- Кажется, это медиум с Севера.
- К которому вы вчера ездили? - удивился Максимилиан.
Его тревожил ажиотаж, образовавшийся в последнее время вокруг Татианы, и всё из-за желания наследницы поскорее выйти замуж. Если бы девушка не была столь импульсивна и доверила этот вопрос ему, то всё было бы несколько спокойнее. А теперь что ни день, то новые лица. Максимилиан рассматривал тёмную макушку Тати, вспоминая её совсем крошкой. Как он её держал на своих руках, как качал по ночам, когда Эни не могла её успокоить. В руках графа малышка всегда замолкала, доверчиво закрывала глаза, засыпала от навеянного призраком сна. Граф всю ночь злился, не желая осознавать, что скоро у Татианы появится муж и он, как Хранитель, будет обязан дать благословение. Умом понимал, что герцог выгодная партия для его наследницы, выгодная и даже слишком. Она может забыть о Максимилиане, уйдя с головой в семейные заботы. А он не хотел, чтобы она забывала о нём, не желал отпускать её от себя. Пальцы сильнее сжали хрупкие плечи, и граф, порывисто прижав к своей груди Татиану, обнял её.
Девушка вздрогнула, но доверчиво положила голову на его плечо.
- Как бы я хотел обрести тело, моя милая. Как бы я хотел не расставаться с тобой ни на секунду, видеть счастливый блеск в твоих глазах, любоваться твоей улыбкой, слушать твой смех.
- Вы всегда со мной, - возразила Тати, и погладила призрачные руки графа.
Порывы сентиментальности у призрака случались часто. И девушка знала, что граф её очень сильно любил и боялся потерять. Ведь она живая, а он вечный призрак. С самого утра Максимилиан вёл себя как капризный ребёнок. Он нервничал, особенно когда Тати пыталась поговорить о герцоге и его вечернем разговоре с Хранителем, ничего не желал говорить. Эни доложила девушке, что мужчины разошлись через час после того, как сама девушка уже уснула. Подслушивать Эни не стала, так как считала, что женщина не должна лезть в сугубо мужские дела. Поэтому о чем происходил разговор за закрытыми дверями кабинета оставалось тайной. Но Тати помнила заверение герцога, что сегодня он представит ей жениха.
- Ой, - испуганно вздрогнула Тати, воззрившись на силуэт шамана у ворот. - Его светлость же не на этого жениха мне вчера намекал? - обернувшись к Максимилиану спросила она у призрака, который должен был знать ответ.
Ир Шарап и рад бы соврать, чтобы девушка сама отказалась от идеи о замужестве, даже улыбнулся своим мыслям, но он не хотел терзать нервы наследницы. Поэтому покачал головой.
- Тати, я думаю, что ты спешишь с этим замужеством, - ласково шепнул призрак и нежно погладил девушку по чёрным локонам, заправляя их за ушко. - У тебя есть ещё время в запасе. Я не думаю, что тебе так уж надо срочно отдавать себя совершенно незнакомому мужчине. Ведь между супругами должна быть духовная связь. Любовь в конце концов.
Татиана опустила взор, понимая, что граф слишком к ней добр. Холодные пальцы не дали отвернуться, укрыться от внимательного взгляда любимых глаз.
- Такая связь, как между нами, - чарующие нотки взволновали девушку и она медленно подняла глаза на Хранителя, лениво отмечая, что его лицо слишком близко, её сознание затягивали глаза призрака. Она словно в родниковую воду окунулась и потянулась к графу, завороженная невероятными ощущениями, даже не заметив тёмных кругов, залегших под этими волшебными, манящими голубыми озерами. Не видела Тати, как осунулось лицо Максимилиана, как хищно заострились черты его лица, а затем болезненно раскрылся рот и призрак отпрянул, шипя не хуже змеи, пугая растерянную Татиану. Ведь ей казалось, что Максимилиан её сейчас поцелует. Опять.
Запутавшаяся в своих эмоциях графиня не видела совершенно ничего вокруг себя. Ни того, как светится ярким светом амулет на неё груди, заслоняя собой разъярённого призрака, не слышала окрика ворвавшегося герцога, ни причитаний Эни, которая появилась в кабинете вслед за Михаэлем. Всё её внимание было приковано к себе и к своим переживаниям. Она хотела, чтобы Максимилиан её поцеловал. Не как дочь – в лоб, а как возлюбленную перед алтарём – в губы. И душа её трепетала, как было описано в сентиментальных женских романах, и тело не слушалось, и страх острыми зубами кусал душу. Ведь девушка всегда считала графа своим отцом.
Вдруг тёплые сильные руки схватили её за плечи и мир словно взорвался, оглушая Тати звуками.
- Как вы могли! - кричала Эни, стегая графа призрачным полотенцем, а тот пригнулся, прикрываясь локтем, и ворчал в ответ:
- Не знаю, Эни. Да не знаю я! Оно само как-то. Прекрати, Эни. Хватит! Да, я виноват! Виноват! Довольна?
- Тати, ты как? - встревоженно зашептал Михаэль, заглядывая в рассеянные глаза графини. Он обхватил ладонями её лицо, боясь, что опоздал. - Тати, посмотри на меня, милая, - шептал он, а девушка моргнула, не понимая, что происходит. Почему её любимые призраки ссорятся, почему герцог так напуган и что жжётся у неё на груди? Рука сама взметнулась к подаренному ир Боросом амулету, который был тёплым, потёрла ткань платья под ним, пытаясь унять жжение.
- Что случилось? - тихо спросила Татиана, когда попытка отстраниться от мужчины не увенчалась успехом.
Михаэль шумно выдохнул, прикрыв глаза и порывисто сжал девушку в объятиях, отчего та прижалась щекой к мягкой ткани белого пиджака, приятно пахнущего морской свежестью, миндалём и мятными нотками. Замерев на миг, оглушённая своими эмоциями и стуком сердца герцога, Тати сжала руки в кулачки и попыталась отстраниться, так как воспитание требовало вспомнить о приличиях. А она и так вела себя неподобающим образом.
- Эни, успокойся, - где-то за её спиной строго говорил Максимилиан ругающейся на него нянюшке. - Да ничего я не успел ей сделать, амулет сработал. Ну что ты сердишься, нет жнеца же. Не появился, значит, Тати вне опасности.
Татиана подняла взгляд на Михаэля и повторила вопрос:
- Что произошло?
- Хранитель хотел выпить тебя, - так же тихо ответил ир Борос, прижимая рукой голову графини к своей груди. Он смотрел на призраков и видел то, чего не замечал раньше: чёрные крапинки, еле различимые на астральном теле у одного из них.
- Нет, - покачала та головой, не веря ему и неожиданно для себя призналась: - Поцеловать!
- Поцеловать? - удивился Михаэль и ревниво прижал девушку к себе.
- Поцеловать? - ахнула Эни, вновь взмахнув полотенцем.
- Да говорю же, не знаю, что на меня нашло. Я не специально, просто как-то само собой получилось, - продолжал оправдываться граф, жутко смущаясь. - Тати, девочка моя, - взмолился Хранитель и хотел подлететь к ней, но герцог схватил со стола трость, ударил ею об пол и взметнулся защитный купол.
- Ну знаете ли! - возмутилась Тати, которая не верила, что Максимилиан хотел сделать ей что-то дурное. Она вновь хотела оттолкнуть от себя мужчину, но ир Борос был слишком для неё силён.
- Знаю, ваше сиятельство, - Михаэль понял, что битву за сердце Татианы ему так просто не выиграть, ведь он не учёл ещё одного соперника - призрака! И это пострашнее медиума, который ждал встречи с графиней у ворот дома. Тот был живой, а граф уже мёртв! - Ваше сиятельство, прошу вас успокоиться и внимательно приглядеться к Хранителю, он болен!
Замерли все: и Эни, очередной раз замахиваясь на графа полотенцем, и сам Максимилиан, испугавшись открывшейся правды, которую он так тщательно скрывал, и, конечно, Татиана, возмущённо глядевшая на герцога.
Но тем не менее девушка обернулась и внимательно стала приглядываться к графу. Тот несколько осунулся за последние года, и именно поэтому Тати стремилась поскорее найти ему преемника, ведь понимала, что её жизненных сил уже не хватает для поддержания Хранителя. И самое ужасное, если Максимилиан уйдёт за Грань до того, как она выйдет замуж и её будущий муж войдёт в род ир Шарап, то родовая нить оборвётся. Это будет конец роду. От него не останется ничего, кроме воспоминания и портретов в галерее замка. Это было так ужасно, что девушка боялась каждого прожитого дня.
- Он просто устал, с кем не бывает, - попыталась она оправдать призрака, не желая даже думать о безумстве. - И поверьте на слово, мой жнец смерти никогда бы не позволил мне жить под одной крышей с опасным обезумевшим призраком! Никогда! - повторила она, чтобы убедить приподнявшего скептически бровь герцога.
- То есть не верите мне? - обиженно уточнил Михаэль, не желая расцеплять руки на талии девушки и отпускать её, хотя она красноречиво пыталась вырваться. - Тогда позовите жнеца смерти.
А в это время у ворот нервничал Рагнар. Он хорошо чувствовал магический фон поместья, в замке точно творилось колдовство. Что задумали хозяева? Тревога за черноволосую синеглазку тронула суровое сердце северянина. Он попытался открыть ворота, но защита поместья вспыхнула предупреждающим зелёным сиянием, пробежавшись от земли вверх. Рагнар еле успел отпрянуть от хищного жгута защитной магии, который, как лиана, хотел обвить его.
Боевые навыки взыграли в шамане, когда от замка повеяло холодом, и сладковато-удушливый аромат ладана коснулся его носа. Призвав призраков-заступников, он бросился тараном на приступ высокого забора, атакуя хищные плети родовой защиты, пытающиеся схватить его. Громко провозглашая заклинания, Рагнар набросился на зелёную магическую стену и отлетел назад, чтобы с красным от гнева лицом кинуться вперёд, раз за разом, чувствуя, как защита слабеет под его напором. Крикнув боевой клич, Рагнар взмахнул призванной в пылу сражения с неприступной стеной родовой магии ледяной секирой, и небольшая армия вооружённых предков, подвластная силе шамана, бросилась в бой!
Каждый жнец смерти обязан был не позднее двенадцати часов пополудни сдать отчёт об умерших душах. Обычно на столе к этому часу вырастала приличная стопка листков с оттиском личной печати жнеца. За окном день только разыгрывался, поэтому проводник особо не спешил, так как сегодня был особенный день. День, когда никто из учтённых душ жнеца не должен умереть. Выходной, проще говоря.
Он сидел за своим рабочим столом в светлом и совершенно пустом кабинете, который утопал в тишине. Шляпа жнеца лежала в кресле для посетителей, туда же было брошено пальто. Длинные пальцы порхали над клавиатурой, неслышно нажимая кнопки. Чёрные, как сама тьма, глаза были устремлены на полупрозрачный экран, где словно по волшебству появлялись слова, тонкой цепочкой складываясь в строки, образуя столбцы. Нужно было указать не только имя и дату рождения и смерти, но и кем был человек, какие деяния были на его совести, а также все светлые и плохие воспоминания нужно было уместить в скупых строках отчёта, от этого зависела дальнейшая судьба души.
Жнец пребывал в сомнении, какие дать рекомендации покойному мужу госпоже Мороз. Не хотелось портить репутацию душе, которая мечтала, как и многие, уйти на перерождение. Но его проступок с кредитом портил всё. Вот если бы он признался жене, куда потратил такую большую сумму денег, но, увы. Тяжело вздохнув, жнец пожал плечами. Ничего не поделаешь, ему был дан шанс признаться, а он им не воспользовался, не рассказал о доброй милой любовнице и о своём запланированном побеге от законной супруги. В своей смерти господин Мороз виноватой считал жену, которую за глаза называл ведьмой. Она словно почувствовала, что муж решил сбежать от неё. Была ночь, гроза и неожиданный звонок супруги, заставивший испуганно дёрнуть руль и вылететь с трассы. Жнец лишь вздохнул, не понимая тех, кто готов свою вину свалить на других. И даже перед ликом смерти не каяться и пытаются доказать свою правоту. Лучше бы рассказал жене о сумке с деньгами, которая лежала сейчас под кустом малины и ждала своего часа, когда её кто-нибудь найдёт.
Зов графини как раз застал жнеца в момент, когда он громко опустил свою печать на бланк отчёта. Довольно хмыкнув, мужчина взял шляпу и элегантным движением руки надел её, ласково огладил пальцами поля, выравнивая. Как же он любил эти мимолётные встречи с добрым и отзывчивым синеглазым медиумом. Неучтённая душа. Вопиющий случай. Аморальный и жестокий. И если быть точным, единственный в длинной жизни жнеца. Он даже не знал что предпринять, так как точных инструкций на этот счёт у него не было, как и идей. А когда они появились, то не понравились. Проводник считал, что у каждого есть право на жизнь, поэтому и решил судьбу девочки, внёс Татиану в список своих душ, нарушая законы мироздания. Но знать об этом никто не должен, кроме Единого, ну и, конечно же, Хранителя рода. Никогда бы не подумал жнец смерти, что нарушение порядка так сближает такие несовместимые сущности как потерянная душа и жнец смерти. Они не стали друзьями, но и врагами уже не были.
Оказавшись в кабинете графа, жнец смерти удивлённо оглянулся. Татиана в объятиях блондинистого мага под защитой непроницаемого для духов щита уже не была такой уж неожиданной картиной для черноокого проводника, но вот то, что защищал маг девушку от призраков, обитающих в замке, удивляло и настораживало.
- Доброе утро, господин жнец, - обрадовалась ему как родному Татиана, пытаясь вырваться из объятий мага.
- Доброе утро, дитя, - подарил ласковую улыбку проводник душ и оглянулся на призрак графа, который оскорблённо отвернулся, сложив руки на груди, и молчал.
- Доброе утро, господин жнец, - подала голос до этого всегда опасающаяся жнеца Эни, - нам нужна ваша помощь. Вы можете определить - болеет наш граф или нет.
Брови жнеца удивлённо поползли вверх и он оценивающе окинул взором отвернувшегося Максимилиана. Ухмылка тронула губы жнеца, он обернулся к Татиане, чуть помолчал.
- Я не его жнец, чтобы забрать его, милое дитя. Да, он болен, но не обезумел до такой степени, что мне впору вмешаться. И я давно тебе твержу, девочка, что ты зря его питаешь собой. Живая энергия пагубна для призраков. Это происки проклятого. Зёрна начинают давать свои ростки. Но рядом стоит тот, кто в силах подпитать Хранителя магией. Почему вы до сих пор не сделали этого?
Татиана смутилась, Михаэль не слышал жнеца, поэтому даже не догадывался, что речь зашла о нём. Он всеми силами пытался подавить панику, неприятное ощущение перед самой смертью. Даже некроманты и те боятся заглянуть в глаза жнеца.
- Он слишком гордый, - ответила Эни.
Граф фыркнул, продолжая стоять лицом к стене, не желая разговаривать с предателем. Разве нужно было рассказывать правду девочке? Она и так места себе не находит из-за него, а тут пришёл ценитель истины вершить суд.
- Это да, - кивнул призраку жнец смерти и мягко улыбнулся затылку Хранителя. - Гордость то, на чём держится его душа в этом мире. Гордость.
- Если вы наговорились, то, по-моему, кому-то пора? - ворчливо отозвался граф, не желающий терпеть сплетни за своей спиной.
- У меня выдался удачный день - выходной. Я никуда до одиннадцати не тороплюсь.
- Эни, переведи часы! - возмутился граф, а Татиана предложила жнецу выпить с ними чаю, чем ещё больше обидела Максимилиана.
- Тати! - слаженный мужской хор огласил кабинет. А девушка, удивлённо оглядев графа и Михаэля, прыснула со смеху, прикрываясь ладошкой.
- Ну надо же, какая слаженность, - задумчиво отметила Эни, и Татиана согласно кивнула ей, а затем попросила принести чай с расчётом на гостя.
- К которому вы вчера ездили? - удивился Максимилиан.
Его тревожил ажиотаж, образовавшийся в последнее время вокруг Татианы, и всё из-за желания наследницы поскорее выйти замуж. Если бы девушка не была столь импульсивна и доверила этот вопрос ему, то всё было бы несколько спокойнее. А теперь что ни день, то новые лица. Максимилиан рассматривал тёмную макушку Тати, вспоминая её совсем крошкой. Как он её держал на своих руках, как качал по ночам, когда Эни не могла её успокоить. В руках графа малышка всегда замолкала, доверчиво закрывала глаза, засыпала от навеянного призраком сна. Граф всю ночь злился, не желая осознавать, что скоро у Татианы появится муж и он, как Хранитель, будет обязан дать благословение. Умом понимал, что герцог выгодная партия для его наследницы, выгодная и даже слишком. Она может забыть о Максимилиане, уйдя с головой в семейные заботы. А он не хотел, чтобы она забывала о нём, не желал отпускать её от себя. Пальцы сильнее сжали хрупкие плечи, и граф, порывисто прижав к своей груди Татиану, обнял её.
Девушка вздрогнула, но доверчиво положила голову на его плечо.
- Как бы я хотел обрести тело, моя милая. Как бы я хотел не расставаться с тобой ни на секунду, видеть счастливый блеск в твоих глазах, любоваться твоей улыбкой, слушать твой смех.
- Вы всегда со мной, - возразила Тати, и погладила призрачные руки графа.
Порывы сентиментальности у призрака случались часто. И девушка знала, что граф её очень сильно любил и боялся потерять. Ведь она живая, а он вечный призрак. С самого утра Максимилиан вёл себя как капризный ребёнок. Он нервничал, особенно когда Тати пыталась поговорить о герцоге и его вечернем разговоре с Хранителем, ничего не желал говорить. Эни доложила девушке, что мужчины разошлись через час после того, как сама девушка уже уснула. Подслушивать Эни не стала, так как считала, что женщина не должна лезть в сугубо мужские дела. Поэтому о чем происходил разговор за закрытыми дверями кабинета оставалось тайной. Но Тати помнила заверение герцога, что сегодня он представит ей жениха.
- Ой, - испуганно вздрогнула Тати, воззрившись на силуэт шамана у ворот. - Его светлость же не на этого жениха мне вчера намекал? - обернувшись к Максимилиану спросила она у призрака, который должен был знать ответ.
Ир Шарап и рад бы соврать, чтобы девушка сама отказалась от идеи о замужестве, даже улыбнулся своим мыслям, но он не хотел терзать нервы наследницы. Поэтому покачал головой.
- Тати, я думаю, что ты спешишь с этим замужеством, - ласково шепнул призрак и нежно погладил девушку по чёрным локонам, заправляя их за ушко. - У тебя есть ещё время в запасе. Я не думаю, что тебе так уж надо срочно отдавать себя совершенно незнакомому мужчине. Ведь между супругами должна быть духовная связь. Любовь в конце концов.
Татиана опустила взор, понимая, что граф слишком к ней добр. Холодные пальцы не дали отвернуться, укрыться от внимательного взгляда любимых глаз.
- Такая связь, как между нами, - чарующие нотки взволновали девушку и она медленно подняла глаза на Хранителя, лениво отмечая, что его лицо слишком близко, её сознание затягивали глаза призрака. Она словно в родниковую воду окунулась и потянулась к графу, завороженная невероятными ощущениями, даже не заметив тёмных кругов, залегших под этими волшебными, манящими голубыми озерами. Не видела Тати, как осунулось лицо Максимилиана, как хищно заострились черты его лица, а затем болезненно раскрылся рот и призрак отпрянул, шипя не хуже змеи, пугая растерянную Татиану. Ведь ей казалось, что Максимилиан её сейчас поцелует. Опять.
Запутавшаяся в своих эмоциях графиня не видела совершенно ничего вокруг себя. Ни того, как светится ярким светом амулет на неё груди, заслоняя собой разъярённого призрака, не слышала окрика ворвавшегося герцога, ни причитаний Эни, которая появилась в кабинете вслед за Михаэлем. Всё её внимание было приковано к себе и к своим переживаниям. Она хотела, чтобы Максимилиан её поцеловал. Не как дочь – в лоб, а как возлюбленную перед алтарём – в губы. И душа её трепетала, как было описано в сентиментальных женских романах, и тело не слушалось, и страх острыми зубами кусал душу. Ведь девушка всегда считала графа своим отцом.
Вдруг тёплые сильные руки схватили её за плечи и мир словно взорвался, оглушая Тати звуками.
- Как вы могли! - кричала Эни, стегая графа призрачным полотенцем, а тот пригнулся, прикрываясь локтем, и ворчал в ответ:
- Не знаю, Эни. Да не знаю я! Оно само как-то. Прекрати, Эни. Хватит! Да, я виноват! Виноват! Довольна?
- Тати, ты как? - встревоженно зашептал Михаэль, заглядывая в рассеянные глаза графини. Он обхватил ладонями её лицо, боясь, что опоздал. - Тати, посмотри на меня, милая, - шептал он, а девушка моргнула, не понимая, что происходит. Почему её любимые призраки ссорятся, почему герцог так напуган и что жжётся у неё на груди? Рука сама взметнулась к подаренному ир Боросом амулету, который был тёплым, потёрла ткань платья под ним, пытаясь унять жжение.
- Что случилось? - тихо спросила Татиана, когда попытка отстраниться от мужчины не увенчалась успехом.
Михаэль шумно выдохнул, прикрыв глаза и порывисто сжал девушку в объятиях, отчего та прижалась щекой к мягкой ткани белого пиджака, приятно пахнущего морской свежестью, миндалём и мятными нотками. Замерев на миг, оглушённая своими эмоциями и стуком сердца герцога, Тати сжала руки в кулачки и попыталась отстраниться, так как воспитание требовало вспомнить о приличиях. А она и так вела себя неподобающим образом.
- Эни, успокойся, - где-то за её спиной строго говорил Максимилиан ругающейся на него нянюшке. - Да ничего я не успел ей сделать, амулет сработал. Ну что ты сердишься, нет жнеца же. Не появился, значит, Тати вне опасности.
Татиана подняла взгляд на Михаэля и повторила вопрос:
- Что произошло?
- Хранитель хотел выпить тебя, - так же тихо ответил ир Борос, прижимая рукой голову графини к своей груди. Он смотрел на призраков и видел то, чего не замечал раньше: чёрные крапинки, еле различимые на астральном теле у одного из них.
- Нет, - покачала та головой, не веря ему и неожиданно для себя призналась: - Поцеловать!
- Поцеловать? - удивился Михаэль и ревниво прижал девушку к себе.
- Поцеловать? - ахнула Эни, вновь взмахнув полотенцем.
- Да говорю же, не знаю, что на меня нашло. Я не специально, просто как-то само собой получилось, - продолжал оправдываться граф, жутко смущаясь. - Тати, девочка моя, - взмолился Хранитель и хотел подлететь к ней, но герцог схватил со стола трость, ударил ею об пол и взметнулся защитный купол.
- Ну знаете ли! - возмутилась Тати, которая не верила, что Максимилиан хотел сделать ей что-то дурное. Она вновь хотела оттолкнуть от себя мужчину, но ир Борос был слишком для неё силён.
- Знаю, ваше сиятельство, - Михаэль понял, что битву за сердце Татианы ему так просто не выиграть, ведь он не учёл ещё одного соперника - призрака! И это пострашнее медиума, который ждал встречи с графиней у ворот дома. Тот был живой, а граф уже мёртв! - Ваше сиятельство, прошу вас успокоиться и внимательно приглядеться к Хранителю, он болен!
Замерли все: и Эни, очередной раз замахиваясь на графа полотенцем, и сам Максимилиан, испугавшись открывшейся правды, которую он так тщательно скрывал, и, конечно, Татиана, возмущённо глядевшая на герцога.
Но тем не менее девушка обернулась и внимательно стала приглядываться к графу. Тот несколько осунулся за последние года, и именно поэтому Тати стремилась поскорее найти ему преемника, ведь понимала, что её жизненных сил уже не хватает для поддержания Хранителя. И самое ужасное, если Максимилиан уйдёт за Грань до того, как она выйдет замуж и её будущий муж войдёт в род ир Шарап, то родовая нить оборвётся. Это будет конец роду. От него не останется ничего, кроме воспоминания и портретов в галерее замка. Это было так ужасно, что девушка боялась каждого прожитого дня.
- Он просто устал, с кем не бывает, - попыталась она оправдать призрака, не желая даже думать о безумстве. - И поверьте на слово, мой жнец смерти никогда бы не позволил мне жить под одной крышей с опасным обезумевшим призраком! Никогда! - повторила она, чтобы убедить приподнявшего скептически бровь герцога.
- То есть не верите мне? - обиженно уточнил Михаэль, не желая расцеплять руки на талии девушки и отпускать её, хотя она красноречиво пыталась вырваться. - Тогда позовите жнеца смерти.
А в это время у ворот нервничал Рагнар. Он хорошо чувствовал магический фон поместья, в замке точно творилось колдовство. Что задумали хозяева? Тревога за черноволосую синеглазку тронула суровое сердце северянина. Он попытался открыть ворота, но защита поместья вспыхнула предупреждающим зелёным сиянием, пробежавшись от земли вверх. Рагнар еле успел отпрянуть от хищного жгута защитной магии, который, как лиана, хотел обвить его.
Боевые навыки взыграли в шамане, когда от замка повеяло холодом, и сладковато-удушливый аромат ладана коснулся его носа. Призвав призраков-заступников, он бросился тараном на приступ высокого забора, атакуя хищные плети родовой защиты, пытающиеся схватить его. Громко провозглашая заклинания, Рагнар набросился на зелёную магическую стену и отлетел назад, чтобы с красным от гнева лицом кинуться вперёд, раз за разом, чувствуя, как защита слабеет под его напором. Крикнув боевой клич, Рагнар взмахнул призванной в пылу сражения с неприступной стеной родовой магии ледяной секирой, и небольшая армия вооружённых предков, подвластная силе шамана, бросилась в бой!
Каждый жнец смерти обязан был не позднее двенадцати часов пополудни сдать отчёт об умерших душах. Обычно на столе к этому часу вырастала приличная стопка листков с оттиском личной печати жнеца. За окном день только разыгрывался, поэтому проводник особо не спешил, так как сегодня был особенный день. День, когда никто из учтённых душ жнеца не должен умереть. Выходной, проще говоря.
Он сидел за своим рабочим столом в светлом и совершенно пустом кабинете, который утопал в тишине. Шляпа жнеца лежала в кресле для посетителей, туда же было брошено пальто. Длинные пальцы порхали над клавиатурой, неслышно нажимая кнопки. Чёрные, как сама тьма, глаза были устремлены на полупрозрачный экран, где словно по волшебству появлялись слова, тонкой цепочкой складываясь в строки, образуя столбцы. Нужно было указать не только имя и дату рождения и смерти, но и кем был человек, какие деяния были на его совести, а также все светлые и плохие воспоминания нужно было уместить в скупых строках отчёта, от этого зависела дальнейшая судьба души.
Жнец пребывал в сомнении, какие дать рекомендации покойному мужу госпоже Мороз. Не хотелось портить репутацию душе, которая мечтала, как и многие, уйти на перерождение. Но его проступок с кредитом портил всё. Вот если бы он признался жене, куда потратил такую большую сумму денег, но, увы. Тяжело вздохнув, жнец пожал плечами. Ничего не поделаешь, ему был дан шанс признаться, а он им не воспользовался, не рассказал о доброй милой любовнице и о своём запланированном побеге от законной супруги. В своей смерти господин Мороз виноватой считал жену, которую за глаза называл ведьмой. Она словно почувствовала, что муж решил сбежать от неё. Была ночь, гроза и неожиданный звонок супруги, заставивший испуганно дёрнуть руль и вылететь с трассы. Жнец лишь вздохнул, не понимая тех, кто готов свою вину свалить на других. И даже перед ликом смерти не каяться и пытаются доказать свою правоту. Лучше бы рассказал жене о сумке с деньгами, которая лежала сейчас под кустом малины и ждала своего часа, когда её кто-нибудь найдёт.
Зов графини как раз застал жнеца в момент, когда он громко опустил свою печать на бланк отчёта. Довольно хмыкнув, мужчина взял шляпу и элегантным движением руки надел её, ласково огладил пальцами поля, выравнивая. Как же он любил эти мимолётные встречи с добрым и отзывчивым синеглазым медиумом. Неучтённая душа. Вопиющий случай. Аморальный и жестокий. И если быть точным, единственный в длинной жизни жнеца. Он даже не знал что предпринять, так как точных инструкций на этот счёт у него не было, как и идей. А когда они появились, то не понравились. Проводник считал, что у каждого есть право на жизнь, поэтому и решил судьбу девочки, внёс Татиану в список своих душ, нарушая законы мироздания. Но знать об этом никто не должен, кроме Единого, ну и, конечно же, Хранителя рода. Никогда бы не подумал жнец смерти, что нарушение порядка так сближает такие несовместимые сущности как потерянная душа и жнец смерти. Они не стали друзьями, но и врагами уже не были.
Оказавшись в кабинете графа, жнец смерти удивлённо оглянулся. Татиана в объятиях блондинистого мага под защитой непроницаемого для духов щита уже не была такой уж неожиданной картиной для черноокого проводника, но вот то, что защищал маг девушку от призраков, обитающих в замке, удивляло и настораживало.
- Доброе утро, господин жнец, - обрадовалась ему как родному Татиана, пытаясь вырваться из объятий мага.
- Доброе утро, дитя, - подарил ласковую улыбку проводник душ и оглянулся на призрак графа, который оскорблённо отвернулся, сложив руки на груди, и молчал.
- Доброе утро, господин жнец, - подала голос до этого всегда опасающаяся жнеца Эни, - нам нужна ваша помощь. Вы можете определить - болеет наш граф или нет.
Брови жнеца удивлённо поползли вверх и он оценивающе окинул взором отвернувшегося Максимилиана. Ухмылка тронула губы жнеца, он обернулся к Татиане, чуть помолчал.
- Я не его жнец, чтобы забрать его, милое дитя. Да, он болен, но не обезумел до такой степени, что мне впору вмешаться. И я давно тебе твержу, девочка, что ты зря его питаешь собой. Живая энергия пагубна для призраков. Это происки проклятого. Зёрна начинают давать свои ростки. Но рядом стоит тот, кто в силах подпитать Хранителя магией. Почему вы до сих пор не сделали этого?
Татиана смутилась, Михаэль не слышал жнеца, поэтому даже не догадывался, что речь зашла о нём. Он всеми силами пытался подавить панику, неприятное ощущение перед самой смертью. Даже некроманты и те боятся заглянуть в глаза жнеца.
- Он слишком гордый, - ответила Эни.
Граф фыркнул, продолжая стоять лицом к стене, не желая разговаривать с предателем. Разве нужно было рассказывать правду девочке? Она и так места себе не находит из-за него, а тут пришёл ценитель истины вершить суд.
- Это да, - кивнул призраку жнец смерти и мягко улыбнулся затылку Хранителя. - Гордость то, на чём держится его душа в этом мире. Гордость.
- Если вы наговорились, то, по-моему, кому-то пора? - ворчливо отозвался граф, не желающий терпеть сплетни за своей спиной.
- У меня выдался удачный день - выходной. Я никуда до одиннадцати не тороплюсь.
- Эни, переведи часы! - возмутился граф, а Татиана предложила жнецу выпить с ними чаю, чем ещё больше обидела Максимилиана.
- Тати! - слаженный мужской хор огласил кабинет. А девушка, удивлённо оглядев графа и Михаэля, прыснула со смеху, прикрываясь ладошкой.
- Ну надо же, какая слаженность, - задумчиво отметила Эни, и Татиана согласно кивнула ей, а затем попросила принести чай с расчётом на гостя.
