— Так значит, развёлся? Взаправду?
— Окончательно и бесповоротно!
— А откуда у тебя деньги на квартиру?
— Какие деньги, это обмен, — Вова покачал головой. — Дай, я тебе кольцо уже одену, а то колено заболело!
Она снова рассмеялась, позволяя продеть палец в золотой ободок, и помогла ему подняться:
— Не говори, что мою халупу обменяли на этот дворец!
— Твою и мою, — объяснил Вова. — Они купили квартиру и принялись разводиться. Вот я и пришёлся кстати! Конечно, пообещал в твоей, как ты нежно выразилась, халупе сделать хороший ремонт, но до сентября справлюсь. А Тёмыча в школу отправим уже сюда, тут недалеко, за улицу. И садик во дворах. И соседей я тоже видел, тут такая милая семья на седьмом живет, с ребёночком! Они и Ленку посмотрят, и Лизочку, если надо, договорился за шмотки...
Настя глубоко вздохнула, прижимаясь к нему, и тихо сказала:
— Что бы я делала без тебя?
— Жила бы спокойно и мирно! — он взъерошил её волосы и отстранил: — Погоди, уже закончим все бумаги и поедем праздновать!
Он достал из ящика кухонной тумбы папку и достал две бумажки с официальными штампами:
— Если ты согласна... Документы на усыновление.
— Кого? — не поняла Настя, вертя бумаги в руках, и вдруг прочитала имена Артёма и Ленки.
— Раз уж мы женимся... Я подумал, что лучше, если я их усыновлю. Твоих малых. Ну, наших.
Настя взглянула на него, словно на божество. Потом не глядя подписала обе бумаги и сказала тихо:
— Люблю Динамо.
— Это почему? — радостно удивился Вова.
— Потому что там ты...
Он обнял её, запустил руку в волосы, другую положил на раздутый живот и ответил:
— А если я переберусь на Комаровку?
— Тогда я буду любить Комаровку, — усмехнулась Настя.
Солнце, скользнувшее через окно гостиной, заиграло в её волосах, и Вова шепнул:
— Люблю тебя... И хочу состариться рядом с тобой! Умереть рядом с тобой!
— Рано ещё, — Настя щёлкнула его по носу. — А пока не забудь про поездку в Питер!
— Блин, а я надеялся, ты забыла... Вот родишь, тогда и поедем!
Она счастливо улыбнулась. Сладкое чувство умиротворенности наполнило её с ног до головы, и Настя поцеловала будущего мужа.
Всё будет хорошо. Ведь узнавала же!
Настя закрутила волосы в пучок. Шум рынка доносился до неё сквозь открытый балкон, и она снова представила людей, разномастных, разновозрастных, с детьми и без, которые ходили каждый день под её окнами, как она представляла их в течении пятнадцати лет. Что они хотят купить, что покупают, как едут домой, как распаковывают пакеты...
Вова вихрем ворвался в комнату:
— Где моя барсетка?
— В прихожей на полочке, — не оборачиваясь, ответила Настя.
— Ты все счета сложила в папку?
— Все, солнце!
— А платежки?
— Сейчас отнесу в банк, ну чего ты мечешься?
— Так важно же! — он умоляюще поднял брови, развернув её к себе. Настя улыбнулась:
— Расслабься, всё будет пучком!
Муж быстро чмокнул ее в губы:
— Как скажешь, шеф! Тогда я убежал!
— Беги, беги, — бросила ему вслед Настя с нежной улыбкой, но, как только за ним закрылась входная дверь, в спальню влетела Лиза.
Светлые кудри растрёпаны, серые глаза густо подведены чёрно-синим карандашом, какой-то несуразный наряд из коротюсенькой юбчонки и совершенно не заметного на загорелом теле топа. Настя нахмурилась:
— Что это?
Младшая дочь с вызовом ответила:
— Папа разрешил!
— Папа не видел ЭТО на тебе! — твёрдо сказала Настя. — Это не подходит для пикника, от слова «совсем»!
— Ну мааааам, ну пжалстаааа! — заныла Лиза, но Настя покачала головой:
— Одень шорты хотя бы. Там будут мальчики.
— Ну и что! И девочки тоже будут!
— Ты же хотела, чтобы Рома обратил на тебя внимание. Поверь моему опыту, лучше не показывать ему те части твоей анатомии, которые показывают обычно после свадьбы.
— Мама, ну ты отсталая! — засмеялась Лиза. — Сейчас все так одеваются! А мальчики на тебя и не посмотрят, если юбка длинная!
— Лизонька, капелька моя, — Настя нежно зачесала дочкины кудри за уши. — Мальчики не изменились с тех пор, как я первый раз замуж выходила. В этом наряде Рома потащит тебя в ближайшие кусты, а завтра даже «привет» не скажет!
Лиза нахохлилась:
— Он не такой!
— Папа твой не такой. А Рома — не знаю. Так что одень лучше шортики с вышивкой, что папа из Франции привез.
— А чем моя юбка не катит?
В спальню вошла Лена, озабоченно откинула мокрую тёмнуючёлку с глаз:
— Мам, где моя щётка греющая? Ты брала!
— Извини, котёнок, вон, на тумбочке.
Лена походя окинула взглядом наряд сестры и с усмешкой бросила:
— Собираешься на ромашку? Все кони твои будут!
Лиза порозовела и бросилась в контр-атаку:
— А сама, а сама! Кто мамину сиреневую ночнушку брал на дачу с Лешкой?!
— Мама мне разрешила, — залилась краской Лена, старательно не глядя на Настю.
— Мама, неправда! Скажи, ты ей не разрешала!
Настя вздохнула. Детки конфетки... Дочки...
— С Леной разберемся позже, кстати, она старше тебя на два года! И по поводу твоей юбки она права.
Лиза в ярости выскочила в коридор:
— Никит, ну хоть ты скажи ей!
Никита оторвал наушник от уха и нахмурился:
— О чем базар, женщины?
— О юбке твоей сестры Лизы, — невозмутимо ответила Настя. — Вот скажи, ты бы подошел к девушке, одетой в такой наряд?
Никита сморщил нос, оглядел сестру с ног до головы и ответил, меняя песню на телефоне:
— Не, у меня нет червонца баксов...
Лиза зашипела от злости и, крикнув;
— Всё, добились своего! Ненавижу! — убежала в комнату.
Никита засмеялся тем самым смехом, который Настя любила слышать от Вовы, и уже серьёзно сказал:
— Мам, я последние деньги потратил, дай на кафе, пожалуйста, Миленку свожу, а то она всё дуется. Можешь мне их зачесть в следующий месяц!
Настя покачала головой, доставая деньги из кошелька:
— Держи, бонус за Лизку. А насчет Милены подумай, если много дуется, может, она на слишком многое расчитывает?
— Она хорошая, — пожал плечами сын. — Просто другие всегда её приглашают везде.
— Ты с ней поговори.
— Поговорю, — пообещал Никита, выходя.
Настя улыбнулась. Кто бы мог подумать? Она словно снова оказалась в этом длинном дне, наполненном сладкой болью родов и нежной истомой момента, когда она прижала к себе запелёнатое крохотное и красное существо, которое они с Вовой собрались назвать Елизаветой. В палате было светло и тихо, комочек в её руках тихонько сопел, и только детский надрывный плач нарушал спокойствие родового отделения больницы. Настя не могла спокойно слышать этот крик, и прижав Лизу к груди, вызвала кнопкой медсестру:
— Ребёночек плачет... Почему плачет?
— Вам мешает? — медсестра проверила Лизино дыхание, поправила одеяло на недавней роженице и вежливо ответила:
— Сейчас успокоим.
Настя покачала головой:
— Просто жалко маленького. У мамы молока нет, что ли?
— Мама его оставила, — тихо сказала молоденькая медсестричка, наверное, только-только из училища. — Бумаги оформила, когда вы в родзале были.
Настя глянула на Лизу, удобно устроившуюся у её груди, и слова сами по себе вырвались изо рта:
— Принесите, хоть покормлю его...
Девочка в белом халате с сомнением качнула головой, но через пять минут крохотный комочек, запелёнатый с ног до головы, уже лежал с другой стороны от Лизы. Настя отодвинула край рубашки и вложила в его ротик набухший коричневый сосок. Мальчик впился в него с отчаяньем утопающего, словно от этого зависела его жизнь. Медсестра наклонила голову:
— Ну подумайте! А ведь бутылочку не брал! Вот маленький засранец...
— Мама его назвала как-то? — спросила Настя, тая от восхитительного ощущения нужности и важности. Девушка спрятала глаза:
— Нет. Просто ушла, как только смогла. Мальчик отказной.
— Будет Никитка, — шепнула Настя сама себе, поглаживая головку, обернутую казённойзастиранной пелёнкой...
С тех пор прошло пятнадцать лет. Артём после армии пошёл работать санитаром в областной «Скорой Помощи», встретил там же девушку-медсестру и собрался жениться. Даже если Настя ещё ни разу не видела будущую невестку, она заранее одобрила выбор сына, помня терпеливую Катерину. Виталик служил в этот момент в элитных войсках ВДВ в Литве и слал всей семье длинные письма, подробно и с юмором описывая свою армейскую жизнь. Лена училась в Институте Иностранных языков и на своем первом курсе уже зарабатывала репетиторством, копя на подержанную машину. Лиза и Никита заканчивали школу, готовясь поступать в лицей: дочь в физико-математический, а сын в гуманитарный.
Настя и Вова вместе открыли фирму по импорту одежды. Жизнь шла своим чередом, сменялись сезоны, дети росли, а с ними росли надежды на будущее.
Настя была влюблена, как в первый день, в своего мужчину, который ни разу за все пятнадцать лет не разочаровал, не огорчил её. Это бесконечное счастье иногда даже пугало. А вдруг, а вдруг... Но эти «вдруг» не случались никогда.
Настя проводила детей, разнохарактерно настроенных, но вроде бы всем довольных, и пошла убирать срач, оставленный всей честной компанией. Потом на минутку села за компьютер, открыла Одноклассники. Она любила смотреть фотки друзей, старых и вновь приобретённых, читать смешные статусы, и не очень смешные. Прокрутив ленту немного ниже, Настя вдруг зацепилась за фотографию маленького, запелёнатогоребёночка. «Максиму нужны родители...» Крошечка смотрела с фотографии круглыми тёмнымиглазёнками, и Настя на миг прикрыла глаза. Как, каким образом мамочка может оставить такое чудо? Слегка поколебавшись, Настя вошла в обсуждение, пролистала несколько страниц и нашла номер телефона Слуцкого Дома малютки. Максим смотрел на неё с фотографии, словно спрашивая: "Где они, мои родители?"
Настя взяла мобильный, всё ещё сомневаясь, напечатала Вове сообщение: "Маленький мальчик из детдома нуждается в родителях" и прикрепила фотографию с сайта. Встала. Пошла искать в тумбочке паспорт, свидетельства о рождении, своё и Вовино... Его ответ она уже знала. И знала, что скоро в её спальне снова поселится деревянная детская кроватка.
Всё будет хорошо. И не потому, что она узнавала, а потому что так надо.
— Окончательно и бесповоротно!
— А откуда у тебя деньги на квартиру?
— Какие деньги, это обмен, — Вова покачал головой. — Дай, я тебе кольцо уже одену, а то колено заболело!
Она снова рассмеялась, позволяя продеть палец в золотой ободок, и помогла ему подняться:
— Не говори, что мою халупу обменяли на этот дворец!
— Твою и мою, — объяснил Вова. — Они купили квартиру и принялись разводиться. Вот я и пришёлся кстати! Конечно, пообещал в твоей, как ты нежно выразилась, халупе сделать хороший ремонт, но до сентября справлюсь. А Тёмыча в школу отправим уже сюда, тут недалеко, за улицу. И садик во дворах. И соседей я тоже видел, тут такая милая семья на седьмом живет, с ребёночком! Они и Ленку посмотрят, и Лизочку, если надо, договорился за шмотки...
Настя глубоко вздохнула, прижимаясь к нему, и тихо сказала:
— Что бы я делала без тебя?
— Жила бы спокойно и мирно! — он взъерошил её волосы и отстранил: — Погоди, уже закончим все бумаги и поедем праздновать!
Он достал из ящика кухонной тумбы папку и достал две бумажки с официальными штампами:
— Если ты согласна... Документы на усыновление.
— Кого? — не поняла Настя, вертя бумаги в руках, и вдруг прочитала имена Артёма и Ленки.
— Раз уж мы женимся... Я подумал, что лучше, если я их усыновлю. Твоих малых. Ну, наших.
Настя взглянула на него, словно на божество. Потом не глядя подписала обе бумаги и сказала тихо:
— Люблю Динамо.
— Это почему? — радостно удивился Вова.
— Потому что там ты...
Он обнял её, запустил руку в волосы, другую положил на раздутый живот и ответил:
— А если я переберусь на Комаровку?
— Тогда я буду любить Комаровку, — усмехнулась Настя.
Солнце, скользнувшее через окно гостиной, заиграло в её волосах, и Вова шепнул:
— Люблю тебя... И хочу состариться рядом с тобой! Умереть рядом с тобой!
— Рано ещё, — Настя щёлкнула его по носу. — А пока не забудь про поездку в Питер!
— Блин, а я надеялся, ты забыла... Вот родишь, тогда и поедем!
Она счастливо улыбнулась. Сладкое чувство умиротворенности наполнило её с ног до головы, и Настя поцеловала будущего мужа.
Всё будет хорошо. Ведь узнавала же!
Эпилог
Настя закрутила волосы в пучок. Шум рынка доносился до неё сквозь открытый балкон, и она снова представила людей, разномастных, разновозрастных, с детьми и без, которые ходили каждый день под её окнами, как она представляла их в течении пятнадцати лет. Что они хотят купить, что покупают, как едут домой, как распаковывают пакеты...
Вова вихрем ворвался в комнату:
— Где моя барсетка?
— В прихожей на полочке, — не оборачиваясь, ответила Настя.
— Ты все счета сложила в папку?
— Все, солнце!
— А платежки?
— Сейчас отнесу в банк, ну чего ты мечешься?
— Так важно же! — он умоляюще поднял брови, развернув её к себе. Настя улыбнулась:
— Расслабься, всё будет пучком!
Муж быстро чмокнул ее в губы:
— Как скажешь, шеф! Тогда я убежал!
— Беги, беги, — бросила ему вслед Настя с нежной улыбкой, но, как только за ним закрылась входная дверь, в спальню влетела Лиза.
Светлые кудри растрёпаны, серые глаза густо подведены чёрно-синим карандашом, какой-то несуразный наряд из коротюсенькой юбчонки и совершенно не заметного на загорелом теле топа. Настя нахмурилась:
— Что это?
Младшая дочь с вызовом ответила:
— Папа разрешил!
— Папа не видел ЭТО на тебе! — твёрдо сказала Настя. — Это не подходит для пикника, от слова «совсем»!
— Ну мааааам, ну пжалстаааа! — заныла Лиза, но Настя покачала головой:
— Одень шорты хотя бы. Там будут мальчики.
— Ну и что! И девочки тоже будут!
— Ты же хотела, чтобы Рома обратил на тебя внимание. Поверь моему опыту, лучше не показывать ему те части твоей анатомии, которые показывают обычно после свадьбы.
— Мама, ну ты отсталая! — засмеялась Лиза. — Сейчас все так одеваются! А мальчики на тебя и не посмотрят, если юбка длинная!
— Лизонька, капелька моя, — Настя нежно зачесала дочкины кудри за уши. — Мальчики не изменились с тех пор, как я первый раз замуж выходила. В этом наряде Рома потащит тебя в ближайшие кусты, а завтра даже «привет» не скажет!
Лиза нахохлилась:
— Он не такой!
— Папа твой не такой. А Рома — не знаю. Так что одень лучше шортики с вышивкой, что папа из Франции привез.
— А чем моя юбка не катит?
В спальню вошла Лена, озабоченно откинула мокрую тёмнуючёлку с глаз:
— Мам, где моя щётка греющая? Ты брала!
— Извини, котёнок, вон, на тумбочке.
Лена походя окинула взглядом наряд сестры и с усмешкой бросила:
— Собираешься на ромашку? Все кони твои будут!
Лиза порозовела и бросилась в контр-атаку:
— А сама, а сама! Кто мамину сиреневую ночнушку брал на дачу с Лешкой?!
— Мама мне разрешила, — залилась краской Лена, старательно не глядя на Настю.
— Мама, неправда! Скажи, ты ей не разрешала!
Настя вздохнула. Детки конфетки... Дочки...
— С Леной разберемся позже, кстати, она старше тебя на два года! И по поводу твоей юбки она права.
Лиза в ярости выскочила в коридор:
— Никит, ну хоть ты скажи ей!
Никита оторвал наушник от уха и нахмурился:
— О чем базар, женщины?
— О юбке твоей сестры Лизы, — невозмутимо ответила Настя. — Вот скажи, ты бы подошел к девушке, одетой в такой наряд?
Никита сморщил нос, оглядел сестру с ног до головы и ответил, меняя песню на телефоне:
— Не, у меня нет червонца баксов...
Лиза зашипела от злости и, крикнув;
— Всё, добились своего! Ненавижу! — убежала в комнату.
Никита засмеялся тем самым смехом, который Настя любила слышать от Вовы, и уже серьёзно сказал:
— Мам, я последние деньги потратил, дай на кафе, пожалуйста, Миленку свожу, а то она всё дуется. Можешь мне их зачесть в следующий месяц!
Настя покачала головой, доставая деньги из кошелька:
— Держи, бонус за Лизку. А насчет Милены подумай, если много дуется, может, она на слишком многое расчитывает?
— Она хорошая, — пожал плечами сын. — Просто другие всегда её приглашают везде.
— Ты с ней поговори.
— Поговорю, — пообещал Никита, выходя.
Настя улыбнулась. Кто бы мог подумать? Она словно снова оказалась в этом длинном дне, наполненном сладкой болью родов и нежной истомой момента, когда она прижала к себе запелёнатое крохотное и красное существо, которое они с Вовой собрались назвать Елизаветой. В палате было светло и тихо, комочек в её руках тихонько сопел, и только детский надрывный плач нарушал спокойствие родового отделения больницы. Настя не могла спокойно слышать этот крик, и прижав Лизу к груди, вызвала кнопкой медсестру:
— Ребёночек плачет... Почему плачет?
— Вам мешает? — медсестра проверила Лизино дыхание, поправила одеяло на недавней роженице и вежливо ответила:
— Сейчас успокоим.
Настя покачала головой:
— Просто жалко маленького. У мамы молока нет, что ли?
— Мама его оставила, — тихо сказала молоденькая медсестричка, наверное, только-только из училища. — Бумаги оформила, когда вы в родзале были.
Настя глянула на Лизу, удобно устроившуюся у её груди, и слова сами по себе вырвались изо рта:
— Принесите, хоть покормлю его...
Девочка в белом халате с сомнением качнула головой, но через пять минут крохотный комочек, запелёнатый с ног до головы, уже лежал с другой стороны от Лизы. Настя отодвинула край рубашки и вложила в его ротик набухший коричневый сосок. Мальчик впился в него с отчаяньем утопающего, словно от этого зависела его жизнь. Медсестра наклонила голову:
— Ну подумайте! А ведь бутылочку не брал! Вот маленький засранец...
— Мама его назвала как-то? — спросила Настя, тая от восхитительного ощущения нужности и важности. Девушка спрятала глаза:
— Нет. Просто ушла, как только смогла. Мальчик отказной.
— Будет Никитка, — шепнула Настя сама себе, поглаживая головку, обернутую казённойзастиранной пелёнкой...
С тех пор прошло пятнадцать лет. Артём после армии пошёл работать санитаром в областной «Скорой Помощи», встретил там же девушку-медсестру и собрался жениться. Даже если Настя ещё ни разу не видела будущую невестку, она заранее одобрила выбор сына, помня терпеливую Катерину. Виталик служил в этот момент в элитных войсках ВДВ в Литве и слал всей семье длинные письма, подробно и с юмором описывая свою армейскую жизнь. Лена училась в Институте Иностранных языков и на своем первом курсе уже зарабатывала репетиторством, копя на подержанную машину. Лиза и Никита заканчивали школу, готовясь поступать в лицей: дочь в физико-математический, а сын в гуманитарный.
Настя и Вова вместе открыли фирму по импорту одежды. Жизнь шла своим чередом, сменялись сезоны, дети росли, а с ними росли надежды на будущее.
Настя была влюблена, как в первый день, в своего мужчину, который ни разу за все пятнадцать лет не разочаровал, не огорчил её. Это бесконечное счастье иногда даже пугало. А вдруг, а вдруг... Но эти «вдруг» не случались никогда.
Настя проводила детей, разнохарактерно настроенных, но вроде бы всем довольных, и пошла убирать срач, оставленный всей честной компанией. Потом на минутку села за компьютер, открыла Одноклассники. Она любила смотреть фотки друзей, старых и вновь приобретённых, читать смешные статусы, и не очень смешные. Прокрутив ленту немного ниже, Настя вдруг зацепилась за фотографию маленького, запелёнатогоребёночка. «Максиму нужны родители...» Крошечка смотрела с фотографии круглыми тёмнымиглазёнками, и Настя на миг прикрыла глаза. Как, каким образом мамочка может оставить такое чудо? Слегка поколебавшись, Настя вошла в обсуждение, пролистала несколько страниц и нашла номер телефона Слуцкого Дома малютки. Максим смотрел на неё с фотографии, словно спрашивая: "Где они, мои родители?"
Настя взяла мобильный, всё ещё сомневаясь, напечатала Вове сообщение: "Маленький мальчик из детдома нуждается в родителях" и прикрепила фотографию с сайта. Встала. Пошла искать в тумбочке паспорт, свидетельства о рождении, своё и Вовино... Его ответ она уже знала. И знала, что скоро в её спальне снова поселится деревянная детская кроватка.
Всё будет хорошо. И не потому, что она узнавала, а потому что так надо.
