За три месяца жизни с Вовой она немного поправилась, много похорошела, и призрак прошлой Насти, худой, бледной и замкнутой, навсегда испарился в тумане ушедшей зимы. Настя повернулась боком к зеркалу и попыталась хотя бы обозначить руками будущий животик. Ей это не удалось, но вот грудь явно увеличилась в размерах. С Ленкой такого не было, и Настя довольно улыбнулась. Кто будет рад — так это Вова!
Она вышла в кухню, и упомянутый мужчина уставился на неё, без слов. Впрочем, Насте не нужны были слова, чтобы раскодировать палитру чувств, перемешанных в его взгляде. Восхищение, недоверие — она ли это, желание, и даже капелька страха... Настя подошла к нему вплотную, и сильные руки осторожно обхватили её талию. Вова прижал Настю к себе и опустил взгляд на её грудь:
— У меня галлюцинации или они и вправду стали больше?
Его рука уже сделала характерное движение к объекту желания, но Настя пихнула его плечом:
— Ленка тут!
Он оглянулся на малую, которая сидела в высоком детском стульчике, грызла печенюшку и с увлечением наблюдала за ними, и жалобно протянул:
— Вот так всегда! А если мне тебя просто до невозможности захотелось?!
— Подождёшь! — со смехом вывернулась из его рук Настя. — Ещё полно всего надо сделать! Твои родители во сколько придут?
— В шесть где-то, — Вова с сожалением глянул на часы. — Не надейся уснуть вечером раньше, чем я поиграюсь с моими новыми игрушками!
Настя усмехнулась его шаловливому тону и показала язык:
— Играйся, потом твой бэбик с ними будет играться и тебе фиг даст!
— Это мы еще посмотрим! — самоуверенно пообещал Вова.
К шести часам всё было готово. Настя накрыла стол в зале, выставив парадные тарелки из "прошложизненного" сервиза, одолжила бокалы для шампанского у тёти Веры и причудливо сложила бумажные салфетки по модели из журнала. Отбивные, издавая упоительный запах, доходили в духовке, салаты пропитывались майонезом в холодильнике, шампанское и водка запотевали в морозилке.
А Настю охватила нервная дрожь. Она никогда не видела родителей Вити, которые переехали на Камчатку незадолго до её знакомства с их сыном. Поэтому и не знала, что такое иметь свёкра и свекровь.
Когда раздался звонок в дверь, она вздрогнула и жалобно посмотрела на Вову. Тот протянул ей руку:
— Пошли уж, не смотри на меня взглядом осужденной на расстрел!
Она глубоко вздохнула, вцепилась в его ладонь и вдруг ужаснулась:
— Тапочки!
— Какие тапочки? — опешил Вова, обнимая её за плечи.
— У нас нету тапочек для твоих родителей...
Она произнесла это с таким трепетом, словно от наличия тапочек зависило её будущее с Вовой. Словно, узнав об отсутствии сменной обуви, свёкрначнёт оскорблять её, а свекровь демонстративно повернётся и уйдёт.
Вова ничего не сказал, только повертел пальцем у виска, и потянул Настю в коридор.
Вовины родители оказались совсем не такими, как она их себе представляла. Не старая ещё женщина с гладким полным лицом, с весёлымитёмными глазами, никаких вышедших из моды бабьих юбок и кофт на пуговичках. Она была в джинсах и обтягивающей кожаной куртке до бедра и при этом нисколько не стеснялась своего, явно лишнего, веса. Вовин отец был худой и сутулый, из-за высокого роста, с пышными усами «а ля Будённый» и уже знакомыми серыми, чуть раскосыми глазами, которые, видимо, проявлялись в каждом поколении. Он тоже носил джинсы, и куртка была простяцкая, типа модных недавно пиджаков. Он протянул Вове руку, внимательно оглядел Настю и сказал:
— Ну здрасьте, — и практически без перехода бросил сыну: — Слушай, посмотрим потом свечи, заводится через раз, скотина, а Иркин муж уж такой безрукий!
— Посмотрим, бать, знакомьтесь, это Настя, — угорая со смеху, ответил Вова.
Его мама быстро взяла ситуацию в руки — ей хватило одного взгляда, чтобы заметить Настино состояние, — шагнула к ней, обнимая, и звучно чмокнула в щёку:
— Ну вот и познакомились, здрасьте! Ой, что ж ты бледненькая такая? А мы вам смородинового сока привезли, сама давила, из своей смородины, без никакой химии, всё на говне, как раз и тебе румянца прибавит и маленькому полезно!
Настя смутилась до слёз, и Вовина мама, быстро потрепав её по плечу, сунула в руки две торбы:
— Давай-ка показывай, где у тебя кухня-то, там вкусняшки деткам, и чайку заварим крепкого, как батька любит, а то он непьющий, чё он на нас смотреть будет с сухим горлом...
Настя беспомощно взглянула на Вову, но тот махнул ей рукой, мол, ваши женские дела, и она позволила увлечь себя на кухню. Там свекровь, не переставая говорить, начала выкладывать из пакетов бесконечные баночки, пакетики и свёртки:
— Ну, значит, ты Настя, а я Катерина, без «Е», как в «Москва слезам не верит», ну а ты меня зови, как хочешь, — Катерина, Катя, мама или всё вместе! — она засмеялась своей шутке. — Только в печь не ставь, как говорится! А где детки? В садике? Где мой внучонок? Сколько твоей младшенькой? Нам-то Вовка говорил, но память уже не та, всё забываем... Да ты сядь, ничего, что я у тебя распоряжаюсь? Просто вижу, что ты застеснялась...
Настя кивнула, успокаиваясь. Катерина протянула ей бутылку, закрытую пробкой:
— Вот вам настойка домашняя, делаю для детей, батька-то наш закодировался.
— Спасибо, — наконец, выдавила Настя. — А дети скоро из садика... А малая в зале, в манеже, её Лена зовут, скоро девять месяцев.
— Ой, самый лучший возраст! Они такие смешные, ходить пытаются и всё такое...
— Нет, она только встает и сразу плюхается на попу, — рассмеялась Настя. — Лентяйка, как её отец, он вроде вообще в 15 месяцев начал ходить.
Она осеклась, думая, что Катерина сейчас спросит про бывшего мужа и всё такое, но та только кивнула:
— Да-да, они такие! Вовка-то быстро пошёл, я прям не успевала за ним, он сразу бегать начал, а вот Ира, сестра его, она рано заговорила и поздно пошла...
— Мама, ну вы не будете Насте про всё мое детство рассказывать?! — Вова заглянул в кухню. — Там батька ногами сучит, есть просит!
— Ну пошли, пошли, — покладисто согласилась Катерина. — Чего-нибудь надо захватить?
— Да всё на столе, мама, три часа кошек отгоняем, — укоризненно ответил Вова. — Насть, ты чуть-чуть шампанского? Мама, вы водку? Идите уже, я чай заварю и к вам!
Вовин отец сидел за столом с Ленкой на коленях, и малая сосредоточенно обследовала желтоватые усы новообретённого дедушки. Увидев маму, она вскинула руки и восторженно закричала:
— Маааааааа!!! Матиииииии!
Это значило "смотри" и было любимым Ленкиным словом, его постоянно говорил Вова. Увидев его, она продублировала:
— Паааааааа!!! Матиииииии!
— Классные усы у деда, а? — гордо ответил ей Вова, подмигивая отцу. Тот подбоченился:
— А то!
— Всё, садимся! — скомандовал Вова. — Насть, ты сюда, мама, вы туда, потом там и Виталька с Тёмкой сядут... Осторожно, открываю шампуньское!
Он умело хлопнул пробкой, никуда не выстрелив и ни во что не попав, и налил три бокала, отцу минералки, и поднял свой бокал:
— Предлагаю первый тост — за знакомство!
Настя с улыбкой чокнулась с ним, с его родителями и глотнула пузыристого искристого вина.
— За знакомство с нашей будущей невесткой, — подмигнула ей Катерина, а отец добавил:
— Да уже почти невесткой.
В общем, обстановка сложилась мирная и спокойная. Катерина болтала с Настей о детях, Николай — Вовин отец — обсудил с сыном проблему свечей и умолк, посвятив всё своё внимание Елене Прекрасной. Настя посмотрела на часы — уже скоро идти за малыми в садик, и тут Катерина спросила:
— Настя, а где твои родители? Мы думали, что вы тоже их пригласите.
Настя беспомощно глянула на Вову, но тот помотал головой, допивая свои сто грамм:
— Не смотри на меня, я вообще не в курсе, забыла, что ли?
Настя кивнула. Как это она упустила из виду, что они никогда не заводили разговор о Настиной семье? О погибшем муже, да, говорили, а вот о родителях...
И она ответила как можно более непосредственно:
— Я их не знаю. То есть, отца не знаю, а мать не видела с шести лет. Её лишили родительских прав, и меня воспитало государство.
Молчание за столом длилось ровно пять секунд, потом Катерина громко и ободряюще сказала:
— Ну и, значит, справилось с задачей! Главное, что ты к этому нормально относишься!
— Почему ты мне никогда не говорила? — укорил Настю Вова.
— К слову не пришлось, — она пожала плечами и виновато улыбнулась. — Что бы это поменяло?
— Ничего... Так, для общей инфы, — проворчал он.
Настя покачала головой, улыбаясь про себя. Конечно, если бы рассказала раньше, он смог бы грудью закрыть амбразуру, защитить, как и положено, но в этот раз не вышло.
Она встала:
— Пора мне за мальчишками. Я быстро, убирать сегодня не буду, завтра утром схожу.
Неизвестно, что он рассказал о ней родителям, так хотя бы будет время для обсуждения.
До садика она добежала на одном дыхании. Мальчики уже были одеты, и ждали с нянечкой на крыльце, благо стало уже совсем тепло. Настя поблагодарила няню и быстро сказала:
— Тань, я завтра приду утречком и всё помою, у меня сегодня свекровь в гостях.
— Ни пуха, — понимающе пожелала ей Таня. — Знаю, что это такое.
— Да вроде нормальная, — пожала плечами Настя. — Там видно будет.
— Все они, стервы, сначала нормальные, — Таню аж передернуло, видимо, от воспоминаний, и она махнула рукой. — Беги уж... А эти два брата-акробата нуждаются в хорошем душе перед встречей с бабушкой!
Настя оглядела обоих мальчишек и всплеснула руками:
— Господи, свиньи в свинарнике и то чище! Вроде в садике нет стройки! Где ж вы так извазюкались?
Няня молча усмехнулась, закрывая за ними калитку, а Настя затеребила Артёма:
— Тёмка, ну ты же старший! Как так можно?! Вас же только целиком и с одеждой в ванну сажать надо!
Артём молчал, и Настя обратилась к младшему:
— Ну, а ты что скажешь?
— Мы подрались, — неохотно ответил Виталька.
— Господи, с кем?!
— Ну... Мы. Вдвоём.
— Один против другого, — благородно пришел ему на выручку Артём.
Настя замедлила шаг:
— Из-за чего, можно узнать?
Мальчишки замялись оба, и Виталик, как более смелый, объяснил:
— Там есть такой мальчик в его группе, он сказал, что мы друг другу никто и что мы не родные, и что всё равно будем драться за игрушки и всё такое...
— А я сказал, что у нас общий папа, — добавил Тёмка.
— А я сказал, что папа только мой, — продолжил Виталик.
— Ну и... Подрались, — удручённо закончил Артём. — Наказали нас уже. Так что ругать нас бесполезно.
Настя закрыла глаза и притянула обоих драчунов к себе. Да, предстоит очень серьёзный разговор, но не сегодня. Сегодня она просто обнимет их и прижмёт к себе — сынулю, которого любит больше жизни, и второго сынулю, которого ей только предстоит полюбить. Не родных, но теперь уже своих.
— Ясно с вами всё...
Она отстранила мальчишек и внимательно оглядела их. Синяк под глазом Тёмки только-только начал наливаться синевой, хорошо хоть не заплыл и не закрылся. Виталька красовался ссадинами на щеке и порядочной шишкой на лбу. Он смотрел настороженно, косо, точно так же, как его отец, когда обижался или чего-то не понимал. Тёмка хмурился, совсем как Витя, но, подражая Вове, смешно морщил нос от досады на создавшуюся ситуацию. Такие разные, но в общем и целом совсем одинаковые, они свободно могли бы быть кровными братьями: светловолосые, коротко стриженые, светлоглазые и почти одинакового роста. Настя чмокнула их обоих по очереди в лоб и решительно сказала:
— Никого не слушайте, братцы-кролики! Мы теперь одна семья, и папа у вас один, и любит он вас одинаково крепко! И сестрёнка у вас есть, а скоро еще одна появится...
Она запнулась, но слово не воробей. Оно вылетело и окончательно примирило Настю с мыслью — новой жизни всё же быть, и они справятся со всеми трудностями, потому что так надо. Мальчики тоже поймали вылетевшие слова с любопытством, и Виталька спросил:
— Вы что, купите ребёночка?
— Идиот, деток не покупают, а ... рождают! — слегка свысока бросил ему Артём, и Настя усмехнулась, но поправила его:
— Не рождают, а рожают! И никто не идиот, просто Виталик ещё не знает всего. Ты же старший брат, Тёмка, твоя задача ему подсказать и объяснить!
Тёма кивнул, сразу важнея от новой роли. Настя взяла их обоих за руки и потянула к дому:
— Вот что, дорогие мои! У нас гости, бабушка и дедушка приехали, а вы страшнее атомной войны! Что будем делать?
— Мыться, — логически предположил Виталька.
— Переодеваться, — добавил Артём.
— Очень интересные предложения! Принимаю оба. Значит, сделаем так. Мы незаметно просачиваемся домой, вы немедленно валите в ванну, снимаете грязную одежду и бросаете её в корзину для белья, а я вам принесу чистую. И не драться больше, а помогать друг другу! Поработайте друг у дружки зеркалом, вдруг где грязь забудете!
Мальчишки молчали, усваивая план действий. Проходя мимо магазинных мусорок, Настя привычным взглядом окинула свой участок, представляя объём работы на завтра. И увидела знакомых до боли алкашей бомжеватого вида, которые вытаскивали что-то громоздкое из мусорного бака. Мусор, в основном объедки и отходы личной гигиены, при этом вываливался прямо на землю. Настя открыла было рот, чтобы красиво и чётко обматерить и Кондрата, и Собачника, и Николаича, которые постоянно промышляли на её участке, но вспомнила о мальчиках и промолчала. Завтра, всё завтра! Добавили ей работы, одни проблемы от них, ну да ладно, пусть живут.
Уже заранее уставшая от завтрашней уборки перед баками, Настя быстро прошла мимо мужиков в свой двор и не видела, как бомжи, торопясь и мешая друг другу, стали лихорадочно убирать голыми руками вываленный ими мусор обратно в бак.
Мышками Настя, Артём и Виталик прошмыгнули в квартиру. Оба пацана сразу же скрылись а ванной и, видимо, приняв наставления Насти близко к сердцу, принялись там озабоченно шушукаться, потом зашумел душ. Настя с улыбкой пошла готовить два комплекта одежды.
Вова выглянул в коридор, когда она уже кралась в обратном направлении:
— Эй, вы чего там секретничаете?
Настя приложила палец к губам:
— Мы сейчас, две минуты!
Когда она вошла в ванную, мальчики уже вытирались. В рекордном темпе они оделись, и Настя удовлетворенно кивнула:
— Ну вот, теперь не стыдно и перед гостями появиться! Лица у вас, конечно, редкостной красоты, но будем считать, что шрамы украшают мужчин! Вперёд и с песнями!
Виталька первым вошёл в зал и с громким криком бросился к Катерине:
— Бабуля!
Та обняла внука:
— Ах ты ж мой сладенький! Как же вырос! Хорошо кушаешь? Слушаешь папу?
Мальчик только кивал, принимая тонну поцелуев. Потом подлез к деду, разгладил его усы:
— Деда, когда ты меня на тракторе покатаешь?
— Вот летом приедете, и покатаю...
Артём робко жался к Насте, и Катерина любопытно поинтересовалась:
— Ну, а ты кто ж такой будешь?
— Артём, — дрогнувшим голоском ответил тот, прячась за мамину спину. Вова потянул его за руку:
— Давай, не жмись, Тёмыч, иди знакомиться!
Катерина притянула мальчика к себе на диван:
— Ну, давай рассказывай, сколько тебе лет, как учишься, всё-всё рассказывай бабе Кате!
Настя оставила их в беседе и подсела к Вове:
— Всё в порядке?
— Всё пучком, солнышко! — он чмокнул её в щёку. — Я же говорил.
Она кивнула, накладывая в тарелки ужин для мальчиков, потом прислонилась к Вовиному плечу:
— Всё пучком...
Она вышла в кухню, и упомянутый мужчина уставился на неё, без слов. Впрочем, Насте не нужны были слова, чтобы раскодировать палитру чувств, перемешанных в его взгляде. Восхищение, недоверие — она ли это, желание, и даже капелька страха... Настя подошла к нему вплотную, и сильные руки осторожно обхватили её талию. Вова прижал Настю к себе и опустил взгляд на её грудь:
— У меня галлюцинации или они и вправду стали больше?
Его рука уже сделала характерное движение к объекту желания, но Настя пихнула его плечом:
— Ленка тут!
Он оглянулся на малую, которая сидела в высоком детском стульчике, грызла печенюшку и с увлечением наблюдала за ними, и жалобно протянул:
— Вот так всегда! А если мне тебя просто до невозможности захотелось?!
— Подождёшь! — со смехом вывернулась из его рук Настя. — Ещё полно всего надо сделать! Твои родители во сколько придут?
— В шесть где-то, — Вова с сожалением глянул на часы. — Не надейся уснуть вечером раньше, чем я поиграюсь с моими новыми игрушками!
Настя усмехнулась его шаловливому тону и показала язык:
— Играйся, потом твой бэбик с ними будет играться и тебе фиг даст!
— Это мы еще посмотрим! — самоуверенно пообещал Вова.
К шести часам всё было готово. Настя накрыла стол в зале, выставив парадные тарелки из "прошложизненного" сервиза, одолжила бокалы для шампанского у тёти Веры и причудливо сложила бумажные салфетки по модели из журнала. Отбивные, издавая упоительный запах, доходили в духовке, салаты пропитывались майонезом в холодильнике, шампанское и водка запотевали в морозилке.
А Настю охватила нервная дрожь. Она никогда не видела родителей Вити, которые переехали на Камчатку незадолго до её знакомства с их сыном. Поэтому и не знала, что такое иметь свёкра и свекровь.
Когда раздался звонок в дверь, она вздрогнула и жалобно посмотрела на Вову. Тот протянул ей руку:
— Пошли уж, не смотри на меня взглядом осужденной на расстрел!
Она глубоко вздохнула, вцепилась в его ладонь и вдруг ужаснулась:
— Тапочки!
— Какие тапочки? — опешил Вова, обнимая её за плечи.
— У нас нету тапочек для твоих родителей...
Она произнесла это с таким трепетом, словно от наличия тапочек зависило её будущее с Вовой. Словно, узнав об отсутствии сменной обуви, свёкрначнёт оскорблять её, а свекровь демонстративно повернётся и уйдёт.
Вова ничего не сказал, только повертел пальцем у виска, и потянул Настю в коридор.
Вовины родители оказались совсем не такими, как она их себе представляла. Не старая ещё женщина с гладким полным лицом, с весёлымитёмными глазами, никаких вышедших из моды бабьих юбок и кофт на пуговичках. Она была в джинсах и обтягивающей кожаной куртке до бедра и при этом нисколько не стеснялась своего, явно лишнего, веса. Вовин отец был худой и сутулый, из-за высокого роста, с пышными усами «а ля Будённый» и уже знакомыми серыми, чуть раскосыми глазами, которые, видимо, проявлялись в каждом поколении. Он тоже носил джинсы, и куртка была простяцкая, типа модных недавно пиджаков. Он протянул Вове руку, внимательно оглядел Настю и сказал:
— Ну здрасьте, — и практически без перехода бросил сыну: — Слушай, посмотрим потом свечи, заводится через раз, скотина, а Иркин муж уж такой безрукий!
— Посмотрим, бать, знакомьтесь, это Настя, — угорая со смеху, ответил Вова.
Его мама быстро взяла ситуацию в руки — ей хватило одного взгляда, чтобы заметить Настино состояние, — шагнула к ней, обнимая, и звучно чмокнула в щёку:
— Ну вот и познакомились, здрасьте! Ой, что ж ты бледненькая такая? А мы вам смородинового сока привезли, сама давила, из своей смородины, без никакой химии, всё на говне, как раз и тебе румянца прибавит и маленькому полезно!
Настя смутилась до слёз, и Вовина мама, быстро потрепав её по плечу, сунула в руки две торбы:
— Давай-ка показывай, где у тебя кухня-то, там вкусняшки деткам, и чайку заварим крепкого, как батька любит, а то он непьющий, чё он на нас смотреть будет с сухим горлом...
Настя беспомощно взглянула на Вову, но тот махнул ей рукой, мол, ваши женские дела, и она позволила увлечь себя на кухню. Там свекровь, не переставая говорить, начала выкладывать из пакетов бесконечные баночки, пакетики и свёртки:
— Ну, значит, ты Настя, а я Катерина, без «Е», как в «Москва слезам не верит», ну а ты меня зови, как хочешь, — Катерина, Катя, мама или всё вместе! — она засмеялась своей шутке. — Только в печь не ставь, как говорится! А где детки? В садике? Где мой внучонок? Сколько твоей младшенькой? Нам-то Вовка говорил, но память уже не та, всё забываем... Да ты сядь, ничего, что я у тебя распоряжаюсь? Просто вижу, что ты застеснялась...
Настя кивнула, успокаиваясь. Катерина протянула ей бутылку, закрытую пробкой:
— Вот вам настойка домашняя, делаю для детей, батька-то наш закодировался.
— Спасибо, — наконец, выдавила Настя. — А дети скоро из садика... А малая в зале, в манеже, её Лена зовут, скоро девять месяцев.
— Ой, самый лучший возраст! Они такие смешные, ходить пытаются и всё такое...
— Нет, она только встает и сразу плюхается на попу, — рассмеялась Настя. — Лентяйка, как её отец, он вроде вообще в 15 месяцев начал ходить.
Она осеклась, думая, что Катерина сейчас спросит про бывшего мужа и всё такое, но та только кивнула:
— Да-да, они такие! Вовка-то быстро пошёл, я прям не успевала за ним, он сразу бегать начал, а вот Ира, сестра его, она рано заговорила и поздно пошла...
— Мама, ну вы не будете Насте про всё мое детство рассказывать?! — Вова заглянул в кухню. — Там батька ногами сучит, есть просит!
— Ну пошли, пошли, — покладисто согласилась Катерина. — Чего-нибудь надо захватить?
— Да всё на столе, мама, три часа кошек отгоняем, — укоризненно ответил Вова. — Насть, ты чуть-чуть шампанского? Мама, вы водку? Идите уже, я чай заварю и к вам!
Вовин отец сидел за столом с Ленкой на коленях, и малая сосредоточенно обследовала желтоватые усы новообретённого дедушки. Увидев маму, она вскинула руки и восторженно закричала:
— Маааааааа!!! Матиииииии!
Это значило "смотри" и было любимым Ленкиным словом, его постоянно говорил Вова. Увидев его, она продублировала:
— Паааааааа!!! Матиииииии!
— Классные усы у деда, а? — гордо ответил ей Вова, подмигивая отцу. Тот подбоченился:
— А то!
— Всё, садимся! — скомандовал Вова. — Насть, ты сюда, мама, вы туда, потом там и Виталька с Тёмкой сядут... Осторожно, открываю шампуньское!
Он умело хлопнул пробкой, никуда не выстрелив и ни во что не попав, и налил три бокала, отцу минералки, и поднял свой бокал:
— Предлагаю первый тост — за знакомство!
Настя с улыбкой чокнулась с ним, с его родителями и глотнула пузыристого искристого вина.
— За знакомство с нашей будущей невесткой, — подмигнула ей Катерина, а отец добавил:
— Да уже почти невесткой.
В общем, обстановка сложилась мирная и спокойная. Катерина болтала с Настей о детях, Николай — Вовин отец — обсудил с сыном проблему свечей и умолк, посвятив всё своё внимание Елене Прекрасной. Настя посмотрела на часы — уже скоро идти за малыми в садик, и тут Катерина спросила:
— Настя, а где твои родители? Мы думали, что вы тоже их пригласите.
Настя беспомощно глянула на Вову, но тот помотал головой, допивая свои сто грамм:
— Не смотри на меня, я вообще не в курсе, забыла, что ли?
Настя кивнула. Как это она упустила из виду, что они никогда не заводили разговор о Настиной семье? О погибшем муже, да, говорили, а вот о родителях...
И она ответила как можно более непосредственно:
— Я их не знаю. То есть, отца не знаю, а мать не видела с шести лет. Её лишили родительских прав, и меня воспитало государство.
Молчание за столом длилось ровно пять секунд, потом Катерина громко и ободряюще сказала:
— Ну и, значит, справилось с задачей! Главное, что ты к этому нормально относишься!
— Почему ты мне никогда не говорила? — укорил Настю Вова.
— К слову не пришлось, — она пожала плечами и виновато улыбнулась. — Что бы это поменяло?
— Ничего... Так, для общей инфы, — проворчал он.
Настя покачала головой, улыбаясь про себя. Конечно, если бы рассказала раньше, он смог бы грудью закрыть амбразуру, защитить, как и положено, но в этот раз не вышло.
Она встала:
— Пора мне за мальчишками. Я быстро, убирать сегодня не буду, завтра утром схожу.
Неизвестно, что он рассказал о ней родителям, так хотя бы будет время для обсуждения.
До садика она добежала на одном дыхании. Мальчики уже были одеты, и ждали с нянечкой на крыльце, благо стало уже совсем тепло. Настя поблагодарила няню и быстро сказала:
— Тань, я завтра приду утречком и всё помою, у меня сегодня свекровь в гостях.
— Ни пуха, — понимающе пожелала ей Таня. — Знаю, что это такое.
— Да вроде нормальная, — пожала плечами Настя. — Там видно будет.
— Все они, стервы, сначала нормальные, — Таню аж передернуло, видимо, от воспоминаний, и она махнула рукой. — Беги уж... А эти два брата-акробата нуждаются в хорошем душе перед встречей с бабушкой!
Настя оглядела обоих мальчишек и всплеснула руками:
— Господи, свиньи в свинарнике и то чище! Вроде в садике нет стройки! Где ж вы так извазюкались?
Няня молча усмехнулась, закрывая за ними калитку, а Настя затеребила Артёма:
— Тёмка, ну ты же старший! Как так можно?! Вас же только целиком и с одеждой в ванну сажать надо!
Артём молчал, и Настя обратилась к младшему:
— Ну, а ты что скажешь?
— Мы подрались, — неохотно ответил Виталька.
— Господи, с кем?!
— Ну... Мы. Вдвоём.
— Один против другого, — благородно пришел ему на выручку Артём.
Настя замедлила шаг:
— Из-за чего, можно узнать?
Мальчишки замялись оба, и Виталик, как более смелый, объяснил:
— Там есть такой мальчик в его группе, он сказал, что мы друг другу никто и что мы не родные, и что всё равно будем драться за игрушки и всё такое...
— А я сказал, что у нас общий папа, — добавил Тёмка.
— А я сказал, что папа только мой, — продолжил Виталик.
— Ну и... Подрались, — удручённо закончил Артём. — Наказали нас уже. Так что ругать нас бесполезно.
Настя закрыла глаза и притянула обоих драчунов к себе. Да, предстоит очень серьёзный разговор, но не сегодня. Сегодня она просто обнимет их и прижмёт к себе — сынулю, которого любит больше жизни, и второго сынулю, которого ей только предстоит полюбить. Не родных, но теперь уже своих.
— Ясно с вами всё...
Она отстранила мальчишек и внимательно оглядела их. Синяк под глазом Тёмки только-только начал наливаться синевой, хорошо хоть не заплыл и не закрылся. Виталька красовался ссадинами на щеке и порядочной шишкой на лбу. Он смотрел настороженно, косо, точно так же, как его отец, когда обижался или чего-то не понимал. Тёмка хмурился, совсем как Витя, но, подражая Вове, смешно морщил нос от досады на создавшуюся ситуацию. Такие разные, но в общем и целом совсем одинаковые, они свободно могли бы быть кровными братьями: светловолосые, коротко стриженые, светлоглазые и почти одинакового роста. Настя чмокнула их обоих по очереди в лоб и решительно сказала:
— Никого не слушайте, братцы-кролики! Мы теперь одна семья, и папа у вас один, и любит он вас одинаково крепко! И сестрёнка у вас есть, а скоро еще одна появится...
Она запнулась, но слово не воробей. Оно вылетело и окончательно примирило Настю с мыслью — новой жизни всё же быть, и они справятся со всеми трудностями, потому что так надо. Мальчики тоже поймали вылетевшие слова с любопытством, и Виталька спросил:
— Вы что, купите ребёночка?
— Идиот, деток не покупают, а ... рождают! — слегка свысока бросил ему Артём, и Настя усмехнулась, но поправила его:
— Не рождают, а рожают! И никто не идиот, просто Виталик ещё не знает всего. Ты же старший брат, Тёмка, твоя задача ему подсказать и объяснить!
Тёма кивнул, сразу важнея от новой роли. Настя взяла их обоих за руки и потянула к дому:
— Вот что, дорогие мои! У нас гости, бабушка и дедушка приехали, а вы страшнее атомной войны! Что будем делать?
— Мыться, — логически предположил Виталька.
— Переодеваться, — добавил Артём.
— Очень интересные предложения! Принимаю оба. Значит, сделаем так. Мы незаметно просачиваемся домой, вы немедленно валите в ванну, снимаете грязную одежду и бросаете её в корзину для белья, а я вам принесу чистую. И не драться больше, а помогать друг другу! Поработайте друг у дружки зеркалом, вдруг где грязь забудете!
Мальчишки молчали, усваивая план действий. Проходя мимо магазинных мусорок, Настя привычным взглядом окинула свой участок, представляя объём работы на завтра. И увидела знакомых до боли алкашей бомжеватого вида, которые вытаскивали что-то громоздкое из мусорного бака. Мусор, в основном объедки и отходы личной гигиены, при этом вываливался прямо на землю. Настя открыла было рот, чтобы красиво и чётко обматерить и Кондрата, и Собачника, и Николаича, которые постоянно промышляли на её участке, но вспомнила о мальчиках и промолчала. Завтра, всё завтра! Добавили ей работы, одни проблемы от них, ну да ладно, пусть живут.
Уже заранее уставшая от завтрашней уборки перед баками, Настя быстро прошла мимо мужиков в свой двор и не видела, как бомжи, торопясь и мешая друг другу, стали лихорадочно убирать голыми руками вываленный ими мусор обратно в бак.
Мышками Настя, Артём и Виталик прошмыгнули в квартиру. Оба пацана сразу же скрылись а ванной и, видимо, приняв наставления Насти близко к сердцу, принялись там озабоченно шушукаться, потом зашумел душ. Настя с улыбкой пошла готовить два комплекта одежды.
Вова выглянул в коридор, когда она уже кралась в обратном направлении:
— Эй, вы чего там секретничаете?
Настя приложила палец к губам:
— Мы сейчас, две минуты!
Когда она вошла в ванную, мальчики уже вытирались. В рекордном темпе они оделись, и Настя удовлетворенно кивнула:
— Ну вот, теперь не стыдно и перед гостями появиться! Лица у вас, конечно, редкостной красоты, но будем считать, что шрамы украшают мужчин! Вперёд и с песнями!
Виталька первым вошёл в зал и с громким криком бросился к Катерине:
— Бабуля!
Та обняла внука:
— Ах ты ж мой сладенький! Как же вырос! Хорошо кушаешь? Слушаешь папу?
Мальчик только кивал, принимая тонну поцелуев. Потом подлез к деду, разгладил его усы:
— Деда, когда ты меня на тракторе покатаешь?
— Вот летом приедете, и покатаю...
Артём робко жался к Насте, и Катерина любопытно поинтересовалась:
— Ну, а ты кто ж такой будешь?
— Артём, — дрогнувшим голоском ответил тот, прячась за мамину спину. Вова потянул его за руку:
— Давай, не жмись, Тёмыч, иди знакомиться!
Катерина притянула мальчика к себе на диван:
— Ну, давай рассказывай, сколько тебе лет, как учишься, всё-всё рассказывай бабе Кате!
Настя оставила их в беседе и подсела к Вове:
— Всё в порядке?
— Всё пучком, солнышко! — он чмокнул её в щёку. — Я же говорил.
Она кивнула, накладывая в тарелки ужин для мальчиков, потом прислонилась к Вовиному плечу:
— Всё пучком...
