По ночам приходит особенная тоска. Бессонница заставляет выходить на крыльцо, смотреть на звёздное небо и надеяться, что где-то в небесах есть тот заветный рай, где тебя ждут. Закурив, Андрей Дмитриевич оглядел укрытый в сумеречный саван дачный посёлок. Свою квартиру в городе он разменял и разделил деньги между сыновьями, чтобы они смогли свить уютные семейные гнёздышки. А сам переехал загород. Здесь была особенная прелесть, особенный воздух и чувствовалась лёгкая поступь осени. Ночи становились всё холоднее. Выпустив облако дыма, мужчина проводил его взглядом.
Вдруг ночную тишину нарушили звуки музыки.
- Молодёжь, - проворчал Андрей Дмитриевич, вспоминая молодость. Тогда была другая музыка, другой ритм жизни. Всё было иначе.
Мимо его калитки пронеслась машина на бешеной скорости.
Уткин недовольно покачал головой. Он подошёл к калитке и проследил за красными огоньками автомобиля. Вдруг машина остановилась, а густые седые брови мужчины приподнялись в изумлении.
- Приехали-таки, - усмехнулся старик.
Сосед Ковальчук со своей крикливой женой давно не появлялся на даче. Им милее был берег заграничный. Каждое лето улетали в Италию, в этом году что-то рановато. Андрей Дмитриевич проследил, как машина въехала в ворота.
- Ну, значит, завтра зайду, пропущу с Игорьком пару стопочек. Послушаю, что там за границей нового.
Докурив, Уткин поднялся на крыльцо, когда вдруг опять послышался шум шин, и соседи отбыли восвояси.
Андрей Дмитриевич слыл человеком подозрительным и дотошным. Он вернулся к калитке и уже в другую сторону бросил провожающий взгляд, а потом и вовсе вышел на дорогу, чтобы дойти до особняка Ковальчука. Окна в доме были погашены, ворота заперты. Заглядывая за решётку забора, старик забеспокоился, хотя ничего подозрительного и не увидел.
До самого утра Уткин не находил себе места. Он пытался вспомнить номер машины соседей. И, наконец, решился позвонить Игорьку, стоило только заре заняться на горизонте. Тот долго не брал трубку, но всё же в динамике раздался-таки чуть подхрипловатый мужской голос.
Сосед переживал за своё имущество, поэтому и принял вызов. Андрей Дмитриевич осторожно выспросил у него, приезжали ли они ночью проведать дачу, когда оказалось, что нет, да и никому из родственников в столь поздний час не взбредёт в голову такая странная поездка в дом, который внутри ещё был неблагоустроен, Ковальчук попросил посмотреть что с дачей.
Уткин, конечно же, согласился, да и по-соседски у него имелись ключи от особняка Игорька. Он тут же собрался и сделал обход. Внимательно осмотрев следы от колёс машин, старик заметил отпечатки ботинок, ведущие не к крыльцу, а к лестнице в подвал. Неясное беспокойство охватило старичка. Он спустился вниз, подёргал ручку. И вдруг услышал неясный шум из подвала.
- Кошка, что ли? – пробормотал Андрей Дмитриевич, прислушиваясь. Он нашёл нужный ключ и попытался открыть дверь. Когда же ему это удалось, то он обомлел и, хватаясь за сердце, присел на ступеньку, во все глаза рассматривая обнажённую девицу с распущенными светлыми волосами, скрывающими зарёванное лицо с подтёками косметики. Во рту у девушки была тряпица, руки связаны бечёвкой сзади, но ужаснее всего смотрелась цепь: новая, хромированная, блестящая ровными звеньями. Она обвивала тонкую шею, оставляя после себя красные следы.
- Батюшки святы! – выдохнул старичок, приходя в себя. Девушка лежала на грязном матрасе. Запах мочи ударил в нос Уткина. Пленница была в очень жалком и плачевном виде, она смотрела на него со смесью паники и мольбы.
Недолго думая, мужчина прикрыл дверь и вернулся к себе домой, чтобы вызвать полицейских, а заодно позвонил Ковальчуку и рассказал о своей находке. Игорёк чуть инсульт не схлопотал. И Андрей Дмитриевич его прекрасно понимал. Ведь теперь проблем у Игорёчка будет столько, что за год не разделаешься.
Полиция прибыла достаточно быстро, чуть меньше часа прошло, а старик уже вновь открывал дверь подвала, где всё так же, в той же позе лежала девушка и горько рыдала.
Старик спохватился, что ничего не объяснил девице, сразу бросился звонить, а ей-то и словом не обмолвился. Что она о нём подумала? Старый дурень, как мысленно обозвал себя Уткин, долго извинялся перед страдалицей, укрывая худенькие девичьи плечи прихваченной с собой фланелевой рубашкой.
Ли Сон Джу в семье Исаковых появился ещё во время Советского Союза. Маленького мальчика Трофим Иванович привёз из Северной Кореи. Правда, не усыновил, но воспитал, дал образование, а впоследствии они стали настоящими друзьями. Юный Сон Джу был предан Трофиму Ивановичу и со временем занял подле него должность поверенного. Он не только прекрасно разбирался в делах корпорации, но в том, что творилось в семье Исаковых. Кореец всегда чтил помять усопших родителей, которые погибли на глазах у шестилетнего ребенка. Так же Ли боготворил Трофима Ивановича, тот в свои двадцать три года не побоялся взвалить на себя ответственность за чужого беспризорника. Сам Исаков не сразу нашёл себе избранницу, начинающую актрису, выпускницу ГИТИСа, Александру Валерьевну Лебедеву, покорившую его сердце с первого спектакля. Он признался ей, и та ответила на его чувства. Трофим Иванович, не задумываясь, сделал Александре предложение и они расписались. Им пророчили счастливую и долгую семейную жизнь.
До сих пор господин Ли порой винил себя за то, что жена Исакова ворчала на своего мужа за его участие в судьбе Сон Джу. Порой они сильно ругались и, в конце концов, она ушла от него, забрав сына Виктора.
Больше в жизни Исакова не было женщин, так как он не предавал свою любовь, никогда не забывал об Александре, помогал ей и сыну. А та нашла себе другого мужчину, благополучно вышла замуж, сменила фамилию и жила в Санкт-Петербурге, блистала в театре, время от времени вспоминала о бывшем муже, когда приходила нужда.
И если в личной жизни у Трофима Ивановича всё не ладилось, то бизнес, наоборот, набирал обороты и креп. Война – прибыльная жила, практически неиссякаемый источник дохода. Удивительный Исаков поражал Сон Джу своей деловой хваткой и интуицией. Он не только знал с кем можно вести дело, но и снискал уважение у правительства страны. С ним советовались, к его словам прислушивались. И даже в старости Трофим Иванович не оскудел умом, и до самой смерти вёл дела крепкой и железной рукой. Этому он и обучил Сон Джу, а тот передал свои знания сыну. Исаков для Ли был примером, господином и практически богом.
Тем обиднее для корейца видеть полное неуважение оставшейся от покойного сына единственной наследницы Людмилы Викторовны. Сын Виктор трагически погиб вместе с женой, когда дочери было только восемь лет. Как бы ни старался Трофим Иванович, но установить родственные связи со своим сыном у него не получилось. Тот злился на отца за то, что он бросил его в детстве. Необоснованные обвинения Исаков-старший даже не оспаривал, чтобы не порочить светлое имя любимой жены, которая ушла из жизни при странных обстоятельствах в период творческого кризиса. Поговаривали, что она не перенесла того, что её стал забывать зритель. Так ли это было, мало кто знал правду. Но умерла Александра в психиатрической клинике, куда часто наведывался Трофим Иванович, не в силах оставить возлюбленную до конца её дней.
Внучка выросла с отвратительным характером, любила тратить деньги дедушки на развлечения. Исаков прекрасно понимал, что не может контролировать взбалмошную наследницу, поэтому предусмотрел пункт в завещании, что войти в полное право наследования она сможет только после того, как девственницей выйдет замуж. Людмила этот пункт вначале хотела проигнорировать. Вот только смелости проверить, как далеко зайдёт Трофим Иванович, пятнадцатилетней внучке не хватило, когда в один прекрасный день она осталась с заблокированными банковскими картами. Это было предупреждением, если зарвавшаяся наследница не будет вести себя подобающе своему статусу.
Девочка, оставшаяся в раннем возрасте без родительской ласки и опеки, воспитанная гувернантками и слугами, постоянно устраивала вечно занятому дедушке бойкоты, сбегала из дома, разгуливала по Москве, ночевала у подруг. Но её постоянно находили телохранители и возвращали домой. Время шло, а характер у Людмилы так и не менялся.
Сон Джу сам слышал, как пару раз девица, разговаривая с кем-то по телефону, сетовала, что старик всё никак не умрёт. Она ждала этого момента, чтобы, наконец, заполучить полный доступ к деньгам. Она даже нашла себе идеального мужа, щедрого в её понятиях, чтобы обойти хитрую уловку деда, которая даже после смерти не давала Людмиле пустить по миру его бизнес. Ведь до замужества она не имела права самостоятельно распоряжаться наследством, так как все действия должны быть одобрены Ли, имевшим право подписи, как поверенный Исакова.
После смерти самого Трофима Ивановича девушка изменилась – это заметили многие. Она больше не угрожала никому именем своего почившего покровителя. Притихла, обдумывая, приглядываясь к своим кавалерам, коих было предостаточно. Ли знал, что она даже пыталась составить соглашение на будущую жизнь, да только быстро поняла, что подобная бумажка ничего не стоила.
Поверенный, как мог, исправно выполнял возложенные на него Трофимом Ивановичем обязательства и, конечно же, не одобрил свадьбу с Ником Штефом. Он не мог допустить, чтобы руководителем корпорации «Итармент» стал американский Казанова, любитель роскошной жизни, имеющий всего лишь три нефтяные вышки и вкладывающий свои сбережения в сланцевую нефть в надежде на будущую прибыль. Но разве Ли мог остановить жаждущую свободы от его попечительства наследницу? Правда, он и не предполагал во что выльется, казалось бы, обычная свадьба.
Теперь же Сон Джу стоял возле дверей в палату, куда определили госпожу Штеф, и слушал отчёт доктора Виноградова. Тот заверил, что девушка не пострадала. Лишь ушибы, содрана местами кожа, но первый осмотр не показал ни переломов, ни внутренних повреждений. Врач, мужчина в возрасте с уставшими карими глазами, попросил у Ли уговорить девушку сделать снимки.
Кореец тяжело вздохнул, поблагодарил доктора и кивнул головой своему помощнику Уварову, чтобы тот открыл перед ним дверь. Осторожно заглянув внутрь палаты, Ли на несколько секунд замер, рассматривая сжавшуюся в комочек блондинку, которая затравленно следила за его появлением. Она сидела, поджав колени, куталась в одеяло. Настороженно провожала его взглядом, как дикий зверёк. Доктор предупредил, что у девушки стресс. Смерть мужа, страшная ночь в подвале слишком пошатнули психику пациентки и только недавно принятое успокоительное пока не действовало. Но очень скоро она заснет, а до этого момента доктору хотелось бы сделать все нужные процедуры, чтобы поставить диагноз и приступить к лечению.
- Господин Ли? - тихо позвала Людмила. Кореец скупо улыбнулся и осторожно приблизился к кровати.
- Как вы себя чувствуете? – вежливо уточнил он у девушки, отмечая, в каком плачевном состоянии та находилась. Всегда ухоженная, она превратилась в тень той роскошной блондинки, которая любила кружить мужчинам головы.
Девушка всхлипнула, спрятав лицо в коленях.
- А как вы думаете? – глухо поинтересовалась она, медленно поднимая лицо.
- Соболезную по поводу смерти вашего мужа.
- Муж? – усмехнулась Людмила, вмиг превращаясь в себя обычную. Ли ждал очередного взрыва, но девушка вместо того чтобы разозлиться, уткнулась в колени, всхлипнув. – А я была замужем? Это какой-то кошмар. Муж. Где это видано, чтобы муж погибал прямо на собственной свадьбе, а?
Девушка вновь подняла на корейца покрасневшие от слёз глаза.
- Вы заберёте меня домой? – тихо уточнила она, явно нервничая.
- Да, да, не беспокойтесь. Как только врач отпустит.
- Не хочу ждать. Мне страшно.
- Не стоит беспокоиться, - кореец постарался успокоить госпожу, он понимал её страхи, видел в каком она состоянии, но мог лишь обещать. – Давайте поскорее закончим со всеми процедурами и сразу вернёмся домой.
Людмила немного поупрямилась, но, как не удивительно, быстро согласилась. Ли видел, как сильно она хотела поскорее покинуть больницу, поэтому он сам договорился с доктором, что ночь Людмила Викторовна проведёт дома, а утром они вернутся.
Когда же он доставил её домой, та робко переступила порог и с большим удивлением воззрилась на корейца, который поклонился ей и пожелал спокойной ночи, а сам собрался уезжать.
- Вы не останетесь? – удивилась она, поглядывая на слуг, которые, как и положено при появлении хозяйки, выстроились в ряд и приветствовали её поклоном.
- Нет. Вы теперь замужняя дама и я не больше не ваш опекун.
- Постойте, – Ли заметил откровенный страх и панику на лице госпожи и усмехнулся.
Вот она правда жизни. Девушка всегда терпеть не могла Ли и его нравоучения, а когда окунулась в то, от чего кореец предостерегал её, стала хвататься за соломинку, боясь оказаться абсолютно одна.
- То есть вы теперь не мой опекун, и я предоставлена сама себе? – кореец вновь ошибся. Он подумал, что девушка боится, а она, наконец, поняла, что обрела свободу. Но и на это у Ли был заготовлен хороший ответ.
- Всё, что касается вашей личной жизни и наследства – да, но я всё ещё курирую вас по вопросам корпорации, и моя подпись дублирует вашу. Это обязательное условие, которое прописал в завещании ваш дедушка. Вы не вправе принимать самостоятельных решений по поводу корпорации, так как господин Исаков прекрасно понимал, что вы совершенно не разбираетесь в бизнесе.
Людмила явно выдохнула с облегчением, чуть расслабилась.
- Доброй ночи и до завтра, - вежливо произнесла девушка, хотя поверенный ждал иного ответа. Он усмехнулся, поражаясь, как быстро меняются люди, оказавшиеся на грани жизни и смерти. Людмилу было не узнать, вот интересно, а насколько её хватит. Ведь характер так быстро не исправить, и Сон Джу видел, как девушке хочется отпустить тормоза и показать истинный облик, но что-то заставляло её сдерживаться. Видимо, страх и пережитый стресс.
- Господин Ли, - остановила его Людмила у самого порога, когда дворец распахнул перед ним двери, выпуская в ночную прохладу последнего месяца лета, - как вы думаете, меня хотели убить?
Кореец поджал губы, зло глядя в ночную мглу. А девушка ждала его ответа, прижимая руки к вороту платья, которое привезла в больницу горничная по требованию поверенного.
- Не думаю, что дошло бы до этого, - попытался сгладить углы Сон Джу, оборачиваясь к Людмиле, которую такой ответ не удовлетворил, и она уточнила:
- Но могло?
- Сложно сказать наверняка. Я думаю, что полиция успела бы вас спасти. Ведь велись переговоры.
Девушка кивнула своим мыслям, медленно отвернулась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Слуги чуть ниже кланялись при её приближении, а Людмила Викторовна даже не замечала этого. Сон Джу было её жалко, но и обманывать её он не собирался. Операция провалилась. Полиции не удалось установить пока личности похитителей, а за выкупом пришёл бездомный мужчина, которому неизвестный приказал забрать деньги, которые, как и требовали похитители, положили в мусорный контейнер. Бомж ничего сказать толком не смог, а преступники больше так и не позвонили. Возможно, Людмилу спас лишь счастливый случай.
Вдруг ночную тишину нарушили звуки музыки.
- Молодёжь, - проворчал Андрей Дмитриевич, вспоминая молодость. Тогда была другая музыка, другой ритм жизни. Всё было иначе.
Мимо его калитки пронеслась машина на бешеной скорости.
Уткин недовольно покачал головой. Он подошёл к калитке и проследил за красными огоньками автомобиля. Вдруг машина остановилась, а густые седые брови мужчины приподнялись в изумлении.
- Приехали-таки, - усмехнулся старик.
Сосед Ковальчук со своей крикливой женой давно не появлялся на даче. Им милее был берег заграничный. Каждое лето улетали в Италию, в этом году что-то рановато. Андрей Дмитриевич проследил, как машина въехала в ворота.
- Ну, значит, завтра зайду, пропущу с Игорьком пару стопочек. Послушаю, что там за границей нового.
Докурив, Уткин поднялся на крыльцо, когда вдруг опять послышался шум шин, и соседи отбыли восвояси.
Андрей Дмитриевич слыл человеком подозрительным и дотошным. Он вернулся к калитке и уже в другую сторону бросил провожающий взгляд, а потом и вовсе вышел на дорогу, чтобы дойти до особняка Ковальчука. Окна в доме были погашены, ворота заперты. Заглядывая за решётку забора, старик забеспокоился, хотя ничего подозрительного и не увидел.
До самого утра Уткин не находил себе места. Он пытался вспомнить номер машины соседей. И, наконец, решился позвонить Игорьку, стоило только заре заняться на горизонте. Тот долго не брал трубку, но всё же в динамике раздался-таки чуть подхрипловатый мужской голос.
Сосед переживал за своё имущество, поэтому и принял вызов. Андрей Дмитриевич осторожно выспросил у него, приезжали ли они ночью проведать дачу, когда оказалось, что нет, да и никому из родственников в столь поздний час не взбредёт в голову такая странная поездка в дом, который внутри ещё был неблагоустроен, Ковальчук попросил посмотреть что с дачей.
Уткин, конечно же, согласился, да и по-соседски у него имелись ключи от особняка Игорька. Он тут же собрался и сделал обход. Внимательно осмотрев следы от колёс машин, старик заметил отпечатки ботинок, ведущие не к крыльцу, а к лестнице в подвал. Неясное беспокойство охватило старичка. Он спустился вниз, подёргал ручку. И вдруг услышал неясный шум из подвала.
- Кошка, что ли? – пробормотал Андрей Дмитриевич, прислушиваясь. Он нашёл нужный ключ и попытался открыть дверь. Когда же ему это удалось, то он обомлел и, хватаясь за сердце, присел на ступеньку, во все глаза рассматривая обнажённую девицу с распущенными светлыми волосами, скрывающими зарёванное лицо с подтёками косметики. Во рту у девушки была тряпица, руки связаны бечёвкой сзади, но ужаснее всего смотрелась цепь: новая, хромированная, блестящая ровными звеньями. Она обвивала тонкую шею, оставляя после себя красные следы.
- Батюшки святы! – выдохнул старичок, приходя в себя. Девушка лежала на грязном матрасе. Запах мочи ударил в нос Уткина. Пленница была в очень жалком и плачевном виде, она смотрела на него со смесью паники и мольбы.
Недолго думая, мужчина прикрыл дверь и вернулся к себе домой, чтобы вызвать полицейских, а заодно позвонил Ковальчуку и рассказал о своей находке. Игорёк чуть инсульт не схлопотал. И Андрей Дмитриевич его прекрасно понимал. Ведь теперь проблем у Игорёчка будет столько, что за год не разделаешься.
Полиция прибыла достаточно быстро, чуть меньше часа прошло, а старик уже вновь открывал дверь подвала, где всё так же, в той же позе лежала девушка и горько рыдала.
Старик спохватился, что ничего не объяснил девице, сразу бросился звонить, а ей-то и словом не обмолвился. Что она о нём подумала? Старый дурень, как мысленно обозвал себя Уткин, долго извинялся перед страдалицей, укрывая худенькие девичьи плечи прихваченной с собой фланелевой рубашкой.
***
Ли Сон Джу в семье Исаковых появился ещё во время Советского Союза. Маленького мальчика Трофим Иванович привёз из Северной Кореи. Правда, не усыновил, но воспитал, дал образование, а впоследствии они стали настоящими друзьями. Юный Сон Джу был предан Трофиму Ивановичу и со временем занял подле него должность поверенного. Он не только прекрасно разбирался в делах корпорации, но в том, что творилось в семье Исаковых. Кореец всегда чтил помять усопших родителей, которые погибли на глазах у шестилетнего ребенка. Так же Ли боготворил Трофима Ивановича, тот в свои двадцать три года не побоялся взвалить на себя ответственность за чужого беспризорника. Сам Исаков не сразу нашёл себе избранницу, начинающую актрису, выпускницу ГИТИСа, Александру Валерьевну Лебедеву, покорившую его сердце с первого спектакля. Он признался ей, и та ответила на его чувства. Трофим Иванович, не задумываясь, сделал Александре предложение и они расписались. Им пророчили счастливую и долгую семейную жизнь.
До сих пор господин Ли порой винил себя за то, что жена Исакова ворчала на своего мужа за его участие в судьбе Сон Джу. Порой они сильно ругались и, в конце концов, она ушла от него, забрав сына Виктора.
Больше в жизни Исакова не было женщин, так как он не предавал свою любовь, никогда не забывал об Александре, помогал ей и сыну. А та нашла себе другого мужчину, благополучно вышла замуж, сменила фамилию и жила в Санкт-Петербурге, блистала в театре, время от времени вспоминала о бывшем муже, когда приходила нужда.
И если в личной жизни у Трофима Ивановича всё не ладилось, то бизнес, наоборот, набирал обороты и креп. Война – прибыльная жила, практически неиссякаемый источник дохода. Удивительный Исаков поражал Сон Джу своей деловой хваткой и интуицией. Он не только знал с кем можно вести дело, но и снискал уважение у правительства страны. С ним советовались, к его словам прислушивались. И даже в старости Трофим Иванович не оскудел умом, и до самой смерти вёл дела крепкой и железной рукой. Этому он и обучил Сон Джу, а тот передал свои знания сыну. Исаков для Ли был примером, господином и практически богом.
Тем обиднее для корейца видеть полное неуважение оставшейся от покойного сына единственной наследницы Людмилы Викторовны. Сын Виктор трагически погиб вместе с женой, когда дочери было только восемь лет. Как бы ни старался Трофим Иванович, но установить родственные связи со своим сыном у него не получилось. Тот злился на отца за то, что он бросил его в детстве. Необоснованные обвинения Исаков-старший даже не оспаривал, чтобы не порочить светлое имя любимой жены, которая ушла из жизни при странных обстоятельствах в период творческого кризиса. Поговаривали, что она не перенесла того, что её стал забывать зритель. Так ли это было, мало кто знал правду. Но умерла Александра в психиатрической клинике, куда часто наведывался Трофим Иванович, не в силах оставить возлюбленную до конца её дней.
Внучка выросла с отвратительным характером, любила тратить деньги дедушки на развлечения. Исаков прекрасно понимал, что не может контролировать взбалмошную наследницу, поэтому предусмотрел пункт в завещании, что войти в полное право наследования она сможет только после того, как девственницей выйдет замуж. Людмила этот пункт вначале хотела проигнорировать. Вот только смелости проверить, как далеко зайдёт Трофим Иванович, пятнадцатилетней внучке не хватило, когда в один прекрасный день она осталась с заблокированными банковскими картами. Это было предупреждением, если зарвавшаяся наследница не будет вести себя подобающе своему статусу.
Девочка, оставшаяся в раннем возрасте без родительской ласки и опеки, воспитанная гувернантками и слугами, постоянно устраивала вечно занятому дедушке бойкоты, сбегала из дома, разгуливала по Москве, ночевала у подруг. Но её постоянно находили телохранители и возвращали домой. Время шло, а характер у Людмилы так и не менялся.
Сон Джу сам слышал, как пару раз девица, разговаривая с кем-то по телефону, сетовала, что старик всё никак не умрёт. Она ждала этого момента, чтобы, наконец, заполучить полный доступ к деньгам. Она даже нашла себе идеального мужа, щедрого в её понятиях, чтобы обойти хитрую уловку деда, которая даже после смерти не давала Людмиле пустить по миру его бизнес. Ведь до замужества она не имела права самостоятельно распоряжаться наследством, так как все действия должны быть одобрены Ли, имевшим право подписи, как поверенный Исакова.
После смерти самого Трофима Ивановича девушка изменилась – это заметили многие. Она больше не угрожала никому именем своего почившего покровителя. Притихла, обдумывая, приглядываясь к своим кавалерам, коих было предостаточно. Ли знал, что она даже пыталась составить соглашение на будущую жизнь, да только быстро поняла, что подобная бумажка ничего не стоила.
Поверенный, как мог, исправно выполнял возложенные на него Трофимом Ивановичем обязательства и, конечно же, не одобрил свадьбу с Ником Штефом. Он не мог допустить, чтобы руководителем корпорации «Итармент» стал американский Казанова, любитель роскошной жизни, имеющий всего лишь три нефтяные вышки и вкладывающий свои сбережения в сланцевую нефть в надежде на будущую прибыль. Но разве Ли мог остановить жаждущую свободы от его попечительства наследницу? Правда, он и не предполагал во что выльется, казалось бы, обычная свадьба.
Теперь же Сон Джу стоял возле дверей в палату, куда определили госпожу Штеф, и слушал отчёт доктора Виноградова. Тот заверил, что девушка не пострадала. Лишь ушибы, содрана местами кожа, но первый осмотр не показал ни переломов, ни внутренних повреждений. Врач, мужчина в возрасте с уставшими карими глазами, попросил у Ли уговорить девушку сделать снимки.
Кореец тяжело вздохнул, поблагодарил доктора и кивнул головой своему помощнику Уварову, чтобы тот открыл перед ним дверь. Осторожно заглянув внутрь палаты, Ли на несколько секунд замер, рассматривая сжавшуюся в комочек блондинку, которая затравленно следила за его появлением. Она сидела, поджав колени, куталась в одеяло. Настороженно провожала его взглядом, как дикий зверёк. Доктор предупредил, что у девушки стресс. Смерть мужа, страшная ночь в подвале слишком пошатнули психику пациентки и только недавно принятое успокоительное пока не действовало. Но очень скоро она заснет, а до этого момента доктору хотелось бы сделать все нужные процедуры, чтобы поставить диагноз и приступить к лечению.
- Господин Ли? - тихо позвала Людмила. Кореец скупо улыбнулся и осторожно приблизился к кровати.
- Как вы себя чувствуете? – вежливо уточнил он у девушки, отмечая, в каком плачевном состоянии та находилась. Всегда ухоженная, она превратилась в тень той роскошной блондинки, которая любила кружить мужчинам головы.
Девушка всхлипнула, спрятав лицо в коленях.
- А как вы думаете? – глухо поинтересовалась она, медленно поднимая лицо.
- Соболезную по поводу смерти вашего мужа.
- Муж? – усмехнулась Людмила, вмиг превращаясь в себя обычную. Ли ждал очередного взрыва, но девушка вместо того чтобы разозлиться, уткнулась в колени, всхлипнув. – А я была замужем? Это какой-то кошмар. Муж. Где это видано, чтобы муж погибал прямо на собственной свадьбе, а?
Девушка вновь подняла на корейца покрасневшие от слёз глаза.
- Вы заберёте меня домой? – тихо уточнила она, явно нервничая.
- Да, да, не беспокойтесь. Как только врач отпустит.
- Не хочу ждать. Мне страшно.
- Не стоит беспокоиться, - кореец постарался успокоить госпожу, он понимал её страхи, видел в каком она состоянии, но мог лишь обещать. – Давайте поскорее закончим со всеми процедурами и сразу вернёмся домой.
Людмила немного поупрямилась, но, как не удивительно, быстро согласилась. Ли видел, как сильно она хотела поскорее покинуть больницу, поэтому он сам договорился с доктором, что ночь Людмила Викторовна проведёт дома, а утром они вернутся.
Когда же он доставил её домой, та робко переступила порог и с большим удивлением воззрилась на корейца, который поклонился ей и пожелал спокойной ночи, а сам собрался уезжать.
- Вы не останетесь? – удивилась она, поглядывая на слуг, которые, как и положено при появлении хозяйки, выстроились в ряд и приветствовали её поклоном.
- Нет. Вы теперь замужняя дама и я не больше не ваш опекун.
- Постойте, – Ли заметил откровенный страх и панику на лице госпожи и усмехнулся.
Вот она правда жизни. Девушка всегда терпеть не могла Ли и его нравоучения, а когда окунулась в то, от чего кореец предостерегал её, стала хвататься за соломинку, боясь оказаться абсолютно одна.
- То есть вы теперь не мой опекун, и я предоставлена сама себе? – кореец вновь ошибся. Он подумал, что девушка боится, а она, наконец, поняла, что обрела свободу. Но и на это у Ли был заготовлен хороший ответ.
- Всё, что касается вашей личной жизни и наследства – да, но я всё ещё курирую вас по вопросам корпорации, и моя подпись дублирует вашу. Это обязательное условие, которое прописал в завещании ваш дедушка. Вы не вправе принимать самостоятельных решений по поводу корпорации, так как господин Исаков прекрасно понимал, что вы совершенно не разбираетесь в бизнесе.
Людмила явно выдохнула с облегчением, чуть расслабилась.
- Доброй ночи и до завтра, - вежливо произнесла девушка, хотя поверенный ждал иного ответа. Он усмехнулся, поражаясь, как быстро меняются люди, оказавшиеся на грани жизни и смерти. Людмилу было не узнать, вот интересно, а насколько её хватит. Ведь характер так быстро не исправить, и Сон Джу видел, как девушке хочется отпустить тормоза и показать истинный облик, но что-то заставляло её сдерживаться. Видимо, страх и пережитый стресс.
- Господин Ли, - остановила его Людмила у самого порога, когда дворец распахнул перед ним двери, выпуская в ночную прохладу последнего месяца лета, - как вы думаете, меня хотели убить?
Кореец поджал губы, зло глядя в ночную мглу. А девушка ждала его ответа, прижимая руки к вороту платья, которое привезла в больницу горничная по требованию поверенного.
- Не думаю, что дошло бы до этого, - попытался сгладить углы Сон Джу, оборачиваясь к Людмиле, которую такой ответ не удовлетворил, и она уточнила:
- Но могло?
- Сложно сказать наверняка. Я думаю, что полиция успела бы вас спасти. Ведь велись переговоры.
Девушка кивнула своим мыслям, медленно отвернулась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Слуги чуть ниже кланялись при её приближении, а Людмила Викторовна даже не замечала этого. Сон Джу было её жалко, но и обманывать её он не собирался. Операция провалилась. Полиции не удалось установить пока личности похитителей, а за выкупом пришёл бездомный мужчина, которому неизвестный приказал забрать деньги, которые, как и требовали похитители, положили в мусорный контейнер. Бомж ничего сказать толком не смог, а преступники больше так и не позвонили. Возможно, Людмилу спас лишь счастливый случай.
