- Да! - звонко выкрикнул Андрюшка. - Деда!
По дороге в Дубну младшие действительно уснули очень быстро, а старшие расспрашивали меня про город, про школу.
- Да я уехала семнадцать лет назад и с тех пор больше, чем на день-два, не приезжала, и то редко-редко. Все изменилось, наверное.
- Ты же рядом жила, - удивился Клим. - Почему редко? Сейчас-то понятно, а когда училась? Жил бы я раньше поближе, на каникулах обязательно бы к друзьям ездил.
- У меня в школе друзей не было, - выдала я неприятную правду. - Два года назад пятнадцатилетие выпуска отмечали, мне пригласительный присылали, я отговорилась беременностью и не поехала. Но это был предлог, а не причина. Я и на десять не ездила, и на двадцать не поеду, и на двадцать пять.
- Как это - друзей не было?! - не поверил Клим, обернувшись ко мне всем корпусом. - У тебя?!
- А почему ты так удивился? - мне было очень интересно, что он ответит.
- Ты клевая, потому что! Веселая, красивая! Умная!
Пожала плечами. Что тут скажешь?
- Ну и нефиг, - рубанул сын с плеча. - Правильно, нечего с ними водиться, раз они так с тобой!
- Спасибо, сын, - погладила его по руке. - Наверно, и я виновата, что у меня друзей не было.
- Не, - не поверил Клим. - Не может быть.
- И я так думаю, - поддержал его отец. - Наша мама - лучше всех.
- И вы у меня. Лучше всех!
Смеялись остаток пути, отвешивали друг другу цветистые комплименты, петух с кукушкой бы обзавидовались. Ох, опять, похоже, не к добру!
- Маша, успокойся, возьми себя в руки. Почему ты так остро реагируешь? - Саша зашел за мной в спальню, плотно закрыл дверь.
Я рухнула на кровать, уткнулась в подушку, разрыдалась. Саша сел рядом, сжал мой локоть.
- Машуль, я первый раз за все время не понимаю тебя. Нет, не то, что ты чувствуешь, а почему ты это чувствуешь. Из-за чего такая истерика?
Приподнялась, перелезла к мужу на коленки, спряталась под руку. Обнял меня, целовал затылок, шептал ласковые глупости, как маленькой.
- Не знаю, Саш, - я чуть успокоилась. - Наверное, это ревность. Только-только мы с папой стали сближаться, и опять - у него своя жизнь, и я к ней никакого отношения не имею. Он к нам стал чаще ездить - оказывается, вовсе не к нам, а к ней! Я-то думала, он внуков любит, по мне скучает!
- Маня, но почему ты думаешь, что может быть только «или», а не «и»? Он мальчишек любит, и тебя. Зачем ты заставляешь отца выбирать - дочь, внуки или любимая женщина?
- Я разве заставляю? - возмутилась я.
- Ты так на них смотрела, как будто они тебя убивают. Нет, как будто они у тебя на глазах детей убивают!
- Что ты все смеешься?! Я плачу, а он смеется!
- Маруська, не плачь. Пойдем, умоешься, поговоришь с отцом…
- Не буду! - я надулась. - Что я ему скажу?
- Конечно, лучше прятаться и плакать.
Посопела. Было слышно, как смеется и что-то оживленно рассказывает Клим, приглушенный голос отца.
- Ладно, - я решительно вытерла слезы. - Мелкие спят?
- Спят, - Саша заглянул в детскую кроватку. - Видишь, подумал же о внуках. Готовился.
- Сашуль, мне так стыдно!
- Да ничего особенного ты не сказала и не сделала. Убежала, я следом ушел, никто и не понял ничего. Скажем, мелкий заплакал.
- Только давай вместе, хорошо?
- Все, пошли, - поднял меня, поцеловал. Задохнулась, сердце заколотилось. Заглянула в ванную, и в кухню вышла почти спокойная.
- Маша, все в порядке? - папа смотрел настороженно, Вера Васильевна, хлопотавшая у разделочного стола - виновато. Клим позвал из-за стола.
- Мам, пап, вы где пропали ваще? Ждем вас, ждем…
- Все нормально. Игореня запищал, а меня укачало, что ли, в машине, голова заболела как-то резко. Прошло уже, полежала.
- Водички, может?
- Спасибо, Вера Васильевна. Давайте ужинать, а то Клим в обморок упадет, в голодный.
Поужинали почти спокойно, Саша с Климом хорошо обстановку разряжали. Они же вымыли посуду, и Саша предложил.
- Клим, пошли на пробежку?
- Пошли, - обрадовался мальчишка.
Они ушли, мы остались сидеть.
- Я пойду, мне там надо… - Вера Васильевна поднялась.
- Вера, останься, пожалуйста.
- Да, Вера Васильевна, не уходите, - попросила я. - Вы извините меня, Вера Васильевна, папа. Я немного растерялась, когда увидела вас здесь. Но я рада за вас, правда. Вы ведь вместе, я правильно поняла?
- Маша, ты думаешь, вот дура старая, да? - грустно спросила меня Вера Васильевна.
- Вовсе нет, - я посмотрела ей в глаза. - Однажды я прочитала… Написала очень резкая в высказываниях, категоричная дама. «Одиночества никто не боится, но никто его не ищет». И в этой фразе было что-то… очень личное. Разве я такая злая, что вы могли подумать, что я буду против?
- Маша… - начал папа.
- Подожди, папа, - не дала я ему договорить. - Я только попрошу тебя - чаще приезжайте. Клим к тебе привязался, и маленькие… И к вам, Вера Васильевна, особенно Андрюшка. И без няни нам трудно, - улыбнулась. - Я эгоистка, да?
- Маша, так я в городке буду жить, Сева дома, а на выходные съезжаться. Ты своего отца не знаешь, что ли? Все дни допоздна в институте, что я тут одна куковать-то буду?
- Эээ, - промямлила я. Гостевой брак, ездить в такую даль?! Надолго их хватит?
- Я, дочь, только до нового года работать остаюсь, дела заканчиваю, передаю. Переезжаю к Вере. Работу попробую в городке поискать, а нет - так с внуками сидеть буду.
- Папа, - я встрепенулась, обняла его. - Папа!
Кажется, я опять заплачу!
Все равно, не понимаю, - бубнила я. - Она совсем на маму не похожа! Мама была идеалом женщины - красивая, утонченная… А Вера Васильевна - она … обыкновенная! Приятная женщина, не спорю, и выглядит даже моложе своих шестидесяти, но…
- Марусь, - Сашиного лица я не видела, но чувствовала его улыбку. Мы лежали в моей бывшей комнате, на моей бывшей полуторной кровати, сбоку от которой отец втиснул откуда-то добытую детскую кроватку. - Ты уверена, что для отца твоя мама была идеалом? А для тебя? Ты, действительно, хотела бы походить на нее? Во всем?
- Ну… - я смутилась. По правде сказать, во мне говорила все та же ревность, а еще чувство вины. Особенно чувство вины - ведь пусть не идеалом, а примером для подражания, образцом женщины, матери была для меня совсем другая женщина.
- Прости, но даже внешне Вероника Дмитриевна мне не кажется идеалом. Ты гораздо красивее.
- Только для тебя если, - я поцеловала его в плечо.
- Нет. Я вижу, как на тебя мужики смотрят. Нет, я не ревную, - правильно расценил он мое шевеление. - Но мне не нравится, что ты до сих пор не поняла, какая ты. Вот и сейчас - сравниваешь себя с матерью, и такой голос… Но ты молодец. С такой… с таким детством, - смягчил он все же. - И комплекс неполноценности ты в себе преодолела.
- Это было не просто, - глухо, еле слышно, прошептала я. И не договорила: да и не смогла бы. Без мужа не смогла бы, без подруг, особенно без Милы. Подлезла повыше, в свете ночника всмотрелась в глаза, погладила любимое лицо, губы, потянулась поцеловать. Муж обнял за талию и пониже, притянул…
- Ааааа!
Я подскочила, торопясь встать, но тут «ааааааа» удвоилось. В кроватке стояли и истошным голосом орали оба.
- Тссс, тише, тише, - пыталась я их угомонить. - Мама тут. Не кричите, всех перебудите!
Дети смотрели на совершенно чужую комнату, плакали благим матом и тянули ко мне ручки. Подняла обоих сразу, не удержалась на ногах, плюхнулась на постель. Саша встал, забрал Андрюшку. Игорешка уткнулся мне в грудь, затеребил сорочку.
-Обрадовался, титю нашел, - перехватила его. - Не дам, спать давайте.
Пробовали укачать. Пока на руках носишь - вроде дремлет. Начнешь в кроватку класть - опять орет. После третьей, кажется, попытки сдались, положили на кровать, легли сами. Ну, как легли. Попытались. Я кое-как еще уместилась на самом краю, почти на весу, а Саша постоял, с сомнением глядя на узенькую полоску у стенки, но тут Андрюшка перевернулся и стукнул ногой в стенку.
- Я к Климу пойду, что ли, - вслух подумал муж негромко. - У него диван широкий.
- Иди, - я подвинула Игорешку, а то он меня совсем спихивал. - Попробуем хоть так, спать очень хочется.
Сашка вышел, осторожно прикрыл дверь. Всю ночь балансировала на краешке кровати, караулила норовивших укатиться детей. Утром я встала опухшая, дети - бодрые. Покормила самого мелкого, пошли в кухню. Заспанный Саша варил кашу Андрюшке.
- Па-па-па-па! - заголосил Дрюнька, кидаясь к отцу.
- Привет, братаны, - подхватил сына на руки. - Доброе утро, Маруська!
- Я спать хочу, - ответила я вместо «здрасьте». - Умираю! - обняла его одной рукой, Игореня завопил что-то радостное. - Ты хоть выспался?
- Так себе, - Сашка выключил конфорку, положил кашу в тарелку. - Сейчас остынет, есть будем, - это Андрюхе. - Клим спокойно спит, так Норд всю ночь топтался, ворчал, нюхал. Хорошо хоть, не лаял.
- Пап, ты храпишь! - обвинил Клим, появляясь в дверях в одних трусах. - И локтями толкаешься!
- Ты, вроде, спал, - удивился Саша.
- Да я просыпался то и дело, - возмутился старший. - Ладно, я пойду Норда выведу. Как вернемся - завтрак хоть будет? Поспать не даете, так хоть поесть…
- Все из-за вас, - ворчала я на мелких, воруя у Андрюшки ложечку каши. - Вот у Серебро вы спите спокойно, что тут-то орали?
- Не знаю, что они орали, знаю только, что сегодня вы на диване ляжете, Клим в спальне, а мы с Нордом на коврике.
- Норда спросил? А то на тебя жалуются, что храпишь и лягаешься.
- Тогда в машину придется идти, - вздохнул Сашка, ссаживая сытого сына на пол и давая ему непроливайку с соком.
- Это будут длинные, длинные выходные, - зевнула я.
- Я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час,
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас.
У Клима, оказывается, хороший слух и приятный голос, низкий, для тринадцатилетнего парня. Вырастет, будет говорить глубоким баритоном. Празднуем его день рождения. Дети уже поели и уселись в гостиной с гитарой - поют и играют многие в их компании. Потом, может и танцевать будут, найдут, чем себя занять. Мы убрали со стола, оставили напитки, сладости и ушли гулять, чтобы не смущать. Все именины в семье в декабре - седьмого у нас с Сашей, одиннадцатого у Клима, тридцать первого, как вы помните, у малых. Наш не отмечали. Еще, когда Сашу повысили, я грустно сказала Климу.
- Папа теперь заместитель командира отряда космонавтов.
- Ого! - обрадовался сын. - Это ж здорово! А что ты не радуешься, мам?
- Я радуюсь…
- Чет не похоже.
- Это потому, что мы его меньше дома будем видеть, Климушка. Ответственности больше, работы.
- Эт да. Только ты все равно лицо посчастливей сделай, а то он обидится.
Андрюшка ходит в ясли. Боялась, как он там привыкнет, но ничего. Воспитательница и няня очень добрые, приветливые, идет к ним охотно. И с детками играть любит. Одно горе - пустышку отобрали. Нянечка, Анна Петровна, улыбчивая, уютная, возраста Веры Васильевны, сказала мне.
- Маша, я Андрюше сказала, что пустышку мышка съела. Понимаешь, они ее всей группой по очереди сосали, а ведь мало ли - у кого сопельки, негигиенично. Да и отучать пора, к двум-то годикам.
- Я не против, Анна Петровна. Мы пытались, но дома-то еще меньше пользователь. Если только и его попробовать отучить, заодно уж.
Не скажу, что очень уж сложно было, отвыкли оба, не просили особо, даже Игорешек, Через две недели, примерно, и не вспоминали уже, кажется, купила Андюшке новые тапочки, теплые, с мышиными мордочками, с ушками.
- Дрюнька, смотри, Джерри, - обувая сына в обновку, ворковала я. - Джерри, мышка из мультика, мы смотрели, да?
- Мысы? - сын внимательно рассматривал ножки.
- Мыши, - подтвердила я.
- Это не мысы, это суки, - решительно разуваясь, выдал Эндрю. - Они сёску сели.
Я не нашлась, что возразить, только возопила.
- Клим!
- А? - откликнулся он из своей комнаты.
- Спустись, сына.
Скатился по лестнице, подхватил брата.
- Че, с малыми посидеть? Давай. А что это у тебя, брат? Ой, какие мышки красивые!
- Суки! - возразил Дрюня.
Клим ошарашенно посмотрел на меня.
- Ага, - подтвердила я. - От кого научился, не спрашиваешь?
- Че тут спрашивать, - буркнул сын. - Понял я, за языком следить буду.
- Ты - старший брат, ты для них пример, - не удержалась я от нравоучения. - И всегда будешь!
- Да понял я, понял! Я пошел?
- Иди. С английским помочь?
- Не, проверишь только. И диалог, а то я прошлый раз с произношением налаж… ошибся.
Опустила голову, сдержалась, чтобы вслух не рассмеяться. Хороший у нас парень растет!
По традиции, оставшейся от Союза, на новый год детям от профсоюза дали подарки - три мне, три Саше. Увесистые, больше килограмма каждая, коробки спрятали в прихожей. Уложили младших, Саша подмигнул мне, позвал Клима. Мы уселись на ковер в гостиной и Сашка принес подарки.
- Ни фига себе! - Клим с азартом высыпал конфеты на ковер. Я с удовольствием присоединилась, порылась, выбрала себе любимую, с орехами и карамелью.
- Не съедим такую кучу, - засомневался муж. - Надо подарить кому-нибудь.
- Куча - это когда больше не хочется, - философски ответствовал сын. - А тут - маленькая горка. Съедим!
- Хоть чаю пойду заварю, - поднялась я. - Клим, а ты что будешь, чай или минералку?
- Чай, - сладострастно разворачивая очередную конфету, ответил Клим. - Они от чая тают и больше помещаются!
Если бы я представляла себе новый год в обществе отца и его новой жены, то была бы глубоко разочарована. Но я же девушка не настолько наивная - старую собаку новым фокусам не выучишь. Папа с Верой Васильевной укатили на очередной курорт. Уехали они двадцать девятого, а на тридцатое у нас с Сашей приглашение на корпоратив.
- Ну, три года не были, и четвертый не пойдем, - смирилась я.
- А ко скольки вам? - Клим доедал поздний завтрак. Мелкие приставали к Норду, псина короткими перебежками пыталась оторваться от преследования. Байкер тянул лапы на подоконнике, в опасной близости от цикламена. Надо все-таки цветок убрать, он его уронит когда-нибудь.
- В семь начало, но пока все соберутся… к половине восьмого пришли бы, часа два побыли, и домой, - помечтала я задним числом.
- Мам, давай я с ними побуду? Че там сидеть, они в девять спят уже. Андрюха вообще большой, на горшок сам ходит.
- Не знаю, - засомневалась я.
- Мам, я взрослый?
- Взрослый, но…
- Я ответственный?
- Ответственный, Клим, но…
- Ты мне доверяешь?
- Доверяю, - сказала я твердо. Нельзя сказать своему ребенку «доверяю, но…». Что за доверие с оговорками?
- Все, значит, договорились, - Клим засунул тарелку в посудомойку, стряхнул крошки со стола. - Можешь, для успокоения, написать мне список.
Собралась понервничать, но отложила на вечер. Позвонила в перерыв Саше, посоветоваться.
- Я уже сама не рада, что завела этот разговор, - говорила я негромко, для конспирации закрывшись в туалете. - Теперь не оставить нельзя, и оставить нельзя!
- Марусь, давай сходим, - предложил муж. - Оставался же Клим с Андрюшкой год назад. А теперь он на год старше, и Андрюха.
- И Игорешка еще прибавился.
- Если мы его с мелкими не оставим - обидим, и сильно.
- Да я понимаю! - не сдержалась, испуганно посмотрела на дверь. - Ладно, тогда приходи пораньше, сможешь?
По дороге в Дубну младшие действительно уснули очень быстро, а старшие расспрашивали меня про город, про школу.
- Да я уехала семнадцать лет назад и с тех пор больше, чем на день-два, не приезжала, и то редко-редко. Все изменилось, наверное.
- Ты же рядом жила, - удивился Клим. - Почему редко? Сейчас-то понятно, а когда училась? Жил бы я раньше поближе, на каникулах обязательно бы к друзьям ездил.
- У меня в школе друзей не было, - выдала я неприятную правду. - Два года назад пятнадцатилетие выпуска отмечали, мне пригласительный присылали, я отговорилась беременностью и не поехала. Но это был предлог, а не причина. Я и на десять не ездила, и на двадцать не поеду, и на двадцать пять.
- Как это - друзей не было?! - не поверил Клим, обернувшись ко мне всем корпусом. - У тебя?!
- А почему ты так удивился? - мне было очень интересно, что он ответит.
- Ты клевая, потому что! Веселая, красивая! Умная!
Пожала плечами. Что тут скажешь?
- Ну и нефиг, - рубанул сын с плеча. - Правильно, нечего с ними водиться, раз они так с тобой!
- Спасибо, сын, - погладила его по руке. - Наверно, и я виновата, что у меня друзей не было.
- Не, - не поверил Клим. - Не может быть.
- И я так думаю, - поддержал его отец. - Наша мама - лучше всех.
- И вы у меня. Лучше всех!
Смеялись остаток пути, отвешивали друг другу цветистые комплименты, петух с кукушкой бы обзавидовались. Ох, опять, похоже, не к добру!
Глава 19.
- Маша, успокойся, возьми себя в руки. Почему ты так остро реагируешь? - Саша зашел за мной в спальню, плотно закрыл дверь.
Я рухнула на кровать, уткнулась в подушку, разрыдалась. Саша сел рядом, сжал мой локоть.
- Машуль, я первый раз за все время не понимаю тебя. Нет, не то, что ты чувствуешь, а почему ты это чувствуешь. Из-за чего такая истерика?
Приподнялась, перелезла к мужу на коленки, спряталась под руку. Обнял меня, целовал затылок, шептал ласковые глупости, как маленькой.
- Не знаю, Саш, - я чуть успокоилась. - Наверное, это ревность. Только-только мы с папой стали сближаться, и опять - у него своя жизнь, и я к ней никакого отношения не имею. Он к нам стал чаще ездить - оказывается, вовсе не к нам, а к ней! Я-то думала, он внуков любит, по мне скучает!
- Маня, но почему ты думаешь, что может быть только «или», а не «и»? Он мальчишек любит, и тебя. Зачем ты заставляешь отца выбирать - дочь, внуки или любимая женщина?
- Я разве заставляю? - возмутилась я.
- Ты так на них смотрела, как будто они тебя убивают. Нет, как будто они у тебя на глазах детей убивают!
- Что ты все смеешься?! Я плачу, а он смеется!
- Маруська, не плачь. Пойдем, умоешься, поговоришь с отцом…
- Не буду! - я надулась. - Что я ему скажу?
- Конечно, лучше прятаться и плакать.
Посопела. Было слышно, как смеется и что-то оживленно рассказывает Клим, приглушенный голос отца.
- Ладно, - я решительно вытерла слезы. - Мелкие спят?
- Спят, - Саша заглянул в детскую кроватку. - Видишь, подумал же о внуках. Готовился.
- Сашуль, мне так стыдно!
- Да ничего особенного ты не сказала и не сделала. Убежала, я следом ушел, никто и не понял ничего. Скажем, мелкий заплакал.
- Только давай вместе, хорошо?
- Все, пошли, - поднял меня, поцеловал. Задохнулась, сердце заколотилось. Заглянула в ванную, и в кухню вышла почти спокойная.
- Маша, все в порядке? - папа смотрел настороженно, Вера Васильевна, хлопотавшая у разделочного стола - виновато. Клим позвал из-за стола.
- Мам, пап, вы где пропали ваще? Ждем вас, ждем…
- Все нормально. Игореня запищал, а меня укачало, что ли, в машине, голова заболела как-то резко. Прошло уже, полежала.
- Водички, может?
- Спасибо, Вера Васильевна. Давайте ужинать, а то Клим в обморок упадет, в голодный.
Поужинали почти спокойно, Саша с Климом хорошо обстановку разряжали. Они же вымыли посуду, и Саша предложил.
- Клим, пошли на пробежку?
- Пошли, - обрадовался мальчишка.
Они ушли, мы остались сидеть.
- Я пойду, мне там надо… - Вера Васильевна поднялась.
- Вера, останься, пожалуйста.
- Да, Вера Васильевна, не уходите, - попросила я. - Вы извините меня, Вера Васильевна, папа. Я немного растерялась, когда увидела вас здесь. Но я рада за вас, правда. Вы ведь вместе, я правильно поняла?
- Маша, ты думаешь, вот дура старая, да? - грустно спросила меня Вера Васильевна.
- Вовсе нет, - я посмотрела ей в глаза. - Однажды я прочитала… Написала очень резкая в высказываниях, категоричная дама. «Одиночества никто не боится, но никто его не ищет». И в этой фразе было что-то… очень личное. Разве я такая злая, что вы могли подумать, что я буду против?
- Маша… - начал папа.
- Подожди, папа, - не дала я ему договорить. - Я только попрошу тебя - чаще приезжайте. Клим к тебе привязался, и маленькие… И к вам, Вера Васильевна, особенно Андрюшка. И без няни нам трудно, - улыбнулась. - Я эгоистка, да?
- Маша, так я в городке буду жить, Сева дома, а на выходные съезжаться. Ты своего отца не знаешь, что ли? Все дни допоздна в институте, что я тут одна куковать-то буду?
- Эээ, - промямлила я. Гостевой брак, ездить в такую даль?! Надолго их хватит?
- Я, дочь, только до нового года работать остаюсь, дела заканчиваю, передаю. Переезжаю к Вере. Работу попробую в городке поискать, а нет - так с внуками сидеть буду.
- Папа, - я встрепенулась, обняла его. - Папа!
Кажется, я опять заплачу!
Все равно, не понимаю, - бубнила я. - Она совсем на маму не похожа! Мама была идеалом женщины - красивая, утонченная… А Вера Васильевна - она … обыкновенная! Приятная женщина, не спорю, и выглядит даже моложе своих шестидесяти, но…
- Марусь, - Сашиного лица я не видела, но чувствовала его улыбку. Мы лежали в моей бывшей комнате, на моей бывшей полуторной кровати, сбоку от которой отец втиснул откуда-то добытую детскую кроватку. - Ты уверена, что для отца твоя мама была идеалом? А для тебя? Ты, действительно, хотела бы походить на нее? Во всем?
- Ну… - я смутилась. По правде сказать, во мне говорила все та же ревность, а еще чувство вины. Особенно чувство вины - ведь пусть не идеалом, а примером для подражания, образцом женщины, матери была для меня совсем другая женщина.
- Прости, но даже внешне Вероника Дмитриевна мне не кажется идеалом. Ты гораздо красивее.
- Только для тебя если, - я поцеловала его в плечо.
- Нет. Я вижу, как на тебя мужики смотрят. Нет, я не ревную, - правильно расценил он мое шевеление. - Но мне не нравится, что ты до сих пор не поняла, какая ты. Вот и сейчас - сравниваешь себя с матерью, и такой голос… Но ты молодец. С такой… с таким детством, - смягчил он все же. - И комплекс неполноценности ты в себе преодолела.
- Это было не просто, - глухо, еле слышно, прошептала я. И не договорила: да и не смогла бы. Без мужа не смогла бы, без подруг, особенно без Милы. Подлезла повыше, в свете ночника всмотрелась в глаза, погладила любимое лицо, губы, потянулась поцеловать. Муж обнял за талию и пониже, притянул…
- Ааааа!
Я подскочила, торопясь встать, но тут «ааааааа» удвоилось. В кроватке стояли и истошным голосом орали оба.
- Тссс, тише, тише, - пыталась я их угомонить. - Мама тут. Не кричите, всех перебудите!
Дети смотрели на совершенно чужую комнату, плакали благим матом и тянули ко мне ручки. Подняла обоих сразу, не удержалась на ногах, плюхнулась на постель. Саша встал, забрал Андрюшку. Игорешка уткнулся мне в грудь, затеребил сорочку.
-Обрадовался, титю нашел, - перехватила его. - Не дам, спать давайте.
Пробовали укачать. Пока на руках носишь - вроде дремлет. Начнешь в кроватку класть - опять орет. После третьей, кажется, попытки сдались, положили на кровать, легли сами. Ну, как легли. Попытались. Я кое-как еще уместилась на самом краю, почти на весу, а Саша постоял, с сомнением глядя на узенькую полоску у стенки, но тут Андрюшка перевернулся и стукнул ногой в стенку.
- Я к Климу пойду, что ли, - вслух подумал муж негромко. - У него диван широкий.
- Иди, - я подвинула Игорешку, а то он меня совсем спихивал. - Попробуем хоть так, спать очень хочется.
Сашка вышел, осторожно прикрыл дверь. Всю ночь балансировала на краешке кровати, караулила норовивших укатиться детей. Утром я встала опухшая, дети - бодрые. Покормила самого мелкого, пошли в кухню. Заспанный Саша варил кашу Андрюшке.
- Па-па-па-па! - заголосил Дрюнька, кидаясь к отцу.
- Привет, братаны, - подхватил сына на руки. - Доброе утро, Маруська!
- Я спать хочу, - ответила я вместо «здрасьте». - Умираю! - обняла его одной рукой, Игореня завопил что-то радостное. - Ты хоть выспался?
- Так себе, - Сашка выключил конфорку, положил кашу в тарелку. - Сейчас остынет, есть будем, - это Андрюхе. - Клим спокойно спит, так Норд всю ночь топтался, ворчал, нюхал. Хорошо хоть, не лаял.
- Пап, ты храпишь! - обвинил Клим, появляясь в дверях в одних трусах. - И локтями толкаешься!
- Ты, вроде, спал, - удивился Саша.
- Да я просыпался то и дело, - возмутился старший. - Ладно, я пойду Норда выведу. Как вернемся - завтрак хоть будет? Поспать не даете, так хоть поесть…
- Все из-за вас, - ворчала я на мелких, воруя у Андрюшки ложечку каши. - Вот у Серебро вы спите спокойно, что тут-то орали?
- Не знаю, что они орали, знаю только, что сегодня вы на диване ляжете, Клим в спальне, а мы с Нордом на коврике.
- Норда спросил? А то на тебя жалуются, что храпишь и лягаешься.
- Тогда в машину придется идти, - вздохнул Сашка, ссаживая сытого сына на пол и давая ему непроливайку с соком.
- Это будут длинные, длинные выходные, - зевнула я.
- Я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час,
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас.
У Клима, оказывается, хороший слух и приятный голос, низкий, для тринадцатилетнего парня. Вырастет, будет говорить глубоким баритоном. Празднуем его день рождения. Дети уже поели и уселись в гостиной с гитарой - поют и играют многие в их компании. Потом, может и танцевать будут, найдут, чем себя занять. Мы убрали со стола, оставили напитки, сладости и ушли гулять, чтобы не смущать. Все именины в семье в декабре - седьмого у нас с Сашей, одиннадцатого у Клима, тридцать первого, как вы помните, у малых. Наш не отмечали. Еще, когда Сашу повысили, я грустно сказала Климу.
- Папа теперь заместитель командира отряда космонавтов.
- Ого! - обрадовался сын. - Это ж здорово! А что ты не радуешься, мам?
- Я радуюсь…
- Чет не похоже.
- Это потому, что мы его меньше дома будем видеть, Климушка. Ответственности больше, работы.
- Эт да. Только ты все равно лицо посчастливей сделай, а то он обидится.
Андрюшка ходит в ясли. Боялась, как он там привыкнет, но ничего. Воспитательница и няня очень добрые, приветливые, идет к ним охотно. И с детками играть любит. Одно горе - пустышку отобрали. Нянечка, Анна Петровна, улыбчивая, уютная, возраста Веры Васильевны, сказала мне.
- Маша, я Андрюше сказала, что пустышку мышка съела. Понимаешь, они ее всей группой по очереди сосали, а ведь мало ли - у кого сопельки, негигиенично. Да и отучать пора, к двум-то годикам.
- Я не против, Анна Петровна. Мы пытались, но дома-то еще меньше пользователь. Если только и его попробовать отучить, заодно уж.
Не скажу, что очень уж сложно было, отвыкли оба, не просили особо, даже Игорешек, Через две недели, примерно, и не вспоминали уже, кажется, купила Андюшке новые тапочки, теплые, с мышиными мордочками, с ушками.
- Дрюнька, смотри, Джерри, - обувая сына в обновку, ворковала я. - Джерри, мышка из мультика, мы смотрели, да?
- Мысы? - сын внимательно рассматривал ножки.
- Мыши, - подтвердила я.
- Это не мысы, это суки, - решительно разуваясь, выдал Эндрю. - Они сёску сели.
Я не нашлась, что возразить, только возопила.
- Клим!
- А? - откликнулся он из своей комнаты.
- Спустись, сына.
Скатился по лестнице, подхватил брата.
- Че, с малыми посидеть? Давай. А что это у тебя, брат? Ой, какие мышки красивые!
- Суки! - возразил Дрюня.
Клим ошарашенно посмотрел на меня.
- Ага, - подтвердила я. - От кого научился, не спрашиваешь?
- Че тут спрашивать, - буркнул сын. - Понял я, за языком следить буду.
- Ты - старший брат, ты для них пример, - не удержалась я от нравоучения. - И всегда будешь!
- Да понял я, понял! Я пошел?
- Иди. С английским помочь?
- Не, проверишь только. И диалог, а то я прошлый раз с произношением налаж… ошибся.
Опустила голову, сдержалась, чтобы вслух не рассмеяться. Хороший у нас парень растет!
По традиции, оставшейся от Союза, на новый год детям от профсоюза дали подарки - три мне, три Саше. Увесистые, больше килограмма каждая, коробки спрятали в прихожей. Уложили младших, Саша подмигнул мне, позвал Клима. Мы уселись на ковер в гостиной и Сашка принес подарки.
- Ни фига себе! - Клим с азартом высыпал конфеты на ковер. Я с удовольствием присоединилась, порылась, выбрала себе любимую, с орехами и карамелью.
- Не съедим такую кучу, - засомневался муж. - Надо подарить кому-нибудь.
- Куча - это когда больше не хочется, - философски ответствовал сын. - А тут - маленькая горка. Съедим!
- Хоть чаю пойду заварю, - поднялась я. - Клим, а ты что будешь, чай или минералку?
- Чай, - сладострастно разворачивая очередную конфету, ответил Клим. - Они от чая тают и больше помещаются!
Если бы я представляла себе новый год в обществе отца и его новой жены, то была бы глубоко разочарована. Но я же девушка не настолько наивная - старую собаку новым фокусам не выучишь. Папа с Верой Васильевной укатили на очередной курорт. Уехали они двадцать девятого, а на тридцатое у нас с Сашей приглашение на корпоратив.
- Ну, три года не были, и четвертый не пойдем, - смирилась я.
- А ко скольки вам? - Клим доедал поздний завтрак. Мелкие приставали к Норду, псина короткими перебежками пыталась оторваться от преследования. Байкер тянул лапы на подоконнике, в опасной близости от цикламена. Надо все-таки цветок убрать, он его уронит когда-нибудь.
- В семь начало, но пока все соберутся… к половине восьмого пришли бы, часа два побыли, и домой, - помечтала я задним числом.
- Мам, давай я с ними побуду? Че там сидеть, они в девять спят уже. Андрюха вообще большой, на горшок сам ходит.
- Не знаю, - засомневалась я.
- Мам, я взрослый?
- Взрослый, но…
- Я ответственный?
- Ответственный, Клим, но…
- Ты мне доверяешь?
- Доверяю, - сказала я твердо. Нельзя сказать своему ребенку «доверяю, но…». Что за доверие с оговорками?
- Все, значит, договорились, - Клим засунул тарелку в посудомойку, стряхнул крошки со стола. - Можешь, для успокоения, написать мне список.
Собралась понервничать, но отложила на вечер. Позвонила в перерыв Саше, посоветоваться.
- Я уже сама не рада, что завела этот разговор, - говорила я негромко, для конспирации закрывшись в туалете. - Теперь не оставить нельзя, и оставить нельзя!
- Марусь, давай сходим, - предложил муж. - Оставался же Клим с Андрюшкой год назад. А теперь он на год старше, и Андрюха.
- И Игорешка еще прибавился.
- Если мы его с мелкими не оставим - обидим, и сильно.
- Да я понимаю! - не сдержалась, испуганно посмотрела на дверь. - Ладно, тогда приходи пораньше, сможешь?
