— Спасибо, — поблагодарила принцессу, не до конца уверенная в том, что стоит благодарить.
— Аааа, — отмахнулась девушка. — Мелочи. Девушка должна быть так одета, чтобы у мужика и мысли не возникало ей противоречить, — заявила кентанка.
Сама Кассандра опять была одета в рабочий комбинезон, хотя на этот раз в чистый.
— Я не всегда так хожу, — проследив за моим взглядом, сообщила блондинка, — Только когда рядом нет того, ради кого нужно одеваться.
— А у меня, значит, есть? — пытаясь понять ее логику, спросила я.
— Ну, — протянула принцесса, — тебе лучше знать. А мне пора, — подскочила она и скрылась за дверью, махнув на прощанье тонкой изящной ручкой.
Я постояла немного у дивана, который теперь напоминал островок безумия в этом царстве чистоты, совсем недавно наведенной Четем.
Осторожно вытянула из разношёрстной кучи что-то кружавчатое — кажется, это был топ, но почему-то прозрачный. Как это вообще носить?
Куча угрожающе покачнулась, разразившись небольшим вещепадом. К ногам свалились несколько ядерно-розовых бюстгальтеров и что-то, что я не смогла идентифицировать…
Опасливо отступив, отвернулась и, убеждая себя, что я к этому никакого отношения не имею, вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.
Очень надеюсь на то, что к моменту, когда я вернусь, это все чудесным образом куда-нибудь исчезнет.
А за дверью меня ждали два рободоспеха. Они возвышались, словно безжизненные статуи, по обеим сторонам от двери. И едва я сделала шаг в сторону, молча последовали за мной.
Прекрасно. У меня появились напарники для прогулки.
— Вы со мной пойдете? — остановившись, спросила я, глядя на тёмный глухой шлем одного из солдат.
— Приказ господина, — глухо выдал доспех.
Ясно.
Ну, так даже спокойнее.
Побродила по запутанным коридорам.
Звезда Си, ярко освещавшая Кентан днём, сейчас склонилась к горизонту, породив длинные тени.
На полу длинных коридоров лежали вытянутые прямоугольники света — своеобразные отпечатки окон. Я шла молча, пересекая косые лучи, падающие из окон.
Охрана следовала по пятам на небольшом расстоянии, так ненавязчиво охраняя меня от очередного покушения.
Вот и почувствовала себя свободной…
Хотя, это разумно. Не знаю, почему я так просто решила, что такое не может повториться. Случилось раз — случиться и второй. Ведь цель не была достигнута. Я все ещё жила и это все ещё была я.
В итоге моих бесцельных брожений оказалась в просторном холле у дверей, которые вели к западным воротам. Через них мы выходили с карапузами на прогулку.
Улыбнулась, вспомнив своих малышей, и тут поморщилась, ощутив теплый комочек тоски, свернувшейся в груди.
Пытаясь окончательно не впасть в отчаянье, все же решила выйти на улицу.
В шкафу, стоящем недалеко от дверей, обнаружился предусмотрительно приготовленный комбинезон и бутсы. Облачилась в тепленькое и, потянув на себя весьма тяжёлую дверь, зажмурилась и вышла в светлое и холодное заметённое снегом пространство.
Морозно. Поежилась в комбинезоне, пряча нос за высокий ворот. Попрыгала на месте. Помахала руками, разогревая залежавшееся тело.
Рободоспехи, возвышающиеся за моей спиной, признаков жизни не подавали. Опять застыли в нескольких метрах от меня.
Выдохнула облачко пара.
Передо мной лежало ровное поле снега, прошитое прямой широкой очищенной дорогой до чернеющих вдали высоких кованых ворот.
Здесь сколько? Метров 300? Ааа, не знаю. Мне никогда не удавалось верно определять расстояние.
Зажмурилась, окинув взором молочное дымное небо. Там далеко, у самого горизонта, над синеющей резьбой гор, висел тусклый диск звезды Си.
Скоро закат. И стемнеет. А до того можно побегать.
Потянулась и, улыбнувшись, сорвалась с места, втягивая носом усеянный льдинками воздух. Сердце в груди плавно наращивало темп, и я буквально чувствовала ток крови, разносящей тепло по телу и пульсом бьющейся в кончиках пальцев.
В груди зародилось и стало уверенно разрастаться какое-то безбашенное ликование от ощущения силы в почти летящем над землёй теле.
За моей спиной несколькими мгновениями позже сорвались с места рободоспехи. И я, кажется, совсем сошла с ума от какого-то совершенно сумасшедшего удовольствия, родившегося от осознания того, что сейчас я соревнуюсь в скорости с вполне себе достойными противниками.
Заработав руками, ускорилась, зная, что преследователи отстают всего на шаг.
Ещё несколько движений, и вот они ворота. Коснулась пальцами обжигающе холодного железа за несколько секунд до того, как механизмы затормозили по обе стороны от меня, подняв в воздух волну искрящегося снега.
Фыркнула и рванула обратно.
Как же мне все-таки нравится бегать! Мне этого не хватало. Столько радостной силы, столько ликующей свободы.
До дверей замка добежала, когда рободоспехи едва преодолели середину пути. И сразу побежала обратно к воротам.
На пятый раз, когда я обогнала механизмы настолько, что просто уже бежала им навстречу, солдаты остановились, плюнув на это бессмысленное занятие, и, разделившись, заняли позиции у дверей замка и у ворот.
А я набегалась до огня в легких, до звона в ушах, до бешено бьющегося, норовящего выбраться через горло сердца.
Остановилась посередине пути и окинула взглядом громадину замка, темнеющую на фоне молочно-туманного неба. Потом повернулась в сторону скатывающейся за горизонт огромной сейчас звезды Си. Ещё мгновение и мир разлетелся на миллиарды разноцветных осколков, словно волшебный витраж со страниц старинных сказок…
Когда волшебство сошло на нет с последним исчезнувшим лучом закатившейся звезды, на смену разноцветью пришли непривычно однотонные сумерки.
Ещё немного постояла, разглядывая зажигающиеся на небе звезды.
Поднялся ветер, взметая снежную пыль и бросая мне в лицо. Тепло, накопленное телом в процессе бега, медленно заканчивалось, и я неотвратимо промерзала. Попрыгала, похлопывая себя руками.
Зажглись круглые фонари, тусклые, но все равно лишившие меня возможности разглядывать звезды.
Все. Наверное, все-таки пора.
Развернулась и поплелась в сторону замка, почти сразу почувствовав за спиной преследующую меня махину рободоспеха.
Как оказалось, на крыльце с фонарем в руках меня уже ждал взволнованный Четь.
— Госпожа, — прокричал он, — господин ждёт вас.
— А сколько сейчас? — вытаскивая коннектор из кармана, пробубнила себе под нос.
Половина одиннадцатого…
Половина… одиннадцатого…
Правда?
— Злится? — упавшим голосом спросила я, проходя мимо открывшего мне дверь иноземца. — Тебе влетело из-за меня? — добавила, испугавшись за тота.
— Не совсем, — расплывчато ответил растерянный Четь.
— То есть, — расстёгивая на ходу комбинезон, переспросила я.
— Я не знаю, как это описать. Может вы просто поторопитесь? — попросил иноземец и воззрился на меня огромными невинными глазами.
— Ладно, — так и не поняв, чего ждать, согласилась я и, выбравшись наконец из комбинезона, отдала его тоту, а сама отправилась на встречу своей судьбе.
От неё, говорят, не уйдёшь…
Но когда я вошла в комнату, там было темно, и это уже привычно, а вот что совсем неожиданно — тихо.
Постояла у захлопнувшейся двери. Ничего.
Ладно. Может ушёл куда.
Прошла в ванную. Умылась, каждую секунду ожидая, что влетит кошак и устроит сцену. Но кентанец так и не появился. А я, посомневавшись, вернулась в комнату с твёрдым намерением лечь спать.
Может пронесёт, если успею уснуть?
Стянув на ходу толстовку, бросила ее на кресло и, повернувшись к кровати, застыла. Он был там. Кошак. И, кажется, спал. В темноте белели раскиданные по чёрной наволочке пряди. А остальное рассмотреть мне так и не удалось. Так что я как можно осторожнее опустилась на самый край кровати и замерла.
Но, видимо, все же разбудила, потому что едва я улеглась, кошак зашевелился и, обхватив меня рукой, притянул к себе.
— Почему ты опоздала? — уткнувшись сзади в шею, совсем не сонным голосом прошептал кентанец.
— Увлеклась, — честно ответила я, кожей впитывая тепло, исходящее от прижатого ко мне мужского тела. Приятно. Закрыла глаза, пытаясь не думать об этом.
— Что делала? — приподнявшись на локте, спросил кентанец, а я почему-то захотела увидеть его желтый мерцающий в темноте взгляд и повернулась на спину. Кентанец тут же отреагировал на это и опустил голову на мое плечо, закинул свою ногу на мои, да ещё и обхватил меня руками, плотно прижимая к себе. Словно я какая-то большая подушка, на которой можно спать.
— Бегала, — с трудом сглотнув, прошептала я.
— Где? — не унимался кентанец, а я подняла руку и, не решаясь дотронуться до торчащих на его макушке волос, так и замерла.
— У Западных ворот.
— Понятно, почему такая холодная. Давай погрею? — предложил кошак, а я окаменела, представив, как он будет меня греть…
— Не надо, — испуганно вскрикнула и тут же пожалела.
— Почему? — вязким голосом поинтересовался принц. И, поймав в темноте мою зависшую в воздухе руку, зажал в своей, поднёс к губам и выдохнул, пытаясь согреть своим дыханием.
— Ты же не это себе представила? — я не видела, но точно знала, что кошак довольно лыбиться.
— С чего ты взял? — возразила я и попыталась выдернуть свои нестерпимо горящие от прикосновений кентанца пальцы.
— Но я могу и по-другому, — вдруг охрипшим голосом предложил кошак.
— Я не могу, — так же хрипло отозвалась я и зажмурилась, не веря, что меня сейчас подставляет мое собственное тело.
— Тебе не обязательно, — тихо произнёс иноземец.
Пока я переваривала услышанное, кошак пришёл в движение и, поднявшись, сначала навис надо мной, так что я все-таки увидела его желтые пылающие огнём глаза, а потом спустился ниже. Горячее обжигающее дыхание над пупком и тихий шёпот:
— Это не секс. Так что не считается, — заявил кентанец, а потом обхватил руками мои бёдра, зацепил ногтями брюки и потащил вниз, стаскивая их с меня.
Запротестовала, но в итоге все же оказалась без штанов. А кентанец уже стягивал оставшиеся на мне трусики. И самое противное в этой ситуации было то, что я слишком чётко осознавала, что не против…
Кошак раздвинул мои ноги и улегся на кровать, так что его голова оказалась там, где никогда не должна была оказаться.
— Можешь представлять того, с кем привыкла. Я не против, — прохрипел иноземец и поцеловал внутреннюю сторону бедра.
Кого представлять? Я сходила с ума от одной только мысли, что эта белобрысая сволочь может дотронуться до меня. Его глаза и губы, мочки ушей, мощные плечи, витые мускулы под кожей, плоский живот, упругая попа и длинные ноги. Да я успела увязнуть в этом по уши… Ненавижу себя…
Я даже глаза закрыла. Вцепилась руками в одеяло и замерла, боясь вздохнуть. Я не могла заставить себя захотеть прекратить это… не сейчас…
Губы иноземца спустились ниже. Дыхание коснулось влажной кожи, заставив в очередной раз вздрогнуть и коротко вздохнуть, чтобы снова замереть.
Вот и все. Все мои принципы к дохлому гоби…
Пальцы иноземца сжались на бёдрах, почти причиняя боль.
Кентанец лизал меня там внизу с такой жадностью, что в моей голове быстро разрослась звенящая пустота, а тело наполнилось выкручивающим обжигающим желанием.
Крис не останавливался, лишь менял темп, то резко ударял кончиком твёрдого языка по чувствительной точке, то медленно проводил, уже мягким и шершавым, снизу-вверх.
Не осознавая того, я выгнулась ему навстречу, раздвигая ноги и пытаясь помешать отрывать язык от жадной до ласки плоти. Ещё… Мне хотелось ещё…
Словно поняв мое желание, кентанец подсунул руки под мою попу и, приподняв, прижался между ног, вбивая в меня свой язык. Я приоткрыла глаза и с удивлением услышала пронзительный стон, просто переполненный удовольствием. Поняв, что это сделала я, подтянула одеяло и уткнулась в него лицом, заглушая все, что могло вырваться из моего предательски открывающегося рта.
Что я делаю?
Ещё немного…
Извивающийся язык кентанца во мне…
Повела бёдрами, пытаясь насадиться ещё глубже. Но иноземец отстранился и медленно лизнул вдоль…
Выгнулась, ещё шире раздвинув ноги, жалобно постанывая в одеяло. А кентанец вновь всунул свой язык в меня, и я подумала, что сердце сейчас остановится от такого острого разливающегося в теле неуемного удовольствия. Но кошак отстранился, а я, не понимая почему все вдруг прекратилось, открыла глаза и встретилась с потемневшим пугающим взглядом склонившегося надо мной иноземца.
Вздрогнула, почувствовав его пальцы между ног. Он погладил влажные истекающие соком складки и, надавив, ввел пальцы, глубоко и резко.
Выгнулась и застонала, а он все смотрел на меня. И я смотрела в эти пугающие голодные глаза и, уже не сдерживаясь, стонала каждый раз, когда его пальцы вбивались в меня все глубже, заставляя бесстыдно раздвигать ноги и извиваться.
— Кончай же, — выдохнул кентанец, а я дёрнулась и широко распахнула глаза, поражённая силой оргазма, немедленно взорвавшегося во мне. Меня выгнуло дугой, тело свело спазмом. Было так нестерпимо хорошо, что я потерялась, все ещё чувствуя внутри себя двигающиеся пальцы кентанца.
Позднее, вернувшись в сознание, нашла себя в объятьях спящего кошака. Он снова прижимал меня к себе и мерно выдыхал мне в шею, заставляя кожу покрываться мурашками.
Казалось, что мое тело все ещё звенит от пережитого удовольствия и в тоже время просто переполнено свинцовой усталостью.
Что я вообще делаю?
Но мысли путались и терялись в звенящем теле и, кажется, я уснула.
— Какого дикого хепа ты не вернулась к десяти?!
Поморщилась. Голос, временами переходящий в ультразвук, каким-то невообразимым образом прошивал глухую толщу ледяной воды, что сейчас довлела надо мной, не давая пошевелиться и приглушая все остальные звуки мира.
Кошак? Почему он не оставит меня даже на дне этого бескрайнего океана забытья?
Медленно втянула воздух, выныривая с самого дна уже родного состояния непонимания, где я и что собственно происходит, и нехотя возвращая себе утраченную способность ощущать, обаять, узнавать и помнить.
Замерла, вспоминая…
Отец мой космос… кровь буквально закипела в венах, опалив жаром лицо. Мне стало нестерпимо душно. Воспоминания о случившемся яркими картинками жгли закрытые веки. Я стиснула зубы и с диким усилием заставила лицо сохранить безмятежное выражение крайней степени неприсутствия, выкраивая бонусные секунды и пытаясь сообразить, как же мне жить то теперь?
Но паническую толкачею моих мыслей прервало звучание неожиданно спокойного, на контрасте с ором кентанца, голоса. Здесь кроме кошака был ещё кто-то.
— Вы так и не объяснили госпоже правила, которые ей нужно выполнять, чтобы не подвергать свою жизнь опасности? — это лантонианец. Я узнала его.
— Не твоё дело… — рявкнул принц. — Она должна меня слушаться. Я ничего сверхъестественного не просил. Всего лишь вернуться вовремя.
— Вы указали точное время, — не обращая внимания на истерику кошака, с нажимом произнёс док Са.
— Я не приказывал… — севшим голосом, словно оправдываясь, прохрипел кентанец.
— Ее организм воспринял это иначе. В любом случае, мы знаем, чем это закончилось. Попытайтесь больше не допускать этого. Если бы не дикая устойчивость организма к разрушению, госпожа бы была сейчас мертва. А мы с вами решали вопрос о том, стоит ли ее воскрешать, с поврежденным-то мозгом.
— Заткнись, — расстроенно прошипел кентанец и, кажется, вышел, по крайней мере я услышала, как громко хлопнула дверь.
— Аааа, — отмахнулась девушка. — Мелочи. Девушка должна быть так одета, чтобы у мужика и мысли не возникало ей противоречить, — заявила кентанка.
Сама Кассандра опять была одета в рабочий комбинезон, хотя на этот раз в чистый.
— Я не всегда так хожу, — проследив за моим взглядом, сообщила блондинка, — Только когда рядом нет того, ради кого нужно одеваться.
— А у меня, значит, есть? — пытаясь понять ее логику, спросила я.
— Ну, — протянула принцесса, — тебе лучше знать. А мне пора, — подскочила она и скрылась за дверью, махнув на прощанье тонкой изящной ручкой.
Я постояла немного у дивана, который теперь напоминал островок безумия в этом царстве чистоты, совсем недавно наведенной Четем.
Осторожно вытянула из разношёрстной кучи что-то кружавчатое — кажется, это был топ, но почему-то прозрачный. Как это вообще носить?
Куча угрожающе покачнулась, разразившись небольшим вещепадом. К ногам свалились несколько ядерно-розовых бюстгальтеров и что-то, что я не смогла идентифицировать…
Опасливо отступив, отвернулась и, убеждая себя, что я к этому никакого отношения не имею, вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.
Очень надеюсь на то, что к моменту, когда я вернусь, это все чудесным образом куда-нибудь исчезнет.
А за дверью меня ждали два рободоспеха. Они возвышались, словно безжизненные статуи, по обеим сторонам от двери. И едва я сделала шаг в сторону, молча последовали за мной.
Прекрасно. У меня появились напарники для прогулки.
— Вы со мной пойдете? — остановившись, спросила я, глядя на тёмный глухой шлем одного из солдат.
— Приказ господина, — глухо выдал доспех.
Ясно.
Ну, так даже спокойнее.
Побродила по запутанным коридорам.
Звезда Си, ярко освещавшая Кентан днём, сейчас склонилась к горизонту, породив длинные тени.
На полу длинных коридоров лежали вытянутые прямоугольники света — своеобразные отпечатки окон. Я шла молча, пересекая косые лучи, падающие из окон.
Охрана следовала по пятам на небольшом расстоянии, так ненавязчиво охраняя меня от очередного покушения.
Вот и почувствовала себя свободной…
Хотя, это разумно. Не знаю, почему я так просто решила, что такое не может повториться. Случилось раз — случиться и второй. Ведь цель не была достигнута. Я все ещё жила и это все ещё была я.
В итоге моих бесцельных брожений оказалась в просторном холле у дверей, которые вели к западным воротам. Через них мы выходили с карапузами на прогулку.
Улыбнулась, вспомнив своих малышей, и тут поморщилась, ощутив теплый комочек тоски, свернувшейся в груди.
Пытаясь окончательно не впасть в отчаянье, все же решила выйти на улицу.
В шкафу, стоящем недалеко от дверей, обнаружился предусмотрительно приготовленный комбинезон и бутсы. Облачилась в тепленькое и, потянув на себя весьма тяжёлую дверь, зажмурилась и вышла в светлое и холодное заметённое снегом пространство.
Морозно. Поежилась в комбинезоне, пряча нос за высокий ворот. Попрыгала на месте. Помахала руками, разогревая залежавшееся тело.
Рободоспехи, возвышающиеся за моей спиной, признаков жизни не подавали. Опять застыли в нескольких метрах от меня.
Выдохнула облачко пара.
Передо мной лежало ровное поле снега, прошитое прямой широкой очищенной дорогой до чернеющих вдали высоких кованых ворот.
Здесь сколько? Метров 300? Ааа, не знаю. Мне никогда не удавалось верно определять расстояние.
Зажмурилась, окинув взором молочное дымное небо. Там далеко, у самого горизонта, над синеющей резьбой гор, висел тусклый диск звезды Си.
Скоро закат. И стемнеет. А до того можно побегать.
Потянулась и, улыбнувшись, сорвалась с места, втягивая носом усеянный льдинками воздух. Сердце в груди плавно наращивало темп, и я буквально чувствовала ток крови, разносящей тепло по телу и пульсом бьющейся в кончиках пальцев.
В груди зародилось и стало уверенно разрастаться какое-то безбашенное ликование от ощущения силы в почти летящем над землёй теле.
За моей спиной несколькими мгновениями позже сорвались с места рободоспехи. И я, кажется, совсем сошла с ума от какого-то совершенно сумасшедшего удовольствия, родившегося от осознания того, что сейчас я соревнуюсь в скорости с вполне себе достойными противниками.
Заработав руками, ускорилась, зная, что преследователи отстают всего на шаг.
Ещё несколько движений, и вот они ворота. Коснулась пальцами обжигающе холодного железа за несколько секунд до того, как механизмы затормозили по обе стороны от меня, подняв в воздух волну искрящегося снега.
Фыркнула и рванула обратно.
Как же мне все-таки нравится бегать! Мне этого не хватало. Столько радостной силы, столько ликующей свободы.
До дверей замка добежала, когда рободоспехи едва преодолели середину пути. И сразу побежала обратно к воротам.
На пятый раз, когда я обогнала механизмы настолько, что просто уже бежала им навстречу, солдаты остановились, плюнув на это бессмысленное занятие, и, разделившись, заняли позиции у дверей замка и у ворот.
А я набегалась до огня в легких, до звона в ушах, до бешено бьющегося, норовящего выбраться через горло сердца.
Остановилась посередине пути и окинула взглядом громадину замка, темнеющую на фоне молочно-туманного неба. Потом повернулась в сторону скатывающейся за горизонт огромной сейчас звезды Си. Ещё мгновение и мир разлетелся на миллиарды разноцветных осколков, словно волшебный витраж со страниц старинных сказок…
Когда волшебство сошло на нет с последним исчезнувшим лучом закатившейся звезды, на смену разноцветью пришли непривычно однотонные сумерки.
Ещё немного постояла, разглядывая зажигающиеся на небе звезды.
Поднялся ветер, взметая снежную пыль и бросая мне в лицо. Тепло, накопленное телом в процессе бега, медленно заканчивалось, и я неотвратимо промерзала. Попрыгала, похлопывая себя руками.
Зажглись круглые фонари, тусклые, но все равно лишившие меня возможности разглядывать звезды.
Все. Наверное, все-таки пора.
Развернулась и поплелась в сторону замка, почти сразу почувствовав за спиной преследующую меня махину рободоспеха.
Как оказалось, на крыльце с фонарем в руках меня уже ждал взволнованный Четь.
— Госпожа, — прокричал он, — господин ждёт вас.
— А сколько сейчас? — вытаскивая коннектор из кармана, пробубнила себе под нос.
Половина одиннадцатого…
Половина… одиннадцатого…
Правда?
— Злится? — упавшим голосом спросила я, проходя мимо открывшего мне дверь иноземца. — Тебе влетело из-за меня? — добавила, испугавшись за тота.
— Не совсем, — расплывчато ответил растерянный Четь.
— То есть, — расстёгивая на ходу комбинезон, переспросила я.
— Я не знаю, как это описать. Может вы просто поторопитесь? — попросил иноземец и воззрился на меня огромными невинными глазами.
— Ладно, — так и не поняв, чего ждать, согласилась я и, выбравшись наконец из комбинезона, отдала его тоту, а сама отправилась на встречу своей судьбе.
От неё, говорят, не уйдёшь…
Но когда я вошла в комнату, там было темно, и это уже привычно, а вот что совсем неожиданно — тихо.
Постояла у захлопнувшейся двери. Ничего.
Ладно. Может ушёл куда.
Прошла в ванную. Умылась, каждую секунду ожидая, что влетит кошак и устроит сцену. Но кентанец так и не появился. А я, посомневавшись, вернулась в комнату с твёрдым намерением лечь спать.
Может пронесёт, если успею уснуть?
Стянув на ходу толстовку, бросила ее на кресло и, повернувшись к кровати, застыла. Он был там. Кошак. И, кажется, спал. В темноте белели раскиданные по чёрной наволочке пряди. А остальное рассмотреть мне так и не удалось. Так что я как можно осторожнее опустилась на самый край кровати и замерла.
Но, видимо, все же разбудила, потому что едва я улеглась, кошак зашевелился и, обхватив меня рукой, притянул к себе.
— Почему ты опоздала? — уткнувшись сзади в шею, совсем не сонным голосом прошептал кентанец.
— Увлеклась, — честно ответила я, кожей впитывая тепло, исходящее от прижатого ко мне мужского тела. Приятно. Закрыла глаза, пытаясь не думать об этом.
— Что делала? — приподнявшись на локте, спросил кентанец, а я почему-то захотела увидеть его желтый мерцающий в темноте взгляд и повернулась на спину. Кентанец тут же отреагировал на это и опустил голову на мое плечо, закинул свою ногу на мои, да ещё и обхватил меня руками, плотно прижимая к себе. Словно я какая-то большая подушка, на которой можно спать.
— Бегала, — с трудом сглотнув, прошептала я.
— Где? — не унимался кентанец, а я подняла руку и, не решаясь дотронуться до торчащих на его макушке волос, так и замерла.
— У Западных ворот.
— Понятно, почему такая холодная. Давай погрею? — предложил кошак, а я окаменела, представив, как он будет меня греть…
— Не надо, — испуганно вскрикнула и тут же пожалела.
— Почему? — вязким голосом поинтересовался принц. И, поймав в темноте мою зависшую в воздухе руку, зажал в своей, поднёс к губам и выдохнул, пытаясь согреть своим дыханием.
— Ты же не это себе представила? — я не видела, но точно знала, что кошак довольно лыбиться.
— С чего ты взял? — возразила я и попыталась выдернуть свои нестерпимо горящие от прикосновений кентанца пальцы.
— Но я могу и по-другому, — вдруг охрипшим голосом предложил кошак.
— Я не могу, — так же хрипло отозвалась я и зажмурилась, не веря, что меня сейчас подставляет мое собственное тело.
— Тебе не обязательно, — тихо произнёс иноземец.
Пока я переваривала услышанное, кошак пришёл в движение и, поднявшись, сначала навис надо мной, так что я все-таки увидела его желтые пылающие огнём глаза, а потом спустился ниже. Горячее обжигающее дыхание над пупком и тихий шёпот:
— Это не секс. Так что не считается, — заявил кентанец, а потом обхватил руками мои бёдра, зацепил ногтями брюки и потащил вниз, стаскивая их с меня.
Запротестовала, но в итоге все же оказалась без штанов. А кентанец уже стягивал оставшиеся на мне трусики. И самое противное в этой ситуации было то, что я слишком чётко осознавала, что не против…
Кошак раздвинул мои ноги и улегся на кровать, так что его голова оказалась там, где никогда не должна была оказаться.
— Можешь представлять того, с кем привыкла. Я не против, — прохрипел иноземец и поцеловал внутреннюю сторону бедра.
Кого представлять? Я сходила с ума от одной только мысли, что эта белобрысая сволочь может дотронуться до меня. Его глаза и губы, мочки ушей, мощные плечи, витые мускулы под кожей, плоский живот, упругая попа и длинные ноги. Да я успела увязнуть в этом по уши… Ненавижу себя…
Я даже глаза закрыла. Вцепилась руками в одеяло и замерла, боясь вздохнуть. Я не могла заставить себя захотеть прекратить это… не сейчас…
Губы иноземца спустились ниже. Дыхание коснулось влажной кожи, заставив в очередной раз вздрогнуть и коротко вздохнуть, чтобы снова замереть.
Вот и все. Все мои принципы к дохлому гоби…
Пальцы иноземца сжались на бёдрах, почти причиняя боль.
Кентанец лизал меня там внизу с такой жадностью, что в моей голове быстро разрослась звенящая пустота, а тело наполнилось выкручивающим обжигающим желанием.
Крис не останавливался, лишь менял темп, то резко ударял кончиком твёрдого языка по чувствительной точке, то медленно проводил, уже мягким и шершавым, снизу-вверх.
Не осознавая того, я выгнулась ему навстречу, раздвигая ноги и пытаясь помешать отрывать язык от жадной до ласки плоти. Ещё… Мне хотелось ещё…
Словно поняв мое желание, кентанец подсунул руки под мою попу и, приподняв, прижался между ног, вбивая в меня свой язык. Я приоткрыла глаза и с удивлением услышала пронзительный стон, просто переполненный удовольствием. Поняв, что это сделала я, подтянула одеяло и уткнулась в него лицом, заглушая все, что могло вырваться из моего предательски открывающегося рта.
Что я делаю?
Ещё немного…
Извивающийся язык кентанца во мне…
Повела бёдрами, пытаясь насадиться ещё глубже. Но иноземец отстранился и медленно лизнул вдоль…
Выгнулась, ещё шире раздвинув ноги, жалобно постанывая в одеяло. А кентанец вновь всунул свой язык в меня, и я подумала, что сердце сейчас остановится от такого острого разливающегося в теле неуемного удовольствия. Но кошак отстранился, а я, не понимая почему все вдруг прекратилось, открыла глаза и встретилась с потемневшим пугающим взглядом склонившегося надо мной иноземца.
Вздрогнула, почувствовав его пальцы между ног. Он погладил влажные истекающие соком складки и, надавив, ввел пальцы, глубоко и резко.
Выгнулась и застонала, а он все смотрел на меня. И я смотрела в эти пугающие голодные глаза и, уже не сдерживаясь, стонала каждый раз, когда его пальцы вбивались в меня все глубже, заставляя бесстыдно раздвигать ноги и извиваться.
— Кончай же, — выдохнул кентанец, а я дёрнулась и широко распахнула глаза, поражённая силой оргазма, немедленно взорвавшегося во мне. Меня выгнуло дугой, тело свело спазмом. Было так нестерпимо хорошо, что я потерялась, все ещё чувствуя внутри себя двигающиеся пальцы кентанца.
Позднее, вернувшись в сознание, нашла себя в объятьях спящего кошака. Он снова прижимал меня к себе и мерно выдыхал мне в шею, заставляя кожу покрываться мурашками.
Казалось, что мое тело все ещё звенит от пережитого удовольствия и в тоже время просто переполнено свинцовой усталостью.
Что я вообще делаю?
Но мысли путались и терялись в звенящем теле и, кажется, я уснула.
Глава 17
— Какого дикого хепа ты не вернулась к десяти?!
Поморщилась. Голос, временами переходящий в ультразвук, каким-то невообразимым образом прошивал глухую толщу ледяной воды, что сейчас довлела надо мной, не давая пошевелиться и приглушая все остальные звуки мира.
Кошак? Почему он не оставит меня даже на дне этого бескрайнего океана забытья?
Медленно втянула воздух, выныривая с самого дна уже родного состояния непонимания, где я и что собственно происходит, и нехотя возвращая себе утраченную способность ощущать, обаять, узнавать и помнить.
Замерла, вспоминая…
Отец мой космос… кровь буквально закипела в венах, опалив жаром лицо. Мне стало нестерпимо душно. Воспоминания о случившемся яркими картинками жгли закрытые веки. Я стиснула зубы и с диким усилием заставила лицо сохранить безмятежное выражение крайней степени неприсутствия, выкраивая бонусные секунды и пытаясь сообразить, как же мне жить то теперь?
Но паническую толкачею моих мыслей прервало звучание неожиданно спокойного, на контрасте с ором кентанца, голоса. Здесь кроме кошака был ещё кто-то.
— Вы так и не объяснили госпоже правила, которые ей нужно выполнять, чтобы не подвергать свою жизнь опасности? — это лантонианец. Я узнала его.
— Не твоё дело… — рявкнул принц. — Она должна меня слушаться. Я ничего сверхъестественного не просил. Всего лишь вернуться вовремя.
— Вы указали точное время, — не обращая внимания на истерику кошака, с нажимом произнёс док Са.
— Я не приказывал… — севшим голосом, словно оправдываясь, прохрипел кентанец.
— Ее организм воспринял это иначе. В любом случае, мы знаем, чем это закончилось. Попытайтесь больше не допускать этого. Если бы не дикая устойчивость организма к разрушению, госпожа бы была сейчас мертва. А мы с вами решали вопрос о том, стоит ли ее воскрешать, с поврежденным-то мозгом.
— Заткнись, — расстроенно прошипел кентанец и, кажется, вышел, по крайней мере я услышала, как громко хлопнула дверь.
