– Тор, опять, что ли?
Влюблённый майор совершенно несносен. Он и так задира и центр хаоса. А когда у него появлялась очередная пассия, мужчину вообще было не узнать. Из кутилы он превращался в зануду-домоседа, который трясся над своим сокровищем, боясь его упустить хоть на миг из виду.
– Не опять, а снова, – поправил его довольный Бормс.
Но радости майора не разделял ни адмирал, ни майор Фридман, которому не терпелось расспросить девушку о том, что она вчера съела. А для этого нужно было выставить лишних за дверь.
– Неудачно ты влюбился в этот раз, дружище. Очень неудачно.
Не зная, как начать сложный разговор, Бенедикт подошёл к кушетке, на которой до этого сидел Бормс и устало опустился на неё.
– Не могу ничего с собой поделать, – признался майор, отпуская Надин. Были у него слабости – падкий до женщин, но верный и преданный, как настоящий пёс.
Угроза получить лучшего друга во враги миновала. Бормс понял, что Ларсу девочка нужна для своих дел, а вовсе не для любви.
Адмирал встал и поманил за собой Тора:
– Пойдём ко мне в кабинет, поговорим там.
Он решил рассказать другу, откуда прибыла землянка. А ещё очень хотел уговорить своего боевого товарища не делать глупостей. Исход этого тяжёлого разговора может привести или к увольнению Бормса, или к потере друга. Ни того, ни другого Ларс не желал.
– Не могу, – твёрдо ответил Тор, заставив адмирала оглянуться.
Майор стоял и напряжённо смотрел не на Ларса, а на Надин, которая медленно отходила от него, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Ларс поморщился, как от зубной боли. Ситуация оказалась хуже некуда. Бормс добровольно уже не откажется от землянки. Он никогда просто так не отпускал то, что считал своим. Даже когда его бросали, он пытался найти и вернуть своих бывших. Но те всегда пропадали бесследно, умело растворяясь в гигантских мегаполисах. А Бормс искал, пока время позволяло, ведь долг всегда заставлял его вернуться на борт академии, где он постепенно успокаивался, погружаясь в дела.
Тяжело вздохнув, Ларс спокойно произнёс:
– Это приказ и он не обсуждается.
Дожидаться ответа не стал, так как знал, что теперь Тор последует за ним. Дверь за адмиралом с лёгким шипением закрылась.
Майор растерянно обернулся к Фридману, а тот, хмуро следя за приятелем, подошёл к девушке и встал, заслонив её и прижав планшет к груди, будто пытаясь защититься.
– Идите, поговорите, – посоветовал он Тору. – Мы с лейтенантом пока заняты будем. Я обещаю её проводить, если тебе так спокойнее.
– Я сам провожу. Лейтенант Джонс, приказываю вам ждать меня здесь. Никуда не выходить до моего прихода, – грозно заявил Тор и поспешил за адмиралом.
– Итак, лейтенант, продолжайте. Что вы хотели мне рассказать? – ровным голосом, словно ничего особенного только что не происходило, обратился Фридман к Надин, у которой от напряжения уже текли слёзы.
– Почему вы так спокойны? Почему вы… почему вы позволяете ему так себя вести? Кто он такой, если даже адмирал не защитил меня?! Я не продажная девка, чтобы ложиться под каждого, кто меня захочет! Я такая же, как вы, и у меня есть права! Неужели вам всё равно? А если бы он вас захотел?
– Лейтенант Джонс, – тихо произнёс Нортон, уже понимая, что успокоительного было мало. – Вы должны понять. У нас мало женщин. Каждый борется за право быть первым и единственным. Были бы вы чьей-нибудь супругой или невестой, то никто к вам не приставал бы. А в вашем положении победит сильнейший. Вы ведь не влюблены в старшего лейтенанта Истари. По глазам видно. Вы его воспринимаете как друга и не больше. Именно это и развязывает руки Бормсу.
– А вы, если бы захотели меня, так же повели бы себя? Принуждая меня или приказывая? Ведь у вас на это есть законное право! Я лейтенант, вы майор. Ну так что? Вы в душе такой же, как Бормс? – дерзко спросила Надин, глядя на главврача сквозь пелену слёз.
Биофлаеры сначала замерли, слушая, что говорит девушка, а потом стали посмеиваться, подшучивая над врачом. Для Фридмана самая желанная из женщин – его любимая работа.
– Да, если бы влюбился, и нет, у меня нет времени за вами ухаживать, – равнодушно ответил Нортон, в который раз убеждаясь, что общаться с землянами очень тяжело. – Супруга – это в первую очередь ответственность. Если ты неспособен обеспечить свою женщину, не можешь уделять ей должное внимание, неспособен ухаживать за ней, то и не стоит бороться за её внимание.
Девушка слушала доктора с открытым от удивления ртом. Вытерев слёзы, она озадаченно уточнила:
– Не поняла. А если любишь, но не можешь содержать?
Фридман насмешливо посмотрел на неё. Устои землян очень сильно отличались от уртаинских. Конечно, они со временем многое переняли у более развитой расы и женщины-землянки перестали быть столь агрессивно эмансипированными.
Но оказалось, что эта дорога была с двухсторонним движением. Теперь уртаинцы столкнулись с проблемой, когда их женщины, насмотревшись на землянок, стали требовать для себя большей свободы. Они пытаются отвоевать себе равные права с мужчинами. Даже в военные академии пробрались. И, что уж совершенно возмутительно, воюют с дайчертами наравне с мужчинами.
– На этот вопрос нет однозначного ответа. Более достойный мужчина сможет отвоевать возлюбленную или же, если женщина согласится на брак, она будет жить в нищете. Ей придётся самой зарабатывать себе на жизнь. У нас это очень нелегко.
– А если мне нравится работать? – продолжила допрос Надин.
– Да уж! Ты, Надин, точно не усидишь дома, – усмехнулась Лит. – Как только попадёшь в кабину флаера, тебя оттуда уже никто и за уши не вытащит.
– Полёт – это здорово! – с придыханием произнёс Ит.
– Ну, это всего лишь прихоть женщины, – неопределённо пожал плечами Фридман. – Хочет – пусть работает, никто запретить не может. Только это ненормально, чтобы женщина работала. Вы не для этого созданы.
– Да знаю я! Конечно, не для этого! – вызывающе вскинулась девушка, как ужаленная. – Наше место у плиты и желательно – с кучей детей.
– А почему бы и нет? – насмешливо отозвался Фридман, понимая, что землянка хотела задеть его за живое и вызвать на спор. – Женщина прекрасна в своём изначальном предназначении. Домашний уют, хранительница очага.
– Получается какое-то средневековье в далёком будущем! – расстроенно заявила Надин, взмахнув руками и поражаясь такому положению дел.
В современном ей мире женщины столько сил вложили в то, чтобы быть наравне с мужчинами. Столько времени отстаивали свои права ради свободы и независимости. И вот она попала в будущее, а тут такой откат на целое тысячелетие назад. Женщины опять стали рабынями мужчин. Дети, муж, кухня и дом – основные аспекты их жизни. Не-ет, это не для неё! Судя по всему, придётся побороться за свою свободу.
И она была полна решимости приступить к этому благому делу прямо сейчас. К тому же за её спиной стояли биофлаеры и подбадривали, как могли. Даже обещали помочь сбежать, если ничего не выгорит. Не только спрятаться помогут, но и поспособствуют в создании подпольной организации по защите угнетённых женщин.
– Да нет, это ваши взгляды на место женщины в этом мире весьма примитивны, – всё так же спокойно ответил ей Фридман, с интересом разглядывая лицо девушки, на котором легко можно было прочитать все её мысли. – И давайте не будем отвлекаться, рассказывайте, что вы вчера съели.
– Я вчера пробовала приготовить ужин и сделала салат. Туда положила всё, что похоже по описанию на земные овощи. Добавила туда имит, он по вкусу похож на лук. А потом флаеры сказали, что я его неправильно использовала, его сырым не едят.
– Имит, – повторил за ней Фридман, прикидывая в уме его возможное влияние на землянку.
– Да, но до того, как меня предупредили, я его уже немного съела.
– Действительно, сырым его не едят, – протянул Нортон. – Понятно. Жаль, что орея тут ни при чём.
– Орея? – переспросила девушка.
– Это цветы так называются, – подсказал Уши. – Те, которые Марти тебе подарил.
Надин испуганно замерла, пытаясь понять, откуда главврачу известно про цветы. И что с ними не так, если они заинтересовали даже его. Беспокойство за Марти вспыхнуло с новой силой.
– Вроде никто не узнал, кто их сорвал, – попытался успокоить взволнованную Надин Уши.
– Да, никто, – подтвердил Мирт. – Рональд на этот счёт не волнуется. Значит, всё спокойно, пронесло.
– А при чём тут орея? – озадаченно переспросила Надин у Фридмана.
– Вот и я говорю, что ни при чём. Значит, у тебя была нетипичная аллергическая реакция на непривычный для организма продукт. Сейчас лекарство дам и можешь быть свободна.
Пока Фридман вновь открывал шкаф, Надин не преминула продолжить свой душещипательный допрос:
– Я хочу ещё кое-что спросить. Неужели у вас женщины все такие покорные? Вот, например, майор. От него женщины не раз уходили. Значит, они не были его жёнами.
– Нет, они даже невестами не были. Никто не хочет связывать свою жизнь с военным. Если только он не в отставке. Обычно женщин привлекало то, что майор богат и щедр, – ответил Фридман мимоходом, не отвлекаясь от приготовления лекарства.
– То есть я тоже могу отказаться от безнравственного статуса любовницы майора?
– Можете, только он всё равно добьётся своего. Отгонять от вас всех будет, оберегать. И, в конце концов, вы непременно сдадитесь. Напомню, что любовницы его не просто бросали, они сбегали от чрезмерной опеки.
– Почему, раз он такой хороший и чрезвычайно заботился о них? – язвила Надин, раздражаясь от того, что никак не может придумать, как избавиться от назойливого поклонника.
– Не знаю, я не его бывшая, – усмехнулся Фридман, протягивая стакан с белой непрозрачной жидкостью. – Пейте, курсант Джонс. И если снова появятся такие же симптомы, то приходите за добавкой.
– А если я ему не сдамся?
– Ну, насильничать вас никто не будет. Для начала постараются морально сломать. И то только в том случае, если из-за вас будет страдать учебный процесс и срываться планы.
Фридман вручил ей стакан и теперь стоял над девушкой, ожидая, когда она всё выпьет. Но Надин тянула, судорожно размышляя.
– Лейтенант, не стоит так переживать, морщины появятся. Бормс не самое плохое, что может случиться в вашей жизни, поверьте. Вы военная и будете участвовать в рейдах, а там с вами может произойти всё что угодно. И потеря конечностей – гораздо более ужасная участь, чем роль возлюбленной Бормса. Он будет гарантом того, что с вами ничего плохого не приключится. Он очень бережёт всё, что ему принадлежит.
– Очень, – поддакнула Лит. – Так спрячет, что никто и никогда тебя больше не найдёт.
Надин внимательно посмотрела на главврача и вдруг поняла:
– А ведь вы меня специально запугиваете!
Усмехнувшись, Нортон помог девушке поднести стакан к губам и принудил его выпить до дна.
– С вами очень тяжело общаться, лейтенант Джонс. Нужно проще смотреть на мир.
– Ага, – выдохнула Надин, отдавая стакан доктору. – А потом оказаться женой нелюбимого мужчины с кучей детей и без права на свободу.
– Это будет только в том случае, если вы сами этого захотите.
– Да никогда! – вскинулась девушка, вскакивая на ноги. – Слышите?! Я никогда я не выйду замуж за нелюбимого! Я не собираюсь сдаваться! А если я полюблю другого? Что тогда?
– Ну, если ваш возлюбленный будет достойным мужчиной, способным вас содержать, то уйдёте от Бормса.
– Ага, так он меня просто и отпустит! – недоверчиво произнесла девушка, стараясь не кричать от негодования.
Биофлаеры успокаивали её, но она никак не могла прийти в себя от того, насколько унизительно ей указали на её место.
– Не просто, но отпустит. Вы же будете влюблены в другого, – серьёзно ответил Нортон.
Он отошёл к своему столу, внёс запись в карточку пациента. Развернулся к землянке и, сложив руки на груди, присел на краешек стола.
– Честно? – робко переспросила у него девушка.
Надин казалось, что тут в чём-то подвох, но верные друзья уверяли, что главврач не лжёт.
– Да, а что вас смущает? Если двое любят друг друга, никто не смеет им противостоять. Таков закон.
От этих слов на душе у девушки стало легче. Получалось, что ей просто нужно влюбиться. Сущий пустяк. Влюбиться – и всё, что может быть легче.
Опустившись на кушетку, она зарылась руками в волосы, потому что возникла новая дилемма. Надин никогда в жизни не влюблялась. Ни в кого и ни разу. Даже подростковая влюблённость у неё прошла так быстро и незаметно, что только когда она закончилась, девушка сообразила, что же это было. Кумир публики, поп-звезда, певец с самым обворожительным голосом, Дэвид Ашер.
Рассматривая свои пальцы, Надин никак не могла себе представить, что сможет влюбиться в кого-то из представителей уртаинской расы. Да ещё экспресс-методом. Не верилось, что если даже это произойдёт, то так скоро. А майор, говорят, не остановится. И по самому наихудшему варианту, когда она встретит своего единственного, то, возможно, будет уже с детьми на руках.
– А как ваши мужчины относятся к чужим детям? – подняв голову, пытливо спросила она у главврача, который до сих пор так любезно отвечал на все её вопросы.
– Я не понимаю, почему вы спрашиваете. Ведь семейные законы и правила должны были быть вложены в вас наравне со всеми остальными.
– Не знаю, нет ничего. Пусто. Поэтому и спрашиваю. Историю вашу знаю. Устав тоже, а вот про взаимоотношения в социуме нет данных.
– Странно. А почему вы спрашиваете про детей? – Фридман решил, что будет лучше, если курсантка узнает всё сейчас. – Мы любим детей.
– Я про чужих детей. Мой возлюбленный будет любить моих детей от другого мужчины?
Нахмурившись, Нортон склонил набок голову, разглядывая обеспокоенную девушку.
– Я не понимаю смысла вопроса. Вы что-то не договариваете.
– Новый муж примет меня с моими детьми к себе? Будет он любить их, как своих собственных? – выпалила Надин, поражаясь несообразительности главврача.
– А что стало с их отцом? – полюбопытствовал Нортон. Его уже захватил разговор с землянкой. Слишком много недопонимания между ними. От этого было ещё интереснее услышать мнение оппонента, его точку зрения по данному вопросу. – Он умер?
– Нет, – опешила она.
– Надин, – осторожно позвал Мирт, но девушка на него мысленно шикнула, попросила не мешать. Очень уж важны были ответы майора Фридмана.
– Тогда почему ваш возлюбленный должен беспокоиться о чужих детях и любить их как своих?
Надин возмущённо посмотрела на мужчину.
– Это мои дети, поэтому он и должен любить их как своих! – запальчиво вскричала девушка.
– Надин, ты чего опять расстроилась? – удивился Дон.
Она рассерженно отмахнулась и от него.
– Лейтенант, если отец ваших детей жив и здоров, то почему ваш возлюбленный должен принимать чужих детей в семью? Это не его дети.
– Но он же меня будет любить…
– Вот именно. Вас, – остановил Надин хладнокровный голос Нортона. Врач выглядел оскорблённым. – А вы его. Поэтому вы и будете вместе, если того захотите. При чём тут дети? Они останутся с отцом – это его право. Он их отец.
– А я мать и я их люблю! – стала пререкаться Надин, чем окончательно вывела врача из себя, что сделать было крайне сложно, и он даже позволил себе повысить голос на курсантку.
– Вы должны будете выбрать, кого больше любите: детей или другого мужчину! Но дети – собственность отца! И если вы их заберёте, то попадёте в тюрьму за похищение.
Влюблённый майор совершенно несносен. Он и так задира и центр хаоса. А когда у него появлялась очередная пассия, мужчину вообще было не узнать. Из кутилы он превращался в зануду-домоседа, который трясся над своим сокровищем, боясь его упустить хоть на миг из виду.
– Не опять, а снова, – поправил его довольный Бормс.
Но радости майора не разделял ни адмирал, ни майор Фридман, которому не терпелось расспросить девушку о том, что она вчера съела. А для этого нужно было выставить лишних за дверь.
– Неудачно ты влюбился в этот раз, дружище. Очень неудачно.
Не зная, как начать сложный разговор, Бенедикт подошёл к кушетке, на которой до этого сидел Бормс и устало опустился на неё.
– Не могу ничего с собой поделать, – признался майор, отпуская Надин. Были у него слабости – падкий до женщин, но верный и преданный, как настоящий пёс.
Угроза получить лучшего друга во враги миновала. Бормс понял, что Ларсу девочка нужна для своих дел, а вовсе не для любви.
Адмирал встал и поманил за собой Тора:
– Пойдём ко мне в кабинет, поговорим там.
Он решил рассказать другу, откуда прибыла землянка. А ещё очень хотел уговорить своего боевого товарища не делать глупостей. Исход этого тяжёлого разговора может привести или к увольнению Бормса, или к потере друга. Ни того, ни другого Ларс не желал.
– Не могу, – твёрдо ответил Тор, заставив адмирала оглянуться.
Майор стоял и напряжённо смотрел не на Ларса, а на Надин, которая медленно отходила от него, боясь привлечь к себе ненужное внимание. Ларс поморщился, как от зубной боли. Ситуация оказалась хуже некуда. Бормс добровольно уже не откажется от землянки. Он никогда просто так не отпускал то, что считал своим. Даже когда его бросали, он пытался найти и вернуть своих бывших. Но те всегда пропадали бесследно, умело растворяясь в гигантских мегаполисах. А Бормс искал, пока время позволяло, ведь долг всегда заставлял его вернуться на борт академии, где он постепенно успокаивался, погружаясь в дела.
Тяжело вздохнув, Ларс спокойно произнёс:
– Это приказ и он не обсуждается.
Дожидаться ответа не стал, так как знал, что теперь Тор последует за ним. Дверь за адмиралом с лёгким шипением закрылась.
Майор растерянно обернулся к Фридману, а тот, хмуро следя за приятелем, подошёл к девушке и встал, заслонив её и прижав планшет к груди, будто пытаясь защититься.
– Идите, поговорите, – посоветовал он Тору. – Мы с лейтенантом пока заняты будем. Я обещаю её проводить, если тебе так спокойнее.
– Я сам провожу. Лейтенант Джонс, приказываю вам ждать меня здесь. Никуда не выходить до моего прихода, – грозно заявил Тор и поспешил за адмиралом.
– Итак, лейтенант, продолжайте. Что вы хотели мне рассказать? – ровным голосом, словно ничего особенного только что не происходило, обратился Фридман к Надин, у которой от напряжения уже текли слёзы.
– Почему вы так спокойны? Почему вы… почему вы позволяете ему так себя вести? Кто он такой, если даже адмирал не защитил меня?! Я не продажная девка, чтобы ложиться под каждого, кто меня захочет! Я такая же, как вы, и у меня есть права! Неужели вам всё равно? А если бы он вас захотел?
– Лейтенант Джонс, – тихо произнёс Нортон, уже понимая, что успокоительного было мало. – Вы должны понять. У нас мало женщин. Каждый борется за право быть первым и единственным. Были бы вы чьей-нибудь супругой или невестой, то никто к вам не приставал бы. А в вашем положении победит сильнейший. Вы ведь не влюблены в старшего лейтенанта Истари. По глазам видно. Вы его воспринимаете как друга и не больше. Именно это и развязывает руки Бормсу.
– А вы, если бы захотели меня, так же повели бы себя? Принуждая меня или приказывая? Ведь у вас на это есть законное право! Я лейтенант, вы майор. Ну так что? Вы в душе такой же, как Бормс? – дерзко спросила Надин, глядя на главврача сквозь пелену слёз.
Биофлаеры сначала замерли, слушая, что говорит девушка, а потом стали посмеиваться, подшучивая над врачом. Для Фридмана самая желанная из женщин – его любимая работа.
– Да, если бы влюбился, и нет, у меня нет времени за вами ухаживать, – равнодушно ответил Нортон, в который раз убеждаясь, что общаться с землянами очень тяжело. – Супруга – это в первую очередь ответственность. Если ты неспособен обеспечить свою женщину, не можешь уделять ей должное внимание, неспособен ухаживать за ней, то и не стоит бороться за её внимание.
Девушка слушала доктора с открытым от удивления ртом. Вытерев слёзы, она озадаченно уточнила:
– Не поняла. А если любишь, но не можешь содержать?
Фридман насмешливо посмотрел на неё. Устои землян очень сильно отличались от уртаинских. Конечно, они со временем многое переняли у более развитой расы и женщины-землянки перестали быть столь агрессивно эмансипированными.
Но оказалось, что эта дорога была с двухсторонним движением. Теперь уртаинцы столкнулись с проблемой, когда их женщины, насмотревшись на землянок, стали требовать для себя большей свободы. Они пытаются отвоевать себе равные права с мужчинами. Даже в военные академии пробрались. И, что уж совершенно возмутительно, воюют с дайчертами наравне с мужчинами.
– На этот вопрос нет однозначного ответа. Более достойный мужчина сможет отвоевать возлюбленную или же, если женщина согласится на брак, она будет жить в нищете. Ей придётся самой зарабатывать себе на жизнь. У нас это очень нелегко.
– А если мне нравится работать? – продолжила допрос Надин.
– Да уж! Ты, Надин, точно не усидишь дома, – усмехнулась Лит. – Как только попадёшь в кабину флаера, тебя оттуда уже никто и за уши не вытащит.
– Полёт – это здорово! – с придыханием произнёс Ит.
– Ну, это всего лишь прихоть женщины, – неопределённо пожал плечами Фридман. – Хочет – пусть работает, никто запретить не может. Только это ненормально, чтобы женщина работала. Вы не для этого созданы.
– Да знаю я! Конечно, не для этого! – вызывающе вскинулась девушка, как ужаленная. – Наше место у плиты и желательно – с кучей детей.
– А почему бы и нет? – насмешливо отозвался Фридман, понимая, что землянка хотела задеть его за живое и вызвать на спор. – Женщина прекрасна в своём изначальном предназначении. Домашний уют, хранительница очага.
– Получается какое-то средневековье в далёком будущем! – расстроенно заявила Надин, взмахнув руками и поражаясь такому положению дел.
В современном ей мире женщины столько сил вложили в то, чтобы быть наравне с мужчинами. Столько времени отстаивали свои права ради свободы и независимости. И вот она попала в будущее, а тут такой откат на целое тысячелетие назад. Женщины опять стали рабынями мужчин. Дети, муж, кухня и дом – основные аспекты их жизни. Не-ет, это не для неё! Судя по всему, придётся побороться за свою свободу.
И она была полна решимости приступить к этому благому делу прямо сейчас. К тому же за её спиной стояли биофлаеры и подбадривали, как могли. Даже обещали помочь сбежать, если ничего не выгорит. Не только спрятаться помогут, но и поспособствуют в создании подпольной организации по защите угнетённых женщин.
– Да нет, это ваши взгляды на место женщины в этом мире весьма примитивны, – всё так же спокойно ответил ей Фридман, с интересом разглядывая лицо девушки, на котором легко можно было прочитать все её мысли. – И давайте не будем отвлекаться, рассказывайте, что вы вчера съели.
– Я вчера пробовала приготовить ужин и сделала салат. Туда положила всё, что похоже по описанию на земные овощи. Добавила туда имит, он по вкусу похож на лук. А потом флаеры сказали, что я его неправильно использовала, его сырым не едят.
– Имит, – повторил за ней Фридман, прикидывая в уме его возможное влияние на землянку.
– Да, но до того, как меня предупредили, я его уже немного съела.
– Действительно, сырым его не едят, – протянул Нортон. – Понятно. Жаль, что орея тут ни при чём.
– Орея? – переспросила девушка.
– Это цветы так называются, – подсказал Уши. – Те, которые Марти тебе подарил.
Надин испуганно замерла, пытаясь понять, откуда главврачу известно про цветы. И что с ними не так, если они заинтересовали даже его. Беспокойство за Марти вспыхнуло с новой силой.
– Вроде никто не узнал, кто их сорвал, – попытался успокоить взволнованную Надин Уши.
– Да, никто, – подтвердил Мирт. – Рональд на этот счёт не волнуется. Значит, всё спокойно, пронесло.
– А при чём тут орея? – озадаченно переспросила Надин у Фридмана.
– Вот и я говорю, что ни при чём. Значит, у тебя была нетипичная аллергическая реакция на непривычный для организма продукт. Сейчас лекарство дам и можешь быть свободна.
Пока Фридман вновь открывал шкаф, Надин не преминула продолжить свой душещипательный допрос:
– Я хочу ещё кое-что спросить. Неужели у вас женщины все такие покорные? Вот, например, майор. От него женщины не раз уходили. Значит, они не были его жёнами.
– Нет, они даже невестами не были. Никто не хочет связывать свою жизнь с военным. Если только он не в отставке. Обычно женщин привлекало то, что майор богат и щедр, – ответил Фридман мимоходом, не отвлекаясь от приготовления лекарства.
– То есть я тоже могу отказаться от безнравственного статуса любовницы майора?
– Можете, только он всё равно добьётся своего. Отгонять от вас всех будет, оберегать. И, в конце концов, вы непременно сдадитесь. Напомню, что любовницы его не просто бросали, они сбегали от чрезмерной опеки.
– Почему, раз он такой хороший и чрезвычайно заботился о них? – язвила Надин, раздражаясь от того, что никак не может придумать, как избавиться от назойливого поклонника.
– Не знаю, я не его бывшая, – усмехнулся Фридман, протягивая стакан с белой непрозрачной жидкостью. – Пейте, курсант Джонс. И если снова появятся такие же симптомы, то приходите за добавкой.
– А если я ему не сдамся?
– Ну, насильничать вас никто не будет. Для начала постараются морально сломать. И то только в том случае, если из-за вас будет страдать учебный процесс и срываться планы.
Фридман вручил ей стакан и теперь стоял над девушкой, ожидая, когда она всё выпьет. Но Надин тянула, судорожно размышляя.
– Лейтенант, не стоит так переживать, морщины появятся. Бормс не самое плохое, что может случиться в вашей жизни, поверьте. Вы военная и будете участвовать в рейдах, а там с вами может произойти всё что угодно. И потеря конечностей – гораздо более ужасная участь, чем роль возлюбленной Бормса. Он будет гарантом того, что с вами ничего плохого не приключится. Он очень бережёт всё, что ему принадлежит.
– Очень, – поддакнула Лит. – Так спрячет, что никто и никогда тебя больше не найдёт.
Надин внимательно посмотрела на главврача и вдруг поняла:
– А ведь вы меня специально запугиваете!
Усмехнувшись, Нортон помог девушке поднести стакан к губам и принудил его выпить до дна.
– С вами очень тяжело общаться, лейтенант Джонс. Нужно проще смотреть на мир.
– Ага, – выдохнула Надин, отдавая стакан доктору. – А потом оказаться женой нелюбимого мужчины с кучей детей и без права на свободу.
– Это будет только в том случае, если вы сами этого захотите.
– Да никогда! – вскинулась девушка, вскакивая на ноги. – Слышите?! Я никогда я не выйду замуж за нелюбимого! Я не собираюсь сдаваться! А если я полюблю другого? Что тогда?
– Ну, если ваш возлюбленный будет достойным мужчиной, способным вас содержать, то уйдёте от Бормса.
– Ага, так он меня просто и отпустит! – недоверчиво произнесла девушка, стараясь не кричать от негодования.
Биофлаеры успокаивали её, но она никак не могла прийти в себя от того, насколько унизительно ей указали на её место.
– Не просто, но отпустит. Вы же будете влюблены в другого, – серьёзно ответил Нортон.
Он отошёл к своему столу, внёс запись в карточку пациента. Развернулся к землянке и, сложив руки на груди, присел на краешек стола.
– Честно? – робко переспросила у него девушка.
Надин казалось, что тут в чём-то подвох, но верные друзья уверяли, что главврач не лжёт.
– Да, а что вас смущает? Если двое любят друг друга, никто не смеет им противостоять. Таков закон.
От этих слов на душе у девушки стало легче. Получалось, что ей просто нужно влюбиться. Сущий пустяк. Влюбиться – и всё, что может быть легче.
Опустившись на кушетку, она зарылась руками в волосы, потому что возникла новая дилемма. Надин никогда в жизни не влюблялась. Ни в кого и ни разу. Даже подростковая влюблённость у неё прошла так быстро и незаметно, что только когда она закончилась, девушка сообразила, что же это было. Кумир публики, поп-звезда, певец с самым обворожительным голосом, Дэвид Ашер.
Рассматривая свои пальцы, Надин никак не могла себе представить, что сможет влюбиться в кого-то из представителей уртаинской расы. Да ещё экспресс-методом. Не верилось, что если даже это произойдёт, то так скоро. А майор, говорят, не остановится. И по самому наихудшему варианту, когда она встретит своего единственного, то, возможно, будет уже с детьми на руках.
– А как ваши мужчины относятся к чужим детям? – подняв голову, пытливо спросила она у главврача, который до сих пор так любезно отвечал на все её вопросы.
– Я не понимаю, почему вы спрашиваете. Ведь семейные законы и правила должны были быть вложены в вас наравне со всеми остальными.
– Не знаю, нет ничего. Пусто. Поэтому и спрашиваю. Историю вашу знаю. Устав тоже, а вот про взаимоотношения в социуме нет данных.
– Странно. А почему вы спрашиваете про детей? – Фридман решил, что будет лучше, если курсантка узнает всё сейчас. – Мы любим детей.
– Я про чужих детей. Мой возлюбленный будет любить моих детей от другого мужчины?
Нахмурившись, Нортон склонил набок голову, разглядывая обеспокоенную девушку.
– Я не понимаю смысла вопроса. Вы что-то не договариваете.
– Новый муж примет меня с моими детьми к себе? Будет он любить их, как своих собственных? – выпалила Надин, поражаясь несообразительности главврача.
– А что стало с их отцом? – полюбопытствовал Нортон. Его уже захватил разговор с землянкой. Слишком много недопонимания между ними. От этого было ещё интереснее услышать мнение оппонента, его точку зрения по данному вопросу. – Он умер?
– Нет, – опешила она.
– Надин, – осторожно позвал Мирт, но девушка на него мысленно шикнула, попросила не мешать. Очень уж важны были ответы майора Фридмана.
– Тогда почему ваш возлюбленный должен беспокоиться о чужих детях и любить их как своих?
Надин возмущённо посмотрела на мужчину.
– Это мои дети, поэтому он и должен любить их как своих! – запальчиво вскричала девушка.
– Надин, ты чего опять расстроилась? – удивился Дон.
Она рассерженно отмахнулась и от него.
– Лейтенант, если отец ваших детей жив и здоров, то почему ваш возлюбленный должен принимать чужих детей в семью? Это не его дети.
– Но он же меня будет любить…
– Вот именно. Вас, – остановил Надин хладнокровный голос Нортона. Врач выглядел оскорблённым. – А вы его. Поэтому вы и будете вместе, если того захотите. При чём тут дети? Они останутся с отцом – это его право. Он их отец.
– А я мать и я их люблю! – стала пререкаться Надин, чем окончательно вывела врача из себя, что сделать было крайне сложно, и он даже позволил себе повысить голос на курсантку.
– Вы должны будете выбрать, кого больше любите: детей или другого мужчину! Но дети – собственность отца! И если вы их заберёте, то попадёте в тюрьму за похищение.
