Но даже после этого разговора Бенедикт остался при своём мнении. Академия – военное подразделение и вмешательства духовенства в работу учебного заведения не требуется.
Вздохнув спокойно после очень напряжённой беседы с тулао, Ларс поздравил себя с маленькой победой. Только, как оказалось, радовался он слишком рано. Пастор Пётр в самые кратчайшие сроки, буквально за несколько часов, устроил настоящее информационное наступление по всем фронтам и привлёк внимание общественности к судьбе несчастной девушки, которая попала в жестокие лапы военных.
Бенедикт поражённо качал головой, читая вечерние новости.
– Ним, сможешь вызвать мне пастора Петра?
– Да, адмирал. Вызываю, – безропотно ответил борткомпьютер.
Ларс встал и вышел из-за стола, чтобы казаться более внушительным. Нахмурившись, он всё пытался понять, почему землянин так упорствует. Ведь на самом деле пастор никто и ничто. У него нет власти, как у адмирала. Его слово не имеет веса в мире уртаинцев. Чего добивается этот фанатичный тип?
– Я слушаю тебя, сын мой, – прозвучал мягкий, хорошо поставленный голос пастора.
– Ну раз вы мой отец, то позвольте по-семейному сразу перейти к сути проблемы, которую вы раздули.
– О, простите, адмирал Ларс, я подумал, что это Рональд, мой воспитанник, – попытался загладить свою оплошность пастор, но уртаинец не поверил. Слишком уж явно смеялись глаза у землянина.
– Неважно! Так вот. Вы привлекли ненужное внимание к моему курсанту. Девушка не будет вам за это благодарна, уж поверьте.
– Ну что вы, Надин будет мне ещё весьма признательна. Ведь она единственная землянка среди незнакомых и чуждых ей уртаинцев и находится в сильнейшем замешательстве. Всего боится, не знает, что делать и как себя вести. Кто, как не духовный наставник, поможет ей прийти в себя и примириться с выпавшим на её долю испытанием Всевышнего.
– Девушка в данный момент проходит реабилитационный курс. Уже готовы документы о том, что госпожа Джонс является подданной нашей империи. Император лично их подписал. Так что вы не имеете права раздувать скандал вокруг девушки. Я вынужден предупредить вас о том, что если вы не поумерите свой пыл, то вас обвинят в нарушении неприкосновенности частной жизни. Я вас по судам затаскаю. И поверьте, вам это очень не понравится.
– Вы мне угрожаете? – возмутился пастор.
– Предупреждаю. И немедленно прекратите раздувать слухи о госпоже Джонс, которая не имеет ничего общего с вашим вымышленным мессией. Девочке надо учиться! Ей нужно привыкать к новой, нормальной, подчёркиваю, нормальной жизни, а не слушать ваш фанатичный бред.
– Вы не понимаете! – возразил пастор Пётр, взволнованно глядя с экрана визора. – Она и есть мессия!
– Давайте напомню вам о том, что когда ваш мессия пришёл в первый раз, то чётко знал, что он мессия, и утверждал это на каждом шагу. Госпожа Джонс ни сном ни духом об этом не ведает и очень боится вашего воспитанника, который пристаёт к ней с фанатичными религиозными обвинениями и угрожает сожжением на костре. Это уже переходит всякие разумные границы! Я не хочу терять такого перспективного пилота, как Рональд, но вы вынуждаете меня усомниться в его профпригодности! – Ларс уже кричал, не сдерживая свой гнев. – Он лучший! Вернее, был лучшим, а сейчас теряет позиции, и всё из-за вас и ваших бредовых идей о мессии. Оставьте в покое и мальчика, и девочку!
– Не могу этого сделать, – глухо отозвался в ответ пастор и отвёл взгляд. – Только самопожертвование спасёт наш мир. Иначе он канет во тьму. Ад будет повсюду. Я видел это.
– Мне жаль вас, пастор Пётр, – снисходительно произнёс адмирал. – Вы жалки в своей болезни. Цепляетесь за ни в чём не повинных детей, пытаясь скрыть собственное безумие.
– Вам не понять… – попытался остановить его землянин.
– Я рад этому. Так как в своём душевном здоровье полностью уверен.
– Когда придёт время и дайчерты снова решатся на нападение, – снова принялся наставлять пастор Пётр уртаинца, – вы поймёте, что совершили предательство перед всем сущим.
– Когда придёт это время, – достаточно резко оборвал его речь Ларс, – я возьму командование на себя и поведу своих курсантов защищать таких, как вы. Не пытайтесь взывать к моей совести, она чиста и спокойна. Она в руках моего бога.
– Всевышний един! – выкрикнул пастор.
– И он всё видит, – закончил фразу адмирал, ехидно поглядывая на старого землянина.
– Вы упрямы и скоро пожалеете об этом, – предупредил пастор Пётр, пытливо всматриваясь в хмурое лицо адмирала.
– Я не жалею о своих решениях. Я в них уверен! – гордо и с вызовом ответил адмирал. – Ним, отключай.
Экран погас, и адмирал устало опустился в кресло. Как же тяжело разговаривать с духовниками. Они на любое твоё слово находят пять своих. Нервов на них не хватает. А ректору сегодня ещё предстояло разобраться с отчётами преподавателей, механиков, снабженцев. Изучить заявки хозяйственной части… и не только. Спланировать завтрашний день. А ещё бухгалтерские отчёты, чтоб им… Дел полно, а сил уже нет. Но всё же от осознания того, что девочку он отбил, поднималось настроение и возвращалось душевное равновесие.
– Мессия, – усмехнулся Ларс, продолжая читать вечерние новости. – Совсем из ума выжил дед старый. Да какая она мессия? Ребёнок совсем.
Пробуждение для Надин было неприятным. Голова казалась тяжёлой, будто отлитой из свинца. Девушка несколько раз поморгала, прежде чем сумела нормально открыть глаза. Она всё ещё лежала в капсуле, но крышка была уже открыта, а рядом чем-то занимался за столом уже знакомый девушке доктор Фридман.
– О, наша девочка очнулась! – радостно воскликнул Дон в голове у Надин. – Доброе утро, красавица! Или ты хочешь, чтобы я по-другому будил тебя по утрам?
«Поцелуями и цветами», – недовольно буркнула Надин, пытаясь самостоятельно выползти из капсулы. Руки почему-то дрожали. Голова закружилась и, покрепче уцепившись за край своего ложа, Надин закрыла глаза, пережидая слабость.
– Надин, как же без тебя было скучно, – пожаловалась Лит. – Целые сутки молчали, поговорить совершенно не с кем было!
«А как же ваши мальчики?» – мысленно спросила у неё девушка, открывая глаза и с трудом поворачиваясь на бок.
Фридман всё ещё был занят и не замечал попыток Надин выбраться из капсулы.
– А что мальчики? – переспросила Лит очень недовольным голосом. – Они тебя уже на кусочки поделили и себе прикарманили. А ещё Марти подговорили покровительствовать тебе. Он согласился.
– Что? – резко вскинула голову Надин и очень сильно ударилась о ребро крышки капсулы. От острой боли в глазах потемнело.
– О, курсант Джонс, вы поосторожнее, – раздался рядом встревоженный голос главного врача.
В ушах у девушки от удара стоял звон, казалось, что в висках стучат молоточки. Боль такая нестерпимая, что даже глаза открыть проблематично.
Холодные пальцы обхватили её предплечье. Надин почувствовала, как ей настойчиво помогают выбраться из капсулы.
– Что же вы так неаккуратны, моя дорогая? – сетовал Фридман, глядя, как слёзы текут из-под закрытых век Надин.
Вытащив девушку из капсулы, он осторожно подвёл её к кушетке и помог лечь. Затем поднял ей веки, сначала одно, потом другое, проверяя зрачки.
– Сотрясения нет, – успокоился врач, внося новые данные в карту пациентки.
– Больно, очень... Голова просто раскалывается и пить очень хочется, – страдальчески пожаловалась Надин, с трудом сдерживая рыдания.
– Это с непривычки, – сказал Фридман, подавая ей стакан с водой. – Я сейчас дам обезболивающее и вам нужно полежать ещё примерно сутки, пока всё не пройдёт. Вам помочь переодеться в больничный костюм? Ваша одежда непригодна для использования её на борту академии.
– Я сама, чуть позже, – заверила его девушка, засмущавшись.
Её ещё никогда не переодевал мужчина! Даже предложений ни разу таких не делали. Обычно хотели раздеть.
– Отлично, оставлю тогда костюм на столике, – согласился Нортон.
Надин всё ещё пыталась самостоятельно бороться с головной болью. Получалось плохо, вернее, совсем никак. Даже мягкие шаги врача отдавались в голове ударами колокола. Девушка быстро выпила всю воду. Странно, но есть совершенно не хотелось.
– Что, совсем плохо? – сочувственно спросил Ит. – Ещё сутки тебя продержат в палате.
– Дай пилоту прийти в себя. В её мозг столько знаний втолкали! Как только поместились за один раз. Пожалей девочку. Сейчас она поспит, а потом встанет здоровым человеком, – недовольно осадила его Лит.
– Надин, ты не переживай, я тебя дождусь, – тихо прошептал Дон.
«А где Мирт?» – подумала Надин, чувствуя, что ей не хватает его общества.
– Он с остальными отрабатывает полёты, – разъяснила Лит. – Не переживай, они скоро будут.
Фридман подошёл к столу, за которым до этого сидел, взял с него автоматический инъектор и приблизился к кушетке, на которой расположилась девушка.
Надин почувствовала, что врач склонился над ней, закрыв от света.
– Будет немного больно, надо потерпеть, – произнёс он и чем-то влажным провёл по коже на предплечье, а затем Надин почувствовала укол.
Девушка даже усмехнулась, когда совершенно не ощутила обещанной боли. Врач был с ней очень бережным, не как те трое на складе, вот там было больно. А тут...
Головную боль словно ветром сдуло. Тело наполнилось лёгкостью. В сознании образовалась какая-то вязкость. Мысли медленно кружились, но не были чёткими. Зато теперь все страхи казались девушке пустяковыми и совершенно не заслуживающими внимания.
– Сладких снов, моя красавица. Жаль, не могу тебя поцеловать. – Тихий шёпот Дона заставил Надин почувствовать себя в разы лучше.
Приятно, когда тебе такое говорят, пусть даже это всего лишь биофлаер, но прозвучало так мило.
Фридман нахмурился, проверяя дозу обезболивающего. Девушка почему-то улыбалась, погружаясь в сон. То ли препарат на неё как-то нестандартно подействовал, то ли доза оказалась слишком большой для землянки.
Вернувшись к рабочему столу, Нортон ещё раз посмотрел расчёт дозировки, сверившись с данными изготовителя. Но нет, всё точно. Доза подобрана правильно, с учётом всех параметров пациентки и того, что она землянка. Отчего же у девушки на губах блуждала счастливая улыбка, словно она приняла наркотические вещества?
Сделав пометку, что с курсантом Джонс следует быть осторожным при применении обезболивающих, Фридман проверил показатели жизнедеятельности пациентки. Всё было в норме, и это окончательно его успокоило. Оставив несколько рекомендаций младшему персоналу медицинского блока, Фридман решил, что пора уже и отдохнуть, раз он начал в себе сомневаться.
Солнечная система
Планета Марс
Огромный экран во всю стену кабинета транслировал в прямом эфире, как на чёрном фоне космоса дрейфуют огромные обломки некогда голубой планетки жалких людишек. Велизар ленивым взглядом пересчитывал их. Это действие приносило ему удовлетворение, приводило в состояние почти абсолютного спокойствия. Он уничтожил мир, который нёс основную угрозу для его существования. Врата никогда больше не откроются, ему нет возврата в ад.
Чёрные, как сам космос, глаза цепко рассматривали каждый проплывающий на экране обломок. Они перемещались один за другим, словно бусины в чётках, которые Велизар держал в руках. Костяные шарики глухо стучали друг о друга, разрушая тишину, царившую в кабинете.
Тёмные тона стен погружали углы в непроглядный мрак. Рабочий стол был изготовлен из очень ценной древесины с планеты, которой больше не существовало.
Демон сидел в глубоком кожаном кресле, закинув на стол ноги, обутые в высокие кожаные сапоги. Смоляные волосы спускались на плечи. Бордовая рубашка, как обычно, была не застёгнута на верхние пуговицы, чтобы не скрывать смуглую кожу и толстую золотую цепь.
Подчинённые самопровозглашённого повелителя привыкли видеть его в этом старомодном одеянии. Сколько бы ни прошло веков, Велизар оставался верен своему вкусу.
Початая бутылка красного вина одиноко стояла на столе, так как бокал в минуту сильнейшего раздражения был разбит о стену. Тёмные винные разводы стекали от места удара вниз. На полу блестели осколки хрусталя.
Велизар потянулся к бутылке и отхлебнул из горлышка. Шумно сглотнув, прищурился, задумавшись.
Целую тысячу лет ему казалось, что он в безопасности. Тысячу лет в нём крепла уверенность в том, что он всё просчитал. Планеты больше нет и нет тринадцати ведьм, которые вызвали его, но не подчинили. Ни одна из них так и не поняла, кого они призвали прямо из ада!
Даже сейчас Велизар помнил вкус каждой глупой души. Каждой, кроме одной из девиц.
Вслед за бокалом в стену полетела бутылка. Глухой удар об пол сопровождался булькающими звуками вытекающего вина. Стекло выдержало, и бутылка подкатилась к креслу повелителя.
– Кроме одной, – прошипел Велизар. – Одной, но самой главной. Где же ты, моя жертва? Моя невинная, чистая жертва. Рыжая мышка.
Как же он сразу не заметил, что девчонка была под покровительством светлых? Как?! Невинная, нецелованная, чистая как утренняя роса, сладкая как глоток родниковой воды. Она была так близко, всего в шаге. Вот только сделала она этот шаг не к нему. Как она смогла сбежать? Как?!
Подняв бутылку, Велизар выпил остатки вина. Алкоголь приглушал возрастающую злость.
Как же он мечтал попасть в этот мир, вырваться из опостылевшего ада, где был всего лишь одним из многих демонов. Долгие тысячелетия ожидания принесли свои плоды. Глупые, слабые души алчных девчонок, возомнивших себя ведьмами и жаждущих подчинить себе силу, которую обещали тёмные знания.
Он методично подкидывал нужные знаки этим «ведьмам», чтобы они призвали именно его. И ведь всё удачно сложилось. Просто необыкновенно удачно! Сил на слабенький вызов хватило за счёт крови девственницы. Вот раньше у колдунов было куда больше могущества. Им не требовалось собираться группами в тёмных комнатах. Провести ритуал призыва мог всего лишь один человек. А тогда демону пришлось постараться, чтобы собрать вместе тринадцать потомков древнейших семей колдунов и ведьм. И в итоге они не смогли справиться с этим простым заданием. А всё почему? Да потому что когда-то давно светлые сумели уничтожить сильнейших тёмных, от которых остались лишь жалкие крупицы. И вот эти девушки, потомки некогда великих родов, соблазнились возможностью призвать демона и стали верными слугами для Велизара. Душ двенадцати ведьм хватило для того, чтобы он восстановился и укрепился в этом мире.
Коварная улыбка зазмеилась на губах демона при воспоминании об ужасе, обуявшем ведьм, когда он разозлился, не успев схватить сбежавшую мышку. В тот момент он просто обезумел. Маленькая комната вспыхнула. Огонь ласкал стены, обгладывая с них обои. Девицы враз протрезвели и бросились врассыпную. Кто-то пытался выломать дверь, которая не открывалась, будучи магически запечатана. Кто-то пытался разбить окно. Крики и вопли могли оглушить любого, но не демона. Для него это был гимн его триумфа. Велизар отлавливал обезумевших девиц и поглощал их души. Дурманящий аромат страха смешался со сладостью запаха горящей плоти. Десерт получился изумительным и сытным, но упущенная мышка была той вишенкой, которая обычно венчает взбитые сливки.
Велизар играл ведьмами, наслаждаясь их страданиями. Танец огня наполнил комнату, приглашая присоединиться к нему всех присутствующих. Он целовал ноги красавицам, превращая их ступни в обуглившиеся головёшки. Ласкал их тела, причиняя невыносимые муки.
Вздохнув спокойно после очень напряжённой беседы с тулао, Ларс поздравил себя с маленькой победой. Только, как оказалось, радовался он слишком рано. Пастор Пётр в самые кратчайшие сроки, буквально за несколько часов, устроил настоящее информационное наступление по всем фронтам и привлёк внимание общественности к судьбе несчастной девушки, которая попала в жестокие лапы военных.
Бенедикт поражённо качал головой, читая вечерние новости.
– Ним, сможешь вызвать мне пастора Петра?
– Да, адмирал. Вызываю, – безропотно ответил борткомпьютер.
Ларс встал и вышел из-за стола, чтобы казаться более внушительным. Нахмурившись, он всё пытался понять, почему землянин так упорствует. Ведь на самом деле пастор никто и ничто. У него нет власти, как у адмирала. Его слово не имеет веса в мире уртаинцев. Чего добивается этот фанатичный тип?
– Я слушаю тебя, сын мой, – прозвучал мягкий, хорошо поставленный голос пастора.
– Ну раз вы мой отец, то позвольте по-семейному сразу перейти к сути проблемы, которую вы раздули.
– О, простите, адмирал Ларс, я подумал, что это Рональд, мой воспитанник, – попытался загладить свою оплошность пастор, но уртаинец не поверил. Слишком уж явно смеялись глаза у землянина.
– Неважно! Так вот. Вы привлекли ненужное внимание к моему курсанту. Девушка не будет вам за это благодарна, уж поверьте.
– Ну что вы, Надин будет мне ещё весьма признательна. Ведь она единственная землянка среди незнакомых и чуждых ей уртаинцев и находится в сильнейшем замешательстве. Всего боится, не знает, что делать и как себя вести. Кто, как не духовный наставник, поможет ей прийти в себя и примириться с выпавшим на её долю испытанием Всевышнего.
– Девушка в данный момент проходит реабилитационный курс. Уже готовы документы о том, что госпожа Джонс является подданной нашей империи. Император лично их подписал. Так что вы не имеете права раздувать скандал вокруг девушки. Я вынужден предупредить вас о том, что если вы не поумерите свой пыл, то вас обвинят в нарушении неприкосновенности частной жизни. Я вас по судам затаскаю. И поверьте, вам это очень не понравится.
– Вы мне угрожаете? – возмутился пастор.
– Предупреждаю. И немедленно прекратите раздувать слухи о госпоже Джонс, которая не имеет ничего общего с вашим вымышленным мессией. Девочке надо учиться! Ей нужно привыкать к новой, нормальной, подчёркиваю, нормальной жизни, а не слушать ваш фанатичный бред.
– Вы не понимаете! – возразил пастор Пётр, взволнованно глядя с экрана визора. – Она и есть мессия!
– Давайте напомню вам о том, что когда ваш мессия пришёл в первый раз, то чётко знал, что он мессия, и утверждал это на каждом шагу. Госпожа Джонс ни сном ни духом об этом не ведает и очень боится вашего воспитанника, который пристаёт к ней с фанатичными религиозными обвинениями и угрожает сожжением на костре. Это уже переходит всякие разумные границы! Я не хочу терять такого перспективного пилота, как Рональд, но вы вынуждаете меня усомниться в его профпригодности! – Ларс уже кричал, не сдерживая свой гнев. – Он лучший! Вернее, был лучшим, а сейчас теряет позиции, и всё из-за вас и ваших бредовых идей о мессии. Оставьте в покое и мальчика, и девочку!
– Не могу этого сделать, – глухо отозвался в ответ пастор и отвёл взгляд. – Только самопожертвование спасёт наш мир. Иначе он канет во тьму. Ад будет повсюду. Я видел это.
– Мне жаль вас, пастор Пётр, – снисходительно произнёс адмирал. – Вы жалки в своей болезни. Цепляетесь за ни в чём не повинных детей, пытаясь скрыть собственное безумие.
– Вам не понять… – попытался остановить его землянин.
– Я рад этому. Так как в своём душевном здоровье полностью уверен.
– Когда придёт время и дайчерты снова решатся на нападение, – снова принялся наставлять пастор Пётр уртаинца, – вы поймёте, что совершили предательство перед всем сущим.
– Когда придёт это время, – достаточно резко оборвал его речь Ларс, – я возьму командование на себя и поведу своих курсантов защищать таких, как вы. Не пытайтесь взывать к моей совести, она чиста и спокойна. Она в руках моего бога.
– Всевышний един! – выкрикнул пастор.
– И он всё видит, – закончил фразу адмирал, ехидно поглядывая на старого землянина.
– Вы упрямы и скоро пожалеете об этом, – предупредил пастор Пётр, пытливо всматриваясь в хмурое лицо адмирала.
– Я не жалею о своих решениях. Я в них уверен! – гордо и с вызовом ответил адмирал. – Ним, отключай.
Экран погас, и адмирал устало опустился в кресло. Как же тяжело разговаривать с духовниками. Они на любое твоё слово находят пять своих. Нервов на них не хватает. А ректору сегодня ещё предстояло разобраться с отчётами преподавателей, механиков, снабженцев. Изучить заявки хозяйственной части… и не только. Спланировать завтрашний день. А ещё бухгалтерские отчёты, чтоб им… Дел полно, а сил уже нет. Но всё же от осознания того, что девочку он отбил, поднималось настроение и возвращалось душевное равновесие.
– Мессия, – усмехнулся Ларс, продолжая читать вечерние новости. – Совсем из ума выжил дед старый. Да какая она мессия? Ребёнок совсем.
***
Пробуждение для Надин было неприятным. Голова казалась тяжёлой, будто отлитой из свинца. Девушка несколько раз поморгала, прежде чем сумела нормально открыть глаза. Она всё ещё лежала в капсуле, но крышка была уже открыта, а рядом чем-то занимался за столом уже знакомый девушке доктор Фридман.
– О, наша девочка очнулась! – радостно воскликнул Дон в голове у Надин. – Доброе утро, красавица! Или ты хочешь, чтобы я по-другому будил тебя по утрам?
«Поцелуями и цветами», – недовольно буркнула Надин, пытаясь самостоятельно выползти из капсулы. Руки почему-то дрожали. Голова закружилась и, покрепче уцепившись за край своего ложа, Надин закрыла глаза, пережидая слабость.
– Надин, как же без тебя было скучно, – пожаловалась Лит. – Целые сутки молчали, поговорить совершенно не с кем было!
«А как же ваши мальчики?» – мысленно спросила у неё девушка, открывая глаза и с трудом поворачиваясь на бок.
Фридман всё ещё был занят и не замечал попыток Надин выбраться из капсулы.
– А что мальчики? – переспросила Лит очень недовольным голосом. – Они тебя уже на кусочки поделили и себе прикарманили. А ещё Марти подговорили покровительствовать тебе. Он согласился.
– Что? – резко вскинула голову Надин и очень сильно ударилась о ребро крышки капсулы. От острой боли в глазах потемнело.
– О, курсант Джонс, вы поосторожнее, – раздался рядом встревоженный голос главного врача.
В ушах у девушки от удара стоял звон, казалось, что в висках стучат молоточки. Боль такая нестерпимая, что даже глаза открыть проблематично.
Холодные пальцы обхватили её предплечье. Надин почувствовала, как ей настойчиво помогают выбраться из капсулы.
– Что же вы так неаккуратны, моя дорогая? – сетовал Фридман, глядя, как слёзы текут из-под закрытых век Надин.
Вытащив девушку из капсулы, он осторожно подвёл её к кушетке и помог лечь. Затем поднял ей веки, сначала одно, потом другое, проверяя зрачки.
– Сотрясения нет, – успокоился врач, внося новые данные в карту пациентки.
– Больно, очень... Голова просто раскалывается и пить очень хочется, – страдальчески пожаловалась Надин, с трудом сдерживая рыдания.
– Это с непривычки, – сказал Фридман, подавая ей стакан с водой. – Я сейчас дам обезболивающее и вам нужно полежать ещё примерно сутки, пока всё не пройдёт. Вам помочь переодеться в больничный костюм? Ваша одежда непригодна для использования её на борту академии.
– Я сама, чуть позже, – заверила его девушка, засмущавшись.
Её ещё никогда не переодевал мужчина! Даже предложений ни разу таких не делали. Обычно хотели раздеть.
– Отлично, оставлю тогда костюм на столике, – согласился Нортон.
Надин всё ещё пыталась самостоятельно бороться с головной болью. Получалось плохо, вернее, совсем никак. Даже мягкие шаги врача отдавались в голове ударами колокола. Девушка быстро выпила всю воду. Странно, но есть совершенно не хотелось.
– Что, совсем плохо? – сочувственно спросил Ит. – Ещё сутки тебя продержат в палате.
– Дай пилоту прийти в себя. В её мозг столько знаний втолкали! Как только поместились за один раз. Пожалей девочку. Сейчас она поспит, а потом встанет здоровым человеком, – недовольно осадила его Лит.
– Надин, ты не переживай, я тебя дождусь, – тихо прошептал Дон.
«А где Мирт?» – подумала Надин, чувствуя, что ей не хватает его общества.
– Он с остальными отрабатывает полёты, – разъяснила Лит. – Не переживай, они скоро будут.
Фридман подошёл к столу, за которым до этого сидел, взял с него автоматический инъектор и приблизился к кушетке, на которой расположилась девушка.
Надин почувствовала, что врач склонился над ней, закрыв от света.
– Будет немного больно, надо потерпеть, – произнёс он и чем-то влажным провёл по коже на предплечье, а затем Надин почувствовала укол.
Девушка даже усмехнулась, когда совершенно не ощутила обещанной боли. Врач был с ней очень бережным, не как те трое на складе, вот там было больно. А тут...
Головную боль словно ветром сдуло. Тело наполнилось лёгкостью. В сознании образовалась какая-то вязкость. Мысли медленно кружились, но не были чёткими. Зато теперь все страхи казались девушке пустяковыми и совершенно не заслуживающими внимания.
– Сладких снов, моя красавица. Жаль, не могу тебя поцеловать. – Тихий шёпот Дона заставил Надин почувствовать себя в разы лучше.
Приятно, когда тебе такое говорят, пусть даже это всего лишь биофлаер, но прозвучало так мило.
Фридман нахмурился, проверяя дозу обезболивающего. Девушка почему-то улыбалась, погружаясь в сон. То ли препарат на неё как-то нестандартно подействовал, то ли доза оказалась слишком большой для землянки.
Вернувшись к рабочему столу, Нортон ещё раз посмотрел расчёт дозировки, сверившись с данными изготовителя. Но нет, всё точно. Доза подобрана правильно, с учётом всех параметров пациентки и того, что она землянка. Отчего же у девушки на губах блуждала счастливая улыбка, словно она приняла наркотические вещества?
Сделав пометку, что с курсантом Джонс следует быть осторожным при применении обезболивающих, Фридман проверил показатели жизнедеятельности пациентки. Всё было в норме, и это окончательно его успокоило. Оставив несколько рекомендаций младшему персоналу медицинского блока, Фридман решил, что пора уже и отдохнуть, раз он начал в себе сомневаться.
***
Солнечная система
Планета Марс
Огромный экран во всю стену кабинета транслировал в прямом эфире, как на чёрном фоне космоса дрейфуют огромные обломки некогда голубой планетки жалких людишек. Велизар ленивым взглядом пересчитывал их. Это действие приносило ему удовлетворение, приводило в состояние почти абсолютного спокойствия. Он уничтожил мир, который нёс основную угрозу для его существования. Врата никогда больше не откроются, ему нет возврата в ад.
Чёрные, как сам космос, глаза цепко рассматривали каждый проплывающий на экране обломок. Они перемещались один за другим, словно бусины в чётках, которые Велизар держал в руках. Костяные шарики глухо стучали друг о друга, разрушая тишину, царившую в кабинете.
Тёмные тона стен погружали углы в непроглядный мрак. Рабочий стол был изготовлен из очень ценной древесины с планеты, которой больше не существовало.
Демон сидел в глубоком кожаном кресле, закинув на стол ноги, обутые в высокие кожаные сапоги. Смоляные волосы спускались на плечи. Бордовая рубашка, как обычно, была не застёгнута на верхние пуговицы, чтобы не скрывать смуглую кожу и толстую золотую цепь.
Подчинённые самопровозглашённого повелителя привыкли видеть его в этом старомодном одеянии. Сколько бы ни прошло веков, Велизар оставался верен своему вкусу.
Початая бутылка красного вина одиноко стояла на столе, так как бокал в минуту сильнейшего раздражения был разбит о стену. Тёмные винные разводы стекали от места удара вниз. На полу блестели осколки хрусталя.
Велизар потянулся к бутылке и отхлебнул из горлышка. Шумно сглотнув, прищурился, задумавшись.
Целую тысячу лет ему казалось, что он в безопасности. Тысячу лет в нём крепла уверенность в том, что он всё просчитал. Планеты больше нет и нет тринадцати ведьм, которые вызвали его, но не подчинили. Ни одна из них так и не поняла, кого они призвали прямо из ада!
Даже сейчас Велизар помнил вкус каждой глупой души. Каждой, кроме одной из девиц.
Вслед за бокалом в стену полетела бутылка. Глухой удар об пол сопровождался булькающими звуками вытекающего вина. Стекло выдержало, и бутылка подкатилась к креслу повелителя.
– Кроме одной, – прошипел Велизар. – Одной, но самой главной. Где же ты, моя жертва? Моя невинная, чистая жертва. Рыжая мышка.
Как же он сразу не заметил, что девчонка была под покровительством светлых? Как?! Невинная, нецелованная, чистая как утренняя роса, сладкая как глоток родниковой воды. Она была так близко, всего в шаге. Вот только сделала она этот шаг не к нему. Как она смогла сбежать? Как?!
Подняв бутылку, Велизар выпил остатки вина. Алкоголь приглушал возрастающую злость.
Как же он мечтал попасть в этот мир, вырваться из опостылевшего ада, где был всего лишь одним из многих демонов. Долгие тысячелетия ожидания принесли свои плоды. Глупые, слабые души алчных девчонок, возомнивших себя ведьмами и жаждущих подчинить себе силу, которую обещали тёмные знания.
Он методично подкидывал нужные знаки этим «ведьмам», чтобы они призвали именно его. И ведь всё удачно сложилось. Просто необыкновенно удачно! Сил на слабенький вызов хватило за счёт крови девственницы. Вот раньше у колдунов было куда больше могущества. Им не требовалось собираться группами в тёмных комнатах. Провести ритуал призыва мог всего лишь один человек. А тогда демону пришлось постараться, чтобы собрать вместе тринадцать потомков древнейших семей колдунов и ведьм. И в итоге они не смогли справиться с этим простым заданием. А всё почему? Да потому что когда-то давно светлые сумели уничтожить сильнейших тёмных, от которых остались лишь жалкие крупицы. И вот эти девушки, потомки некогда великих родов, соблазнились возможностью призвать демона и стали верными слугами для Велизара. Душ двенадцати ведьм хватило для того, чтобы он восстановился и укрепился в этом мире.
Коварная улыбка зазмеилась на губах демона при воспоминании об ужасе, обуявшем ведьм, когда он разозлился, не успев схватить сбежавшую мышку. В тот момент он просто обезумел. Маленькая комната вспыхнула. Огонь ласкал стены, обгладывая с них обои. Девицы враз протрезвели и бросились врассыпную. Кто-то пытался выломать дверь, которая не открывалась, будучи магически запечатана. Кто-то пытался разбить окно. Крики и вопли могли оглушить любого, но не демона. Для него это был гимн его триумфа. Велизар отлавливал обезумевших девиц и поглощал их души. Дурманящий аромат страха смешался со сладостью запаха горящей плоти. Десерт получился изумительным и сытным, но упущенная мышка была той вишенкой, которая обычно венчает взбитые сливки.
Велизар играл ведьмами, наслаждаясь их страданиями. Танец огня наполнил комнату, приглашая присоединиться к нему всех присутствующих. Он целовал ноги красавицам, превращая их ступни в обуглившиеся головёшки. Ласкал их тела, причиняя невыносимые муки.
