Бывший монастырь с комнатами-кельями, зал для сборищ, аптека с прозрачными расписными бутылями на полках, сад во внутреннем дворике, библиотека со старинными томами, увешанная картинами и кобальтовыми тарелками - всё здесь имело свою интересную историю, отчасти правдивую, отчасти вымышленную. Стася знала, что Петина тетрадь наполнится именами Фредерика Шопена и Авроры Дюпен (она же Жорж Санд), которые останавливались здесь в трёх маленьких комнатах вместе с детьми, и чьи огромные истуканы гордо стояли в широком коридоре. Там же появится и рояль Шопена, сделанный специально под его деформированную руку, и биография Авроры, восхищавшейся своим отцом и искавшей в каждом своём мужчине его образ, но увы, безуспешно, и её привычка носить мужские костюмы, к неудовольствию окружающих. Не упустит Петин творческий ум и картины прощания Жорж Санд с умирающим Шопеном, которого в реальности, кстати, не было - они к тому времени давно расстались, и хотя она до конца помогала ему материально, в тот момент она не была рядом с ним.
Наверняка Петя напишет и про библиотеку, на полках которой книги переставляют каждый день, чтобы не приметили, не украли. Вот уже горят его глаза при виде "сидения для тёщи" - большого колючего кактуса с жёлтыми цветами.
Да, теперь Пётр Щеглов будет автором. Тебе же, Анастасия, придётся довольствоваться ролью фотографа-иллюстратора. Ну, и редактора, корректора, если твой талантливый сын сочтёт нужным. Самой же тебе придётся искать другие сюжеты.
Ну, что ж, значит, се ля ви. Фотограф так фотограф. Забыв о боли в животе, Стася перемещалась с места на место, прицеливалась, щёлкала - с одной стороны, с другой, смотрела, возвращалась, снова нажимала на кнопку.
- Ну как, нормально? - спрашивала она уже в автобусе, показывая кадры Олегу и Маше с Петей.
- Классно! - отозвался юноша. - Можно, я вот эту на обложку?
- Конечно, - ответила мать, а сама подумала:
"Как раз для этого старалась".
Ещё учась в начальных классах, Петя любил выдумывать разные истории и записывать их красивым почерком на листочках, которые Олег помогал ему переплести в книжечку. На обложке он, как правило, что-нибудь рисовал. Со временем, научившись быстро печатать, он стал набирать тексты на компьютере, а для иллюстраций, по возможности, использовать фотографии, которые распечатывал на цветном принтере. Иногда ему помогала Маша, которая рисовала лучше, но и она, однако же, не могла похвастаться особым художественным талантом. Эти самодельные книжечки Петя потом дарил друзьям.
Пока Щегловы рассматривали получившиеся фотки, спорили, какая вышла лучше, автобус остановился в следующей усадьбе. Ла Гранха встретила путников неровным рельефом уходящих вверх садов, густым зелёным мхом на отвесных скалах, струящимися водопадами, гротами.
Первым живым существом, которого они там увидели, был "хозяин" - белый бородатый козёл, который полулежал на возвышенности и грелся на солнышке, с любопытством глядя на гостей. Другой хозяин - человеческого рода - жил далеко и в Ла Гранхе бывал лишь изредка.
Вообще усадьба повидала на своём веку много хозяев - её продавали и покупали, наверное, раз двести. Среди них Стасе запомнился ювелир с женой и пятнадцатью дочерями.
Осматривая комнаты, Стася всё больше понимала нежелание хозяина здесь жить. Средневековая усадьба, богатая, красиво украшенная, больше годилась для экскурсий, чем для жизни. В ней не было заметно ни следа электричества. Для современного человека, а тем более, европейца - смерти подобно. На шикарных кроватях в хозяйских комнатах лежали сковородки. Не для решения семейных проблем, а просто для того, чтобы постель прогревалась. С отоплением тоже было неважно. А уж про телевизор, телефон и компьютер с Интернетом и говорить нечего.
Хотя... разве сама Стася не согласилась бы жить в такой усадьбе? Неужели даже она не смогла бы смириться с отсутствием некоторых благ цивилизации?.. Наверное, нет. Без Интернета она бы, пожалуй, чувствовала себе совсем нереализованной.
Как и в Вальдемосе, женщина фотографировала всё, что можно: и сады, и водопады, и животных, и Машу, в которой вдруг проснулась страсть позировать. Девушка то садилась с задумчивым видом под арку на сидение для незамужних, то выскакивала, взлохмаченная, из "ведьминой пещеры", коей пугали детей.
В медицинской комнате Маша критически осматривала инструменты, и Стася в очередной раз порадовалась, что не родилась в Средневековье. Комната пыток - да и только. Кстати, оная в усадьбе тоже была - со щипцами и колючим стулом, на котором, к Машиному неудовольствию, не разрешалось садиться даже для фотографии.
Во дворе туристам устроили представление с лошадиными плясками под музыку, а после - угощали сырами, колбасами, пончиками с инжирным и абрикосовым вареньем. При одном только взгляде на лакомства у Стаси снова начала кружиться голова, а к горлу подкатывал комок.
- Стась, почему ты ничего не ешь? - спросил Олег.
- Да что-то не хочется, - ответила она как можно беспечнее.
- Ты не заболела?
- Да нет, просто...
До Стаси вдруг дошло, что может быть причиной её состояния. Ещё позавчера в голове как-то промелькнула мысль: что-то в этом месяце задерживается. Возраст, наверное, всё-таки уже сорок четыре года, в волосах начинает серебриться седина, вокруг глаз и на лбу всё чётче проявляются складки. Но отчего же тогда голова так кружится? Совсем как за несколько месяцев до рождения Маши, Пети...
- Кажется, я беременна, - закончила Стася.
Ирочка появилась на свет в последнее воскресенье апреля, когда вся страна праздновала Пасху. В день, когда в воздухе витал аромат ванили, корицы, лимона, шоколада, перемешанный с запахом теста, когда яйца, нарядившись, как модницы в платья, бились, разбрасывая яркие весёлые лоскутки, когда пушистые веточки вербы изящно изгибались в хрустальных вазочках, когда у церкви с утра пораньше собралось множество людей, а знакомые и друзья приветствовали друг друга словами: "Христос воскрес!"
Ребёнок, рождённый на Пасху, да ещё у немолодой матери. Божий дар, не иначе. Милость Господа, которая просто так не даётся. Её надо заслужить, выстрадать, пройти через соблазны, прежде чем удостоиться чести принять её.
Впрочем, соблазнов сделать аборт у Стаси не было, несмотря на тяжёлую беременность. Порой ей даже казалось, что ребёнок её попросту убьёт, доведёт до полного истощения, не успев и родиться. Мама настойчиво советовала от него избавиться, говоря:
"Куда тебе в срок пять лет ещё и рожать? Двое есть - и хватит".
Но как? Просто так вот взять и убить жизнь, данную Богом? И не просто жизнь - частичку себя, Олега, отца и матери, в конце концов.
"У тебя же нет сил, чтобы выносить его", - стояла на своём Стасина мама.
Но Стася верила, что если Господь дал ей ребёнка, Он даст ей и силы родить и воспитать его. В худшем случае - не ей, а Олегу, который (Стася была в этом уверена) никогда не бросит своё дитя.
И вот Ирочка, награда за терпение (о лучшей Стася и помыслить не могла) лежит в колыбельке и сладко спит, как маленький ангелочек.
- Как же она на маму похожа! - с любовью восклицает Олег, глядя на малышку. - Если реинкарнация существует, я бы подумал, что в Ирочке её душа.
- Кто знает, - отвечает ему Стася. - Может, так оно и есть.
Но будто в опровержение этих слов тёмные облака за окном со всех сторон наплывали на полный месяц, заостряя плавные контуры, отрезая лишнее так, что вскоре можно было отчётливо увидеть кленовый лист.
"Я буду твоим ангелом, Ирочка", - услышала Стася знакомый ласковый голос.
Малышка улыбнулась во сне. Наверное, она это тоже слышала.
"Возвращение надежды", "Не покидай меня, надежда", "Иногда надежда сбывается"... Нет, похоже, всё не то. "Счастливая встреча"? Нет, слишком обыденно и предсказуемо. Как же тогда?
Осень, шурша золотыми и багряными листьями, бросала капли серого дождика на дорожки городского парка, на выкрашенный в розовый цвет кремль, на дома и дачи ростовцев. Заглядывала с любопытством в окна квартир, оставляя на стекле мокрые узоры. Изредка доставляла себе удовольствие пройтись по зонтикам редких прохожих, осмелившихся выйти на улицу в этот субботний день. Подмигивала, как своим знакомым, растущим на клумбах астрам и георгинам, красила яркой помадой ягоды кокетки рябины.
В квартире одной пятиэтажки на третьем этаже витал запах яблок и сладкой корицы. По радио тихонько, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате девочку, играла музыка.
"Как же назвать этот рассказ?" - думала женщина, задумчиво помешивая кипящее на плите варенье.
Она ещё не рассказывала сюжета ни Олегу, ни детям. Но очень надеялась, что им понравится. Рассказ о том, как двое потерпевших крушение самолёта оказались на необитаемом острове - мужчина средних лет и молодая девушка. Но тот, кто ожидает, что между ними возникнут романтические отношения, будет удивлён и несколько разочарован. У главного героя дома осталась семья: жена, которой он не хотел изменять, ребёнок, свято веривший в папину порядочность. Он не мог их предать и не терял надежды к ним вернуться.
Так что с девушкой они были просто друзьями. Пусть смеются те, кто не верит в дружбу между мужчиной и женщиной - Стася-то наверняка знала, что она существует. Знала об этом и Маша, и Кирилл - неразлучные друзья. Они так решили, и у каждого из них своя пара. У Маши - Игорь, с которым она сейчас гуляет под зонтиком по аллеям городского парка, Кирилл сейчас наверняка пьёт чай у своей Зои.
"Как жаль, - вздыхает иногда Аня, - что у наших детей ничего не получилось! Какая была бы пара хорошая!"
Но что делать? Не всегда дети хотят то же самое, что их родители. Обеим матерям оставалось только смириться.
Петя пока не встретил девушку своей мечты, но у него ещё всё впереди. Ему не какая-нибудь нужна, а такая, чтоб с ней было о чём поговорить. Мечтатель, говорят некоторые. Но мать, как никто другой, его понимала. Ей самой было бы скучно с пустым человеком, пусть даже он очень красивый.
Ни его, ни Олега сейчас тоже не было дома. Олег поехал на дачу - привезёт ещё яблок, и с ними срочно надо будет что-то делать. Петя придёт скоро, будет на пару с Машей помогать. Дай-то Бог, чтобы в редакции газеты "Ростов литературный" приняли его "Легенду Мальорки"!
Из задумчивости женщину вывел пронзительный звонок.
"Наверное, Олег приехал", - подумала Стася, подходя к двери.
- Привет, мам! - лицо Пети сияло неподдельной радостью. - Представляешь, его приняли! И туда, и туда!
От волнения парень не сразу смог даже расстегнуть куртку - такой неожиданной и желанной была для него эта удача. Стася тут же вспомнила саму себя в той далёкой юности, когда она прибежала домой вприпрыжку, крича с порога: "Мама, папа! Меня приняли! Да ещё куда! В "Интересные новшества"!"
- Поздравляю, Петь! - на радостях она кинулась к сыну, обнимая его. - А куда это - и туда, и туда?
- В "Ростов литературный" и... в "Интересные новшества".
- Куда? - Стасе показалось, что она ослышалась.
- В "Интересные новшества". Я им присылал. А тут позвонили, сказали, в следующем номере напечатают. Сама Кудюкин позвонил - прикинь!
Кудюкин... Значит, вот кто теперь у них главный. Стася давно знала, что Артур больше там не работает. Очень некрасивая была история. Она-то и послужила причиной его увольнения. И ни его многочисленные связи, ни изворотливость, ни лояльность новому правительству, в которой он истово клялся - ничто не помогло ему удержать места. Хотя, безусловно, ему повезло больше, чем Ядовцеву, которого Артур сразу же после его свержения начал пинать и в хвост и в гриву (редкое благородство!).
Пока Петя раздевался, разувался, мыл руки, Стася быстренько побежала на кухню - помешать покрывающееся горячими пузырьками варенье.
- Слушай, мам, - очень быстро Петя, сделав свои дела, оказался рядом. - Я вот ещё отослал туда твоего "Мишу Кравцова". Они сказали, что готовы напечатать, но для этого нужно согласие Анастасии Заречной. То есть твоё, мам.
Её согласие? "Интересным новшествам"? Готовы напечатать? Рука с ложкой так и зависла в воздухе. Уж не разыгрывает ли Петя? Но нет - вид у парня вполне серьёзный. Да и не будет он так шутить.
- Они ещё заплатить обещали, - продолжал Петя, чем окончательно добил сбитую с панталыку мать. - Соглашайся, мама - это шанс.
- Да, да, разумеется, я согласна, - пролепетала Стася рассеянно. - Если хотят - ради Бога.
"Если хотят - ради Бога", - повторила мысленно. - Однако, Анастасия, ты даёшь!" - думала она, малость придя в себя.
Так обычно отвечают гениальные писатели, желающие сделать издателям одолжение. Им, как говорится, сам Бог велел быть переборчивыми и, при желании, снисходительными. Но бухгалтер, получивший такой подарок судьбы - да ещё после того, как много лет считался персоной нон-грата, которого вдруг собираются печатать в самом популярном в России издании... Да он должен был бы от счастья прыгать до потолка! Именно такой реакции ожидал от неё Петя.
- А ты, мам, ещё та штучка! - заметил, смеясь. - Палец в рот не клади.
- Что делать? - в тон ему ответила Стася. - Звёздная болезнь.
А на дворе шумный ветер пригибал книзу кроны покрытых позолотой деревьев и кружил в воздухе хороводы листьев, складывая их в затейливые узоры. На уровне третьего этажа, выложенные из слитков чистого золота, неожиданно нарисовались три человеческих лица. В одном из них Петя тут же узнал дедушку. Второе и третье - лица тех, которых он никогда не видел живыми. Но Стася их видела и помнила. При взгляде на неё, несколько листиков чуть шевельнулось, приподнимая уголки губ. Отец, Ирина Павловна и Миша были довольны.
Наверняка Петя напишет и про библиотеку, на полках которой книги переставляют каждый день, чтобы не приметили, не украли. Вот уже горят его глаза при виде "сидения для тёщи" - большого колючего кактуса с жёлтыми цветами.
Да, теперь Пётр Щеглов будет автором. Тебе же, Анастасия, придётся довольствоваться ролью фотографа-иллюстратора. Ну, и редактора, корректора, если твой талантливый сын сочтёт нужным. Самой же тебе придётся искать другие сюжеты.
Ну, что ж, значит, се ля ви. Фотограф так фотограф. Забыв о боли в животе, Стася перемещалась с места на место, прицеливалась, щёлкала - с одной стороны, с другой, смотрела, возвращалась, снова нажимала на кнопку.
- Ну как, нормально? - спрашивала она уже в автобусе, показывая кадры Олегу и Маше с Петей.
- Классно! - отозвался юноша. - Можно, я вот эту на обложку?
- Конечно, - ответила мать, а сама подумала:
"Как раз для этого старалась".
Ещё учась в начальных классах, Петя любил выдумывать разные истории и записывать их красивым почерком на листочках, которые Олег помогал ему переплести в книжечку. На обложке он, как правило, что-нибудь рисовал. Со временем, научившись быстро печатать, он стал набирать тексты на компьютере, а для иллюстраций, по возможности, использовать фотографии, которые распечатывал на цветном принтере. Иногда ему помогала Маша, которая рисовала лучше, но и она, однако же, не могла похвастаться особым художественным талантом. Эти самодельные книжечки Петя потом дарил друзьям.
Пока Щегловы рассматривали получившиеся фотки, спорили, какая вышла лучше, автобус остановился в следующей усадьбе. Ла Гранха встретила путников неровным рельефом уходящих вверх садов, густым зелёным мхом на отвесных скалах, струящимися водопадами, гротами.
Первым живым существом, которого они там увидели, был "хозяин" - белый бородатый козёл, который полулежал на возвышенности и грелся на солнышке, с любопытством глядя на гостей. Другой хозяин - человеческого рода - жил далеко и в Ла Гранхе бывал лишь изредка.
Вообще усадьба повидала на своём веку много хозяев - её продавали и покупали, наверное, раз двести. Среди них Стасе запомнился ювелир с женой и пятнадцатью дочерями.
Осматривая комнаты, Стася всё больше понимала нежелание хозяина здесь жить. Средневековая усадьба, богатая, красиво украшенная, больше годилась для экскурсий, чем для жизни. В ней не было заметно ни следа электричества. Для современного человека, а тем более, европейца - смерти подобно. На шикарных кроватях в хозяйских комнатах лежали сковородки. Не для решения семейных проблем, а просто для того, чтобы постель прогревалась. С отоплением тоже было неважно. А уж про телевизор, телефон и компьютер с Интернетом и говорить нечего.
Хотя... разве сама Стася не согласилась бы жить в такой усадьбе? Неужели даже она не смогла бы смириться с отсутствием некоторых благ цивилизации?.. Наверное, нет. Без Интернета она бы, пожалуй, чувствовала себе совсем нереализованной.
Как и в Вальдемосе, женщина фотографировала всё, что можно: и сады, и водопады, и животных, и Машу, в которой вдруг проснулась страсть позировать. Девушка то садилась с задумчивым видом под арку на сидение для незамужних, то выскакивала, взлохмаченная, из "ведьминой пещеры", коей пугали детей.
В медицинской комнате Маша критически осматривала инструменты, и Стася в очередной раз порадовалась, что не родилась в Средневековье. Комната пыток - да и только. Кстати, оная в усадьбе тоже была - со щипцами и колючим стулом, на котором, к Машиному неудовольствию, не разрешалось садиться даже для фотографии.
Во дворе туристам устроили представление с лошадиными плясками под музыку, а после - угощали сырами, колбасами, пончиками с инжирным и абрикосовым вареньем. При одном только взгляде на лакомства у Стаси снова начала кружиться голова, а к горлу подкатывал комок.
- Стась, почему ты ничего не ешь? - спросил Олег.
- Да что-то не хочется, - ответила она как можно беспечнее.
- Ты не заболела?
- Да нет, просто...
До Стаси вдруг дошло, что может быть причиной её состояния. Ещё позавчера в голове как-то промелькнула мысль: что-то в этом месяце задерживается. Возраст, наверное, всё-таки уже сорок четыре года, в волосах начинает серебриться седина, вокруг глаз и на лбу всё чётче проявляются складки. Но отчего же тогда голова так кружится? Совсем как за несколько месяцев до рождения Маши, Пети...
- Кажется, я беременна, - закончила Стася.
Ирочка появилась на свет в последнее воскресенье апреля, когда вся страна праздновала Пасху. В день, когда в воздухе витал аромат ванили, корицы, лимона, шоколада, перемешанный с запахом теста, когда яйца, нарядившись, как модницы в платья, бились, разбрасывая яркие весёлые лоскутки, когда пушистые веточки вербы изящно изгибались в хрустальных вазочках, когда у церкви с утра пораньше собралось множество людей, а знакомые и друзья приветствовали друг друга словами: "Христос воскрес!"
Ребёнок, рождённый на Пасху, да ещё у немолодой матери. Божий дар, не иначе. Милость Господа, которая просто так не даётся. Её надо заслужить, выстрадать, пройти через соблазны, прежде чем удостоиться чести принять её.
Впрочем, соблазнов сделать аборт у Стаси не было, несмотря на тяжёлую беременность. Порой ей даже казалось, что ребёнок её попросту убьёт, доведёт до полного истощения, не успев и родиться. Мама настойчиво советовала от него избавиться, говоря:
"Куда тебе в срок пять лет ещё и рожать? Двое есть - и хватит".
Но как? Просто так вот взять и убить жизнь, данную Богом? И не просто жизнь - частичку себя, Олега, отца и матери, в конце концов.
"У тебя же нет сил, чтобы выносить его", - стояла на своём Стасина мама.
Но Стася верила, что если Господь дал ей ребёнка, Он даст ей и силы родить и воспитать его. В худшем случае - не ей, а Олегу, который (Стася была в этом уверена) никогда не бросит своё дитя.
И вот Ирочка, награда за терпение (о лучшей Стася и помыслить не могла) лежит в колыбельке и сладко спит, как маленький ангелочек.
- Как же она на маму похожа! - с любовью восклицает Олег, глядя на малышку. - Если реинкарнация существует, я бы подумал, что в Ирочке её душа.
- Кто знает, - отвечает ему Стася. - Может, так оно и есть.
Но будто в опровержение этих слов тёмные облака за окном со всех сторон наплывали на полный месяц, заостряя плавные контуры, отрезая лишнее так, что вскоре можно было отчётливо увидеть кленовый лист.
"Я буду твоим ангелом, Ирочка", - услышала Стася знакомый ласковый голос.
Малышка улыбнулась во сне. Наверное, она это тоже слышала.
"Возвращение надежды", "Не покидай меня, надежда", "Иногда надежда сбывается"... Нет, похоже, всё не то. "Счастливая встреча"? Нет, слишком обыденно и предсказуемо. Как же тогда?
Осень, шурша золотыми и багряными листьями, бросала капли серого дождика на дорожки городского парка, на выкрашенный в розовый цвет кремль, на дома и дачи ростовцев. Заглядывала с любопытством в окна квартир, оставляя на стекле мокрые узоры. Изредка доставляла себе удовольствие пройтись по зонтикам редких прохожих, осмелившихся выйти на улицу в этот субботний день. Подмигивала, как своим знакомым, растущим на клумбах астрам и георгинам, красила яркой помадой ягоды кокетки рябины.
В квартире одной пятиэтажки на третьем этаже витал запах яблок и сладкой корицы. По радио тихонько, чтобы не разбудить спящую в соседней комнате девочку, играла музыка.
"Как же назвать этот рассказ?" - думала женщина, задумчиво помешивая кипящее на плите варенье.
Она ещё не рассказывала сюжета ни Олегу, ни детям. Но очень надеялась, что им понравится. Рассказ о том, как двое потерпевших крушение самолёта оказались на необитаемом острове - мужчина средних лет и молодая девушка. Но тот, кто ожидает, что между ними возникнут романтические отношения, будет удивлён и несколько разочарован. У главного героя дома осталась семья: жена, которой он не хотел изменять, ребёнок, свято веривший в папину порядочность. Он не мог их предать и не терял надежды к ним вернуться.
Так что с девушкой они были просто друзьями. Пусть смеются те, кто не верит в дружбу между мужчиной и женщиной - Стася-то наверняка знала, что она существует. Знала об этом и Маша, и Кирилл - неразлучные друзья. Они так решили, и у каждого из них своя пара. У Маши - Игорь, с которым она сейчас гуляет под зонтиком по аллеям городского парка, Кирилл сейчас наверняка пьёт чай у своей Зои.
"Как жаль, - вздыхает иногда Аня, - что у наших детей ничего не получилось! Какая была бы пара хорошая!"
Но что делать? Не всегда дети хотят то же самое, что их родители. Обеим матерям оставалось только смириться.
Петя пока не встретил девушку своей мечты, но у него ещё всё впереди. Ему не какая-нибудь нужна, а такая, чтоб с ней было о чём поговорить. Мечтатель, говорят некоторые. Но мать, как никто другой, его понимала. Ей самой было бы скучно с пустым человеком, пусть даже он очень красивый.
Ни его, ни Олега сейчас тоже не было дома. Олег поехал на дачу - привезёт ещё яблок, и с ними срочно надо будет что-то делать. Петя придёт скоро, будет на пару с Машей помогать. Дай-то Бог, чтобы в редакции газеты "Ростов литературный" приняли его "Легенду Мальорки"!
Из задумчивости женщину вывел пронзительный звонок.
"Наверное, Олег приехал", - подумала Стася, подходя к двери.
- Привет, мам! - лицо Пети сияло неподдельной радостью. - Представляешь, его приняли! И туда, и туда!
От волнения парень не сразу смог даже расстегнуть куртку - такой неожиданной и желанной была для него эта удача. Стася тут же вспомнила саму себя в той далёкой юности, когда она прибежала домой вприпрыжку, крича с порога: "Мама, папа! Меня приняли! Да ещё куда! В "Интересные новшества"!"
- Поздравляю, Петь! - на радостях она кинулась к сыну, обнимая его. - А куда это - и туда, и туда?
- В "Ростов литературный" и... в "Интересные новшества".
- Куда? - Стасе показалось, что она ослышалась.
- В "Интересные новшества". Я им присылал. А тут позвонили, сказали, в следующем номере напечатают. Сама Кудюкин позвонил - прикинь!
Кудюкин... Значит, вот кто теперь у них главный. Стася давно знала, что Артур больше там не работает. Очень некрасивая была история. Она-то и послужила причиной его увольнения. И ни его многочисленные связи, ни изворотливость, ни лояльность новому правительству, в которой он истово клялся - ничто не помогло ему удержать места. Хотя, безусловно, ему повезло больше, чем Ядовцеву, которого Артур сразу же после его свержения начал пинать и в хвост и в гриву (редкое благородство!).
Пока Петя раздевался, разувался, мыл руки, Стася быстренько побежала на кухню - помешать покрывающееся горячими пузырьками варенье.
- Слушай, мам, - очень быстро Петя, сделав свои дела, оказался рядом. - Я вот ещё отослал туда твоего "Мишу Кравцова". Они сказали, что готовы напечатать, но для этого нужно согласие Анастасии Заречной. То есть твоё, мам.
Её согласие? "Интересным новшествам"? Готовы напечатать? Рука с ложкой так и зависла в воздухе. Уж не разыгрывает ли Петя? Но нет - вид у парня вполне серьёзный. Да и не будет он так шутить.
- Они ещё заплатить обещали, - продолжал Петя, чем окончательно добил сбитую с панталыку мать. - Соглашайся, мама - это шанс.
- Да, да, разумеется, я согласна, - пролепетала Стася рассеянно. - Если хотят - ради Бога.
"Если хотят - ради Бога", - повторила мысленно. - Однако, Анастасия, ты даёшь!" - думала она, малость придя в себя.
Так обычно отвечают гениальные писатели, желающие сделать издателям одолжение. Им, как говорится, сам Бог велел быть переборчивыми и, при желании, снисходительными. Но бухгалтер, получивший такой подарок судьбы - да ещё после того, как много лет считался персоной нон-грата, которого вдруг собираются печатать в самом популярном в России издании... Да он должен был бы от счастья прыгать до потолка! Именно такой реакции ожидал от неё Петя.
- А ты, мам, ещё та штучка! - заметил, смеясь. - Палец в рот не клади.
- Что делать? - в тон ему ответила Стася. - Звёздная болезнь.
А на дворе шумный ветер пригибал книзу кроны покрытых позолотой деревьев и кружил в воздухе хороводы листьев, складывая их в затейливые узоры. На уровне третьего этажа, выложенные из слитков чистого золота, неожиданно нарисовались три человеческих лица. В одном из них Петя тут же узнал дедушку. Второе и третье - лица тех, которых он никогда не видел живыми. Но Стася их видела и помнила. При взгляде на неё, несколько листиков чуть шевельнулось, приподнимая уголки губ. Отец, Ирина Павловна и Миша были довольны.
