— Почему ты так уверена, что тебя уничтожат?
— Я уже ни в чём не уверена…
Мужчина сунул мне бумагу и ручку, а я подписала какой-то документ, даже не прочитав его.
— Уведите её в камеру, — скомандовал этот самый мужчина.
Но прежде чем меня увели в комнату, внесли паренька. Всё его лицо было в крови, глаза вытекли, изо рта текла пенная кровь.
— Что будем с ним делать? — спросил доктор. — Лечить или калечить?
— Лечить! — отозвался мужчина за столом.
Едва меня вытолкали из кабинета, я услышала выстрел. «Чёрт, они его убили! Убили!!! Тоже самое будет и со мной. И смерти мне не избежать!!!»
Меня привели в ту же самую камеру, в которой я была до осмотра. Когда за мной закрылась решётка, я упала на солому и разревелась. Мне ещё никогда не было так плохо, так страшно как в тот момент, потому что чувствовала, что смерти мне явно не избежать. Что она (смерть) уже где-то совсем близко, где-то рядом. Ходит и рассматривает меня такую маленькую и беззащитную со всех сторон.
Вскоре я услышала:
— Эй, новенькая, ты меня слышишь? — это был тихий голос паренька.
Я поднялась и села возле решётки. Меня звал парень из камеры, что была напротив моей.
— Не унывай, может, ты ещё выживешь! Ты должна бороться, — сказал он мне.
— Как тебя зовут?
— Алекс. А тебя?
— Влада. Ты давно здесь?
— Уже полгода. А девушка слева от меня четыре месяца. Мы с Кристиной находимся здесь больше, дольше всех.
— А как скоро тебя выпустили на арену?
— Где-то примерно через пять дней, после того, как появился здесь, — произнёс Алекс и к моей камере после его слов подошли два солдатика. Они открыли дверь и выпустили меня из неё. После чего повели неизвестно куда.
Когда за мной защёлкнулся железный замок, я стала оглядываться. После осмотра места, где я находилась, я поняла, что меня привели на арену, которая была окружена высокой решёткой из толстых железных прутьев. Сквозь возгласы с трибун я услышала:
— «Бульдог 2068».
«Надо же, у меня даже есть свой порядковый номер. Похоже, здесь целый конвейер! »
На арене появился здоровый мужик. «Чёрт и мне придётся драться с этим уродом? Да он же меня в один прекрасный момент уложит на лопатки!»
Он обошёл меня вокруг и сказал:
— Да я б такую куклу как ты в жёны взял, предварительно испытав на горизонтальной плоскости и не только! И не выпускал бы из своей постели! И чем же ты не угодила мафию, а детка?
«Так вот, в чём дело? Меня сюда сплавила наша мафия из-за того, что я их главаря сунула в тюрьму…» — подумала я тогда, от чего пропустила серию ударов и распласталась на сырой земле. Оказывается, в этом здании был земляной пол. Мне бы думать о другом, а я ощупываю пол. Я поднялась с земли и опять хлопотала множество ударов. Этот толстяк оказался проворным малым и очень поворотливым молодцом. Поднимаясь опять с земли, — я посмотрела за решётку, возле которой за столом сидел тот мужчина, что принимал меня. Потом позже я узнала, что он генерал и кличка его ПЛУТ. Он сидел грустно опустив голову, понимая, что ошибся во мне. Мне почему-то стало жалко его, и я собралась с силами и отбила следующий поток ударов толстяка. Но всё же он нанёс мне такой удар, от которого я отлетела к решётке, по ней сползла на землю в очередной раз. «Похоже, я очень сильно ударилась головой», — подумала, я, упорно поднялась на ноги, которые уже еле держали меня. Генерал, который сидел ранее за столом, уже стоял на ногах и в руках его был приготовлен пистолет для того, чтобы «вылечить» меня.
«Но мне так рано умирать! Я ещё хочу пожить. Хоть чуть-чуть!» Я вцепилась руками в решётку за своей спиной и, подняв ноги, отпихнула от себя громилу, который уже был готов нанести очередную серию ударов, чтобы навсегда покончить с «бульдогом 2068». Но к этому был не готов сам бульдог, ему ещё хотелось жить!
Я не уверенно отошла от решётки и немного попыхтев, уложила всё-таки толстяка на землю. Хотя я уже и не осознавала на тот момент, что я творю. Меня оттащили от него силой и очень вовремя, иначе ещё немного, и я убила бы его.
Я поднялась и села возле решётки. Меня звал парень из камеры, что была напротив моей.
— Не унывай, может, ты ещё выживешь! Ты должна бороться, — сказал он мне.
— Как тебя зовут?
— Алекс. А тебя?
— Влада. Ты давно здесь?
— Уже полгода. А девушка слева от меня четыре месяца. Мы с Кристиной находимся здесь больше, дольше всех.
— А как скоро тебя выпустили на арену?
— Где-то примерно через пять дней, после того, как появился здесь, — произнёс Алекс и к моей камере после его слов подошли два солдатика. Они открыли дверь и выпустили меня из неё. После чего повели неизвестно куда.
Когда за мной защёлкнулся железный замок, я стала оглядываться. После осмотра места, где я находилась, я поняла, что меня привели на арену, которая была окружена высокой решёткой из толстых железных прутьев. Сквозь возгласы с трибун я услышала:
— «Бульдог 2068».
«Надо же, у меня даже есть свой порядковый номер. Похоже, здесь целый конвейер! »
На арене появился здоровый мужик. «Чёрт и мне придётся драться с этим уродом? Да он же меня в один прекрасный момент уложит на лопатки!»
Он обошёл меня вокруг и сказал:
— Да я б такую куклу как ты в жёны взял, предварительно испытав на горизонтальной плоскости и не только! И не выпускал бы из своей постели! И чем же ты не угодила мафию, а детка?
«Так вот, в чём дело? Меня сюда сплавила наша мафия из-за того, что я их главаря сунула в тюрьму…» — подумала я тогда, от чего пропустила серию ударов и распласталась на сырой земле. Оказывается, в этом здании был земляной пол. Мне бы думать о другом, а я ощупываю пол. Я поднялась с земли и опять хлопотала множество ударов. Этот толстяк оказался проворным малым и очень поворотливым молодцом. Поднимаясь опять с земли, — я посмотрела за решётку, возле которой за столом сидел тот мужчина, что принимал меня. Потом позже я узнала, что он генерал и кличка его ПЛУТ. Он сидел грустно опустив голову, понимая, что ошибся во мне. Мне почему-то стало жалко его, и я собралась с силами и отбила следующий поток ударов толстяка. Но всё же он нанёс мне такой удар, от которого я отлетела к решётке, по ней сползла на землю в очередной раз. «Похоже, я очень сильно ударилась головой», — подумала, я, упорно поднялась на ноги, которые уже еле держали меня. Генерал, который сидел ранее за столом, уже стоял на ногах и в руках его был приготовлен пистолет для того, чтобы «вылечить» меня.
«Но мне так рано умирать! Я ещё хочу пожить. Хоть чуть-чуть!» Я вцепилась руками в решётку за своей спиной и, подняв ноги, отпихнула от себя громилу, который уже был готов нанести очередную серию ударов, чтобы навсегда покончить с «бульдогом 2068». Но к этому был не готов сам бульдог, ему ещё хотелось жить!
Я не уверенно отошла от решётки и немного попыхтев, уложила всё-таки толстяка на землю. Хотя я уже и не осознавала на тот момент, что я творю. Меня оттащили от него силой и очень вовремя, иначе ещё немного, и я убила бы его.
Придя в адекватное своё состояние, я посмотрела за решётку на генерала. Он почему-то по-прежнему был грустным. Рядом с ним стоял ещё один человек. Это был мужчина, причём знакомый мне мужчина.
Я хорошо знала этого человека, но тогда на арене я была не в силах вспомнить, кто же он такой. И лишь в камере, приведя себя в порядок, я задумалась об этом, сидя возле стены с согнутыми в коленях ногах и сложных на них руками. В этот момент я опять стала похожа на пацана.
Тут я вспомнила бумагу, которую я подписала в кабинете у генерала. У Алекса, парня из камеры напротив, я узнала, что это контракт, в котором говорилось, что я принадлежу целиком и полностью этому самому генералу. А тот мужчина, что стоял на арене рядом с генералом, был преподаватель из института, в котором я училась на адвоката. И этот мужчина был другом моего отца, но он не знал меня лично в повзрослевшем виде. Не знал, что я дочь его лучшего друга. И это просто замечательно. В этот момент я этому была безумно рада. Потому что мне будет стыдно, если он узнает, кто я такая и узнает, что дочь его друга участвует в нелегальных боях без правил.
Он меня не знает, а я вот его знаю очень хорошо. У меня даже есть про него папочка с информацией, в которую я собирала про него абсолютно всё. А также его фотография, которую я спёрла у своего отца. Наверное, очень легко догадаться, для чего мне это? Я просто-напросто влюбилась в него до безумия. И я чувствовала себя из-за этого очень глупо. Разве такой мужчина может влюбиться в меня в ответ? Может ли он обратить на меня своё внимание? Конечно же, нет! Пусть он идеал моего мужчины, но ему никогда не стать моим мужчиной.
Ему нужна не такая, как я. Ему нужна женщина взрослее, меня хотя бы лет на десять старше меня. Чтобы она была красивая, солидная, светская, но не смазливая девчонка, у которой в мыслях только она сама, которая пытается доказать всему миру, что она не только незаконопослушная красивая девчонка.
Тогда сидя в камере, я молилась, чтобы он не узнал меня. Первый раз в жизни мне было страшно, и не хотелось, чтобы он заметил меня и узнал обо мне всю правду.
Вскоре принесли еду, которую было трудно назвать таковой. Но я набросилась на неё, как голодная бездомная собака.
Через несколько дней меня вновь повели на арену. На этот раз моим соперником оказался мускулистый стройный мужичок, в руках которого был нож.
«Вот тебе на! Борьба усложняется!» — подумала я, но всё же на этот раз я была немного поуверенней, потому что мне ещё больше захотелось выжить.
На трибунах я вновь увидела Антона Леонидовича друга отца. Он, как всегда, был аккуратненьким, чистеньким, аккуратненько причёсанным и в очках, которые ему очень шли. Но на его лице не было его милой улыбки. Если бы он тогда улыбнулся, то я бы просто умерла от счастья, глупая девчонка.
Мне тогда почему-то показалось, что он против такой жестокой борьбы, когда на девушку нападал мужчина.
Во время борьбы я постоянно пыталась быть спиной к нему, чтобы он не узнал меня, как студентку из института, в котором он преподаёт, но моим преподавателем он не был… Хотя меня в данный момент было трудно узнать: на мне были джинсы, изрезанные почти что в клочья и рубашка, такая же… А на голове был завязан лоскуток ткани, который скрывал все мои шикарные волосы.
Как и на первом бою, в этот раз силы пришли только в самом конце. По моим рукам текла кровь от многочисленных порезов и не смотря на это, я вновь осталась жива. Я вообще удивляюсь, как я осталась в живых, потеряв столько много крови.
Прошло ещё чуть больше месяца, а я всё оставалась в живых. Меня вновь вывели на очередной бой, мои раны не успевали заживать, силы были на исходе. В этот раз я действительно была очень близка к смерти. Мой соперник бросил мне в лицо горсть грязной пыли, которая попала мне в глаза и какое-то время я не могла открыть их из-за жуткой рези.
Поднявшись с земли, как слепой котёнок, я сосредоточилась и вспомнила занятия, когда меня учили чувствовать опасность, ловить тепло и энергию соперника врага по воздуху, ловить, словно волны в море. И это помогло мне снова выжить. Я вновь спасла себе жизнь.
Меня увели в камеру или куда-то в другое место, и ещё тогда не могла открыть глаза. В это время я думала о том, что больше трёх недель не видела Антона Леонидовича.
— Умойся, — услышала я рядом с собой.
Мои руки при чьей-то помощи оказались в воде, я хорошенько промыла глаза.
— А теперь раздевайся и залезай в душ, тебе нужно вымыться, — по голосу говорившего я определила, что это был генерал.
Я стояла не шелохнувшись.
— Раздевайся и не бойся, я тебя не трону, — услышала я вновь его голос. — Или ты не хочешь помыться?.. Хорошо, я выйду, — сказал генерал, после чего хлопнула дверь.
Я на ощупь нашла душевую кабинку. Сняла с себя одежду и залезла под тёплые струи воды. Какое же это было блаженство! За всё-то время, что я провела в заключении, я только два раз принимала душ.
Я вымыла голову и аккуратно прошлась по телу мягкой вихоткой, а затем ополоснулась и без моей помощи закрылась вода, после чего на мои плечи легло полотенце, которое показалась мягким и нежным на ощупь. Благо то, что это время я стояла лицом к стене, так как я почувствовала, как мои щёки заполыхали жаром от стыда за то, что меня видят совершенно голой.
— Вытирайся и вылезай, — услышала я голос все того же генерала.
Я послушно вытерлась, завернувшись в полотенце, которое спадало мне до колен, вылезла из душевой кабинки.
Генерал усадил меня на стул и за мои раны взялся доктор. Вскоре мои руки были забинтованы, глаза закапаны каплями, от которых мои глаза немного прояснились, и значительно уменьшилась боль.
Генерал протянул мне одежду и сказал:
— Одевайся!
В моих руках оказалась чистая, свежая одежда. Из кабинета все вышли, и я осталась одна. Я развернула свернутую одежду и внутри неё обнаружила нижнее бельё. Повседневную одежду составлял летний костюмчик из штанов и рубашки, которые удачно скрыли все мои раны и бинты. «Уж не к смерти ли меня готовят?» — пронеслось в моей голове, когда я переодевалась. Вскоре передо мной появился вновь генерал. В его руках была какая-то бумага и женский рюкзачок.
— Это твой контракт, — сказал мужчина, и, показав его мне, чтобы я увидела на нём моим ФИО и свою подпись, разорвал его на мелкие кусочки. — Ты теперь свободна…
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему Вы это делаете?
Генерал протянул руку к моему лицу и нежно провёл кончиками пальцев по моей щеке.
— Я бросаю это дело. Больше не хочу жить с этим грузом… Я устал от этого.
— Зачем же Вы меня отпускаете? Я ведь могу всё рассказать там, где не надо этого делать!!!
— Ты должна радоваться тому, что тебя отпускают! Я ведь знаю, что ты хочешь на свободу, на вольный воздух к людям… Разве я не прав?
— Нет, не правы! Лучше бы Вы застрелили меня, как и всех остальных Ваших бульдогов! Я не хочу жить после всего этого!
— У меня не поднимется рука, чтобы убить тебя, да и язык не повернётся отдать об этом приказ другим!
— Но почему?
— Потому что испытываю к тебе симпатии… Ты мне очень нравишься, и именно по этой причине выпускаю тебя из этой клетки. И я не верю в то, что сможешь рассказать другим о том, что здесь происходило, ты далеко не глупа! Подумай: захочется ли тебе вспоминать самой обо всём об этом?
— Вы ведь никогда никого не выпускали отсюда живым?!
— Потому что не любил никого так, как тебя!.. Ты единственная, кто заставила меня задуматься о том, что я делаю! — мужчина снова провёл по моей щеке своей рукой, но уже не пальцами, а ладонью, будто пытался запомнить ощущения от этого прикосновения. — Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать! Ты меня понимаешь? Я безнадёжно влюбился в тебя как юнец! И поэтому не хочу, чтобы ты дальше продолжала страдать из-за меня… Выпустив тебя, я буду знать, что ты жива, что ты где-то и с кем-то счастлива… Так будет лучше!.. Я отпускаю тебя на волю, хотя мог бы и оставить возле себя и дарить тебе свою любовь… Но со мной ты не будешь счастлива. Ты, наверное, ненавидишь меня… Я не достоин тебя! Ты слишком прекрасна для меня… Ты слишком чиста и душой, и телом…
Он ещё что-то говорил, говорил, говорил, а я не могла заставить себя слушать его, лишь только думая о нём: «Я и вправду ненавидела тебя, но почему-то сейчас я не ощущаю этого чувства!»
— Я уже ни в чём не уверена…
Мужчина сунул мне бумагу и ручку, а я подписала какой-то документ, даже не прочитав его.
— Уведите её в камеру, — скомандовал этот самый мужчина.
Но прежде чем меня увели в комнату, внесли паренька. Всё его лицо было в крови, глаза вытекли, изо рта текла пенная кровь.
— Что будем с ним делать? — спросил доктор. — Лечить или калечить?
— Лечить! — отозвался мужчина за столом.
Едва меня вытолкали из кабинета, я услышала выстрел. «Чёрт, они его убили! Убили!!! Тоже самое будет и со мной. И смерти мне не избежать!!!»
Меня привели в ту же самую камеру, в которой я была до осмотра. Когда за мной закрылась решётка, я упала на солому и разревелась. Мне ещё никогда не было так плохо, так страшно как в тот момент, потому что чувствовала, что смерти мне явно не избежать. Что она (смерть) уже где-то совсем близко, где-то рядом. Ходит и рассматривает меня такую маленькую и беззащитную со всех сторон.
Вскоре я услышала:
— Эй, новенькая, ты меня слышишь? — это был тихий голос паренька.
Я поднялась и села возле решётки. Меня звал парень из камеры, что была напротив моей.
— Не унывай, может, ты ещё выживешь! Ты должна бороться, — сказал он мне.
— Как тебя зовут?
— Алекс. А тебя?
— Влада. Ты давно здесь?
— Уже полгода. А девушка слева от меня четыре месяца. Мы с Кристиной находимся здесь больше, дольше всех.
— А как скоро тебя выпустили на арену?
— Где-то примерно через пять дней, после того, как появился здесь, — произнёс Алекс и к моей камере после его слов подошли два солдатика. Они открыли дверь и выпустили меня из неё. После чего повели неизвестно куда.
Когда за мной защёлкнулся железный замок, я стала оглядываться. После осмотра места, где я находилась, я поняла, что меня привели на арену, которая была окружена высокой решёткой из толстых железных прутьев. Сквозь возгласы с трибун я услышала:
— «Бульдог 2068».
«Надо же, у меня даже есть свой порядковый номер. Похоже, здесь целый конвейер! »
На арене появился здоровый мужик. «Чёрт и мне придётся драться с этим уродом? Да он же меня в один прекрасный момент уложит на лопатки!»
Он обошёл меня вокруг и сказал:
— Да я б такую куклу как ты в жёны взял, предварительно испытав на горизонтальной плоскости и не только! И не выпускал бы из своей постели! И чем же ты не угодила мафию, а детка?
«Так вот, в чём дело? Меня сюда сплавила наша мафия из-за того, что я их главаря сунула в тюрьму…» — подумала я тогда, от чего пропустила серию ударов и распласталась на сырой земле. Оказывается, в этом здании был земляной пол. Мне бы думать о другом, а я ощупываю пол. Я поднялась с земли и опять хлопотала множество ударов. Этот толстяк оказался проворным малым и очень поворотливым молодцом. Поднимаясь опять с земли, — я посмотрела за решётку, возле которой за столом сидел тот мужчина, что принимал меня. Потом позже я узнала, что он генерал и кличка его ПЛУТ. Он сидел грустно опустив голову, понимая, что ошибся во мне. Мне почему-то стало жалко его, и я собралась с силами и отбила следующий поток ударов толстяка. Но всё же он нанёс мне такой удар, от которого я отлетела к решётке, по ней сползла на землю в очередной раз. «Похоже, я очень сильно ударилась головой», — подумала, я, упорно поднялась на ноги, которые уже еле держали меня. Генерал, который сидел ранее за столом, уже стоял на ногах и в руках его был приготовлен пистолет для того, чтобы «вылечить» меня.
«Но мне так рано умирать! Я ещё хочу пожить. Хоть чуть-чуть!» Я вцепилась руками в решётку за своей спиной и, подняв ноги, отпихнула от себя громилу, который уже был готов нанести очередную серию ударов, чтобы навсегда покончить с «бульдогом 2068». Но к этому был не готов сам бульдог, ему ещё хотелось жить!
Я не уверенно отошла от решётки и немного попыхтев, уложила всё-таки толстяка на землю. Хотя я уже и не осознавала на тот момент, что я творю. Меня оттащили от него силой и очень вовремя, иначе ещё немного, и я убила бы его.
Глава 4.
Я поднялась и села возле решётки. Меня звал парень из камеры, что была напротив моей.
— Не унывай, может, ты ещё выживешь! Ты должна бороться, — сказал он мне.
— Как тебя зовут?
— Алекс. А тебя?
— Влада. Ты давно здесь?
— Уже полгода. А девушка слева от меня четыре месяца. Мы с Кристиной находимся здесь больше, дольше всех.
— А как скоро тебя выпустили на арену?
— Где-то примерно через пять дней, после того, как появился здесь, — произнёс Алекс и к моей камере после его слов подошли два солдатика. Они открыли дверь и выпустили меня из неё. После чего повели неизвестно куда.
Когда за мной защёлкнулся железный замок, я стала оглядываться. После осмотра места, где я находилась, я поняла, что меня привели на арену, которая была окружена высокой решёткой из толстых железных прутьев. Сквозь возгласы с трибун я услышала:
— «Бульдог 2068».
«Надо же, у меня даже есть свой порядковый номер. Похоже, здесь целый конвейер! »
На арене появился здоровый мужик. «Чёрт и мне придётся драться с этим уродом? Да он же меня в один прекрасный момент уложит на лопатки!»
Он обошёл меня вокруг и сказал:
— Да я б такую куклу как ты в жёны взял, предварительно испытав на горизонтальной плоскости и не только! И не выпускал бы из своей постели! И чем же ты не угодила мафию, а детка?
«Так вот, в чём дело? Меня сюда сплавила наша мафия из-за того, что я их главаря сунула в тюрьму…» — подумала я тогда, от чего пропустила серию ударов и распласталась на сырой земле. Оказывается, в этом здании был земляной пол. Мне бы думать о другом, а я ощупываю пол. Я поднялась с земли и опять хлопотала множество ударов. Этот толстяк оказался проворным малым и очень поворотливым молодцом. Поднимаясь опять с земли, — я посмотрела за решётку, возле которой за столом сидел тот мужчина, что принимал меня. Потом позже я узнала, что он генерал и кличка его ПЛУТ. Он сидел грустно опустив голову, понимая, что ошибся во мне. Мне почему-то стало жалко его, и я собралась с силами и отбила следующий поток ударов толстяка. Но всё же он нанёс мне такой удар, от которого я отлетела к решётке, по ней сползла на землю в очередной раз. «Похоже, я очень сильно ударилась головой», — подумала, я, упорно поднялась на ноги, которые уже еле держали меня. Генерал, который сидел ранее за столом, уже стоял на ногах и в руках его был приготовлен пистолет для того, чтобы «вылечить» меня.
«Но мне так рано умирать! Я ещё хочу пожить. Хоть чуть-чуть!» Я вцепилась руками в решётку за своей спиной и, подняв ноги, отпихнула от себя громилу, который уже был готов нанести очередную серию ударов, чтобы навсегда покончить с «бульдогом 2068». Но к этому был не готов сам бульдог, ему ещё хотелось жить!
Я не уверенно отошла от решётки и немного попыхтев, уложила всё-таки толстяка на землю. Хотя я уже и не осознавала на тот момент, что я творю. Меня оттащили от него силой и очень вовремя, иначе ещё немного, и я убила бы его.
Придя в адекватное своё состояние, я посмотрела за решётку на генерала. Он почему-то по-прежнему был грустным. Рядом с ним стоял ещё один человек. Это был мужчина, причём знакомый мне мужчина.
Я хорошо знала этого человека, но тогда на арене я была не в силах вспомнить, кто же он такой. И лишь в камере, приведя себя в порядок, я задумалась об этом, сидя возле стены с согнутыми в коленях ногах и сложных на них руками. В этот момент я опять стала похожа на пацана.
Тут я вспомнила бумагу, которую я подписала в кабинете у генерала. У Алекса, парня из камеры напротив, я узнала, что это контракт, в котором говорилось, что я принадлежу целиком и полностью этому самому генералу. А тот мужчина, что стоял на арене рядом с генералом, был преподаватель из института, в котором я училась на адвоката. И этот мужчина был другом моего отца, но он не знал меня лично в повзрослевшем виде. Не знал, что я дочь его лучшего друга. И это просто замечательно. В этот момент я этому была безумно рада. Потому что мне будет стыдно, если он узнает, кто я такая и узнает, что дочь его друга участвует в нелегальных боях без правил.
Он меня не знает, а я вот его знаю очень хорошо. У меня даже есть про него папочка с информацией, в которую я собирала про него абсолютно всё. А также его фотография, которую я спёрла у своего отца. Наверное, очень легко догадаться, для чего мне это? Я просто-напросто влюбилась в него до безумия. И я чувствовала себя из-за этого очень глупо. Разве такой мужчина может влюбиться в меня в ответ? Может ли он обратить на меня своё внимание? Конечно же, нет! Пусть он идеал моего мужчины, но ему никогда не стать моим мужчиной.
Ему нужна не такая, как я. Ему нужна женщина взрослее, меня хотя бы лет на десять старше меня. Чтобы она была красивая, солидная, светская, но не смазливая девчонка, у которой в мыслях только она сама, которая пытается доказать всему миру, что она не только незаконопослушная красивая девчонка.
Тогда сидя в камере, я молилась, чтобы он не узнал меня. Первый раз в жизни мне было страшно, и не хотелось, чтобы он заметил меня и узнал обо мне всю правду.
Вскоре принесли еду, которую было трудно назвать таковой. Но я набросилась на неё, как голодная бездомная собака.
Через несколько дней меня вновь повели на арену. На этот раз моим соперником оказался мускулистый стройный мужичок, в руках которого был нож.
«Вот тебе на! Борьба усложняется!» — подумала я, но всё же на этот раз я была немного поуверенней, потому что мне ещё больше захотелось выжить.
На трибунах я вновь увидела Антона Леонидовича друга отца. Он, как всегда, был аккуратненьким, чистеньким, аккуратненько причёсанным и в очках, которые ему очень шли. Но на его лице не было его милой улыбки. Если бы он тогда улыбнулся, то я бы просто умерла от счастья, глупая девчонка.
Мне тогда почему-то показалось, что он против такой жестокой борьбы, когда на девушку нападал мужчина.
Во время борьбы я постоянно пыталась быть спиной к нему, чтобы он не узнал меня, как студентку из института, в котором он преподаёт, но моим преподавателем он не был… Хотя меня в данный момент было трудно узнать: на мне были джинсы, изрезанные почти что в клочья и рубашка, такая же… А на голове был завязан лоскуток ткани, который скрывал все мои шикарные волосы.
Как и на первом бою, в этот раз силы пришли только в самом конце. По моим рукам текла кровь от многочисленных порезов и не смотря на это, я вновь осталась жива. Я вообще удивляюсь, как я осталась в живых, потеряв столько много крови.
Прошло ещё чуть больше месяца, а я всё оставалась в живых. Меня вновь вывели на очередной бой, мои раны не успевали заживать, силы были на исходе. В этот раз я действительно была очень близка к смерти. Мой соперник бросил мне в лицо горсть грязной пыли, которая попала мне в глаза и какое-то время я не могла открыть их из-за жуткой рези.
Поднявшись с земли, как слепой котёнок, я сосредоточилась и вспомнила занятия, когда меня учили чувствовать опасность, ловить тепло и энергию соперника врага по воздуху, ловить, словно волны в море. И это помогло мне снова выжить. Я вновь спасла себе жизнь.
Меня увели в камеру или куда-то в другое место, и ещё тогда не могла открыть глаза. В это время я думала о том, что больше трёх недель не видела Антона Леонидовича.
— Умойся, — услышала я рядом с собой.
Мои руки при чьей-то помощи оказались в воде, я хорошенько промыла глаза.
— А теперь раздевайся и залезай в душ, тебе нужно вымыться, — по голосу говорившего я определила, что это был генерал.
Я стояла не шелохнувшись.
— Раздевайся и не бойся, я тебя не трону, — услышала я вновь его голос. — Или ты не хочешь помыться?.. Хорошо, я выйду, — сказал генерал, после чего хлопнула дверь.
Я на ощупь нашла душевую кабинку. Сняла с себя одежду и залезла под тёплые струи воды. Какое же это было блаженство! За всё-то время, что я провела в заключении, я только два раз принимала душ.
Я вымыла голову и аккуратно прошлась по телу мягкой вихоткой, а затем ополоснулась и без моей помощи закрылась вода, после чего на мои плечи легло полотенце, которое показалась мягким и нежным на ощупь. Благо то, что это время я стояла лицом к стене, так как я почувствовала, как мои щёки заполыхали жаром от стыда за то, что меня видят совершенно голой.
— Вытирайся и вылезай, — услышала я голос все того же генерала.
Я послушно вытерлась, завернувшись в полотенце, которое спадало мне до колен, вылезла из душевой кабинки.
Генерал усадил меня на стул и за мои раны взялся доктор. Вскоре мои руки были забинтованы, глаза закапаны каплями, от которых мои глаза немного прояснились, и значительно уменьшилась боль.
Генерал протянул мне одежду и сказал:
— Одевайся!
В моих руках оказалась чистая, свежая одежда. Из кабинета все вышли, и я осталась одна. Я развернула свернутую одежду и внутри неё обнаружила нижнее бельё. Повседневную одежду составлял летний костюмчик из штанов и рубашки, которые удачно скрыли все мои раны и бинты. «Уж не к смерти ли меня готовят?» — пронеслось в моей голове, когда я переодевалась. Вскоре передо мной появился вновь генерал. В его руках была какая-то бумага и женский рюкзачок.
— Это твой контракт, — сказал мужчина, и, показав его мне, чтобы я увидела на нём моим ФИО и свою подпись, разорвал его на мелкие кусочки. — Ты теперь свободна…
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему Вы это делаете?
Генерал протянул руку к моему лицу и нежно провёл кончиками пальцев по моей щеке.
— Я бросаю это дело. Больше не хочу жить с этим грузом… Я устал от этого.
— Зачем же Вы меня отпускаете? Я ведь могу всё рассказать там, где не надо этого делать!!!
— Ты должна радоваться тому, что тебя отпускают! Я ведь знаю, что ты хочешь на свободу, на вольный воздух к людям… Разве я не прав?
— Нет, не правы! Лучше бы Вы застрелили меня, как и всех остальных Ваших бульдогов! Я не хочу жить после всего этого!
— У меня не поднимется рука, чтобы убить тебя, да и язык не повернётся отдать об этом приказ другим!
— Но почему?
— Потому что испытываю к тебе симпатии… Ты мне очень нравишься, и именно по этой причине выпускаю тебя из этой клетки. И я не верю в то, что сможешь рассказать другим о том, что здесь происходило, ты далеко не глупа! Подумай: захочется ли тебе вспоминать самой обо всём об этом?
— Вы ведь никогда никого не выпускали отсюда живым?!
— Потому что не любил никого так, как тебя!.. Ты единственная, кто заставила меня задуматься о том, что я делаю! — мужчина снова провёл по моей щеке своей рукой, но уже не пальцами, а ладонью, будто пытался запомнить ощущения от этого прикосновения. — Я люблю тебя и ничего не могу с этим поделать! Ты меня понимаешь? Я безнадёжно влюбился в тебя как юнец! И поэтому не хочу, чтобы ты дальше продолжала страдать из-за меня… Выпустив тебя, я буду знать, что ты жива, что ты где-то и с кем-то счастлива… Так будет лучше!.. Я отпускаю тебя на волю, хотя мог бы и оставить возле себя и дарить тебе свою любовь… Но со мной ты не будешь счастлива. Ты, наверное, ненавидишь меня… Я не достоин тебя! Ты слишком прекрасна для меня… Ты слишком чиста и душой, и телом…
Он ещё что-то говорил, говорил, говорил, а я не могла заставить себя слушать его, лишь только думая о нём: «Я и вправду ненавидела тебя, но почему-то сейчас я не ощущаю этого чувства!»
