– Куда мы? Я думал, что нам надо остановить Черта.
– Это мы и делаем. Спереди мы точно к нему не подберёмся, только сзади, со стороны разлома. Упрёмся в барьер и пойдём вдоль него.
– А остальные как?
– Надеюсь, продержатся до нашего прихода.
Пока мы пробирались через чащу, я слышал, как Чёрт взвывает от очередного взмаха своей лапищи. Периодически, он как будто бы ничем не заканчивался, но иногда лес словно вздрагивал от взвывшего волка или крика человека. Каждый раз, когда атака Черта настигала цель, Панкрат бормотал что-то под нос.
Мы упёрлись с ним в барьер, который стал заметно слабее, тем не менее, мы всё также чувствовали тревогу, когда зашли в него чуть глубже.
– Дошли. Теперь налево, к вратам и разлому, а там попытаемся ударить сзади.
Мы бежали, что есть силы, а бой всё продолжался. Мне даже показалось, что Чёрт начал ликовать, когда мы с Панкратом выскочили на дорогу сзади него. Мои предположения оказались отчасти верными. От былого отряда сумеречников остались лишь единицы, древесницы продолжали петь, а Чёрт двигался к ним, теперь уже, практически, без препятствий, взмахивая своей лапищей и тесня остатки отряда. Мне даже показалось вначале, что он совсем не получил повреждений. Но потом я понял, что это не так. Тварь хромала на одну ногу, одно ухо было оторвано, а из одного бока вытекала какая-то жёлтая жижа, которая была у неё вместо крови.
Тут вступил в дело Леший, использовав в качестве оружия огромное сухое бревно.
– Девиц в обиду я не дам, сейчас получишь ты по щам.
Бревно угодило Черту прямо промеж рогов, тот зашатался, но устоял на ногах. Мы с Панкратом медленно, но уверенно подбирались к твари сзади, воспользовавшись тем, что Леший отвлёк Черта на себя. Панкрат глянул на меня.
– Чтобы убить Черта, нужно вонзить ему клинок прямо промеж глаз. Это тяжело сделать, пока он стоит на ногах. Древесницы ослабляют его своим пением, Лешему нужно его опрокинуть, а нам закончить дело. Вначале попробую я, если у меня не получится – добей тварь сам.
Леший обрушивал всё новые и новые удары на тело проклятого существа. Оно пыталось защищаться и отмахиваться, но бревно было слишком длинным. Удар, второй, третий – Лесовик молотил так, что бревно начало трещать. В какой-то момент тварь упала на одно колено и Леший со всего размаха приложил бревном прямо по спине. От могучего удара, Чёрт пригнулся ещё сильнее, но бревно разломалось напополам. Панкрат кинулся к нему, но тот вдруг поднял голову и выкинул одну из лап вперёд, схватив Лешего за горло и громко закричал, заглушая пение древесниц. Тот попытался оторвать лапищу от себя, схватившись за неё двумя руками.
– Панкрат, стой!
Но мой крик утонул в визге Черта. Второй лапой, он схватил Панкрата так сильно, что тот сразу же выронил меч и потерял сознание. Чёрт поднял Лешего и Панкрата над собой, не переставая издавать свой пронзительный визг. Мне хотелось зажать уши и бросить всё на свете. Но тут визг прекратился.
– Жалкие создания, неужели вы действительно подумали, что способны меня победить.
В этот момент, древесницы запели с какой-то новой силой, и я понял, что они поют ту самую песню, которую я играл накануне. Зверюга повернулась к древесницам, отбросив бездыханные тела Лесовика и Панкрата. Мне хотелось кинуться к ним и проверить, живы ли они, но я поборол в себе это желание, выхватил флейту из сумки и начал играть ту же самую песню. Я закрыл глаза и, словно снова очутился в той маленькой избушке, где девушка сочиняла эту самую песню. Точнее, я как будто бы был одновременно, и на дороге, и около избушки.
Я стоял и играл с закрытыми глазами, песня стала разливаться в округе, древесницы пели. Девушка в избушке тоже играла на флейте, а дети ей подпевали. И тут, я словно увидел, как звуки, доносящиеся из флейты, превратились в яркие огненные нити, они протянулись от флейты девушки к моей, поначалу окутав только их, потом продолжили своё движение, окутав меня целиком. Потом, нити от моей флейты направились к древесницам, а нити от флейты девушки протянулись к её детям. Затем они коснулись Лесовика и Панкрата, и, несмотря на то, что глаза мои были закрыты, я увидел, как и Лесовик и Панкрат шумно вдохнули воздух, а затем поднялись.
Потоки песни, исходящие от меня, от девушек, от автора песни окружили Черта. Тот зажал уши, и что-то кричал и мотал своей страшной мордой из стороны в сторону. К своему удивлению, я совсем не слышал его криков. Я слышал только шум леса, лай собак и саму песню, разливающуюся в округе. Лесовик с Панкратом переглянулись, Панкрат кинулся к своему мечу, а Лесовик – к Черту, заломив тому лапы за спину и пнув ногой под чашечки задних лап. Тот пытался сопротивляться, но песня отнимала у него все силы. Панкрат наконец-то схватил меч и, ровно в тот момент, когда закончился последний куплет, вонзил его прямо промеж рогов Черта. Тварь истошно взвыла, дёргаясь в конвульсиях и пытаясь достать хоть кого-нибудь напоследок, но Лесовик крепко держал его в своих руках. Наконец, Чёрт дёрнулся в последний раз, а затем обмяк и начал превращаться в пепел. Спустя пару мгновений, от него совсем ничего не осталось. И вместе с ним ушло и гнетущее ощущение чьего-то присутствия, словно злые духи не решились сражаться дальше без своего предводителя.
Панкрат глянул в мою сторону.
– Большой нос: чёрт семерым нёс – одному уступил.
Лесовик и древесницы тоже смотрели задумчиво в мою сторону и улыбались. Мне даже стало как-то не по себе.
Панкрат огляделся по сторонам, качая головой.
– Мы справились, но какой ценой. Есть кто живой?
Из кустов начали выбираться покалеченные бойцы. Кто-то держался за сломанную руку, кого-то вытаскивали друзья. Среди живности, остались только пара волков и одна рысь. Лесовик низко им поклонился. Я повторил за ним.
– Спасибо вам всем. Без вас я бы никогда не прорвал его.
Древесницы переглянулись. Зарина обратилась ко мне.
– Иван, это не только тебе нужно было. То, что там сейчас творит Настасья касается нас всех. Вот только сил у нас не осталось вовсе. Панкрату нужно своим помочь, живых и погибших до деревни дотащить, Лесовику и нам – друзей наших лесных отблагодарить и силы восстановить. Да и ты сам видел, что эта тварь с Лешим сотворила. Еле на ногах стоит. Не сможем мы прямо сейчас с тёмным справиться.
Леший хотел было что-то возразить, но передумал. Зарина виновато глянула на меня. Панкрат тоже подошёл ко мне.
– Ванька, ты молодчина. Но права Дарина.
Я машинально его поправил.
– Зарина.
Тот пожал плечами.
– Пусть будет Зарина. Не помощники мы тебе сейчас. О своих позаботиться надо. Не лезь туда без нас. Часов через пять я у тебя буду. Не геройствуй, подожди немного. Нет сил сейчас ни у кого, ты уж прости. Мы не знаем, чего ещё Настасья выдумала. Подготовиться надо.
Я покачал головой.
– Панкрат, не зря Настасья барьер такой поставила именно сегодня. Он же сил высосал столько, что на другой такой у неё никогда не хватит. Значит сегодня всё случится, если не прямо сейчас это происходит. Не могу я ждать.
Панкрат кивнул.
– Ох, Ванька. Клинок мой не забудь. Понадобится он тебе.
– Спасибо.
Древесницы подошли ко мне вдвоём и вновь заговорили хором, протягивая какую-то лёгкую ткань.
– Возьми и от нас в дар вот эту накидку. Она от чар вредных защищает. Не от всех и не полностью. И свои заговоры проще будет творить. Накинь просто сверху на себя.
Я накинул тонкую ткань на плечи, и та словно слилась с моей курткой, добавив ей причудливый узор в виде молний, расходящихся от рукавов и ворота.
Около ворот я пробыл ещё минут десять, прощаясь с друзьями. Прямо перед уходом, ко мне подошёл Леший и задумчиво посмотрел в сторону школы.
– Я долго думал о дарах, что получил ты впопыхах…
– Ты про стрелку, флейту и кресало? Да, стрелка и флейта мне уже помогли так, что я бы никак не справился. Вот только кресало разгадать не смог.
Лесовик кивнул.
– Того себя я не пойму, не объяснился почему. Ведь было время объяснить, ведь было, что греха таить.
– Я тоже поначалу не мог понять, почему ты мне не объяснил, как этим всем пользоваться. Но, может быть, мне обязательно этот путь самому пройти надо было? Может быть, без этого, не получилось бы ничего? Это как с работой, которую на дом дают после занятий. Преподаватели же нам только базу объясняют, на занятиях у тебя в одно ухо залетит, из другого вылетит. Вот пока ты сам не сядешь дома за задания, пока сам всё не пройдёшь заново, пока сам всё не изучишь и не обмозгуешь – никак материал не усвоишь правильно, ничего в голове не задержится. Вот и тут также. Расскажи ты мне тогда всё, я бы может, никогда и не научился на флейте играть, дул бы в неё, чудес ожидая, да и стрелкой бы пользовался где ни попадя.
Лесовик посмотрел на меня, и в его взгляде промелькнуло что-то такое, от чего мне захотелось расправить плечи и щёки надуть для важности. Но потом Лесовик отвернулся, и, как обычно, ни слова не сказав, молча растворился в чаще леса.
– И тебе пока.
Ещё немного постояв, я направился к академии. Почему-то, я совсем не сомневался, что Настасья всех собрала на площади. Именно туда я и направился. Я прошёл ворота, затем посадки Петра Львовича, мастерскую Ярополка, около которой страшно захотелось остановиться и заглянуть, но я продолжил двигаться к площади.
Ближе к цели, я начал замечать странные фигуры. Поначалу, я принял их за очередных приспешников тёмной и спрятался за ближайшим кустом, но, осторожно подойдя ближе, понял, что фигуры совсем не движутся, даже после того, как я кинул в них камешком. Осмелев, я потянулся к одной из фигур и прикоснулся к ней. Она была абсолютно ледяной, я обошёл её по кругу и понял, что совсем недавно это ледяное изваяние было живым человеком. Я отвернулся от него и ускорил шаг.
– Надеюсь, ещё можно всё исправить.
Чем ближе я подходил к площади, тем больше изваяний стояло в разных позах. Кто-то закрывал глаза руками, кто-то убегал от площади, а кто-то словно пытался пробиться сквозь бурю. Все, кто хоть как-то попался на глаза Настасье превратились в ледяные статуи. Чем ближе я продвигался к своей цели, тем холоднее становилось, дорога покрылась тонкой коркой льда, как и окружающие меня здания.
Наконец, я добрался до главной площади академии. Замёрзшие люди были тут и там – прямо на площади находился весь преподавательский состав, пытавшийся остановить Настасью. Судя по всему, у них ничего не вышло. Прямо в центре площади стоял огромный ледяной монолитный шар. А вокруг него крутился ледяной смерч, одним своим видом показывающий, что подходить к нему опасно. Внутри шара что-то происходило, но несмотря на прозрачный лёд, из которого он был сделан, какие-то конкретные детали разглядеть было трудно. Там как будто стоял какой-то серый туман, постоянно закручивающийся вокруг человеческой фигуры, находящейся внутри.
Он создавал причудливые узоры. Периодически, туман фокусировался в длинные туманные щупальца, но через несколько мгновений становился более разреженным и заполнял всё пространство ледяного шара. Я стоял и не понимал, что делать дальше. Потому начал ходить по площади, пытаясь просто согреться.
Всё вокруг было во льду. Даже факелы, освещающие площадь по вечерам замёрзли так, словно и не горели пару часов назад. С трудом, я сломал корочку льда и еле как вытащил факел из стойки. Руки мои тряслись от холода, ноги начали промерзать, да и, в целом, было очень холодно. Я положил факел на землю и достал огниво. Стукнул кресалом об камень, искры перекинулись на трутень, но тот зажёгся не сразу. Пришлось стукнуть ещё пару раз. Я поднёс трутень к факелу, но ничего не произошло – он упорно не хотел зажигаться.
– Да что ж такое. Отсырел что ли?
А попытался разжечь огонь заговором – тоже ничего не вышло. Я не чувствовал потоков магии вокруг, как будто то, что здесь произошло словно высушило её до дна. Всю вокруг, казалось, на несколько миль. Тем временем, холод стал просто невозможным. Я почувствовал, как мои конечности буквально начали каменеть от этого мороза. В отчаянии, я начал копаться в своей сумке, с надеждой найти хоть что-нибудь, что поможет мне согреться. Наконец, мои пальцы нащупали в сумке что-то знакомое – ещё одно кресало. То самое, которое мне дал Лесовик.
– Быть не может.
Негнущимися пальцами, я вытащил его из сумки, а потом чиркнул им о кремень. Яркие искры, вылетевшие из него попали на факел, и, к моему удивлению, тот сразу же загорелся, обдав меня живительным теплом. Огонь горел ровно, я вдыхал тёплый воздух, идущий от факела, а дыма словно бы и не было. Я постоял так ещё какое-то время, постепенно отогреваясь. Тепло, идущее от факела, казалось, укрыло меня от ужасного холода, распространившегося вокруг. Тут я обратил внимание, что согрелся не только я сам, но и всё, что было вокруг меня в небольшом радиусе. Волшебный огонь, разведённый при помощи кресала Лесовика растапливал магический холод, сковавший всё вокруг.
– Вот и огниво пригодилось.
Я медленно шёл с факелом по площади к ледяному шару. По мере приближения я начал отмечать изменения, которые в нём происходили. Он начал таять, но капли, падающие с него не просто испарялись, а превращались в серую дымку, скапливающуюся вокруг шара. Затем, в какой-то момент, шар пошёл трещинами и серый туман, клубящийся внутри соединился с тем, что накопился снаружи. И, наконец, ледяной шар раскололся на две половины, и из его центра вышла Настасья. Только выглядела она совсем по-другому. Кожа, которая только недавно была молодой, стала мертвенно бледной и покрылась чёрной сеткой вздувшихся вен и сосудов. По ним струилась тёмная магия и от одного взгляда на это зрелище у меня побежали мурашки по коже. Настасья увидела меня и её лицо исказилось гримасой ярости. Я взял в руки меч, который мне вручил Панкрат.
– Опять ты. Как же ты мне надоел.
В слова её будто звучало сразу несколько голосов.
– Настасья Микулишна. Ещё не поздно всё прекратить. Давайте вместе остановим всё это.
Настасья громко рассмеялась, запрокинув голову. А потом глянула на меня так, что у меня мурашки побежали по коже.
– Глупец. Зачем останавливать то, что я сама и начала?!
С этими словами, она подняла руку вверх, и, вслед за её движением, в воздух поднялась одна из половинок ледяной сферы. Настасья махнула рукой, словно камень бросала и ледяной осколок полетел в мою сторону с огромной скоростью. Я отпрыгнул в сторону, а тот пронёсся мимо меня, разбившись о землю на мелкие льдинки. Я лихорадочно соображал. С такой силой мне никак одному не справиться, но нужно было как-то протянуть время. Может быть придёт Панкрат. Или Святослав. Хоть кто-нибудь.
– Настасья, за что? Что мы сделали вам плохого?
Вместо ответа, она вновь швырнула в меня ледяной глыбой, и я снова прыгнул в сторону. Вторая половинка сферы пронеслась в каких-то сантиметрах от моей головы.
– Не думай, что мне есть о чём с тобой разговаривать.
На этот раз, Настасья подняла руки в воздух и создала вокруг себя ледяной смерч, а потом махнула руками в мою сторону. Смерч завертелся на месте, а потом быстро двинулся в мою сторону. Снег и льдинки начали сильно бить по мне, больно врезаясь в кожу.
– Это мы и делаем. Спереди мы точно к нему не подберёмся, только сзади, со стороны разлома. Упрёмся в барьер и пойдём вдоль него.
– А остальные как?
– Надеюсь, продержатся до нашего прихода.
Пока мы пробирались через чащу, я слышал, как Чёрт взвывает от очередного взмаха своей лапищи. Периодически, он как будто бы ничем не заканчивался, но иногда лес словно вздрагивал от взвывшего волка или крика человека. Каждый раз, когда атака Черта настигала цель, Панкрат бормотал что-то под нос.
Мы упёрлись с ним в барьер, который стал заметно слабее, тем не менее, мы всё также чувствовали тревогу, когда зашли в него чуть глубже.
– Дошли. Теперь налево, к вратам и разлому, а там попытаемся ударить сзади.
Мы бежали, что есть силы, а бой всё продолжался. Мне даже показалось, что Чёрт начал ликовать, когда мы с Панкратом выскочили на дорогу сзади него. Мои предположения оказались отчасти верными. От былого отряда сумеречников остались лишь единицы, древесницы продолжали петь, а Чёрт двигался к ним, теперь уже, практически, без препятствий, взмахивая своей лапищей и тесня остатки отряда. Мне даже показалось вначале, что он совсем не получил повреждений. Но потом я понял, что это не так. Тварь хромала на одну ногу, одно ухо было оторвано, а из одного бока вытекала какая-то жёлтая жижа, которая была у неё вместо крови.
Тут вступил в дело Леший, использовав в качестве оружия огромное сухое бревно.
– Девиц в обиду я не дам, сейчас получишь ты по щам.
Бревно угодило Черту прямо промеж рогов, тот зашатался, но устоял на ногах. Мы с Панкратом медленно, но уверенно подбирались к твари сзади, воспользовавшись тем, что Леший отвлёк Черта на себя. Панкрат глянул на меня.
– Чтобы убить Черта, нужно вонзить ему клинок прямо промеж глаз. Это тяжело сделать, пока он стоит на ногах. Древесницы ослабляют его своим пением, Лешему нужно его опрокинуть, а нам закончить дело. Вначале попробую я, если у меня не получится – добей тварь сам.
Леший обрушивал всё новые и новые удары на тело проклятого существа. Оно пыталось защищаться и отмахиваться, но бревно было слишком длинным. Удар, второй, третий – Лесовик молотил так, что бревно начало трещать. В какой-то момент тварь упала на одно колено и Леший со всего размаха приложил бревном прямо по спине. От могучего удара, Чёрт пригнулся ещё сильнее, но бревно разломалось напополам. Панкрат кинулся к нему, но тот вдруг поднял голову и выкинул одну из лап вперёд, схватив Лешего за горло и громко закричал, заглушая пение древесниц. Тот попытался оторвать лапищу от себя, схватившись за неё двумя руками.
– Панкрат, стой!
Но мой крик утонул в визге Черта. Второй лапой, он схватил Панкрата так сильно, что тот сразу же выронил меч и потерял сознание. Чёрт поднял Лешего и Панкрата над собой, не переставая издавать свой пронзительный визг. Мне хотелось зажать уши и бросить всё на свете. Но тут визг прекратился.
– Жалкие создания, неужели вы действительно подумали, что способны меня победить.
В этот момент, древесницы запели с какой-то новой силой, и я понял, что они поют ту самую песню, которую я играл накануне. Зверюга повернулась к древесницам, отбросив бездыханные тела Лесовика и Панкрата. Мне хотелось кинуться к ним и проверить, живы ли они, но я поборол в себе это желание, выхватил флейту из сумки и начал играть ту же самую песню. Я закрыл глаза и, словно снова очутился в той маленькой избушке, где девушка сочиняла эту самую песню. Точнее, я как будто бы был одновременно, и на дороге, и около избушки.
Я стоял и играл с закрытыми глазами, песня стала разливаться в округе, древесницы пели. Девушка в избушке тоже играла на флейте, а дети ей подпевали. И тут, я словно увидел, как звуки, доносящиеся из флейты, превратились в яркие огненные нити, они протянулись от флейты девушки к моей, поначалу окутав только их, потом продолжили своё движение, окутав меня целиком. Потом, нити от моей флейты направились к древесницам, а нити от флейты девушки протянулись к её детям. Затем они коснулись Лесовика и Панкрата, и, несмотря на то, что глаза мои были закрыты, я увидел, как и Лесовик и Панкрат шумно вдохнули воздух, а затем поднялись.
Потоки песни, исходящие от меня, от девушек, от автора песни окружили Черта. Тот зажал уши, и что-то кричал и мотал своей страшной мордой из стороны в сторону. К своему удивлению, я совсем не слышал его криков. Я слышал только шум леса, лай собак и саму песню, разливающуюся в округе. Лесовик с Панкратом переглянулись, Панкрат кинулся к своему мечу, а Лесовик – к Черту, заломив тому лапы за спину и пнув ногой под чашечки задних лап. Тот пытался сопротивляться, но песня отнимала у него все силы. Панкрат наконец-то схватил меч и, ровно в тот момент, когда закончился последний куплет, вонзил его прямо промеж рогов Черта. Тварь истошно взвыла, дёргаясь в конвульсиях и пытаясь достать хоть кого-нибудь напоследок, но Лесовик крепко держал его в своих руках. Наконец, Чёрт дёрнулся в последний раз, а затем обмяк и начал превращаться в пепел. Спустя пару мгновений, от него совсем ничего не осталось. И вместе с ним ушло и гнетущее ощущение чьего-то присутствия, словно злые духи не решились сражаться дальше без своего предводителя.
Панкрат глянул в мою сторону.
– Большой нос: чёрт семерым нёс – одному уступил.
Лесовик и древесницы тоже смотрели задумчиво в мою сторону и улыбались. Мне даже стало как-то не по себе.
Панкрат огляделся по сторонам, качая головой.
– Мы справились, но какой ценой. Есть кто живой?
Из кустов начали выбираться покалеченные бойцы. Кто-то держался за сломанную руку, кого-то вытаскивали друзья. Среди живности, остались только пара волков и одна рысь. Лесовик низко им поклонился. Я повторил за ним.
– Спасибо вам всем. Без вас я бы никогда не прорвал его.
Древесницы переглянулись. Зарина обратилась ко мне.
– Иван, это не только тебе нужно было. То, что там сейчас творит Настасья касается нас всех. Вот только сил у нас не осталось вовсе. Панкрату нужно своим помочь, живых и погибших до деревни дотащить, Лесовику и нам – друзей наших лесных отблагодарить и силы восстановить. Да и ты сам видел, что эта тварь с Лешим сотворила. Еле на ногах стоит. Не сможем мы прямо сейчас с тёмным справиться.
Леший хотел было что-то возразить, но передумал. Зарина виновато глянула на меня. Панкрат тоже подошёл ко мне.
– Ванька, ты молодчина. Но права Дарина.
Я машинально его поправил.
– Зарина.
Тот пожал плечами.
– Пусть будет Зарина. Не помощники мы тебе сейчас. О своих позаботиться надо. Не лезь туда без нас. Часов через пять я у тебя буду. Не геройствуй, подожди немного. Нет сил сейчас ни у кого, ты уж прости. Мы не знаем, чего ещё Настасья выдумала. Подготовиться надо.
Я покачал головой.
– Панкрат, не зря Настасья барьер такой поставила именно сегодня. Он же сил высосал столько, что на другой такой у неё никогда не хватит. Значит сегодня всё случится, если не прямо сейчас это происходит. Не могу я ждать.
Панкрат кивнул.
– Ох, Ванька. Клинок мой не забудь. Понадобится он тебе.
– Спасибо.
Древесницы подошли ко мне вдвоём и вновь заговорили хором, протягивая какую-то лёгкую ткань.
– Возьми и от нас в дар вот эту накидку. Она от чар вредных защищает. Не от всех и не полностью. И свои заговоры проще будет творить. Накинь просто сверху на себя.
Я накинул тонкую ткань на плечи, и та словно слилась с моей курткой, добавив ей причудливый узор в виде молний, расходящихся от рукавов и ворота.
Глава двадцать восьмая. Ритуал
Около ворот я пробыл ещё минут десять, прощаясь с друзьями. Прямо перед уходом, ко мне подошёл Леший и задумчиво посмотрел в сторону школы.
– Я долго думал о дарах, что получил ты впопыхах…
– Ты про стрелку, флейту и кресало? Да, стрелка и флейта мне уже помогли так, что я бы никак не справился. Вот только кресало разгадать не смог.
Лесовик кивнул.
– Того себя я не пойму, не объяснился почему. Ведь было время объяснить, ведь было, что греха таить.
– Я тоже поначалу не мог понять, почему ты мне не объяснил, как этим всем пользоваться. Но, может быть, мне обязательно этот путь самому пройти надо было? Может быть, без этого, не получилось бы ничего? Это как с работой, которую на дом дают после занятий. Преподаватели же нам только базу объясняют, на занятиях у тебя в одно ухо залетит, из другого вылетит. Вот пока ты сам не сядешь дома за задания, пока сам всё не пройдёшь заново, пока сам всё не изучишь и не обмозгуешь – никак материал не усвоишь правильно, ничего в голове не задержится. Вот и тут также. Расскажи ты мне тогда всё, я бы может, никогда и не научился на флейте играть, дул бы в неё, чудес ожидая, да и стрелкой бы пользовался где ни попадя.
Лесовик посмотрел на меня, и в его взгляде промелькнуло что-то такое, от чего мне захотелось расправить плечи и щёки надуть для важности. Но потом Лесовик отвернулся, и, как обычно, ни слова не сказав, молча растворился в чаще леса.
– И тебе пока.
Ещё немного постояв, я направился к академии. Почему-то, я совсем не сомневался, что Настасья всех собрала на площади. Именно туда я и направился. Я прошёл ворота, затем посадки Петра Львовича, мастерскую Ярополка, около которой страшно захотелось остановиться и заглянуть, но я продолжил двигаться к площади.
Ближе к цели, я начал замечать странные фигуры. Поначалу, я принял их за очередных приспешников тёмной и спрятался за ближайшим кустом, но, осторожно подойдя ближе, понял, что фигуры совсем не движутся, даже после того, как я кинул в них камешком. Осмелев, я потянулся к одной из фигур и прикоснулся к ней. Она была абсолютно ледяной, я обошёл её по кругу и понял, что совсем недавно это ледяное изваяние было живым человеком. Я отвернулся от него и ускорил шаг.
– Надеюсь, ещё можно всё исправить.
Чем ближе я подходил к площади, тем больше изваяний стояло в разных позах. Кто-то закрывал глаза руками, кто-то убегал от площади, а кто-то словно пытался пробиться сквозь бурю. Все, кто хоть как-то попался на глаза Настасье превратились в ледяные статуи. Чем ближе я продвигался к своей цели, тем холоднее становилось, дорога покрылась тонкой коркой льда, как и окружающие меня здания.
Наконец, я добрался до главной площади академии. Замёрзшие люди были тут и там – прямо на площади находился весь преподавательский состав, пытавшийся остановить Настасью. Судя по всему, у них ничего не вышло. Прямо в центре площади стоял огромный ледяной монолитный шар. А вокруг него крутился ледяной смерч, одним своим видом показывающий, что подходить к нему опасно. Внутри шара что-то происходило, но несмотря на прозрачный лёд, из которого он был сделан, какие-то конкретные детали разглядеть было трудно. Там как будто стоял какой-то серый туман, постоянно закручивающийся вокруг человеческой фигуры, находящейся внутри.
Он создавал причудливые узоры. Периодически, туман фокусировался в длинные туманные щупальца, но через несколько мгновений становился более разреженным и заполнял всё пространство ледяного шара. Я стоял и не понимал, что делать дальше. Потому начал ходить по площади, пытаясь просто согреться.
Всё вокруг было во льду. Даже факелы, освещающие площадь по вечерам замёрзли так, словно и не горели пару часов назад. С трудом, я сломал корочку льда и еле как вытащил факел из стойки. Руки мои тряслись от холода, ноги начали промерзать, да и, в целом, было очень холодно. Я положил факел на землю и достал огниво. Стукнул кресалом об камень, искры перекинулись на трутень, но тот зажёгся не сразу. Пришлось стукнуть ещё пару раз. Я поднёс трутень к факелу, но ничего не произошло – он упорно не хотел зажигаться.
– Да что ж такое. Отсырел что ли?
А попытался разжечь огонь заговором – тоже ничего не вышло. Я не чувствовал потоков магии вокруг, как будто то, что здесь произошло словно высушило её до дна. Всю вокруг, казалось, на несколько миль. Тем временем, холод стал просто невозможным. Я почувствовал, как мои конечности буквально начали каменеть от этого мороза. В отчаянии, я начал копаться в своей сумке, с надеждой найти хоть что-нибудь, что поможет мне согреться. Наконец, мои пальцы нащупали в сумке что-то знакомое – ещё одно кресало. То самое, которое мне дал Лесовик.
– Быть не может.
Негнущимися пальцами, я вытащил его из сумки, а потом чиркнул им о кремень. Яркие искры, вылетевшие из него попали на факел, и, к моему удивлению, тот сразу же загорелся, обдав меня живительным теплом. Огонь горел ровно, я вдыхал тёплый воздух, идущий от факела, а дыма словно бы и не было. Я постоял так ещё какое-то время, постепенно отогреваясь. Тепло, идущее от факела, казалось, укрыло меня от ужасного холода, распространившегося вокруг. Тут я обратил внимание, что согрелся не только я сам, но и всё, что было вокруг меня в небольшом радиусе. Волшебный огонь, разведённый при помощи кресала Лесовика растапливал магический холод, сковавший всё вокруг.
– Вот и огниво пригодилось.
Я медленно шёл с факелом по площади к ледяному шару. По мере приближения я начал отмечать изменения, которые в нём происходили. Он начал таять, но капли, падающие с него не просто испарялись, а превращались в серую дымку, скапливающуюся вокруг шара. Затем, в какой-то момент, шар пошёл трещинами и серый туман, клубящийся внутри соединился с тем, что накопился снаружи. И, наконец, ледяной шар раскололся на две половины, и из его центра вышла Настасья. Только выглядела она совсем по-другому. Кожа, которая только недавно была молодой, стала мертвенно бледной и покрылась чёрной сеткой вздувшихся вен и сосудов. По ним струилась тёмная магия и от одного взгляда на это зрелище у меня побежали мурашки по коже. Настасья увидела меня и её лицо исказилось гримасой ярости. Я взял в руки меч, который мне вручил Панкрат.
– Опять ты. Как же ты мне надоел.
В слова её будто звучало сразу несколько голосов.
– Настасья Микулишна. Ещё не поздно всё прекратить. Давайте вместе остановим всё это.
Настасья громко рассмеялась, запрокинув голову. А потом глянула на меня так, что у меня мурашки побежали по коже.
– Глупец. Зачем останавливать то, что я сама и начала?!
С этими словами, она подняла руку вверх, и, вслед за её движением, в воздух поднялась одна из половинок ледяной сферы. Настасья махнула рукой, словно камень бросала и ледяной осколок полетел в мою сторону с огромной скоростью. Я отпрыгнул в сторону, а тот пронёсся мимо меня, разбившись о землю на мелкие льдинки. Я лихорадочно соображал. С такой силой мне никак одному не справиться, но нужно было как-то протянуть время. Может быть придёт Панкрат. Или Святослав. Хоть кто-нибудь.
– Настасья, за что? Что мы сделали вам плохого?
Вместо ответа, она вновь швырнула в меня ледяной глыбой, и я снова прыгнул в сторону. Вторая половинка сферы пронеслась в каких-то сантиметрах от моей головы.
– Не думай, что мне есть о чём с тобой разговаривать.
На этот раз, Настасья подняла руки в воздух и создала вокруг себя ледяной смерч, а потом махнула руками в мою сторону. Смерч завертелся на месте, а потом быстро двинулся в мою сторону. Снег и льдинки начали сильно бить по мне, больно врезаясь в кожу.
