Невесть откуда взявшаяся грусть, заставила меня выдать Потанину то, что давно лежало на сердце.
– Вот только мне кажется, что за меня давно всё решено. Что бы я ни делал – всё равно оказываюсь в ситуации, в которой мне выбирать не приходится. Кажется, что выбор мой ограничен только в цвете весла, которым я гребу. И даже цвет – всего лишь градации серого.
Гриша как-то грустно улыбнулся. Ларри был уже давно готов, но стоял в стороне и не вмешивался в наш разговор.
– Батенька, да на вас какая-то меланхолия накатила. Ну-ка бодрячком. Ларри, покажи ему настоящий стазис. Кажется, у нашего бойца синдром гадкого утёнка.
– Сергей. Пойдёмте в центр испытательного стенда. Я подготовлю вас к тому, что вы увидите в стазисе и постараюсь дать правильные советы.
Ларри подвёл меня к двум стульям, стоящим посередине круглого подиума. Вокруг, как и подобает всем стендам доктора было расположено просто невероятное количество аппаратуры, при помощи которой Потанин планировал совершить очередной технологический скачок в изучении обелисковых потоков. Я удивился не оборудованию, не подиумам, но двум деревянным стульям, которые просто были повёрнуты друг к другу.
– Стулья?! – обратился я к Ларри, удивлённо подняв брови.
Тот улыбнулся и пояснил.
– Я думаю, будет гораздо эффективнее, провести первое занятие в комфортной безопасной обстановке, располагающей к общению. Считай это сеансом у психотерапевта.
Мы сели на стулья, друг напротив друга. Выглядело это настолько нелепо, что я не удержался от улыбки. Ларри, заметив моё поднявшееся настроение, продолжил.
– Ну вот и отлично. Сергей. Сейчас мы немного поговорим о том, что нам вместе предстоит пережить. Вы уже однажды имели опыт совместного топологически полного стазиса. И, к нашему общему удивлению, вы смогли сохранить свой рассудок несмотря на то, что он был подавлен сразу двумя стазис бойцами.
– Подавлен? Кажется, они совсем меня не собирались атаковать. Они даже пытались мне помочь.
– Всё верно, Сергей. Но мы называем данное состояние сознания подавлением из-за характера действий оказываемых на сознание бойцов, находящихся в полном стазисе. Разумы кинетиков, которые вступили в стазис контакт, пытаются подавить друг друга. Судя по всему, срабатывает какой-то подсознательный механизм самосохранения, и чаще всего, неподготовленный разум оказывается подавлен другим, более сильным. В связи с этим и были запрещены опыты работы над потоками более одного барьера. Барьеры по-другому воспринимают обелисковые поля, и, когда двое вступают в работу над одним потоком, возникает конфликт бессознательного, который приводит к тому, что боец, который ментально более слабый начинает терять собственное я. После окончания работы с потоками, такие бойцы могут пережить амнезию, потерю сознания, в совсем тяжёлых случаях, полное замещение личности.
– Погодите, но получается, что у меня уже и раньше был опыт стазис контакта. В одном из рейдов, мой отряд попал в ловушку стражей.
– Не совсем так. В тот раз, ты не концентрировался на потоках, что и спасло твоё сознание. Но каким образом ты попал в стазис к нашему оперативнику, мы до сих пор не можем понять и также пытаемся разобраться в том случае. Скорее всего, твои врождённые способности помогают тебе и в стазисе. Возможно, виновата специализация барьера. Предлагаю обсудить этот вопрос позже. Сейчас же давай вместе заучим одно простое упражнение, достаточное для первого занятия. Ты не против?
Я кивнул в знак согласия, подбадривая своего новоиспечённого инструктора.
– Для начала, я хочу провести небольшой исторический экскурс. Хочу пояснить тебе уникальность таких бойцов, как я и ты. Как ты уже можешь догадываться, стазис бойцы очень редки. Связано это с событиями, которые привели к расколу корпорации «Ресёрч Индастриз» и образованию корпуса стражей. Почти всё это тебе и так известно. Но есть одна очень важная деталь. Во-первых, нативные и берсерковые стазис бойцы, хоть и редки, но встречаются примерно в равных соотношениях. Один-два бойца на тысячу обычных кинетиков.
Эти сведения мне были давно известны, но я не удержался от небольшого комментария.
– Да, это я слышал. Во время последнего задания от стража, который попал в плен.
– Отрадно, что ты такой внимательный. Но есть один очень важный нюанс. Мы не встречали стазис-барьеров уже очень давно. Лично я никогда не видел таких. В нашем обществе есть лишь один человек, который лично знаком с единственным до тебя представителем стазис-барьеров. Позже, я познакомлю тебя с ним, но он очень редко принимает гостей, из-за состояния здоровья.
Это действительно было для меня новостью. Находясь в коллективном стазисе, я не обращал внимания на специализацию бойцов, да и времени особо на это не было.
– Невероятно. А можно поинтересоваться, как звали того стазис-барьера? Есть ли возможность с ним выйти на связь?
Ларри немного помедлил, посмотрел мне в глаза и сказал, то, чего я никак не ожидал услышать.
– Дело в том, что это как раз невозможно сделать. Последним и единственным стазис барьером был Алан Деймон.
Он замолчал, в ожидании моей реакции. А я был слишком удивлён, чтобы вымолвить хоть что-либо. Алан Деймон был единственным стазис-барьером? В голове не укладывалось, что я – второй барьер среди, возможно, всего человечества. Обмозговав новую информацию, я обратился к Ларри.
– Ларри, но это просто невероятно. Неужели за пятьдесят лет существования обелисков не нашлось других барьеров, которые могут находиться в стазисе? Может просто не задокументировали уникальные случаи.
Ларри отрицательно покачал головой.
– Ни одного, Сергей. Более того, судьба Алана Деймона нам также неизвестна, как и всем остальным. Вся информация после его входа в обелиск уничтожена или спрятана где-то очень глубоко в недрах «Ресёрч Индастриз». Достоверно известно лишь то, что корпорация получила какую-то очень важную информацию после того опыта. Настолько важную, что пропали все, кто был причастен к Алану. А теперь, в настоящее время ещё и невозможно найти его современников – все, кто нам был известен либо уже мертвы, либо найти хоть какие-то данные о них просто невозможно. Абсолютно случайным образом мы смогли встретить одного человека, который был с ним лично знаком. Но даже он не смог толком ничего нам рассказать. Возможно, у тебя получится разговорить его больше. Впрочем, мы отвлеклись. Ты готов?
Я собрался с мыслями. Такие новости нужно было обдумать основательно. Но сделать это стоило в более спокойной обстановке. Я кивнул Ларри, чтобы тот продолжал.
– В последний раз, ты вступил в контакт сразу с двумя бойцами. Их разумы попытались подавить твой и ты начал ощущать себя ими, пережив одно или несколько воспоминаний каждого. Припоминаешь?
– Такое забыть невозможно. – я передёрнул плечами от нахлынувших воспоминаний.
Ларри, видя мою нерешительность решил подбодрить.
– Да, понимаю твои чувства. Так вот. Тебе удалось избавиться от навязанных воспоминаний при помощи замещения их своими собственными. Вот именно так и нужно действовать при ментальном контакте. Чтобы не потерять себя, тебе необходимо задействовать то воспоминание или набор воспоминаний, которые сформировали тебя, как личность. Зачастую, это связано с какими-то трагическими событиями. К сожалению, именно так устроен наш мозг. Мы запоминаем самые плохие события гораздо лучше, чем хорошие, в связи всё с теми же механизмами самосохранения. Опасные ситуации, смерти близких людей записываются в нашу подкорку с целью недопущения подобных ситуаций в дальнейшем. И именно такие воспоминания формируют характер, личность и бессознательное поведение человека. Скажи, ты готов продолжить? Мы можем попробовать в другой день.
Я вспомнил о том, что пришлось пережить, когда я стал самим собой в коллективном стазисе. Воспоминание о трагической смерти моей семьи отдавалось лишь небольшой тоской в сердце – за прошедшие годы я смог преодолеть себя и позволил себе отпустить их. Давно пора было двигаться дальше.
– Спасибо за заботу, Ларри, но я уже разобрался в себе. Мои скелеты больше не способны причинить мне вреда.
Ларри вдохновлённо всплеснул руками.
– Это просто замечательно. Давай мы вместе с тобой поработаем над простейшим плетением и постараемся не повредить друг другу рассудок. Готов?
Я снова кивнул, после чего, между нами, из пола выдвинулся небольшой ГОП. Он был стационарным, насколько я мог судить и управлялся откуда-то извне. Прошло несколько секунд, катушка начала быстро раскручиваться и создала простое тепловое плетение, после чего оно остановилось на месте, удерживаемое электромагнитным полем. Я глянул на Ларри, тот подбодрил меня, указав на узел и я, немного сконцентрировавшись, вошёл в стазис. Где увидел всё также улыбающегося Ларри. В голове вновь начал нарастать шум, прямо как в прошлый раз. Но сквозь этот гул я чётко услышал слова Ларри.
– Давай, Сергей. Вытащи наружу то, что делает тебя тобой.
И я вытащил. Я вновь вернулся в свою комнату, вновь попал в тот день, который унёс жизнь моей семье. Только на этот раз в комнате, рядом со мной стоял Ларри. Он стоял и ошарашенно озирался вокруг. Кажется, что такого эффекта он не ожидал.
– Неплохо. Сергей, что это?
Я огляделся вокруг и пояснил.
– Это моя комната в моём родном доме. Три года назад. Через десять минут, мой дом разнесёт снаряд.
Ларри поражённо осматривал каждый уголок моей комнаты, выглянул в окно, посмотрел под кровать.
– Интересно… Честно говоря, я в первый раз в подобной ситуации, хотя я прошёл уже не один десяток стазис контактов. Я не стал тобой в твоём воспоминании, хотя открылся для восприятия. Какая детализация, с ума сойти.
Я не обращал внимания на удивлённые слова Ларри, всецело отдав себя воспоминанию. Я вновь взял письмо, раскрыл его, минуту вертел в руках, пытаясь найти отправителя. Но, кроме собственного адреса и вчерашней даты доставки не нашёл ничего. Достал пожелтевшую записку, судя по всему, хранившуюся вместе с конвертом долгое время. Вновь увидел надпись БЕГИ. Ларри обошёл меня, подмечая для себя какие-то детали, заглянул в записку.
– Сссссергеееей.
– Думаю на сегодня хватит.
Воспоминание резко прервалось, шум аппаратуры и насвистывание Потанина вернуло меня в реальность. Ларри сидел, глубоко задумавшись. Затем он поднял взгляд на меня, в котором я прочёл замешательство, удивление и какое-то смешанное чувство радости.
– Сергей. Мне кажется, что вы знаете гораздо больше, чем можете нам сказать.
Его загадочные слова поставили меня в тупик.
– Не понял.
А тот лишь отмахнулся, засобиравшись уходить.
– И пока не поймёте. Давайте продолжим наши занятия завтра. Я должен основательно подготовиться. Прогуляйтесь, отдохните, позовите друзей. Одно могу сказать точно – ваш потенциал до сих пор не раскрыт в полной мере. Дело пойдёт гораздо быстрее, чем я думал вначале. Но у меня есть небольшая просьба. Давайте, пока воспоминание ещё достаточно сильно, повторим на бумаге всё, что с вами происходило, каждую деталь, насколько это возможно.
– Без проблем, только я не пойму, зачем это нужно?
Ларри пояснил, уже записывая то, что запомнил сам.
– Для того, чтобы навсегда научить вас жить с этим воспоминанием. Сделать так, чтобы боль, которая пронзает ваше сердце, каждый раз, когда вы переживаете тот день, не затмевала ваш разум. Это ключ к освоению полного стазиса.
Ларри спрашивал меня о деталях и записывал всё в блокнот. Его интересовало всё – звуки, ощущения, направление ветра за окном, громкость взрыва. После того, как он полностью законспектировал моё ключевое воспоминание, он протянул мне самодельный конверт, который сделал из листа бумаги на скорую руку, поразительно схожий с запиской из сна. Даже текст повторил в точности таким, каким я его видел во сне. Разве что адрес и дата доставки на конверте отсутствовали.
– Носите этот конверт с собой и каждый раз, когда вы столкнётесь с проблемами в стазисе, доставайте конверт. Это ваш ключ к полному стазису. У каждого из нас есть такой. Например, у меня, ключом является эта зажигалка. Однажды, она спасла мне жизнь и, с тех пор, я всегда ношу её с собой. Она является моим талисманом и ключом.
С этими словами, Ларри достал зажигалку Зиппо, посередине которой торчала пуля, чудом не прошедшая насквозь. Я взял в руки письмо, сложил напополам, убрал во внутренний карман своей рубашки и не удержался от улыбки.
– Напоминает какой-то ритуал. Суеверия теперь являются частью работы кинетиков. Спасибо за помощь, Ларри. Тогда до завтра?
– Жду не дождусь нашего следующего занятия.
На следующий день, мы вновь собрались у Потанина, вместе с Ларри. Не знаю, к чему он готовился, но, когда я пришёл, они оживлённо спорили о чём-то. При виде меня, они замолчали и переглянулись.
– О чём шушукаетесь?
– О тебе. Садись, Серёга, наливай чай, будем обсуждать твои успехи. Ларри говорит, что он ничему не сможет тебя научить, поскольку ты зашёл уже слишком далеко.
Я подошёл к импровизированной кухне в его лаборатории, достал кружку и налил ароматный чёрный крупнолистовой чай из массивного керамического чайника. В вопросах заваривания чая, Потанин был непреклонен – только чёрный чай, только крупнолистовой, только в керамике. В этом вопросе он всегда был категоричен и давал кофе и другим напиткам непристойные названия. Спорить с ним было бессмысленно, поскольку в этом случае, он переходил на личности. Но иногда, когда у меня было желание поддеть его, я начинал активно расхваливать свежесваренный рабочей кофеваркой капучино.
– Сергей. Сегодня я бы хотел вновь пойти с тобой в стазис. Но на этот раз, мне хотелось бы пригласить ещё одного человека. К сожалению, ей тяжело добираться сюда из-за почтенного возраста, поэтому она немного запаздывает. Ты не против?
Несмотря на то, что я совсем недавно познакомился с Ларри, мне вовсе не было неприятным его внимание к моим воспоминаниям. Это позволяло получить больше информации о моих способностях. Тем не менее, небольшая доля волнения всё равно осталась, тем более что к нам должен был присоединиться кто-то ещё.
– Пока мы ждём, Сергей, я предлагаю обсудить интересующие вас вопросы. Потанин рассказал, что вы интересуетесь историей, поэтому постоянно пропадаете в архивах. Спрашивайте, возможно, я смогу что-то поведать из того, что знаю сам.
Я был несказанно рад представившейся возможности узнать больше о стражах. Одно дело – копание в архивах и совсем другое дело получать информацию, проходящую через призму восприятия другого человека.
– Супер. Ларри. У меня на самом деле накопилось много вопросов. Я периодически общаюсь с другими стражами, но не всегда удаётся завязать надолго разговор – все в компании очень занятые. Ты давно являешься членом стражей? И в довесок, как ты сюда попал.
Ларри улыбнулся, вспомнив свою историю знакомства с корпусом стражей.
– Уже двадцать лет. Меня спас отряд, занимавшийся в то время западной частью Европы. Тогда я был в юрисдикции «Файнд энд Стора», и мы планировали захватить несколько ценных артефактов, поскольку они нужны были нам для нашего отдела исследований. В частности, нам нужны были «облучённые» обелисковым полем чистые металлы, сохранившиеся на одном из заводов, рядом с которым появился обелиск.
– Вот только мне кажется, что за меня давно всё решено. Что бы я ни делал – всё равно оказываюсь в ситуации, в которой мне выбирать не приходится. Кажется, что выбор мой ограничен только в цвете весла, которым я гребу. И даже цвет – всего лишь градации серого.
Гриша как-то грустно улыбнулся. Ларри был уже давно готов, но стоял в стороне и не вмешивался в наш разговор.
– Батенька, да на вас какая-то меланхолия накатила. Ну-ка бодрячком. Ларри, покажи ему настоящий стазис. Кажется, у нашего бойца синдром гадкого утёнка.
– Сергей. Пойдёмте в центр испытательного стенда. Я подготовлю вас к тому, что вы увидите в стазисе и постараюсь дать правильные советы.
Ларри подвёл меня к двум стульям, стоящим посередине круглого подиума. Вокруг, как и подобает всем стендам доктора было расположено просто невероятное количество аппаратуры, при помощи которой Потанин планировал совершить очередной технологический скачок в изучении обелисковых потоков. Я удивился не оборудованию, не подиумам, но двум деревянным стульям, которые просто были повёрнуты друг к другу.
– Стулья?! – обратился я к Ларри, удивлённо подняв брови.
Тот улыбнулся и пояснил.
– Я думаю, будет гораздо эффективнее, провести первое занятие в комфортной безопасной обстановке, располагающей к общению. Считай это сеансом у психотерапевта.
Мы сели на стулья, друг напротив друга. Выглядело это настолько нелепо, что я не удержался от улыбки. Ларри, заметив моё поднявшееся настроение, продолжил.
– Ну вот и отлично. Сергей. Сейчас мы немного поговорим о том, что нам вместе предстоит пережить. Вы уже однажды имели опыт совместного топологически полного стазиса. И, к нашему общему удивлению, вы смогли сохранить свой рассудок несмотря на то, что он был подавлен сразу двумя стазис бойцами.
– Подавлен? Кажется, они совсем меня не собирались атаковать. Они даже пытались мне помочь.
– Всё верно, Сергей. Но мы называем данное состояние сознания подавлением из-за характера действий оказываемых на сознание бойцов, находящихся в полном стазисе. Разумы кинетиков, которые вступили в стазис контакт, пытаются подавить друг друга. Судя по всему, срабатывает какой-то подсознательный механизм самосохранения, и чаще всего, неподготовленный разум оказывается подавлен другим, более сильным. В связи с этим и были запрещены опыты работы над потоками более одного барьера. Барьеры по-другому воспринимают обелисковые поля, и, когда двое вступают в работу над одним потоком, возникает конфликт бессознательного, который приводит к тому, что боец, который ментально более слабый начинает терять собственное я. После окончания работы с потоками, такие бойцы могут пережить амнезию, потерю сознания, в совсем тяжёлых случаях, полное замещение личности.
– Погодите, но получается, что у меня уже и раньше был опыт стазис контакта. В одном из рейдов, мой отряд попал в ловушку стражей.
– Не совсем так. В тот раз, ты не концентрировался на потоках, что и спасло твоё сознание. Но каким образом ты попал в стазис к нашему оперативнику, мы до сих пор не можем понять и также пытаемся разобраться в том случае. Скорее всего, твои врождённые способности помогают тебе и в стазисе. Возможно, виновата специализация барьера. Предлагаю обсудить этот вопрос позже. Сейчас же давай вместе заучим одно простое упражнение, достаточное для первого занятия. Ты не против?
Я кивнул в знак согласия, подбадривая своего новоиспечённого инструктора.
– Для начала, я хочу провести небольшой исторический экскурс. Хочу пояснить тебе уникальность таких бойцов, как я и ты. Как ты уже можешь догадываться, стазис бойцы очень редки. Связано это с событиями, которые привели к расколу корпорации «Ресёрч Индастриз» и образованию корпуса стражей. Почти всё это тебе и так известно. Но есть одна очень важная деталь. Во-первых, нативные и берсерковые стазис бойцы, хоть и редки, но встречаются примерно в равных соотношениях. Один-два бойца на тысячу обычных кинетиков.
Эти сведения мне были давно известны, но я не удержался от небольшого комментария.
– Да, это я слышал. Во время последнего задания от стража, который попал в плен.
– Отрадно, что ты такой внимательный. Но есть один очень важный нюанс. Мы не встречали стазис-барьеров уже очень давно. Лично я никогда не видел таких. В нашем обществе есть лишь один человек, который лично знаком с единственным до тебя представителем стазис-барьеров. Позже, я познакомлю тебя с ним, но он очень редко принимает гостей, из-за состояния здоровья.
Это действительно было для меня новостью. Находясь в коллективном стазисе, я не обращал внимания на специализацию бойцов, да и времени особо на это не было.
– Невероятно. А можно поинтересоваться, как звали того стазис-барьера? Есть ли возможность с ним выйти на связь?
Ларри немного помедлил, посмотрел мне в глаза и сказал, то, чего я никак не ожидал услышать.
– Дело в том, что это как раз невозможно сделать. Последним и единственным стазис барьером был Алан Деймон.
Он замолчал, в ожидании моей реакции. А я был слишком удивлён, чтобы вымолвить хоть что-либо. Алан Деймон был единственным стазис-барьером? В голове не укладывалось, что я – второй барьер среди, возможно, всего человечества. Обмозговав новую информацию, я обратился к Ларри.
– Ларри, но это просто невероятно. Неужели за пятьдесят лет существования обелисков не нашлось других барьеров, которые могут находиться в стазисе? Может просто не задокументировали уникальные случаи.
Ларри отрицательно покачал головой.
– Ни одного, Сергей. Более того, судьба Алана Деймона нам также неизвестна, как и всем остальным. Вся информация после его входа в обелиск уничтожена или спрятана где-то очень глубоко в недрах «Ресёрч Индастриз». Достоверно известно лишь то, что корпорация получила какую-то очень важную информацию после того опыта. Настолько важную, что пропали все, кто был причастен к Алану. А теперь, в настоящее время ещё и невозможно найти его современников – все, кто нам был известен либо уже мертвы, либо найти хоть какие-то данные о них просто невозможно. Абсолютно случайным образом мы смогли встретить одного человека, который был с ним лично знаком. Но даже он не смог толком ничего нам рассказать. Возможно, у тебя получится разговорить его больше. Впрочем, мы отвлеклись. Ты готов?
Я собрался с мыслями. Такие новости нужно было обдумать основательно. Но сделать это стоило в более спокойной обстановке. Я кивнул Ларри, чтобы тот продолжал.
– В последний раз, ты вступил в контакт сразу с двумя бойцами. Их разумы попытались подавить твой и ты начал ощущать себя ими, пережив одно или несколько воспоминаний каждого. Припоминаешь?
– Такое забыть невозможно. – я передёрнул плечами от нахлынувших воспоминаний.
Ларри, видя мою нерешительность решил подбодрить.
– Да, понимаю твои чувства. Так вот. Тебе удалось избавиться от навязанных воспоминаний при помощи замещения их своими собственными. Вот именно так и нужно действовать при ментальном контакте. Чтобы не потерять себя, тебе необходимо задействовать то воспоминание или набор воспоминаний, которые сформировали тебя, как личность. Зачастую, это связано с какими-то трагическими событиями. К сожалению, именно так устроен наш мозг. Мы запоминаем самые плохие события гораздо лучше, чем хорошие, в связи всё с теми же механизмами самосохранения. Опасные ситуации, смерти близких людей записываются в нашу подкорку с целью недопущения подобных ситуаций в дальнейшем. И именно такие воспоминания формируют характер, личность и бессознательное поведение человека. Скажи, ты готов продолжить? Мы можем попробовать в другой день.
Я вспомнил о том, что пришлось пережить, когда я стал самим собой в коллективном стазисе. Воспоминание о трагической смерти моей семьи отдавалось лишь небольшой тоской в сердце – за прошедшие годы я смог преодолеть себя и позволил себе отпустить их. Давно пора было двигаться дальше.
– Спасибо за заботу, Ларри, но я уже разобрался в себе. Мои скелеты больше не способны причинить мне вреда.
Ларри вдохновлённо всплеснул руками.
– Это просто замечательно. Давай мы вместе с тобой поработаем над простейшим плетением и постараемся не повредить друг другу рассудок. Готов?
Я снова кивнул, после чего, между нами, из пола выдвинулся небольшой ГОП. Он был стационарным, насколько я мог судить и управлялся откуда-то извне. Прошло несколько секунд, катушка начала быстро раскручиваться и создала простое тепловое плетение, после чего оно остановилось на месте, удерживаемое электромагнитным полем. Я глянул на Ларри, тот подбодрил меня, указав на узел и я, немного сконцентрировавшись, вошёл в стазис. Где увидел всё также улыбающегося Ларри. В голове вновь начал нарастать шум, прямо как в прошлый раз. Но сквозь этот гул я чётко услышал слова Ларри.
– Давай, Сергей. Вытащи наружу то, что делает тебя тобой.
И я вытащил. Я вновь вернулся в свою комнату, вновь попал в тот день, который унёс жизнь моей семье. Только на этот раз в комнате, рядом со мной стоял Ларри. Он стоял и ошарашенно озирался вокруг. Кажется, что такого эффекта он не ожидал.
– Неплохо. Сергей, что это?
Я огляделся вокруг и пояснил.
– Это моя комната в моём родном доме. Три года назад. Через десять минут, мой дом разнесёт снаряд.
Ларри поражённо осматривал каждый уголок моей комнаты, выглянул в окно, посмотрел под кровать.
– Интересно… Честно говоря, я в первый раз в подобной ситуации, хотя я прошёл уже не один десяток стазис контактов. Я не стал тобой в твоём воспоминании, хотя открылся для восприятия. Какая детализация, с ума сойти.
Я не обращал внимания на удивлённые слова Ларри, всецело отдав себя воспоминанию. Я вновь взял письмо, раскрыл его, минуту вертел в руках, пытаясь найти отправителя. Но, кроме собственного адреса и вчерашней даты доставки не нашёл ничего. Достал пожелтевшую записку, судя по всему, хранившуюся вместе с конвертом долгое время. Вновь увидел надпись БЕГИ. Ларри обошёл меня, подмечая для себя какие-то детали, заглянул в записку.
– Сссссергеееей.
– Думаю на сегодня хватит.
Воспоминание резко прервалось, шум аппаратуры и насвистывание Потанина вернуло меня в реальность. Ларри сидел, глубоко задумавшись. Затем он поднял взгляд на меня, в котором я прочёл замешательство, удивление и какое-то смешанное чувство радости.
– Сергей. Мне кажется, что вы знаете гораздо больше, чем можете нам сказать.
Его загадочные слова поставили меня в тупик.
– Не понял.
А тот лишь отмахнулся, засобиравшись уходить.
– И пока не поймёте. Давайте продолжим наши занятия завтра. Я должен основательно подготовиться. Прогуляйтесь, отдохните, позовите друзей. Одно могу сказать точно – ваш потенциал до сих пор не раскрыт в полной мере. Дело пойдёт гораздо быстрее, чем я думал вначале. Но у меня есть небольшая просьба. Давайте, пока воспоминание ещё достаточно сильно, повторим на бумаге всё, что с вами происходило, каждую деталь, насколько это возможно.
– Без проблем, только я не пойму, зачем это нужно?
Ларри пояснил, уже записывая то, что запомнил сам.
– Для того, чтобы навсегда научить вас жить с этим воспоминанием. Сделать так, чтобы боль, которая пронзает ваше сердце, каждый раз, когда вы переживаете тот день, не затмевала ваш разум. Это ключ к освоению полного стазиса.
Ларри спрашивал меня о деталях и записывал всё в блокнот. Его интересовало всё – звуки, ощущения, направление ветра за окном, громкость взрыва. После того, как он полностью законспектировал моё ключевое воспоминание, он протянул мне самодельный конверт, который сделал из листа бумаги на скорую руку, поразительно схожий с запиской из сна. Даже текст повторил в точности таким, каким я его видел во сне. Разве что адрес и дата доставки на конверте отсутствовали.
– Носите этот конверт с собой и каждый раз, когда вы столкнётесь с проблемами в стазисе, доставайте конверт. Это ваш ключ к полному стазису. У каждого из нас есть такой. Например, у меня, ключом является эта зажигалка. Однажды, она спасла мне жизнь и, с тех пор, я всегда ношу её с собой. Она является моим талисманом и ключом.
С этими словами, Ларри достал зажигалку Зиппо, посередине которой торчала пуля, чудом не прошедшая насквозь. Я взял в руки письмо, сложил напополам, убрал во внутренний карман своей рубашки и не удержался от улыбки.
– Напоминает какой-то ритуал. Суеверия теперь являются частью работы кинетиков. Спасибо за помощь, Ларри. Тогда до завтра?
– Жду не дождусь нашего следующего занятия.
Глава 21. Воспоминания
На следующий день, мы вновь собрались у Потанина, вместе с Ларри. Не знаю, к чему он готовился, но, когда я пришёл, они оживлённо спорили о чём-то. При виде меня, они замолчали и переглянулись.
– О чём шушукаетесь?
– О тебе. Садись, Серёга, наливай чай, будем обсуждать твои успехи. Ларри говорит, что он ничему не сможет тебя научить, поскольку ты зашёл уже слишком далеко.
Я подошёл к импровизированной кухне в его лаборатории, достал кружку и налил ароматный чёрный крупнолистовой чай из массивного керамического чайника. В вопросах заваривания чая, Потанин был непреклонен – только чёрный чай, только крупнолистовой, только в керамике. В этом вопросе он всегда был категоричен и давал кофе и другим напиткам непристойные названия. Спорить с ним было бессмысленно, поскольку в этом случае, он переходил на личности. Но иногда, когда у меня было желание поддеть его, я начинал активно расхваливать свежесваренный рабочей кофеваркой капучино.
– Сергей. Сегодня я бы хотел вновь пойти с тобой в стазис. Но на этот раз, мне хотелось бы пригласить ещё одного человека. К сожалению, ей тяжело добираться сюда из-за почтенного возраста, поэтому она немного запаздывает. Ты не против?
Несмотря на то, что я совсем недавно познакомился с Ларри, мне вовсе не было неприятным его внимание к моим воспоминаниям. Это позволяло получить больше информации о моих способностях. Тем не менее, небольшая доля волнения всё равно осталась, тем более что к нам должен был присоединиться кто-то ещё.
– Пока мы ждём, Сергей, я предлагаю обсудить интересующие вас вопросы. Потанин рассказал, что вы интересуетесь историей, поэтому постоянно пропадаете в архивах. Спрашивайте, возможно, я смогу что-то поведать из того, что знаю сам.
Я был несказанно рад представившейся возможности узнать больше о стражах. Одно дело – копание в архивах и совсем другое дело получать информацию, проходящую через призму восприятия другого человека.
– Супер. Ларри. У меня на самом деле накопилось много вопросов. Я периодически общаюсь с другими стражами, но не всегда удаётся завязать надолго разговор – все в компании очень занятые. Ты давно являешься членом стражей? И в довесок, как ты сюда попал.
Ларри улыбнулся, вспомнив свою историю знакомства с корпусом стражей.
– Уже двадцать лет. Меня спас отряд, занимавшийся в то время западной частью Европы. Тогда я был в юрисдикции «Файнд энд Стора», и мы планировали захватить несколько ценных артефактов, поскольку они нужны были нам для нашего отдела исследований. В частности, нам нужны были «облучённые» обелисковым полем чистые металлы, сохранившиеся на одном из заводов, рядом с которым появился обелиск.
