Поскольку вход был платным, безденежным студиозам приходилось, как всякой голи, идти на выдумки. Первокурсники Военвуза пошли не одни. Они прихватили с собой приемную дочь их высочеств. Нет-нет! Ее не похитили и не потребовали выкуп. План был другой.
- Мама! Военный университет ведь куратор приютов и народных больниц, - Рыська всегда была обстоятельна, а тут уж поневоле надо было заходить издалека. - Почему же он не может организовать бесплатное цирковое представление для сирот и больных?
- Рыська, скажи сразу, что ты хочешь? - Бруни отложила в сторону очередную петицию, глядя на дочь с любовью и насмешкой. - И больные, и здоровые - все приютские были и в цирке, и на кукольном представлении. И ты ведь знаешь!
- Мам! - Рыся, ничуть не смутившись, обняла мать за шею. - Наши много кто не может пойти. Я, конечно, могу разбить Госпожу Поппин (это была ее копилка в виде очень упитанной, особенно ниже талии, дамы), но они не возьмут.
- Ну, тогда за нашу армию я спокойна, - улыбнулась будущая королева. - Давай сделаем вот что...
В ближайший выходной под окнами трактира 'У Матушки Бруни' на походном очаге пеклись вафли. Одуряющий запах тек, струился, обволакивал, сбивал с ног. С десяток мальчишек под предводительством Росинты мешали тесто, ловко ворочали румяные вафли с боку на бок, сворачивали трубочкой, клали на капустный лист и запихивали внутрь сбитые сливки или поливали сиропом, либо вареньем. На выходе Рыська, придирчиво оглядев 'тарелку', торжественно клала сверху ягодку и выставляла на импровизированный прилавок рядом с расписным подносом. 'Тарелка' в ту же секунду исчезала, а на поднос падали несколько монет. Каждая пятая вафля, за этим Рыся особо следила, отправлялась на маленький столик, возле которого терпеливо ждали очереди дети, уже где-то оставившие последние монетки, или вовсе их не имевшие.
Не меньше, чем запах вафель, знатоков притягивала Рыся. В голубой юбке, меховой душегрейке, открывавшей красивую шею, с толстой рыжей косой, причудливо обернутой вокруг головы, румяная, хорошенькая, Рысёна командовала кулинарами и улыбалась едокам. Глядя на синие глаза, а еще больше на малиновые губы, старые приосанивались, молодые бросали призывные взгляды, а то и заигрывали. Наивная Рысёна комплименты вроде 'сладость', 'прелесть' или 'аж слюнки текут' относила исключительно к вафлям.
Горка монет на подносе подросла и подогрела поварской энтузиазм практически до кипения, когда произошла неприятность. Подвыпивший мужчина, одетый хоть и дорого, но неряшливо, растолкал толпящихся рядом с боковым столом ребятишек. Рысёна как раз обернулась и протянула вихрастому черноглазому мальчишке лет семи дымящуюся вафлю. Мужик схватил пацаненка за плечо, грубо оттолкнул, вырвал у Рыськи из руки капустный кулек, повернулся и ушел. Опешившая Рыся подавилась словами. Ограбленный мальчишка поискал, чем бы кинуть в мужика, не нашел и разочарованно провез рукавом под носом. Очередная публика высказывалась про ушедшего в выражениях разной степени приличия и из чувства возмущения кидала на поднос на монетку больше, чем собиралась.
Вечером, после того, как выручка была посчитана и потрачена, а на остатки заказан ужин 'У Матушки', компания вернулась к происшествию. Наглец и грубиян был опознан как Нисер Сэрпиво, золотарь. То ли профессия испортила ему характер, то ли с таким характером только этим и заниматься, как бы то ни было, оправданий ему не было. И прощения то же. Просто он пока не знал, что эта была последняя его ночь. В смысле спокойная...
Нисер проснулся от тихого и настойчивого стука в стекло. Точно зная, что в окно спальни на втором этаже стучать невозможно, мужик все же подошел и отдернул занавеску. За окном не было никого, даже луны. Нисер лег и скоро захрапел. Стук повторился, только громче и настойчивей. Нисер обозрел в окне ночь и пустоту, плюнул в свое отражение и ушел спать. Опять застучало. За ночь Сэрпиво помянул Пресветлую и Аркаеша, Руфуса, Торуса и Крейский пантеон. Пытался заснуть в другой спальне, на кухне и в кладовке. Стучало везде. И на следующую ночь, и следующую. Отродясь не знавший, где находится храм Индари, Нисер не только нашел туда дорогу, но и отнес пожертвование. Стучать перестало. Завыло. Выло в каминах и кухонном очаге. Когда не выло, то скрежетало и мерзко подхихикивало. Приглашенный маг обследовал дом от чердака до подвала, ничего не нашел, но деньги взял. Золотарь заколотил окна, повесил на дверь пудовый замок и снял угол. На новом месте стучало и выло посменно. После очередного переселения, его перестали пускать на квартиру. Отчаявшийся Нисер вернулся домой, вырыл зарытый в дальнем углу подвала горшок с золотыми и разнес все до монеты в сиротские приюты. Эту ночь он наконец-то спал спокойно.
Рыськина бригада смотала леску с привязанной железякой, без устали молотившей во многие столичные окна, и вытащила из труб бутылки. С привидением дома Сэрпиво было покончено навсегда. С тех пор Вишенрог никогда не знал более богобоязненного и добродетельного золотаря.
В Вишенрог на душистом южном ветре прилетела весна. В хрустальном воздухе звенела капель, снег съежился и уполз в темные углы и крепостной ров. Деревья демонстрировали новенькие тугие почечки, рапортуя о полной готовности выстрелить листочками - только дай команду. Хоть короткая приморская зима не успела наскучить, весне все равно радовались все. Кроме Рысены. Ей от весны были одни неприятности.
Во-первых, она выросла на целую ладонь, ну, это-то ладно. У нее отрастились грудь и попа. Вот взяли и сами по себе выросли. Куда это годится, дважды за зиму заказывать белошвейкам новое белье? Последний раз пришлось еще идти к мастеру Артазелю и, краснея, просить что-нибудь придумать, а то, когда фехтуешь, груди подпрыгивают, как белки. Хотя какие белки? Свинки морские! Откормленные... По крайней мере, с изобретенным мастером лифчиком, зашнуровавшись от подмышек до талии, можно не бояться, что эти самые морские свинки уйдут в самоволку, оторвав пуговицы на мундире. Но, оглядев себя в зеркало, Рыська прямо застонала. Тугой лифчик, стягивая грудь, утягивал и талию, отчего попа гордо выпирала. А уж при ходьбе казалось, что в штанах перекатываются дыньки, те самые, на которых отъелись свинки. Горе, да и только!
Во-вторых, ошалевшие от весны оборотни старших курсов не давали ей проходу. Были среди парней и здравомыслящие, кто поумнее, кто уже обремененный верностью подруге, но большинство безголовые. Почему только старшекурсники? Потому что всех остальных эти самые озабоченные распугали, как щука головастиков. Два десятка разнообразных хищников охотились на Росинту, подкарауливая в столовой и коридоре, фехтовальном зале, на плацу. Даже у туалета в засаде сидели! Пытались провожать до дому и встречать по дороге в университет, дарили глупых тряпочных зайцев и живых котят с не менее глупыми бантиками, заваливали сладостями. Зайцы и котята откочевывали в приюты, а вот сладости до туда не доезжали - их подъедали растущие организмы первокурсников. Рысёна подарки и вовсе бы не брала, но было жалко бездомных котят и вечно голодных однокурсников. Росинта, как могла, отбивалась от поклонников. Не позволяла распускать руки, шипела, ругалась и пару раз дала в глаз, а одному наглому волку - по тестикулам. Но те только смотрели на нее голодными звериными глазами, как на бифштекс, дергали тонкими ноздрями, нюхая тонкий чистый запах. И таскались, таскались, как иголка за магнитом.
Извечные мужские разговоры в казарме 'про баб-с' все чаще сводились к обсуждению конкретных Рысёниных достоинств, и если спорили, то только о том, что именно лучше - рулька или грудинка, окорок или шейка. Совсем уж поэтичные натуры восхваляли волосы, глаза и губы. Однако Лотарь Мало романтиком не был, и под возбужденные хохотки смаковал не что, а как.
- Заткнись, Мало. Она совсем девчонка, - сдерживая злость, оборвал Арден. - И что вы все завелись, как стоялые жеребцы. Отстаньте вы от нее!
- Ну, для тебя может и девчонка, а по мне вполне, - оскалился Лотарь. - Спорим, я ее уломаю?
- Я не буду спорить, - с силой ответил Фаррел. - Просто оставь ее в покое!
- Я сделаю, что хочу, - прорычал Мало, врезал кулаком по ладони, шумно отвернулся к стене.
По казарме потек запах сдерживаемой ярости и его чувствовали даже люди.
Арден Фаррел Туманный Дон в некотором отдалении шел за Росинтой Гольди Блуждающей. Сегодня первокурсников оставили на дополнительные занятия, и Рыська шла домой сквозь серые сумерки. Закат тлел, как забытый уголек, квартальный маг только-только натягивал сапоги перед выходом из дома. На пустом повороте от набережной к дворцу от парапета отклеился Лотарь Мало. Арден ускорил шаг, чтобы в подробностях увидеть, как оборотень заступает фарге дорогу, что-то говорит с улыбкой. Она делает шаг в сторону, он тоже, обнимает ее за талию, притягивает, она упирается руками ему в грудь и, видимо, что-то говорит, от чего оборотень напрягается и что-то зло ей отвечает. Его руки становятся жестче, она делает неудачную попытку вырваться, несколько раз дергается и сдается. Лотарь торжествующе улыбается и склоняется к ней для поцелуя...
Не успел Фаррел подумать, что, похоже, не стоит торопиться спасать нынешних девиц, как сцена изменилась. Девушка одновременно ударила ухажера снизу вверх головой в подбородок, кулаком дала под дых, и тут же вывернула парню руку и бросила через бедро! Когда Арден подбежал, Росинта уже сидела на оборотне верхом и колотила его по голове увесистым мешком с книгами. Уверившись, что немедленно признаков жизни Лотарь не подаст, девушка легко вскочила и обернулась к подошедшему.
- Давай, говорит, приходи на сеновал! Ну, не на сеновал конечно! Какая разница! Приставать вздумал! Кобель! Мне папа давно уже пару приемов показал, и с братьями я сто раз дралась! - Рыся выпалила фразу одним духом, оглянулась на лежащего, опять замахнулась и погрозила. - Только попробуй, подойди еще!
И тут Рысена поняла, с кем она разговаривает. С красивым оборотнем, в которого она ..., нет-нет, конечно же, не влюбилась, что за глупости! Так вот, с этим парнем с того памятного бала они, разумеется, виделись в университете. Он всегда кивал с легкой улыбкой, она равнодушно и спокойно отвечала или даже здоровалась первой, проходя мимо. Только сердце колотилось, и в животе что-то сжималось и щекотало. И вот теперь она стояла перед ним, бурно дыша, растрепанная, похожая на... Аркаеш знает, на кого похожая! Рыська немедленно покраснела, тяжело, до слез.
- Ты молодец, Росинта, - подходя ближе и глядя ей прямо в несчастное пунцовое лицо, сказал Арден. - Ты все правильно сделала. Но будь осторожна, унижения он не простит.
- Папа сказал, что таких бояться нельзя, - спокойно и серьезно ответила Рысена.
- Лейтенант Гроден - твой брат? - как-то незаметно парочка развернулась и пошла по направлению к дворцу. - Ты должна сказать ему о Мало.
- И что он сделает? Приставит ко мне охрану или посадит этого дурака под арест? - отмахнулась Рыська. - Полезет - еще получит.
- У вас сегодня был чертеж на фортификации? - Арден отобрал у фарги учебники. - Полковник опять придирался к проекции данскера?
- А ты откуда знаешь? - удивилась Рыська.
- Так он это каждому курсу говорит!
Один за другим зажигались фонари вокруг дворца, недолгая дорога незаметно кончилась. У ворот Арден протянул Рысе мешок и попрощался простым 'До завтра!'
Рысёна прибежала к себе в комнату, бросила у порога вещи, скинула сапоги и рухнула на постель, раскинув руки. Лежала, смотрела в потолок и улыбалась, не слыша, как стучит в дверь Жужелка, приглашая к ужину, сначала тихо, потом громче и настойчивей. Очнулась только когда не дождавшаяся ответа горничная вошла в комнату, вскочила, торопливо переоделась. За столом было не лучше. Рыся невпопад отвечала на вопросы, подолгу зависала над тарелкой и вообще вела себя так, словно это ее били книжками по голове, причем с детства. Родители понимающе переглядывались и втихомолку улыбались.
Лотарь Мало ждал Ардена Фаррела там же, где ждал Росинту. Они дрались на берегу за Старым маяком - черная пантера с окровавленной мордой и рысь. Черный зверь атаковал с яростной, слепой злостью. Рысь дралась холодно и расчетливо, как будто делала работу. Ягуар огрызаясь и рыча, наступал, рысь молча уклонялась. В какой-то миг пантера всей тяжестью массивного тела опрокинула палево-дымчатую кошку на спину, прижала к земле, целясь в шею. Неуловимым движением Арден убрал горло из-под чужих клыков, сжался пружиной, выпрямился и мощными задними лапами, как кинжалами, полоснул по незащищенному брюху. Горячая алая кровь вырвалась из тела, раненный оборотень тяжело осел в белую пену.
Рыськина ночь была отвратительной и прекрасной. Отвратительной потому, что она не выспалась. А прекрасной - потому что выспаться не дали чудесные воспоминания и еще более чудесные мечты. Как и полагается наутро после такого многообещающего приключения, в университет она не шла и не бежала, а летела. Занятая мыслями от рыжей макушки до розовых пяток, она не сразу заметила отсутствие привычного внимания. На ее столе не было ни одного завалящего пряника, никто не шел за ней по пятам, тыча в спину мурчащим котиком, никто не выворачивался из-за угла с намерением облапить. Однокурсники, распуганные поклонниками, сегодня увеличили дистанцию еще на пару дюймов. Даже преподаватели смотрели на нее как-то задумчиво. Зато Лин и Нили вели себя как шаферы на свадьбе.
Перед обедом Рыська загнала этих двоих в угол. Оборотни бекали, мекали и отнекивались. Рыська рассвирепела.
- Ну, это, - начал лис. - Ночью Фаррел притащил на себе Лотаря Мало с распоротым брюхом...
- Даже кишки вылезли! - радостно перебил енот.
- Не вылезли, что ты врешь!
- А я говорю, вылезли!
- Что? Что?! - Рыська топнула. - Замолчите и рассказывайте! Говори ты, Лин!
- Я и говорю! Фаррел притащил Мало, всего в кровище, и сказал, что это он его так! Теперь Мало в лазарете, а Арден на губе.
Рыська впервые за свою жизнь не нашлась, что ответить.
С Весем, наверное, объясняться было бы легче. Но именно сегодня лейтенант Гроден целый день был в полку. Перед дверью Рыська помялась и даже немножко посопела. Потом решительно постучала.
- Заходи уже! - скомандовал из-за двери язвительный голос. Рыська вошла пред оранжевые очи полковника Лихая Торхаша Красное Лихо.
Через некоторое время отворилась уже другая дверь, в каземат. При появлении офицера Арден встал.
- Арден Фаррел Туманный Дон, - разглядывая оборотня, насмешливо протянул Лихай. - Поздравляю.
- Господин полковник?
- Поединок крови за приемную дочь принца Аркея - умно, очень умно...
- Господин полковник, я не имел намерения драться за Росинту... как за самку. У нас с Мало... Это была просто схватка, - Арден был спокоен и смотрел прямо.
- Ты удивишься, Фаррел, но, похоже, ты один так считаешь. Даже Мало сказал, что не имеет к тебе претензий, поскольку, когда дерешься за фаргу, дерешься насмерть.
- Она ж мелкая совсем! Котенок просто! - Арден запнулся, растерянно спросил. - Или она ... тоже?
- Мама! Военный университет ведь куратор приютов и народных больниц, - Рыська всегда была обстоятельна, а тут уж поневоле надо было заходить издалека. - Почему же он не может организовать бесплатное цирковое представление для сирот и больных?
- Рыська, скажи сразу, что ты хочешь? - Бруни отложила в сторону очередную петицию, глядя на дочь с любовью и насмешкой. - И больные, и здоровые - все приютские были и в цирке, и на кукольном представлении. И ты ведь знаешь!
- Мам! - Рыся, ничуть не смутившись, обняла мать за шею. - Наши много кто не может пойти. Я, конечно, могу разбить Госпожу Поппин (это была ее копилка в виде очень упитанной, особенно ниже талии, дамы), но они не возьмут.
- Ну, тогда за нашу армию я спокойна, - улыбнулась будущая королева. - Давай сделаем вот что...
В ближайший выходной под окнами трактира 'У Матушки Бруни' на походном очаге пеклись вафли. Одуряющий запах тек, струился, обволакивал, сбивал с ног. С десяток мальчишек под предводительством Росинты мешали тесто, ловко ворочали румяные вафли с боку на бок, сворачивали трубочкой, клали на капустный лист и запихивали внутрь сбитые сливки или поливали сиропом, либо вареньем. На выходе Рыська, придирчиво оглядев 'тарелку', торжественно клала сверху ягодку и выставляла на импровизированный прилавок рядом с расписным подносом. 'Тарелка' в ту же секунду исчезала, а на поднос падали несколько монет. Каждая пятая вафля, за этим Рыся особо следила, отправлялась на маленький столик, возле которого терпеливо ждали очереди дети, уже где-то оставившие последние монетки, или вовсе их не имевшие.
Не меньше, чем запах вафель, знатоков притягивала Рыся. В голубой юбке, меховой душегрейке, открывавшей красивую шею, с толстой рыжей косой, причудливо обернутой вокруг головы, румяная, хорошенькая, Рысёна командовала кулинарами и улыбалась едокам. Глядя на синие глаза, а еще больше на малиновые губы, старые приосанивались, молодые бросали призывные взгляды, а то и заигрывали. Наивная Рысёна комплименты вроде 'сладость', 'прелесть' или 'аж слюнки текут' относила исключительно к вафлям.
Горка монет на подносе подросла и подогрела поварской энтузиазм практически до кипения, когда произошла неприятность. Подвыпивший мужчина, одетый хоть и дорого, но неряшливо, растолкал толпящихся рядом с боковым столом ребятишек. Рысёна как раз обернулась и протянула вихрастому черноглазому мальчишке лет семи дымящуюся вафлю. Мужик схватил пацаненка за плечо, грубо оттолкнул, вырвал у Рыськи из руки капустный кулек, повернулся и ушел. Опешившая Рыся подавилась словами. Ограбленный мальчишка поискал, чем бы кинуть в мужика, не нашел и разочарованно провез рукавом под носом. Очередная публика высказывалась про ушедшего в выражениях разной степени приличия и из чувства возмущения кидала на поднос на монетку больше, чем собиралась.
Вечером, после того, как выручка была посчитана и потрачена, а на остатки заказан ужин 'У Матушки', компания вернулась к происшествию. Наглец и грубиян был опознан как Нисер Сэрпиво, золотарь. То ли профессия испортила ему характер, то ли с таким характером только этим и заниматься, как бы то ни было, оправданий ему не было. И прощения то же. Просто он пока не знал, что эта была последняя его ночь. В смысле спокойная...
Нисер проснулся от тихого и настойчивого стука в стекло. Точно зная, что в окно спальни на втором этаже стучать невозможно, мужик все же подошел и отдернул занавеску. За окном не было никого, даже луны. Нисер лег и скоро захрапел. Стук повторился, только громче и настойчивей. Нисер обозрел в окне ночь и пустоту, плюнул в свое отражение и ушел спать. Опять застучало. За ночь Сэрпиво помянул Пресветлую и Аркаеша, Руфуса, Торуса и Крейский пантеон. Пытался заснуть в другой спальне, на кухне и в кладовке. Стучало везде. И на следующую ночь, и следующую. Отродясь не знавший, где находится храм Индари, Нисер не только нашел туда дорогу, но и отнес пожертвование. Стучать перестало. Завыло. Выло в каминах и кухонном очаге. Когда не выло, то скрежетало и мерзко подхихикивало. Приглашенный маг обследовал дом от чердака до подвала, ничего не нашел, но деньги взял. Золотарь заколотил окна, повесил на дверь пудовый замок и снял угол. На новом месте стучало и выло посменно. После очередного переселения, его перестали пускать на квартиру. Отчаявшийся Нисер вернулся домой, вырыл зарытый в дальнем углу подвала горшок с золотыми и разнес все до монеты в сиротские приюты. Эту ночь он наконец-то спал спокойно.
Рыськина бригада смотала леску с привязанной железякой, без устали молотившей во многие столичные окна, и вытащила из труб бутылки. С привидением дома Сэрпиво было покончено навсегда. С тех пор Вишенрог никогда не знал более богобоязненного и добродетельного золотаря.
Глава одиннадцатая, в которой героиня огорчается.
В Вишенрог на душистом южном ветре прилетела весна. В хрустальном воздухе звенела капель, снег съежился и уполз в темные углы и крепостной ров. Деревья демонстрировали новенькие тугие почечки, рапортуя о полной готовности выстрелить листочками - только дай команду. Хоть короткая приморская зима не успела наскучить, весне все равно радовались все. Кроме Рысены. Ей от весны были одни неприятности.
Во-первых, она выросла на целую ладонь, ну, это-то ладно. У нее отрастились грудь и попа. Вот взяли и сами по себе выросли. Куда это годится, дважды за зиму заказывать белошвейкам новое белье? Последний раз пришлось еще идти к мастеру Артазелю и, краснея, просить что-нибудь придумать, а то, когда фехтуешь, груди подпрыгивают, как белки. Хотя какие белки? Свинки морские! Откормленные... По крайней мере, с изобретенным мастером лифчиком, зашнуровавшись от подмышек до талии, можно не бояться, что эти самые морские свинки уйдут в самоволку, оторвав пуговицы на мундире. Но, оглядев себя в зеркало, Рыська прямо застонала. Тугой лифчик, стягивая грудь, утягивал и талию, отчего попа гордо выпирала. А уж при ходьбе казалось, что в штанах перекатываются дыньки, те самые, на которых отъелись свинки. Горе, да и только!
Во-вторых, ошалевшие от весны оборотни старших курсов не давали ей проходу. Были среди парней и здравомыслящие, кто поумнее, кто уже обремененный верностью подруге, но большинство безголовые. Почему только старшекурсники? Потому что всех остальных эти самые озабоченные распугали, как щука головастиков. Два десятка разнообразных хищников охотились на Росинту, подкарауливая в столовой и коридоре, фехтовальном зале, на плацу. Даже у туалета в засаде сидели! Пытались провожать до дому и встречать по дороге в университет, дарили глупых тряпочных зайцев и живых котят с не менее глупыми бантиками, заваливали сладостями. Зайцы и котята откочевывали в приюты, а вот сладости до туда не доезжали - их подъедали растущие организмы первокурсников. Рысёна подарки и вовсе бы не брала, но было жалко бездомных котят и вечно голодных однокурсников. Росинта, как могла, отбивалась от поклонников. Не позволяла распускать руки, шипела, ругалась и пару раз дала в глаз, а одному наглому волку - по тестикулам. Но те только смотрели на нее голодными звериными глазами, как на бифштекс, дергали тонкими ноздрями, нюхая тонкий чистый запах. И таскались, таскались, как иголка за магнитом.
Извечные мужские разговоры в казарме 'про баб-с' все чаще сводились к обсуждению конкретных Рысёниных достоинств, и если спорили, то только о том, что именно лучше - рулька или грудинка, окорок или шейка. Совсем уж поэтичные натуры восхваляли волосы, глаза и губы. Однако Лотарь Мало романтиком не был, и под возбужденные хохотки смаковал не что, а как.
- Заткнись, Мало. Она совсем девчонка, - сдерживая злость, оборвал Арден. - И что вы все завелись, как стоялые жеребцы. Отстаньте вы от нее!
- Ну, для тебя может и девчонка, а по мне вполне, - оскалился Лотарь. - Спорим, я ее уломаю?
- Я не буду спорить, - с силой ответил Фаррел. - Просто оставь ее в покое!
- Я сделаю, что хочу, - прорычал Мало, врезал кулаком по ладони, шумно отвернулся к стене.
По казарме потек запах сдерживаемой ярости и его чувствовали даже люди.
Арден Фаррел Туманный Дон в некотором отдалении шел за Росинтой Гольди Блуждающей. Сегодня первокурсников оставили на дополнительные занятия, и Рыська шла домой сквозь серые сумерки. Закат тлел, как забытый уголек, квартальный маг только-только натягивал сапоги перед выходом из дома. На пустом повороте от набережной к дворцу от парапета отклеился Лотарь Мало. Арден ускорил шаг, чтобы в подробностях увидеть, как оборотень заступает фарге дорогу, что-то говорит с улыбкой. Она делает шаг в сторону, он тоже, обнимает ее за талию, притягивает, она упирается руками ему в грудь и, видимо, что-то говорит, от чего оборотень напрягается и что-то зло ей отвечает. Его руки становятся жестче, она делает неудачную попытку вырваться, несколько раз дергается и сдается. Лотарь торжествующе улыбается и склоняется к ней для поцелуя...
Не успел Фаррел подумать, что, похоже, не стоит торопиться спасать нынешних девиц, как сцена изменилась. Девушка одновременно ударила ухажера снизу вверх головой в подбородок, кулаком дала под дых, и тут же вывернула парню руку и бросила через бедро! Когда Арден подбежал, Росинта уже сидела на оборотне верхом и колотила его по голове увесистым мешком с книгами. Уверившись, что немедленно признаков жизни Лотарь не подаст, девушка легко вскочила и обернулась к подошедшему.
- Давай, говорит, приходи на сеновал! Ну, не на сеновал конечно! Какая разница! Приставать вздумал! Кобель! Мне папа давно уже пару приемов показал, и с братьями я сто раз дралась! - Рыся выпалила фразу одним духом, оглянулась на лежащего, опять замахнулась и погрозила. - Только попробуй, подойди еще!
И тут Рысена поняла, с кем она разговаривает. С красивым оборотнем, в которого она ..., нет-нет, конечно же, не влюбилась, что за глупости! Так вот, с этим парнем с того памятного бала они, разумеется, виделись в университете. Он всегда кивал с легкой улыбкой, она равнодушно и спокойно отвечала или даже здоровалась первой, проходя мимо. Только сердце колотилось, и в животе что-то сжималось и щекотало. И вот теперь она стояла перед ним, бурно дыша, растрепанная, похожая на... Аркаеш знает, на кого похожая! Рыська немедленно покраснела, тяжело, до слез.
- Ты молодец, Росинта, - подходя ближе и глядя ей прямо в несчастное пунцовое лицо, сказал Арден. - Ты все правильно сделала. Но будь осторожна, унижения он не простит.
- Папа сказал, что таких бояться нельзя, - спокойно и серьезно ответила Рысена.
- Лейтенант Гроден - твой брат? - как-то незаметно парочка развернулась и пошла по направлению к дворцу. - Ты должна сказать ему о Мало.
- И что он сделает? Приставит ко мне охрану или посадит этого дурака под арест? - отмахнулась Рыська. - Полезет - еще получит.
- У вас сегодня был чертеж на фортификации? - Арден отобрал у фарги учебники. - Полковник опять придирался к проекции данскера?
- А ты откуда знаешь? - удивилась Рыська.
- Так он это каждому курсу говорит!
Один за другим зажигались фонари вокруг дворца, недолгая дорога незаметно кончилась. У ворот Арден протянул Рысе мешок и попрощался простым 'До завтра!'
Глава двенадцатая, сумбурная.
Рысёна прибежала к себе в комнату, бросила у порога вещи, скинула сапоги и рухнула на постель, раскинув руки. Лежала, смотрела в потолок и улыбалась, не слыша, как стучит в дверь Жужелка, приглашая к ужину, сначала тихо, потом громче и настойчивей. Очнулась только когда не дождавшаяся ответа горничная вошла в комнату, вскочила, торопливо переоделась. За столом было не лучше. Рыся невпопад отвечала на вопросы, подолгу зависала над тарелкой и вообще вела себя так, словно это ее били книжками по голове, причем с детства. Родители понимающе переглядывались и втихомолку улыбались.
Лотарь Мало ждал Ардена Фаррела там же, где ждал Росинту. Они дрались на берегу за Старым маяком - черная пантера с окровавленной мордой и рысь. Черный зверь атаковал с яростной, слепой злостью. Рысь дралась холодно и расчетливо, как будто делала работу. Ягуар огрызаясь и рыча, наступал, рысь молча уклонялась. В какой-то миг пантера всей тяжестью массивного тела опрокинула палево-дымчатую кошку на спину, прижала к земле, целясь в шею. Неуловимым движением Арден убрал горло из-под чужих клыков, сжался пружиной, выпрямился и мощными задними лапами, как кинжалами, полоснул по незащищенному брюху. Горячая алая кровь вырвалась из тела, раненный оборотень тяжело осел в белую пену.
Рыськина ночь была отвратительной и прекрасной. Отвратительной потому, что она не выспалась. А прекрасной - потому что выспаться не дали чудесные воспоминания и еще более чудесные мечты. Как и полагается наутро после такого многообещающего приключения, в университет она не шла и не бежала, а летела. Занятая мыслями от рыжей макушки до розовых пяток, она не сразу заметила отсутствие привычного внимания. На ее столе не было ни одного завалящего пряника, никто не шел за ней по пятам, тыча в спину мурчащим котиком, никто не выворачивался из-за угла с намерением облапить. Однокурсники, распуганные поклонниками, сегодня увеличили дистанцию еще на пару дюймов. Даже преподаватели смотрели на нее как-то задумчиво. Зато Лин и Нили вели себя как шаферы на свадьбе.
Перед обедом Рыська загнала этих двоих в угол. Оборотни бекали, мекали и отнекивались. Рыська рассвирепела.
- Ну, это, - начал лис. - Ночью Фаррел притащил на себе Лотаря Мало с распоротым брюхом...
- Даже кишки вылезли! - радостно перебил енот.
- Не вылезли, что ты врешь!
- А я говорю, вылезли!
- Что? Что?! - Рыська топнула. - Замолчите и рассказывайте! Говори ты, Лин!
- Я и говорю! Фаррел притащил Мало, всего в кровище, и сказал, что это он его так! Теперь Мало в лазарете, а Арден на губе.
Рыська впервые за свою жизнь не нашлась, что ответить.
С Весем, наверное, объясняться было бы легче. Но именно сегодня лейтенант Гроден целый день был в полку. Перед дверью Рыська помялась и даже немножко посопела. Потом решительно постучала.
- Заходи уже! - скомандовал из-за двери язвительный голос. Рыська вошла пред оранжевые очи полковника Лихая Торхаша Красное Лихо.
Через некоторое время отворилась уже другая дверь, в каземат. При появлении офицера Арден встал.
- Арден Фаррел Туманный Дон, - разглядывая оборотня, насмешливо протянул Лихай. - Поздравляю.
- Господин полковник?
- Поединок крови за приемную дочь принца Аркея - умно, очень умно...
- Господин полковник, я не имел намерения драться за Росинту... как за самку. У нас с Мало... Это была просто схватка, - Арден был спокоен и смотрел прямо.
- Ты удивишься, Фаррел, но, похоже, ты один так считаешь. Даже Мало сказал, что не имеет к тебе претензий, поскольку, когда дерешься за фаргу, дерешься насмерть.
- Она ж мелкая совсем! Котенок просто! - Арден запнулся, растерянно спросил. - Или она ... тоже?
