– Иди, не бойся, – тихо заявил он.
Я чуть не упала, споткнувшись от непонимания происходящего. Лар встал, протягивая ко мне обе руки. Но я отступила, желая объяснений. Обернулась к Саше, а за моей спиной уже никого не было. Лишь пустая парковка, невысокий бордюр, за которым раскинулся наш ночной город, наполненный искусственным светом. Потрясённо стала озираться, но никого, кроме Лара, не было.
Развернулась к нему и спросила:
– А где Саша?
Холодный ветер поднялся, и я обняла себя за плечи, чувствуя себя дико одинокой.
– Он умер, – тихо ответил он, приближаясь. – А ты, наконец, моя.
Он смял меня в своих объятиях, жадно впился в губы поцелуем. Это несравнимо с Сашкой. Они были слишком разные. Лар вёл в танце, он знал, чего хотел, и брал, не сомневаясь. В его движениях не было робости. Подхватил меня за ягодицы, усадил на капот. Раздвинул бёдра, рывком придвигая к себе. Я не узнавала себя, возбуждаясь под напором лианца, который снял с меня кофту через голову. Он не останавливался, усыпая меня поцелуями, не давал и шанса усомниться в неправильности наших действий. Расстегнул бюстгальтер, освобождая от его плена. Ночная прохлада накрыла своим пологом, заставляя поёжиться от холода, но жаркие поцелуи и умелые руки согревали. Я прижимала к себе голову Лара, зарываясь в его волосы. Закрыв глаза, застонала, так как горячий шероховатый язык лизнул сосок, затем другой.
Я всё больше задыхалась от пламени страсти, в котором горела. Мне нужен был Лар, чтобы утолить голод моего истосковавшегося по мужчине тела.
– Лёля, – ласковый шепот будоражил, как и опытные руки. Лианец отстранился, стал медленно расстёгивать брюки, глядя на меня, а улыбался, как победитель.
Я села в кровати, как от толчка, с привкусом горечи во рту. Победитель? Озираясь по сторонам, поняла, что спала в большой кровати президентского номера. Спала одна и, главное, в одежде. От сердца отлегло, но совесть вгрызлась в меня острыми зубами.
Потёрла руками лицо, приходя в себя. Не первый раз вижу такие сны и не последний. Откинув одеяло, выбралась из кровати, вставая босыми ногами на тёмный ковёр. Воззрилась на свои пальчики на ногах, стала озираться в поисках туфель, которые сиротливо стояли возле входа в спальню. На носочках пробралась к двери, которая с легким шипением приоткрылась. В образовавшуюся щель забрезжил свет, вскоре послышались тихие голоса. Правда, разобрать я ничего не могла. Говорили на лианском. Голос Лара порыкивал, был наполнен силой и властью.
Обувшись, я замерла возле двери, приложилась к ней ухом, мучаясь от любопытства. Сколько времени прошло? Моя смена или ещё нет? В голове сумбур, во рту сухость.
– Лёля, – позвал меня Лар резко изменившимся голосом.
Ох, столько в нём было насмешки и нежности. Я провела руками под глазами, пытаясь привести себя в порядок. Осторожно открыла дверь, выскользнув в светлую гостиную. Там собрались все лианцы, опять без капюшонов. В этот раз решила приглядеться к сородичам Лара.
Два молодых лианца сидели на коленях на полу напротив дивана. Они с интересом на меня смотрели. Один был на полголовы выше другого, я сразу догадалась, что это Максимилиан. Ещё двое расположились в креслах, которые теперь стояли возле дивана с двух сторон от журнального столика. Первый был зрелым мужчиной с неприятным взглядом, он словно насквозь меня пронизывал. Второй выглядел сверстником Лара, таким же молодым, но старше тех, что сидели на полу. А на диване, на котором могли бы все лианцы устроиться с комфортом, сидел Лар и улыбался мне, как кот, ей богу! И чего он так улыбается? Словно сливок нализался.
– Лёля, – позвал меня лианец, протянув руку, но я смущенная пристальным вниманием остальных лианцев, покачала головой, тихо шепнув:
– Мне пора.
Не желая знать, что обо мне подумали инопланетяне, и не думая о том, в каком виде предстала перед ними, я выскочила из номера в коридор, прислушиваясь к тишине, царившей на нашем уровне. Вроде бы я совсем недолго спала, всё ещё была условная ночь. Поэтому я устремилась в свою каюту. Потёрла неприятно ноющий висок, голова болела от вина, кожа чесалась. Нужно срочно принять душ и поесть.
М-да, вот тебе и ужин, Ольга Михайловна. Так меня никто и не покормил.
* * *
Дверь за девушкой захлопнулась, а Иллари продолжал улыбаться, не отводя глаз от преграды, за которой спряталась робкая Лёля. Пугливая, скромная, тёплая и мягкая. Она была прекрасна. Её потрёпанный вид был настолько соблазнительным, что удержаться и не позвать – не было сил. Правда, она, как обычно, упорхнула пугливой птичкой. Но, кажется, не заметила его подарка. Иллари видел, что покраснение от свежего тату не сошло с кожи, как и заморозка. Но уже сейчас Лар урчал от удовольствия, что поставил на неё свою метку. Хотя он надеялся, что раздражение пройдёт к пробуждению девушки, но сон Лёли длился всего два часа.
Лар многое бы отдал, чтобы взглянуть на жену, когда она подойдёт к зеркалу, с большим удовольствием послушал бы её ругань.
– Кх, кх, – деликатно прокашлялся Болиар.
Улыбка растаяла, и Лар перевёл тяжёлый взгляд на свою правую руку. Сородич опустил голову, теребя в руке планшет с документом, требующим внимания.
– Вопросы? – тихо спросил его Лар.
– Да. Она летит с нами?
Лар заметил, как заинтересованно остальные замерли, и разозлился. Ему казалось очевидным, что они делали на лайнере.
– Тебя это не касается, – осадил он Болиара, который вечно совал свой нос, куда не следует. Вот и сейчас, нет бы придержать язык, так нет, решил поучать туяра.
– Но она не соблюдает правил и не чтит законов.
Илларион усмехнулся.
– Ей и не надо. Она землянка, и никто не собирается её портить.
– Но жена должна чтить мужа! – возмутился Болиар, который был старше Лара и смел его поучать в житейских делах, поскольку являлся опытным семьянином. Четырёх жён содержал.
– Она моя жена, – с ударением прошипел Иллари, – ей можно практически всё.
Болиар был не согласен, но спорить не стал, лишь раздражённо фыркнул.
– Намучаешься с ней, если сразу не приструнишь.
Движения главы клана были стремительными, никто среагировать не успел, в особенности Болиар, которого Лар прижал головой к журнальному столику, ухватив за загривок.
– Не смей даже думать о ней, – угрожающе зашипел он. – Она моя. Я сам с ней разберусь. Только слово ей скажешь, останешься без языка.
Остальные дёрнулись, но никто не посмел вмешаться. Каждый знал, чем это чревато.
– Я понял. Приношу извинения, мой туяр. Я был не прав, – просипел Болиар.
Лар рыкнул, но отпустил.
– Не забывайся, – предупредил он. – Ты единственный, кто остался из команды отца. Я поверил твоим словам и до сих пор верю, но моё доверие потерять легко, а вместе с ним и свою жизнь, и жизни тех, кто тебе дорог.
Болиар упал на колени, склоняясь перед главой клана. Семья у помощника Лара была большой, один раз он уже отстоял её, обменяв на свою жизнь. Второй жизни у него не было, потому что это миф, что у котов девять жизней. Нет, всего одна.
Лар сел прямо, недовольно хмурясь. Остальные братья настороженно наблюдали молчаливыми зрителями.
– Встань и займи своё место, – холодно заявил Иллари. – Ещё раз повторяю, Лёля – моя пара, она моя первая жена. Поэтому ей можно практически всё. Ян, ты её охраняешь. Всё! Тема моей пары закрыта, сейчас возвращаемся к работе.
– Что за хрень! А-а-а! – закричала я, всматриваясь в татуировку на левом виске. Такая же, как и у лианцев, след кошки. Только чуть поменьше и расцветка – чёрная с золотом.
Я так удивилась, когда вошла в каюту, а Юлиана присвистнула, стоило ей бросить на меня лишь взгляд.
– Ты погорячилась, Ольга. Тебя заставят её свести, иначе место потеряешь. Наколола бы, где не видно, на пояснице, например, но не на лице же!
После этого заявления я метнулась к зеркалу и увидела ЭТО!
– Ну, Лар-р-р-р! – зарычала я, когда поняла, что Юлиана права, это была именно татуировка, ведь она не стиралась! Как вообще он решился сделать подобное? И когда успел? Вот почему мне было холодно во сне, видимо, я анестезию чувствовала! А теперь онемение кожи прошло, и было болезненно неприятно!
Я бросилась прочь из каюты. Время ещё было, потом поем. Главное – разобраться с одним наглым барсом.
Стремительно пройдя расстояние до каюты номер четыре, открыла дверь своим ключом. Лианцы сидели всё так же, как я их и оставила.
– Лар, нам надо поговорить! – еле сдерживая гнев, прошипела я, указывая на висок с тату.
– Любимая, если ты про знак клана, то мы с тобой об этом говорили.
– Когда?! – взвилась я. – Мы про это не говорили, и уж тем более я не давала разрешения портить моё лицо!
– О! Я как-то не подумал. Можно сделать её белоснежной, – спокойно заверил меня Лар, словно мы обсуждаем цвет одежды. – Тебе пойдёт.
Развела руками, просто не зная, что ему сказать, так как нас очень внимательно слушали. Стиснув зубы, сжала кулаки, со слезами на глазах прошипела:
– Меня из-за этого с работы могут уволить! Понял? Я её сейчас же сведу! Так и знай. Я думала, что мы поняли друг друга, а ты!.
Как он мог? Как? Уму непостижимо! Я вышла в коридор, обиженно отметив, что меня никто не останавливает. Дойдя до лифта, нажала кнопку вызова. Смахнула слёзы, мысленно понося Лара на все лады.
– Наглая рожа! – тихо прошептала, когда дверцы разошлись в стороны, и я вошла в пустую кабинку. – Барс недоделанный!
Развернулась и вздрогнула, хватаясь за сердце, когда увидела одного из свиты Лара. Покраснела от смущения, отвела глаза и сделала вид, что не я только что ругалась. И, вообще, у меня отдых, могу и поругаться.
Нажала первый уровень, где находился медкабинет. Лианец вошёл в кабинку, но нажимать ничего не стал. Дверцы после секундной заминки закрылись, и мы поехали вниз.
Гнетущая тишина меня очень сильно напрягала. Молчаливый укор я так и чувствовала кожей, тяжёлый взгляд прожигал затылок так сильно, что хотелось развернуться к лианцу и начать оправдываться.
Но моё мучение закончилось, когда раскрылись дверцы, и я выпорхнула в общий коридор. До медкабинета я просто летела, пока чуть не врезалась в пассажира. Именно в этот момент, я вдруг увидела знакомую светлую макушку, мелькнувшую в толпе. Лени!
Выглядывая мальчика, я устремилась к нему. Чем он был занят, я поняла чуть позже, когда сообразила, почему он так странно озирается по сторонам. На первом уровне было много небольших лавочек, где торговали всякими мелочами. И именно воровством в данный момент Лени и занимался.
Мастер авантюр мило улыбался продавщице, ожидая, когда та отвернётся. Ловкие ручки быстро схватили фрукт, и Лени стал отступать назад, пока не врезался в меня, стоящую над ним, сложив руки на груди.
– Прошу за мной, мастер авантюр.
– О! – радостно воскликнул Лени, затем бросил взор на продавщицу и повёл меня в сторону. – Прикольная татушка! Тебе идёт.
Но я раздражённо фыркнула, дёрнула мальчишку обратно и протянула руку, требуя фрукт. Лени скуксился, но вложил свою добычу в мою ладонь.
– И больше так не делай! – пригрозила я, вернув товар на прилавок. Затем повела Лени за собой, выискивая кафешку поприличнее. Ночная жизнь предполагает больше вольности и в некоторых барах у нас можно курить. В такие с ребёнком не сходишь, поэтому я искала особенный знак «Для некурящих». И вот тогда я поняла, оглянувшись за спину, что лианец за мной следит. Стоит в сторонке и бдит.
– Лёля, я есть хочу, – жалобно пропищал Лени.
– Сейчас, сейчас, – заверила я его, всё ещё смотря на лианца. Тот проводил нас взглядом, а затем пошёл следом.
– Ну, Лар! – разочарованно прошипела я, входя в пока ещё открытое кафе. – Лени, ты почему не спишь? – переключила я своё внимание на ребенка, а с лианцем я потом разберусь.
– Я наказан, – грустно сообщил мастер авантюр.
Я смерила его взглядом, отмечая, что мальчика так и не переодели.
– А как наказан? – Забота о ребёнке меня отвлекла от своих проблем, а точнее, от лианца, который сел за соседний столик лицом ко мне. Из-под капюшона горели жёлтые глаза. Я раздражённо вздохнула, качая головой. Мне шпика ещё не хватало для полного счастья, мало тату, сделанного без спроса.
Лени обернулся, усмехнулся, а когда развернулся, убил наповал:
– Лучше с лианцами не дружи. Отец говорил, что котам веры нет.
Я выразительно воззрилась на него и погрозила пальцем. Заказав на интерактивной панели комплексный ужин для ребёнка и себя, спросила у Лени:
– За что наказали в этот раз?
Мальчик насупился, пожал плечами и пробормотал:
– Всё за то же. Подрался.
Вот ведь горюшко. Я постаралась скрыть свою жалость за улыбкой, и всё же спросила:
– А чем они тебя так дразнят, что ты постоянно злишься, а, супергерой?
Лени воровато обернулся, словно нас могли подслушать. Потом подался вперёд, опираясь на локти, и тихо прошептал мне страшный секрет:
– Мой папа пират. Он прилетит и заберёт меня. А они не верят.
– Ах, вот оно что! – понятливо покивала я головой, боясь разочаровать Лени.
У нас в интернате тоже все ждали пап – капитанов сверхдальних расстояний, и пиратов ждали и даже забывчивых олигархов, которые непременно найдут своих потерянных детей. Но время шло, и дети вырастали, уходили из интерната. Вот только про пап уже никто не помнил да и вспоминать не собирался.
Нам принесли заказ, и мы с Лени замолчали, так как были дико голодными. Вилки так и стучали о тарелки. Я умилялась аппетиту мальчика, его счастливой мимике. Чудо-ребёнок. И именно в момент, когда он выпил остатки сока, довольно откинувшись на спинку кресла, поглаживая свой живот, вдруг раздался пронзительный визг сирен.
Я сначала не поняла, что это, удивлённо оглянулась, заметив, как ко мне несётся лианец. Даже среагировать не успела, как он ухватил меня за руку и сдёрнул со стула, поволок к выходу. Я сопротивлялась, требуя остановиться. Обернулась к Лени, в отчаянной попытке протянула ему руку.
Мальчик смышлёный, он бегом догнал нас, крепко ухватившись за мою ладонь. А в коридоре начался форменный беспредел. Люди, испуганные и встревоженные, бегали в разных направлениях, сбивая друг друга, пытаясь понять, что происходит.
– Внимание, пассажиры, с вами говорит капитан Данте, прошу сохранять спокойствие и вернуться в свои каюты. Всему персоналу занять свои места. Повторяю. Внимание, пассажиры, с вами говорит капитан Данте, прошу сохранять спокойствие и вернуться в свои каюты. Всему персоналу занять свои места.
Я переглянулась с Лени, которого стоило отвести в его каюту, но тревога в душе кричала не отпускать его ладошку.
Лианец вёл нас по коридору вовсе не к лифтам. Я с трудом поспевала за ним, уже не говорю про Лени. В какой-то момент ребёнок врезался в мужчину. Его пальцы сорвались. Я выкрикнула его имя, с трудом тормозя разогнавшегося лианца, пытаясь вернуться за ребёнком, который со слезами оглядывался, потеряв нас из виду.
– Да стой, кому говорю! – взвизгнула и пнула лианца по колену.
Удар подействовал, мужчина развернулся. Я же потащила его обратно к ребёнку. Тот как раз меня заметил и протискивался в нашу сторону через взрослых. Я устремилась к нему, но лианец был быстрее – отпустив меня, он добрался до Лени в два шага, схватил его, закинул на плечо и, удерживая, вернулся. Затем вновь взял меня под руку и повёл дальше, легко лавируя между паникующими людьми. Я растерянно переглянулась с испуганным ребёнком, который, опираясь ладошками, поднял голову и смотрел на меня.
Я чуть не упала, споткнувшись от непонимания происходящего. Лар встал, протягивая ко мне обе руки. Но я отступила, желая объяснений. Обернулась к Саше, а за моей спиной уже никого не было. Лишь пустая парковка, невысокий бордюр, за которым раскинулся наш ночной город, наполненный искусственным светом. Потрясённо стала озираться, но никого, кроме Лара, не было.
Развернулась к нему и спросила:
– А где Саша?
Холодный ветер поднялся, и я обняла себя за плечи, чувствуя себя дико одинокой.
– Он умер, – тихо ответил он, приближаясь. – А ты, наконец, моя.
Он смял меня в своих объятиях, жадно впился в губы поцелуем. Это несравнимо с Сашкой. Они были слишком разные. Лар вёл в танце, он знал, чего хотел, и брал, не сомневаясь. В его движениях не было робости. Подхватил меня за ягодицы, усадил на капот. Раздвинул бёдра, рывком придвигая к себе. Я не узнавала себя, возбуждаясь под напором лианца, который снял с меня кофту через голову. Он не останавливался, усыпая меня поцелуями, не давал и шанса усомниться в неправильности наших действий. Расстегнул бюстгальтер, освобождая от его плена. Ночная прохлада накрыла своим пологом, заставляя поёжиться от холода, но жаркие поцелуи и умелые руки согревали. Я прижимала к себе голову Лара, зарываясь в его волосы. Закрыв глаза, застонала, так как горячий шероховатый язык лизнул сосок, затем другой.
Я всё больше задыхалась от пламени страсти, в котором горела. Мне нужен был Лар, чтобы утолить голод моего истосковавшегося по мужчине тела.
– Лёля, – ласковый шепот будоражил, как и опытные руки. Лианец отстранился, стал медленно расстёгивать брюки, глядя на меня, а улыбался, как победитель.
Я села в кровати, как от толчка, с привкусом горечи во рту. Победитель? Озираясь по сторонам, поняла, что спала в большой кровати президентского номера. Спала одна и, главное, в одежде. От сердца отлегло, но совесть вгрызлась в меня острыми зубами.
Потёрла руками лицо, приходя в себя. Не первый раз вижу такие сны и не последний. Откинув одеяло, выбралась из кровати, вставая босыми ногами на тёмный ковёр. Воззрилась на свои пальчики на ногах, стала озираться в поисках туфель, которые сиротливо стояли возле входа в спальню. На носочках пробралась к двери, которая с легким шипением приоткрылась. В образовавшуюся щель забрезжил свет, вскоре послышались тихие голоса. Правда, разобрать я ничего не могла. Говорили на лианском. Голос Лара порыкивал, был наполнен силой и властью.
Обувшись, я замерла возле двери, приложилась к ней ухом, мучаясь от любопытства. Сколько времени прошло? Моя смена или ещё нет? В голове сумбур, во рту сухость.
– Лёля, – позвал меня Лар резко изменившимся голосом.
Ох, столько в нём было насмешки и нежности. Я провела руками под глазами, пытаясь привести себя в порядок. Осторожно открыла дверь, выскользнув в светлую гостиную. Там собрались все лианцы, опять без капюшонов. В этот раз решила приглядеться к сородичам Лара.
Два молодых лианца сидели на коленях на полу напротив дивана. Они с интересом на меня смотрели. Один был на полголовы выше другого, я сразу догадалась, что это Максимилиан. Ещё двое расположились в креслах, которые теперь стояли возле дивана с двух сторон от журнального столика. Первый был зрелым мужчиной с неприятным взглядом, он словно насквозь меня пронизывал. Второй выглядел сверстником Лара, таким же молодым, но старше тех, что сидели на полу. А на диване, на котором могли бы все лианцы устроиться с комфортом, сидел Лар и улыбался мне, как кот, ей богу! И чего он так улыбается? Словно сливок нализался.
– Лёля, – позвал меня лианец, протянув руку, но я смущенная пристальным вниманием остальных лианцев, покачала головой, тихо шепнув:
– Мне пора.
Не желая знать, что обо мне подумали инопланетяне, и не думая о том, в каком виде предстала перед ними, я выскочила из номера в коридор, прислушиваясь к тишине, царившей на нашем уровне. Вроде бы я совсем недолго спала, всё ещё была условная ночь. Поэтому я устремилась в свою каюту. Потёрла неприятно ноющий висок, голова болела от вина, кожа чесалась. Нужно срочно принять душ и поесть.
М-да, вот тебе и ужин, Ольга Михайловна. Так меня никто и не покормил.
* * *
Дверь за девушкой захлопнулась, а Иллари продолжал улыбаться, не отводя глаз от преграды, за которой спряталась робкая Лёля. Пугливая, скромная, тёплая и мягкая. Она была прекрасна. Её потрёпанный вид был настолько соблазнительным, что удержаться и не позвать – не было сил. Правда, она, как обычно, упорхнула пугливой птичкой. Но, кажется, не заметила его подарка. Иллари видел, что покраснение от свежего тату не сошло с кожи, как и заморозка. Но уже сейчас Лар урчал от удовольствия, что поставил на неё свою метку. Хотя он надеялся, что раздражение пройдёт к пробуждению девушки, но сон Лёли длился всего два часа.
Лар многое бы отдал, чтобы взглянуть на жену, когда она подойдёт к зеркалу, с большим удовольствием послушал бы её ругань.
– Кх, кх, – деликатно прокашлялся Болиар.
Улыбка растаяла, и Лар перевёл тяжёлый взгляд на свою правую руку. Сородич опустил голову, теребя в руке планшет с документом, требующим внимания.
– Вопросы? – тихо спросил его Лар.
– Да. Она летит с нами?
Лар заметил, как заинтересованно остальные замерли, и разозлился. Ему казалось очевидным, что они делали на лайнере.
– Тебя это не касается, – осадил он Болиара, который вечно совал свой нос, куда не следует. Вот и сейчас, нет бы придержать язык, так нет, решил поучать туяра.
– Но она не соблюдает правил и не чтит законов.
Илларион усмехнулся.
– Ей и не надо. Она землянка, и никто не собирается её портить.
– Но жена должна чтить мужа! – возмутился Болиар, который был старше Лара и смел его поучать в житейских делах, поскольку являлся опытным семьянином. Четырёх жён содержал.
– Она моя жена, – с ударением прошипел Иллари, – ей можно практически всё.
Болиар был не согласен, но спорить не стал, лишь раздражённо фыркнул.
– Намучаешься с ней, если сразу не приструнишь.
Движения главы клана были стремительными, никто среагировать не успел, в особенности Болиар, которого Лар прижал головой к журнальному столику, ухватив за загривок.
– Не смей даже думать о ней, – угрожающе зашипел он. – Она моя. Я сам с ней разберусь. Только слово ей скажешь, останешься без языка.
Остальные дёрнулись, но никто не посмел вмешаться. Каждый знал, чем это чревато.
– Я понял. Приношу извинения, мой туяр. Я был не прав, – просипел Болиар.
Лар рыкнул, но отпустил.
– Не забывайся, – предупредил он. – Ты единственный, кто остался из команды отца. Я поверил твоим словам и до сих пор верю, но моё доверие потерять легко, а вместе с ним и свою жизнь, и жизни тех, кто тебе дорог.
Болиар упал на колени, склоняясь перед главой клана. Семья у помощника Лара была большой, один раз он уже отстоял её, обменяв на свою жизнь. Второй жизни у него не было, потому что это миф, что у котов девять жизней. Нет, всего одна.
Лар сел прямо, недовольно хмурясь. Остальные братья настороженно наблюдали молчаливыми зрителями.
– Встань и займи своё место, – холодно заявил Иллари. – Ещё раз повторяю, Лёля – моя пара, она моя первая жена. Поэтому ей можно практически всё. Ян, ты её охраняешь. Всё! Тема моей пары закрыта, сейчас возвращаемся к работе.
Глава 3
– Что за хрень! А-а-а! – закричала я, всматриваясь в татуировку на левом виске. Такая же, как и у лианцев, след кошки. Только чуть поменьше и расцветка – чёрная с золотом.
Я так удивилась, когда вошла в каюту, а Юлиана присвистнула, стоило ей бросить на меня лишь взгляд.
– Ты погорячилась, Ольга. Тебя заставят её свести, иначе место потеряешь. Наколола бы, где не видно, на пояснице, например, но не на лице же!
После этого заявления я метнулась к зеркалу и увидела ЭТО!
– Ну, Лар-р-р-р! – зарычала я, когда поняла, что Юлиана права, это была именно татуировка, ведь она не стиралась! Как вообще он решился сделать подобное? И когда успел? Вот почему мне было холодно во сне, видимо, я анестезию чувствовала! А теперь онемение кожи прошло, и было болезненно неприятно!
Я бросилась прочь из каюты. Время ещё было, потом поем. Главное – разобраться с одним наглым барсом.
Стремительно пройдя расстояние до каюты номер четыре, открыла дверь своим ключом. Лианцы сидели всё так же, как я их и оставила.
– Лар, нам надо поговорить! – еле сдерживая гнев, прошипела я, указывая на висок с тату.
– Любимая, если ты про знак клана, то мы с тобой об этом говорили.
– Когда?! – взвилась я. – Мы про это не говорили, и уж тем более я не давала разрешения портить моё лицо!
– О! Я как-то не подумал. Можно сделать её белоснежной, – спокойно заверил меня Лар, словно мы обсуждаем цвет одежды. – Тебе пойдёт.
Развела руками, просто не зная, что ему сказать, так как нас очень внимательно слушали. Стиснув зубы, сжала кулаки, со слезами на глазах прошипела:
– Меня из-за этого с работы могут уволить! Понял? Я её сейчас же сведу! Так и знай. Я думала, что мы поняли друг друга, а ты!.
Как он мог? Как? Уму непостижимо! Я вышла в коридор, обиженно отметив, что меня никто не останавливает. Дойдя до лифта, нажала кнопку вызова. Смахнула слёзы, мысленно понося Лара на все лады.
– Наглая рожа! – тихо прошептала, когда дверцы разошлись в стороны, и я вошла в пустую кабинку. – Барс недоделанный!
Развернулась и вздрогнула, хватаясь за сердце, когда увидела одного из свиты Лара. Покраснела от смущения, отвела глаза и сделала вид, что не я только что ругалась. И, вообще, у меня отдых, могу и поругаться.
Нажала первый уровень, где находился медкабинет. Лианец вошёл в кабинку, но нажимать ничего не стал. Дверцы после секундной заминки закрылись, и мы поехали вниз.
Гнетущая тишина меня очень сильно напрягала. Молчаливый укор я так и чувствовала кожей, тяжёлый взгляд прожигал затылок так сильно, что хотелось развернуться к лианцу и начать оправдываться.
Но моё мучение закончилось, когда раскрылись дверцы, и я выпорхнула в общий коридор. До медкабинета я просто летела, пока чуть не врезалась в пассажира. Именно в этот момент, я вдруг увидела знакомую светлую макушку, мелькнувшую в толпе. Лени!
Выглядывая мальчика, я устремилась к нему. Чем он был занят, я поняла чуть позже, когда сообразила, почему он так странно озирается по сторонам. На первом уровне было много небольших лавочек, где торговали всякими мелочами. И именно воровством в данный момент Лени и занимался.
Мастер авантюр мило улыбался продавщице, ожидая, когда та отвернётся. Ловкие ручки быстро схватили фрукт, и Лени стал отступать назад, пока не врезался в меня, стоящую над ним, сложив руки на груди.
– Прошу за мной, мастер авантюр.
– О! – радостно воскликнул Лени, затем бросил взор на продавщицу и повёл меня в сторону. – Прикольная татушка! Тебе идёт.
Но я раздражённо фыркнула, дёрнула мальчишку обратно и протянула руку, требуя фрукт. Лени скуксился, но вложил свою добычу в мою ладонь.
– И больше так не делай! – пригрозила я, вернув товар на прилавок. Затем повела Лени за собой, выискивая кафешку поприличнее. Ночная жизнь предполагает больше вольности и в некоторых барах у нас можно курить. В такие с ребёнком не сходишь, поэтому я искала особенный знак «Для некурящих». И вот тогда я поняла, оглянувшись за спину, что лианец за мной следит. Стоит в сторонке и бдит.
– Лёля, я есть хочу, – жалобно пропищал Лени.
– Сейчас, сейчас, – заверила я его, всё ещё смотря на лианца. Тот проводил нас взглядом, а затем пошёл следом.
– Ну, Лар! – разочарованно прошипела я, входя в пока ещё открытое кафе. – Лени, ты почему не спишь? – переключила я своё внимание на ребенка, а с лианцем я потом разберусь.
– Я наказан, – грустно сообщил мастер авантюр.
Я смерила его взглядом, отмечая, что мальчика так и не переодели.
– А как наказан? – Забота о ребёнке меня отвлекла от своих проблем, а точнее, от лианца, который сел за соседний столик лицом ко мне. Из-под капюшона горели жёлтые глаза. Я раздражённо вздохнула, качая головой. Мне шпика ещё не хватало для полного счастья, мало тату, сделанного без спроса.
Лени обернулся, усмехнулся, а когда развернулся, убил наповал:
– Лучше с лианцами не дружи. Отец говорил, что котам веры нет.
Я выразительно воззрилась на него и погрозила пальцем. Заказав на интерактивной панели комплексный ужин для ребёнка и себя, спросила у Лени:
– За что наказали в этот раз?
Мальчик насупился, пожал плечами и пробормотал:
– Всё за то же. Подрался.
Вот ведь горюшко. Я постаралась скрыть свою жалость за улыбкой, и всё же спросила:
– А чем они тебя так дразнят, что ты постоянно злишься, а, супергерой?
Лени воровато обернулся, словно нас могли подслушать. Потом подался вперёд, опираясь на локти, и тихо прошептал мне страшный секрет:
– Мой папа пират. Он прилетит и заберёт меня. А они не верят.
– Ах, вот оно что! – понятливо покивала я головой, боясь разочаровать Лени.
У нас в интернате тоже все ждали пап – капитанов сверхдальних расстояний, и пиратов ждали и даже забывчивых олигархов, которые непременно найдут своих потерянных детей. Но время шло, и дети вырастали, уходили из интерната. Вот только про пап уже никто не помнил да и вспоминать не собирался.
Нам принесли заказ, и мы с Лени замолчали, так как были дико голодными. Вилки так и стучали о тарелки. Я умилялась аппетиту мальчика, его счастливой мимике. Чудо-ребёнок. И именно в момент, когда он выпил остатки сока, довольно откинувшись на спинку кресла, поглаживая свой живот, вдруг раздался пронзительный визг сирен.
Я сначала не поняла, что это, удивлённо оглянулась, заметив, как ко мне несётся лианец. Даже среагировать не успела, как он ухватил меня за руку и сдёрнул со стула, поволок к выходу. Я сопротивлялась, требуя остановиться. Обернулась к Лени, в отчаянной попытке протянула ему руку.
Мальчик смышлёный, он бегом догнал нас, крепко ухватившись за мою ладонь. А в коридоре начался форменный беспредел. Люди, испуганные и встревоженные, бегали в разных направлениях, сбивая друг друга, пытаясь понять, что происходит.
– Внимание, пассажиры, с вами говорит капитан Данте, прошу сохранять спокойствие и вернуться в свои каюты. Всему персоналу занять свои места. Повторяю. Внимание, пассажиры, с вами говорит капитан Данте, прошу сохранять спокойствие и вернуться в свои каюты. Всему персоналу занять свои места.
Я переглянулась с Лени, которого стоило отвести в его каюту, но тревога в душе кричала не отпускать его ладошку.
Лианец вёл нас по коридору вовсе не к лифтам. Я с трудом поспевала за ним, уже не говорю про Лени. В какой-то момент ребёнок врезался в мужчину. Его пальцы сорвались. Я выкрикнула его имя, с трудом тормозя разогнавшегося лианца, пытаясь вернуться за ребёнком, который со слезами оглядывался, потеряв нас из виду.
– Да стой, кому говорю! – взвизгнула и пнула лианца по колену.
Удар подействовал, мужчина развернулся. Я же потащила его обратно к ребёнку. Тот как раз меня заметил и протискивался в нашу сторону через взрослых. Я устремилась к нему, но лианец был быстрее – отпустив меня, он добрался до Лени в два шага, схватил его, закинул на плечо и, удерживая, вернулся. Затем вновь взял меня под руку и повёл дальше, легко лавируя между паникующими людьми. Я растерянно переглянулась с испуганным ребёнком, который, опираясь ладошками, поднял голову и смотрел на меня.
