— У неё угроза выкидыша, — мотнула головой Алиса.
— Шаманка давала ей отвар, — строгим голосом ответила Лива. — А выкинет плод — значит, духи так решили. После того, что она сделала с обоими моими братьями… Один из которых, между прочим, твой муж!
Алиса встала напротив северянки, глядя прямо в глаза, и спросила тихо:
— А если бы это была я? Мой ребёнок?
— Поверь, мы бы сделали, что смогли, — Лива мягко коснулась рукой её плеча, но Алиса дёрнулась:
— Дали бы отвар? Так нельзя! Веди меня к ней!
Лива прищурилась, почти полностью пряча серые глаза за белёсыми ресницами, и Алиса нетерпеливо топнула ногой:
— Да веди же! Что вы все, как ненормальные! В моём мире беременным не перечат!
Северянка сдалась и со вздохом сказала:
— Пойдём, отведу. Но наедине вас не оставят.
— Больно надо, — буркнула Алиса, следуя вслед за ней к невысокому каменному строению вблизи главного дома.
Линнель держали в подвале. Не прикованной и не на гнилой соломе, это уже плюс. Но каморка была тесной, почти без света, и девушка с растрёпанными тёмными волосами выглядела жалко. Впрочем, Алиса знала зачем идёт сюда. Не ради Лин. Ради ребёнка.
Узурпаторша узнала Алису мгновенно. Выпрямилась, насколько смогла, на деревянной лавке, вздёрнула подбородок, сузила чёрные, как сам ад, глаза:
— Ты-ы-ы?!
Видимо, боли в животе всё ещё мучили её, потому что Лин побледнела и съёжилась, как будто хотела уйти в себя. Алиса протянула к ней руку:
— Дай мне попробовать.
— Нет! Уберите её от меня! — замахала руками Лин. — Не трожь! Не смей!
— Успокойся, — процедила сквозь зубы Алиса, пытаясь поймать её запястья, но не выдержала и крикнула: — Идиотка! Я помочь хочу!
— Знаю я такую помощь! Убьёшь меня!
— Как ты бы меня убила? Не бойся, я не такая, — с издёвкой сказала Алиса, пока Лива молча схватила Лин за руки и буквально распяла по каменной стене. Ладонь приблизилась к животу, прикрытому тугим поясом. Эх, через одежду несподручно, да ладно. Алиса почувствовала, как греет палец кольцо: не щиплет, не колет, а просто греет — ласковым теплом. И ещё раз уверилась в том, что всё делает правильно, что бы ни говорили северяне, Фер или Дима.
Её личное УЗИ-три-дэ высветило зелёными контурами внутренние органы Линнель. Девушка была вполне здорова, только в рогатой матке красным полыхали стенки. И крохотный плод, младенчик, пульсировал оранжевым. Ещё жив, ещё борется, но уже на последнем издыхании… Держись, маленький, держись!
— Не смей прикасаться ко мне! Не трожь наследника аригоната! — шипела Лин в отчаянье. — Его отец погиб, теперь мой ребёнок главный в Ностра-Дамнии!
Алиса провела ладонью по красным всполохам, с нажимом, убирая источник боли. Наверное, отслоение плаценты, она читала о таком. Сейчас всё будет хорошо. Сейчас она приклеит плаценту к матке, даст ребёнку возможность дышать и питаться… Плевать на эту дуру. Её здесь нет, есть только маленькое беспомощное существо, которому надо помочь…
Лин замолчала наконец и только тяжело и часто дышала, ожидая, вероятно, смерти. Конечно, она же не может видеть то, что творится в её животе. Алиса гладила и гладила контуры матки, постепенно превращая их из красных в оранжевые, а личинка тоже утихомиривалась, бледнея, становясь зелёной и постепенно совсем замирая. Вот так, маленький. С тобой всё будет хорошо. Чего не скажешь о твоей матери. Этой дуре необходим полный покой и тотальный контроль, чтобы не выкинула ещё какой-нибудь глупости. Но этим уже займутся Фер с Валем. Работа Алисы закончена.
Она выпрямилась, потряхивая кистью. Артефакт всё ещё грел, пульсируя, и она машинально потёрла его о подол платья. Лин смотрела взглядом загнанного зверя, будто хотела кинуться и перегрызть глотку. Лива спросила:
— Ну как?
— Можешь отпускать. Ребёнку ничего не грозит.
— Ты как, Алиса?
— Я-то в порядке, — вздохнула она. — А вот как Фер будет разруливать всё это, я не представляю…
— Он справится, — хмыкнула Лива, отходя от пленницы. Потом потянула Алису за дверь и там, в сыром коридоре подвала, тихо, почти доверчиво спросила:
— Какой он, этот твой друг, Димитрий? Можно ли ему довериться?
— Я доверилась, — просто ответила Алиса. — И он был со мной до конца.
— Вы с ним…
— Мы с ним друзья, — улыбнулась она. — А вот вы…
Лива отчего-то вдруг отчаянно покраснела. Странно, разве суровые воительницы умеют краснеть? А суровая воительница сказала сипло:
— Я хочу выйти за него замуж.
И сразу сбледнела с лица, словно вся кровь разом отхлынула от щёк. Алиса тронула её за плечо:
— Лива, ты чего?
— Мне очень нужно, чтобы ты рассказала мне о ваших обычаях, — с усилием попросила северянка. — Я не хочу оттолкнуть его, как это сделала Хель.
— Я расскажу, — тихонько засмеялась Алиса. — Пойдём-ка наверх, наверное, надо навестить Валя. А её, — она кивнула назад, на камеру, где сидела Лин, — стоит сторожить днём и ночью.
— Я распоряжусь.
Рука об руку они поднялись на площадь. От экипажа с пегасами к ним обернулись двое. Похоже, парни уже помирились. Фер улыбнулся так широко, что Алиса испугалась за его челюсть. А Дима смотрел только на Ливу. Смотрел нежно, почти с болью. Разве можно влюбиться так быстро? Алиса подумала об этом и тут же обругала сама себя. У них с Фером получилось точно так же. Пусть и Лива с Димой будут счастливы. Пусть весь мир будет счастлив!
— Да не туда! Женька, обормот! Куда ты тащишь?! Сюда неси, вот на этот стол!
— Алиса, вернись к зеркалу!
— Да подожди! Мама, ну зачем столько цветов? Никто же никого из-за букетов не увидит!
— Ой, перестань, цветы украшают торжество. Иди уже, не мешай, сами справимся!
— Мама!
— Иди, иди, Марина ждёт.
— Да, Марина ждёт и вообще, она не нанималась тут работать визажистом, ей вообще уже давно хочется бухнуть!
— Мариночка, вы осторожнее, хорошо, уж не напивайтесь сегодня!
— Мам, отстань от человека, пусть бухает, если ей хочется! За себя и за меня…
— Ирина Владимировна, куда стулья? Там привезли штук двадцать…
— Ой, стулья сюда, сюда! Давай… Ох, прости, всё время забываю твоё имя!
— Лев. Можно Леви.
— Ну да, правильно, Лев, пойдём, я покажу. Алиска! Марш готовиться! Без тебя всё организуем!
Божечки, ну не дают покомандовать даже на собственной свадьбе! Алиса с ворчанием отошла от окна к стулу, где её ждала с кисточкой наперевес грозная Марина. Села перед зеркалом, стараясь не смотреть на своё отражение. Не на что любоваться — на седьмом месяце беременности она стала просто уродливой. Как только Фер может видеть её по утрам? Ладно, вечером, ещё при косметике… Но утром! Пятна какие-то по щекам, синяки под глазами, да и сами глаза… Измученные.
Ребёнок оказался таким требовательным, что Алиса изнемогала от мысли, что его надо носить в себе ещё несколько месяцев. Первое время было нормально. Когда они вернулись с триумфом во дворец Авилона, Алиса поставила на уши всю прислугу. Хотелось отмыть всё от подземелья до чердака после узурпаторши Линнель. Даже сама рьяно взялась за уборку, пока старшая горничная не нажаловалась Феру. Тот посмеялся, но сдал Алису жене канцлера, Ларрель, которая принялась просвещать молодую ариготту насчёт обычаев жизни правителей Ностра-Дамнии. Впрочем, служанки по достоинству оценили покладистый характер новой госпожи. По сравнению с Лин. Об этом нашептала Алисе её личная горничная Ренель, которую вернули во дворец.
А потом начались первые сложности. Фер всё время работал. Алисе быстро надоело вышивать полотенца и вязать крохотные пинетки, без телевизора, интернета и подружек. Она банально заскучала. Упросила конюха научить её ездить верхом, но Феру мигом донесли, и он запретил — твёрдо и намертво. Родится ребенок — хоть целыми днями можно. А пока нельзя. Вы что, наследник! На него ни дышать нельзя, ни чихать… А лучше просто лежать в постели.
Валяться не было ни сил, ни терпения. И начались у Алисы всяческие хотелки. Ей хотелось невозможных вещей. Если бутерброд с маринованным огурцом и сладкой яблочной пастилой кухарка могла ей сделать, то найти в этом мире «Кириешки» с чесноком или с сёмгой было гораздо проблематичнее. Ещё Алисе было необходимо дышать запахом метро, а иногда — выхлопами автомобилей. Шинами… Мокрым асфальтом… Она изнемогала, даже плакала по ночам в подушку, а когда Фер прямо спросил, что её так сильно беспокоит, устроила небольшой, но весьма конкретный скандал. С битьём посуды и горючими слезами.
Было ли это проверкой на любовь? Фер выдержал с честью. Уяснив из истерических выкриков, что жене, скорее всего, не хватает её мира, мамы, бабушки, брата и «Кириешек», он велел запрячь экипаж — это в два часа ночи! — и повёз всхлипывающую от жалости к себе Алису к самому надёжному порталу, всего в получасе неспешной езды от дворца.
Пожив с недельку то у мамы, то в бабулиной квартире в Чертаново, Алиса решила, что Новый мир — это, конечно, прекрасно, но рожать она будет в Москве, под присмотром врачей. И тогда Фер устроил ей большой сюрприз — повёз выбирать дом в пригороде. Просмотрев несколько подходящих вариантов, они оба влюбились в этот небольшой, но уютный деревянный особнячок. Помнится, Алиса тогда села на террасе на качели (прямо как в Америке!) и сказала: «Отсюда я не уйду». Они остались сидеть там почти час, обнявшись, и вслух размышляли, куда поставят барбекю, куда — качели для мальчишки, куда посадят зелень «чтобы сразу с грядки и на стол», а потом Алиса обмолвилась: «А вот здесь можно будет установить столы, тогда после свадьбы сразу гостей сюда привезём…»
— Всё, мать! — удовлетворённо выдохнула Маринка и отступила на пару шагов, чтобы полюбоваться на творение рук своих. — Красивая — хоть сейчас замуж!
— Сейчас никак, — пробурчала Алиса, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. — У нас на час назначено.
— Приколистка! Слушай, а свидетель свободен или где? Я так и не поняла, улыбаюсь ему изо всех сил — а он и ухом не ведёт!
— Занят, — рассеянно ответила Алиса. Леви тоже поставили перед фактом: Фириель замуж не собиралась пока не окончит свой фармацевтический факультет МГУ, а это, на минуточку, пять лет. Но Алиса была уверена, что оба не выдержат и поженятся совсем скоро. Так что Маринку следовало держать подальше от парня, мало ли…
Подружка расстроилась, но совсем ненадолго. Гостей на свадьбе было много, в основном, молодёжь, но ждали ещё почётных приглашённых из Нового мира. Алиса примерилась к платью, которое выбирала дольше, чем дом, и с огорчением сказала:
— Ну зачем мы решили жениться до рождения ребёнка? Я буду в этом платье, как корова…
— Не говори глупостей! — решительно заявила Маринка. — Надевай и не ной! Женщина прекрасна, когда любима! Ты любима? Вот и не ной!
— Пока любима вроде, а там как пойдёт…
Алиса усмехнулась, вставая. Размяла спину, подпирая её ладонями. Живот выпятился вперёд. Пупок начинает вылезать — точно мальчик! Ладно, ещё немножко потерпеть, она станет мадам Зеленской — именно эта фамилия стояла в российском паспорте Фёдора — а там уже и до родов недалеко…
Одёрнув футболку на необъятном животе, Алиса выглянула в окно. Ну вот, опять! Ну зачем столько водки! Упьются, будут орать, драться… А новомирянам вообще противопоказано, они не гонят сивуху, только вино пьют!
— Мама! — крикнула из окна. — Убирай половину бутылок! Лучше ставь шампанское, купили же достаточно!
— Алиса! Отстань, Христа ради! — донёсся бабушкин голос из-под навеса. — Твоё дело — замуж выйти, а наше — устроить свадьбу.
Фейспалм. Ну, если бабушка заодно с мамой — всё пропало…
Но всё действительно пропало в следующую минуту, когда к воротам подъехала роскошная чёрная машина, каких в этом посёлке, похоже, ещё не видели. Мелкие, лет десяти, соседские детишки, которых наняли украшать машины бантиками и шариками, застыли, пораскрывав рты. Застыла и Алиса. Вроде никого не ждут больше! А из машины вышел невысокий, но представительный мужчина в смокинге и с аккуратной окладистой бородкой, открыл пассажирскую дверь и помог выбраться на пыль дороги темноволосой женщине в закрытом длинном платье. Кто эти гости?
Из окна было отлично видно, но мало что слышно из-за разговоров прямо внизу. Алиса прищурилась, чтобы лучше разглядеть лица. Гости слегка помялись у ворот, потом всё же спросили у детей, вероятно, где хозяева дома. Маленькая соседка с бантиками в хвостиках побежала за взрослыми. Мужчина что-то тихо сказал женщине, и та достала из машины светло-серый шарф, накинула на голову и обернула вокруг шеи. Алиса ахнула и прикрыла глаза на миг, потом яростно вцепилась пальцами в подоконник. Этой что здесь понадобилось?!
У ворот появился Фер.
О нет! Только не это! Алиса стукнула кулаком по стеклу и с разворота побежала в коридор. Чёрт, зачем им второй этаж? Теперь спускаться, только время терять! Бахира с мужем-падишахом припёрлась на свадьбу неспроста! Три месяца её не видели, а тут приехала, да ещё и при параде! Что ей надо от Фера? Или от Алисы? Артефакт молчал. Этот подонок всегда молчит, когда Алисе неспокойно, только один-единственный раз проснулся, когда ребёнку не грозила опасность… Чтоб он провалился! Чтоб они все провалились сквозь землю! Ну неужели надо испортить свадьбу!
Она пробежала мимо удивившейся мамы, мимо Леви, который что-то спросил на новомирском языке, мимо бабушки, которая заворчала, что не стоит так скакать на большом сроке, и вылетела за ворота как раз, когда Фер церемонно приветствовал правителей соседнего государства — с поклонами и лобзанием руки, как и полагается по этикету. Вылетела и совершенно невежливо выпалила Бахире в лицо:
— Вам что здесь надо?
— Алиса! — зашипел Фер. — Ты как разговариваешь с падишахом и шахидше? Простите её, светлейший падишах, это всё нервы, свадьба, да ещё и…
Он смолк, не зная, как объяснить новомирянину, но тот улыбнулся без намёка на обиду:
— Гормоны, я всё понимаю. Ваша светлость, — а это уже Алисе, — не предложите ли мне чашечку крепкого кофе?
— Да, Алиса, поухаживай, пожалуйста, за почётным гостем, — согласился и Фер. — Бахира-шах, не желаете ли освежиться после долгой дороги?
Бахира-шах не возжелала. Глубоким, но дрожащим голосом она попросила приватной аудиенции с ариго Ностра-Дамнии прямо здесь, за воротами.
Алиса непременно бы возмутилась, ибо никаких аудиенций между этими двоими быть не могло, но Аль Табрис деликатно увлёк её во двор, намекая на кофе, а там сказал прямо и просто:
— Алиса-ханум, позвольте матери объясниться, наконец, с сыном.
Алиса глянула ему в глаза, и словно сердце оборвалось, упало, разбилось у ног. Как? Зачем? Нет, ну не на свадьбе же! Бахира всё испортит! Всё полетит к чертям!
— Да что вы за люди? — выкрикнула Алиса. — Нелюди вы! Так нельзя! Эгоисты!
— Им это необходимо, — ответил невозмутимый падишах, буравя её взглядом.
— Не им, а ей. Столько лет сидела, не высовывалась, могла бы и ещё подождать! И вообще, вы в курсе, что ваша жена хотела похитить меня и ребёнка?
Аль Табрис подарил вежливую улыбку очень сильно удивлённой маме, и Алиса только сейчас осознала, что они говорят на языке Нового мира. Слава богу, что никто их не понимает. Кроме Леви, но тому знать пока ничего не обязательно.
— В курсе. Сейчас в курсе. Только не похитить, а укрыть. Пойдёмте же куда-нибудь, где никто нас не подслушает.
— Шаманка давала ей отвар, — строгим голосом ответила Лива. — А выкинет плод — значит, духи так решили. После того, что она сделала с обоими моими братьями… Один из которых, между прочим, твой муж!
Алиса встала напротив северянки, глядя прямо в глаза, и спросила тихо:
— А если бы это была я? Мой ребёнок?
— Поверь, мы бы сделали, что смогли, — Лива мягко коснулась рукой её плеча, но Алиса дёрнулась:
— Дали бы отвар? Так нельзя! Веди меня к ней!
Лива прищурилась, почти полностью пряча серые глаза за белёсыми ресницами, и Алиса нетерпеливо топнула ногой:
— Да веди же! Что вы все, как ненормальные! В моём мире беременным не перечат!
Северянка сдалась и со вздохом сказала:
— Пойдём, отведу. Но наедине вас не оставят.
— Больно надо, — буркнула Алиса, следуя вслед за ней к невысокому каменному строению вблизи главного дома.
Линнель держали в подвале. Не прикованной и не на гнилой соломе, это уже плюс. Но каморка была тесной, почти без света, и девушка с растрёпанными тёмными волосами выглядела жалко. Впрочем, Алиса знала зачем идёт сюда. Не ради Лин. Ради ребёнка.
Узурпаторша узнала Алису мгновенно. Выпрямилась, насколько смогла, на деревянной лавке, вздёрнула подбородок, сузила чёрные, как сам ад, глаза:
— Ты-ы-ы?!
Видимо, боли в животе всё ещё мучили её, потому что Лин побледнела и съёжилась, как будто хотела уйти в себя. Алиса протянула к ней руку:
— Дай мне попробовать.
— Нет! Уберите её от меня! — замахала руками Лин. — Не трожь! Не смей!
— Успокойся, — процедила сквозь зубы Алиса, пытаясь поймать её запястья, но не выдержала и крикнула: — Идиотка! Я помочь хочу!
— Знаю я такую помощь! Убьёшь меня!
— Как ты бы меня убила? Не бойся, я не такая, — с издёвкой сказала Алиса, пока Лива молча схватила Лин за руки и буквально распяла по каменной стене. Ладонь приблизилась к животу, прикрытому тугим поясом. Эх, через одежду несподручно, да ладно. Алиса почувствовала, как греет палец кольцо: не щиплет, не колет, а просто греет — ласковым теплом. И ещё раз уверилась в том, что всё делает правильно, что бы ни говорили северяне, Фер или Дима.
Её личное УЗИ-три-дэ высветило зелёными контурами внутренние органы Линнель. Девушка была вполне здорова, только в рогатой матке красным полыхали стенки. И крохотный плод, младенчик, пульсировал оранжевым. Ещё жив, ещё борется, но уже на последнем издыхании… Держись, маленький, держись!
— Не смей прикасаться ко мне! Не трожь наследника аригоната! — шипела Лин в отчаянье. — Его отец погиб, теперь мой ребёнок главный в Ностра-Дамнии!
Алиса провела ладонью по красным всполохам, с нажимом, убирая источник боли. Наверное, отслоение плаценты, она читала о таком. Сейчас всё будет хорошо. Сейчас она приклеит плаценту к матке, даст ребёнку возможность дышать и питаться… Плевать на эту дуру. Её здесь нет, есть только маленькое беспомощное существо, которому надо помочь…
Лин замолчала наконец и только тяжело и часто дышала, ожидая, вероятно, смерти. Конечно, она же не может видеть то, что творится в её животе. Алиса гладила и гладила контуры матки, постепенно превращая их из красных в оранжевые, а личинка тоже утихомиривалась, бледнея, становясь зелёной и постепенно совсем замирая. Вот так, маленький. С тобой всё будет хорошо. Чего не скажешь о твоей матери. Этой дуре необходим полный покой и тотальный контроль, чтобы не выкинула ещё какой-нибудь глупости. Но этим уже займутся Фер с Валем. Работа Алисы закончена.
Она выпрямилась, потряхивая кистью. Артефакт всё ещё грел, пульсируя, и она машинально потёрла его о подол платья. Лин смотрела взглядом загнанного зверя, будто хотела кинуться и перегрызть глотку. Лива спросила:
— Ну как?
— Можешь отпускать. Ребёнку ничего не грозит.
— Ты как, Алиса?
— Я-то в порядке, — вздохнула она. — А вот как Фер будет разруливать всё это, я не представляю…
— Он справится, — хмыкнула Лива, отходя от пленницы. Потом потянула Алису за дверь и там, в сыром коридоре подвала, тихо, почти доверчиво спросила:
— Какой он, этот твой друг, Димитрий? Можно ли ему довериться?
— Я доверилась, — просто ответила Алиса. — И он был со мной до конца.
— Вы с ним…
— Мы с ним друзья, — улыбнулась она. — А вот вы…
Лива отчего-то вдруг отчаянно покраснела. Странно, разве суровые воительницы умеют краснеть? А суровая воительница сказала сипло:
— Я хочу выйти за него замуж.
И сразу сбледнела с лица, словно вся кровь разом отхлынула от щёк. Алиса тронула её за плечо:
— Лива, ты чего?
— Мне очень нужно, чтобы ты рассказала мне о ваших обычаях, — с усилием попросила северянка. — Я не хочу оттолкнуть его, как это сделала Хель.
— Я расскажу, — тихонько засмеялась Алиса. — Пойдём-ка наверх, наверное, надо навестить Валя. А её, — она кивнула назад, на камеру, где сидела Лин, — стоит сторожить днём и ночью.
— Я распоряжусь.
Рука об руку они поднялись на площадь. От экипажа с пегасами к ним обернулись двое. Похоже, парни уже помирились. Фер улыбнулся так широко, что Алиса испугалась за его челюсть. А Дима смотрел только на Ливу. Смотрел нежно, почти с болью. Разве можно влюбиться так быстро? Алиса подумала об этом и тут же обругала сама себя. У них с Фером получилось точно так же. Пусть и Лива с Димой будут счастливы. Пусть весь мир будет счастлив!
Глава 19. И всё же они жили долго и счастливо...
— Да не туда! Женька, обормот! Куда ты тащишь?! Сюда неси, вот на этот стол!
— Алиса, вернись к зеркалу!
— Да подожди! Мама, ну зачем столько цветов? Никто же никого из-за букетов не увидит!
— Ой, перестань, цветы украшают торжество. Иди уже, не мешай, сами справимся!
— Мама!
— Иди, иди, Марина ждёт.
— Да, Марина ждёт и вообще, она не нанималась тут работать визажистом, ей вообще уже давно хочется бухнуть!
— Мариночка, вы осторожнее, хорошо, уж не напивайтесь сегодня!
— Мам, отстань от человека, пусть бухает, если ей хочется! За себя и за меня…
— Ирина Владимировна, куда стулья? Там привезли штук двадцать…
— Ой, стулья сюда, сюда! Давай… Ох, прости, всё время забываю твоё имя!
— Лев. Можно Леви.
— Ну да, правильно, Лев, пойдём, я покажу. Алиска! Марш готовиться! Без тебя всё организуем!
Божечки, ну не дают покомандовать даже на собственной свадьбе! Алиса с ворчанием отошла от окна к стулу, где её ждала с кисточкой наперевес грозная Марина. Села перед зеркалом, стараясь не смотреть на своё отражение. Не на что любоваться — на седьмом месяце беременности она стала просто уродливой. Как только Фер может видеть её по утрам? Ладно, вечером, ещё при косметике… Но утром! Пятна какие-то по щекам, синяки под глазами, да и сами глаза… Измученные.
Ребёнок оказался таким требовательным, что Алиса изнемогала от мысли, что его надо носить в себе ещё несколько месяцев. Первое время было нормально. Когда они вернулись с триумфом во дворец Авилона, Алиса поставила на уши всю прислугу. Хотелось отмыть всё от подземелья до чердака после узурпаторши Линнель. Даже сама рьяно взялась за уборку, пока старшая горничная не нажаловалась Феру. Тот посмеялся, но сдал Алису жене канцлера, Ларрель, которая принялась просвещать молодую ариготту насчёт обычаев жизни правителей Ностра-Дамнии. Впрочем, служанки по достоинству оценили покладистый характер новой госпожи. По сравнению с Лин. Об этом нашептала Алисе её личная горничная Ренель, которую вернули во дворец.
А потом начались первые сложности. Фер всё время работал. Алисе быстро надоело вышивать полотенца и вязать крохотные пинетки, без телевизора, интернета и подружек. Она банально заскучала. Упросила конюха научить её ездить верхом, но Феру мигом донесли, и он запретил — твёрдо и намертво. Родится ребенок — хоть целыми днями можно. А пока нельзя. Вы что, наследник! На него ни дышать нельзя, ни чихать… А лучше просто лежать в постели.
Валяться не было ни сил, ни терпения. И начались у Алисы всяческие хотелки. Ей хотелось невозможных вещей. Если бутерброд с маринованным огурцом и сладкой яблочной пастилой кухарка могла ей сделать, то найти в этом мире «Кириешки» с чесноком или с сёмгой было гораздо проблематичнее. Ещё Алисе было необходимо дышать запахом метро, а иногда — выхлопами автомобилей. Шинами… Мокрым асфальтом… Она изнемогала, даже плакала по ночам в подушку, а когда Фер прямо спросил, что её так сильно беспокоит, устроила небольшой, но весьма конкретный скандал. С битьём посуды и горючими слезами.
Было ли это проверкой на любовь? Фер выдержал с честью. Уяснив из истерических выкриков, что жене, скорее всего, не хватает её мира, мамы, бабушки, брата и «Кириешек», он велел запрячь экипаж — это в два часа ночи! — и повёз всхлипывающую от жалости к себе Алису к самому надёжному порталу, всего в получасе неспешной езды от дворца.
Пожив с недельку то у мамы, то в бабулиной квартире в Чертаново, Алиса решила, что Новый мир — это, конечно, прекрасно, но рожать она будет в Москве, под присмотром врачей. И тогда Фер устроил ей большой сюрприз — повёз выбирать дом в пригороде. Просмотрев несколько подходящих вариантов, они оба влюбились в этот небольшой, но уютный деревянный особнячок. Помнится, Алиса тогда села на террасе на качели (прямо как в Америке!) и сказала: «Отсюда я не уйду». Они остались сидеть там почти час, обнявшись, и вслух размышляли, куда поставят барбекю, куда — качели для мальчишки, куда посадят зелень «чтобы сразу с грядки и на стол», а потом Алиса обмолвилась: «А вот здесь можно будет установить столы, тогда после свадьбы сразу гостей сюда привезём…»
— Всё, мать! — удовлетворённо выдохнула Маринка и отступила на пару шагов, чтобы полюбоваться на творение рук своих. — Красивая — хоть сейчас замуж!
— Сейчас никак, — пробурчала Алиса, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую. — У нас на час назначено.
— Приколистка! Слушай, а свидетель свободен или где? Я так и не поняла, улыбаюсь ему изо всех сил — а он и ухом не ведёт!
— Занят, — рассеянно ответила Алиса. Леви тоже поставили перед фактом: Фириель замуж не собиралась пока не окончит свой фармацевтический факультет МГУ, а это, на минуточку, пять лет. Но Алиса была уверена, что оба не выдержат и поженятся совсем скоро. Так что Маринку следовало держать подальше от парня, мало ли…
Подружка расстроилась, но совсем ненадолго. Гостей на свадьбе было много, в основном, молодёжь, но ждали ещё почётных приглашённых из Нового мира. Алиса примерилась к платью, которое выбирала дольше, чем дом, и с огорчением сказала:
— Ну зачем мы решили жениться до рождения ребёнка? Я буду в этом платье, как корова…
— Не говори глупостей! — решительно заявила Маринка. — Надевай и не ной! Женщина прекрасна, когда любима! Ты любима? Вот и не ной!
— Пока любима вроде, а там как пойдёт…
Алиса усмехнулась, вставая. Размяла спину, подпирая её ладонями. Живот выпятился вперёд. Пупок начинает вылезать — точно мальчик! Ладно, ещё немножко потерпеть, она станет мадам Зеленской — именно эта фамилия стояла в российском паспорте Фёдора — а там уже и до родов недалеко…
Одёрнув футболку на необъятном животе, Алиса выглянула в окно. Ну вот, опять! Ну зачем столько водки! Упьются, будут орать, драться… А новомирянам вообще противопоказано, они не гонят сивуху, только вино пьют!
— Мама! — крикнула из окна. — Убирай половину бутылок! Лучше ставь шампанское, купили же достаточно!
— Алиса! Отстань, Христа ради! — донёсся бабушкин голос из-под навеса. — Твоё дело — замуж выйти, а наше — устроить свадьбу.
Фейспалм. Ну, если бабушка заодно с мамой — всё пропало…
Но всё действительно пропало в следующую минуту, когда к воротам подъехала роскошная чёрная машина, каких в этом посёлке, похоже, ещё не видели. Мелкие, лет десяти, соседские детишки, которых наняли украшать машины бантиками и шариками, застыли, пораскрывав рты. Застыла и Алиса. Вроде никого не ждут больше! А из машины вышел невысокий, но представительный мужчина в смокинге и с аккуратной окладистой бородкой, открыл пассажирскую дверь и помог выбраться на пыль дороги темноволосой женщине в закрытом длинном платье. Кто эти гости?
Из окна было отлично видно, но мало что слышно из-за разговоров прямо внизу. Алиса прищурилась, чтобы лучше разглядеть лица. Гости слегка помялись у ворот, потом всё же спросили у детей, вероятно, где хозяева дома. Маленькая соседка с бантиками в хвостиках побежала за взрослыми. Мужчина что-то тихо сказал женщине, и та достала из машины светло-серый шарф, накинула на голову и обернула вокруг шеи. Алиса ахнула и прикрыла глаза на миг, потом яростно вцепилась пальцами в подоконник. Этой что здесь понадобилось?!
У ворот появился Фер.
О нет! Только не это! Алиса стукнула кулаком по стеклу и с разворота побежала в коридор. Чёрт, зачем им второй этаж? Теперь спускаться, только время терять! Бахира с мужем-падишахом припёрлась на свадьбу неспроста! Три месяца её не видели, а тут приехала, да ещё и при параде! Что ей надо от Фера? Или от Алисы? Артефакт молчал. Этот подонок всегда молчит, когда Алисе неспокойно, только один-единственный раз проснулся, когда ребёнку не грозила опасность… Чтоб он провалился! Чтоб они все провалились сквозь землю! Ну неужели надо испортить свадьбу!
Она пробежала мимо удивившейся мамы, мимо Леви, который что-то спросил на новомирском языке, мимо бабушки, которая заворчала, что не стоит так скакать на большом сроке, и вылетела за ворота как раз, когда Фер церемонно приветствовал правителей соседнего государства — с поклонами и лобзанием руки, как и полагается по этикету. Вылетела и совершенно невежливо выпалила Бахире в лицо:
— Вам что здесь надо?
— Алиса! — зашипел Фер. — Ты как разговариваешь с падишахом и шахидше? Простите её, светлейший падишах, это всё нервы, свадьба, да ещё и…
Он смолк, не зная, как объяснить новомирянину, но тот улыбнулся без намёка на обиду:
— Гормоны, я всё понимаю. Ваша светлость, — а это уже Алисе, — не предложите ли мне чашечку крепкого кофе?
— Да, Алиса, поухаживай, пожалуйста, за почётным гостем, — согласился и Фер. — Бахира-шах, не желаете ли освежиться после долгой дороги?
Бахира-шах не возжелала. Глубоким, но дрожащим голосом она попросила приватной аудиенции с ариго Ностра-Дамнии прямо здесь, за воротами.
Алиса непременно бы возмутилась, ибо никаких аудиенций между этими двоими быть не могло, но Аль Табрис деликатно увлёк её во двор, намекая на кофе, а там сказал прямо и просто:
— Алиса-ханум, позвольте матери объясниться, наконец, с сыном.
Алиса глянула ему в глаза, и словно сердце оборвалось, упало, разбилось у ног. Как? Зачем? Нет, ну не на свадьбе же! Бахира всё испортит! Всё полетит к чертям!
— Да что вы за люди? — выкрикнула Алиса. — Нелюди вы! Так нельзя! Эгоисты!
— Им это необходимо, — ответил невозмутимый падишах, буравя её взглядом.
— Не им, а ей. Столько лет сидела, не высовывалась, могла бы и ещё подождать! И вообще, вы в курсе, что ваша жена хотела похитить меня и ребёнка?
Аль Табрис подарил вежливую улыбку очень сильно удивлённой маме, и Алиса только сейчас осознала, что они говорят на языке Нового мира. Слава богу, что никто их не понимает. Кроме Леви, но тому знать пока ничего не обязательно.
— В курсе. Сейчас в курсе. Только не похитить, а укрыть. Пойдёмте же куда-нибудь, где никто нас не подслушает.
