— Нет для тебя ничего святого, — буркнул волк, отпуская меня. — Я ей в любви объясняюсь — она паясничает. Предложение делаю — сбегает.
— Извини! Уж такая неромантичная девушка тебе попалась!
Я мазнула его пальцем по носу и добавила:
— Вот спасём мир и поговорим о делах сердечных!
Он насупился, крепко взял меня за руку и повёл к опушке.
Здесь явно чувствовался холод серебристого тумана. Даже несколько дней спустя. Покалывал ледяными иголками кожу, но, похоже, только мне. Остальные никакого дискомфорта не ощущали, но молчали, и в этой тишине, прерываемой редкими вечерними птахами, мне внезапно стало не по себе. Они стояли, смотрели на меня и ждали от меня чуда. А вдруг я неспособна исполнить это чудо? Недостойна? Захар сказал — полубогиня, но я себя таковой не чувствую от слова совсем! Лада Яцкевич полубогиня, смех и грех! Провалю всю затею, придётся до конца жизни быть «той, что не смогла запустить туманные воронки».
Студент протянул мне листок из блокнота с переводом формулы, и я заметила, что его рука дрожит. Захар поправил очки и серьёзно сказал:
— Не бойся, всё получится.
— Кто боится, — буркнула я, пытаясь унять трясущиеся пальцы, расправила бумажку. Вгляделась в знакомые буквы. Я боюсь. Я отчаянно трушу. Как последняя курица. Вот бы Дала прикололась! Дала… Нет уж! Надо, чтобы всё получилось, чтобы её смерть не была напрасной! Если не для Жанны, то хотя бы ради сестрёнки я обязана запустить эти хреновы воронки! Обязана!
— Отойдите все! — распорядился Агей. — Лада, ты готова?
Я кивнула, откашлялась и сипло начала читать. Слова были старыми, со странным склонением. Вот бы Слоник обрадовалась такому экзамену! Да, я же обещала выучить чёртов монолог про дуб… Не о том думаю, блин! Строчки о тумане, что должен закрутиться, завертеться и проложить дорожку в другое место, показались мне мелодичной песней, аж захотелось найти к ней мелодию.
Ладони зачесались, их закололо льдом, я выронила бумажку, вытянула руки инстинктивно подальше от себя, и случилось то, чего все ждали. Дымка серебристого тумана потянулась с моих пальцев на траву. Всё быстрее и быстрее, как бесконечная связка платков из кармана фокусника. Туман полз к прогалине перед лесом, крутился сам собой, заворачиваясь спиралью, вставал на дыбы. И по мере того, как кучка тумана увеличивалась в размерах, мне становилось всё тяжелее и тяжелее. Тело наливалось свинцом. Руки тянуло вниз. Ноги подкосились, и я с ужасом начала валиться на землю. О нет! Только не это! Только не сейчас!
Кто-то подпёр меня под спину. Агей… Бдит, мой рыцарь без страха и упрёка! Стало трудно дышать. Ну, давай же, воронка, давай, запускайся… Я не выдержу долго! Грудь сдавило железным обручем. Каждый вдох давался мне ценой невероятных усилий, зато выдох получался сам собой. Нет, я не смогу… Не вытяну… Я не героиня, я не умею бороться!
— Ещё немного! — умоляюще шепнули мне на ухо.
— Я… не могу… дышать… — едва выдавила я, отстранённо наблюдая, как растёт воронка и встаёт почти в два человеческих роста. Перед глазами прыгали чёрные точки, словно пьяные тараканы на выгуле, в голове звенела пожарная сирена — всё, хватит, организм больше не выдержит!
— Ещё чуть-чуть, моя храбрая ведьма, моя богиня! — голос стал далёким, словно Агей говорил с Луны. Храбрая ведьма задыхалась, лёгкие без воздуха горели огнём, руки жёг мороз магического тумана, а сознание моё словно отделилось от тела. Я наблюдала за этой битвой со стороны, уже равнодушно и расслаблено. Боль во всём теле была чужой, не моей, странной… Руки опустились, прерывая нити тумана, и кто-то поднял их, чертыхаясь на дикий холод. Я не знала, кто это был. Мне было уже всё равно, меня словно вывернули наизнанку, выдавливая из тела последний кусочек магии, как пасту из тюбика… Перед глазами помутилось. Последним, что я услышала, был радостный вопль Захара:
— Она сделала это!
И в этот момент что-то оборвалось во мне. Я ушла в небытие, в сладкие знакомые объятия чёрного киселя.
…Жанна стояла передо мной в классической позе госпожи: раздвинув ноги на ширину плеч, руки скрещены на груди, в ладони кожаная плётка. Ведьмочка была одета, точнее, втиснута в латексный купальник с шипами в разных пикантных местах. Волосы стянуты на затылке в шиньон, да так, что даже лицо заострилось и потеряло прежнюю пухлость. Я лежала и не могла пошевелить даже пальцем. А Жанна прошлась взад-вперёд и щёлкнула плёткой в воздухе:
— Вс-с-ставай! Быс-с-стро!
— Не могу, — едва выдавила я, борясь с желанием закрыть глаза и отдаться киселю навсегда.
— Надо! — снова строго сказала она и зло сверкнула ярко-красными радужками глаз.
— Пофиг...
Мне было, правда, абсолютно и бесповоротно пофиг. Не хотелось даже думать. Такая полная апатия аморфной амёбы. Ушла бы Жанна с миром, я плавала бы в уже знакомом киселе, года, века… Без проблем и усилий.
Но ведьмочка не отстала. Она присела рядом, старательно удерживаясь на высоченных каблуках туфель, и ядовито спросила:
— З-значит, ос-ставишь меня на произ-звол с-судьбы?!
— Я больше… не могу… пусть… они...
— Они ничего не с-сделают! Они тряпки! — презрительно скривилась Жанна. — Ты долж-жна, ты и никто другой!
— Я ничего не могу… Я тоже тряпка...
«Лада-а-а», — словно дуновение свежего ветерка коснулось моей щеки, и я невольно сжалась, как от удара. Карамельная ведьмочка, ставшая готической, а теперь ещё и Дала… Нет, оставьте меня все в покое!
«Лада, вставай! Не смей рассусоливать!»
— Я хочу умереть, — тихо ответила я сестрёнке. Лёгкое дуновение ветерка превратилось в небольшой ураганчик. Дала была сердита:
«Сдурела, да? Клюшка парализованная! А ну, поднимайся немедленно!»
— Я тебя… обманула...
Жанна хмыкнула. Это тоже было чем-то новым для неё — раньше она бы быстренько загладила ситуацию, бросив своим звенящим голоском ничего не значащую фразочку, и отвлекла внимание на себя. Теперь из неловкой ситуации мне придётся выбираться самой. Я виновата перед Далой. Ведь это я придумала способ пробраться в Навь, я разозлила Велеса, я не защитила малую...
«Ты не виновата, — мягко ответил голос Далы. — Да и тут неплохо. Тут мама, тётя Мара...»
— Мне тебя не хватает, — в глазах защипало. Захотелось поплакать, но я просто зажмурилась изо всех сил. Что я, тряпка, что ли? Хотя несколько минут назад я сама сказала это… Тряпкой мне быть не хотелось от слова совсем!
«Мы ещё встретимся, не надейся отвязаться от меня так просто!»
Боги, она ещё и язвит! Вот зараза! Я помотала головой, чувствуя, как прибавляются силы. Рука шевельнулась, потянулась к амулетам на груди. Медленно, с усилием, но верно. Жанна снова хмыкнула, на этот раз мне даже послышалось одобрение в её смешке.
— Давай уж-же! А то помирать с-собралас-сь!
От амулетов в ладони разлилось приятное покалывающее тепло, пошло дальше по телу, разгоняя кровь, размораживая и согревая мышцы. Мурашки побежали по рукам и ногам, словно я отсидела всё на свете. Зря всё это. Не смогу я ничего… Я не тряпка, ладно, проехали, но и не боевая ведьма. Никогда не любила драться… А драться придётся, нежить и упыри не станут раскланиваться и спрашивать разрешения меня сожрать.
— Оживает! — удовлетворённо проскрипела Жанна. А и не Жанна это была вовсе! Я разлепила вялые веки, пытаясь разглядеть мутным взором источник голоса, и вдруг узнала.
Яга стояла передо мной, руки в боки, всё такая же недовольная и сердитая, как и в день моего прибытия в Заоблачную. Из-за плеча показалось лицо Агея, застывшая маска страдания и надежда в чёрных глазах. Когда наши взгляды встретились, я ощутила всем телом его боль и страх, даже стыдно стало. Он-то знал, на какой риск мы пошли, он подставил меня под удар высшей магии и всё это время боялся потерять...
— Ну, привет, ведьма шестого разряда! — с усилием улыбнулся волк. — Похоже, в бурсу ты поступишь без вступительных сразу на второй курс!
— От хохмач! — покачала головой Яга. — Пои её отваром, а я пойду Агашу успокою.
К губам мне приложили край глиняной кружки, и я глотнула горькой настойки трав. Тёплой, со слабым лимонным вкусом, бодрящей. Неслабо так бодрящей, ибо вкупе с амулетами, за которые я ещё держалась, как утопающий за соломинку, напиток вызвал желание вскочить и побегать немного вокруг берёзы.
Берёза? Ну конечно, мы же в Лукоморье, рядом с избушкой, Яга, Агаша… И наша с Далой берёза, которую я обнимаю одной рукой. А Агей обнимает меня, крепко, как будто всем телом, как будто отпускать не хочет. Но мне-то уже расхотелось нежиться. Поэтому, проглотив отвар до последней капли, я сразу попыталась сесть. Берёза помогла принять вертикальное положение, а волк отчего-то решил, что мне ещё рано двигаться:
— Подожди, куда ты собралась?
— На кудыкину гору! — огрызнулась я, перебирая руками по стволу и медленно вставая. — Надо бы двигаться, что ли, а то Князь Упырей завоюет весь мир!
— Никуда мы не двигаемся! Ты ещё не пришла в себя, — решительно ответил Агей, нахмурившись. А я показала ему язык:
— Я в себе уже целых пять минут, а ты не заметил! И вижу, что воронка подействовала, раз мы в Лукоморье.
— Ещё бы, — кивнул он. — Ты не дала ей ни малейшего шанса.
— Только одна? — уточнила я. Как мы попадём в Минск?
— Вся сеть! — Агей погладил меня по щеке с таким видом, словно это он восстановил туманные воронки. — Теперь боги смогут разобраться с паршивцем Кощеем!
— Эпическая битва в центре Минска?
Представив двустороннюю резню в стиле Дозоров на берегу Свислочи, я поёжилась. Людям нельзя знать об этом. Нельзя, чтобы они даже догадывались о Князе Упырей и туче нежити в городе, иначе поднимется такая паника! Сначала, конечно, никто не поверит, а после пары десятков обглоданных трупов или обращённых вампиров всю страну на уши поднимут...
— А хоть бы и так.
— Ты представляешь, что случится с миром? — я чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы встать в позу. — В любом случае, мне надо в Минск! А ты — как хочешь.
— Напущу на тебя Агашу!
О, гляньте! Уже и угрозы пошли в ход! Это почти сразу после предложения выйти за него замуж! Хорошенькая же будет семейная жизнь! Я закусила губы, стараясь найти подходящий случаю колкий ответ, но, как назло, в голову ничего не лезло. Тогда я подобрала с земли сиротливо лежащую книгу Жанны и молча потопала туда, где по моим расчётам находилась туманная воронка.
— Ну, и куда тебя буря понесла? — послышался сзади насмешливый голос оборотня.
— К Олене за зельем памяти, а потом в Минск, — не оборачиваясь, ответила я. — С тобой или без тебя!
— Воронка в другой стороне.
Не сбавляя шагу, я повернулась и отмаршировала мимо Агея в обратную сторону. Да, ориентированию мне ещё учиться и учиться! Волк с минуту наблюдал за мной, а потом догнал, бурча под нос:
— Неуёмная… Куда она без меня забредёт, страшно представить!
— Вот и не бухти, а показывай дорогу! — огрызнулась я.
Этот проход через туманную воронку стал для меня не то чтобы переломным, но другим. До сего момента порталы были для меня своеобразной диковинкой — зачётная магия и всё. Но теперь… Я ощутила определённую гордость, шагая в серебристый туман: ведь это я, собственными ручками сотворила вот такое чудо! Даже понятия не имея, как они работают!
И, наверное, именно в этот миг я ощутила себя частью Заоблачной, настоящей ведьмой, за спиной которой стоят те самые десятки поколений и с умилением взирают на потомство своего рода. Я, дитя интерната, не знавшая семьи, почувствовала, что нужна и важна именно здесь, где мои корни, где всё дышит предками и напоминает о них, где в каждом закоулке прячется дальний родственник, готовый прийти на помощь...
Агей потянул меня вперёд уже без поучений и рявканья, и через три секунды мы вышли на опушку у Хортого Яра. И я обалдела. Нас встретили аплодисментами, как талантливых актёров, вызванных на бис. В ладоши хлопали все — от ведьм до оборотней, от мала до велика. Мой личный волк подтолкнул меня локтем в бок:
— Во какие почести!
— Не надо мне! — я мотнула головой, улыбаясь группе поддержки изо всех сил. — Мне бы Жанну вытащить и покончить с Кощеем...
Слукавила — почести были приятны. А кому они бы не понравились? Просто я к ним не привыкла, вот и всё. Жила бы в Заоблачной с детства, может, и восприняла их по-другому, а тут совесть зашевелилась. Я ж ничего такого не сделала! Просто прочитала формулу...
Олена приплыла ко мне адмиральским флагманом, всё как положено — заламывание рук и причитания. Она показалась мне такой славной и родной, что от избытка чувств я бросилась ей на шею. Зря, конечно, меня чуть не раздавило сильными руками поварихи, но я постаралась не очень громко ахнуть.
— Лапонька моя! Мы так переживали за тебя!
В голосе Олены явно слышались слёзы, и я на пару секунд размякла. Мама встретила бы меня так же, наверное. Но отдохнуть мне не дали. Подтянулись остальные, и Захар начал откашливаться над ухом, видно, чтобы прекратить телячьи нежности:
— Лада, мы тут это… Мы решили, что с тобой пойдём в Явь!
Вынырнув из тёплого плеча Олены, я удивлённо уставилась на него:
— Кто мы?
— Ну, мы с девочками, — смутился студент. — Света вот и Яна...
— Вместе веселее, — буркнула оборотня, дружески хлопнув меня по плечу. — Да и вообще. За вами глаз да глаз нужен!
Света молчала, но взгляд говорил за неё. Она чуть не прыгала, так ей хотелось в Явь. Наверное, по маме соскучилась...
Я пожала плечами. Чем нас больше, тем выше шанс победить костлявого упыря. Армия была бы уместнее, но сцены из Дозоров упрямо всплывали в памяти. Нет, уж лучше маленькой группой. Камерно, так сказать. Мы же не просто так ведьмы и колдуны, у нас вон кинетичка есть! Файерболом оглушить, связать нафиг и доставить к богам на расправу. На суд, то есть.
Поэтому я только махнула рукой и обернулась к Олене:
— Вообще-то я за зельем вернулась. Готово или мне попозже прийти?
— Готово, ласточка, а как же! — повариха пошарила по карманам кокетливого передника и протянула флакончик тёмного стекла. Маленький такой пузырёк, похожий на те, в которых раньше продавалась зелёнка. Только вместо резиновой крышечки он был наглухо запечатан пробкой. Я зажала флакон в кулаке и вопросительно глянула на Олену. Та тихо пояснила:
— Выпей одним махом и ложись спать. Всё, что ты увидишь во сне, и будет воспоминаниями.
— А если ко мне опять Жанна пристанет? — невесело усмехнувшись, я сунула флакончик в узкий карман джинсов.
— Не должна. Но если такое случится, значит, она тоже в твоих воспоминаниях.
— Знакомы ли мы были раньше? — задумчиво спросила я. Скорее у самой себя, чем у Олены. Вряд ли. Иначе бы карамелька-ведьмочка мне об этом радостно сообщила ещё в ДММ.
— Смотри только, осторожней, — серьёзно предупредила меня повариха. — С этим зельем можно заблудиться в воспоминаниях и никогда не вернуться в реальность. Ты, лапонька, возьми с собой какую-нибудь вещь, связанную с твоей теперешней жизнью.
— Ох, Олена… Что-то мне страшно стало.
— Всё будет хорошо! — стёклышки очков блеснули в свете заходящего солнца, и повариха потрепала меня по щеке: — Помнишь, ты так сказала?
Кивнув, я сглотнула через силу. Всё будет хорошо. Надо верить.
— Пошли, — тронула Агея за руку. — Минск ждёт.
Он не ответил, не глянул на меня. Обиделся, что ли? Интересно, за что? Неужели не понимает, что я несу ответственность за МОЙ город? Или опять боится? Или… Что? Пойми мужиков…
— Извини! Уж такая неромантичная девушка тебе попалась!
Я мазнула его пальцем по носу и добавила:
— Вот спасём мир и поговорим о делах сердечных!
Он насупился, крепко взял меня за руку и повёл к опушке.
Здесь явно чувствовался холод серебристого тумана. Даже несколько дней спустя. Покалывал ледяными иголками кожу, но, похоже, только мне. Остальные никакого дискомфорта не ощущали, но молчали, и в этой тишине, прерываемой редкими вечерними птахами, мне внезапно стало не по себе. Они стояли, смотрели на меня и ждали от меня чуда. А вдруг я неспособна исполнить это чудо? Недостойна? Захар сказал — полубогиня, но я себя таковой не чувствую от слова совсем! Лада Яцкевич полубогиня, смех и грех! Провалю всю затею, придётся до конца жизни быть «той, что не смогла запустить туманные воронки».
Студент протянул мне листок из блокнота с переводом формулы, и я заметила, что его рука дрожит. Захар поправил очки и серьёзно сказал:
— Не бойся, всё получится.
— Кто боится, — буркнула я, пытаясь унять трясущиеся пальцы, расправила бумажку. Вгляделась в знакомые буквы. Я боюсь. Я отчаянно трушу. Как последняя курица. Вот бы Дала прикололась! Дала… Нет уж! Надо, чтобы всё получилось, чтобы её смерть не была напрасной! Если не для Жанны, то хотя бы ради сестрёнки я обязана запустить эти хреновы воронки! Обязана!
— Отойдите все! — распорядился Агей. — Лада, ты готова?
Я кивнула, откашлялась и сипло начала читать. Слова были старыми, со странным склонением. Вот бы Слоник обрадовалась такому экзамену! Да, я же обещала выучить чёртов монолог про дуб… Не о том думаю, блин! Строчки о тумане, что должен закрутиться, завертеться и проложить дорожку в другое место, показались мне мелодичной песней, аж захотелось найти к ней мелодию.
Ладони зачесались, их закололо льдом, я выронила бумажку, вытянула руки инстинктивно подальше от себя, и случилось то, чего все ждали. Дымка серебристого тумана потянулась с моих пальцев на траву. Всё быстрее и быстрее, как бесконечная связка платков из кармана фокусника. Туман полз к прогалине перед лесом, крутился сам собой, заворачиваясь спиралью, вставал на дыбы. И по мере того, как кучка тумана увеличивалась в размерах, мне становилось всё тяжелее и тяжелее. Тело наливалось свинцом. Руки тянуло вниз. Ноги подкосились, и я с ужасом начала валиться на землю. О нет! Только не это! Только не сейчас!
Кто-то подпёр меня под спину. Агей… Бдит, мой рыцарь без страха и упрёка! Стало трудно дышать. Ну, давай же, воронка, давай, запускайся… Я не выдержу долго! Грудь сдавило железным обручем. Каждый вдох давался мне ценой невероятных усилий, зато выдох получался сам собой. Нет, я не смогу… Не вытяну… Я не героиня, я не умею бороться!
— Ещё немного! — умоляюще шепнули мне на ухо.
— Я… не могу… дышать… — едва выдавила я, отстранённо наблюдая, как растёт воронка и встаёт почти в два человеческих роста. Перед глазами прыгали чёрные точки, словно пьяные тараканы на выгуле, в голове звенела пожарная сирена — всё, хватит, организм больше не выдержит!
— Ещё чуть-чуть, моя храбрая ведьма, моя богиня! — голос стал далёким, словно Агей говорил с Луны. Храбрая ведьма задыхалась, лёгкие без воздуха горели огнём, руки жёг мороз магического тумана, а сознание моё словно отделилось от тела. Я наблюдала за этой битвой со стороны, уже равнодушно и расслаблено. Боль во всём теле была чужой, не моей, странной… Руки опустились, прерывая нити тумана, и кто-то поднял их, чертыхаясь на дикий холод. Я не знала, кто это был. Мне было уже всё равно, меня словно вывернули наизнанку, выдавливая из тела последний кусочек магии, как пасту из тюбика… Перед глазами помутилось. Последним, что я услышала, был радостный вопль Захара:
— Она сделала это!
И в этот момент что-то оборвалось во мне. Я ушла в небытие, в сладкие знакомые объятия чёрного киселя.
…Жанна стояла передо мной в классической позе госпожи: раздвинув ноги на ширину плеч, руки скрещены на груди, в ладони кожаная плётка. Ведьмочка была одета, точнее, втиснута в латексный купальник с шипами в разных пикантных местах. Волосы стянуты на затылке в шиньон, да так, что даже лицо заострилось и потеряло прежнюю пухлость. Я лежала и не могла пошевелить даже пальцем. А Жанна прошлась взад-вперёд и щёлкнула плёткой в воздухе:
— Вс-с-ставай! Быс-с-стро!
— Не могу, — едва выдавила я, борясь с желанием закрыть глаза и отдаться киселю навсегда.
— Надо! — снова строго сказала она и зло сверкнула ярко-красными радужками глаз.
— Пофиг...
Мне было, правда, абсолютно и бесповоротно пофиг. Не хотелось даже думать. Такая полная апатия аморфной амёбы. Ушла бы Жанна с миром, я плавала бы в уже знакомом киселе, года, века… Без проблем и усилий.
Но ведьмочка не отстала. Она присела рядом, старательно удерживаясь на высоченных каблуках туфель, и ядовито спросила:
— З-значит, ос-ставишь меня на произ-звол с-судьбы?!
— Я больше… не могу… пусть… они...
— Они ничего не с-сделают! Они тряпки! — презрительно скривилась Жанна. — Ты долж-жна, ты и никто другой!
— Я ничего не могу… Я тоже тряпка...
«Лада-а-а», — словно дуновение свежего ветерка коснулось моей щеки, и я невольно сжалась, как от удара. Карамельная ведьмочка, ставшая готической, а теперь ещё и Дала… Нет, оставьте меня все в покое!
«Лада, вставай! Не смей рассусоливать!»
— Я хочу умереть, — тихо ответила я сестрёнке. Лёгкое дуновение ветерка превратилось в небольшой ураганчик. Дала была сердита:
«Сдурела, да? Клюшка парализованная! А ну, поднимайся немедленно!»
— Я тебя… обманула...
Жанна хмыкнула. Это тоже было чем-то новым для неё — раньше она бы быстренько загладила ситуацию, бросив своим звенящим голоском ничего не значащую фразочку, и отвлекла внимание на себя. Теперь из неловкой ситуации мне придётся выбираться самой. Я виновата перед Далой. Ведь это я придумала способ пробраться в Навь, я разозлила Велеса, я не защитила малую...
«Ты не виновата, — мягко ответил голос Далы. — Да и тут неплохо. Тут мама, тётя Мара...»
— Мне тебя не хватает, — в глазах защипало. Захотелось поплакать, но я просто зажмурилась изо всех сил. Что я, тряпка, что ли? Хотя несколько минут назад я сама сказала это… Тряпкой мне быть не хотелось от слова совсем!
«Мы ещё встретимся, не надейся отвязаться от меня так просто!»
Боги, она ещё и язвит! Вот зараза! Я помотала головой, чувствуя, как прибавляются силы. Рука шевельнулась, потянулась к амулетам на груди. Медленно, с усилием, но верно. Жанна снова хмыкнула, на этот раз мне даже послышалось одобрение в её смешке.
— Давай уж-же! А то помирать с-собралас-сь!
От амулетов в ладони разлилось приятное покалывающее тепло, пошло дальше по телу, разгоняя кровь, размораживая и согревая мышцы. Мурашки побежали по рукам и ногам, словно я отсидела всё на свете. Зря всё это. Не смогу я ничего… Я не тряпка, ладно, проехали, но и не боевая ведьма. Никогда не любила драться… А драться придётся, нежить и упыри не станут раскланиваться и спрашивать разрешения меня сожрать.
— Оживает! — удовлетворённо проскрипела Жанна. А и не Жанна это была вовсе! Я разлепила вялые веки, пытаясь разглядеть мутным взором источник голоса, и вдруг узнала.
Яга стояла передо мной, руки в боки, всё такая же недовольная и сердитая, как и в день моего прибытия в Заоблачную. Из-за плеча показалось лицо Агея, застывшая маска страдания и надежда в чёрных глазах. Когда наши взгляды встретились, я ощутила всем телом его боль и страх, даже стыдно стало. Он-то знал, на какой риск мы пошли, он подставил меня под удар высшей магии и всё это время боялся потерять...
— Ну, привет, ведьма шестого разряда! — с усилием улыбнулся волк. — Похоже, в бурсу ты поступишь без вступительных сразу на второй курс!
— От хохмач! — покачала головой Яга. — Пои её отваром, а я пойду Агашу успокою.
К губам мне приложили край глиняной кружки, и я глотнула горькой настойки трав. Тёплой, со слабым лимонным вкусом, бодрящей. Неслабо так бодрящей, ибо вкупе с амулетами, за которые я ещё держалась, как утопающий за соломинку, напиток вызвал желание вскочить и побегать немного вокруг берёзы.
Берёза? Ну конечно, мы же в Лукоморье, рядом с избушкой, Яга, Агаша… И наша с Далой берёза, которую я обнимаю одной рукой. А Агей обнимает меня, крепко, как будто всем телом, как будто отпускать не хочет. Но мне-то уже расхотелось нежиться. Поэтому, проглотив отвар до последней капли, я сразу попыталась сесть. Берёза помогла принять вертикальное положение, а волк отчего-то решил, что мне ещё рано двигаться:
— Подожди, куда ты собралась?
— На кудыкину гору! — огрызнулась я, перебирая руками по стволу и медленно вставая. — Надо бы двигаться, что ли, а то Князь Упырей завоюет весь мир!
— Никуда мы не двигаемся! Ты ещё не пришла в себя, — решительно ответил Агей, нахмурившись. А я показала ему язык:
— Я в себе уже целых пять минут, а ты не заметил! И вижу, что воронка подействовала, раз мы в Лукоморье.
— Ещё бы, — кивнул он. — Ты не дала ей ни малейшего шанса.
— Только одна? — уточнила я. Как мы попадём в Минск?
— Вся сеть! — Агей погладил меня по щеке с таким видом, словно это он восстановил туманные воронки. — Теперь боги смогут разобраться с паршивцем Кощеем!
— Эпическая битва в центре Минска?
Представив двустороннюю резню в стиле Дозоров на берегу Свислочи, я поёжилась. Людям нельзя знать об этом. Нельзя, чтобы они даже догадывались о Князе Упырей и туче нежити в городе, иначе поднимется такая паника! Сначала, конечно, никто не поверит, а после пары десятков обглоданных трупов или обращённых вампиров всю страну на уши поднимут...
— А хоть бы и так.
— Ты представляешь, что случится с миром? — я чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы встать в позу. — В любом случае, мне надо в Минск! А ты — как хочешь.
— Напущу на тебя Агашу!
О, гляньте! Уже и угрозы пошли в ход! Это почти сразу после предложения выйти за него замуж! Хорошенькая же будет семейная жизнь! Я закусила губы, стараясь найти подходящий случаю колкий ответ, но, как назло, в голову ничего не лезло. Тогда я подобрала с земли сиротливо лежащую книгу Жанны и молча потопала туда, где по моим расчётам находилась туманная воронка.
— Ну, и куда тебя буря понесла? — послышался сзади насмешливый голос оборотня.
— К Олене за зельем памяти, а потом в Минск, — не оборачиваясь, ответила я. — С тобой или без тебя!
— Воронка в другой стороне.
Не сбавляя шагу, я повернулась и отмаршировала мимо Агея в обратную сторону. Да, ориентированию мне ещё учиться и учиться! Волк с минуту наблюдал за мной, а потом догнал, бурча под нос:
— Неуёмная… Куда она без меня забредёт, страшно представить!
— Вот и не бухти, а показывай дорогу! — огрызнулась я.
Этот проход через туманную воронку стал для меня не то чтобы переломным, но другим. До сего момента порталы были для меня своеобразной диковинкой — зачётная магия и всё. Но теперь… Я ощутила определённую гордость, шагая в серебристый туман: ведь это я, собственными ручками сотворила вот такое чудо! Даже понятия не имея, как они работают!
И, наверное, именно в этот миг я ощутила себя частью Заоблачной, настоящей ведьмой, за спиной которой стоят те самые десятки поколений и с умилением взирают на потомство своего рода. Я, дитя интерната, не знавшая семьи, почувствовала, что нужна и важна именно здесь, где мои корни, где всё дышит предками и напоминает о них, где в каждом закоулке прячется дальний родственник, готовый прийти на помощь...
Агей потянул меня вперёд уже без поучений и рявканья, и через три секунды мы вышли на опушку у Хортого Яра. И я обалдела. Нас встретили аплодисментами, как талантливых актёров, вызванных на бис. В ладоши хлопали все — от ведьм до оборотней, от мала до велика. Мой личный волк подтолкнул меня локтем в бок:
— Во какие почести!
— Не надо мне! — я мотнула головой, улыбаясь группе поддержки изо всех сил. — Мне бы Жанну вытащить и покончить с Кощеем...
Слукавила — почести были приятны. А кому они бы не понравились? Просто я к ним не привыкла, вот и всё. Жила бы в Заоблачной с детства, может, и восприняла их по-другому, а тут совесть зашевелилась. Я ж ничего такого не сделала! Просто прочитала формулу...
Олена приплыла ко мне адмиральским флагманом, всё как положено — заламывание рук и причитания. Она показалась мне такой славной и родной, что от избытка чувств я бросилась ей на шею. Зря, конечно, меня чуть не раздавило сильными руками поварихи, но я постаралась не очень громко ахнуть.
— Лапонька моя! Мы так переживали за тебя!
В голосе Олены явно слышались слёзы, и я на пару секунд размякла. Мама встретила бы меня так же, наверное. Но отдохнуть мне не дали. Подтянулись остальные, и Захар начал откашливаться над ухом, видно, чтобы прекратить телячьи нежности:
— Лада, мы тут это… Мы решили, что с тобой пойдём в Явь!
Вынырнув из тёплого плеча Олены, я удивлённо уставилась на него:
— Кто мы?
— Ну, мы с девочками, — смутился студент. — Света вот и Яна...
— Вместе веселее, — буркнула оборотня, дружески хлопнув меня по плечу. — Да и вообще. За вами глаз да глаз нужен!
Света молчала, но взгляд говорил за неё. Она чуть не прыгала, так ей хотелось в Явь. Наверное, по маме соскучилась...
Я пожала плечами. Чем нас больше, тем выше шанс победить костлявого упыря. Армия была бы уместнее, но сцены из Дозоров упрямо всплывали в памяти. Нет, уж лучше маленькой группой. Камерно, так сказать. Мы же не просто так ведьмы и колдуны, у нас вон кинетичка есть! Файерболом оглушить, связать нафиг и доставить к богам на расправу. На суд, то есть.
Поэтому я только махнула рукой и обернулась к Олене:
— Вообще-то я за зельем вернулась. Готово или мне попозже прийти?
— Готово, ласточка, а как же! — повариха пошарила по карманам кокетливого передника и протянула флакончик тёмного стекла. Маленький такой пузырёк, похожий на те, в которых раньше продавалась зелёнка. Только вместо резиновой крышечки он был наглухо запечатан пробкой. Я зажала флакон в кулаке и вопросительно глянула на Олену. Та тихо пояснила:
— Выпей одним махом и ложись спать. Всё, что ты увидишь во сне, и будет воспоминаниями.
— А если ко мне опять Жанна пристанет? — невесело усмехнувшись, я сунула флакончик в узкий карман джинсов.
— Не должна. Но если такое случится, значит, она тоже в твоих воспоминаниях.
— Знакомы ли мы были раньше? — задумчиво спросила я. Скорее у самой себя, чем у Олены. Вряд ли. Иначе бы карамелька-ведьмочка мне об этом радостно сообщила ещё в ДММ.
— Смотри только, осторожней, — серьёзно предупредила меня повариха. — С этим зельем можно заблудиться в воспоминаниях и никогда не вернуться в реальность. Ты, лапонька, возьми с собой какую-нибудь вещь, связанную с твоей теперешней жизнью.
— Ох, Олена… Что-то мне страшно стало.
— Всё будет хорошо! — стёклышки очков блеснули в свете заходящего солнца, и повариха потрепала меня по щеке: — Помнишь, ты так сказала?
Кивнув, я сглотнула через силу. Всё будет хорошо. Надо верить.
— Пошли, — тронула Агея за руку. — Минск ждёт.
Он не ответил, не глянул на меня. Обиделся, что ли? Интересно, за что? Неужели не понимает, что я несу ответственность за МОЙ город? Или опять боится? Или… Что? Пойми мужиков…
