом влажного бетона и старой пыли. Но именно на это утро Мария почему-то надеялась. Может быть, он забудет. Может, не придёт.
Но шаги раздались ровно в восемь утра. Тяжёлые, неторопливые, уверенные. Щелчок замка — и дверь в подвал распахнулась, впуская Алексея.
В руках он нёс поднос: жестяная кружка с горячим чаем, миска каши с сахаром и ломоть белого хлеба. Поставил это рядом с её матрасом так аккуратно, будто подавал завтрак в постель в каком-то пригородном доме.
— Утро доброе, Мария, — сказал он. — Питание — залог здоровья. Даже для тех, кто в… неком сложном положении.
Она молча взяла чай, чтобы не допустить резких разговоров. В горле стоял ком, но тепло кружки хоть немного согрело руки.
Алексей присел рядом, не касаясь её, и вдруг заговорил так, словно просто беседует с соседкой на кухне:
— Знаешь, в городе так просто найти человека… если знать, куда смотреть. Люди считают, что скрыться легко. Но я вижу их в толпе, кто они — одиночки, уставшие, незащищённые.
О его губах скользнула маленькая ухмылка.
— Я уже подметил одного. Интересный тип. Тихий. У него глаза, как у человека, который что-то скрывает и сам от себя. Я думаю… он будет следующим.
Мария сделала вид, что заинтересовалась.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Душевный разговор, Мария. Мы ведь почти друзья, правда?
Она чуть опустила взгляд, но начала осторожно натягивать роль:
— Если честно… я начинаю тебя понимать. Этот город и правда… ломает людей. Просто ты… решаешь это по-своему.
В его глазах на секунду мелькнуло что-то внимательное, острое.
— Вот как… — он задержал на ней взгляд, потом наклонился чуть ближе. — Не утруждай себя. Доверия ты не получишь. Знаю твои приёмы. Это старый трюк: заговорить зверя, чтобы он перестал видеть в тебе угрозу. Увы… я читаю людей лучше, чем они читают сами себя.
Холод от его слов был почти физическим. Попытка провалилась, и Мария это понимала.
День тянулся медленно. Лампочка под потолком мигала в привычном ритме, и Мария почти перестала считать часы. Но к вечеру Алексей появился снова. Только теперь он тянул за собой ещё одну фигуру.
Марина замерла. Даже в полутьме она узнала это лицо — его морщины, тяжёлый взгляд. Это был её отец. Руки мужчины были крепко связаны за спиной, голова слегка опущена.
Алексей без усилий усадил его на стул в центре подвала, привязал к ножкам и спинке. Потом похлопал по лицу, пока тот не пришёл в себя.
Отец моргнул, увидел Марию — и глаза его расширились.
— Марина?! Господи… Что они с тобой сделали?
— Папа… — голос её сломался.
— Трогательно, — сказал Алексей, отступая на шаг. — Семейная встреча.
Он поставил ещё один стул напротив отца, сам сел, закинув ногу на ногу.
— Давайте поболтаем. Как семья.
Отец, сдерживая злость:
— Зачем… ты её держишь здесь? Если нужны деньги — я…
— Деньги? — Алексей чуть склонил голову. — Деньги — это слишком просто. Нет, мне интересно другое. Любопытство. Понимание. Люди ведь раскрываются только в крайности.
Он задумывающе постучал пальцами по колену.
— Вы, отец, наверно, считаете себя способным её защитить?
— Да, — жёстко ответил тот. — Даже сейчас.
На мгновение по губам Алексея пробежала едва заметная ухмылка.
— Что ж, тогда… сыграем, — произнёс он, вставая. — Сегодня у нас трое участников. Я, Мария, и вы. Победитель будет один.
Мария вздрогнула.
— Алексей…
— Тсс, — он поднял палец. — Игра проста. У каждого из вас будет возможность сделать ход, который вы сами выберете. Но, — его голос стал холоднее, — ошибаться можно только один раз.
— Что значит «ход»? — спросил отец, вглядываясь в него.
— Это значит, что кто-то из вас выживет. Остальные — нет.
Он обошёл стул отца, резко затянув узлы на его руках.
— Я дам каждому шанс. Но помните: я играю лучше всех.
Он остановился возле Марии, опустился на корточки так, что их глаза оказались на одном уровне.
— И если хотите, чтобы в конце остался именно вы… придётся делать выбор. Очень быстро.
В подвале стало так тихо, что Мария слышала, как у неё в ушах бьётся сердце. Она поняла, что эта ночь станет самой длинной в её жизни.
А Алексей, словно дирижёр, готовился начать свою мерзкую симфонию, в которой один из них должен был исчезнуть навсегда.
«Ночь откровений»
Подвал погрузился в густую тьму — Алексей специально выкрутил лампочку наполовину, оставив только редкие оранжевые вспышки. С каждым мерцанием свет выхватывал из мрака то лицо Марии, то его глаза — неподвижные, холодные, следящие за каждым её движением.
Мария сидела, притянув колени к груди, пальцы так сильно врезались в бутылку с водой, что костяшки побелели. Ей было душно, холодно и тесно одновременно — как в могиле, куда забыли насыпать землю.
Шаги Алексея в тишине звучали как удары метронома. Он медленно расхаживал по тесному пространству, иногда останавливаясь, задерживая взгляд на засыпающем теле её отца, который лежал в дальнем углу, ещё в сознании, но без сил.
— Знаешь, Мария, — начал он тихо, — ночь — это самое честное время суток. Ночью люди перестают играть роли. Ложь звучит иначе, дыхание становится честным, движения — простыми. Даже страх ночью… настоящий.
Она не ответила — боялась, что любое слово вдохновит его на новую игру.
— Ты хочешь знать, сколько таких ночей было у меня? — продолжил он. — Сотни. И все одинаковые, если честно. Начинается всё с истерики, мольбы, громких слов… заканчивается тишиной.
Он подошёл ближе, сел на корточки, так, чтобы их лица оказались почти на одном уровне. Из полумрака его зрачки казались чёрными провалами, в которых не отражается свет.
— Я помню каждую. — Он говорил размеренно, чуть растягивая слова, как будто смакуя вкус собственных воспоминаний. — Мою первую жертву нашли через три часа. Вторую — через неделю. Третью… не нашли до сих пор.
Мария едва заметно отодвинулась к стене, но он продолжал:
— Знаешь, в чём секрет? Внимание. Не к себе — к ним. Люди думают, что тебя поймают из-за ошибки. Но в этом городе ловят только тех, кто шумит или оставляет за собой хаос. А я… я всегда приглашаю тишину.
Он встал, прошёлся до двери и вернулся, словно замыкая круг вокруг неё.
— Ты ведь всё ещё думаешь, что я оставлю тебе шанс, да? — его голос стал ниже, глуше. — Что сыграю в очередную честную игру. Хочешь забавное признание? Уже этой ночью я мог бы прикончить вас обоих. Но… мне интереснее наблюдать, как ты меняешься.
Мария стиснула зубы:
— Ты ошибаешься.
— Нет, — он чуть склонил голову, — я просто лучше вижу, чем ты сама. Вчера ты цеплялась за надежду. Сегодня ты думаешь о том, кого предать, чтобы остаться в живых.
Он подошёл к её отцу, который уже с трудом держал глаза открытыми. Алексей присел рядом, положив ладонь на его плечо:
— Спите, спите… — сказал он почти ласково, — всё самое интересное будет утром.
Мария не выдержала:
— Если тронешь его…
— Что? — он резко выпрямился, сверля её взглядом. — Что ты сделаешь, Мария? Ты связана. Закрыта. Безоружна. Единственное, что у тебя есть — это слова. И они пустые.
Он снова сел на ящик, откинулся спиной, скрестив руки на груди.
— А теперь… давай по-честному. Я задам тебе три вопроса. Если хоть раз соврёшь — утром правила будут другими.
— Какие вопросы? — её голос дрогнул.
— Первый. Если бы я дал тебе нож, кого бы ты ударила первым — меня или его?
Мария молчала, глядя в пол. В горле пересохло. Алексей ждал, его терпеливое молчание было страшнее угроз.
— Второй. — Он слегка наклонился вперёд. — Веришь ли ты, что сможешь выйти отсюда живой?
Опять тишина.
— Третий… — он усмехнулся. — Ты готова жить, зная, что для этого придётся видеть, как умирают все остальные?
Мария смотрела на неровный свет лампочки, не в силах вымолвить ни да, ни нет.
— Молчание — тоже ответ, — сказал он наконец и поднялся. — Значит, утром мы начнём по моим правилам.
Он ушёл к двери, запер её изнутри и остался стоять в темноте, где его почти не было видно, но каждый шаг и каждый вдох отдавались эхом. Мария понимала, что он всё ещё наблюдает, хотя она не могла видеть его лица.
И пока ночь тянулась, густая и липкая, в её голове звучали только его последние слова:
«Утром начнём по моим правилам».
«Утро без выхода»
Первое, что почувствовала Мария, — это запах. Запах сырого бетона, застоявшейся влаги и чего-то ещё, металлического… как кровь, которая уже успела высохнуть. Она открыла глаза и в тусклом свете лампочки увидела, что Алексей уже здесь. Он стоял у двери, прислушиваясь к чему-то снаружи, словно охотник, проверяющий, не подошла ли добыча слишком близко.
Её отец дремал, но сон был тяжёлым и тревожным. Руки его были связаны, и плечи опускались всё ниже — усталость за эти дни сжала его, как стальные тиски.
— Доброе утро, — голос Алексея прозвучал почти весело. — Пора вставать. Сегодня у нас особенный день.
Он подошёл к столу, на котором лежала его «подготовка»: три предмета, но не такие, как в прошлый раз. Деревянная коробка размером с чемодан, металлическая цепь с замком и небольшой таймер, тикающий с тихим, нервирующим звуком.
Алексей уселся на ящик и, выдержав театральную паузу, заговорил:
— Сегодня утром я предлагаю нам всем поиграть в новую игру. Но в отличие от прошлых, здесь нет шансов на ничью. Победитель будет один.
Мария почувствовала, как холод стекает вдоль позвоночника.
— И какие теперь правила? — спросила она осторожно.
Алексей кивнул на коробку.
— Внутри — ключ. Только один. Он нужен, чтобы снять цепь с ног. Но коробка закрыта на кодовый замок.
Отец Марии хрипло заговорил:
— И что за код?
— Вот в этом суть, — Алексей чуть улыбнулся. — Код знают вы оба. Точнее… каждый из вас знает половину. Чтобы открыть коробку, вам придётся сказать друг другу то, что я вам передам. Но… — он поднял палец, — есть нюанс. Если любой из вас скажет свою половину слишком рано или слишком поздно, — он мягко щёлкнул пальцами, — я сам открою коробку… и оставлю её себе.
Мария нахмурилась:
— Ты просто хочешь нас стравить.
— Конечно, — откровенно ответил Алексей, — иначе это была бы не игра.
Он подошёл к Марии, нагнулся и тихо прошептал ей набор чисел — три цифры, легко запомнить.
— Это твоя половина. Береги её.
Затем он встал, подошёл к её отцу и сделал то же самое, сказав уже другие три цифры. Отец напряжённо посмотрел на Марию, и она на него — они оба поняли, что только вместе могут открыть замок. Но знали и другое: Алексей не даст им спокойно объединиться.
— Играть мы начнём через тридцать минут, — сказал он, щёлкнув пуском таймера. — И таймер отсчитает до нуля. Если код не введён — всё окончено.
Время тянулось мучительно. Алексей ходил по подвалу, как хищник в клетке, иногда останавливался, чтобы что-то бросить вскользь:
— Мария, ты уверенна, что отец тебе скажет свой код? Вдруг решит, что ты его предашь?
— А ты, отец, уверен, что дочь готова разделить с тобой победу, а не оставить тебя здесь?
Он капал им в уши сомнения, и это работало. Каждое слово отравляло доверие.
Мария тихо сказала отцу:
— Мы должны сделать это вместе, он просто играет с нами.
— Знаю… — ответил тот. — Но он ждёт, что мы скажем слишком рано…
Алексей, заметив их переглядки, усмехнулся.
— Ах, какие милые семейные секреты. Но помните — время идёт.
Когда стрелка таймера дошла до отметки «0:20», Алексей поставил коробку в центр комнаты.
— Ну? Кто первый рискнёт поделиться своей половиной?
Напряжение было таким, что даже звук их дыхания казался громким. Мария смотрела на отца, сердце колотилось: сказать? или ждать?
— Моя половина… — вдруг заговорил он, — три, семь, один.
Алексей чуть склонил голову, наблюдая за Марией.
Её губы дрогнули. Она хотела сказать свою, но тут он резко хлопнул ладонью по столу.
— А вот теперь я знаю, что она боится! Смотри, как она думает: «Если я скажу, он схватит ключ».
Мария вцепилась в бутылку с водой, сжимая так, что та скрипела в пластике.
— Итак, Мария? — тихо повторил Алексей. — Двадцать секунд.
Она глубоко вдохнула и выпалила:
— Четыре, девять, пять!
Отец потянулся к замку, но руки дрожали. Не прошло и пары секунд, как Алексей оказался рядом.
— Поздно, — сказал он ровно.
— Что?! — Мария попыталась встать, но верёвки не позволили. — Мы же успели!
— Возможно, — его глаза сузились, — но я обещал, что вы откроете коробку. А вы дали ключ… мне.
В следующее мгновение Алексей просто оттолкнул отца от стола и ввёл код сам. Замок щёлкнул, крышка открылась, а внутри — маленький металлический ключ.
Он подержал его на ладони, затем медленно убрал в карман.
— Игра окончена. Победитель — один.
— Значит, ты всё равно… — начал отец, но осёкся, когда Алексей подошёл совсем близко.
— Да, — ответил тот почти шёпотом. — Я просто хотел, чтобы вы поняли, как близко были к выходу. И как легко я могу лишить вас этого.
Мария почувствовала, что отчаяние стало почти физическим. И в этот момент она поняла — утром он не ищет победителя. Он ищет того, кто сломается окончательно.
А теперь, когда у него в руках был ключ, он мог позволить себе всё.
Последний раз
Утро было тягучим, как холодное масло, и даже лампочка под потолком казалась темнее обычного. Свет скользил по стенам подвала, едва освещая фигуры в углах.
Кирилл попытался вскочить, но Алексей вогнал удар кулаком в висок, мгновенно вырубив его. Тело обмякло, свесив голову.
Мария затаила дыхание, понимая, что всё кончено.
— Знаешь, Мария, — сказал он уже ей, застёгивая на поясе чехол с ножом, — я ненавижу незаконченные дела.
Он потянул безвольного Кирилла на стол, повернул его так, чтобы тот лежал спиной вниз. Дальше всё было как в кошмаре: ровные движения, холодная методичность. Лезвие вошло без лишних звуков, разделяя плоть, и Алексей комментировал каждое действие, как будто проводил учебный мастер-класс.
— Вот почему меня не могут поймать, Мария. Я не оставляю ничего лишнего. Каждая часть — отдельно, каждая упакована, каждый след — смыт. Никогда никакой случайности. А полиция любит случайности… они без них беспомощны.
Он аккуратно укладывал отдельные части тела в плотные черные пакеты, завязывал их двойными узлами.
— Номер один — безопасность, — произнёс он, — Номер два — контроль. Никогда не оставляй контроль. Никому.
Мария сидела, прикусив губу до крови, чтобы не закричать. Внутри всё перемешалось — страх, отчаяние, отвращение и понимание, что перед ней человек, думающий о смерти как об искусстве.
Когда всё было закончено, он вытер руки, снял перчатки и посмотрел на неё.
— Знаешь, я решил, что ты заслужила… игру. Но честную, как ты любишь.
С этими словами Алексей сел напротив неё, достал две монеты и положил их на стол.
— Орёл — выиграла ты. Решка — выиграл я. Победитель… может сделать один ход, который захочет.
Мария не понимала, что он задумал, но правила звучали пугающе просто.
Он подбросил монету.
Она ударилась о стол, закружилась и остановилась… решкой.
Алексей медленно наклонился к ней, в его глазах появился тот самый блеск.
— Я победил, Мария. Но… — он улыбнулся и сел обратно, — я ничего не буду с тобой делать. Сегодня.
Она не знала, что хуже — если бы он сделал что-то прямо сейчас, или эта ядовитая отсрочка, превращающая каждое мгновение в ожидание удара.
Глава 14
«Трое в ловушке»
Утро в подвале всегда ощущалось одним и тем же — холодное, без солнечного света, с запахом влажного бетона и старой пыли. Но именно на это утро Мария почему-то надеялась. Может быть, он забудет. Может, не придёт.
Но шаги раздались ровно в восемь утра. Тяжёлые, неторопливые, уверенные. Щелчок замка — и дверь в подвал распахнулась, впуская Алексея.
В руках он нёс поднос: жестяная кружка с горячим чаем, миска каши с сахаром и ломоть белого хлеба. Поставил это рядом с её матрасом так аккуратно, будто подавал завтрак в постель в каком-то пригородном доме.
— Утро доброе, Мария, — сказал он. — Питание — залог здоровья. Даже для тех, кто в… неком сложном положении.
Она молча взяла чай, чтобы не допустить резких разговоров. В горле стоял ком, но тепло кружки хоть немного согрело руки.
Алексей присел рядом, не касаясь её, и вдруг заговорил так, словно просто беседует с соседкой на кухне:
— Знаешь, в городе так просто найти человека… если знать, куда смотреть. Люди считают, что скрыться легко. Но я вижу их в толпе, кто они — одиночки, уставшие, незащищённые.
О его губах скользнула маленькая ухмылка.
— Я уже подметил одного. Интересный тип. Тихий. У него глаза, как у человека, который что-то скрывает и сам от себя. Я думаю… он будет следующим.
Мария сделала вид, что заинтересовалась.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Душевный разговор, Мария. Мы ведь почти друзья, правда?
Она чуть опустила взгляд, но начала осторожно натягивать роль:
— Если честно… я начинаю тебя понимать. Этот город и правда… ломает людей. Просто ты… решаешь это по-своему.
В его глазах на секунду мелькнуло что-то внимательное, острое.
— Вот как… — он задержал на ней взгляд, потом наклонился чуть ближе. — Не утруждай себя. Доверия ты не получишь. Знаю твои приёмы. Это старый трюк: заговорить зверя, чтобы он перестал видеть в тебе угрозу. Увы… я читаю людей лучше, чем они читают сами себя.
Холод от его слов был почти физическим. Попытка провалилась, и Мария это понимала.
День тянулся медленно. Лампочка под потолком мигала в привычном ритме, и Мария почти перестала считать часы. Но к вечеру Алексей появился снова. Только теперь он тянул за собой ещё одну фигуру.
Марина замерла. Даже в полутьме она узнала это лицо — его морщины, тяжёлый взгляд. Это был её отец. Руки мужчины были крепко связаны за спиной, голова слегка опущена.
Алексей без усилий усадил его на стул в центре подвала, привязал к ножкам и спинке. Потом похлопал по лицу, пока тот не пришёл в себя.
Отец моргнул, увидел Марию — и глаза его расширились.
— Марина?! Господи… Что они с тобой сделали?
— Папа… — голос её сломался.
— Трогательно, — сказал Алексей, отступая на шаг. — Семейная встреча.
Он поставил ещё один стул напротив отца, сам сел, закинув ногу на ногу.
— Давайте поболтаем. Как семья.
Отец, сдерживая злость:
— Зачем… ты её держишь здесь? Если нужны деньги — я…
— Деньги? — Алексей чуть склонил голову. — Деньги — это слишком просто. Нет, мне интересно другое. Любопытство. Понимание. Люди ведь раскрываются только в крайности.
Он задумывающе постучал пальцами по колену.
— Вы, отец, наверно, считаете себя способным её защитить?
— Да, — жёстко ответил тот. — Даже сейчас.
На мгновение по губам Алексея пробежала едва заметная ухмылка.
— Что ж, тогда… сыграем, — произнёс он, вставая. — Сегодня у нас трое участников. Я, Мария, и вы. Победитель будет один.
Мария вздрогнула.
— Алексей…
— Тсс, — он поднял палец. — Игра проста. У каждого из вас будет возможность сделать ход, который вы сами выберете. Но, — его голос стал холоднее, — ошибаться можно только один раз.
— Что значит «ход»? — спросил отец, вглядываясь в него.
— Это значит, что кто-то из вас выживет. Остальные — нет.
Он обошёл стул отца, резко затянув узлы на его руках.
— Я дам каждому шанс. Но помните: я играю лучше всех.
Он остановился возле Марии, опустился на корточки так, что их глаза оказались на одном уровне.
— И если хотите, чтобы в конце остался именно вы… придётся делать выбор. Очень быстро.
В подвале стало так тихо, что Мария слышала, как у неё в ушах бьётся сердце. Она поняла, что эта ночь станет самой длинной в её жизни.
А Алексей, словно дирижёр, готовился начать свою мерзкую симфонию, в которой один из них должен был исчезнуть навсегда.
Глава 16
«Ночь откровений»
Подвал погрузился в густую тьму — Алексей специально выкрутил лампочку наполовину, оставив только редкие оранжевые вспышки. С каждым мерцанием свет выхватывал из мрака то лицо Марии, то его глаза — неподвижные, холодные, следящие за каждым её движением.
Мария сидела, притянув колени к груди, пальцы так сильно врезались в бутылку с водой, что костяшки побелели. Ей было душно, холодно и тесно одновременно — как в могиле, куда забыли насыпать землю.
Шаги Алексея в тишине звучали как удары метронома. Он медленно расхаживал по тесному пространству, иногда останавливаясь, задерживая взгляд на засыпающем теле её отца, который лежал в дальнем углу, ещё в сознании, но без сил.
— Знаешь, Мария, — начал он тихо, — ночь — это самое честное время суток. Ночью люди перестают играть роли. Ложь звучит иначе, дыхание становится честным, движения — простыми. Даже страх ночью… настоящий.
Она не ответила — боялась, что любое слово вдохновит его на новую игру.
— Ты хочешь знать, сколько таких ночей было у меня? — продолжил он. — Сотни. И все одинаковые, если честно. Начинается всё с истерики, мольбы, громких слов… заканчивается тишиной.
Он подошёл ближе, сел на корточки, так, чтобы их лица оказались почти на одном уровне. Из полумрака его зрачки казались чёрными провалами, в которых не отражается свет.
— Я помню каждую. — Он говорил размеренно, чуть растягивая слова, как будто смакуя вкус собственных воспоминаний. — Мою первую жертву нашли через три часа. Вторую — через неделю. Третью… не нашли до сих пор.
Мария едва заметно отодвинулась к стене, но он продолжал:
— Знаешь, в чём секрет? Внимание. Не к себе — к ним. Люди думают, что тебя поймают из-за ошибки. Но в этом городе ловят только тех, кто шумит или оставляет за собой хаос. А я… я всегда приглашаю тишину.
Он встал, прошёлся до двери и вернулся, словно замыкая круг вокруг неё.
— Ты ведь всё ещё думаешь, что я оставлю тебе шанс, да? — его голос стал ниже, глуше. — Что сыграю в очередную честную игру. Хочешь забавное признание? Уже этой ночью я мог бы прикончить вас обоих. Но… мне интереснее наблюдать, как ты меняешься.
Мария стиснула зубы:
— Ты ошибаешься.
— Нет, — он чуть склонил голову, — я просто лучше вижу, чем ты сама. Вчера ты цеплялась за надежду. Сегодня ты думаешь о том, кого предать, чтобы остаться в живых.
Он подошёл к её отцу, который уже с трудом держал глаза открытыми. Алексей присел рядом, положив ладонь на его плечо:
— Спите, спите… — сказал он почти ласково, — всё самое интересное будет утром.
Мария не выдержала:
— Если тронешь его…
— Что? — он резко выпрямился, сверля её взглядом. — Что ты сделаешь, Мария? Ты связана. Закрыта. Безоружна. Единственное, что у тебя есть — это слова. И они пустые.
Он снова сел на ящик, откинулся спиной, скрестив руки на груди.
— А теперь… давай по-честному. Я задам тебе три вопроса. Если хоть раз соврёшь — утром правила будут другими.
— Какие вопросы? — её голос дрогнул.
— Первый. Если бы я дал тебе нож, кого бы ты ударила первым — меня или его?
Мария молчала, глядя в пол. В горле пересохло. Алексей ждал, его терпеливое молчание было страшнее угроз.
— Второй. — Он слегка наклонился вперёд. — Веришь ли ты, что сможешь выйти отсюда живой?
Опять тишина.
— Третий… — он усмехнулся. — Ты готова жить, зная, что для этого придётся видеть, как умирают все остальные?
Мария смотрела на неровный свет лампочки, не в силах вымолвить ни да, ни нет.
— Молчание — тоже ответ, — сказал он наконец и поднялся. — Значит, утром мы начнём по моим правилам.
Он ушёл к двери, запер её изнутри и остался стоять в темноте, где его почти не было видно, но каждый шаг и каждый вдох отдавались эхом. Мария понимала, что он всё ещё наблюдает, хотя она не могла видеть его лица.
И пока ночь тянулась, густая и липкая, в её голове звучали только его последние слова:
«Утром начнём по моим правилам».
Глава 17
«Утро без выхода»
Первое, что почувствовала Мария, — это запах. Запах сырого бетона, застоявшейся влаги и чего-то ещё, металлического… как кровь, которая уже успела высохнуть. Она открыла глаза и в тусклом свете лампочки увидела, что Алексей уже здесь. Он стоял у двери, прислушиваясь к чему-то снаружи, словно охотник, проверяющий, не подошла ли добыча слишком близко.
Её отец дремал, но сон был тяжёлым и тревожным. Руки его были связаны, и плечи опускались всё ниже — усталость за эти дни сжала его, как стальные тиски.
— Доброе утро, — голос Алексея прозвучал почти весело. — Пора вставать. Сегодня у нас особенный день.
Он подошёл к столу, на котором лежала его «подготовка»: три предмета, но не такие, как в прошлый раз. Деревянная коробка размером с чемодан, металлическая цепь с замком и небольшой таймер, тикающий с тихим, нервирующим звуком.
Алексей уселся на ящик и, выдержав театральную паузу, заговорил:
— Сегодня утром я предлагаю нам всем поиграть в новую игру. Но в отличие от прошлых, здесь нет шансов на ничью. Победитель будет один.
Мария почувствовала, как холод стекает вдоль позвоночника.
— И какие теперь правила? — спросила она осторожно.
Алексей кивнул на коробку.
— Внутри — ключ. Только один. Он нужен, чтобы снять цепь с ног. Но коробка закрыта на кодовый замок.
Отец Марии хрипло заговорил:
— И что за код?
— Вот в этом суть, — Алексей чуть улыбнулся. — Код знают вы оба. Точнее… каждый из вас знает половину. Чтобы открыть коробку, вам придётся сказать друг другу то, что я вам передам. Но… — он поднял палец, — есть нюанс. Если любой из вас скажет свою половину слишком рано или слишком поздно, — он мягко щёлкнул пальцами, — я сам открою коробку… и оставлю её себе.
Мария нахмурилась:
— Ты просто хочешь нас стравить.
— Конечно, — откровенно ответил Алексей, — иначе это была бы не игра.
Он подошёл к Марии, нагнулся и тихо прошептал ей набор чисел — три цифры, легко запомнить.
— Это твоя половина. Береги её.
Затем он встал, подошёл к её отцу и сделал то же самое, сказав уже другие три цифры. Отец напряжённо посмотрел на Марию, и она на него — они оба поняли, что только вместе могут открыть замок. Но знали и другое: Алексей не даст им спокойно объединиться.
— Играть мы начнём через тридцать минут, — сказал он, щёлкнув пуском таймера. — И таймер отсчитает до нуля. Если код не введён — всё окончено.
Время тянулось мучительно. Алексей ходил по подвалу, как хищник в клетке, иногда останавливался, чтобы что-то бросить вскользь:
— Мария, ты уверенна, что отец тебе скажет свой код? Вдруг решит, что ты его предашь?
— А ты, отец, уверен, что дочь готова разделить с тобой победу, а не оставить тебя здесь?
Он капал им в уши сомнения, и это работало. Каждое слово отравляло доверие.
Мария тихо сказала отцу:
— Мы должны сделать это вместе, он просто играет с нами.
— Знаю… — ответил тот. — Но он ждёт, что мы скажем слишком рано…
Алексей, заметив их переглядки, усмехнулся.
— Ах, какие милые семейные секреты. Но помните — время идёт.
Когда стрелка таймера дошла до отметки «0:20», Алексей поставил коробку в центр комнаты.
— Ну? Кто первый рискнёт поделиться своей половиной?
Напряжение было таким, что даже звук их дыхания казался громким. Мария смотрела на отца, сердце колотилось: сказать? или ждать?
— Моя половина… — вдруг заговорил он, — три, семь, один.
Алексей чуть склонил голову, наблюдая за Марией.
Её губы дрогнули. Она хотела сказать свою, но тут он резко хлопнул ладонью по столу.
— А вот теперь я знаю, что она боится! Смотри, как она думает: «Если я скажу, он схватит ключ».
Мария вцепилась в бутылку с водой, сжимая так, что та скрипела в пластике.
— Итак, Мария? — тихо повторил Алексей. — Двадцать секунд.
Она глубоко вдохнула и выпалила:
— Четыре, девять, пять!
Отец потянулся к замку, но руки дрожали. Не прошло и пары секунд, как Алексей оказался рядом.
— Поздно, — сказал он ровно.
— Что?! — Мария попыталась встать, но верёвки не позволили. — Мы же успели!
— Возможно, — его глаза сузились, — но я обещал, что вы откроете коробку. А вы дали ключ… мне.
В следующее мгновение Алексей просто оттолкнул отца от стола и ввёл код сам. Замок щёлкнул, крышка открылась, а внутри — маленький металлический ключ.
Он подержал его на ладони, затем медленно убрал в карман.
— Игра окончена. Победитель — один.
— Значит, ты всё равно… — начал отец, но осёкся, когда Алексей подошёл совсем близко.
— Да, — ответил тот почти шёпотом. — Я просто хотел, чтобы вы поняли, как близко были к выходу. И как легко я могу лишить вас этого.
Мария почувствовала, что отчаяние стало почти физическим. И в этот момент она поняла — утром он не ищет победителя. Он ищет того, кто сломается окончательно.
А теперь, когда у него в руках был ключ, он мог позволить себе всё.
Глава 18
Последний раз
Утро было тягучим, как холодное масло, и даже лампочка под потолком казалась темнее обычного. Свет скользил по стенам подвала, едва освещая фигуры в углах.
