"Значит, корабль утонул, - подумал он, хватаясь за голову. - А меня вынесло на сушу".
Первым делом он решил, что надо осмотреть территорию, куда его вынесло. Вполне возможно, кроме него ещё остались выжившие.
Гораций снова встал и, борясь с головокружением и тошнотой, медленно побрёл вдоль берега. Вскоре он увидел обломок мачты с парусом. Рядом, подгоняемая волнами, скорбно плыла шапка одного из матросов. Подплыв поближе, Гораций ухватил эти вещи и вынес на берег.
До самого вечера бродил он по острову в надежде встретить кого-нибудь из товарищей или местных. Но безуспешно. Никто на его зов не откликнулся.
В полном отчаянии юноша наловил в воде несколько крабов, развёл огонь, поужинал, затем наскоро соорудил шалаш из веток.
Один, совсем один на этом острове. Придётся теперь выживать одному, рассчитывать только на себя. Одному добывать пищу, одному обустраивать крышу над головой, одному спасаться от диких зверей и не надеяться ни на чью помощь.
"Ничего, выкручусь, - подбадривал он сам себя. - А там, может, корабль будет проплывать - подберёт. Главное - продержаться... Надо, кстати, похоронить Никифора - человек ведь".
С этими мыслями он и заснул.
***
"А вы не болтайте - слушайте и запоминайте. Может, придёт время - вы меня ещё добрым словом вспомните", - говорил деревенский учитель Евлампий.
А как его слушать, если он зануда редкостный? Только и разговору, что о первобытных людях: как жили, как охотились, как от хищников защищались, как разводили огонь, как шкуры выделывали, как орудия изготовляли. Скукотища да и только!
Неизвестно, многие ли из его бывших учеников поминали его добрым словом, но Гораций был ему теперь благодарен как никогда. Именно сейчас, оказавшись на острове, он был особенно рад, что прилежно учил его уроки. Старик-то был суровый - розог не жалел.
"Если я выживу, - думал Гораций. - Если когда-нибудь вернусь домой, первым делом поклонюсь могиле старика. Полезным вещам научил".
Что ни говори, каменный топор, который юноша сделал на второй день своего пребывания на острове, здорово его выручал. С его помощью можно было и жилище построить, и охотиться, и туши разделывать, и землю копать, и даже камни дробить.
Остров по-прежнему таил в себе много неизведанного и даже опасного. Однажды, блуждая по горным тропам, Гораций заметил пещеру. На следующий день, вооружившись факелом, он наведался туда, чтобы получше её исследовать.
Неожиданно край утёса хрустнул у него под ногами. Гораций, потеряв равновесие, рухнул вниз.
Приземлился он удачно - на правую ногу, которая тотчас же отозвалась дикой болью.
"Кажется, сломал, - подумал он, вставая. - Хорошо, не шею".
Однако через несколько минут его радость сменилась разочарованием. Со всех сторон возвышались отвесные стены скал. Самая низкая была где-то в три его роста.
Несколько раз, преодолевая боль, Гораций отчаянно пытался уцепиться за них, но тщетно - гладкие камни выскальзывали у него из-под ног.
"Нет, самому мне не выбраться, - подумал парень с отчаянием. - Тем более, со сломанной ногой".
- Помогите! Люди! - закричал он без особой надежды.
Кто ему здесь поможет, когда на острове ни души? Он замурован, и смерть его будет мучительной. Может, когда-нибудь люди высадятся на этом острове и найдут между скалами его скелет.
Гораций обхватил голову руками и застонал. Он думал об отце и матери, которых никогда больше не увидит, о невесте, которая так и не узнает, где его на самом деле нелёгкая носит, об односельчанине, которого он так и не смог спасти от гибели. Он мысленно просил у них у всех прощения - у тех, которые даже похоронить его не смогут.
"Умереть бы во сне, как старик Евлампий. Тогда и мучений особых не будет. Просто не проснусь".
Но заснуть всё никак не получалось. Мучила больная нога, а ещё нестерпимая жажда. Только к ночи усталость, наконец, взяла своё.
***
Как же не хотелось Горацию просыпаться утром, чтобы обнаружить себя в плену у скал! Но сколь ни пытался он продлить спасительных сновидений, пришлось, в конце концов, открыть глаза. Солнце заглядывало в его "тюрьму", словно дразня. Пока ещё оно не набрало силу, но к полудню обещало быть беспощадным.
Погружённый в свои невесёлые мысли, Гораций не сразу заметил, как что-то блестящее пролетело над солнечным диском и начало стремительно снижаться. Когда оно, наконец, приблизилось, парень увидел крылатую саламандру.
"Сейчас она меня съест, - мелькнула мысль. - Хотя она не серебряная, а золотая..."
Первым его побуждением было сопротивляться. Но вспомнив про своё отчаянное положение, Гораций решил: пусть ест. Хуже всё равно уже не будет.
Саламандра тем временем слетела в ущелье и, ухватив парня когтистыми лапами, взмыла вверх. Горацию казалось, будто к нему прикоснулись раскалённой сковородой - такой нестерпимо горячей была чешуя.
"Похоже, сперва меня поджарят, - подумал он. - А потом уже и есть будут".
Но к его удивлению, оказавшись подальше от зловещего "колодца", саламандра аккуратно положила свою ношу на землю и затем скрылась из виду. Гораций заметил, что махала она при этом одним крылом. Второе безжизненно висело.
"Она спасла меня и повредила крыло".
Неужели спасён? Горацию с трудом в это верилось. Неужели это случилось наяву?
- Спасён! Я спасён! - закричал он во весь голос.
***
На следующий день, едва рассвело, Гораций наловил рыбы и побрёл в горы. Идти с привязанной к ноге веткой, опираясь на палку, было тяжело. Несколько раз юноша останавливался передохнуть, чтобы затем продолжать взбираться вверх.
Он не представлял, где искать свою спасительницу. Может, она вернётся на то место, где спасла человека? Да нет, с больным крылом ей, наверное, тяжело летать. Может, отлёживается где-то в пещере? Возможно даже, в той, которую Гораций хотел исследовать.
Пока он размышлял, в небе сверкнула золотая чешуя.
- Саламандра! Саламандра! - стал он громко звать её.
Та, к его удивлению, быстро спустилась. Как будто поняла, что её зовут. Её крыло болталось так же безжизненно, как и вчера.
- Я тебе рыбы принёс, - проговорил Гораций.
Она слегка кивнула, будто желая поблагодарить, затем взяла из его рук рыбёшку. Потом, перебирая ящеричными лапками, двинулась к пещере. У самого входа обернулась и посмотрела на человека, словно приглашая следовать за ней. Гораций послушался и пошёл следом.
Очутившись внутри, саламандра положила несколько рыбёшек на своё тело. Те медленно поджаривались. Затем часть протянула гостю, как бы прося присоединиться к трапезе.
- Спасибо.
Саламандра в ответ кивнула.
- Ты понимаешь человеческую речь? - воскликнул удивлённый юноша.
Снова кивок.
- А говорить можешь?
Та отрицательно помотала головой.
Так началась дружба человека и саламандры. На следующий день новая подруга сама прилетела к Горацию, принесла с собой заячью тушку и пучок целебных трав.
Одиночество больше не грозило юноше. Золотая ящерка часто наведывалась к нему, помогала там, где без неё пришлось бы туго. Отвечала, когда Гораций спрашивал её о чём-то. Правда, ему приходилось задавать такие вопросы, на которые можно было ответить "да" или "нет".
- Есть ли люди вообще на этом острове?
Отрицательное покачивание.
- Близко ли Королевство Рыжего Солнца?
Кивок.
А Зелёных Вод?
"Да".
- Можно ли добраться туда на лодке?
"Нет".
- Скажи, саламандра, ты рождена до Великого Потопа?
"Да".
- А серебряная?
"Да".
- Она твоя сестра?
"Нет".
- Вы единственные из саламандр, что выжили после Потопа?
"Да".
- Саламандра, у тебя есть имя?
В ответ ящерка начертала лапой на песке: "Леонидас".
С тех пор Гораций обращался к ней по имени. Частенько он спрашивал Леонидаса о жизни саламандр. Правда ли, что они были рождены из огня? Правда ли, что их существовало два вида: ползучие и летающие? Правду ли говорил учитель, что последние обладали магической силой? Ладили ли саламандры с людьми, жившими до Потопа?
"Да, да, нет, да", - отвечал Леонидас.
Шло время. Крыло саламандры постепенно заживало. Заживала и нога у Горация.
А однажды утром, проснувшись, юноша увидел вдали корабль. Осторожно, стараясь не повредить ногу, он забрался на скалу и принялся махать руками. Неожиданно к нему подлетела саламандра и замахала крыльями, подставляя солнцу золото чешуи.
Корабль приближался к острову. Вскоре на берег высадились люди. Направляясь по торговым делам из Королевства Рыжего Солнца в Зелёные Воды, они совершенно случайно заметили золотую саламандру, а рядом - человека.
- Мне жаль с тобой расставаться, Леонидас, - говорил Гораций. - Но я должен ехать. Спасибо тебе за всё. Без тебя мне пришлось бы плохо. Я всегда буду помнить тебя.
Одна из золотых чешуек упала ему под ноги. Гораций нагнулся, поднял её.
- Я буду хранить её как память. Прощай же, Леонидас! Даст Святое Небо, может, свидимся.
Ящерка слегка похлопала Горация крылом по плечу и кивнула головой. Затем принялась быстро чертить на песке:
"Прощай, Гораций! Будь осторожен".
***
Речка, блестевшая на солнце изумрудными волнами, возвестила Феликсу, что он достиг, наконец, Королевства Зелёных Вод. Атмосфера, здесь царившая, поразила юношу. Казалось, каждая травинка дрожала от страха, каждый камешек дышал несвободой. Люди всё время оглядывались, боялись говорить громко и почти не улыбались. Полицейские дежурили чуть ли не на каждом углу. Хотя Феликс понимал, что не совершал ничего противозаконного, но от их пристальных взглядом становилось не по себе.
В таверне, куда он зашёл поздно вечером, было много пьяных. Но не это удивило Феликса больше всего. Следом за ним зашёл какой-то рыжеволосый парень, по одежде не сказать, чтоб бедняк. Хозяин ему намекнул, что нет смысла ему здесь задерживаться. Зато оборванного и пропитого старика, пришедшего после, принял без возражений.
- Что же он приличному человеку отказал? - спросил Феликс сидевшего напротив него мужика.
- Он рыжий, - ответил сосед, наливая себе из графина браги. - И этим всё сказано.
Феликсу это, напротив, ни о чём не говорило.
- Ну и что из этого?
- Как что? Приветишь рыжего - потом неприятностей не оберёшься. Придут полицаи, станут допытываться: а чем вы, господа хорошие, тут занимаетесь? А чего у вас ведро с водой не в каждой комнате - вдруг пожар? А чем это у вас постояльцев кормят? А что у вас тут в документах не там запятая стоит? Да у вас тут, по-видимому, и не таверна вовсе, а штаб заговорщиков. И тогда уже головы полетят. Скольких людей уже казнили! И всё из-за этой рыжей твари, чтоб её!
- Из-за этого самого рыжего? - не понял Феликс.
- Да нет же! Рыжая там была. Девушка молодая. Пришла по воде. И зовут её не то Стефания, не то Степанида. Король обещал триста золотых за её голову.
- Она заговорщица?
- А лукавый её знает! У нас по воде шагать, не плавая - уже преступление. И чего её к нам понесло? Сидела бы у себя в Королевстве Подсолнухов!
Стефания из Королевства Подсолнухов... Нет, едва ли это сестра Камиллы. Та не умеет гулять по воде, как посуху.
Собеседник тем временем опрокинул в себя пару кружек, отчего заметно повеселел.
- И что - не поймали? - спросил Феликс как можно безразличнее.
- Почти. А она сбежала. Где её носит - никто не знает, - затем, нагнувшись к парню, почти прошептал ему прямо в ухо. - Так король теперь, что называется, умом тронулся. Везде ему заговорщики мерещатся. Особенно как отравили королеву.
- Это Стефания отравила?
Уж этого сестра Камиллы точно не стала бы делать.
- Да какая Стефания! Это мог быть сам король. Поговаривают, надоела она ему, на фрейлину глаз положил. Вот и решил от супруги избавиться. Или барон Маусбайтен...
Второй человек в государстве, барон, как тихонько шептались, пользовался милостями не только короля, но и королевы. В её покоях он был желанным гостем в любое время дня и особенно ночи. Возможно, он и задумал отравить Его Величество, чтобы жениться на вдове и стать королём самому. И королева, вполне вероятно, была в курсе. Да только ошибся барон - подсыпал яд не в тот кубок и вместо короля отравил свою любовницу.
А может и не случайно он отравил именно её. Говорят, королева в последнее время как-то охладела к барону и всё чаще привечает герцога Саббана. Страх остаться ни с чем да ещё и поплатиться за измену мог толкнуть его на такой шаг.
Хмель сделал собеседника весьма разговорчивым, но Феликс уже слушал вполуха. Он думал: может ли девушка, пришедшая по воде, быть его односельчанкой? Конечно, придти по воде самостоятельно Стефания бы не смогла - так же, как и он не смог бы летать без крыльев. Но вдруг какой-то безумный изобретатель подарил ей ласты? Ну или что-то в этом роде. Двинуться в это королевство она бы, пожалуй, могла. Она очень любит свою кузину.
- Скажи, мил человек, - неожиданно прервал Феликс болтовню соседа. - Вот найдут, допустим, эту Стефанию - что с ней сделают?
- Как что? Казнят, конечно... Скорей бы уже! Может, тогда король, наконец, успокоится...
"Я должен её найти, - думал Феликс. - И сделать это до тех пор, пока её не нашли другие".
***
Трудно отыскать человека в незнакомом городе. Особенно того, кто никак не хочет быть найденным.
Безуспешно обходя город, Феликс вглядывался в лица прохожих, хотя умом понимал: едва ли Стефания станет открыто разгуливать. Утешало лишь то, что скрывается она не от Феликса.
Но опять же, доверяет ли она ему настолько, чтобы, увидев односельчанина, кинуться к нему? Или же предпочтёт пройти мимо и сделать вид, что не заметила?
Но эту глупую мысль Феликс почти сразу отогнал.
"Нет, Стефания знает меня с детства. А я друзей не предаю".
Однако на смену им тут же пришли другие мысли, куда более тревожные. Жива ли Стефания? Может, беглянка погибла от голода или попала в лапы дикому зверю? Может, её тело давно лежит на дне зелёной речки?
"А может, она заблудилась в лесу? Или её завалило камнями? И она ждёт, когда же ей кто-нибудь поможет".
Иногда Феликс думал, что Стефания, возможно, сидит дома и не знает ничего о несчастной тёзке. Ну, а если это она? Тогда он никогда себе не простит, что оставил односельчанку в беде. И посмотреть в глаза Камилле не сможет.
"Но где же мне её искать?" - думал он с отчаянием, глядя вдаль - туда, где зелёное море уходило за горизонт.
Неожиданно кто-то окликнул его по имени. Обернувшись, парень так и застыл в изумлении.
- Гораций?! Ты ли это? Какими судьбами?
- Слава Небесам, успел! - проговорил Гораций после того, как односельчане обнялись, словно братья родные. - Уж не надеялся живым тебя увидеть!
- Бывал я от смерти на волосок - не скрою, - ответил Феликс. - Да уберегли Небеса. А тебя-то, Гораций, как в эти края занесло?
- Долго рассказывать. Слушай, что хотел сказать: ты к саламандре-то не ходи. Заманил тебя колдун ей на съедение...
- Так вот оно что! - вскричал Феликс, когда земляк рассказал ему о том, что услышала Стефания у дома колдуна. - А я, как дурак, поверил!
Первым делом он решил, что надо осмотреть территорию, куда его вынесло. Вполне возможно, кроме него ещё остались выжившие.
Гораций снова встал и, борясь с головокружением и тошнотой, медленно побрёл вдоль берега. Вскоре он увидел обломок мачты с парусом. Рядом, подгоняемая волнами, скорбно плыла шапка одного из матросов. Подплыв поближе, Гораций ухватил эти вещи и вынес на берег.
До самого вечера бродил он по острову в надежде встретить кого-нибудь из товарищей или местных. Но безуспешно. Никто на его зов не откликнулся.
В полном отчаянии юноша наловил в воде несколько крабов, развёл огонь, поужинал, затем наскоро соорудил шалаш из веток.
Один, совсем один на этом острове. Придётся теперь выживать одному, рассчитывать только на себя. Одному добывать пищу, одному обустраивать крышу над головой, одному спасаться от диких зверей и не надеяться ни на чью помощь.
"Ничего, выкручусь, - подбадривал он сам себя. - А там, может, корабль будет проплывать - подберёт. Главное - продержаться... Надо, кстати, похоронить Никифора - человек ведь".
С этими мыслями он и заснул.
***
"А вы не болтайте - слушайте и запоминайте. Может, придёт время - вы меня ещё добрым словом вспомните", - говорил деревенский учитель Евлампий.
А как его слушать, если он зануда редкостный? Только и разговору, что о первобытных людях: как жили, как охотились, как от хищников защищались, как разводили огонь, как шкуры выделывали, как орудия изготовляли. Скукотища да и только!
Неизвестно, многие ли из его бывших учеников поминали его добрым словом, но Гораций был ему теперь благодарен как никогда. Именно сейчас, оказавшись на острове, он был особенно рад, что прилежно учил его уроки. Старик-то был суровый - розог не жалел.
"Если я выживу, - думал Гораций. - Если когда-нибудь вернусь домой, первым делом поклонюсь могиле старика. Полезным вещам научил".
Что ни говори, каменный топор, который юноша сделал на второй день своего пребывания на острове, здорово его выручал. С его помощью можно было и жилище построить, и охотиться, и туши разделывать, и землю копать, и даже камни дробить.
Остров по-прежнему таил в себе много неизведанного и даже опасного. Однажды, блуждая по горным тропам, Гораций заметил пещеру. На следующий день, вооружившись факелом, он наведался туда, чтобы получше её исследовать.
Неожиданно край утёса хрустнул у него под ногами. Гораций, потеряв равновесие, рухнул вниз.
Приземлился он удачно - на правую ногу, которая тотчас же отозвалась дикой болью.
"Кажется, сломал, - подумал он, вставая. - Хорошо, не шею".
Однако через несколько минут его радость сменилась разочарованием. Со всех сторон возвышались отвесные стены скал. Самая низкая была где-то в три его роста.
Несколько раз, преодолевая боль, Гораций отчаянно пытался уцепиться за них, но тщетно - гладкие камни выскальзывали у него из-под ног.
"Нет, самому мне не выбраться, - подумал парень с отчаянием. - Тем более, со сломанной ногой".
- Помогите! Люди! - закричал он без особой надежды.
Кто ему здесь поможет, когда на острове ни души? Он замурован, и смерть его будет мучительной. Может, когда-нибудь люди высадятся на этом острове и найдут между скалами его скелет.
Гораций обхватил голову руками и застонал. Он думал об отце и матери, которых никогда больше не увидит, о невесте, которая так и не узнает, где его на самом деле нелёгкая носит, об односельчанине, которого он так и не смог спасти от гибели. Он мысленно просил у них у всех прощения - у тех, которые даже похоронить его не смогут.
"Умереть бы во сне, как старик Евлампий. Тогда и мучений особых не будет. Просто не проснусь".
Но заснуть всё никак не получалось. Мучила больная нога, а ещё нестерпимая жажда. Только к ночи усталость, наконец, взяла своё.
***
Как же не хотелось Горацию просыпаться утром, чтобы обнаружить себя в плену у скал! Но сколь ни пытался он продлить спасительных сновидений, пришлось, в конце концов, открыть глаза. Солнце заглядывало в его "тюрьму", словно дразня. Пока ещё оно не набрало силу, но к полудню обещало быть беспощадным.
Погружённый в свои невесёлые мысли, Гораций не сразу заметил, как что-то блестящее пролетело над солнечным диском и начало стремительно снижаться. Когда оно, наконец, приблизилось, парень увидел крылатую саламандру.
"Сейчас она меня съест, - мелькнула мысль. - Хотя она не серебряная, а золотая..."
Первым его побуждением было сопротивляться. Но вспомнив про своё отчаянное положение, Гораций решил: пусть ест. Хуже всё равно уже не будет.
Саламандра тем временем слетела в ущелье и, ухватив парня когтистыми лапами, взмыла вверх. Горацию казалось, будто к нему прикоснулись раскалённой сковородой - такой нестерпимо горячей была чешуя.
"Похоже, сперва меня поджарят, - подумал он. - А потом уже и есть будут".
Но к его удивлению, оказавшись подальше от зловещего "колодца", саламандра аккуратно положила свою ношу на землю и затем скрылась из виду. Гораций заметил, что махала она при этом одним крылом. Второе безжизненно висело.
"Она спасла меня и повредила крыло".
Неужели спасён? Горацию с трудом в это верилось. Неужели это случилось наяву?
- Спасён! Я спасён! - закричал он во весь голос.
***
На следующий день, едва рассвело, Гораций наловил рыбы и побрёл в горы. Идти с привязанной к ноге веткой, опираясь на палку, было тяжело. Несколько раз юноша останавливался передохнуть, чтобы затем продолжать взбираться вверх.
Он не представлял, где искать свою спасительницу. Может, она вернётся на то место, где спасла человека? Да нет, с больным крылом ей, наверное, тяжело летать. Может, отлёживается где-то в пещере? Возможно даже, в той, которую Гораций хотел исследовать.
Пока он размышлял, в небе сверкнула золотая чешуя.
- Саламандра! Саламандра! - стал он громко звать её.
Та, к его удивлению, быстро спустилась. Как будто поняла, что её зовут. Её крыло болталось так же безжизненно, как и вчера.
- Я тебе рыбы принёс, - проговорил Гораций.
Она слегка кивнула, будто желая поблагодарить, затем взяла из его рук рыбёшку. Потом, перебирая ящеричными лапками, двинулась к пещере. У самого входа обернулась и посмотрела на человека, словно приглашая следовать за ней. Гораций послушался и пошёл следом.
Очутившись внутри, саламандра положила несколько рыбёшек на своё тело. Те медленно поджаривались. Затем часть протянула гостю, как бы прося присоединиться к трапезе.
- Спасибо.
Саламандра в ответ кивнула.
- Ты понимаешь человеческую речь? - воскликнул удивлённый юноша.
Снова кивок.
- А говорить можешь?
Та отрицательно помотала головой.
Так началась дружба человека и саламандры. На следующий день новая подруга сама прилетела к Горацию, принесла с собой заячью тушку и пучок целебных трав.
Одиночество больше не грозило юноше. Золотая ящерка часто наведывалась к нему, помогала там, где без неё пришлось бы туго. Отвечала, когда Гораций спрашивал её о чём-то. Правда, ему приходилось задавать такие вопросы, на которые можно было ответить "да" или "нет".
- Есть ли люди вообще на этом острове?
Отрицательное покачивание.
- Близко ли Королевство Рыжего Солнца?
Кивок.
А Зелёных Вод?
"Да".
- Можно ли добраться туда на лодке?
"Нет".
- Скажи, саламандра, ты рождена до Великого Потопа?
"Да".
- А серебряная?
"Да".
- Она твоя сестра?
"Нет".
- Вы единственные из саламандр, что выжили после Потопа?
"Да".
- Саламандра, у тебя есть имя?
В ответ ящерка начертала лапой на песке: "Леонидас".
С тех пор Гораций обращался к ней по имени. Частенько он спрашивал Леонидаса о жизни саламандр. Правда ли, что они были рождены из огня? Правда ли, что их существовало два вида: ползучие и летающие? Правду ли говорил учитель, что последние обладали магической силой? Ладили ли саламандры с людьми, жившими до Потопа?
"Да, да, нет, да", - отвечал Леонидас.
Шло время. Крыло саламандры постепенно заживало. Заживала и нога у Горация.
А однажды утром, проснувшись, юноша увидел вдали корабль. Осторожно, стараясь не повредить ногу, он забрался на скалу и принялся махать руками. Неожиданно к нему подлетела саламандра и замахала крыльями, подставляя солнцу золото чешуи.
Корабль приближался к острову. Вскоре на берег высадились люди. Направляясь по торговым делам из Королевства Рыжего Солнца в Зелёные Воды, они совершенно случайно заметили золотую саламандру, а рядом - человека.
- Мне жаль с тобой расставаться, Леонидас, - говорил Гораций. - Но я должен ехать. Спасибо тебе за всё. Без тебя мне пришлось бы плохо. Я всегда буду помнить тебя.
Одна из золотых чешуек упала ему под ноги. Гораций нагнулся, поднял её.
- Я буду хранить её как память. Прощай же, Леонидас! Даст Святое Небо, может, свидимся.
Ящерка слегка похлопала Горация крылом по плечу и кивнула головой. Затем принялась быстро чертить на песке:
"Прощай, Гораций! Будь осторожен".
***
Речка, блестевшая на солнце изумрудными волнами, возвестила Феликсу, что он достиг, наконец, Королевства Зелёных Вод. Атмосфера, здесь царившая, поразила юношу. Казалось, каждая травинка дрожала от страха, каждый камешек дышал несвободой. Люди всё время оглядывались, боялись говорить громко и почти не улыбались. Полицейские дежурили чуть ли не на каждом углу. Хотя Феликс понимал, что не совершал ничего противозаконного, но от их пристальных взглядом становилось не по себе.
В таверне, куда он зашёл поздно вечером, было много пьяных. Но не это удивило Феликса больше всего. Следом за ним зашёл какой-то рыжеволосый парень, по одежде не сказать, чтоб бедняк. Хозяин ему намекнул, что нет смысла ему здесь задерживаться. Зато оборванного и пропитого старика, пришедшего после, принял без возражений.
- Что же он приличному человеку отказал? - спросил Феликс сидевшего напротив него мужика.
- Он рыжий, - ответил сосед, наливая себе из графина браги. - И этим всё сказано.
Феликсу это, напротив, ни о чём не говорило.
- Ну и что из этого?
- Как что? Приветишь рыжего - потом неприятностей не оберёшься. Придут полицаи, станут допытываться: а чем вы, господа хорошие, тут занимаетесь? А чего у вас ведро с водой не в каждой комнате - вдруг пожар? А чем это у вас постояльцев кормят? А что у вас тут в документах не там запятая стоит? Да у вас тут, по-видимому, и не таверна вовсе, а штаб заговорщиков. И тогда уже головы полетят. Скольких людей уже казнили! И всё из-за этой рыжей твари, чтоб её!
- Из-за этого самого рыжего? - не понял Феликс.
- Да нет же! Рыжая там была. Девушка молодая. Пришла по воде. И зовут её не то Стефания, не то Степанида. Король обещал триста золотых за её голову.
- Она заговорщица?
- А лукавый её знает! У нас по воде шагать, не плавая - уже преступление. И чего её к нам понесло? Сидела бы у себя в Королевстве Подсолнухов!
Стефания из Королевства Подсолнухов... Нет, едва ли это сестра Камиллы. Та не умеет гулять по воде, как посуху.
Собеседник тем временем опрокинул в себя пару кружек, отчего заметно повеселел.
- И что - не поймали? - спросил Феликс как можно безразличнее.
- Почти. А она сбежала. Где её носит - никто не знает, - затем, нагнувшись к парню, почти прошептал ему прямо в ухо. - Так король теперь, что называется, умом тронулся. Везде ему заговорщики мерещатся. Особенно как отравили королеву.
- Это Стефания отравила?
Уж этого сестра Камиллы точно не стала бы делать.
- Да какая Стефания! Это мог быть сам король. Поговаривают, надоела она ему, на фрейлину глаз положил. Вот и решил от супруги избавиться. Или барон Маусбайтен...
Второй человек в государстве, барон, как тихонько шептались, пользовался милостями не только короля, но и королевы. В её покоях он был желанным гостем в любое время дня и особенно ночи. Возможно, он и задумал отравить Его Величество, чтобы жениться на вдове и стать королём самому. И королева, вполне вероятно, была в курсе. Да только ошибся барон - подсыпал яд не в тот кубок и вместо короля отравил свою любовницу.
А может и не случайно он отравил именно её. Говорят, королева в последнее время как-то охладела к барону и всё чаще привечает герцога Саббана. Страх остаться ни с чем да ещё и поплатиться за измену мог толкнуть его на такой шаг.
Хмель сделал собеседника весьма разговорчивым, но Феликс уже слушал вполуха. Он думал: может ли девушка, пришедшая по воде, быть его односельчанкой? Конечно, придти по воде самостоятельно Стефания бы не смогла - так же, как и он не смог бы летать без крыльев. Но вдруг какой-то безумный изобретатель подарил ей ласты? Ну или что-то в этом роде. Двинуться в это королевство она бы, пожалуй, могла. Она очень любит свою кузину.
- Скажи, мил человек, - неожиданно прервал Феликс болтовню соседа. - Вот найдут, допустим, эту Стефанию - что с ней сделают?
- Как что? Казнят, конечно... Скорей бы уже! Может, тогда король, наконец, успокоится...
"Я должен её найти, - думал Феликс. - И сделать это до тех пор, пока её не нашли другие".
***
Трудно отыскать человека в незнакомом городе. Особенно того, кто никак не хочет быть найденным.
Безуспешно обходя город, Феликс вглядывался в лица прохожих, хотя умом понимал: едва ли Стефания станет открыто разгуливать. Утешало лишь то, что скрывается она не от Феликса.
Но опять же, доверяет ли она ему настолько, чтобы, увидев односельчанина, кинуться к нему? Или же предпочтёт пройти мимо и сделать вид, что не заметила?
Но эту глупую мысль Феликс почти сразу отогнал.
"Нет, Стефания знает меня с детства. А я друзей не предаю".
Однако на смену им тут же пришли другие мысли, куда более тревожные. Жива ли Стефания? Может, беглянка погибла от голода или попала в лапы дикому зверю? Может, её тело давно лежит на дне зелёной речки?
"А может, она заблудилась в лесу? Или её завалило камнями? И она ждёт, когда же ей кто-нибудь поможет".
Иногда Феликс думал, что Стефания, возможно, сидит дома и не знает ничего о несчастной тёзке. Ну, а если это она? Тогда он никогда себе не простит, что оставил односельчанку в беде. И посмотреть в глаза Камилле не сможет.
"Но где же мне её искать?" - думал он с отчаянием, глядя вдаль - туда, где зелёное море уходило за горизонт.
Неожиданно кто-то окликнул его по имени. Обернувшись, парень так и застыл в изумлении.
- Гораций?! Ты ли это? Какими судьбами?
- Слава Небесам, успел! - проговорил Гораций после того, как односельчане обнялись, словно братья родные. - Уж не надеялся живым тебя увидеть!
- Бывал я от смерти на волосок - не скрою, - ответил Феликс. - Да уберегли Небеса. А тебя-то, Гораций, как в эти края занесло?
- Долго рассказывать. Слушай, что хотел сказать: ты к саламандре-то не ходи. Заманил тебя колдун ей на съедение...
- Так вот оно что! - вскричал Феликс, когда земляк рассказал ему о том, что услышала Стефания у дома колдуна. - А я, как дурак, поверил!
