Лялька явилась из техникума с первого занятия по английскому языку: «Зачем детям два языка в школе преподают, если и после английского, и после французского никто, кроме вашей учительницы по иностранным, вас не понимает? Она еще тебя так хвалила, так хвалила».
- Ба, представляешь, профессорша эта заходит в аудиторию, и с порога начинает говорить на английском быстро-быстро, я через слово понимала только. Главное, смотрю - ей отвечают, смеются вместе. Ну, она типа так пару ведет - с юмором, с приколами. Я сижу как дура. Она всех опросила, до меня очередь дошла. Надо было о себе коротко рассказать. Я стою, что-то мямлю. Она вопрос, другой, я совсем растерялась. После пары она меня позвала и говорит, мягко так, с сочувствием.
- Со второго курса начнется спецкурс по английскому - вы будете учить технические термины, вообще «технический» английский. У вас плохо не столько с уровнем языка, сколько с владением устной речью, восприятием на слух, произношением. Подумайте, как будете догонять.
- Ничего, Ляль, ты у нас умница, быстро схватываешь, - подбодрила бабушка.
- Мне обязательно, обязательно надо выучить на четверку, - открывая планшет и начиная набирать что-то в поисковике, бормотала Лялька. - С тройками степуху не платят.
Лиза вздохнула, и ушла готовить ужин.
В остальном же учеба давалась ей легко, не смотря на большие объемы - фактически за год они проходили школьную программу за десятый и одиннадцатый классы. Память у нее была хорошая, у нее была цель. И не довлела, не тяготила атмосфера прежней школы со сплетнями, шепотками, издевками. Здесь ее никто не знал, оценивали только по тому, кем она была здесь и сейчас, и ей было легко и весело, как давно не бывало.
В группе постепенно все перезнакомились, начали общаться. Поскольку девочек было только трое, а парней двадцать шесть, логично было бы, что девочки подружатся между собой. Но с Викой и Дариной Лялька общего языка не нашла, да и не старалась особо. Они вдвоем держались вместе, на переменах шушукались, хихикали, стреляли глазками. Одевались девочки кокетливо и модно, а Лялька предпочитала брюки, джинсы и майки на два размера больше. Как не уговаривала ее бабушка хотя бы иногда надевать юбку или платье, Лялька была непреклонна.
- У меня ноги некрасивые. И вообще, я жирная.
Лиза только головой качала. Спорить с внучкой, отравленной современными стереотипами, она прекратила лет с тринадцати, когда угловатая худенькая девочка стала превращаться в юную девушку. В семье все, даже мужчины, были среднего роста, и Лялька была невысокой, с округлыми бедрами, с пятнадцати лет носила третий размер лифчика (у бабушки всю жизнь был второй), и ненавидела выражение «попа как орех». Эту фразу необдуманно сказал пьяненький сосед, желая сделать комплимент, но она возымела обратный эффект. Да еще уборщица в школе, когда Лялька единственный раз пришла на какой-то вечер в легком сарафане, прошипела вслед: «Обтянут жопу и ходют, вертют задом, путаны малолетние. Ишь, отрастила задницу, трусами обтянула, а изнасилуют - как же, она не виноватая». Лялька ушла домой, запихнула платье в самый дальний угол и больше не надевала. Лиза и убеждала, и ругала.
- Да что за авторитет тетя Нюра! Я не авторитет - а она эксперт, «модный приговор»! Ты такая хорошенькая, настоящая красавица. Глаза, личико. Вон как на тебя мальчики смотрят.
- Не хочу я, чтобы они смотрели! Юрка вон посмотрел, в кино позвал, а мать его и говорит: «Не связывайся с ней, такая же шалава растет, как мать».
- Ну, я с ней поговорю, - закипая праведным гневом, пообещала Лиза.
- Даже не вздумай, - сверкнула глазами Лялька. - И вообще, зачем я тебе сказала только…
Единственно, чем Лялька втайне гордилась, были волосы - длинные, светлые, густые-густые, она едва обхватывала их пальцами, когда делала хвост. Но на учебу она заплетала простую косу или убирала волосы в пучок.
- Что ты кичку носишь, как сорокалетняя разведенка в семьдесят шестом году? - спрашивала бабушка, но внучка только фыркала.
Так что с девушками у нее дружбы быть никак не могло. А вот с парнями еще был шанс подружиться.
Конечно, для верности надо было бы научиться курить и бегать с однокурсниками на переменах на перекур за угол учебного корпуса, для налаживания контакта. Признаться, Лялька даже как-то попробовала, но мало того, что отчаянно закашлялась, так еще и после первой же сигареты по всему телу высыпала сыпь, вроде крапивницы. Поэтому пришлось ограничиться разговорами на «пацанские» темы - в тех границах, что ее допустили, напроситься на футбол с Мишкой Зайцевым и на рэперский концерт с Пашкой Киселевым и компанией. Какое-то время все шло хорошо, она чувствовала себя «своим парнем» и даже в поведении и походке у нее появилось что-то мальчишеское.
Был уже декабрь, немногочисленные девчонки, стихийно сгруппировавшись на переменах, обсуждали новогоднюю вечеринку. Лялька равнодушно проходила мимо, не относя к себе шепотки и переглядывания. Правда открылась неожиданно, как всегда. Лялька сидела в кабинке, когда в туалет зашли девчонки. По голосам она узнала Вику, Дарину, Соню и Зару.
- Да ладно! Правда, что ли?!
- Точно-точно, - это тонкий голосок Сони Пелипенко. - Шир тоже думает, что она лесби.
Лялька замерла. Шир - Генка Ширяев, парень из их группы, пытался пару раз пригласить ее в кино, увязывался за ней до метро. Он ей ну совершенно не нравился! Вечно немытые патлы до плеч, жирные белые угри на лице и руки мокрые и липкие. Бееее… Конечно, стоит девчонке не запасть на такого красавца, так сразу лесбиянка. «Ну, гад, я тебе устрою!» - мысленно поклялась Лялька.
- Никакая она не лесбиянка, - заспорила Даринка. Лялька воодушевилась.
- Она - трансгендер, - просветила Дарина. - И ничего тут смешного нет, что вы такие не толерантные? Это узколобость, - назидательно. - Вот в Европе и штатах это даже модно!
Лялька распахнула дверцу так, что та ударилась о стенку. Девчонки притихли.
- В цивилизованных странах, - храбро продолжила «лекторша» дрожащим голосом. - Для трансгендеров не делают особых туалетов. Они ходят в мужской или женский, ну, в зависимости от того, кем себя считают. А у нас это совершенно не развито!
Поскольку Лялька сразу в драку не кинулась, девчонки осмелели и стали смотреть понимающе-сочувственно. Она мгновение колебалась - ответить? Что, кричать «я нормальная»? Или молча в глаз дать? Вряд ли это убедит их в том, что она девочка-девочка. Так ничего и не придумав, Лялька молча ушла, стараясь идти медленно и с достоинством.
Как бы разрешился вопрос с Лялькиной гендерной принадлежностью, неизвестно, но именно в этот день ее вызвала завуч. Людмилу Ильиничну Тарасову студенты звали Тарасом Бульбой, вовсе не за фамилию. Кроме Ляльки, в кабинете томился высокий парень, кажется, с третьего курса.
- Так, Вонюков, - завуч посмотрела из-под очков, сидя за массивным столом, заставленным и заложенным всякой всячиной, но как-то так получилось, что сверху вниз.
- Я не Вонюков, я Ванёков, - уточнил парень.
- Какая разница! Вонюков. И ты, Морозова, - Тарасова полистала бумаги на столе. - Вы в школе танцами увлекались, кружок посещали.
Молодежь утвердительно помычала.
- От каждой группы на новогодний вечер нужен номер самодеятельности, - продолжила Людмила Ильинична, забивая голосом гвозди. - Вы вдвоем покажете русский народный танец от группы Морозовой и мексиканский народный танец от твоей, Вонюков, группы. Костюмы возьмете в Доме творчества ученых, я договорилась.
- А…
- Но…
- За удачное выступление бонус. Плюс балл к оценке.
- А за неудачное? - заикнулась Лялька.
- Неудачное выступление, Морозова, я не допускаю в принципе. Свободны.
Танцоры вывалились в приемную, потом в коридор.
- Я крамп и локинг танцую, какие, нафиг, народные танцы?! - оглядываясь на дверь кабинета, возопил Вонюков, ээээ, Ванёков.
- А я классику и модерн, - Лялька оперлась спиной на стену. - Что за день-то такой! Может, не будем? Скажем, ну там, я ногу подвернула. Или у тебя радикулит?
- Сессию не сдадим, - схватился за голову парень. - А у меня весной госы! Точно завалит!
- Ладно, - вздохнула Лялька. - Что-нибудь придумаем… Наверное…
Начать она решила с самого простого - с костюмов.
- Андрей, я погуглила, как доехать до этого Дома творчества и телефон у Тарасовой взяла. Давай съездим?
- Я-то тебе зачем? - удивился отловленный на «большой перемене» партнер.
- Так мерить же надо, как я без тебя?.. - Лялька чувствовала, как на них начинают пялиться.
- Ладно, встретимся у метро после последней пары. Напиши мне в инсте, как на месте будешь. ОК?
- ОК, - буркнула Лялька в спину Ванёкову.
- Здрасьте. А где нам найти Наталью Петровну? - спросила Лялька у заспанного охранника, разматывая шарф. Андрей тусовался где-то на заднем плане.
- Фамилия как?
- Я не знаю, - растерялась Лялька. - Она костюмер, мы с ней договаривались…
- А… - зевнул небритый дядька. - Тогда выйдите и направо за угол. Там служебный вход, спросите.
Еще одна тяжелая деревянная дверь, такой же заспанный охранник, налево, направо, два пролета на второй этаж, какие-то лабиринты.
- Вы не знаете, как найти Наталью Петровну? - кинулась Лялька к молодой, очень коротко стриженой женщине после долгих блужданий под недовольное сопение Ванёкова.
- Я туда иду, - не останавливаясь, ответила женщина.
- Спасибо, - обрадовалась Лялька, примеряясь к быстрому шагу неожиданной спутницы. Андрей держался на два шага позади.
- Ты наследница олигарха, а это твой охранник? - поинтересовалась женщина, оглянувшись.
- А? Нет, - смутилась Лялька, исподтишка рассматривая необычный костюм их неожиданной провожатой. - Нам надо костюмы взять… для самодеятельности. Мы танцуем вместе.
- Обычно партнеры держатся чуть иначе, - усмехнулась женщина.
- Да мы не танцевали еще. Только будем, - окончательно смутилась девушка. Оглядываться она боялась - как бы не оказалось, что третьекурсник отстал где-то по дороге, решив бросить и ее, и затею с танцами.
- Очень интересно, - женщина резко остановилась. Лялька и так и бредущий за ними, оказывается, Ванёков, от неожиданности почти столкнулись. - И совершенно непонятно. Можешь ты говорить яснее?
За неделю до новогоднего вечера Людмила Ильинична устраивала генеральный прогон.
- Следующие Морозова и Вонюков, - объявила завуч в микрофон.
- Людмила Ильинична, у нас музыки нет и костюмов, - робко начала Лялька, подходя к сцене, возле которой в первом ряду восседала Тарасова.
- То есть как нет?! - голос и вид у нее был такой, что Ляльке послышался где-то вдалеке лай лагерных овчарок.
- Нам Ядвига Стефановна танец поставила и репетирует с нами. Мы каждый день к ней ездим, кроме выходных, - Лялька очень старалась, чтобы голос не дрожал. - Она сказала, что все - и музыку, и костюмы - сама привезет в день выступления.
- Кто эта Ядвига Стефановна?! - Тарасова начала вставать. Весь техникум знал, что это показатель крайней степени завучевского гнева.
- …! - констатировал сзади Ванёков почти неслышно.
- Это художественный руководитель танцевального коллектива Дома творчества, - пролепетала Лялька. - И хореограф…
- Как это вы с ней… - Людмила Ильинична не могла подобрать нужного слова. По лицу было видно, что это слово «снюхались».
- Случайно, - поклялась Лялька. - Она сказала, это в порядке шефской помощи!
- Ладно, - усаживаясь и жестом подзывая следующую жертву, временно умиротворилась завуч. - Но если что… Ты, Морозова, пожалеешь!
Лялька вздохнула, покивала и повернулась уходить. Партнер против всех законов физики загадочно растворился в воздухе.
- Вонюков, - прошипела Лялька, поспешно убегая.
- … Морозова и Андрей Ванёков! - объявил ведущий.
Ляльку колотило так, что, казалось, вместе с ней дрожит кулиса.
- Взяла себя в руки! Улыбнулась! Пошла! - услышала она голос Савицкой и с первыми тактами музыки они Андреем вылетели на сцену.
Под причудливое и невообразимое сплетение гитары, барабана, гортанного голоса по сцене быстро и плавно двигалась пара: девушка, от точеных плеч до кончиков пальцев на ногах затянутая в черное балетное трико, в алом переливающемся полотне стилизованной юбки, с ярким платком на голове, и высокий парень в черных брюках и жилете с позументами. Это была дуэль, схватка, танцевальные движения, больше похожие на приемы какого-то экзотического боевого искусства. Она птицей взмывала в поддержках, невесомо зависала в пируэтах, и лоскут юбки, как живой, плескался и трепетал. Танец оборвался внезапно, как лопнувшая струна, и Лялька замерла в вертикальном шпагате над замершим партнером, как будто сказочная лодка с алым парусом замерла на мгновение, прежде чем скрыться за горизонтом.
Зрители, заскучавшие от декламации стихов и пропущенных цензурой песен, вроде «Зимы» и «Три белых коня» и застывшие в онемении, отмерли и заорали, засвистели, захлопали. Лялька в полуобморочном состоянии взглянула на первый ряд - Людмила Ильинична сидела как каменная баба на холме. Зато директор, Филипп Федорович, уже довольно пожилой (по Лялькиным меркам, конечно) аплодировал стоя.
- Поклон и переодеваться, - приказала из-за кулис Ядвига Стефановна.
Зал гудел, не слушая заунывно-старательно выводимое «Под небом голубым». Что гитара, что вокал были под стать наряду исполнительницы, всемерно одобренному завучем - «белый верх, черный низ». Певица оскорбленно удалилась под жидкие аплодисменты.
- Русская пляска! - под ор и свист объявил ведущий.
- Ка-лин-ка-калин-ка-калинка моя!
Под самую русскую, узнаваемую во всем мире по первому звуку, песню, переложенную современный стиль, Лялька кружилась в пируэтах через всю сцену. Юбка, сшитая из павлопосадских платков, лазорево-золотая, пышный голубой бант в косе, бирюзовый кокошник - все слилось в волшебно-синий узор. Андрей Ванёков, с кушаком вместо жилетки, пошел в присядки и маятники, подозрительно похожие на нижний брейк. Это было завораживающе-привлекательно, дико и заразительно. От танцоров шла настолько сильная волна позитивно-будоражащей, заводящей энергии, что все - студенты, преподаватели, даже немногочисленные девушки, после первого танца иронически хмыкающие и саркастически улыбающиеся - вскочили, как болельщики на чемпионате мира. Девчонки визжали, парни орали, даже преподаватели кричали «Браво!» и «Молодцы!»
Запыхавшаяся Лялька встала с поднятой рукой, притопнула, улыбнулась, как солнце, и традиционно поклонилась в пояс. Рядом отвесил поклон Андрей. Они стояли, тяжело дыша, переглядываясь и улыбаясь.
- Бис! Попросим! - оглядываясь на своих студентов, крикнул Филипп Федорович. - Бис! Бис!
- Давай!
Они бисировали и бисировали, пока Лялька отрицательно не замотала головой, показывая - больше не могу!
Попросила у ведущего микрофон, и, стараясь восстановить сбившееся дыхание, сказала.
- Мы говорим огромное спасибо Ядвиге Стефановне Савицкой за помощь! Это она придумала и поставила нам танец и костюмы, и очень много с нами занималась. Пожалуйста, Ядвига Стефановна, выйдите к нам!
- Привет, Ростова! - симпатичный третьекурсник помахал Ляльке. Она скрипнула зубами, но махнула в ответ.
В зимнюю сессию Лялька вместе со всем потоком сидела в зале, том самом, где две недели назад оттанцевала все ноги.
- Ба, представляешь, профессорша эта заходит в аудиторию, и с порога начинает говорить на английском быстро-быстро, я через слово понимала только. Главное, смотрю - ей отвечают, смеются вместе. Ну, она типа так пару ведет - с юмором, с приколами. Я сижу как дура. Она всех опросила, до меня очередь дошла. Надо было о себе коротко рассказать. Я стою, что-то мямлю. Она вопрос, другой, я совсем растерялась. После пары она меня позвала и говорит, мягко так, с сочувствием.
- Со второго курса начнется спецкурс по английскому - вы будете учить технические термины, вообще «технический» английский. У вас плохо не столько с уровнем языка, сколько с владением устной речью, восприятием на слух, произношением. Подумайте, как будете догонять.
- Ничего, Ляль, ты у нас умница, быстро схватываешь, - подбодрила бабушка.
- Мне обязательно, обязательно надо выучить на четверку, - открывая планшет и начиная набирать что-то в поисковике, бормотала Лялька. - С тройками степуху не платят.
Лиза вздохнула, и ушла готовить ужин.
В остальном же учеба давалась ей легко, не смотря на большие объемы - фактически за год они проходили школьную программу за десятый и одиннадцатый классы. Память у нее была хорошая, у нее была цель. И не довлела, не тяготила атмосфера прежней школы со сплетнями, шепотками, издевками. Здесь ее никто не знал, оценивали только по тому, кем она была здесь и сейчас, и ей было легко и весело, как давно не бывало.
В группе постепенно все перезнакомились, начали общаться. Поскольку девочек было только трое, а парней двадцать шесть, логично было бы, что девочки подружатся между собой. Но с Викой и Дариной Лялька общего языка не нашла, да и не старалась особо. Они вдвоем держались вместе, на переменах шушукались, хихикали, стреляли глазками. Одевались девочки кокетливо и модно, а Лялька предпочитала брюки, джинсы и майки на два размера больше. Как не уговаривала ее бабушка хотя бы иногда надевать юбку или платье, Лялька была непреклонна.
- У меня ноги некрасивые. И вообще, я жирная.
Лиза только головой качала. Спорить с внучкой, отравленной современными стереотипами, она прекратила лет с тринадцати, когда угловатая худенькая девочка стала превращаться в юную девушку. В семье все, даже мужчины, были среднего роста, и Лялька была невысокой, с округлыми бедрами, с пятнадцати лет носила третий размер лифчика (у бабушки всю жизнь был второй), и ненавидела выражение «попа как орех». Эту фразу необдуманно сказал пьяненький сосед, желая сделать комплимент, но она возымела обратный эффект. Да еще уборщица в школе, когда Лялька единственный раз пришла на какой-то вечер в легком сарафане, прошипела вслед: «Обтянут жопу и ходют, вертют задом, путаны малолетние. Ишь, отрастила задницу, трусами обтянула, а изнасилуют - как же, она не виноватая». Лялька ушла домой, запихнула платье в самый дальний угол и больше не надевала. Лиза и убеждала, и ругала.
- Да что за авторитет тетя Нюра! Я не авторитет - а она эксперт, «модный приговор»! Ты такая хорошенькая, настоящая красавица. Глаза, личико. Вон как на тебя мальчики смотрят.
- Не хочу я, чтобы они смотрели! Юрка вон посмотрел, в кино позвал, а мать его и говорит: «Не связывайся с ней, такая же шалава растет, как мать».
- Ну, я с ней поговорю, - закипая праведным гневом, пообещала Лиза.
- Даже не вздумай, - сверкнула глазами Лялька. - И вообще, зачем я тебе сказала только…
Единственно, чем Лялька втайне гордилась, были волосы - длинные, светлые, густые-густые, она едва обхватывала их пальцами, когда делала хвост. Но на учебу она заплетала простую косу или убирала волосы в пучок.
- Что ты кичку носишь, как сорокалетняя разведенка в семьдесят шестом году? - спрашивала бабушка, но внучка только фыркала.
Так что с девушками у нее дружбы быть никак не могло. А вот с парнями еще был шанс подружиться.
Конечно, для верности надо было бы научиться курить и бегать с однокурсниками на переменах на перекур за угол учебного корпуса, для налаживания контакта. Признаться, Лялька даже как-то попробовала, но мало того, что отчаянно закашлялась, так еще и после первой же сигареты по всему телу высыпала сыпь, вроде крапивницы. Поэтому пришлось ограничиться разговорами на «пацанские» темы - в тех границах, что ее допустили, напроситься на футбол с Мишкой Зайцевым и на рэперский концерт с Пашкой Киселевым и компанией. Какое-то время все шло хорошо, она чувствовала себя «своим парнем» и даже в поведении и походке у нее появилось что-то мальчишеское.
Был уже декабрь, немногочисленные девчонки, стихийно сгруппировавшись на переменах, обсуждали новогоднюю вечеринку. Лялька равнодушно проходила мимо, не относя к себе шепотки и переглядывания. Правда открылась неожиданно, как всегда. Лялька сидела в кабинке, когда в туалет зашли девчонки. По голосам она узнала Вику, Дарину, Соню и Зару.
- Да ладно! Правда, что ли?!
- Точно-точно, - это тонкий голосок Сони Пелипенко. - Шир тоже думает, что она лесби.
Лялька замерла. Шир - Генка Ширяев, парень из их группы, пытался пару раз пригласить ее в кино, увязывался за ней до метро. Он ей ну совершенно не нравился! Вечно немытые патлы до плеч, жирные белые угри на лице и руки мокрые и липкие. Бееее… Конечно, стоит девчонке не запасть на такого красавца, так сразу лесбиянка. «Ну, гад, я тебе устрою!» - мысленно поклялась Лялька.
- Никакая она не лесбиянка, - заспорила Даринка. Лялька воодушевилась.
- Она - трансгендер, - просветила Дарина. - И ничего тут смешного нет, что вы такие не толерантные? Это узколобость, - назидательно. - Вот в Европе и штатах это даже модно!
Лялька распахнула дверцу так, что та ударилась о стенку. Девчонки притихли.
- В цивилизованных странах, - храбро продолжила «лекторша» дрожащим голосом. - Для трансгендеров не делают особых туалетов. Они ходят в мужской или женский, ну, в зависимости от того, кем себя считают. А у нас это совершенно не развито!
Поскольку Лялька сразу в драку не кинулась, девчонки осмелели и стали смотреть понимающе-сочувственно. Она мгновение колебалась - ответить? Что, кричать «я нормальная»? Или молча в глаз дать? Вряд ли это убедит их в том, что она девочка-девочка. Так ничего и не придумав, Лялька молча ушла, стараясь идти медленно и с достоинством.
Как бы разрешился вопрос с Лялькиной гендерной принадлежностью, неизвестно, но именно в этот день ее вызвала завуч. Людмилу Ильиничну Тарасову студенты звали Тарасом Бульбой, вовсе не за фамилию. Кроме Ляльки, в кабинете томился высокий парень, кажется, с третьего курса.
- Так, Вонюков, - завуч посмотрела из-под очков, сидя за массивным столом, заставленным и заложенным всякой всячиной, но как-то так получилось, что сверху вниз.
- Я не Вонюков, я Ванёков, - уточнил парень.
- Какая разница! Вонюков. И ты, Морозова, - Тарасова полистала бумаги на столе. - Вы в школе танцами увлекались, кружок посещали.
Молодежь утвердительно помычала.
- От каждой группы на новогодний вечер нужен номер самодеятельности, - продолжила Людмила Ильинична, забивая голосом гвозди. - Вы вдвоем покажете русский народный танец от группы Морозовой и мексиканский народный танец от твоей, Вонюков, группы. Костюмы возьмете в Доме творчества ученых, я договорилась.
- А…
- Но…
- За удачное выступление бонус. Плюс балл к оценке.
- А за неудачное? - заикнулась Лялька.
- Неудачное выступление, Морозова, я не допускаю в принципе. Свободны.
Танцоры вывалились в приемную, потом в коридор.
- Я крамп и локинг танцую, какие, нафиг, народные танцы?! - оглядываясь на дверь кабинета, возопил Вонюков, ээээ, Ванёков.
- А я классику и модерн, - Лялька оперлась спиной на стену. - Что за день-то такой! Может, не будем? Скажем, ну там, я ногу подвернула. Или у тебя радикулит?
- Сессию не сдадим, - схватился за голову парень. - А у меня весной госы! Точно завалит!
- Ладно, - вздохнула Лялька. - Что-нибудь придумаем… Наверное…
Начать она решила с самого простого - с костюмов.
- Андрей, я погуглила, как доехать до этого Дома творчества и телефон у Тарасовой взяла. Давай съездим?
- Я-то тебе зачем? - удивился отловленный на «большой перемене» партнер.
- Так мерить же надо, как я без тебя?.. - Лялька чувствовала, как на них начинают пялиться.
- Ладно, встретимся у метро после последней пары. Напиши мне в инсте, как на месте будешь. ОК?
- ОК, - буркнула Лялька в спину Ванёкову.
- Здрасьте. А где нам найти Наталью Петровну? - спросила Лялька у заспанного охранника, разматывая шарф. Андрей тусовался где-то на заднем плане.
- Фамилия как?
- Я не знаю, - растерялась Лялька. - Она костюмер, мы с ней договаривались…
- А… - зевнул небритый дядька. - Тогда выйдите и направо за угол. Там служебный вход, спросите.
Еще одна тяжелая деревянная дверь, такой же заспанный охранник, налево, направо, два пролета на второй этаж, какие-то лабиринты.
- Вы не знаете, как найти Наталью Петровну? - кинулась Лялька к молодой, очень коротко стриженой женщине после долгих блужданий под недовольное сопение Ванёкова.
- Я туда иду, - не останавливаясь, ответила женщина.
- Спасибо, - обрадовалась Лялька, примеряясь к быстрому шагу неожиданной спутницы. Андрей держался на два шага позади.
- Ты наследница олигарха, а это твой охранник? - поинтересовалась женщина, оглянувшись.
- А? Нет, - смутилась Лялька, исподтишка рассматривая необычный костюм их неожиданной провожатой. - Нам надо костюмы взять… для самодеятельности. Мы танцуем вместе.
- Обычно партнеры держатся чуть иначе, - усмехнулась женщина.
- Да мы не танцевали еще. Только будем, - окончательно смутилась девушка. Оглядываться она боялась - как бы не оказалось, что третьекурсник отстал где-то по дороге, решив бросить и ее, и затею с танцами.
- Очень интересно, - женщина резко остановилась. Лялька и так и бредущий за ними, оказывается, Ванёков, от неожиданности почти столкнулись. - И совершенно непонятно. Можешь ты говорить яснее?
За неделю до новогоднего вечера Людмила Ильинична устраивала генеральный прогон.
- Следующие Морозова и Вонюков, - объявила завуч в микрофон.
- Людмила Ильинична, у нас музыки нет и костюмов, - робко начала Лялька, подходя к сцене, возле которой в первом ряду восседала Тарасова.
- То есть как нет?! - голос и вид у нее был такой, что Ляльке послышался где-то вдалеке лай лагерных овчарок.
- Нам Ядвига Стефановна танец поставила и репетирует с нами. Мы каждый день к ней ездим, кроме выходных, - Лялька очень старалась, чтобы голос не дрожал. - Она сказала, что все - и музыку, и костюмы - сама привезет в день выступления.
- Кто эта Ядвига Стефановна?! - Тарасова начала вставать. Весь техникум знал, что это показатель крайней степени завучевского гнева.
- …! - констатировал сзади Ванёков почти неслышно.
- Это художественный руководитель танцевального коллектива Дома творчества, - пролепетала Лялька. - И хореограф…
- Как это вы с ней… - Людмила Ильинична не могла подобрать нужного слова. По лицу было видно, что это слово «снюхались».
- Случайно, - поклялась Лялька. - Она сказала, это в порядке шефской помощи!
- Ладно, - усаживаясь и жестом подзывая следующую жертву, временно умиротворилась завуч. - Но если что… Ты, Морозова, пожалеешь!
Лялька вздохнула, покивала и повернулась уходить. Партнер против всех законов физики загадочно растворился в воздухе.
- Вонюков, - прошипела Лялька, поспешно убегая.
- … Морозова и Андрей Ванёков! - объявил ведущий.
Ляльку колотило так, что, казалось, вместе с ней дрожит кулиса.
- Взяла себя в руки! Улыбнулась! Пошла! - услышала она голос Савицкой и с первыми тактами музыки они Андреем вылетели на сцену.
Под причудливое и невообразимое сплетение гитары, барабана, гортанного голоса по сцене быстро и плавно двигалась пара: девушка, от точеных плеч до кончиков пальцев на ногах затянутая в черное балетное трико, в алом переливающемся полотне стилизованной юбки, с ярким платком на голове, и высокий парень в черных брюках и жилете с позументами. Это была дуэль, схватка, танцевальные движения, больше похожие на приемы какого-то экзотического боевого искусства. Она птицей взмывала в поддержках, невесомо зависала в пируэтах, и лоскут юбки, как живой, плескался и трепетал. Танец оборвался внезапно, как лопнувшая струна, и Лялька замерла в вертикальном шпагате над замершим партнером, как будто сказочная лодка с алым парусом замерла на мгновение, прежде чем скрыться за горизонтом.
Зрители, заскучавшие от декламации стихов и пропущенных цензурой песен, вроде «Зимы» и «Три белых коня» и застывшие в онемении, отмерли и заорали, засвистели, захлопали. Лялька в полуобморочном состоянии взглянула на первый ряд - Людмила Ильинична сидела как каменная баба на холме. Зато директор, Филипп Федорович, уже довольно пожилой (по Лялькиным меркам, конечно) аплодировал стоя.
- Поклон и переодеваться, - приказала из-за кулис Ядвига Стефановна.
Зал гудел, не слушая заунывно-старательно выводимое «Под небом голубым». Что гитара, что вокал были под стать наряду исполнительницы, всемерно одобренному завучем - «белый верх, черный низ». Певица оскорбленно удалилась под жидкие аплодисменты.
- Русская пляска! - под ор и свист объявил ведущий.
- Ка-лин-ка-калин-ка-калинка моя!
Под самую русскую, узнаваемую во всем мире по первому звуку, песню, переложенную современный стиль, Лялька кружилась в пируэтах через всю сцену. Юбка, сшитая из павлопосадских платков, лазорево-золотая, пышный голубой бант в косе, бирюзовый кокошник - все слилось в волшебно-синий узор. Андрей Ванёков, с кушаком вместо жилетки, пошел в присядки и маятники, подозрительно похожие на нижний брейк. Это было завораживающе-привлекательно, дико и заразительно. От танцоров шла настолько сильная волна позитивно-будоражащей, заводящей энергии, что все - студенты, преподаватели, даже немногочисленные девушки, после первого танца иронически хмыкающие и саркастически улыбающиеся - вскочили, как болельщики на чемпионате мира. Девчонки визжали, парни орали, даже преподаватели кричали «Браво!» и «Молодцы!»
Запыхавшаяся Лялька встала с поднятой рукой, притопнула, улыбнулась, как солнце, и традиционно поклонилась в пояс. Рядом отвесил поклон Андрей. Они стояли, тяжело дыша, переглядываясь и улыбаясь.
- Бис! Попросим! - оглядываясь на своих студентов, крикнул Филипп Федорович. - Бис! Бис!
- Давай!
Они бисировали и бисировали, пока Лялька отрицательно не замотала головой, показывая - больше не могу!
Попросила у ведущего микрофон, и, стараясь восстановить сбившееся дыхание, сказала.
- Мы говорим огромное спасибо Ядвиге Стефановне Савицкой за помощь! Это она придумала и поставила нам танец и костюмы, и очень много с нами занималась. Пожалуйста, Ядвига Стефановна, выйдите к нам!
- Привет, Ростова! - симпатичный третьекурсник помахал Ляльке. Она скрипнула зубами, но махнула в ответ.
В зимнюю сессию Лялька вместе со всем потоком сидела в зале, том самом, где две недели назад оттанцевала все ноги.
