- Это у тебя не первый раз, - обвиняюще сказал мужчина, выразительно взглянув на меня.
- Что «это»? – раздражённо переспросила.
Что опять ему не нравится? Странный какой-то.
- Ты не девственница, - выдал и замолчал, ожидая моих оправданий.
- Нет конечно! - взвилась я. - Я уже давно взрослая!
- А сказала, что «да».
Пыша недовольством, он навис надо мной, придавливая сверху своим телом.
- Не ври! Не было такого. - Упёрлась ладонями ему в грудь.
- Я спросил у тебя – это первый раз или нет. Ты сказала первый, - напомнил мне о начале нашего разговора, когда я уже толком не соображала, лишь млела от желания.
- Конечно первый. Я никогда не занималась любовью с манаукцем, - гневно выдала, оскорбившись, что меня обвинили во лжи.
- Любовью? – ухватился за слово Викрам.
Радостная улыбка растянула его губы. Опять лёг рядом. Сильные руки ещё крепче прижали меня к широкой груди.
- Спасибо, - выдал этот невозможный мужчина, зарываясь носом в мою макушку.
- Не за что, - буркнула я, вообще перестав понимать, что творилось у него в голове.
Помолчав ещё немного, поняла, что он, кажется, успокоился, и смогла перевести дух. Уткнулась носом в его грудь, наполняя лёгкие приятным естественным запахом манаукца, прикрыла глаза. Определённо, я влюбилась и нисколько не жалела, что дала слабину. И уже неважно, что принесёт мне завтрашний день, я обязательно выстою.
Викрам
Тёмно-коричневый шёлк рассыпался по белоснежной подушке. Волосы шевелились от лёгкого дыхания. Викрам осторожно убрал их, открывая лицо Линды.
Удивительная, страстная и ненасытная – всё это умещалось в его малышке. Манаукец видел в их встрече знак свыше. Судьба связала их, столкнув вместе. Линда даже не помнила, как в первый день своего прибытия на станцию налетела на него, отдавив ногу. Быстро извинившись, она даже не взглянула на Махтана, собирая разлетевшиеся листы. Вик стоял и ждал, когда она извинится перед ним по всем правилам, но девушка, собрав листы в папку, убежала, не оглядываясь.
Выследить её не составило труда, а вот добраться та ещё проблема. Очень хотелось наказать наглую землянку, но она постоянно ускользала, а потом вообще стала пропадать на весь день в нонарском секторе.
И вот когда Викрам остыл и простил… Да-да, у манаукцев и такое случалось, он простил, считая, что недостойно преследовать её за такую малость… Вот тогда судьба и свела их вновь.
Как-то раз на тренировке он почувствовал, что за ним следят. Внимательно и неотрывно, но не так, как обычно делали наёмники. Не было холода предчувствия опасности, наоборот, тепло растекалось от макушки до самых кончиков пальцев. Его сердце отзывалось, огнём разгоралось в груди.
Какой же он испытал шок, заметив знакомую тёмную макушку в окне третьего уровня. С того момента она приходила каждый вечер. Её взгляд, словно приклеенный, следовал за ним. Он знал, для чего она приходила раз за разом. Знал и не мог запретить себе это удовольствие. Камеры он поставил в тот же вечер, а потом скрупулёзно рассматривал каждый кадр, не веря, что она рисовала только его. Даже когда он заставил своих подчинённых тренироваться с голым торсом, она не изменила себе. Ей был нужен только он. Самолюбие взыграло в Вике, возгордилось. Через несколько дней мужчина настолько привык к вниманию Линды, что когда однажды она не пришла, ощутил холодную пустоту, словно в пасмурную погоду не выглянуло светило, не согрело его, отгоняя тяжёлые тучи. В тот вечер он чувствовал себя одиноким. Изгой для своих, чьё имя запятнано позором.
Усмехнувшись своим мыслям, Вик вспомнил, чего ему стоило дерзкое признание Линды, когда она во всеуслышание заявила о выборе его, Викрама, своим покровителем. Мать три раза звонила ему, требуя отказать ущербной, словно это было в его власти. Правила есть правила, выбор за женщиной, а он обязан лишь принять этот дар и нести ответственность покровителя с гордостью. И чем больше сыпалось на него от знакомых требований не связываться с недостойной землянкой, тем сильнее он её желал.
Тогда-то он и решился устроить ей проверку раздеванием. Земляне считали манаукцев мутировавшими уродами. Многие призывали к геноциду, дабы огнём выжечь грязную кровь. Он и до этого не верил, что девушка шпионка, а когда познакомился с ней поближе в каморке, поразился бурным реакциям, которые вызывал в ней. Пусть и нонарская дурь была тому виной, но она его хотела.
Решив подразнить её на следующий день, показал девушке стриптиз в собственном исполнении. Сам при этом ужасно смущался, но игра есть игра. Вик никогда не отступал, всегда шёл до конца. Идея двойных брюк пришла спонтанно, в последний момент, перед самым выходом из раздевалки. Лёгкие брюки случайно попались ему в руки, когда он потянулся за тренировочным костюмом.
Мужчине понравилось дразнить Линду. Он видел, как она смотрела на него. Чувствовал желание через разделяющее их расстояние. Она идеальна. Всё в ней стремилось к нему и теперь принадлежало Викраму. Манаукца не смущал тот факт, что красавица даже не представляла, какую власть над собой добровольно дала ему в руки.
Правда, у неё есть выбор, и она может официально дать ему отставку, но он точно никогда не расскажет ей об этом. Он всё сделает, чтобы она не смогла отречься от своего решения. Он её покровитель, и никого другого она не выберет.
Осторожно, боясь разбудить Линду, Викрам снял с себя и переложил на подушку её руку. Она доверчиво прижималась к нему во сне, закинув на него и руку, и ногу. Мужчина ловил себя на мысли, что постоянно сравнивал её с кошкой. Эти животные, привезённые переселенцами с родной планеты, прекрасно приспособились к новым условиям жизни и стали домашними любимцами манаукцев. На них унжирцы и испробовали разные способы модификации, прежде чем приступить непосредственно к людям, поэтому манаукские кошки отличались от земных независимым и воинственным нравом.
Как же он хотел увезти её с собой, но пока никто ещё не был готов принять его выбор. Джохар прав, делать глупости не стоило. Сначала он поговорит с семьёй. Позор, увы, не смыть с его имени, и покрывать себя ещё одним он не желал. Друг поможет подготовить всё для того, чтобы Линду приняли, пусть не как равную, но хотя бы как его фаворитку. Смешно сказать, фаворитка изгоя одна из ущербных, хуже не придумаешь.
Бесшумно выскользнув из-под одеяла, мужчина постоял, запоминая девушку такой беззащитной, чувственной и хрупкой. Десять дней слишком большой срок для их разлуки. Но как же приятно будет вновь заключить её в свои объятия.
Тяжело вздохнув, Вик собрал разбросанную одежду с пола и выкинул всё в утилизатор. Его фаворитка должна выглядеть соответственно её статусу.
Усмехнувшись, он взял в руки коммуникатор и приступил к приготовлениям. Она не должна заскучать, пока его не будет рядом. Да и приглядывать за ней, с её-то характером, он будет в оба глаза.
Линда
Проснулась, потянулась и поняла, что Викрама рядом нет. Распахнув глаза, уставилась в незнакомый потолок. Многоуровневый, разноцветный. У нас он обычный – белый. В кровати я лежала одна. Соседнее место было смято, а на подушке лежал мой коммуникатор и мигал, предупреждая о полученном сообщении. Села, охнув. Мышцы ныли, мстя мне за вчерашнее. Ноги болели просто невозможно. Осмотрев пустую комнату, заметила на краю кровати аккуратную стопку пакетов из модного женского бутика. Всегда мечтала приобрести себе в нём нижнее белье.
Заметила яркий стикер, прикреплённый на верхнем пакете. Подползла и замерла, вчитываясь в красивый почерк. Вик писал на земном общем языке, аккуратно выводя каждую букву.
«Прости за блузку. Купил новую. Юбку выбросил».
Взяв первый пакет, горько усмехнулась. В нём лежала юбка. Всё бы ничего, да только она была длинная и чёрная. Замечательно. Во втором обнаружилась изумрудная блузка с длинными рукавами и глухим воротом. В третьем изумрудное ажурное нижнее бельё. В последнем чёрные чулки. Этот раритет я в изумлении рассматривала, боясь даже прикоснуться.
В голове не укладывалось, что вообще происходит. Воспоминания о волшебной ночи рассеивались, отступая перед реалиями новых фактов. Оглядев ещё раз комнату, поняла, что его точно нет. Он меня бросил! Я одна! Верить в это не хотелось. Задумалась, куда он мог деться. Может, тренировался?
Соскользнула с кровати и, еле переставляя ноги, поплелась в санузел, прихватив пакеты с собой. Приняла душ, убрала волосы в тугой пучок на затылке. Переоделась, поражаясь тому, насколько преобразилась. Одежда дорогая и качественная, но самое удивительное было то, что в строгом, по меркам землян, наряде, я выглядела роковой, знающей себе цену женщиной.
Обувшись, постояла на пороге, тихонько подвывая. Нужно идти. Но каждая клеточка противилась этой экзекуции. Ноги отказывали своей хозяйке. Стыдно выйти из комнаты, когда их вместе поставить не получалось. Ночь любви – это прекрасно, но утро после неё – пытка! Ещё и эти ходули! И чего мне приспичило вчера надевать десятисантиметровые каблуки, и восьми было бы достаточно! Держась за стену рукой, смахнула набежавшие слёзы. Вот найду эту заразу красноглазую, точно врежу от души, не побоюсь его разгневать. Он тоже должен страдать, как и я.
Окинув взглядом комнату, заметила розового друга. Еле доковыляв до кровати, взяла коммуникатор. Расправив одеяло, придала постели более-менее приличный вид и мелкими шажками потопала к двери. Она была автоматическая, и ключ не требовался, чтобы закрыть жилблок. По привычке осторожно выглянула, прежде чем выйти, и удивилась пустому коридору. Сектор жилой и должен же тут хоть кто-нибудь быть. Но на моё счастье ни одной живой души. Вышла. Дверь за моей спиной плавно закрылась, отрезая мне пути к отступлению. Даже не представляла, что буду говорить, если встречу кого-нибудь из манаукцев. Стала гадать, в какую, собственно, сторону нужно ковылять.
Но память была девственно чиста. Посмеялась над словом, вспоминая разобиженное выражение лица манаукца и нелепое обвинение в мой адрес. Девственность! Он бы её с меня ещё через пять лет спросил. Наивный.
Закрепив комм на руке, включила экран и обомлела, читая приготовленное сообщение от Викрама.
«Улетел по делам. Вернусь через десять дней. Жди».
Перечитала сообщение раз пять, чтобы в голове уложился смысл написанного.
Это как улетел? Куда улетел? Устало облокотившись спиной о дверь, зло смотрела на слова, как на змей. Улетел, значит. Бросил. Мужики одинаковые все. К какой бы расе ни принадлежали.
Горько всхлипнув, зажмурилась, запрещая себе впадать в депрессию. Ну попользовались мной. Бывает. И я в накладе не осталась. Придраться не к чему, ночь была страстной. Никогда так хорошо не было.
Вдохнула-выдохнула. Стёрла ладонями слёзы. Ещё раз прочитала сообщение и мстительно процедила:
- Жду, дорогой. Как же не жду. Смотри, сам не пожалей, если дождусь.
Удалив сообщение, сверилась с картой в комме и пошла к себе. Время раннее, и я ещё успевала переодеться перед тем как идти к нонарцам. Ох, чую, несдобровать сегодня жабёнышам. Я в гневе! Бойтесь меня!
К наряду на практику отнеслась весьма ответственно, скрупулёзно вспоминая обо всём, что запрещено у нонарцев. Злость на манаукца растекалась ядом по венам. Я не могла не думать, что меня откровенно использовали как, прости Господи, эту самую. Я себя, конечно же, таковой никогда не считала. Да, раскрепощённая, да, порой слишком дерзкая, но никогда не опускалась до обычного перепихона. Всегда искала отношений с мужчинами, но они обычно сбегали от меня, получив что хотели. И почему я думала, что Викрам не такой? Такой же трус и подлец!
Стоя напротив Оторуна Какхана, я закусила нижнюю губу, чувствуя вкус алой помады, и рассматривала носки своих красивых чёрных туфель. Я оделась так, как посчитала нужным: короткое кожаное платье, спереди с золочёной застёжкой-молнией по всей длине. Нервно теребя бегунок-собачку, дёргала его то вниз, то вверх, украдкой поглядывая, как глаза посла неотрывно следили за движением моей руки.
- Вы должны-ы-ы сле-е-едовать на-а-ашим станда-а-артам и пра-а-авилам, или я бу-у-уду выну-у-ужден написа-а-ать вам о-о-очень…
Рука потянула собачку слишком резко, останавливаясь между грудями. Я тяжело вздохнула, от чего вырез платья приоткрыл для жадного взгляда нонарца кружева ярко-изумрудного цвета.
- О-о-очень, - выдохнул Оторун.
- Очень? – переспросила, начиная тянуть золотой бегунок вверх.
- О-о-очень, - вторил мне посол, не отрывая взгляд от моей груди.
- Я испра-а-авлюсь, - протянула я по-нонарски, делая глубокий вздох.
- Да, о-о-очень, - кивнул жабёныш.
Взглянув на него из-под полуопущенных ресниц, другой рукой элегантно перекинула волосы из-за спины на правое плечо, убрала прядь со лба и стала наматывать локон на палец.
- Я о-о-очень постара-а-аюсь испра-а-авиться-я-я, - томно прошептала, облизнула губы и прикусила нижнюю. Надеюсь, получилось эротично.
- Ступа-а-а-айте и переоде-е-еньтесь, - махнул рукой нонарец, громко сглатывая.
Руки мои вздрогнули, на глаза навернулись слёзы. Особенно удачно вспомнилось утреннее состояние. Из дрожащих рук неловко выскользнул планшет, жаль его, но задание требует жертв. Всхлипнув, присела за своей вещью, чуть сдвинулась корпусом влево, быстро дёрнула бегунок, чтобы разрез был очень откровенным. Плавным движением, направленным на привлечение внимания нонарца, хотя он и так замер и, кажется, не дышал, подняла планшет и, как учили на стрип-танцах, сильно прогнув спину и оттянув зад, стала выпрямляться. С трудом удержала себя от того, чтобы не вскинуть голову, рассыпая волосы по плечам. Оторун не должен заподозрить меня ни в чём.
- Пра-а-актика-а-ант Но-о-овик! - вскрикнул посол, вскакивая с места, но тут же сел обратно.
Испуганно воззрившись на него, прижала, а точнее, прикрыла планшетом вырез платья.
- Да-а-а, апа-а-а Отору-у-ун сы-ы-ын Какха-а-ана. - Невинно моргнула.
Только бы не заржать над потемневшим лицом нонарца. А как глаза вылупил, ну вылитая жаба.
- Иди-и-ите в часо-овню-ю! – приказал Оторун, указывая рукой на дверь.
- Я вымо-о-олю проще-е-ение у ва-а-ашего бога Унгу-у-уна.
- Не-е-ет, вы должны-ы-ы зама-а-аливать грехи у боги-и-ини Ниары.
Как же легко им управлять. Я, может, слишком самонадеянна, но именно на это и рассчитывала. Медленно приблизилась к жабёнышу, внутренне содрогаясь, разглядывала серую пупырчатую кожу. Заставить себя прикоснуться к нему я не могла, поэтому просто остановилась около рабочего стола и нагнулась. Глаза жабы загорелись голодным взглядом, который он устремил в уже неприкрытую платьем ложбинку между моих грудей.
- Я буду моли-и-иться бо-о-огу, уважа-а-а-аемый апа-а-а Ото-о-орун сын Какха-а-ана, так как бо-о-ог един, а женщина-а-а недостойна-а-а стать боги-и-иней. Я не верю-ю-ю, что богиня существу-у-ует. Не-е-ет, даже е-е-если и е-е-есть жена у ва-а-ашего бо-о-ога, то она са-а-амая обычная же-е-енщина: поко-о-орная и послу-у-ушная ему, её мужчи-и-ине. Но-о-о не боги-и-иня, я вас умоля-я-яю. Бо-о-огом может быть то-о-олько мужчи-и-ина, например, тако-о-ой же му-у-ужественный, как вы.
Закрепила эффект, томно вздохнув на прощание, и развернулась спиной к послу. Покачивая бёдрами, направилась к выходу, ехидно усмехаясь ошарашенному Вадику, который как раз только пришёл.
- Что «это»? – раздражённо переспросила.
Что опять ему не нравится? Странный какой-то.
- Ты не девственница, - выдал и замолчал, ожидая моих оправданий.
- Нет конечно! - взвилась я. - Я уже давно взрослая!
- А сказала, что «да».
Пыша недовольством, он навис надо мной, придавливая сверху своим телом.
- Не ври! Не было такого. - Упёрлась ладонями ему в грудь.
- Я спросил у тебя – это первый раз или нет. Ты сказала первый, - напомнил мне о начале нашего разговора, когда я уже толком не соображала, лишь млела от желания.
- Конечно первый. Я никогда не занималась любовью с манаукцем, - гневно выдала, оскорбившись, что меня обвинили во лжи.
- Любовью? – ухватился за слово Викрам.
Радостная улыбка растянула его губы. Опять лёг рядом. Сильные руки ещё крепче прижали меня к широкой груди.
- Спасибо, - выдал этот невозможный мужчина, зарываясь носом в мою макушку.
- Не за что, - буркнула я, вообще перестав понимать, что творилось у него в голове.
Помолчав ещё немного, поняла, что он, кажется, успокоился, и смогла перевести дух. Уткнулась носом в его грудь, наполняя лёгкие приятным естественным запахом манаукца, прикрыла глаза. Определённо, я влюбилась и нисколько не жалела, что дала слабину. И уже неважно, что принесёт мне завтрашний день, я обязательно выстою.
Глава 5
Викрам
Тёмно-коричневый шёлк рассыпался по белоснежной подушке. Волосы шевелились от лёгкого дыхания. Викрам осторожно убрал их, открывая лицо Линды.
Удивительная, страстная и ненасытная – всё это умещалось в его малышке. Манаукец видел в их встрече знак свыше. Судьба связала их, столкнув вместе. Линда даже не помнила, как в первый день своего прибытия на станцию налетела на него, отдавив ногу. Быстро извинившись, она даже не взглянула на Махтана, собирая разлетевшиеся листы. Вик стоял и ждал, когда она извинится перед ним по всем правилам, но девушка, собрав листы в папку, убежала, не оглядываясь.
Выследить её не составило труда, а вот добраться та ещё проблема. Очень хотелось наказать наглую землянку, но она постоянно ускользала, а потом вообще стала пропадать на весь день в нонарском секторе.
И вот когда Викрам остыл и простил… Да-да, у манаукцев и такое случалось, он простил, считая, что недостойно преследовать её за такую малость… Вот тогда судьба и свела их вновь.
Как-то раз на тренировке он почувствовал, что за ним следят. Внимательно и неотрывно, но не так, как обычно делали наёмники. Не было холода предчувствия опасности, наоборот, тепло растекалось от макушки до самых кончиков пальцев. Его сердце отзывалось, огнём разгоралось в груди.
Какой же он испытал шок, заметив знакомую тёмную макушку в окне третьего уровня. С того момента она приходила каждый вечер. Её взгляд, словно приклеенный, следовал за ним. Он знал, для чего она приходила раз за разом. Знал и не мог запретить себе это удовольствие. Камеры он поставил в тот же вечер, а потом скрупулёзно рассматривал каждый кадр, не веря, что она рисовала только его. Даже когда он заставил своих подчинённых тренироваться с голым торсом, она не изменила себе. Ей был нужен только он. Самолюбие взыграло в Вике, возгордилось. Через несколько дней мужчина настолько привык к вниманию Линды, что когда однажды она не пришла, ощутил холодную пустоту, словно в пасмурную погоду не выглянуло светило, не согрело его, отгоняя тяжёлые тучи. В тот вечер он чувствовал себя одиноким. Изгой для своих, чьё имя запятнано позором.
Усмехнувшись своим мыслям, Вик вспомнил, чего ему стоило дерзкое признание Линды, когда она во всеуслышание заявила о выборе его, Викрама, своим покровителем. Мать три раза звонила ему, требуя отказать ущербной, словно это было в его власти. Правила есть правила, выбор за женщиной, а он обязан лишь принять этот дар и нести ответственность покровителя с гордостью. И чем больше сыпалось на него от знакомых требований не связываться с недостойной землянкой, тем сильнее он её желал.
Тогда-то он и решился устроить ей проверку раздеванием. Земляне считали манаукцев мутировавшими уродами. Многие призывали к геноциду, дабы огнём выжечь грязную кровь. Он и до этого не верил, что девушка шпионка, а когда познакомился с ней поближе в каморке, поразился бурным реакциям, которые вызывал в ней. Пусть и нонарская дурь была тому виной, но она его хотела.
Решив подразнить её на следующий день, показал девушке стриптиз в собственном исполнении. Сам при этом ужасно смущался, но игра есть игра. Вик никогда не отступал, всегда шёл до конца. Идея двойных брюк пришла спонтанно, в последний момент, перед самым выходом из раздевалки. Лёгкие брюки случайно попались ему в руки, когда он потянулся за тренировочным костюмом.
Мужчине понравилось дразнить Линду. Он видел, как она смотрела на него. Чувствовал желание через разделяющее их расстояние. Она идеальна. Всё в ней стремилось к нему и теперь принадлежало Викраму. Манаукца не смущал тот факт, что красавица даже не представляла, какую власть над собой добровольно дала ему в руки.
Правда, у неё есть выбор, и она может официально дать ему отставку, но он точно никогда не расскажет ей об этом. Он всё сделает, чтобы она не смогла отречься от своего решения. Он её покровитель, и никого другого она не выберет.
Осторожно, боясь разбудить Линду, Викрам снял с себя и переложил на подушку её руку. Она доверчиво прижималась к нему во сне, закинув на него и руку, и ногу. Мужчина ловил себя на мысли, что постоянно сравнивал её с кошкой. Эти животные, привезённые переселенцами с родной планеты, прекрасно приспособились к новым условиям жизни и стали домашними любимцами манаукцев. На них унжирцы и испробовали разные способы модификации, прежде чем приступить непосредственно к людям, поэтому манаукские кошки отличались от земных независимым и воинственным нравом.
Как же он хотел увезти её с собой, но пока никто ещё не был готов принять его выбор. Джохар прав, делать глупости не стоило. Сначала он поговорит с семьёй. Позор, увы, не смыть с его имени, и покрывать себя ещё одним он не желал. Друг поможет подготовить всё для того, чтобы Линду приняли, пусть не как равную, но хотя бы как его фаворитку. Смешно сказать, фаворитка изгоя одна из ущербных, хуже не придумаешь.
Бесшумно выскользнув из-под одеяла, мужчина постоял, запоминая девушку такой беззащитной, чувственной и хрупкой. Десять дней слишком большой срок для их разлуки. Но как же приятно будет вновь заключить её в свои объятия.
Тяжело вздохнув, Вик собрал разбросанную одежду с пола и выкинул всё в утилизатор. Его фаворитка должна выглядеть соответственно её статусу.
Усмехнувшись, он взял в руки коммуникатор и приступил к приготовлениям. Она не должна заскучать, пока его не будет рядом. Да и приглядывать за ней, с её-то характером, он будет в оба глаза.
Линда
Проснулась, потянулась и поняла, что Викрама рядом нет. Распахнув глаза, уставилась в незнакомый потолок. Многоуровневый, разноцветный. У нас он обычный – белый. В кровати я лежала одна. Соседнее место было смято, а на подушке лежал мой коммуникатор и мигал, предупреждая о полученном сообщении. Села, охнув. Мышцы ныли, мстя мне за вчерашнее. Ноги болели просто невозможно. Осмотрев пустую комнату, заметила на краю кровати аккуратную стопку пакетов из модного женского бутика. Всегда мечтала приобрести себе в нём нижнее белье.
Заметила яркий стикер, прикреплённый на верхнем пакете. Подползла и замерла, вчитываясь в красивый почерк. Вик писал на земном общем языке, аккуратно выводя каждую букву.
«Прости за блузку. Купил новую. Юбку выбросил».
Взяв первый пакет, горько усмехнулась. В нём лежала юбка. Всё бы ничего, да только она была длинная и чёрная. Замечательно. Во втором обнаружилась изумрудная блузка с длинными рукавами и глухим воротом. В третьем изумрудное ажурное нижнее бельё. В последнем чёрные чулки. Этот раритет я в изумлении рассматривала, боясь даже прикоснуться.
В голове не укладывалось, что вообще происходит. Воспоминания о волшебной ночи рассеивались, отступая перед реалиями новых фактов. Оглядев ещё раз комнату, поняла, что его точно нет. Он меня бросил! Я одна! Верить в это не хотелось. Задумалась, куда он мог деться. Может, тренировался?
Соскользнула с кровати и, еле переставляя ноги, поплелась в санузел, прихватив пакеты с собой. Приняла душ, убрала волосы в тугой пучок на затылке. Переоделась, поражаясь тому, насколько преобразилась. Одежда дорогая и качественная, но самое удивительное было то, что в строгом, по меркам землян, наряде, я выглядела роковой, знающей себе цену женщиной.
Обувшись, постояла на пороге, тихонько подвывая. Нужно идти. Но каждая клеточка противилась этой экзекуции. Ноги отказывали своей хозяйке. Стыдно выйти из комнаты, когда их вместе поставить не получалось. Ночь любви – это прекрасно, но утро после неё – пытка! Ещё и эти ходули! И чего мне приспичило вчера надевать десятисантиметровые каблуки, и восьми было бы достаточно! Держась за стену рукой, смахнула набежавшие слёзы. Вот найду эту заразу красноглазую, точно врежу от души, не побоюсь его разгневать. Он тоже должен страдать, как и я.
Окинув взглядом комнату, заметила розового друга. Еле доковыляв до кровати, взяла коммуникатор. Расправив одеяло, придала постели более-менее приличный вид и мелкими шажками потопала к двери. Она была автоматическая, и ключ не требовался, чтобы закрыть жилблок. По привычке осторожно выглянула, прежде чем выйти, и удивилась пустому коридору. Сектор жилой и должен же тут хоть кто-нибудь быть. Но на моё счастье ни одной живой души. Вышла. Дверь за моей спиной плавно закрылась, отрезая мне пути к отступлению. Даже не представляла, что буду говорить, если встречу кого-нибудь из манаукцев. Стала гадать, в какую, собственно, сторону нужно ковылять.
Но память была девственно чиста. Посмеялась над словом, вспоминая разобиженное выражение лица манаукца и нелепое обвинение в мой адрес. Девственность! Он бы её с меня ещё через пять лет спросил. Наивный.
Закрепив комм на руке, включила экран и обомлела, читая приготовленное сообщение от Викрама.
«Улетел по делам. Вернусь через десять дней. Жди».
Перечитала сообщение раз пять, чтобы в голове уложился смысл написанного.
Это как улетел? Куда улетел? Устало облокотившись спиной о дверь, зло смотрела на слова, как на змей. Улетел, значит. Бросил. Мужики одинаковые все. К какой бы расе ни принадлежали.
Горько всхлипнув, зажмурилась, запрещая себе впадать в депрессию. Ну попользовались мной. Бывает. И я в накладе не осталась. Придраться не к чему, ночь была страстной. Никогда так хорошо не было.
Вдохнула-выдохнула. Стёрла ладонями слёзы. Ещё раз прочитала сообщение и мстительно процедила:
- Жду, дорогой. Как же не жду. Смотри, сам не пожалей, если дождусь.
Удалив сообщение, сверилась с картой в комме и пошла к себе. Время раннее, и я ещё успевала переодеться перед тем как идти к нонарцам. Ох, чую, несдобровать сегодня жабёнышам. Я в гневе! Бойтесь меня!
К наряду на практику отнеслась весьма ответственно, скрупулёзно вспоминая обо всём, что запрещено у нонарцев. Злость на манаукца растекалась ядом по венам. Я не могла не думать, что меня откровенно использовали как, прости Господи, эту самую. Я себя, конечно же, таковой никогда не считала. Да, раскрепощённая, да, порой слишком дерзкая, но никогда не опускалась до обычного перепихона. Всегда искала отношений с мужчинами, но они обычно сбегали от меня, получив что хотели. И почему я думала, что Викрам не такой? Такой же трус и подлец!
Стоя напротив Оторуна Какхана, я закусила нижнюю губу, чувствуя вкус алой помады, и рассматривала носки своих красивых чёрных туфель. Я оделась так, как посчитала нужным: короткое кожаное платье, спереди с золочёной застёжкой-молнией по всей длине. Нервно теребя бегунок-собачку, дёргала его то вниз, то вверх, украдкой поглядывая, как глаза посла неотрывно следили за движением моей руки.
- Вы должны-ы-ы сле-е-едовать на-а-ашим станда-а-артам и пра-а-авилам, или я бу-у-уду выну-у-ужден написа-а-ать вам о-о-очень…
Рука потянула собачку слишком резко, останавливаясь между грудями. Я тяжело вздохнула, от чего вырез платья приоткрыл для жадного взгляда нонарца кружева ярко-изумрудного цвета.
- О-о-очень, - выдохнул Оторун.
- Очень? – переспросила, начиная тянуть золотой бегунок вверх.
- О-о-очень, - вторил мне посол, не отрывая взгляд от моей груди.
- Я испра-а-авлюсь, - протянула я по-нонарски, делая глубокий вздох.
- Да, о-о-очень, - кивнул жабёныш.
Взглянув на него из-под полуопущенных ресниц, другой рукой элегантно перекинула волосы из-за спины на правое плечо, убрала прядь со лба и стала наматывать локон на палец.
- Я о-о-очень постара-а-аюсь испра-а-авиться-я-я, - томно прошептала, облизнула губы и прикусила нижнюю. Надеюсь, получилось эротично.
- Ступа-а-а-айте и переоде-е-еньтесь, - махнул рукой нонарец, громко сглатывая.
Руки мои вздрогнули, на глаза навернулись слёзы. Особенно удачно вспомнилось утреннее состояние. Из дрожащих рук неловко выскользнул планшет, жаль его, но задание требует жертв. Всхлипнув, присела за своей вещью, чуть сдвинулась корпусом влево, быстро дёрнула бегунок, чтобы разрез был очень откровенным. Плавным движением, направленным на привлечение внимания нонарца, хотя он и так замер и, кажется, не дышал, подняла планшет и, как учили на стрип-танцах, сильно прогнув спину и оттянув зад, стала выпрямляться. С трудом удержала себя от того, чтобы не вскинуть голову, рассыпая волосы по плечам. Оторун не должен заподозрить меня ни в чём.
- Пра-а-актика-а-ант Но-о-овик! - вскрикнул посол, вскакивая с места, но тут же сел обратно.
Испуганно воззрившись на него, прижала, а точнее, прикрыла планшетом вырез платья.
- Да-а-а, апа-а-а Отору-у-ун сы-ы-ын Какха-а-ана. - Невинно моргнула.
Только бы не заржать над потемневшим лицом нонарца. А как глаза вылупил, ну вылитая жаба.
- Иди-и-ите в часо-овню-ю! – приказал Оторун, указывая рукой на дверь.
- Я вымо-о-олю проще-е-ение у ва-а-ашего бога Унгу-у-уна.
- Не-е-ет, вы должны-ы-ы зама-а-аливать грехи у боги-и-ини Ниары.
Как же легко им управлять. Я, может, слишком самонадеянна, но именно на это и рассчитывала. Медленно приблизилась к жабёнышу, внутренне содрогаясь, разглядывала серую пупырчатую кожу. Заставить себя прикоснуться к нему я не могла, поэтому просто остановилась около рабочего стола и нагнулась. Глаза жабы загорелись голодным взглядом, который он устремил в уже неприкрытую платьем ложбинку между моих грудей.
- Я буду моли-и-иться бо-о-огу, уважа-а-а-аемый апа-а-а Ото-о-орун сын Какха-а-ана, так как бо-о-ог един, а женщина-а-а недостойна-а-а стать боги-и-иней. Я не верю-ю-ю, что богиня существу-у-ует. Не-е-ет, даже е-е-если и е-е-есть жена у ва-а-ашего бо-о-ога, то она са-а-амая обычная же-е-енщина: поко-о-орная и послу-у-ушная ему, её мужчи-и-ине. Но-о-о не боги-и-иня, я вас умоля-я-яю. Бо-о-огом может быть то-о-олько мужчи-и-ина, например, тако-о-ой же му-у-ужественный, как вы.
Закрепила эффект, томно вздохнув на прощание, и развернулась спиной к послу. Покачивая бёдрами, направилась к выходу, ехидно усмехаясь ошарашенному Вадику, который как раз только пришёл.
