Вот ты будешь доверять практически первой встречной? Даже если эта первая встречная и помогает иногда тебе, и даже чай пила пару раз? Думаю, что нет. Поговорить поговорите, а вот для большего тебе доверия не хватит.
– Ну-у — это да, конечно…
– Вот именно…
– Значит, надо тогда с ними поговорить. С Лёвой или Юрием Григорьевичем.
– И как ты себе это представляешь? Влезть в их семью, а может это у них семейная тайна какая-нибудь? А мы вдруг влезем. Да и какими глазами я посмотрю на него, рассказывая про содержание писем?
– Да? — Лена, взяв одно из писем, подсела к ней. — А ты вот это прочитай! — девушка протянула ей письмо. — Вот здесь вот, — указав пальцем на строчки, почти в самом конце.
«… Если бы ты знала, Любочка, как я скучаю по вам. Пишу тебе письма, а отправить их боюсь, складываю в тот самый сундучок. Я знаю, ты никак не можешь меня простить. Я и сама никогда себя не прощу. Даже не знаю, кто злится на меня больше — ты или я сама. Мне бы хотелось всё исправить, но ничего, к сожалению, нельзя вернуть назад. Я только об одном прошу, пусть тот, кто найдёт эти письма, отдаст их Георгию и Гале. Ты это будешь, или кто-то другой, но я очень прошу, они не должны пропасть. Я должна всё исправить, или кто-то после меня, вот тогда моя душа будет спокойна. Я чувствую, что даже там я не успокоюсь, слишком большая вина на мне. Слишком большая. Я надеюсь, все меня простят, не будут держать зла. И ты меня прости.
Твоя Анна.»
– Понимаешь теперь? Тот, кто найдёт! А нашли мы с тобой. Значит, мы должны найти и Галю эту, и Георгия.
– Да, но как? Мы даже не знаем, в чём её вина? — Юля пожала плечами. — А потом, она говорит: тот, кто найдёт… Но почему ты уверена, что она вообще обо всех так рассуждала? Я имею ввиду — о чужих? Скорее всего, она имела ввиду кого-то из своего окружения.
– Но его, судя по всему, не было. Понятно же, что её все оставили. И вот я думаю — нам надо прочитать все письма, — уверенным тоном, вскинув подбородок, ответила Лена.
– Все? Их тут… — женщина перевела взгляд на стопку. — Да и… Лен — это, всё-таки, как-то неправильно, — скептически добавила она. — Я понимаю, что мы уже влезли, и назад пути нет, но… Я считаю, надо закончить с этим копанием в чужом белье.
– Во-первых, их не так уж и много, — девушка пожала плечами. — Ну, подумаешь, упустим один вечер, вместо прогулки по саду или посёлку, или вот телевизора, — Лена кивнула на включённый телевизор, — посидим за письмами. Зато мы, может, доброе дело сделаем. Да и, ты же сама сказала, что пути назад нет. А тут доброе дело, пойми ты, — она умоляюще сложила ладони. — Да и кто узнает, что мы их все читали? Можно и не говорить такие подробности.
Юля недовольно сжала губы. По правде говоря, ей и самой уже стало интересно узнать подробнее эту историю. Что-то в ней зацепило какую-то струну в её душе, но… Совать нос в чужую семью, в чужие тайны? Ведь они всё-таки чужие… Да и какой пример для дочери она подаёт?
– А если хотя бы одного из них уже нет?
– С чего ты так решила? — девушка слегка растерялась, удивлённо посмотрев на мать.
– А ты на конверт посмотри, — Юля протянула ей конверт. — Рисунок советский ещё. Такие конверты в советское время выпускались. Значит, и письмо было написано именно в то время.
– Логично, конечно, но… Нет! Вот я на сто процентов уверена, что оба и живы, и в здравом уме и твёрдой памяти!
Женщина, с улыбкой посмотрев на дочь, покачала головой.
– Нет, Лен… Всё-таки нет, — с сомнением ответила Юля. — Во-первых, уже поздно, а во-вторых… Нет, неправильно это. Некрасиво, понимаешь? Мы — культурные цивилизованные люди, а ведём себя как? Да и вообще… Мне кажется и так всё уже понятно, даже их этих двух писем и нового мы вряд ли что узнаем. Знаешь, я лучше сама поговорю с Юрием Григорьевичем. Он приехать обещал, послезавтра, вот тогда я ему их верну, и всё спокойно, дипломатически объясню.
– Ну, а Лёва? Может с ним поговорить? Он что, не придёт больше? — с какой-то грустью в голосе спросила вдруг Лена, даже неожиданно для самой себя.
– Ну-у, — улыбнувшись, Юля внимательно посмотрела на неё. — Это уж как он решит, когда ему прийти. Тут, конечно, есть одно обстоятельство, но… Всё зависит от него.
Опустила голову, пряча от дочери усмешку, она взяла письмо, аккуратно положив его в конверт.
Встав с кресла, Лена с грустью посмотрела на оставшиеся несколько писем.
– Ну, разве это тайна? С тайной так не поступают, её прячут, — она с грустью посмотрела на мать.
– Лена… Я понимаю, что у тебя любопытства выше крыши, но… Мы уже всё обсудили и решили! И вообще, пора спать. Нам завтра рано вставать, побыстрее уберёмся, самим же приятней будет… И без вариантов, — строго ответила Юля.
– Ладно. Слушаюсь и повинуюсь, — по армейский приложив ладонь к виску, с улыбкой ответила Лена. — Ой, я же забыла… У меня же ещё кое-что есть, — девушка вытащила из кармана брошь.
– Это откуда у тебя? Тоже там нашла? — Юля с недоумением посмотрела на девушку.
– Ну, да… То есть нет… Она в комнате под диваном валялась. Смотри, какая красивая и старинная, наверно, — Лена отдала ей брошь. — Мам, а камни настоящие?
– Думаю, да. Красивая, — Юля пальцем осторожно провела по цветам. — Мне кажется, я её уже видела… Наверно, у хозяйки, — она задумчиво перевела взгляд на письма. — Ладно… Надо её тоже отдать. Всё-таки она… Она не наша.
– Жалко, вещь уж очень красивая.
– Красивая, но мы же честные. Так нельзя. Мы не её покупали, а дом.
– Нет, я не собиралась её забирать, просто… Как-то неправильно так. Такая дорогая вещь, может и хозяйке она была дорога очень, а они её так глупо теряют. Правда ведь, мам?
– Ну, может это случайно получилось? — Юля пожала плечами. — Отдадим и спросим… Ладно, надеюсь на этом сюрпризы закончились? Нам завтра вставать рано, надо бы и отдохнуть, как следует, сил набраться.
– Ладно… Слушаюсь. Спать, так спать, — Лена с сожалением снова посмотрела на письма.
Сон почему-то не шёл. То ли новое место сказывалось, то ли какое-то странное беспокойство. Эти прочитанные чужие письма не выходили из Юлиной головы. Особенно одно, которое она, в тайне от дочери, пока Лена умывалась, всё-таки успела прочитать. Юля повторяла и повторяла в уме запомнившиеся строчки. Женщина встала и, тихонько подойдя к спящей рядом, на соседнем диване, дочери, осторожно поправила, как когда-то в детстве, сползшее с плеч одеяло. Улыбнувшись, она, задумчиво опустила глаза, наткнувшись на брошь, принесённую Леной в комнату, для большей сохранности. Юля осторожно, будто что-то хрупкое, взяла её в руки, снова проведя пальцем по цветам.
– Удивительно… — сжав брошь в ладони, она вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Подойдя к столу, на котором так и остались лежать несколько недочитанных писем, Юля вытащила из-под маленькой диванной подушки, отложенное, в тайне от Лены, то самое, не дававшее ей покоя письмо. Осторожно пройдя на кухню, Юля включила свет, плотно прикрыв дверь. Присев на краешек дивана, она положила брошь на деревянный подлокотник, задумчиво посмотрев на пожелтевший от времени лист бумаги со слегка выцветшими чернилами.
– Может я ошибаюсь? — взяв брошь в руки, она положила её на ладонь. — Но ведь и там… — Юля перевела взгляд на письмо, с уже почти заученными строками.
«… Ты знаешь, Любочка, Георгий ведь и с Машей теперь разводится. И она не ужилась с ним, не выдержала. Хотя, может он и сам особо не старался ужиться с Машей, как и с Еленой, и с Ниной. Так и не забыл, видно, Галю. Хотя тут я его поддерживаю, и уверена, что ты была бы со мной солидарна. Нет, не тот Маша человек. Нет у них в семье даже намёка на счастье, да и семьи, как таковой, никогда и не было. Галя — вот настоящее его счастье. А я ведь думала тогда, что сделала всё правильно. Он же так был рад, что его взяли в издательство. Он же просто грезил журналистикой. А мне казалось, что их любовь всё может испортить, а что испортить? Ох, как же я была тогда глупа, Любочка. Я ведь верила тем, кого вообще надо было гнать, во что бы то ни стало! А вместо этого мне казалось, что Дина была тогда права, но мне это только казалось. Ну, как, скажи, как она могла так втереться в моё доверие? Как? Я ей так верила, не обдуманно, наивно, глупо даже. Нет, Любочка — это всё моя вина, только моя. Во всём виновата я. И то, что поверила Дине и Люде, не думая ни о чём, и, в первую очередь — ни о ком. Но я, правда, боялась. Это я сейчас понимаю, надо было посоветоваться, выслушать его, но тогда… Страх, боль всё ещё жили в моей душе. Я сама себя оправдывала, прежде всего, в собственных глазах, будто я думала только о нём. Но ведь я и правда боялась за него. Ведь он так хотел стать журналистом. Я думала, для Георгия работа и карьера тогда были на первом месте, а оказалось, что Галя была важнее. Как же я виновата перед ним и перед Галей. Я удивляюсь до сих пор, как он меня не бросил. Почему он остался со мной рядом, ведь я его так подвела. Ведь я сломала ему жизнь. Может, он не всё знает? А я в тайне надеялась, что Люда будет хорошей, заботливой женой. Как же это слепо и глупо. Разве она смогла бы заменить ему Галю или помогла бы забыть её? Я думала — такая хорошая девочка, а оказалось просто хорошая актриса. Хотя и в этом у неё таланта нет, как потом оказалось. Просто хорошая интриганка, чуть получше Дины. Даже не знаю, кто из них хуже? А что теперь в душе у Георгия творится? Бедный, бедный мой мальчик. А если подумать, я ведь поступила так же, как и Изольда. Как же так получилась, что я стала такой же, как она? Мы ведь с ней чужие. Как такое могло получиться, что я полностью скопировала её? Жаль, что ты мне так и не ответишь, и никто не ответит. Жаль…»
Снова прочитав уже знакомые строчки, она задумчиво посмотрела на светлеющее небо. Быстро положив листок в конверт, Юля подошла к шкафу, стоявшему в углу кухни. Осторожно открыв нижний ящик, она сунула письмо под сложенную льняную скатерть.
– А что, если?.. — тихо спросив саму себя, она посмотрела на дверь. — Чердак… Там должны быть фотографии, а если там…
«Там в одном из ящиков, вроде, свечи были, — Юля оглянулась, посмотрев на старый комод, одиноко притаившийся в самом углу, около двери. — Точно, вот они», — она достала большую стеариновую свечу.
Выйдя из кухни Юля осторожно, будто боясь, что кто-то услышит, подошла к лестнице и, чуть замедлив в нерешительности шаг, задумчиво посмотрела на ступеньки.
– Мама, с добрым утром, — Лена подбежала к Юле, быстро поцеловав в щёку. — Ты уже встала, а почему меня не разбудила?
– Ну, ты, как всегда, так крепко спала, жалко стало прерывать твой сон, — женщина улыбнулась. — А то вдруг снился какой-нибудь молодой и красивый брюнет, а я вмешаюсь.
– Вот брюнет как раз не приснился, — с сожалением ответила девушка. — Ты кому-то звонила? — Лена кивнула на телефон в её руке.
– Да, бабушке. Спросила, как дела, собралась она уже или нет. Тебе, кстати, привет передавала, обещала завтра приехать.
– Здорово, — девушка улыбнулась. — Ещё бы Машу нам и вся семья в сборе будет. Кстати, мам, а может, как насчёт… Писем, а? Может всё-таки… Ну, кто узнает? — она со смесью вины и надежды посмотрела на Юлю.
– Нет! И вообще, у нас сегодня уборка, — Юля серьёзно посмотрела на дочь. — Мы и так уже достаточно влезли в чужую семью.
– Ну, мы же ничего такого не сделали. Ну, прочитали, ну, ведь мы же не знали, что это личные письма.
– А по содержанию было не понятно?
– Знаешь, мам, а мне почему-то кажется, что ты и сама не против узнать, что же было дальше. Я же вижу. Разве я не права?
– Даже если и так… Женщины вообще склонны к любопытству, но во всём надо знать меру, и уметь сдерживаться. В общем так, на сегодня чтение писем… Чужих писем, закончили, — не терпящим возражения тоном ответила Юля. — Интересно, а твой ухажёр сегодня к нам заглянет? Что-то мне подсказывает, что он к нам зачастит, — женщина с усмешкой посмотрела на Лену.
– Ты так думаешь? — молитвенно сложила руки, девушка сияющими глазами посмотрела в сторону окна.
– Мне кажется — да. А пока давай позавтракаем, на голодный желудок даже уборка не пойдёт, — снова улыбнувшись, она обняла дочь. — Только давай позавтракаем в саду. Знаешь, мне всегда хотелось вот так, сидя под какой-нибудь яблоней, тихо попивать чай или кофе с пирогом.
– Неплохо, — девушка мечтательно улыбнулась. — Только можно я немного по саду пройдусь, хотя бы? Пока ты завтрак готовишь.
– Ну, это пожалуйста. Заодно нарви там ягод, на десерт.
– Конечно, — ещё раз взглянув на письма ответила она.
– И знаешь что, Лен… Не говори, пожалуйста, Лёве про письма и брошь. Мне кажется, вряд ли он нам поможет — это раз, ну, а во-вторых, я думаю, Юрий Григорьевич больше в курсе и потом… Он же глава семьи, в которую мы влезли. Поэтому я сама возьму на себя эту миссию, и объясню ему всё…
– Мам, а может лучше я сама? Ведь это моя вина и я должна за неё ответить, а не ты. Поэтому…
– Нет уж, лучше я сама. Если уж он и разозлится… Хотя я в этом сомневаюсь. Насколько я его узнала, он довольно сдержанный и не конфликтный человек… Но как уж он поведёт себя в этой ситуации? Да и что он обо мне подумает? Что не могла воспитать дочь. Так что лучше я сама, хотя бы сохраню репутацию и свою, и твою, в первую очередь. Да и потом, я знаю, как с ним поговорить. Поэтому здесь без возражений, — категорично закончила диалог она.
– Ну, а почему бы тогда Лёве не рассказать всё? Он же ему сын, мне кажется, он может лучше сгладить всё, если уж Юрий Григорьевич всё-таки разозлится… Мам… — Лена нерешительно опустила глаза. — А может просто ему отдадим? Ну-у, письма. Скажем так и было, тем более — это правда.
– А как же тогда помощь? Ты же хотела помочь героям писем, — Юля усмехнулась.
– Это да… Но ведь, так всё получилось… Конечно, помочь хочется, но… — девушка вздохнула. — Даже не знаю теперь, что и делать.
– Ладно, там посмотрим. Давай пока оставим всё, как я сказала. А пока ты за ягодами, а я на кухню.
Выйдя в сад, Лена села на уже знакомую скамейку.
– Ну, вот почему так? Только ты собираешься сделать какое-то благое дело, как тебе уже палки в колёса ставят? — девушка посмотрела на окно второго этажа, за которым была та самая комната, с таинственными письмами. — Ладно, что-нибудь придумаю.
Девушка решительно встала и, подойдя к кусту смородины, застыла с протянутой рукой, заметив у калитки знакомую фигуру.
– Лёва?! Привет! А что ты тут делаешь?
«Вот же я дура. Сама же хотела, чтобы он пришёл и такой глупый вопрос», — подумала девушка, ругая саму себя.
Лёва улыбнулся и, подхватив завёрнутую в бумагу картину, подошёл к ней.
– Привет. А я вот тут решил… Немного приукрасить интерьер… Вот, картину принёс.
– Лёва? Здравствуйте, — выйдя на террасу, Юля с улыбкой посмотрела на молодого человека. — Смотрю, вы с подарком. Для кого же это?.. Интересно, — она перевела взгляд на дочь.
– А это так, можно сказать, для украшения. Там пейзаж, — молодой человек посмотрел на крыльцо. — Это у меня в квартире висела, но я там ремонт затеял, а её пока некуда, вот я и решил к вам… Там пейзаж, очень красивый. Это, можно сказать — эксклюзив. Знакомый фотограф подарил когда-то моей бабушке, точнее прабабушке.
– Ну-у — это да, конечно…
– Вот именно…
– Значит, надо тогда с ними поговорить. С Лёвой или Юрием Григорьевичем.
– И как ты себе это представляешь? Влезть в их семью, а может это у них семейная тайна какая-нибудь? А мы вдруг влезем. Да и какими глазами я посмотрю на него, рассказывая про содержание писем?
– Да? — Лена, взяв одно из писем, подсела к ней. — А ты вот это прочитай! — девушка протянула ей письмо. — Вот здесь вот, — указав пальцем на строчки, почти в самом конце.
«… Если бы ты знала, Любочка, как я скучаю по вам. Пишу тебе письма, а отправить их боюсь, складываю в тот самый сундучок. Я знаю, ты никак не можешь меня простить. Я и сама никогда себя не прощу. Даже не знаю, кто злится на меня больше — ты или я сама. Мне бы хотелось всё исправить, но ничего, к сожалению, нельзя вернуть назад. Я только об одном прошу, пусть тот, кто найдёт эти письма, отдаст их Георгию и Гале. Ты это будешь, или кто-то другой, но я очень прошу, они не должны пропасть. Я должна всё исправить, или кто-то после меня, вот тогда моя душа будет спокойна. Я чувствую, что даже там я не успокоюсь, слишком большая вина на мне. Слишком большая. Я надеюсь, все меня простят, не будут держать зла. И ты меня прости.
Твоя Анна.»
– Понимаешь теперь? Тот, кто найдёт! А нашли мы с тобой. Значит, мы должны найти и Галю эту, и Георгия.
– Да, но как? Мы даже не знаем, в чём её вина? — Юля пожала плечами. — А потом, она говорит: тот, кто найдёт… Но почему ты уверена, что она вообще обо всех так рассуждала? Я имею ввиду — о чужих? Скорее всего, она имела ввиду кого-то из своего окружения.
– Но его, судя по всему, не было. Понятно же, что её все оставили. И вот я думаю — нам надо прочитать все письма, — уверенным тоном, вскинув подбородок, ответила Лена.
– Все? Их тут… — женщина перевела взгляд на стопку. — Да и… Лен — это, всё-таки, как-то неправильно, — скептически добавила она. — Я понимаю, что мы уже влезли, и назад пути нет, но… Я считаю, надо закончить с этим копанием в чужом белье.
– Во-первых, их не так уж и много, — девушка пожала плечами. — Ну, подумаешь, упустим один вечер, вместо прогулки по саду или посёлку, или вот телевизора, — Лена кивнула на включённый телевизор, — посидим за письмами. Зато мы, может, доброе дело сделаем. Да и, ты же сама сказала, что пути назад нет. А тут доброе дело, пойми ты, — она умоляюще сложила ладони. — Да и кто узнает, что мы их все читали? Можно и не говорить такие подробности.
Юля недовольно сжала губы. По правде говоря, ей и самой уже стало интересно узнать подробнее эту историю. Что-то в ней зацепило какую-то струну в её душе, но… Совать нос в чужую семью, в чужие тайны? Ведь они всё-таки чужие… Да и какой пример для дочери она подаёт?
– А если хотя бы одного из них уже нет?
– С чего ты так решила? — девушка слегка растерялась, удивлённо посмотрев на мать.
– А ты на конверт посмотри, — Юля протянула ей конверт. — Рисунок советский ещё. Такие конверты в советское время выпускались. Значит, и письмо было написано именно в то время.
– Логично, конечно, но… Нет! Вот я на сто процентов уверена, что оба и живы, и в здравом уме и твёрдой памяти!
Женщина, с улыбкой посмотрев на дочь, покачала головой.
– Нет, Лен… Всё-таки нет, — с сомнением ответила Юля. — Во-первых, уже поздно, а во-вторых… Нет, неправильно это. Некрасиво, понимаешь? Мы — культурные цивилизованные люди, а ведём себя как? Да и вообще… Мне кажется и так всё уже понятно, даже их этих двух писем и нового мы вряд ли что узнаем. Знаешь, я лучше сама поговорю с Юрием Григорьевичем. Он приехать обещал, послезавтра, вот тогда я ему их верну, и всё спокойно, дипломатически объясню.
– Ну, а Лёва? Может с ним поговорить? Он что, не придёт больше? — с какой-то грустью в голосе спросила вдруг Лена, даже неожиданно для самой себя.
– Ну-у, — улыбнувшись, Юля внимательно посмотрела на неё. — Это уж как он решит, когда ему прийти. Тут, конечно, есть одно обстоятельство, но… Всё зависит от него.
Опустила голову, пряча от дочери усмешку, она взяла письмо, аккуратно положив его в конверт.
Встав с кресла, Лена с грустью посмотрела на оставшиеся несколько писем.
– Ну, разве это тайна? С тайной так не поступают, её прячут, — она с грустью посмотрела на мать.
– Лена… Я понимаю, что у тебя любопытства выше крыши, но… Мы уже всё обсудили и решили! И вообще, пора спать. Нам завтра рано вставать, побыстрее уберёмся, самим же приятней будет… И без вариантов, — строго ответила Юля.
– Ладно. Слушаюсь и повинуюсь, — по армейский приложив ладонь к виску, с улыбкой ответила Лена. — Ой, я же забыла… У меня же ещё кое-что есть, — девушка вытащила из кармана брошь.
– Это откуда у тебя? Тоже там нашла? — Юля с недоумением посмотрела на девушку.
– Ну, да… То есть нет… Она в комнате под диваном валялась. Смотри, какая красивая и старинная, наверно, — Лена отдала ей брошь. — Мам, а камни настоящие?
– Думаю, да. Красивая, — Юля пальцем осторожно провела по цветам. — Мне кажется, я её уже видела… Наверно, у хозяйки, — она задумчиво перевела взгляд на письма. — Ладно… Надо её тоже отдать. Всё-таки она… Она не наша.
– Жалко, вещь уж очень красивая.
– Красивая, но мы же честные. Так нельзя. Мы не её покупали, а дом.
– Нет, я не собиралась её забирать, просто… Как-то неправильно так. Такая дорогая вещь, может и хозяйке она была дорога очень, а они её так глупо теряют. Правда ведь, мам?
– Ну, может это случайно получилось? — Юля пожала плечами. — Отдадим и спросим… Ладно, надеюсь на этом сюрпризы закончились? Нам завтра вставать рано, надо бы и отдохнуть, как следует, сил набраться.
– Ладно… Слушаюсь. Спать, так спать, — Лена с сожалением снова посмотрела на письма.
Глава 8
Сон почему-то не шёл. То ли новое место сказывалось, то ли какое-то странное беспокойство. Эти прочитанные чужие письма не выходили из Юлиной головы. Особенно одно, которое она, в тайне от дочери, пока Лена умывалась, всё-таки успела прочитать. Юля повторяла и повторяла в уме запомнившиеся строчки. Женщина встала и, тихонько подойдя к спящей рядом, на соседнем диване, дочери, осторожно поправила, как когда-то в детстве, сползшее с плеч одеяло. Улыбнувшись, она, задумчиво опустила глаза, наткнувшись на брошь, принесённую Леной в комнату, для большей сохранности. Юля осторожно, будто что-то хрупкое, взяла её в руки, снова проведя пальцем по цветам.
– Удивительно… — сжав брошь в ладони, она вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Подойдя к столу, на котором так и остались лежать несколько недочитанных писем, Юля вытащила из-под маленькой диванной подушки, отложенное, в тайне от Лены, то самое, не дававшее ей покоя письмо. Осторожно пройдя на кухню, Юля включила свет, плотно прикрыв дверь. Присев на краешек дивана, она положила брошь на деревянный подлокотник, задумчиво посмотрев на пожелтевший от времени лист бумаги со слегка выцветшими чернилами.
– Может я ошибаюсь? — взяв брошь в руки, она положила её на ладонь. — Но ведь и там… — Юля перевела взгляд на письмо, с уже почти заученными строками.
«… Ты знаешь, Любочка, Георгий ведь и с Машей теперь разводится. И она не ужилась с ним, не выдержала. Хотя, может он и сам особо не старался ужиться с Машей, как и с Еленой, и с Ниной. Так и не забыл, видно, Галю. Хотя тут я его поддерживаю, и уверена, что ты была бы со мной солидарна. Нет, не тот Маша человек. Нет у них в семье даже намёка на счастье, да и семьи, как таковой, никогда и не было. Галя — вот настоящее его счастье. А я ведь думала тогда, что сделала всё правильно. Он же так был рад, что его взяли в издательство. Он же просто грезил журналистикой. А мне казалось, что их любовь всё может испортить, а что испортить? Ох, как же я была тогда глупа, Любочка. Я ведь верила тем, кого вообще надо было гнать, во что бы то ни стало! А вместо этого мне казалось, что Дина была тогда права, но мне это только казалось. Ну, как, скажи, как она могла так втереться в моё доверие? Как? Я ей так верила, не обдуманно, наивно, глупо даже. Нет, Любочка — это всё моя вина, только моя. Во всём виновата я. И то, что поверила Дине и Люде, не думая ни о чём, и, в первую очередь — ни о ком. Но я, правда, боялась. Это я сейчас понимаю, надо было посоветоваться, выслушать его, но тогда… Страх, боль всё ещё жили в моей душе. Я сама себя оправдывала, прежде всего, в собственных глазах, будто я думала только о нём. Но ведь я и правда боялась за него. Ведь он так хотел стать журналистом. Я думала, для Георгия работа и карьера тогда были на первом месте, а оказалось, что Галя была важнее. Как же я виновата перед ним и перед Галей. Я удивляюсь до сих пор, как он меня не бросил. Почему он остался со мной рядом, ведь я его так подвела. Ведь я сломала ему жизнь. Может, он не всё знает? А я в тайне надеялась, что Люда будет хорошей, заботливой женой. Как же это слепо и глупо. Разве она смогла бы заменить ему Галю или помогла бы забыть её? Я думала — такая хорошая девочка, а оказалось просто хорошая актриса. Хотя и в этом у неё таланта нет, как потом оказалось. Просто хорошая интриганка, чуть получше Дины. Даже не знаю, кто из них хуже? А что теперь в душе у Георгия творится? Бедный, бедный мой мальчик. А если подумать, я ведь поступила так же, как и Изольда. Как же так получилась, что я стала такой же, как она? Мы ведь с ней чужие. Как такое могло получиться, что я полностью скопировала её? Жаль, что ты мне так и не ответишь, и никто не ответит. Жаль…»
Снова прочитав уже знакомые строчки, она задумчиво посмотрела на светлеющее небо. Быстро положив листок в конверт, Юля подошла к шкафу, стоявшему в углу кухни. Осторожно открыв нижний ящик, она сунула письмо под сложенную льняную скатерть.
– А что, если?.. — тихо спросив саму себя, она посмотрела на дверь. — Чердак… Там должны быть фотографии, а если там…
«Там в одном из ящиков, вроде, свечи были, — Юля оглянулась, посмотрев на старый комод, одиноко притаившийся в самом углу, около двери. — Точно, вот они», — она достала большую стеариновую свечу.
Выйдя из кухни Юля осторожно, будто боясь, что кто-то услышит, подошла к лестнице и, чуть замедлив в нерешительности шаг, задумчиво посмотрела на ступеньки.
***
– Мама, с добрым утром, — Лена подбежала к Юле, быстро поцеловав в щёку. — Ты уже встала, а почему меня не разбудила?
– Ну, ты, как всегда, так крепко спала, жалко стало прерывать твой сон, — женщина улыбнулась. — А то вдруг снился какой-нибудь молодой и красивый брюнет, а я вмешаюсь.
– Вот брюнет как раз не приснился, — с сожалением ответила девушка. — Ты кому-то звонила? — Лена кивнула на телефон в её руке.
– Да, бабушке. Спросила, как дела, собралась она уже или нет. Тебе, кстати, привет передавала, обещала завтра приехать.
– Здорово, — девушка улыбнулась. — Ещё бы Машу нам и вся семья в сборе будет. Кстати, мам, а может, как насчёт… Писем, а? Может всё-таки… Ну, кто узнает? — она со смесью вины и надежды посмотрела на Юлю.
– Нет! И вообще, у нас сегодня уборка, — Юля серьёзно посмотрела на дочь. — Мы и так уже достаточно влезли в чужую семью.
– Ну, мы же ничего такого не сделали. Ну, прочитали, ну, ведь мы же не знали, что это личные письма.
– А по содержанию было не понятно?
– Знаешь, мам, а мне почему-то кажется, что ты и сама не против узнать, что же было дальше. Я же вижу. Разве я не права?
– Даже если и так… Женщины вообще склонны к любопытству, но во всём надо знать меру, и уметь сдерживаться. В общем так, на сегодня чтение писем… Чужих писем, закончили, — не терпящим возражения тоном ответила Юля. — Интересно, а твой ухажёр сегодня к нам заглянет? Что-то мне подсказывает, что он к нам зачастит, — женщина с усмешкой посмотрела на Лену.
– Ты так думаешь? — молитвенно сложила руки, девушка сияющими глазами посмотрела в сторону окна.
– Мне кажется — да. А пока давай позавтракаем, на голодный желудок даже уборка не пойдёт, — снова улыбнувшись, она обняла дочь. — Только давай позавтракаем в саду. Знаешь, мне всегда хотелось вот так, сидя под какой-нибудь яблоней, тихо попивать чай или кофе с пирогом.
– Неплохо, — девушка мечтательно улыбнулась. — Только можно я немного по саду пройдусь, хотя бы? Пока ты завтрак готовишь.
– Ну, это пожалуйста. Заодно нарви там ягод, на десерт.
– Конечно, — ещё раз взглянув на письма ответила она.
– И знаешь что, Лен… Не говори, пожалуйста, Лёве про письма и брошь. Мне кажется, вряд ли он нам поможет — это раз, ну, а во-вторых, я думаю, Юрий Григорьевич больше в курсе и потом… Он же глава семьи, в которую мы влезли. Поэтому я сама возьму на себя эту миссию, и объясню ему всё…
– Мам, а может лучше я сама? Ведь это моя вина и я должна за неё ответить, а не ты. Поэтому…
– Нет уж, лучше я сама. Если уж он и разозлится… Хотя я в этом сомневаюсь. Насколько я его узнала, он довольно сдержанный и не конфликтный человек… Но как уж он поведёт себя в этой ситуации? Да и что он обо мне подумает? Что не могла воспитать дочь. Так что лучше я сама, хотя бы сохраню репутацию и свою, и твою, в первую очередь. Да и потом, я знаю, как с ним поговорить. Поэтому здесь без возражений, — категорично закончила диалог она.
– Ну, а почему бы тогда Лёве не рассказать всё? Он же ему сын, мне кажется, он может лучше сгладить всё, если уж Юрий Григорьевич всё-таки разозлится… Мам… — Лена нерешительно опустила глаза. — А может просто ему отдадим? Ну-у, письма. Скажем так и было, тем более — это правда.
– А как же тогда помощь? Ты же хотела помочь героям писем, — Юля усмехнулась.
– Это да… Но ведь, так всё получилось… Конечно, помочь хочется, но… — девушка вздохнула. — Даже не знаю теперь, что и делать.
– Ладно, там посмотрим. Давай пока оставим всё, как я сказала. А пока ты за ягодами, а я на кухню.
Глава 9
Выйдя в сад, Лена села на уже знакомую скамейку.
– Ну, вот почему так? Только ты собираешься сделать какое-то благое дело, как тебе уже палки в колёса ставят? — девушка посмотрела на окно второго этажа, за которым была та самая комната, с таинственными письмами. — Ладно, что-нибудь придумаю.
Девушка решительно встала и, подойдя к кусту смородины, застыла с протянутой рукой, заметив у калитки знакомую фигуру.
– Лёва?! Привет! А что ты тут делаешь?
«Вот же я дура. Сама же хотела, чтобы он пришёл и такой глупый вопрос», — подумала девушка, ругая саму себя.
Лёва улыбнулся и, подхватив завёрнутую в бумагу картину, подошёл к ней.
– Привет. А я вот тут решил… Немного приукрасить интерьер… Вот, картину принёс.
– Лёва? Здравствуйте, — выйдя на террасу, Юля с улыбкой посмотрела на молодого человека. — Смотрю, вы с подарком. Для кого же это?.. Интересно, — она перевела взгляд на дочь.
– А это так, можно сказать, для украшения. Там пейзаж, — молодой человек посмотрел на крыльцо. — Это у меня в квартире висела, но я там ремонт затеял, а её пока некуда, вот я и решил к вам… Там пейзаж, очень красивый. Это, можно сказать — эксклюзив. Знакомый фотограф подарил когда-то моей бабушке, точнее прабабушке.
