Помолвка Мики и сестры Бжестрова прошла мимо меня, но теперь, после того, как Грань о ней с такой настойчивостью напомнила, об этом событии действительно стоило поразмыслить. Союзы благородных, конечно, и без того непростая вещь - и помолвки разрываются, и вчерашние друзья становятся врагами, вот только если один из договаривающихся обладает хотя бы небольшой искрой дара в крови, последствия таких ссор или невыполненных обещаний могут порою обретать самые причудливые очертания. Здесь же помолвка сорвалась из-за смерти моего брата, а значит… Значит со Ставгаром я столкнулась вовсе не случайно, и даже его чувства ко мне могут иметь не вполне естественную природу.
Точно подтверждая нечаянную догадку, игла внезапно переломилась, оцарапав мне палец, и на полотно упало несколько капель крови. Это был уж совсем нехороший знак, и сердце заныло, словно суля очередную беду. Я же в оцепенении смотрела на свою неоконченную вышивку, но видела не её, а то, как где то в междумирье нити разных судеб сплетаются между собой в тугой и некрасивый узел. Раньше я этого не осознавала, но теперь с моих глаз точно спала пелена.
Ставгар был связан со мною через помолвку своей сестры, Остен – через данное моему отцу слово. Гибель Реймета, смерти и кровь близких укрепили эту связь, вновь и вновь сталкивая нас между собою, а, значит, этот узел просто так не развязать. Не об этом ли толковал пришедший в ту страшную ночь за жизнью Морида Ловчий? «Перекрёсток. Не сейчас, но очень скоро. Две судьбы, две жизни – не ошибись, » - так он, кажется, тогда сказал…
Об одном лишь умолчал - выбор этот не приведёт ни к чему хорошему, да только и стянутые в узел жизни не распутаешь ни разговорами, ни хитрыми заклятьями, ни колдовством. А к чему приведёт очередное столкновение, было страшно даже подумать…
Вздохнув, я грустно посмотрела на абрис птицы, а потом вновь принялась распарывать свою работу. Решено. На этой вышивке не будет ни беркутов, ни воронов, ни коршунов – зато над конской головой станет парить ласточка. Юркая птица, сулящая добрые вести и приход теплых дней. Отмеченная самим солнцем. Несущая надежду на добрый исход даже тогда, когда надежды почти нет.
… Приняв такое решение, я вновь взялась за работу, и просидела над ней до тех пор, пока не пришло время зажигать свечи. Но, собрав нитки и иголки, я отправилась совсем не на отдых. Чародейство, способное помочь в таком деле, было мне неведомо, но зато я могла простить долги крови и воззвать к милосердию Семерки и самого Седобородого для тех, с кем свели меня его извилистые тропы. Молить о том, чтобы узел наших судеб развязался, чтобы чувства Ставгара не стали для него наваждением, чтобы Дари не страшился потерять отца, да и сам Остен стал свободен от данного когда-то обещания. Пусть у амэнского коршуна и крейговского беркута появится выбор, ведь они его заслужили.
Когда дом погрузился в сон, я, собрав всё необходимое и укутавшись в тёплый плащ, незаметно выскользнула в засыпанный снегом сад. Ветер, разогнав укрывшие небо тучи, и сам отправился на покой, так что царившая вокруг тишина в первый миг показалась мне оглушительной, а скрип снега под подошвами непозволительно громким.
Замерев среди кустов, я некоторое время просто смотрела на мерцающие звёзды, а потом тихо двинулась по полузасыпанной дорожке дальше – к крошечной полянке, окружённой крыжовником и настоящими зарослями малины.
Не лучшее место для задуманного, но всё же лучше, чем домашнее святилище Остена. Там бы я каждое мгновение опасалась появления тысячника и того, что он может услышать слова моей молитвы, а потому не смогла бы полностью сосредоточиться на своей просьбе. Здесь же мне ничто не мешало, даже напротив – глядя на нетронутый, чистый снег я и сама успокаивалась, настраиваясь на нужный лад. Сейчас дело было даже не в чародейских силах, а в ясном разуме и полной сосредоточенности.
В небольшой корзине под плащом я принесла всё, что было нужно - чистое полотно, хлеб, соль, сушёные ягоды, полотенце и три свечи. Воткнув свечи в снег, расстелила полотно, разложила на нём нехитрое приношение. Высекла огонь. А потом сняла с пояса травнический нож и окропила подношение своей кровью.
Огоньки свечей тут же затрещали, а потом дружно потянулись вверх. А я, глядя на пламя, представляла себе лица Остена, Ставгара и, как ни странно, Морида. Страх, оставшийся после визита Ловчего, уже прошёл, и теперь я, кажется, лучше понимала и его, и то, что произошло.
Точно подтверждая нечаянную догадку, игла внезапно переломилась, оцарапав мне палец, и на полотно упало несколько капель крови. Это был уж совсем нехороший знак, и сердце заныло, словно суля очередную беду. Я же в оцепенении смотрела на свою неоконченную вышивку, но видела не её, а то, как где то в междумирье нити разных судеб сплетаются между собой в тугой и некрасивый узел. Раньше я этого не осознавала, но теперь с моих глаз точно спала пелена.
Ставгар был связан со мною через помолвку своей сестры, Остен – через данное моему отцу слово. Гибель Реймета, смерти и кровь близких укрепили эту связь, вновь и вновь сталкивая нас между собою, а, значит, этот узел просто так не развязать. Не об этом ли толковал пришедший в ту страшную ночь за жизнью Морида Ловчий? «Перекрёсток. Не сейчас, но очень скоро. Две судьбы, две жизни – не ошибись, » - так он, кажется, тогда сказал…
Об одном лишь умолчал - выбор этот не приведёт ни к чему хорошему, да только и стянутые в узел жизни не распутаешь ни разговорами, ни хитрыми заклятьями, ни колдовством. А к чему приведёт очередное столкновение, было страшно даже подумать…
Вздохнув, я грустно посмотрела на абрис птицы, а потом вновь принялась распарывать свою работу. Решено. На этой вышивке не будет ни беркутов, ни воронов, ни коршунов – зато над конской головой станет парить ласточка. Юркая птица, сулящая добрые вести и приход теплых дней. Отмеченная самим солнцем. Несущая надежду на добрый исход даже тогда, когда надежды почти нет.
… Приняв такое решение, я вновь взялась за работу, и просидела над ней до тех пор, пока не пришло время зажигать свечи. Но, собрав нитки и иголки, я отправилась совсем не на отдых. Чародейство, способное помочь в таком деле, было мне неведомо, но зато я могла простить долги крови и воззвать к милосердию Семерки и самого Седобородого для тех, с кем свели меня его извилистые тропы. Молить о том, чтобы узел наших судеб развязался, чтобы чувства Ставгара не стали для него наваждением, чтобы Дари не страшился потерять отца, да и сам Остен стал свободен от данного когда-то обещания. Пусть у амэнского коршуна и крейговского беркута появится выбор, ведь они его заслужили.
Когда дом погрузился в сон, я, собрав всё необходимое и укутавшись в тёплый плащ, незаметно выскользнула в засыпанный снегом сад. Ветер, разогнав укрывшие небо тучи, и сам отправился на покой, так что царившая вокруг тишина в первый миг показалась мне оглушительной, а скрип снега под подошвами непозволительно громким.
Замерев среди кустов, я некоторое время просто смотрела на мерцающие звёзды, а потом тихо двинулась по полузасыпанной дорожке дальше – к крошечной полянке, окружённой крыжовником и настоящими зарослями малины.
Не лучшее место для задуманного, но всё же лучше, чем домашнее святилище Остена. Там бы я каждое мгновение опасалась появления тысячника и того, что он может услышать слова моей молитвы, а потому не смогла бы полностью сосредоточиться на своей просьбе. Здесь же мне ничто не мешало, даже напротив – глядя на нетронутый, чистый снег я и сама успокаивалась, настраиваясь на нужный лад. Сейчас дело было даже не в чародейских силах, а в ясном разуме и полной сосредоточенности.
В небольшой корзине под плащом я принесла всё, что было нужно - чистое полотно, хлеб, соль, сушёные ягоды, полотенце и три свечи. Воткнув свечи в снег, расстелила полотно, разложила на нём нехитрое приношение. Высекла огонь. А потом сняла с пояса травнический нож и окропила подношение своей кровью.
Огоньки свечей тут же затрещали, а потом дружно потянулись вверх. А я, глядя на пламя, представляла себе лица Остена, Ставгара и, как ни странно, Морида. Страх, оставшийся после визита Ловчего, уже прошёл, и теперь я, кажется, лучше понимала и его, и то, что произошло.
