В документах Витя значился отцом, хотя даже и не подозревал об этом отцовстве. Но оба: и он, и Настя, даже не сомневались, что Артём Витин сын. С такими яркими голубыми глазами...
При виде мальчика — грязного, вшивого, совершенно забитого и дикого — Настя едва не расплакалась от жалости, но быстро взяла себя в руки. В ванне, отмывая это костлявое существо, она привязалась к нему мгновенно и с такой силой, что в этом было что-то животное. С той минуты Артёмка стал ЕЁ сыном. Его пришлось учить говорить и смеяться, есть вилкой, а не руками, мыться с мылом и не вздрагивать при каждом громком звуке. Даже Витя срывался иногда, такой задача представлялась трудной, даже невыполнимой. Настя же проявила чудеса терпения. И, когда Тёмка перестал мочить постель и просыпаться с криком по ночам, она сочла это своей личной, персональной победой, более важной, чем сданная с успехом зимняя сессия. Когда Артём впервые назвал её мамой, её сердце наполнилось безграничным счастьем. Когда она узнала, что беременна, её первой мыслью была мысль о Тёмке, как он примет младшего братика или сестричку. А когда им сообщили о Витиной смерти, Настя не упала в обморок только потому, что Артём был рядом.
Он снова замолчал после похорон. Через несколько месяцев Насте удалось вырвать из глубин его души односложные ответы, но на этом всё и закончилось.
"Мальчику нужен отец, — с горечью подумала Настя, залпом допивая остатки водки. — Или хотя бы мужчина в доме."
— Да где ж его найдёшь? — вслух продолжила она и с удивлением осознала, что уже слегка опьянела. От одной рюмки, срамота!
— Это потому что голодная! — наставительно сказала она сама себе и с вожделением посмотрела на отбивные. Нет, это для Вовы, кто знает, сколько такой амбал ест. Может, и не хватит еще.
Настя ухватила в рот несколько помидорок, сунула отбивные в духовку, салат в холодильник — от греха подальше, чтобы не соблазняться, и отправилась в ванную.
Сколько времени она не смотрелась в зеркало? Со дня Витиной смерти… Год с лишним, Ленке уже пять месяцев! И теперь в зеркальной поверхности шкафчика Настя увидела старую тётку, бледную, худую, с хвостиком сальных волос. Какой ухоженной она была раньше! В магазин ненакрашенной не выходила! А теперь… Настя вздохнула, и в её опьяневшую голову пришла очаровательнейшая по своей глупости мысль: а что, если Вова сочтет ужин недостаточным для оплаты услуг? Может, в кровать её потащит, а она в таком виде! Его и стошнить может!
Настя распустила волосы, взъерошила их у корней, снова вздохнула и решительно открыла кран в ванне.
К восьми вечера всё было готово. Отбивные томились в духовке, картошка живенько булькала в кастрюльке, дети, поужинав, спали каждый в своей кровати, а сама Настя стояла в ванной перед зеркалом, придирчиво рассматривая своё отражение.
Вымытые волосы она уложила, как раньше, в жалкое подобие недлинного каре, подвела глаза карандашом, накрасила ресницы и губы. Больше ничего из косметики не было пригодным. Она даже покрыла лаком ногти — слоящиеся и ломкие от нехватки витаминов. И всё равно не походила на прежнюю Настю — так, копия, тайваньская подделка. Со злости она раскопала в шкафу лёгенькую кружевную ночнушку-разлетайку, которую ещё ни разу не надела — Витя купил ей в подарок за три дня до смерти. Раньше Настя с трудом влезала в сиреневое кружево, теперь же ночнушка болталась на ней, как на вешалке, спасал только поясок на таком же сиреневом шёлковом халатике. Всё это было очень короткое, а ноги её остались стройными и подтянутыми, так что Настя, в принципе, осталась довольна результатом. Если Вова настоящий мужик, кран она сегодня отработает!
Вторая рюмка водки, выпитая в пенной ванне, мешала Насте собрать танцующие польку мысли. Одна-единственная споткнулась в танце — а вдруг Вова не придёт?
Настя глянула на часы — восемь ноль пять. И вздохнула — какая идиотка! Конечно, он не придёт, так, ляпнул про восемь часов, а сам сытно поужинал и сидит перед теликом с женой. А она, Настя, как последняя кретинка, накрасилась, разнарядилась и кукует тут, ждет...
Ну и пошел он в баню, Вова бритоголовый! Слопает сама свои отбивные, напьется в одиночку и ляжет спать в сиреневых кружевах, одна, в холодной постели… Может, и поплачет даже.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть от неожиданности. Сердце заколотилось в груди, и что-то тёплое наполнило всё тело — пришел-таки! Торжествующе глянув в последний раз в зеркало, Настя пошла открывать.
Вова втиснулся в прихожую, весь в мокрых потёках от снега с дождём, и с порога сунул ей два пакета с фирменной надписью заграничного круглосуточного магазина, что открылся пару месяцев назад на проспекте:
— Давай, распихай там в холодильник, а то испортится! Картошку куда поставить?
Настя растерянно приняла сумки, обалдело глядя, как Вова втаскивает в коридор огромный мешок картошки:
— И зачем всё это?
— Чтобы есть, — удивленно ответил Вова. И только теперь заметил, как она одета. Оглядел Настю с ног до головы, приподнял брови в немом вопросе, но ничего не спросил. Настя облизала помаду на пересохших губах и неловко переступила с ноги на ногу:
— Я за все это в жизнь не расплачусь!
— А я тебя, кажется, ни о чём не просил, — ответил он, раздеваясь.
— И почему? — с лёгким вызовом спросила Настя.
— Просто так.
— Просто так ничего не бывает! Что ты от меня хочешь?
— Ничего, пошли, кран чинить будем.
Настя поставила сумки на пол и загородила проход, руки в бёдра:
— Нет, ты мне скажи, зачем ты все это приволок? Не из-за ужина же! И не из-за моих красивых глаз!
Вова улыбнулся её сердитому виду:
— А они у тебя, и правда, красивые! И ноги тоже.
Настя машинально глянула на свои ноги, потом на Вову и вконец разозлилась:
— Ты можешь сказать по-человечески, что тебе от меня надо, ё-моё?
Она подступила к нему вплотную, и Вова неожиданно приобнял её за талию, прижал к себе и заставил взглянуть в глаза, отчего Насте пришлось запрокинуть голову:
— Ты чего скандалишь? Я шампанское купил, отпраздновать знакомство, чего кричишь?
Настя вдохнула запах его одеколона, такой знакомый и по-мужски терпкий, и совсем растерялась, ляпнув невпопад:
— А я водку открыла...
— А ну тогда понятно, — усмехнулся Вова, поглаживая её спину. — Ничего, не выдохнется, найдем повод. Кран чинить будем или как? И картошку куда нести?
— Картошка! — с ужасом подхватилась Настя, бросившись в кухню. Запах пригоревшей картошки вызвал у неё тошноту, и Настя сделала всё сразу — распахнула форточку, выключила газ, схватила полотенцем дымящуюся кастрюлю и вывалила её вместе с обуглившимся содержимым в раковину.
Там и застал её Вова — плачущую над погибшим ужином и над испорченной кастрюлей. Осторожно обнял за плечи, утешая:
— Ну и чего ревёшь-то? Видишь, не напрасно я картошку тащил! А кастрюля — ну её в баню, я тебе другую принесу, у меня их полно, всё равно ничего в них не варю...
Настя подняла голову:
— Ну чего ты ко мне привязался?! Забирай свои манатки и вали отсюда! Картошку не забудь!
— Что ж мне, обратно её тащить по лестнице? — почти жалобно спросил Вова. — Там же сорок кило!
Сорок кило слегка протрезвили и озадачили Настю.
— Ну и на что мне столько? — вздохнула она, разглядывая обуглившееся дно кастрюли с прилипшими к нему чёрными картофелинами.
— На всю зиму хватит! — Вова решительно отобрал кастрюлю и одним жестом отправил в мусорное ведро. — Картошка, между прочим, — второй хлеб.
— А я первый забыла купить, — пожаловалась Настя.
— Я не забыл. Разбирай сумки-то, там в морозилку...
Не окончив фразу, взглянул на неё. Настя, не держась на ногах, села на табуретку, откинув голову к холодильнику. Он безнадежно махнул рукой:
— Сиди уж, я сам.
Он принес сумки из коридора и принялся раскладывать продукты по полочкам. Увидел миску с салатом и облизнулся:
— А к помидорам что-нибудь есть? А то я закрутился сегодня, даже не обедал!
Настя вскочила — не хватало ещё и отбивные загубить! — и пошатнулась, так закружилась голова. Вова поддержал её с усмешкой:
— В одиночку пьёшь?
— Первый раз за два года, — буркнула она, открывая духовку. Восхитительный запах мяса наполнил кухню. Вова потянул носом и жалобно попросил:
— А можно мне ужин авансом?
— Можно, — кокетливо ответила Настя, выкладывая отбивные на тарелку. Поставила их на стол, положила вилку и нож, приняла от Вовы миску с салатом, подумав, добавила две рюмки и бутылку водки. Вова по-быстрому распихал оставшиеся продукты в холодильник и сел на табуретку:
— Пахнет как! А ты чего не ешь?
— Я уже поужинала, — соврала Настя, но он не купился:
— Давай быстро, не майся дурью!
— Ешь, я для тебя приготовила.
Вова покачал головой, встал, сам нашел вторую тарелку, вилку и нож и положил ей отбивную:
— Вперёд и с песнями! Раз уж пьём — надо закусывать.
Она наполнила рюмки, и Вова усмехнулся:
— Ну, давай за знакомство!
— Давай, — согласилась Настя, одним махом опрокидывая содержимое своей рюмки в рот.
Вова покачал головой, отрезая кусок отбивной:
— Ты пьяная — буйная?
— Нет, я весёлая, — ответила она, отправляя ложку салата вслед за водкой и закусывая отбивной.
— Ну и слава богу, — кивнул он, — а я обычно хорошо сплю.
Настя разочарованно вздохнула. Намёк понят. Он её не хочет. Зря косметику только тратила. Ну и фиг с ним, не очень-то и хотелось! Она налила вторую порцию водки и, не чокаясь с Вовой, выпила. Он пристально посмотрел на неё, доедая последний кусок отбивной, но опять ничего не сказал. Настя хотела было устыдиться, но передумала, задрала подбородок, с вызовом глядя на Вову. Пьёт, как хочет, когда хочет и сколько хочет! И даже без разрешения!
Вова встал, поставил тарелку в раковину и вышел в коридор. Настя вяло отправила кусок мяса в рот и нахмурилась. Господи, чего ж она так разошлась-то? Вова-то в чём виноват? В её жизни уж точно нет. А она уже обвинила его во всех грехах. Разве все люди подлые гады, как тот, что вытащил у неё из кармана кошелёк с деньгами в самом начале месяца? Нет, не все. Есть и хорошие, добрые, бескорыстные… Может, Вова как раз из таких?
Он вернулся на кухню с пластиковым пакетом, достал из него новый сифон, какие-то резинки, железки, и без слов полез раскручивать все крановое хозяйство.
Настя откинулась к стенке, разглядывая то, что ей было доступно — широкую спину, мускулистые ноги, обтянутые джинсами, — и с удивлением ощутила непреодолимое желание снова оказаться рядом с ним, снова вдохнуть запах его одеколона, мужской запах, который она совсем забыла...
Господи, совсем девка без мужика одичала! Настя обняла плечи руками, пытаясь успокоить взбунтовавшиеся гормоны, но в этой битве она была одна, Вова ей помогать не собирался. Наоборот, позвал из-под раковины:
— Насть, подай ключ на семнадцать.
Настя встала, чувствуя, как приятно кружится голова, и присела на корточки перед разложенными инструментами:
— Знала бы я, который из них на семнадцать… И который из них вообще ключ!
— Ну такой, вилкой с двумя клыками, — терпеливо пояснил Вова. — Там цифры на них стоят.
Настя хихикнула над "клыками" и выбрала один из ключей наугад. Оказалось — промахнулась. Вова высунулся из под раковины, возвращая ей ключ:
— Ну это ж на двенадцать...
Настя пожала плечами, неотрывно глядя на его большие руки, представляя, как они сжимают её грудь, лаская, как гладят её спину, скользят по всему телу… Вова неожиданно спросил:
— Что?
Настя очнулась и покрутила головой:
— Ничего. Не разбираюсь я в этих железках вообще!
— Это я уже понял, — проворчал Вова, находя нужный ключ с первого взгляда. — Помощник из тебя...
Он ловко и быстро поменял сифон, позакручивал всё, что требовало закрутки, и вылез из-под раковины, принимаясь за кран.
Настя прошлась по кухне, поёжилась под открытой форточкой, плотнее запахнулась в халат и решительно налила себе ещё одну рюмку. Страшно хотелось курить, и она почти украдкой вытащила сигарету из Вовиной пачки. Водка и сигарета в паре окончательно добили её отвыкшие от алкоголя тело и голову — Настины глаза перестали успевать за движениями, всё так красиво и медленно плыло перед ней, что она краем мозга поняла, что напилась.
Вова разогнулся над раковиной, пустил воду, проверил, не течёт ли сифон, закрыл кран и удовлетворённо кивнул сам себе. Повернулся к Насте:
— Ну все, кран готов!
Она улыбнулась и оторвалась от подоконника, хотела подойти к нему, чтобы поцеловать (из чистой благодарности, разумеется), но одурманенное алкоголем тело было иного мнения. Вова вовремя подхватил Настю, придержав за талию, и с насмешливой улыбкой сказал:
— Ты, я вижу, тоже уже готова!
Настя помотала головой:
— Просто расслабилась.
— Ну, это сразу заметно.
Его тёплые руки легко ласкали её спину, ненавязчиво, словно пробуя на ощупь податливое тело. Помолчав, Вова спросил:
— Может, тебе ещё что починить? Пока я в ударе...
— Почини меня, — тихонько попросила Настя, прижимаясь к нему. Вова покачал головой:
— Ну ты и напилась!
— И вовсе нет, — опять обиделась Настя, чувствуя, что он прав. Но не признаваться же в этом!
Он наклонился губами к её волосам, невесомо поцеловал в ухо и шепнул:
— Ты, конечно, очень сексуальная и всё такое...
Настя замерла, её тело требовало продолжения ласки, но Вова слегка отстранил её:
— Но с пьяными девушками я не сплю!
— А с трезвыми? — задала она идиотский вопрос. Вова снова усмехнулся:
— А с трезвыми — с большим удовольствием!
Настя кивнула:
— Окей, тогда приходи завтра! У меня ещё в ванной кран течёт...
Боже, что я говорю?! — ужаснулась та маленькая часть её мозга, что старательно сопротивлялась опьянению, и Настя решительно задавила этот бунт в зародыше. А Вова снова позволил рукам продолжить изучение её спины:
— Договорились! Если так же вкусно накормишь!
— Без проблем! — в таком состоянии для Насти проблем не существовало в принципе, и она прислонилась к Вовиной широкой груди. Ноги совсем не слушались её, и Вова это заметил:
— Давай-ка баиньки, Насть! Пошли, я тебя уложу.
— Я сама, — слабо воспротивилась она, но Вова не слушал возражений:
— Сама она… Давай без разговоров!
Настя подчинилась легко и даже с радостью. Сильные руки без усилия приподняли её, Вова пронёс её в комнату и усадил на кровать. Только в этот момент Настя почувствовала, как жутко устала… Голова сама собой потянулась к подушке, ноги завозились, забираясь под одеяло, и Вова помог ей укрыться:
— Все, спи, спокойной ночи.
Она только кивнула в ответ с закрытыми глазами и ощутила лёгкий поцелуй на щеке.
А потом наступило утро. Которое началось, как всегда, с Ленкиного вопля. Какой бы мирной соней ни была дочка, завтрак она требовала настойчиво и громко. Настя подняла голову с подушки и хотела встать, но со стоном упала обратно. Голова болела, аж раскалывалась на составные части, желудок с мученическим упорством заявлял о том, что с ним вчера плохо обошлись, и, ко всему прочему, конечности, как нижние, так и верхние, решили дружно и подло объявить забастовку. Настя застонала и была поддержана Ленкой, которая начала нервничать. Надо было как то вставать. Как — видно будет...
Настя, морщась и перебирая руками по краю кровати, кое-как подняла верхнюю часть туловища и спустила ноги на пол.
— Сейчас, лапочка моя... — прошептала она дочке. — Мама вчера сдурила немножко... Сейчас тебя накормлю...
При виде мальчика — грязного, вшивого, совершенно забитого и дикого — Настя едва не расплакалась от жалости, но быстро взяла себя в руки. В ванне, отмывая это костлявое существо, она привязалась к нему мгновенно и с такой силой, что в этом было что-то животное. С той минуты Артёмка стал ЕЁ сыном. Его пришлось учить говорить и смеяться, есть вилкой, а не руками, мыться с мылом и не вздрагивать при каждом громком звуке. Даже Витя срывался иногда, такой задача представлялась трудной, даже невыполнимой. Настя же проявила чудеса терпения. И, когда Тёмка перестал мочить постель и просыпаться с криком по ночам, она сочла это своей личной, персональной победой, более важной, чем сданная с успехом зимняя сессия. Когда Артём впервые назвал её мамой, её сердце наполнилось безграничным счастьем. Когда она узнала, что беременна, её первой мыслью была мысль о Тёмке, как он примет младшего братика или сестричку. А когда им сообщили о Витиной смерти, Настя не упала в обморок только потому, что Артём был рядом.
Он снова замолчал после похорон. Через несколько месяцев Насте удалось вырвать из глубин его души односложные ответы, но на этом всё и закончилось.
"Мальчику нужен отец, — с горечью подумала Настя, залпом допивая остатки водки. — Или хотя бы мужчина в доме."
— Да где ж его найдёшь? — вслух продолжила она и с удивлением осознала, что уже слегка опьянела. От одной рюмки, срамота!
— Это потому что голодная! — наставительно сказала она сама себе и с вожделением посмотрела на отбивные. Нет, это для Вовы, кто знает, сколько такой амбал ест. Может, и не хватит еще.
Настя ухватила в рот несколько помидорок, сунула отбивные в духовку, салат в холодильник — от греха подальше, чтобы не соблазняться, и отправилась в ванную.
Сколько времени она не смотрелась в зеркало? Со дня Витиной смерти… Год с лишним, Ленке уже пять месяцев! И теперь в зеркальной поверхности шкафчика Настя увидела старую тётку, бледную, худую, с хвостиком сальных волос. Какой ухоженной она была раньше! В магазин ненакрашенной не выходила! А теперь… Настя вздохнула, и в её опьяневшую голову пришла очаровательнейшая по своей глупости мысль: а что, если Вова сочтет ужин недостаточным для оплаты услуг? Может, в кровать её потащит, а она в таком виде! Его и стошнить может!
Настя распустила волосы, взъерошила их у корней, снова вздохнула и решительно открыла кран в ванне.
К восьми вечера всё было готово. Отбивные томились в духовке, картошка живенько булькала в кастрюльке, дети, поужинав, спали каждый в своей кровати, а сама Настя стояла в ванной перед зеркалом, придирчиво рассматривая своё отражение.
Вымытые волосы она уложила, как раньше, в жалкое подобие недлинного каре, подвела глаза карандашом, накрасила ресницы и губы. Больше ничего из косметики не было пригодным. Она даже покрыла лаком ногти — слоящиеся и ломкие от нехватки витаминов. И всё равно не походила на прежнюю Настю — так, копия, тайваньская подделка. Со злости она раскопала в шкафу лёгенькую кружевную ночнушку-разлетайку, которую ещё ни разу не надела — Витя купил ей в подарок за три дня до смерти. Раньше Настя с трудом влезала в сиреневое кружево, теперь же ночнушка болталась на ней, как на вешалке, спасал только поясок на таком же сиреневом шёлковом халатике. Всё это было очень короткое, а ноги её остались стройными и подтянутыми, так что Настя, в принципе, осталась довольна результатом. Если Вова настоящий мужик, кран она сегодня отработает!
Вторая рюмка водки, выпитая в пенной ванне, мешала Насте собрать танцующие польку мысли. Одна-единственная споткнулась в танце — а вдруг Вова не придёт?
Настя глянула на часы — восемь ноль пять. И вздохнула — какая идиотка! Конечно, он не придёт, так, ляпнул про восемь часов, а сам сытно поужинал и сидит перед теликом с женой. А она, Настя, как последняя кретинка, накрасилась, разнарядилась и кукует тут, ждет...
Ну и пошел он в баню, Вова бритоголовый! Слопает сама свои отбивные, напьется в одиночку и ляжет спать в сиреневых кружевах, одна, в холодной постели… Может, и поплачет даже.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть от неожиданности. Сердце заколотилось в груди, и что-то тёплое наполнило всё тело — пришел-таки! Торжествующе глянув в последний раз в зеркало, Настя пошла открывать.
Вова втиснулся в прихожую, весь в мокрых потёках от снега с дождём, и с порога сунул ей два пакета с фирменной надписью заграничного круглосуточного магазина, что открылся пару месяцев назад на проспекте:
— Давай, распихай там в холодильник, а то испортится! Картошку куда поставить?
Настя растерянно приняла сумки, обалдело глядя, как Вова втаскивает в коридор огромный мешок картошки:
— И зачем всё это?
— Чтобы есть, — удивленно ответил Вова. И только теперь заметил, как она одета. Оглядел Настю с ног до головы, приподнял брови в немом вопросе, но ничего не спросил. Настя облизала помаду на пересохших губах и неловко переступила с ноги на ногу:
— Я за все это в жизнь не расплачусь!
— А я тебя, кажется, ни о чём не просил, — ответил он, раздеваясь.
— И почему? — с лёгким вызовом спросила Настя.
— Просто так.
— Просто так ничего не бывает! Что ты от меня хочешь?
— Ничего, пошли, кран чинить будем.
Настя поставила сумки на пол и загородила проход, руки в бёдра:
— Нет, ты мне скажи, зачем ты все это приволок? Не из-за ужина же! И не из-за моих красивых глаз!
Вова улыбнулся её сердитому виду:
— А они у тебя, и правда, красивые! И ноги тоже.
Настя машинально глянула на свои ноги, потом на Вову и вконец разозлилась:
— Ты можешь сказать по-человечески, что тебе от меня надо, ё-моё?
Она подступила к нему вплотную, и Вова неожиданно приобнял её за талию, прижал к себе и заставил взглянуть в глаза, отчего Насте пришлось запрокинуть голову:
— Ты чего скандалишь? Я шампанское купил, отпраздновать знакомство, чего кричишь?
Настя вдохнула запах его одеколона, такой знакомый и по-мужски терпкий, и совсем растерялась, ляпнув невпопад:
— А я водку открыла...
— А ну тогда понятно, — усмехнулся Вова, поглаживая её спину. — Ничего, не выдохнется, найдем повод. Кран чинить будем или как? И картошку куда нести?
— Картошка! — с ужасом подхватилась Настя, бросившись в кухню. Запах пригоревшей картошки вызвал у неё тошноту, и Настя сделала всё сразу — распахнула форточку, выключила газ, схватила полотенцем дымящуюся кастрюлю и вывалила её вместе с обуглившимся содержимым в раковину.
Там и застал её Вова — плачущую над погибшим ужином и над испорченной кастрюлей. Осторожно обнял за плечи, утешая:
— Ну и чего ревёшь-то? Видишь, не напрасно я картошку тащил! А кастрюля — ну её в баню, я тебе другую принесу, у меня их полно, всё равно ничего в них не варю...
Настя подняла голову:
— Ну чего ты ко мне привязался?! Забирай свои манатки и вали отсюда! Картошку не забудь!
— Что ж мне, обратно её тащить по лестнице? — почти жалобно спросил Вова. — Там же сорок кило!
Сорок кило слегка протрезвили и озадачили Настю.
— Ну и на что мне столько? — вздохнула она, разглядывая обуглившееся дно кастрюли с прилипшими к нему чёрными картофелинами.
— На всю зиму хватит! — Вова решительно отобрал кастрюлю и одним жестом отправил в мусорное ведро. — Картошка, между прочим, — второй хлеб.
— А я первый забыла купить, — пожаловалась Настя.
— Я не забыл. Разбирай сумки-то, там в морозилку...
Не окончив фразу, взглянул на неё. Настя, не держась на ногах, села на табуретку, откинув голову к холодильнику. Он безнадежно махнул рукой:
— Сиди уж, я сам.
Он принес сумки из коридора и принялся раскладывать продукты по полочкам. Увидел миску с салатом и облизнулся:
— А к помидорам что-нибудь есть? А то я закрутился сегодня, даже не обедал!
Настя вскочила — не хватало ещё и отбивные загубить! — и пошатнулась, так закружилась голова. Вова поддержал её с усмешкой:
— В одиночку пьёшь?
— Первый раз за два года, — буркнула она, открывая духовку. Восхитительный запах мяса наполнил кухню. Вова потянул носом и жалобно попросил:
— А можно мне ужин авансом?
— Можно, — кокетливо ответила Настя, выкладывая отбивные на тарелку. Поставила их на стол, положила вилку и нож, приняла от Вовы миску с салатом, подумав, добавила две рюмки и бутылку водки. Вова по-быстрому распихал оставшиеся продукты в холодильник и сел на табуретку:
— Пахнет как! А ты чего не ешь?
— Я уже поужинала, — соврала Настя, но он не купился:
— Давай быстро, не майся дурью!
— Ешь, я для тебя приготовила.
Вова покачал головой, встал, сам нашел вторую тарелку, вилку и нож и положил ей отбивную:
— Вперёд и с песнями! Раз уж пьём — надо закусывать.
Она наполнила рюмки, и Вова усмехнулся:
— Ну, давай за знакомство!
— Давай, — согласилась Настя, одним махом опрокидывая содержимое своей рюмки в рот.
Вова покачал головой, отрезая кусок отбивной:
— Ты пьяная — буйная?
— Нет, я весёлая, — ответила она, отправляя ложку салата вслед за водкой и закусывая отбивной.
— Ну и слава богу, — кивнул он, — а я обычно хорошо сплю.
Настя разочарованно вздохнула. Намёк понят. Он её не хочет. Зря косметику только тратила. Ну и фиг с ним, не очень-то и хотелось! Она налила вторую порцию водки и, не чокаясь с Вовой, выпила. Он пристально посмотрел на неё, доедая последний кусок отбивной, но опять ничего не сказал. Настя хотела было устыдиться, но передумала, задрала подбородок, с вызовом глядя на Вову. Пьёт, как хочет, когда хочет и сколько хочет! И даже без разрешения!
Вова встал, поставил тарелку в раковину и вышел в коридор. Настя вяло отправила кусок мяса в рот и нахмурилась. Господи, чего ж она так разошлась-то? Вова-то в чём виноват? В её жизни уж точно нет. А она уже обвинила его во всех грехах. Разве все люди подлые гады, как тот, что вытащил у неё из кармана кошелёк с деньгами в самом начале месяца? Нет, не все. Есть и хорошие, добрые, бескорыстные… Может, Вова как раз из таких?
Он вернулся на кухню с пластиковым пакетом, достал из него новый сифон, какие-то резинки, железки, и без слов полез раскручивать все крановое хозяйство.
Настя откинулась к стенке, разглядывая то, что ей было доступно — широкую спину, мускулистые ноги, обтянутые джинсами, — и с удивлением ощутила непреодолимое желание снова оказаться рядом с ним, снова вдохнуть запах его одеколона, мужской запах, который она совсем забыла...
Господи, совсем девка без мужика одичала! Настя обняла плечи руками, пытаясь успокоить взбунтовавшиеся гормоны, но в этой битве она была одна, Вова ей помогать не собирался. Наоборот, позвал из-под раковины:
— Насть, подай ключ на семнадцать.
Настя встала, чувствуя, как приятно кружится голова, и присела на корточки перед разложенными инструментами:
— Знала бы я, который из них на семнадцать… И который из них вообще ключ!
— Ну такой, вилкой с двумя клыками, — терпеливо пояснил Вова. — Там цифры на них стоят.
Настя хихикнула над "клыками" и выбрала один из ключей наугад. Оказалось — промахнулась. Вова высунулся из под раковины, возвращая ей ключ:
— Ну это ж на двенадцать...
Настя пожала плечами, неотрывно глядя на его большие руки, представляя, как они сжимают её грудь, лаская, как гладят её спину, скользят по всему телу… Вова неожиданно спросил:
— Что?
Настя очнулась и покрутила головой:
— Ничего. Не разбираюсь я в этих железках вообще!
— Это я уже понял, — проворчал Вова, находя нужный ключ с первого взгляда. — Помощник из тебя...
Он ловко и быстро поменял сифон, позакручивал всё, что требовало закрутки, и вылез из-под раковины, принимаясь за кран.
Настя прошлась по кухне, поёжилась под открытой форточкой, плотнее запахнулась в халат и решительно налила себе ещё одну рюмку. Страшно хотелось курить, и она почти украдкой вытащила сигарету из Вовиной пачки. Водка и сигарета в паре окончательно добили её отвыкшие от алкоголя тело и голову — Настины глаза перестали успевать за движениями, всё так красиво и медленно плыло перед ней, что она краем мозга поняла, что напилась.
Вова разогнулся над раковиной, пустил воду, проверил, не течёт ли сифон, закрыл кран и удовлетворённо кивнул сам себе. Повернулся к Насте:
— Ну все, кран готов!
Она улыбнулась и оторвалась от подоконника, хотела подойти к нему, чтобы поцеловать (из чистой благодарности, разумеется), но одурманенное алкоголем тело было иного мнения. Вова вовремя подхватил Настю, придержав за талию, и с насмешливой улыбкой сказал:
— Ты, я вижу, тоже уже готова!
Настя помотала головой:
— Просто расслабилась.
— Ну, это сразу заметно.
Его тёплые руки легко ласкали её спину, ненавязчиво, словно пробуя на ощупь податливое тело. Помолчав, Вова спросил:
— Может, тебе ещё что починить? Пока я в ударе...
— Почини меня, — тихонько попросила Настя, прижимаясь к нему. Вова покачал головой:
— Ну ты и напилась!
— И вовсе нет, — опять обиделась Настя, чувствуя, что он прав. Но не признаваться же в этом!
Он наклонился губами к её волосам, невесомо поцеловал в ухо и шепнул:
— Ты, конечно, очень сексуальная и всё такое...
Настя замерла, её тело требовало продолжения ласки, но Вова слегка отстранил её:
— Но с пьяными девушками я не сплю!
— А с трезвыми? — задала она идиотский вопрос. Вова снова усмехнулся:
— А с трезвыми — с большим удовольствием!
Настя кивнула:
— Окей, тогда приходи завтра! У меня ещё в ванной кран течёт...
Боже, что я говорю?! — ужаснулась та маленькая часть её мозга, что старательно сопротивлялась опьянению, и Настя решительно задавила этот бунт в зародыше. А Вова снова позволил рукам продолжить изучение её спины:
— Договорились! Если так же вкусно накормишь!
— Без проблем! — в таком состоянии для Насти проблем не существовало в принципе, и она прислонилась к Вовиной широкой груди. Ноги совсем не слушались её, и Вова это заметил:
— Давай-ка баиньки, Насть! Пошли, я тебя уложу.
— Я сама, — слабо воспротивилась она, но Вова не слушал возражений:
— Сама она… Давай без разговоров!
Настя подчинилась легко и даже с радостью. Сильные руки без усилия приподняли её, Вова пронёс её в комнату и усадил на кровать. Только в этот момент Настя почувствовала, как жутко устала… Голова сама собой потянулась к подушке, ноги завозились, забираясь под одеяло, и Вова помог ей укрыться:
— Все, спи, спокойной ночи.
Она только кивнула в ответ с закрытыми глазами и ощутила лёгкий поцелуй на щеке.
Глава 2
А потом наступило утро. Которое началось, как всегда, с Ленкиного вопля. Какой бы мирной соней ни была дочка, завтрак она требовала настойчиво и громко. Настя подняла голову с подушки и хотела встать, но со стоном упала обратно. Голова болела, аж раскалывалась на составные части, желудок с мученическим упорством заявлял о том, что с ним вчера плохо обошлись, и, ко всему прочему, конечности, как нижние, так и верхние, решили дружно и подло объявить забастовку. Настя застонала и была поддержана Ленкой, которая начала нервничать. Надо было как то вставать. Как — видно будет...
Настя, морщась и перебирая руками по краю кровати, кое-как подняла верхнюю часть туловища и спустила ноги на пол.
— Сейчас, лапочка моя... — прошептала она дочке. — Мама вчера сдурила немножко... Сейчас тебя накормлю...
