Боковая галерея, несмотря на свою открытость, совсем не пропускала свежий воздух. Будто там, за огромными распахнутыми окнами стена, способная разве что раскаляться от зноя. Даже тончайшие занавеси не колыхнулись ни разу.
Но больше всего Дайон вскипала от взгляда Рафа: прямого, порою слишком в упор…
После того, как Аласкар изложил собравшимся членам совета причину, по которой снова ступил на берега Архипелага, а Варл сообщил радостную весть о независимости островов, жнец подробно рассказал, как удалось найти и обличить предателей. Причем сделал акцент на том, что работа была совместной. И только активные действия ванов, поддержавших сиртингина в трудную минуту здесь, на Архипелаге, позволили эффективно действовать в Анфре и быстро схватить заговорщиков. После своего сухого, но подробного доклада, принял позицию отрешенности, словно происходящее в Сиртрате его больше не касается. Лишь только занял положение поближе к Дайон.
–Надеюсь, эти змеи понесли жестокое наказание. Не знаю, как там эти Юсуф и Эсса, но с Айноном у меня личные счеты. Хотелось, чтобы этот выродок страдал особо долго и жестоко. Я чуть не лишился семьи, внуков на старости лет! – Скоги аж побелел
–У всех здесь личные счеты! – Ванны снова загудели встревоженным улием. Перекрикивая друг друга, пытались рассказать о преступлениях, совершенных людьми Айнона, и тех зверствах, что они творили под видом восточных солдат.
И тут Дайон поняла, что еще немого – и грянет гром, вот-вот разразится такая буря, что не поздоровится никому из тех, кто был тогда во дворце. Глянула на Рафа. Тот поджал губы и свел брови. Не злился, нет, лишь всем своим видом тревожно констатировал факт. Выражение его лица говорило лишь одно: посмотри, пигалица, что ты наделала. А ванны продолжали допытываться:
–Хотелось бы знать, как были наказаны Юсуф и его сыновья за преступления против города четырех холмов и Империи?
Аласкар поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Не сразу, но она установилась.
–Достопочтенные ванны! – Слова, которые он собирался озвучить сейчас, были равносильны предательству. Ибо так он и поступил тогда по отношению ко всем эти людям. Констатация факта усугубит и без того шаткое положение царя. Но ведь правда рано или поздно все равно вскроется. – Я отпустил их. С условием, что предатели больше никогда не ступят на земли Архипелага и Империи. В противном случае их ждет смерть.
… И грянул гром… Сиртрат взорвался, словно глиняный горшок с жидким огнем. Ваны повскакивали с мест, затрясли кулаками. Аласкар же… Нужно отдать ему должное: ни один мускул не дрогнул на красивом лице. Лишь сузились стальные глаза, а скулы обозначились резче, потому как царь сжал зубы в ответ на проявление гнева пострадавших и жаждущих мести людей.
Варл пытался призвать всех к порядку, но попытка провалилась в самом начале. Члены совета хотели справедливости: для себя, своих семей, островов. А ее не было. Не стало, словно только что горящую свечу задули. И надежда на ясность ситуации и справедливый суд растаяла, будто легкий дым над этой свечей.
Сиртингин обреченно откинулся на спинку посада и безнадежно покачал головой. Дайон почувствовала, что ситуация, пропитанная стойким гневом готова выйти из-под контроля. Раф понял ее порыв даже прежде, чем она сама осознала его. Потому стремительно подошел и, встав между креслами Аласкара и девушки, наклонился и горячо зашептал ей в ухо:
–Не смей влазить!
Уставилась на мужчину, будто видела его впервые и зашипела:
–Отойди! – И собралась встать.
–Если только попробуешь поднять свою задницу с кресла, я сделаю так, что вообще больше никогда не сядешь.
–ТЫ мне, что ли указывать будешь? Знай свое место, ЖНЕЦ!
Раф отшатнулся, а Дайон, нарочито сильно задев его локтем, вскочила с места и закричала:
–Ваны! Стыдитесь! Малые дети и то ведут себя воспитанней, чем вы!
–Дайон! – Аласкар попытался схватить девушку за рукав, но наткнувшись на угрюмо-угрожающий взгляд Рафа, опустил руку. – Я должен ответить за свое решение. И отвечу сам! Не лезь!
–Ты принял такое решение, потому что Я заставила. Моя вина. – И не слушая больше возражений, вновь повысила голос:
–Своей несдержанностью вы ставите себя и всех нас в неудобное положение.
Некоторые умолкли, но общий гул тише не стал. Тогда Дайон влезла на кресло и, схватив тяжелую драпировку за ним, дернула со всей силы книзу. Карниз с жутким грохотом свалился на пол, подминая под себя искусно вышитый гобелен. В зале моментально воцарилась тишина: удивленная, ломкая, но все-таки тишина.
–Что же, раз я, наконец, привлекла ваше внимание, и сборище недовольных и галдящих мужчин снова превратилось в совет ванов Сиртрата, сообщаю, что в своем гневе и нетерпимости вы пропустили главное, господа. – Спрыгнула с кресла и уселась степенно, будто истинная ванни. Словно это не она только что устроила погром в главном здании города четырех холмов.
–Вместо того чтобы кричать и махать руками, достопочтенные мужи, соблаговолите занять свои места и послушать, почему восточный владыка принял именно такое решение относительно зачинщиков заговора.
Эффект неожиданности и дерзость выходки возымели свой эффект. Пораженные действиями Дайон, мужчины, наконец, расселись вокруг стола, а в глазах сиртингина удивление явно смешалось с уважением. Впрочем, в этом он был не одинок.
–Неужели вы подумали, что царь, властитель огромной империи, только что сам ощутивший на себе жестокость предательства человека, которому безотчетно верил всю жизнь, будет так недальновиден в своих поступках, чтобы отпустить изменников просто так? – Взглянула на Аласкара, и тот, подыгрывая, кивнул, словно разрешая продолжать. – Неужели мудрые ванны решили, что те, кто вверг царя в такое чудовищное заблуждение, заставившее его так безоглядно напасть на Архипелаг и принести столько бед ни в чем не повинным людям, уйдут безнаказанно? Или, может быть, вы подумали, что на этом история закончилась, и клубок интриг распутался до конца? Как, по вашему, могут старик и двое его сыновей действовать в одиночку да еще с таким размахом?
–Но мы уже выявили тех, кто переметнулся. – Один из членов совета, ван преклонных лет, пригладил курчавую бороду.
–Скольких? – Невзирая на уважение к сединам, Дайон прибавила ехидцы к вопросу. – Всех? Вы уверены? И только на Архипелаге, только в нашем городе? А как же другие острова? Ведь у нас их не один. Жаль, что вы не слышали исповедь Юсуфа. Заговор такого масштаба требует немалых ресурсов. И говорю я сейчас далеко не о золоте. Нужны люди. И не пять, и не десять.
Только в Анфре под подозрение попали несколько человек. И весьма успешные, уважаемые, максимально приближенные к царю, служащие во дворце. Их несколько только на первую, легкую вскидку. А ведь за ними тоже люди, исполнители, шпионы, связные. Не думаю, что так тщательно спланированный заговор, который Юсуф холил и лелеял, взращивал, как родное дитя, из-за которого фактически погубил своих сыновей, рассыплется только из-за того, что его выслали из страны.
Напротив, такая неудача только закалит и подхлестнет к дальнейшим, более жестким и активным действиям. Могу предположить, что Юсуф никуда не делся и даже не думал покидать Империю, а сидит где-нибудь и напряженно думает, как задействовать каналы и людей, что еще не обличены и которыми еще можно воспользоваться.
Как и все вы, он хочет быть отомщенным, хочет совершить месть сам. А унижение и гнев лишь распалят его и толкнут на ошибки. Мы подождем его дальнейших действий, и любая его, даже мелкая оплошность выведет нас на других участников. Я права? – Это уже Аласкару.
Тот кивнул и оглядел собравшихся. Притихшие ванны видели резон в словах юной ванни и не спешили возражать. Хороший знак. Потому, чтобы не дать им опомниться Аласкар заговорил сам:
–В Анфре за несколькими фигурантами ведется тщательное наблюдение. Их действия под неустанным контролем. На заметку берется все: с кем общаются, что делают дома, кому и что пишут. Советую и вам здесь организовать наблюдение за теми, кто хоть каким-то боком был связан с Айноном. События, оставившие такой страшный след в ваших сердцах, принесли и лечебный эффект: выкосили перебежчиков, как болезнь из Сиртрата. Но у них осталась охрана, ближайшее окружение, слуги, люди, на первый взгляд непричастные. Но возможно, именно среди них, кроется то, что не опознаешь сразу.
Я не призываю шпионить и полнить тюрьмы всеми без разбору. Но призываю вас быть наблюдательными и бдительными. Проявить ответственность ради собственной безопасности и безопасности островов. Если понадобится, свои войска выводить не буду и оставлю их в помощь под командованием сиртингина. Средства на содержание солдат оставлю. У вана Варла есть люди, в надежности и преданности которых я сам убедился. Уверен, что у каждого из вас тоже есть такие.
–Главное все делать незаметно и тихо, без лишней суеты. – Сиртингин да и многие ваны согласно закивали на слова Рафа. – Если мы снова объединим усилия, результат не заставит себя ждать. Нужно только грамотно распределить роли, чтобы каждый занимался своим делом. Меньше многозадачности, тогда итог стараний будет эффективнее.
–Что конкретно ты предлагаешь? – Варл сделал знак слуге, и тот стал разливать вино для ванов.
–Для начала распределить обязанности. У каждого должна быть конкретная задача. Чтобы не взваливать на одного-двух людей непосильных целей. Кто-то выследит Юсуфа и его сыновей, кто-то установит наблюдение за ним и наладит каналы со связными. Которые в свою очередь будут быстро и надежно передавать сведения через море, если это будет нужно. Кто-то будет разбираться с тем, что нароют следящие и обрабатывать это. Естественно, должны быть и такие, кто сделает «грязную работу», если того потребует ситуация. А она потребует, как только начнут появляться новые фигуры в нашей истории.
Все поняли, ЧТО ИМЕННО Раф имел ввиду и уточнений не потребовалось.
–Что же! – Варл потер ладони о колени. – Я думаю, с этим все более-менее понятно. И хоть приблизительно, но мы наметили основные направления, в которых будем двигаться в этой непростой ситуации. Но есть еще одна немаловажная цель, которую необходимо реализовать как можно скорее.
Как всем вам известно уже, в гавани стоит флотилия. И думаю, в городе больше не осталось никого, кто бы ее не увидел. Люди могут сделать неправильные выводы при виде стольких кораблей и начать беспокоиться. А где беспокойство, там паника. Нужно поскорее успокоить население и заняться разгрузкой. Обеспечить распределение помощи между пострадавшими. И как можно скорее начать восстановление прибрежных кварталов.
Наши люди достаточно натерпелись, и теперь, я думаю, пришел момент начинать новую жизнь. И заканчивать наше сегодняшнее заседание.
Одобрение шелестом голосов пролетело по залу. Редко когда бывало, чтобы заседания в Сиртрате заканчивались так органично, с единогласным одобрением. Работы впереди было немало, потому ваны, подняв и выпив здравницы, стали покидать зал совета. Кто-то торопился распределить обязанности в подвластных ему ведомствах, кто-то хотел получше обсудить дальнейшие действия с другими ванами, а кто-то просто спешил домой: принести близким радостные вести…
Когда ваны разошлись, и в зале совета кроме семьи сиртингина и царя никого не осталось, Аласкар размял затекшую от напряжения шею и с благодарностью взглянул на Дайон. Та поняла его взгляд:
–Думаю, им не зачем было знать правду.
–Ты права! – вместо Аласкара ответил Раф. – За такую правду, они разорвали бы тебя вместе с ним.
От неприкрытого гнева голос жнеца рокотал, будто тихий гром. И Дайон ощутила, как толпа мелких мурашек побежала от позвонка к позвонку.
–Что ты вечно лезешь, куда не просят?
–Я лезу? – Возмущенно вскинула подбородок.
–Нет, Я! Если бы не твои сопли в темнице, Юсуф уже давно бы сгнил на виселице!
–Если бы не мои сопли в темнице, – Дайон строптиво уперла в бока кулаки и зло зашипела, – Ты сам бы уже давно сгнил!
Варл тактично кашлянул. Раф и Дайон одновременно зло уставились на него. А потом мгновенно потупились, словно только что осознали, где находятся и что говорят. И главное, КАК говорят.
–Я что-то не совсем понимаю, о чем вы двое? Причем здесь темница?
–Дайон пожертвовала всем и собой в том числе, чтобы спасти Рафу жизнь. Юсуф смертельно ранил жнеца, когда мы были на допросе в темнице. И только сам старик мог спасти его.
Раф скрипнул зубами, но сдержался. Не пристало затыкать рот царю. Хотя очень уж хотелось. Прямо до чесотки в кулаках.
–Все равно не особо понял. Но видимо, более подробных объяснений и рассказа я не услышу. – Вопросительно взглянул на дочь, но та красноречиво отмолчалась. Посмотрел на Рафа, но тот нацепил непроницаемую маску и сделал вид, что обращаются не к нему.
–Что же, так я почему-то и думал. Между прочим, все, что вы говорили ванам только что, имеет место быть. Я и сам думал о том же много раз. И хотя это только предположения…
–Не совсем, ван сиртингин, – Аласкар встал с места и налил себе вина, игнорируя дернувшегося слугу. – Ситуация в столице именно такая, какой я ее обрисовал. Раф подтвердит.
Жнец кивнул:
–Не все ясно насчет бывшего начальника охраны и еще нескольких лиц. Вина не доказана, но некоторые факты говорят об их причастности. Так что работы хватает.
–Значит и я был прав, когда думал об этом. Здесь на островах еще косить и косить. И раз ситуация усложнилась тем, что Юсуф с сыновьями на свободе, нам не стоит расслабляться. Кроме того, невыясненным остается еще одно обстоятельство, о котором я забыл на некоторое время. Во время погромов лично я, да и Скоги тоже, несколько раз видели, как Айнон взаимодействовал с каким-то человеком. Кто он, мы не знаем, но этот выродок по каким-то причинам боялся его.
Тогда мы не смогли поймать этого незнакомца, потому, как только начали активные действия против перебежчиков, он словно испарился и больше нигде не фигурировал. Затем все так стремительно завертелось, что я как-то упустил из внимания этого человека. А теперь не знаю, сможем ли мы выяснить, кто это был и какую роль играл во всем этом деле, насколько он опасен и на что способен.
В любом случае, – посмотрел на дочь, – я тысячу раз был прав, что попросил Рафа быть твоим телохранителем, Дайон!
–Ситуация абсурдна, отец! – Скрестила руки на груди.
–Вот только что я восхищался твоей смелостью, дерзостью, как умно и логично ты обрисовала ванам сложившуюся ситуацию. А сейчас ты огорчаешь меня своим ребячеством, словно превращаешься в строптивого ребенка.
–Я не ребенок! Ты и сам знаешь об этом. Просто не вижу смысла в том, чтобы Раф таскался за мной по пятам. Я дома. Мне ничего не может здесь угрожать. Ну, смешно же, в самом деле: телохранитель для телохранителя.
–Ты должна понять, пигалица, – жнец смущенно кашлянул, взглянув на сиртингина, но тот сделал вид, что ничего не слышал, – что ты больше не телохранитель, а высокопоставленная особа.
–Которую непременно кто-то захочет убить посреди ночи? Тот, для кого чужая жизнь – это хлеб? – Раф сжал зубы. – Так ведь и я не проста. Выживать меня учил убийца. Не так ли?
Но больше всего Дайон вскипала от взгляда Рафа: прямого, порою слишком в упор…
После того, как Аласкар изложил собравшимся членам совета причину, по которой снова ступил на берега Архипелага, а Варл сообщил радостную весть о независимости островов, жнец подробно рассказал, как удалось найти и обличить предателей. Причем сделал акцент на том, что работа была совместной. И только активные действия ванов, поддержавших сиртингина в трудную минуту здесь, на Архипелаге, позволили эффективно действовать в Анфре и быстро схватить заговорщиков. После своего сухого, но подробного доклада, принял позицию отрешенности, словно происходящее в Сиртрате его больше не касается. Лишь только занял положение поближе к Дайон.
–Надеюсь, эти змеи понесли жестокое наказание. Не знаю, как там эти Юсуф и Эсса, но с Айноном у меня личные счеты. Хотелось, чтобы этот выродок страдал особо долго и жестоко. Я чуть не лишился семьи, внуков на старости лет! – Скоги аж побелел
–У всех здесь личные счеты! – Ванны снова загудели встревоженным улием. Перекрикивая друг друга, пытались рассказать о преступлениях, совершенных людьми Айнона, и тех зверствах, что они творили под видом восточных солдат.
И тут Дайон поняла, что еще немого – и грянет гром, вот-вот разразится такая буря, что не поздоровится никому из тех, кто был тогда во дворце. Глянула на Рафа. Тот поджал губы и свел брови. Не злился, нет, лишь всем своим видом тревожно констатировал факт. Выражение его лица говорило лишь одно: посмотри, пигалица, что ты наделала. А ванны продолжали допытываться:
–Хотелось бы знать, как были наказаны Юсуф и его сыновья за преступления против города четырех холмов и Империи?
Аласкар поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Не сразу, но она установилась.
–Достопочтенные ванны! – Слова, которые он собирался озвучить сейчас, были равносильны предательству. Ибо так он и поступил тогда по отношению ко всем эти людям. Констатация факта усугубит и без того шаткое положение царя. Но ведь правда рано или поздно все равно вскроется. – Я отпустил их. С условием, что предатели больше никогда не ступят на земли Архипелага и Империи. В противном случае их ждет смерть.
… И грянул гром… Сиртрат взорвался, словно глиняный горшок с жидким огнем. Ваны повскакивали с мест, затрясли кулаками. Аласкар же… Нужно отдать ему должное: ни один мускул не дрогнул на красивом лице. Лишь сузились стальные глаза, а скулы обозначились резче, потому как царь сжал зубы в ответ на проявление гнева пострадавших и жаждущих мести людей.
Варл пытался призвать всех к порядку, но попытка провалилась в самом начале. Члены совета хотели справедливости: для себя, своих семей, островов. А ее не было. Не стало, словно только что горящую свечу задули. И надежда на ясность ситуации и справедливый суд растаяла, будто легкий дым над этой свечей.
Сиртингин обреченно откинулся на спинку посада и безнадежно покачал головой. Дайон почувствовала, что ситуация, пропитанная стойким гневом готова выйти из-под контроля. Раф понял ее порыв даже прежде, чем она сама осознала его. Потому стремительно подошел и, встав между креслами Аласкара и девушки, наклонился и горячо зашептал ей в ухо:
–Не смей влазить!
Уставилась на мужчину, будто видела его впервые и зашипела:
–Отойди! – И собралась встать.
–Если только попробуешь поднять свою задницу с кресла, я сделаю так, что вообще больше никогда не сядешь.
–ТЫ мне, что ли указывать будешь? Знай свое место, ЖНЕЦ!
Раф отшатнулся, а Дайон, нарочито сильно задев его локтем, вскочила с места и закричала:
–Ваны! Стыдитесь! Малые дети и то ведут себя воспитанней, чем вы!
–Дайон! – Аласкар попытался схватить девушку за рукав, но наткнувшись на угрюмо-угрожающий взгляд Рафа, опустил руку. – Я должен ответить за свое решение. И отвечу сам! Не лезь!
–Ты принял такое решение, потому что Я заставила. Моя вина. – И не слушая больше возражений, вновь повысила голос:
–Своей несдержанностью вы ставите себя и всех нас в неудобное положение.
Некоторые умолкли, но общий гул тише не стал. Тогда Дайон влезла на кресло и, схватив тяжелую драпировку за ним, дернула со всей силы книзу. Карниз с жутким грохотом свалился на пол, подминая под себя искусно вышитый гобелен. В зале моментально воцарилась тишина: удивленная, ломкая, но все-таки тишина.
–Что же, раз я, наконец, привлекла ваше внимание, и сборище недовольных и галдящих мужчин снова превратилось в совет ванов Сиртрата, сообщаю, что в своем гневе и нетерпимости вы пропустили главное, господа. – Спрыгнула с кресла и уселась степенно, будто истинная ванни. Словно это не она только что устроила погром в главном здании города четырех холмов.
–Вместо того чтобы кричать и махать руками, достопочтенные мужи, соблаговолите занять свои места и послушать, почему восточный владыка принял именно такое решение относительно зачинщиков заговора.
Эффект неожиданности и дерзость выходки возымели свой эффект. Пораженные действиями Дайон, мужчины, наконец, расселись вокруг стола, а в глазах сиртингина удивление явно смешалось с уважением. Впрочем, в этом он был не одинок.
–Неужели вы подумали, что царь, властитель огромной империи, только что сам ощутивший на себе жестокость предательства человека, которому безотчетно верил всю жизнь, будет так недальновиден в своих поступках, чтобы отпустить изменников просто так? – Взглянула на Аласкара, и тот, подыгрывая, кивнул, словно разрешая продолжать. – Неужели мудрые ванны решили, что те, кто вверг царя в такое чудовищное заблуждение, заставившее его так безоглядно напасть на Архипелаг и принести столько бед ни в чем не повинным людям, уйдут безнаказанно? Или, может быть, вы подумали, что на этом история закончилась, и клубок интриг распутался до конца? Как, по вашему, могут старик и двое его сыновей действовать в одиночку да еще с таким размахом?
–Но мы уже выявили тех, кто переметнулся. – Один из членов совета, ван преклонных лет, пригладил курчавую бороду.
–Скольких? – Невзирая на уважение к сединам, Дайон прибавила ехидцы к вопросу. – Всех? Вы уверены? И только на Архипелаге, только в нашем городе? А как же другие острова? Ведь у нас их не один. Жаль, что вы не слышали исповедь Юсуфа. Заговор такого масштаба требует немалых ресурсов. И говорю я сейчас далеко не о золоте. Нужны люди. И не пять, и не десять.
Только в Анфре под подозрение попали несколько человек. И весьма успешные, уважаемые, максимально приближенные к царю, служащие во дворце. Их несколько только на первую, легкую вскидку. А ведь за ними тоже люди, исполнители, шпионы, связные. Не думаю, что так тщательно спланированный заговор, который Юсуф холил и лелеял, взращивал, как родное дитя, из-за которого фактически погубил своих сыновей, рассыплется только из-за того, что его выслали из страны.
Напротив, такая неудача только закалит и подхлестнет к дальнейшим, более жестким и активным действиям. Могу предположить, что Юсуф никуда не делся и даже не думал покидать Империю, а сидит где-нибудь и напряженно думает, как задействовать каналы и людей, что еще не обличены и которыми еще можно воспользоваться.
Как и все вы, он хочет быть отомщенным, хочет совершить месть сам. А унижение и гнев лишь распалят его и толкнут на ошибки. Мы подождем его дальнейших действий, и любая его, даже мелкая оплошность выведет нас на других участников. Я права? – Это уже Аласкару.
Тот кивнул и оглядел собравшихся. Притихшие ванны видели резон в словах юной ванни и не спешили возражать. Хороший знак. Потому, чтобы не дать им опомниться Аласкар заговорил сам:
–В Анфре за несколькими фигурантами ведется тщательное наблюдение. Их действия под неустанным контролем. На заметку берется все: с кем общаются, что делают дома, кому и что пишут. Советую и вам здесь организовать наблюдение за теми, кто хоть каким-то боком был связан с Айноном. События, оставившие такой страшный след в ваших сердцах, принесли и лечебный эффект: выкосили перебежчиков, как болезнь из Сиртрата. Но у них осталась охрана, ближайшее окружение, слуги, люди, на первый взгляд непричастные. Но возможно, именно среди них, кроется то, что не опознаешь сразу.
Я не призываю шпионить и полнить тюрьмы всеми без разбору. Но призываю вас быть наблюдательными и бдительными. Проявить ответственность ради собственной безопасности и безопасности островов. Если понадобится, свои войска выводить не буду и оставлю их в помощь под командованием сиртингина. Средства на содержание солдат оставлю. У вана Варла есть люди, в надежности и преданности которых я сам убедился. Уверен, что у каждого из вас тоже есть такие.
–Главное все делать незаметно и тихо, без лишней суеты. – Сиртингин да и многие ваны согласно закивали на слова Рафа. – Если мы снова объединим усилия, результат не заставит себя ждать. Нужно только грамотно распределить роли, чтобы каждый занимался своим делом. Меньше многозадачности, тогда итог стараний будет эффективнее.
–Что конкретно ты предлагаешь? – Варл сделал знак слуге, и тот стал разливать вино для ванов.
–Для начала распределить обязанности. У каждого должна быть конкретная задача. Чтобы не взваливать на одного-двух людей непосильных целей. Кто-то выследит Юсуфа и его сыновей, кто-то установит наблюдение за ним и наладит каналы со связными. Которые в свою очередь будут быстро и надежно передавать сведения через море, если это будет нужно. Кто-то будет разбираться с тем, что нароют следящие и обрабатывать это. Естественно, должны быть и такие, кто сделает «грязную работу», если того потребует ситуация. А она потребует, как только начнут появляться новые фигуры в нашей истории.
Все поняли, ЧТО ИМЕННО Раф имел ввиду и уточнений не потребовалось.
–Что же! – Варл потер ладони о колени. – Я думаю, с этим все более-менее понятно. И хоть приблизительно, но мы наметили основные направления, в которых будем двигаться в этой непростой ситуации. Но есть еще одна немаловажная цель, которую необходимо реализовать как можно скорее.
Как всем вам известно уже, в гавани стоит флотилия. И думаю, в городе больше не осталось никого, кто бы ее не увидел. Люди могут сделать неправильные выводы при виде стольких кораблей и начать беспокоиться. А где беспокойство, там паника. Нужно поскорее успокоить население и заняться разгрузкой. Обеспечить распределение помощи между пострадавшими. И как можно скорее начать восстановление прибрежных кварталов.
Наши люди достаточно натерпелись, и теперь, я думаю, пришел момент начинать новую жизнь. И заканчивать наше сегодняшнее заседание.
Одобрение шелестом голосов пролетело по залу. Редко когда бывало, чтобы заседания в Сиртрате заканчивались так органично, с единогласным одобрением. Работы впереди было немало, потому ваны, подняв и выпив здравницы, стали покидать зал совета. Кто-то торопился распределить обязанности в подвластных ему ведомствах, кто-то хотел получше обсудить дальнейшие действия с другими ванами, а кто-то просто спешил домой: принести близким радостные вести…
Когда ваны разошлись, и в зале совета кроме семьи сиртингина и царя никого не осталось, Аласкар размял затекшую от напряжения шею и с благодарностью взглянул на Дайон. Та поняла его взгляд:
–Думаю, им не зачем было знать правду.
–Ты права! – вместо Аласкара ответил Раф. – За такую правду, они разорвали бы тебя вместе с ним.
От неприкрытого гнева голос жнеца рокотал, будто тихий гром. И Дайон ощутила, как толпа мелких мурашек побежала от позвонка к позвонку.
–Что ты вечно лезешь, куда не просят?
–Я лезу? – Возмущенно вскинула подбородок.
–Нет, Я! Если бы не твои сопли в темнице, Юсуф уже давно бы сгнил на виселице!
–Если бы не мои сопли в темнице, – Дайон строптиво уперла в бока кулаки и зло зашипела, – Ты сам бы уже давно сгнил!
Варл тактично кашлянул. Раф и Дайон одновременно зло уставились на него. А потом мгновенно потупились, словно только что осознали, где находятся и что говорят. И главное, КАК говорят.
–Я что-то не совсем понимаю, о чем вы двое? Причем здесь темница?
–Дайон пожертвовала всем и собой в том числе, чтобы спасти Рафу жизнь. Юсуф смертельно ранил жнеца, когда мы были на допросе в темнице. И только сам старик мог спасти его.
Раф скрипнул зубами, но сдержался. Не пристало затыкать рот царю. Хотя очень уж хотелось. Прямо до чесотки в кулаках.
–Все равно не особо понял. Но видимо, более подробных объяснений и рассказа я не услышу. – Вопросительно взглянул на дочь, но та красноречиво отмолчалась. Посмотрел на Рафа, но тот нацепил непроницаемую маску и сделал вид, что обращаются не к нему.
–Что же, так я почему-то и думал. Между прочим, все, что вы говорили ванам только что, имеет место быть. Я и сам думал о том же много раз. И хотя это только предположения…
–Не совсем, ван сиртингин, – Аласкар встал с места и налил себе вина, игнорируя дернувшегося слугу. – Ситуация в столице именно такая, какой я ее обрисовал. Раф подтвердит.
Жнец кивнул:
–Не все ясно насчет бывшего начальника охраны и еще нескольких лиц. Вина не доказана, но некоторые факты говорят об их причастности. Так что работы хватает.
–Значит и я был прав, когда думал об этом. Здесь на островах еще косить и косить. И раз ситуация усложнилась тем, что Юсуф с сыновьями на свободе, нам не стоит расслабляться. Кроме того, невыясненным остается еще одно обстоятельство, о котором я забыл на некоторое время. Во время погромов лично я, да и Скоги тоже, несколько раз видели, как Айнон взаимодействовал с каким-то человеком. Кто он, мы не знаем, но этот выродок по каким-то причинам боялся его.
Тогда мы не смогли поймать этого незнакомца, потому, как только начали активные действия против перебежчиков, он словно испарился и больше нигде не фигурировал. Затем все так стремительно завертелось, что я как-то упустил из внимания этого человека. А теперь не знаю, сможем ли мы выяснить, кто это был и какую роль играл во всем этом деле, насколько он опасен и на что способен.
В любом случае, – посмотрел на дочь, – я тысячу раз был прав, что попросил Рафа быть твоим телохранителем, Дайон!
–Ситуация абсурдна, отец! – Скрестила руки на груди.
–Вот только что я восхищался твоей смелостью, дерзостью, как умно и логично ты обрисовала ванам сложившуюся ситуацию. А сейчас ты огорчаешь меня своим ребячеством, словно превращаешься в строптивого ребенка.
–Я не ребенок! Ты и сам знаешь об этом. Просто не вижу смысла в том, чтобы Раф таскался за мной по пятам. Я дома. Мне ничего не может здесь угрожать. Ну, смешно же, в самом деле: телохранитель для телохранителя.
–Ты должна понять, пигалица, – жнец смущенно кашлянул, взглянув на сиртингина, но тот сделал вид, что ничего не слышал, – что ты больше не телохранитель, а высокопоставленная особа.
–Которую непременно кто-то захочет убить посреди ночи? Тот, для кого чужая жизнь – это хлеб? – Раф сжал зубы. – Так ведь и я не проста. Выживать меня учил убийца. Не так ли?
